Легенды Абалака, часть вторая

… В мире меняется многое,
Но, по-моему, время меняет не всё
По-прежнему дружба нам дорога,
И по-прежнему ждём Рождество…
И пусть жизнь бывает суровая,
И пусть нас снова кружит суета,
Но веру из детства далёкого
И чудо не забудем мы никогда…
Зачин
Дорогие любимые мои читатели, вам, наверняка, полюбилась весёлая сказка о современной девушке Светлане, которая случайно попала в Абалак и узнала, что там по сей день живут герои русских сказок и былин, помогла восстановить там порядок, нашла много новых настоящих друзей и вышла замуж за богатыря Алёшу Поповича. И я, мои друзья, вас обрадую: у сказки будет продолжение, мы сейчас же вернёмся в таинственный сказочный Абалак…
Легенды Абалака
… Сержант полиции Алексей Михайлович Попов и его жена известный стилист Светлана Попова поженились, когда им было по девятнадцать лет и уже прожили в браке семь лет, казалось, что это — обыкновенная семья…
… Но это только казалось, потому что была у Супругов одна тайна: Алексей — не кто иной, как легендарный былинный богатырь Алёша Попович, который полюбил и обвенчался со Светланой, когда та, девятнадцатилетней девушкой случайно попала в мир русских сказок, который скрывается от людей в туристическом комплексе в Тобольске Абалак, и спасла жителей Абалака от колдуньи Марьи Моревны.
… И, конечно, они живут сейчас свой современной жизнью, но в Рождество Христово всё меняется: они едут в Тобольск, стоят в Свято-Знаменском монастыре Рождественскую службу, а потом, переодевшись из современных пуховиков и джинсов в русские народные убранства, идут в Абалак провести время со всеми своими друзьями. Так они делают все эти семь лет.

… Светлане уже исполнилось, как и её мужу, двадцать шесть лет, по-прежнему было свежим и улыбчивым её слегка подкрашенное лицо со светло-зелёными глазами и модно уложенными светлыми волосами, и, когда она наряжалась в кокошник с жемчугом, сарафан-летник расписной, шубку меховую с валенками расписными, казалось, что она и есть из русской сказки.
А Алёша стал ещё крепче, мужественнее с возрастом и ещё красивее смотрелся в своих богатырских одеждах, рубахе, портках кожаных, кольчуге с шеломом, красивым щитом и русским оружием: копьём, стрелами коленными, мечом…
— Ну, что, милая жёнушка Светлана, в богатырской я силе, не стыдно нашим друзьям показаться? — спросит у Светланы Алёша.
— Что ты сомневаешься ещё, Алёшенька? Ты ж богатырь красоты невиданной! — с нежной улыбкой, делая косу из светлых волос вместо модной современной причёски, отвечала Светлана.

Переоденутся так они и идут в Абалак по сугробам скрипучим в Абалак к друзьям с подарками. Тут у озера их добрая русалочка Улита встречает, радостно рассказывает:
— Ой, милые друзья мои, Светлана и Алёша, поздравьте меня, я ж замуж вышла, да так удачно, за очень доброго ласкового водяного, Живём складно да ладно и уже у нас дюжина чудесных русалят! А ты, Светлана, своему мужу ещё богатыря маленького не родила?
Светлана мило рассмеялась, кокетливо на мужа глазками светло-зелёными взглянула и ответила:
— Нет, Улита, пока не сложилось ещё, важные дела были, но я думаю, я осилю родить богатыря. А пока держи по игрушке каждому русалёнку…

— Ой, благодарю, Светлана, от всего сердца благодарю! Лучший подарок сейчас мне — это русоляточек моих порадовать! — благодарит с улыбкой счастливой Улита.
Пойдут Светлана и Алёша дальше, выходят к ним Дедушка Мороз со Снегурочкой. Совсем скрючился от возраста, поседел, в синей шубе с серебром Дедушка Мороз, а Снегурочка вросла в такую девицу юную совсем, двадцать два года, хорошенькую: глазки голубые, большие, кожа белая коса светлая ниже пояса, кокошник с пологом и шубка голубенькая на ней серебром, мехом, самоцветами украшены. Смеётся Снегурочка, как хрустальный колокольчик, бежит Светлану обнимать.
— Снегурочка, как же выросла ты! А красавица какая стала дивная! Прими подарочек с рождеством: поясочек, бусы, серьги и браслет из чистого хрусталя! — говорит Светлана.
— Ой, Светлана, подруженька, благодарствуй за подарок такой: я же так украшения из хрусталя люблю! — со светозарными голубыми очами отвечает Снегурочка.
Алёша же подошёл с поклоном к Дедушке Морозу и подарил ему упряжь крепкую для запрягания лошадей в сани, за расписную, с бубенцами.
А потом Светлана ещё крепче в шубку русскую, расписную укуталась и говорит Алёше:
— Ну, муж мой, осталось нам Царя Ивана Святогоровича с женой его Марьей-искуссниницей и дочь их царевну Василису Премудрую с мужем её, богатырём Ильёй Муромцем, так что идём к ним в терем царский…
… Пришли Алёша и Светлана в терем, зашли, Добрыня (да, тот богатырь Добрыня Никитич, которого за предательство из ботарырей в слуги царские разжаловали) их проводил к Василисе Премудрой и сообщил тихо:
— Знаете, а ведь горе у нас всех случилось: отошли ко Господу царь Иван с женой, так что теперь царь и царица сказочного Абалака Илья и Василиса Премудрая…
Светлана с Алёшей застыли в одинаковых позах: глаза круглые со слезами, лица светлые от горького чувства вытянулись, а внутри душа болит, как от раны…

Вышли к ним царь Илья Муромец и царица Василиса Премудрая во всей красе. Одеяния русские, у Ильи вышитая самоцветами парчовая рубаха и корзно атласное, а сапоги сафьяновые, глаза карие, красивые, как и прежде, а брода каштановая ещё окладистей стала. На Василисе же венец огромный из изумрудов под цвет глаз зеленых, повойник белоснежный, на одеянии и парча, и жемчуг, и самоцветы, и мех, и изумительной красоты вышитые цветы…
А ещё Светлана сразу увидела: Василиса беременна, дитя ждёт, и, судя по всему, через месяц уже ей рожать…
— Ой, подруженька, Василиса, я и сочувствую горю твоему, что родители твои путь свой земной уже окончили, и поздравляю с тем, что дитя у вас с Ильёй будет, примите подарки в честь Рождества Христова! — пристально глядя светло-зелёными глазками на Василису, изрекла Светлана.
А потом вручила Василисе дорогой перстень красивый ввиде цветка яблоневого, а Илье — красивые дорогие ножны под меч.
А Василиса глаза изумрудные закрыла и со слезами ответила:
— Ой, Светлана, спасибо большое, искреннее, только не до праздника, не до подарков нам всем сейчас: хотят нас с Ильёй трона Абалака сместить и самим править Став Годинович с женой своей Василисой Микулишной, и не знаем мы, какую управу на них, разбойников окаянных найти…
Светлана, бледная от испуга отпрянула и вскрикнула:
— Василиса, Христа ради прошу, не говори мне, что я опять должна Абалак спасать!!! Хватило с меня семь лет назад злоключений колдуньей Марьей Моревной!
— Ну, что же ты так, Светлана? Ты поспрашивай всех друзей наших, сама со Ставром Годиновичем и Василисой Микулишной поговори, поймёшь, что без тебя мы не справимся, весь Абалак погибнет! — попросила Василиса, Светла только глаза светло-зелёные закатила, да ответила:
— Ладно, пойду разговаривать сов семи, вникать, в чём суть да дело, как семь лет назад делала. Победила же я тогда Марью Моревну, и сейчас все вместе разберёмся…
Пошли Светлана и Алёша всех расспрашивать о Василисе Микулишне и Ставре Годиновиче, и Снегурочка с Дедушкой Морозом, и русалочка Улита, все, как один говорят:
— Ставр Годинович и Василиса Микулишка, богатырь с богатыршей, муж и жена, и такие они злые и алчные, так царём с царицей хотят стать, что никому покоя не дают, всех оскорбляют, грабят, всё, что драгоценное есть, отнять стараются, все уже от них устали! А, главное, боимся мы за жизнь Василисы и Ильи…
«Что ж, — подумала с удивлением Светлана, — опять я сталкиваюсь тем, что не всегда тут в Абалаке так, как в книжках русскими сказками записано, но пойду, взгляну на эту парочку вредителей, потом буду дальше думать…».
Села Светлана, да песню запела тихо-тихо:
«Что ж нет покоя в доле моей?
Только победа — снова в бой скорей!
И никак не кончается лязг мечей…
Что ж, Боже, с головою буйной моей?
Не вижу покоя в своей доле никак!
Вроде стараюсь и так я, и сяк,
Но снова друзья мои попали в беду,
Значит, я обязана помочь, никак не обойду…»…

Указала Снегурочка Светлане избу богатую, где Ставр с женой живёт, подошла туда Светлана, кокошник поправила с пологом, постучала в двери резные…
Дверь отрыла женщина, да какая! Загорелая, в плечах косая сажень, высокая, здоровенная, как будто стальная аль медная, «кровь с молоком» о таких говорят, две косы из-под шелома тёмные толстые спускаются. А сама в лиловом сарафане, дорогих украшениях: и серьги, и монисты, и браслеты. А поверх сарафана кольчуга с поясом и мечом одеты.
Вышла женщина во двор к Светлане, погладила коня своего и говорит:
— Здравствуй, женщина, представься, да проходи в избу, согрейся, покушай, гостьей у нас с мужем будешь, мы с мужем гостеприимные люди…
Светлана удивленно глаза светло-зелёные вытаращила и промямлила:
— Светланой меня зовут, жена я богатыря Алёши Поповича благодарствуй за приглашение. Ты же и есть, как я понимаю, Богатырша Василиса Микулишна?

— Ну, да, Василиса Микулишна я, жена Ставра Годиновича. Ну, что застыла-то, Светлана? Заходи…
Зашла Светлана, шубу сняла, сарафан-летник поправила, села за стол. Василиса Микулишна яства разные поставила: и пирожки, и репу печёную, и яблоки мочёные, и щи, и суп и мясом и грибами, и хлеб большой…
Кушает Светлана, удивляется, а Василиса Микулишна ей во двор рукой показывает и говорит:
— Вот, полюбуйся на мужа моего, Ставра Годиновича, богатыря, которому равного нет!
И впрямь, во дворе ходит мужчина в богатой рубахе с бородой русой, чуть седой настолько крепкий, мускулистый, в плечах две сажени косые, ростом — почти великан, как гора стальная. То взял топор пудов восемь и с легкостью дрова рубить стал, то холодной водой обливался, закалялся, то стал брать подковы, копья, кочерги, ухваты и сворачивать в кренделя!

Светлану это ошарашило, но она нашла в себе силы спросить у Василисы Микулишны:
— Всё это дивно, но ответь, пожалуйста, правду говорят, что вы со Ставром грабите, обижаете всех, а ещё хотите царицу Василису Премудрую с царём Ильёй Муромцем погубить, чтобы самим стать царём и царицей Абалака?
— Что ты, не смеши, — протянула Василиса Микулишна — наговаривают из зависти, что мы о Ставром счастливы так…
Светлана косу светлую под полог кокошника убрала, шубу накинула и пошла со словами:
— Ну, что ж, извините, если чем обидела, благодарствуйте за гостеприимство…
Пошла Светлана к озеру, а там уже все собрались: и Василиса Премудрая с Ильёй и Алёшей, и Снегурочка с Дедушкой Морозом, и русалочка Улита, вопрошают скорее наперебой:
— Ну, что? Что узнала, что скажешь?
— А то и скажу, друзья мои, что зря вы боитесь, тревожитесь, да на хороших людей добрых наговариваете! Зачем обижаете зазря людей хороших? — спрашивает в ответ недоумённо Светлана.
Все собравшиеся уставились на Светлану, как на чудо-юдо, и воскликнули:
— Светлана!!! Глупышка!!! Ты что говоришь?! Поганку что ли съела? Ты что, поверила той пурге, что они тебе нагнали, обманулась?! Так знай, мы все тоже сначала доброжелательно их приняли, а только год спустя после знакомства увидели их истинное лицо! Не попадайся, Светлана, на удочку их, они хитры, как лисы!
Светлана с полным недоумением в круглых светло-зелёных глазах постояла, молча, а потом протянула тихо:
— Ну,… посмотрим,… я пока ещё ничего не поняла…
Светлана вызвалась помочь Илье проводить в терем Василису Премудрую, шли они по скрипучим сугробам снежным у деревянного частокола Абалака, когда вдруг им перегородил путь Ставр Годинович с палицей тяжёлой и грубо крикнул на Илью:
— Эй, Илья, не богатырь, а так, ничтожество, надоело мне с женой на вторых ролях после тебя с твоей бабёнки глупой быть, так что кончаем уже разборки наши, давай, уходи с моей дороги, всё равно царь из тебя совершенно бесхребетный!
Илья возмутился, гневно сверкнул очами карими, раскраснелся, достал меч со словами:
— Ставр, ты прекратишь такие речи оскорбительные когда-нибудь или нет?! Я тебе запрещаю так разговаривать со мной и с женой моей любезной! Я уже дважды тебе говорил: не отдадим мы с жёнушкой Василисой Премудрой вам с Василисой Микулишной власть в Абалаке, и сейчас говорю, а не успокоишься, Ставр, будет бой!!!
И схватились Ставр за палицу, а Илья за меч и начался бой, оружие звенит неприятно резко…
Светлана стояла бледная от ужаса, как снег, и мысленно ругала себя: «О, как же быстро я правду-то увидела и услышала! Как же я так обманулась первым впечатлением? Почему, глупая, друзьям проверенным не поверила? Это слава Богу, что Ставр так быстро себя выдал, а то я ещё так долго бы с пеленой на глазах ходила!».
И снова Светлане старая песня вспомнилась:
«Ой, лязг, звон меч об меч!
Зачем в битве нужна речь?
Снова не ради удали простой,
А за мир и за добро идёт бой!
Бой святой, тяжёлый, правый,
И совсем не ради пустой славы,
Кого хочешь, здесь расспроси:
Бой во имя блага Святой Руси!»…
Вдруг послышался надменных ехидный смех, все повернули головы на звук, оставив битву, и увидели, что Снегурочка стоит к столбу деревянном цепями тяжкими прикованная, а под ногами хворост лежит. Рядом же стоит Василиса Микулишна с факелом в руке, с язвительностью смеётся и кричит:
— Эй, там, оставьте мужа моего, пропустите, а не то подожгу хворост и растает ваша Снегурочка ненаглядная! Рука не дрогнет у меня, не пожалею!
Бедная Снегурочка! Стоит в цепях этих тяжеленных красивая и хрупкая, как куколка миниатюрная, светлая коса растрепалась, сама от страха дрожит, глазки зажмурила, по белому, как у Ангела, лику слёзы текут…
Светлана от ужаса за голову схватилась и мысленно стала себя костерить, что допустила такое, а Дедушка Мороз бежит через снежные ухабы, шапка слетела, падает, плачет слезами горючими:
— Кто-нибудь, внученьку лапочку спасите мою, пожалейте юность её, старость мою, Христа ради умоляю…

… Илья Муромец меч на снег положил, от Ставра отошёл и процедил:
— Всё, безоружен я, Ставр Годинович, муж твой, свободен, выполнил я, что ты сказала, отпускай Снегурочку!
Василиса Микулишна злорадно посмеялась, косы чёрные откинула и ответила:
— Что ж, так лучше! Привыкайте уже постепенно повиноваться, потому что Абалаком скоро я буду править!
После чего Василиса Микулишна меч достала и одним лёгким взмахом все цепи на Снегурочке разрубила.

Напугавшаяся Снегурочка сознание потеряла и упала прямо на руки плачущего уже от счастья Дедушки Мороза. Уложили Снегурочку на кровать в тереме царском отдыхать, водичкой холодной сбрызнули, тогда она уже очнулась, глаза голубые распахнула и изрекла:
— Слава Господу нашему Всемилостивому Иисусу Христу, помиловал, живой я осталась, а то я уже мылено к вечной жизни в раю себя настраивала там, у столба…
А Светлана со слезами стала всех друзей по очереди обнимать и прощения просить:
— Родные мои, простите меня! Простите, пожалуйста, я не полагала, что всё так серьёзно и страшно, что Ставр Годинович и Василиса Микулишна так опасны и жестоки!
Василиса Премудрая Илью обняла, изумрудными глазами ласково посмотрела на всех и ответила:
— Ладно, Светлана, бывает, не казни себя, не кори зазря, хорошо, что Господь помиловал, живы все, мы сами не ожидали, что так они далеко в жестокости зайдут. Давайте лучше все думать, как можно справиться, одолеть Ставра и Василису Микулишну…
Алёша Попович голубыми глазами весело блеснул и предложил:
— А в чём проблема? Почему мы такую наглость терпеть должны? Я и Илья возьмём по мечу хорошему, кольчуги с шеломами наденем и сразимся со Ставром Годиновичем и Василисой Микулишной!
— Да, конечно! И сразу же оба в рай отправитесь, оставив Василису Премудрую и Светлану вдовами! — недовольно произнёс, нахмурившись, Дедушка Мороз — Нет, не одолеет Ставра Годиновича и Василису Микулишну никто, кроме Настасьи Микулишны, младшей сестры жены Ставра. Равной ей ни богатырши, ни богатыря никогда не было и не будет на земле русской, ибо силушка её не в оружии диковинном, ни в силе физической, выглядит она обыкновенной стройной девицей милой. Но за доброту души её дал ей Бог особый дар: если выпьет она три ушата святой воды, то непобедимой становится…
Василиса Премудрая, Снегурочка и Светлана одновременно плечами пожали с вытянутыми лицами и спросили:
— Дедушка Мороз, а почему же никто не видел ни разу Настасью Микулишну?
Дедушка Мороз сел на стул резной деревянный и стал объяснять:
— Дело в том, что старшая сестра, Василиса Микулишна, Настасью невзлюбила люто, и, когда отошёл ко Господу их отец, купец богатый Микула, Василиса Микулишна стала над сестрой всячески издеваться: и словами бранными обидными оскорбляла, и работу грязную всю поручала, и по лицу светлому била, и за косы светлые таскала, и на холод в рубахе с сарафанчиком выгоняла. И так было, пока Василиса Микулишна замуж за Ставра Годиновича не вышла, только тогда сестру на волю отпустила. От обиды, горя, одиночества и страха закрылась тогда Настасья в крошечной избушке-лачужке на краю Абалака и старается не выходить лишний раз оттуда…
— Бедная Настасья! Пойдёмте просить её сражаться с Василисой Микулишной, и будем помогать ей жизнь заново наладить, чтобы ту боль, ту обиду и страх забыла она… — изрекла Светлана и с Дедушкой Морозом пошла к избушке Настасьи…

Подошли к махонькой избушке, Дедушка мороз в дверь постучал и басом произнёс:
— Настасья прекрасная, Настасья-Настасья, двери гостям отвори, да гостей в избушку-лачужку пусти…

Дверь отворилась и на пороге появилась девица красная со светло-русыми косами, глазами большими серыми, в рубашке светло-голубой с золотым крестиком нательным, с украшением на лбу цветочной повязкой из бисера, а ногах лапти простые.
— Здравствуй, Настасья Микулишна, поговорить мы пришли с тобой… — произнёс Дедушка Мороз той девице.
— Что ж, проходите, Дедушка Мороз, садитесь за стол, уж не обессудьте, что угощение простовато, что Бог послал. Да и женщина, что с вами, пусть проходит, присаживается, познакомите нас, кто такая… — достаточно приветливо, но без тени радости или улыбки ответила Настасья.
Светлана шубку расписную сняла, вошла вместе с Дедушкой Морозом в горницу, тихо села за стол и осмотрелась. Да, убранство горницы скудное было: лубочные иконы Христа, Богородицы и Святой Троицы в красном углу, стол со стульями самые простые деревянные, лавка, накрытая простынкой, печка русская, а в самом углу большой кованый сундук и большой ушат.
Поставила Настасья на стол Светлане и Дедушке Морозу кашу гречневую с салом да хлеб с маслом со словами:
— Угощайтесь, гости дорогие, да говорите, за каким таким делом пожаловали вы ко мне…
Дедушка Мороз броду седую длинную поправил и начал речь:
— Настасья Микулишна, ты, наверное, слышала, знаешь, что сестра твоя старшая, богатырша Василиса Микулишна с мужем Ставром Годиновичем всякое зло и обиду жителям Абалака давно творят, а сейчас совсем, разбойники окаянные , распоясались, хотят погубить царицу Василису Премудрую с царём-богатырём Ильёй Муромцем и самим править Абалаком сказочным. Ты, зная и сестру, и мужа её, понимаешь, что ничего хорошего они не сделают, а только горе всем принесут. Ты — самая сильная из богатырей на всём свете белом, никто, кроме тебя их не одолеет, не победит, не приструнит. Вот, и я, и Светлана, богатырша, жена Алёши Поповича, о которой ты, может, слышала, что она семь лет назад Марью Моревну одолела в бою и изгнала, пришли просить тебя от имени всех жителей сказочного Абалака: выпей три ушата святой воды и сразись с сестрой и мужем её в бою честном…

Светлана скромно отвела взгляд глаз светло-зелёных, кокошник чуть-чуть на лоб сильнее надвинула, а Настасья послушала всё это, молча, без звука единого, откинула за спину косы светло-русые, и со скорбью в глазах серых ответила:
— Ой, нет, нет, нет, не просите даже, не хочу, не могу, не буду. Да, я знаю о задумках недобрых сестры моей, слышала я и о Светлане и её победе над Марьей Моревной, но вот пусть Светлана и идёт сражаться, а я сказала: нет! Не могу я, Василиса — сестра моя, не по-христиански это будет. Да и я её и боюсь ужасно, до дрожи, и обижаюсь сильно, что так жестоко она со мной обращалась, и била, и на мороз босиком выгоняла, и работой чёрной тяжёлой загружала, в, общем, так не люблю её, что и видеть, и вспоминать-то имя её не желаю! Нет в моей жизни её сейчас, и слава Богу!
Светлана с мольбой во взгляде и на лице обратилась к Настасье:
— Да, все понимают, тяжело забыть, пережить унижения такие, очень тяжело идти на бой с сестрой, но, неужели ты подведёшь всех, оставишь в беде? Не по-христиански не с сестрой-разбойницей сразиться, а не по-христиански бросить нас в такой беде! Только ты можешь ведь победить этих злодеев двух! Мы все умоляем…
Настасья бисерное украшение поправила, глаза закрыла и твёрдо ответила:
— Прекратите уговаривать меня! Не хочу, не могу, я объяснила, почему. Да и не обязана я вам свои чувства выкладывать, как на исповеди. Раз сказала «нет», значит, нет!
— Но, Настасья, милая, послушай меня, человека пожилого и мудрого… — начал Дедушка Мороз, но Настасья прервала его тем же тоном:
— Я сказала нет, значит, нет! У вас ещё есть другие дела или разговоры ко мне? Нет? Значит, идти можете, долго здоровьица вам, не обессудьте!
Дедушка Мороз и Светлана встали, поблагодарили и пошли в терем Василисы Премудрой и Ильи. Светлана немного задержалась на пороге избёнки и слышала, как зарыдала Настасья.
«Мдаа, тяжёлый случай, ведь она действительно могла бы всех спасти, но она не решиться идти в бой, просто потому что сестра её так запугала когда-то…».
Пришли в терем Дедушка Мороз и Светлана несчастные, а им навстречу выходят Василиса Премудрая в царских парчовых одеждах и Снегурочка, спрашивают радостно:
— Мы уже всем друзьям в Абалаке о Настасье рассказали, даже к озеру сходили, Улите с водяным сообщили, так что, когда бой будет?
Светлана покраснела и буркнула:
— Рано всем сообщили, не будет боя, отказалась наотрез Настасья сражаться, нечему радоваться пока. Давайте все соберёмся у озера, будем думать, что мы можем ещё сделать…
Собрались все у озера, и Светлана с Алёшей Поповичем, и Илья с Василисой Премудрой, и Дедушка Мороз со Снегурочкой, и русалочка Улита с водяным, и Добрыня пришёл, хоть его никто не звал ( не любили его за то, что предал он своих друзей семь лет назад, в бою с Марьей Моревной), стали толковать, что же делать теперь, как с бедой страшной справится…
… Нет ни одной думы путной, растерялись, расстроились все, Василиса Премудрая плачет…
Тут Добрыня Никитич не выдержал и крикнул:
— Да Илья, Алёша, что вы за богатыри, за мужики такие малодушные, как девицы?! Тряпки вы, а не мужики! Разве царь Иван Святогорович и Марья-искусница этого хотели бы увидеть? Нет! Я, хоть и предал тогда, и отрабатываю вину свою прислугой, но я — настоящий мужчина, потому что за ошибки свои отвечать умею, а во-вторых, я тогда так поступил, потому что я жизнь любимой невесты спасал, я о ней, не о своей шкуре думал! Да, не удивляйтесь так, любил я Марью Моревну, венчаться хотел с ней, она использовала это. Так будьте достойными богатырями, возьмите вы мечи в руки и сражайтесь со Ставром и Василисой Микулишной!
У всех глаза от изумления расширились, а язык к нёбу присох, а потом Илья бороду каштановую разгладил, карие глаза отпустил и ответил:
— Что ж, видно по-другому не получится, правильно Добрыня упрекнул нас. Алёша, Добрыня, давайте, все втроём одеваемся в кольчуги с шеломами, вооружаемся мечами, копьями, стрелами, помолимся и в бой идём!
— А что я снова богатырь? Я прощён? — удивился Добрыня Никитич, а ему все хором ответили:
— Конечно, прощён!!!

Как решили, так и поступили три богатыря: Алёша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец, снарядились в бой, вооружились, помолились Христу Господу, и, звеня кольчугами с мечами, вышли с песней:
«Есть такое дело — Родину спасать,
И этот долго мужчина должен уважать!
И если опасность угрожает вновь Руси,
На её защиту встанут вновь богатыри!
И охраняют Русь Святую вечно, как заря,
Три отважных друга, три богатыря!
И гордится вся Русь нами не зря,
Много могут три друга, три богатыря!
Если уж угроза всем нашим родным,
Мы достойно близких защитим,
Ведь на Руси хвалят нас веками не зря,
Мы — три отважных друга, три богатыря!».

Светлана решительно сверкнула светло-зелёными глазами, светлые волосы под капюшон кольчуги спрятала и изрекла:
— Я с вами меч беру и в бой иду, я в своё время Марью Моревну одолела, может, и сейчас чем помогу…
И Алёша со Светланой запели:
«Какой Алёша без Светланы?
Какая песня без баяна?
Какая без Христа душа?
Какой Тобольск без Иртыша?».
Только все четверо под всеобщие аплодисменты отправились на обрыв над Иртышём, чтобы кликать врагов на бой, подошла к ним красавица такая дивная, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а поставить на подставку её живую и любоваться.

Ростиком девица маленького, фигуркой аккуратная, пшеничная коса ниже пояса, глазки ясно-голубые. А наряжена богаче самой царицы: меха лисьи и горностаевые, на шее жемчуга, на голове сорока большая, украшенная всеми камнями самоцветными и бриллиантами, душегрея с сарафаном золотом вышиты и цветами из драгоценных камней украшены.
… А в руках держит она цветок алый красоты невиданной, будто из рая…
Светлана спросила с удивлением:
— Ой, а что это за сказочная героиня? Она на нашей стороне, друг наш, или на стороне Ставра с его женой, враг?
— Нет, — ответил басом Дедушка Мороз — Она — наш друг и помощник, это же Людмила Микулишна, третья, меньшенькая и любимая дочь купца Микулы, из «Аленького цветочка» она, сейчас она замужем за добрым человеком, знатным и богатым боярином, что служит при дворе Ильи...
А Людмила Микулишна подошла к Светлане, поклонилась легка, и изрекла спокойным мелодичным голом:
— Христос Вседержитель и Ангел-хранитель вам в помощь, ступайте в бой спокойно, будьте уверены, Настасья придёт к вам, я её уговорю, я лучше знаю, что сестре сказать…
Светлана плечами пожала, не могла поверить, что эта избалованна боярыня молоденькая может пользу принести, но подумала: «А вдруг меня первое впечатление опять обманывает, и она действительно нам поможет?».
— Что ж, Людмила Микулишна, делай, как считаешь нужным… — ответила Светлана, и пошли богатыри со Светланой на обрыв, крикнули:
— Ставр Годинович и Василиса Микулишна, выходите на бой честный!
И начался бой, все наблюдают с замиранием сердца, крестятся, Василисе Премудрой так плохо, что она чуть сознание не теряет…

… А тем временем Людмила Микулишна пришла к Настасье в лачужку, села рядом тихо, меха, сороку сняла и начала речь сладким голосом:
— Настасья, сестрёнка милая, ты тут сидишь, а там, над Иртышём бой с Василисой Микулишной и Ставром Годиновичем за дело правое святое идёт...
Настасья угрюмо от сестры отвернулась и ответила:
— А мне-то что? Ты что мной командовать пришла? Ты не знаешь жизни, балованная боярышня, сначала отец наш тебя больше жизни любил, баловал, как царевну, потом из-за аленького цветочка ты замуж так удачно вышла, муж твой богат, ласков, балует, наряжает в драгоценности и меха, как сыр в масле всю жизнь катаешься! Что ты мне, повидавшей всю жестокость жизни, можешь сказать?

Покачала Людмила головушкой, светлую пшеничную косу откинула назад, жемчуга, драгоценности поправила и с печалью в небесно-голубых глазах глаголила:
— Настасья, ты права лишь отчасти. Да, Господь всегда ко мне милостив был, батюшка наш, купец Микула, всех дочерей своих любил и баловал, а меня особо обожал, потому что и нравом я кротче, ласковее, добрее была, и на маму нашу красотой девичьей похожа. Потом, действительно, из-за цветочка аленького попала я к своему мужу, знатному богатому боярину, у которого такая любящая нежная душа, из которого такой заботливый щедрый на подарки и нежность муж получился. Но ты думаешь, что я никогда не страдала, не боялась? Мне было очень страшно ехать к чудовищу, до дрожи, и отца жалко покидать, но я поехала, рыдая, чтобы батюшке жизнь спасти. А затем, когда мы с чудовищем полюбили друг друга, а я нашла его бездыханным, мне легко было? Нет! Я рыдала, кричала от ужаса, сознание потеряла, пришла в себя уже, когда очнулась в своей золочёной хрустальной светлице, а мой любимый предстал предо мной не в обличии чудовища безобразного, а в своём виде, молодого и распрекрасного боярина, и замуж меня позвал…
Настасья села рядом с младшей сестрой серые очи в пол опустила и тихо уточнила:
— Ну, да, я всё понимаю, ты счастье своё заслужила, отец тебя не зря любил, ты всегда и умнее, и благочестивее нас была, но разве это меняет что-то в моей судьбе? Ты же знаешь, как Василиса издевалась надо мной, как отец наш ко Господу отошёл, что я её не люблю, ни сражаться, ни дружить не хочу, вообще, не хочу, видится даже…
— Да, Настасья, тебе очень не повезло, что ты в её когтях оказалась, до кончины батюшки нашего не успела замуж выйти, и потрепала тебе здоровье и нервы Василиса, но ты думаешь, что она со мной, если бы я дома, а не при муже далеко была, вела себя? Нет, ещё хуже бы издевалась и била! Она нас люто терпеть не может, а знаешь почему? Потому что она неродная ни матушке, ни батюшке купцу Микуле, ни нам с тобой! Ты на отца похожа, я — на маму, а Василиса в кого ты думаешь такая загорелая с темными косами? Да её просто цыгане под дверь подкинули, а наши батюшка и матушка по доброте христианской её взяли, и Василиса знает об этом прекрасно! Не сестра она нам никакая! Так что же ты, Настасья, будешь в этой лачуге всю жизнь сидеть? Ведь, если Василиса Микулишна царицей станет, ты вообще не выйдешь отсюда, так она тебя затравит! Так уже, наконец, возьми жизнь свою в собственные руки, иди сражаться!
Тут Настасья как в полный рост встала, очами серыми сверкнула, повязку бисерную цветочную сняла, на пол бросила, косы светло-русые поправила и с царской осанкой изрекла:
— Благодарю тебя, Людмилушка, сестрёнка, отрыла ты мне глаза, вдохнула в меня силушку богатырскую! Пойду в бой святой за Абалак! Подай-ка мне одежды парчовые, венец с самоцветами, кольчугу, золотой щит и меч мой. И, самое главное, возьми ушат, сходи за святой водой в церковь, мне нужно три ушата святой воды выпить…
Людмила нежно улыбнулась и ответила:
— Сделаю, сестрёнка…

… Снарядили Настасью, выпила Настасья Микулишна три ушата святой воды и пошла к обрыву на Иртышём, золотом, парчой и булатом на солнце на морозе сверкая…
… А тем временем на обрыве давно бой идёт, тяжело идёт, Все жители Абалака молятся, крестятся, волнуются, Василиса Премудрая чуть сознание не теряет, еле дышит от волнения. Светлана, Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алёша Попович бьются со Ставром и Василисой Микулишной тщетно: побеждают те, уже раненая в плечо Светлана на снег упала, глаза свои светло-зелёные закрыла…

Смеются Ставр с женой:
— Что, кишка тонка с нами тягаться? Не надейся Илья, не будешь всё равно ты с Василисой Премудрой править, а мы будем! А ты, Алёшка, бросай меч, да неси жену к лекарям, чтобы рану ей обработали, перевязали, а то погибнет ненаглядная твоя!
Василиса Премудрая плачет горючими слезами, русалочка Улита и Снегурочка ручками лица закрыли от страха…
… Тут земля задрожала и появилась Настасья во всей своей девичьей и богатырской красоте, да как крикнула со всей силы:
— Сестра, оставь их в покое, идите вместе со Ставром Годиновичем ко мне!!! Счёты свести нужно!!! — а потом Настасья с улыбкой повернулась к Светлане, которая так была ошарашена, что сквозь боль от раны смотрит на Настасью и диву даётся, и ласково говорит — Не бойся, выпила я три ушата святой воды, непобедима я, так что полетят оба в Иртыш и глазом не успеют моргнуть…

Тут все Настасье зааплодировали, обрадовались, ликуют…
Василиса Микулишна стоит с ужасом на загорелом лице, в косы тёмно-русые вцепилась и в панике тараторит мужу:
— Ставр! Ставр, что делать будем?!! Как спасаться?!!
Ставр Годинович же от испуга пригнулся, уже не кажется таким великаном, как Голиаф, бороду потеребил нервно и ответил:
— Ну, жена, это твоя сестра, это ваши семейные разборки, я тут причём? Разбирайся сама…
— Ставр!!! Она же меня прибьёт о злости за то, что я с ней в когда-то по-хамски обращалась! — с дрожью говорит Василиса Микулишна.
— Ну, жена, в этом ты уж сама виновата, что в раздоре с сестрой такой сильной, надо было об этом раньше думать…
А Настасья меч достала, подлетела к Ставру с женой, стала сражаться в бою честном на обрыве и приговаривать:
— Это за то, что вы с Абалаком чуть не сделали, это за то, что всех добрых жителей его обидели, это за рану Светланы, это за слёзы царицы Василисы Премудрой, а это, сестра, за все издевательства твои надо мной!
… Ставр и Василиса Микулишна отступают, отступают, пытаются победить, а не могут, и мечи, и копья их только так от ударов Настасьи ломаются…
… Посмотрели Ставр с женой и ужаснулись: отступать некуда больше, сзади только конец обрыва, да лёд Иртыша.
Бросили Василиса Микулишна и Ставр Годинович последние мечи, упали перед Настасьей на колени, зарыдали:
— Пощади нас, Настасья, прости, не добивай, умоляем…
Настасья меч с щитом убрала, верёвки достала и связала их со словами:
— Что ж, губить вас никто не собирался, но теперь вы точно никому зла не причините в Абалаке…
… А тем временем Алёша уже обработал и перевязал рану на плече у Светланы, все жители Абалака плачут от счастья, обнимаются, Василиса Премудрая от Ильи отойти не может, в объятиях его держит, а потом все просили Настасью:
—Благодарствуй за помощь всю жизнь, но скажи, Настасья, а почему ты всё-таки решилась прийти сражаться? Что тебе помогло?
Настасья же улыбнулась, заплакала и ответила нежно:
— За победы мои благодарите не меня, а сестрёнку мою младшую, Людмилу Микулишну, самую добрую, самую мудрую, самую красивую, самую набожную из дев и жен на русской земле: она мне помогла справиться с главным моим врагом — моим страхом! Её и благодарите, я ей всю жизнь обязана буду…
Тут все стали хвалить Господа Христа, качать на руках Настасью и Людмилу, Настасья Людмиле кланяется, а Людмила ласково отвечает:
— За что же? Я же ради тебя, сестрёнка, старалась, я по-другому не могла поступить…
— А что с этой парочкой будем теперь делать? — вдруг басом с гневом в карих очах спросил Илья — Изгоним их, как Марью Моревну с Мором?
— Нет, — с улыбкой ответила Настасья — я лучше придумала! Давайте закроем их, как в темнице под стражу, в моей лачужке, пусть почувствуют, какого это — быть затворником!

Все от восторга зааплодировали и так и поступили, а потом Добрыня Никитич обвенчался с Настасьей, и все вместе пели славную песню:
«Славься-славься царь-богатырь Илья,
Царь-богатырь Илья Муромец,
Да со своей женою Василисою,
Царицей православной Василисой Премудрою…»…
Скоро Василиса родила сына, царевича, которого назвала в честь своего любимого отца, царя Ивана Святогоровича, Иванушкой, а Светлана и Алёша вернулись в современный мир, и Светлана родила дочь, Алёнушку, и так же по-прежнему Алёша и Светлана каждое Рождество проведывали своих друзей из Абалака…