СНОВА ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Снова подземелье

           Пройдя протоку, привязали лодку к крюку, вбитому в скалу.
    - Пит, поднимаешься первым. Девчонки, идите следом за ним. Осторожно, лесенка крутая. - Не торопясь, они преодолевают ступеньку за ступенькой, поднимаясь один за другим.
    - Осторожно, дверь открывается наружу, а площадка перед ней маленькая! – девушки прижались друг к другу, Артур снизу подстраховал их, и Пит открыл дверь:
    - Фонарь-то мы не взяли! – простонал он.
    - Не до этого было. Но ты же знаешь дорогу. Если боишься, пропусти меня вперёд.
    - Кто боится? Я?! – и он шагнул внутрь.
    - Подожди. Теперь берёмся все за руки и идём цепочкой. - Пит взял за руку Илгу, она – Виолу, Виола – Артура, и т. д.
    - Как в мореске, помнишь? – шепнула Виола на ухо Артуру.
    - В ней не было вот такой фигуры, - ответил Артур и, воспользовавшись темнотой, привлёк к себе Виолу и нежно поцеловал её. – Люблю тебя.
    - И я.
        Они медленно пошли вперёд: плохо без лампы. Однако, представив, как напугали бы девушек скелеты, Артур перестал жалеть о том, что не захватил её. Вот, и дверь. Она открыта, ведь Питу в ту ночь, когда они искали сокровища, было не до неё: увидев «кричащий» скелет, он бежал, вереща от ужаса. Артур улыбнулся: «Какими мы тогда были ещё глупыми! Искали сокровища, а настоящие сокровища были рядом», - и нежно сжал руку Виолы.
    - Что, милый?
    - Люблю, - шепнул он ей на ушко. Теперь она привлекла его к себе и быстро поцеловала в губы, пока никто не видит. Недаром ведь говорят: «Темнота – друг молодёжи».
       Когда все прошли в дверь, Артур сказал вполголоса:
    - Ребята, здесь что-то вроде лестничной площадки, только ступеньки лестницы вделаны в стену, и ведёт она на второй этаж, в кухню. Если нам повезёт и дворец ещё не захвачен, мы поможем его защитникам. Если же это не так, мы окажемся в тылу врага. Что тоже неплохо, ведь он нас не ждёт, и у нас будет шанс победить. Только вот что плохо: вход в этот туннель-колодец может быть закрыт сверху чугунной крышкой. Она очень тяжёлая, мы с Питом вдвоём когда-то с трудом её подняли, и это сверху, в удобном положении, а на ступеньке вдвоём не поместишься.
    - Это в тот день, когда вы пришли в колледж чумазые, как трубочисты? - негромко засмеялся Бард.
    - Точно. Так вот: нужен доброволец. Сильный. И меткий. Стрелок, ты сможешь?
    - Вряд ли. - Вызвался один из стражников:
    - Я смогу.
    - Точно? А стрелять из арбалета умеете? Нам нельзя поднимать шум.
    - Умею.
    - Отлично. Тогда приступайте. И будьте очень осторожны. Да, если всё будет в порядке, постучите по ступеньке: три коротких, три длинных стука.
    - Слушаюсь, господин сержант. - Стрелок неохотно отдал ему арбалет, и он направился к стене. Наощупь найдя лестницу, стражник начал подъём.
    - Теперь всё зависит от него. А нам придётся набраться терпения. Сразу за ним подниматься нельзя.
Через полчаса раздался условный стук. Все радостно встрепенулись: неужели у него получилось? И направились к лестнице. Пит полез первым – как самый лёгкий и проходивший уже этот трудный путь. За ним – девушки. А потом Артур и все остальные. Больше всего Артур беспокоился за девушек, вдруг они не смогут преодолеть лестницу – что тогда. И напрасно: они поднялись без особых затруднений, вот что значит заниматься хореографией! Артур гордился девчонками. Труднее пришлось кое-кому из молодых ребят, но самолюбие не позволило им просить чью-то помощь. Выбравшись на свет, они повалились прямо возле люка, тяжело дыша и мокрые от пота, но счастливые, что преодолели себя.
А на полу лежало ещё два человека, судя по одежде, недавние постояльцы городской тюрьмы. Оказалось, что они, взяв по поварёшке, прямо из кастрюли лакомились холодным супом и благословляли свою судьбу. Наверно, теперь они уже не так были уверены в своём везении. Наставив на одного из них пистоль, Бард сказал:
    - Сейчас я выну кляп, и ты мне расскажешь обо всём, что тут произошло. Но попробуй только крикнуть, и это будет твой последний крик.
Пленный усиленно закивал головой в знак согласия, Бард вынул кляп, и он начал свой рассказ.

                         Рассказ заключённого

          Вчерась, значитца, вечером дело было. Точно, опосля ужина подходит к нашей камере тюремщик и открывает дверь нараспашку. «Выходите!», - говорит. Мы ему: «Как, тоись, «выходите»? Кажись, мы ничего дурного не сделали». А он бумажкой в нос тычет, мол, тут всё об вас сказано, на волю отпустить вас велено. Ага. Знаем мы такую волю: поставят к стенке и – по законам военного времени. В общем, всей камерой отказались выходить, он плюнул с досады и ушёл. И возвращается уже с начальником тюрьмы. А тот говорит: «Что ж вы моему работнику не верите?» И показывает бумагу: «Герб видите? А грамотные есть среди вас? Ты? Прочти-ка», - и подаёт нашему грамотею, что в лавке приказчиком раньше работал, да проворовался. Тот сразу заважничал, надулся как индюк, водрузил на нос очки свои смешные - железные, круглые, как ободья у колёс, - и читает: так, мол, и так, по приказу командира вашего наиглавнейшего, полагается нас всех сей же час освободить.
Врать не буду: были такие, что обрадовались. Да мало их было. А большинство-то нос повесило: в самом деле, здесь нас три раза в день поят-кормят, вечером выгуливают, спать укладывают, а на воле? Никто ведь и куска хлеба за просто так не даст! Да делать нечего, коли приказ такой, ведь и начальник тюрьмы – человек подневольный, коль рассудить. Стали вещички свои немудрящие собирать. А потом нас вывели из камеры, привели в тюремный двор и построили в одну шеренгу. Видим, стоит высокий, богато одетый мужчина в полумаске, а рядом с ним - другой, одетый попроще – знать, его слуга. Он подошёл к нам и сказал:

    - Ребята, много говорить я не буду, скажу одно: кто хочет заработать, есть неплохая возможность. Нужно захватить виконта Валадье, которого все знают, как Барда. Он лейтенант мушкетёров. И его друзей: Питера Симпла, Артура Гринвуда и Билла Шутера. Они предатели. За каждого из перечисленных лиц вы получите по сто золотых. А за каждого из их друзей и близких – по десять золотых.
    - А близкие-то вам зачем? – спросил кто-то.
    - А вы думаете, что они не знали об их предательстве?
Звучало очень заманчиво: кто же откажется схватить преступника, если за это хорошо заплатят. Смущало только, что они мушкетёры.
    - А оружие дадите?
    - Конечно.
    - Тогда мы согласны. 
Тех, кто отказался, связали и куда-то увели. Что с ними сталось, не знаю.
На улице уже стемнело. Слышим выстрелы, женские и детские крики. «Ваши союзники хватают других предателей», - объяснил всё тот же слуга. Что-то это мне начинало не нравиться. Нам раздали по ружью и показали дом этого Барда. Ну, скажу я вам, красивее дома я не видал за всю свою жизнь, а я немало побродил по свету. Возле двери горел фонарь, и я увидел вывеску «Театр». Разве может владелец театра быть плохим человеком, предателем? Когда я был совсем ещё маленьким, отец и мать сводили меня однажды на детское представление, и это одно из немногих моих счастливых воспоминаний. А потом они умерли, и я остался сиротой…
Я повернулся к моему другу, что лежит сейчас рядом со мной, а он мне шепчет:
    - Что-то тут нечисто, давай-ка делать ноги, пока не поздно. 
Пятясь, шаг за шагом, мы отступили в темноту и побежали в сторону городских ворот, но они были закрыты. Что делать? Прижимаясь к домам, мы побежали в сторону дворца. Его ворота были открыты, а возле них лежали тела стражников. Прошмыгнув мимо них, мы побежали в аллею: мой друг был когда-то садовником и знал её как свои пять пальцев – там нас не найдут.
За всю ночь мы не сомкнули глаз, дрожа от холода и с тоской вспоминая свою камеру. А чуть рассвело, побежали в левое крыло дворца и поднялись на второй этаж: мой друг сказал, что там кухня – значит, можно будет согреться. А может, и на зуб что-нибудь перепадёт... А потом пришли вы.
    - Да, немного мы узнали, - разочарованно сказал Пит.
    - Узнали главное: что произошло предательство. Возможно, Принца и Принцессы уже нет в живых.
    - А что будем делать с этими? – спросил Бард, отведя Артура в сторону.
    - Давай расскажем им о подземном ходе, и пусть катятся.
      Пленникам объяснили, как добраться до лодки, дали фонарь и, под дулами ружей, они с явной неохотой спустились в люк. Едва ли не впервые в жизни они пожалели о том, что пошли на поводу у своих желудков.