Забыться в Паттайе.

Забыться в Паттайе.


Он глубоко вздохнул и с усилием приподнял веки, выплывая из ватных объятий сна. Почувствовав на щеке влагу, коснулся её кончиком мизинца, затем торопливо стёр. Неужели он плакал во сне?
Вадим зевнул в кулак и повернул голову налево – за иллюминатором чернел кусок ночного неба.
- Ну, что там у нас... – прошептал он, бросив взгляд на циферблат наручных часов.
Ага, в аэропорту они будут через двадцать минут. Он со вздохом откинулся на спинку кресла и прикрыв глаза, предался невесёлым воспоминаниям...

Чуть более полутора суток назад, он сидел на кухне своей питерской квартиры, нервно поглядывая то на большие настенные часы, то на стоящий в прихожей новенький бежевый чемодан – и уже, наверное, в двадцатый раз набирал Викин номер: бесконечные гудки уходили в пустоту, не находя адресата...

Позавчера он без предупреждения приехал к ней за полночь, долго звонил в дверь, а потом они сидели в полутёмной гостинной, и он, пытаясь поймать её взгляд, после долгой неловкой паузы, наконец спросил срывающимся голосом:
- Что случилось?
Он осторожно взял её за руку – тонкие изящные пальчики нервно напряглись и выскользнули из его горячей ладони. Наконец она подняла на него глаза – смотрела на него в упор, но в то же время словно сквозь него, в пустоту.
- Да, ничего, - негромко обронила Вика. – Просто... у меня были дела.
- Дела? - Вадим нервно прикусил губу. – Прости, но это очень странно: мы уже неделю не встречаемся. Раньше такого не было. Что изменилось, Вичка? Я места себе не нахожу... Неужели, тебе всё равно?
- Вадим, ты знаешь, сколько сейчас времени? – зелёно-карие Викины глаза чуть сощурились. – Я спать хочу. А ты скандалить сюда пришёл. Давай, завтра поговорим, хорошо?
Вадим сглотнул подступивший к горлу горький ком. Ему нестерпимо захотелось обнять девушку, обнять и не отпускать долго-долго – но словно некий невидимый барьер встал между ними, и Вадим не в силах был сдвинуться с места. Ему стало страшно.
- Вичка, у нас же билеты в Тайланд, - промямлил он. – Послезавтра лететь. Мы... летим? Всё в порядке, да? Ну, скажи!
Девушка ответила ему долгим-долгим взглядом, шумно вздохнула и опустила голову.
- Ну, и как это понимать?! – в голосе Вадима появились резкие нотки. Конечно, не стоило повышать голос, но он уже завёлся.
- А может... у тебя теперь кто-то другой появился? – задал он наконец давно просившийся на язык вопрос.
Над Викиным лицом нависали тёмно-русые волнистые пряди волос. Вадим заметил, как напряглись её скулы.
- Ладно, - он встал. Ноги были как ватные, в горле пересохло. – Созвонимся завтра. Спокойной ночи!

Оказавшись за порогом её квартиры, он с силой захлопнул за собой дверь, и решив не дожидаться лифта, чуть ли не бегом преодолел три этажа.

Половину следующего дня он терпел, потом, поборов гордость, с замиранием сердца набрал её номер. Потом ещё и ещё. Выждал полтора часа и позвонил снова. Последний раз попытавшись дозвониться около полуночи, он обнаружил, что Викин телефон отключен. Он заснул с мобильником в руках.
И вот настал день отъезда. С кислым выражением лица выслушав очередную порцию безответных гудков, Вадим посмотрел на часы и решил, что хватит. С надрывным вздохом убрал мобильник.
- Ну, и что теперь делать? – задал он вопрос в пустоту. И тут же мысленно ответил сам себе: сдать второй билет и лететь в Тайланд – одному.

Вадим кончиками пальцев помассировал виски, мотнул головой, освобождаясь от липучих остатков дрёмы, заодно пытаясь вытряхнуть из головы тягостные мысли. Забей, сказал он самому себе: подруга ( бывшая? ) с её непонятным отчуждением; грязно-серое питерское небо, роняющее на улицы и головы прохожих противный мокрый снег – всё это осталось в далёком-далеке. Впереди, под крыльями уже идущего на посадку лайнера, экзотический Тайланд, «королевство улыбок» - так кажется, его называют. И впервые за последнюю неделю по его хмурому лицу скользнула тень мимолётной улыбки.

Беззвёздная ночная темень плотным занавесом отгородила аэропорт Суванапум от окружающего мира, лишь кое-где, словно сквозь прорехи в прохудившейся материи, светились, перемигиваясь, далёкие огоньки. Было безветренно, жарко и душно – выйдя из самолёта, Вадим в первые мгновенья испытал настоящий шок, окунувшись в этот густой кисель невыносимо нагретого воздуха; рубашка мигом прилипла к мокрой спине, под мышками едва ли не захлюпало.
Ручеёк оживлённо галдящих пассажиров устремился к зданию аэропорта, и вскоре бегущие дорожки втянули их в недра этого гиганского сияющего улья из стекла и стали. Смаргивая жгучие капли пота, Вадим наконец оказался напротив вожделенного окошечка паспортного контроля. Миниатюрная таечка ( вежливо улыбающееся кукольное личико в форме сердечка, иссиня-чёрные волосы, собранные на затылке в «конский хвост» ) быстро поколдовав над Вадимовой паспортиной, вернула документ, едва ли не пропев «Thank you!» тоненьким детским голосочком – а сзади вежливо напирала изнемогающая от духоты очередь. Обменяв баксы на тайские баты, Вадим в конце-концов оказался в главном вестибюле пассажирского терминала – здесь, столь оглушающе непривычная после питерской промозглости жара заметно поубавилась.
- Этот аэропорт – второй в мире по величине, после гонконгского, - раздалось над ухом. – Сорок пять миллионов пассажиров ежегодно – прям новый Вавилон!
Мимо не спеша шествовала русскоговорящая пара: крупный животастый мужчина в необхватной ширины белых брюках и яркой гавайской рубахе и подстать ему по габаритам супруга. Женщина озабоченно озиралась по сторонам, пыхтела и поминутно промокала лоб бумажной салфеткой.
- Суванапум по-русски значит «Золотая земля», - продолжал просвещать супружницу толстяк. – Название придумал ихний король Рама Девятый. Четыре года эту махину строили! – толстяк восхищённо причмокнул. – Семь этажей – четыре надземных, два вглубь. Глянь, Машенька: до потолка аж двадцать пять метров! Красотища! Где ещё такое увидишь! А ты ехать не хотела.
Маша задрала голову, скользя прищуренным взором по выгнутым ажурным потолкам.
- Да-а, деньжищ наверное вбухали немерянно, - вздохнула она. – Слышь, Стёпа, вещи-то тёплые надо бы наверное в камеру хранения сдать – не тащить же их с собой в Паттайю.
- Верно, - согласился Стёпа. – Пошли искать.
- Ой, а мы здесь не заблудимся?
- Говорят, заблудиться здесь категорически невозможно.

Вадим решил на всякий случай держаться поближе к всезнайке Стёпе.

Освободившись от лишнего груза ( толстуха Маша время от времени бросала на околачивающегося поблизости Вадима подозрительные взгляды ), пара некоторое время топталась на месте, пока навостривший уши Степан не вычленил в общей мешанине звуков, наполнявших необъятное пространство терминала, русскую речь,
долетавшую от стоящей неподалёку группки туристов.
- Извините, вы не в Паттайю случаем? – громко вопросил толстяк, обращаясь в пространство над обернувшимися на его призыв головами.
От группки людей отделилась тур-менеджер – миловидная женщина средних лет с азиатскими чертами лица.
- Наша группа в Бангкок, - улыбаясь, ответила она. – Вам на 359-й автобус. Идите в ту сторону, - указала она плавным жестом.
- Ага, спасибо большое, - тучная пара, волоча за собой огромные чемоданы на колёсиках, устремилась в указанном направлении. Вадим, попивая купленную в автомате кока-колу, естественно двинул за ними: его манила развесёлая курортная Паттайя, а не грохочущий потоками транспорта, густо застроенный Бангкок, который он решил посетить напоследок, на обратном пути.

- Не возражаете? – автобус уже тронулся, когда на соседнее сиденье плюхнулся последний, едва-едва не опоздавший пассажир. – Уф-фф! Едва успел! Там, на шестом этаже ресторанный комплекс, маленько засиделся. – от средних лет тощего мужчины в лихо сдвинутой козырьком назад ярко-красной бейсболке, попахивало спиртным.
- Паша! – протянул он узкую костлявую руку, густо поросшую чёрным волосом. – Паша Паридонов.
- Вадим, - легонько стиснул потную ладошку Вадим. Узкое лошадиное лицо Паридонова озарилось оскалом широченной улыбки. На узловатом красном носу дрожала капля пота.
- Ну, что Вадик, выпьем за знакомство?

Все окна в автобусе были открыты, гуляющий по салону тёплый ветерок приятно обдувал шею. Ночное небо прояснялось, в частых разрывах облачного покрова засияли звёзды.
- Первый раз едешь? – Паша плеснул в пластиковый стаканчик тёмного пахучего рому. Нежно обхватив двумя пальцами, протянул Вадиму.
- Да, - Вадим осторожно принял стаканчик.
- А я уже по третьему разу, – хмыкнул его новый знакомый, поднося плоскую блестящую фляжечку к губам. Сделав короткий глоток, он медленно провёл языком по шелушащимся губам.
- Хорошо, кстати, что один, в смысле, без бабы едешь, - продолжал Паша. – Мужику в этом чудном городке жена иль там подруга только в обузу. Этож мировая столицы разврата! – Паридонов хихикнул, и очевидно заводясь от собственных слов и порождённых ими фантазий, повысил голос:
– Там девок красивых пруд пруди: что в барах ошиваются, что на улице. Только мигни – и любая твоя! За недорого накувыркаешся за ночь так, что яйца потом... – Паридонов неожиданно встретился с негодующим взглядом сидевшей впереди немолодой дамы и осёкся, уставившись в узкое горлышко своей фляжки.

За окном проплывала залитая лунным светом холмистая местность. В низинах лежали возделанные поля, расчерченные сеткой маленьких аккуратных квадратиков; изредка сквозь заросли маленьких рощ проступали низенькие хибары под широкими двухскатными крышами. Промелькнула вычурная ступа буддийского храма, наплывал установленный на обочине гиганский стенд с портретом: Вадим успел распознать уже знакомого по дензнакам интеллигентного вида мужчину в очках – тайского короля. И надпись на английском: «Long Live The King!»
- Заметь, как здесь любят своего монарха, - снова заговорил Паридонов. – Мой тебе, Вадя, совет: обращайся с местными деньгами аккуратно – не мни их при тайцах, не пихай абы как в карман, не пачкай, и, не дай Бог, не умудрись наступить ногой! Не забывай, что на каждой бумажке портрет короля – прольёшь на него пиво или там, скажем, соусом накапаешь – как нефиг делать посчитают за оскорбление Его Величества. И в стриптиз-барах тёлкам у шеста не вздумай купюры в трусики пихать – негоже королевской особе тереться лицом о женские... причиндалы.
- Неужели, так с этим строго? – удивился Вадим, расстёгивая на рубашке пару пуговиц. Ветерок словно ласковой невесомой ладонью гладил его по груди, иссушая капли пота.
- Да, представь! Мне вот случай рассказали: как-то в одном барчике гуляла компания то ли финнов, то ли эстонцев. А один, особенно бухой, разошёлся не на шутку: стал песни орать во всё горло, швырял по ноги танцующей стриптизёрки мятые банкноты, пивом из своего бокала всё вокруг заплескал. А случилось это как раз в день рождения короля. Ему, финну этому, раз сделали замечание - раз, другой... Ему бы, дурынде, успокоиться, да куда там: заорал на ломаном английском что-то типа, мол, да пофиг мне всё это, у меня самого день рожденья и гуляю, как хочу. И херр-ракс бокалом об стену! А рядом висел портрет короля, и на него попали капли пива. Короче, догулялся парень: приехала быстренько полиция и уволокла горлопана в кутузку. И получил он пять лет тайской тюрьмы за оскорбление королевской особы. Вот так! – Паридонов выразительно поднял белесые брови. – А загреметь в местную тюрягу не советую никому: это всё равно что живым в преисподнюю попасть. Сам-то я конечно, там не сиживал, но люди страшные вещи рассказывают...
- Долго нам ещё ехать? – невпопад спросил Вадим, подавляя зевок.
- До Паттайи сто пятьдесят километров, - Паридонов снова приложился к фляжке. – Ещё часа полтора минимум.
- Что-то меня маленько укачало, - Вадим повертел захрустевшей шеей.
- Ну, это непривычный климат даёт о себе знать, - понимающе кивнул Паридонов. – Ты попробуй вздремнуть чуток, а как будем подъезжать, я тебя разбужу.
Вадим сомкнул глаза и опустил голову на грудь. Последнее, что он услышал, был лёгкий скрип завинчиваемой пробочки – видно Паша решил, что пока хватит.

Он очнулся от резкого тычка в бок.
- Паттайя, Вадя! – едва не прокричал ему в ухо Паша Паридонов. – Протри глазюки!
Вадим сморщился, глянул в окно – лимонно-жёлтый свет фонарей, тёмные силуэты пальм, белые двухэтажные домики... Мимо на трескучем мотороллере проехала девчушка в узких шортиках, колыша на ветру длинными чёрными волосами.
- На автовокзале берём такси, - продолжал Паридонов. – Ты уже определился с гостинницей?
- Я тут присматривал... – Вадим зашуршал буклетом, разворачивая карту.
- Да ты не парься, - остановил его Паша. – Знаю я одно вполне ничего такое местечко, очень дешёвое, кстати – 250 бат в сутки. Отель «Cherry Lounge». Я там уже останавливался. И удобно, кстати, расположен: Walking Street совсем рядышком. Слышал, небось, о такой?
- Слышал, - кивнул Вадим. – Скопище злачных мест.
- Хо-хо! – хохотнул Паша. – Это слабо сказано!

Шустряк Паша уже сунул голову в окошко изумрудно-зелёного таксомотора. Вадим подошёл следом, обмахивая лицо рекламным буклетом: он до сих пор чувствовал себя как в парилке.
- За сто батов сторговался, - обернулся к нему Паша, вытирая тыльной стороной руки блестящий от пота лоб. – Платим пополам?
-Угу, - кивнул Вадим. – Здесь всегда так жарко?
- Привыкай, парень. – усмехнулся Паридонов. – Это же тропики!

Из машины выскочил тощий, очень смуглый мужичонка в просторной белой футболке и мешковатых чёрных штанах. Из-за пожалуй слишком свободной одежды, его худоба слишком смахивала на дистрофию: тёмные ручки-палочки, круглая, очень коротко стриженная голова на тощей шее вызывала ассоциацию с бильярдным шаром, поставленным на кончик кия. Сверкнув улыбкой, таец распахнул багажник, легко подхватил Вадимов чемодан. Чемодан Паридонова оказался не в пример тяжелее: худенький таксист скорчил недоумённую гримаску, сильно напрягся – Вадим заметил, как дрожали его ноги, когда он запихивал огромный чёрный чемоданище в багажник.
- Хм, что там у тебя, набор гирь и гантелей? – сочувственно скривил рот Вадим. Паридонов лишь неопределённо хмыкнул в ответ. Таец наконец справился с чемоданом – правда, под конец тоненько пукнул от чудовищного напряжения. Вадим дипломатично смотрел в сторону, Паридонов сдавленно хихикнул.

Ехали молча. Приборный щиток «тойоты» венчала фигурка Будды с гирляндой подзавядших цветов на шее; в зеркальце над ветровым стеклом маячила плоская коричневая физиономия таксиста, растянутая в широкой жизнерадостной улыбке. Вадиму стало очень смешно. Таксист перехватив его взгляд, кивнул, и неожиданно высоким голосом выдал короткую фразу на тайском. Вадим из вежливости чуть кивнул в ответ.
- Ты понял, о чём он? – прошипел Вадим, скосив рот в сторону Паридонова.
- Нет, конечно, - отозвался тот.
- Ну, а как здесь с английским?
- Да, знаешь, в основном как-то не очень, - вздохнул Паша. – Я вот сам простые фразы по бумажке вызубрил и акцент у меня конечно «рязанский», но их акцент – это нечто! Иной раз хорошо, если с пятого раза поймёшь. Да ты сам скоро с этим столкнёшся... У тебя-то как с английским?
- С английским у меня нет проблем... – глаза Вадима тщетно искали счётчик.
- А не высматривай: нет у них в такси счётчиков, - заметил Паридонов из своего угла. – Привыкай торговаться.
- На тайском?
- На калькуляторе, дружище.
- Это как?
- Здесь почти везде так: ежли тебя не устраивает цена, то показываешь на калькуляторе свою цену – так и торгуетесь. Скажем, втюхивает продавец тебе что-то там за пятьсот бат, а ты ему – ни хрена, мол, – и показываешь на калькуляторе – триста бат, к примеру. Он рожу скривит, башкой замотает, а ты плечами пожми и сделай вид, что собрался двигать к выходу. Тут он и сдастся. Всегда можно цену сбить, Вадя, всегда.
- Значит выходит, калькулятор тут за переводчика?
- Верно подметил, - усмехнулся Паша. – Оу, вот и приехали! – он перегнулся с заднего сиденья к уху водителя: Тормози, приятель!

С облегчением выпроставшись из душного салона, Вадим зашарил глазами по узкой короткой улочке, отыскивая отель. Прямо напротив стояло нечто, смахивающее на «общагу» советских времён - блёклое, сильно пошарпанное трёхэтажное здание, у стены которого шеренгой выстроились мотороллеры. Несмотря на довольно таки поздний час, на улице по европейским меркам было немало праздношатающегося люда, разношёрстного, разноплеменного.
За спиной щёлкнул замок багажника, глухо ударили оземь чемоданы.
- Нам туда, – указал Паридонов пальцем на фасад «общаги». – Ты жрать-то хочешь? – опередил он готовую сорваться с Вадимовых губ нелестную реплику.
- Да, очень хочу! - сознался Вадим.
- Тогда нам во-он к тому товарищу, - кивнул Паридонов в сторону расположившегося под уличным фонарём пожилого лоточника – тот протягивал европейской парочке несколько бумажных кульков. Ноздрей Вадима коснулся запах жареной курятины. Таец почувствовав его взгляд, повернул к нему своё круглое лицо и призывно кивнул, сделав рукой приглашающий жест. Повинуясь резко обострившему чувству голода, мужчины покорно потопали к лотку.
- Ну, что посоветуешь? – обратился Вадим к Паше, обменявшись с пожилым тайцем короткими вежливыми полупоклонами. Паридонов пробежался взглядом по лотку.
- Ну, для начала, чего попроще да попривычнее, - Паша сложил губы трубочкой. – Куриные крылышки и сладкий рис. Как?
- Это можно, - согласился Вадим. – Сколько с нас?
- Да, вон цена: по десять бат за порцию. Это нормально, копейки.

Они подошли к фасаду «общаги», одной рукой волоча за собой чемоданы, свободной прижимая к груди тёплые, источающие ароматы кулёчки. Паридонов вытащил из кулёчка коротенький деревянный шампурок с нанизанными на него куриными крылышками, с хрустом куснул верхнее.
- Как? – Вадим сглотнул слюну. – Съедобно?
- Угу, - облизнулся Паша. – Не боись, здесь продают только свежатину. В таком климате мясо слишком быстро портится... – Паридонов с наслаждением вгрызся в крылышко.
- Слушай, - расправившись наконец с едой, Вадим задал давно мучивший его вопрос. – А этот твой «Cherry Lounge» кажись дыра ещё та.
Паридонов доел брусок сладкого риса, скомкал кулёк и поискал глазами урну.
- Может на вид и не ахти, - молвил он. – Но жить там вполне можно. Эх, пивка бы сейчас! Ладно, пошли, что мы тут торчим как бедные родственники.

В фойе воняло канализацией и ещё чем-то неаппетитным; изрядно запылённые плафоны на сером, давно требующем побелки потолке, освещали холл неровными пятнами нездорового цвета, оставляя в углах густые тени. Одна лампочка замигала, затрещала и погасла.
- Хелло! – окликнула их толстая старуха-портье. – Вэлкам!
Подавив скорбный вздох, Вадим направился к стойке.
- Эй, здорово, Мин! – вырвался вперёд Паридонов. – Вот, снова к вам!
- О-о! – разлепила щёлочки глаз старуха. – Май фрэнд Паша! Вэлкам!
Паридонов согнулся в шутливо-галантном поклоне и чмокнул пухлую ручку старой Мин.
- Май фрэнд Вадя! – указал он на Вадима.
- Вэлкам, Вадья! – ласково улыбнулась толстуха, блестнув стальными зубами. Её плоское лунообразное лицо стало ещё шире от радушной улыбки, глазки совсем затерялись среди неисчислимых морщин и складок.

Расплатившись с забавной старушенцией и получив бирки с ключами, они направились к лестнице ( Вадим с сожалением отметил отсутствие лифта – а топать им было на третий этаж ).
- Заметил алтарь?
Вадим оглянулся – у стены, на резной одноногой подставке стояла искусстно выполненная копия буддийского храма, окружённая густым частоколом свечей и ароматических палочек ( неспособных, впрочем, развеять или хоть как-то смягчить непонятно откуда просачивающееся зловоние ).
- У них везде эти алтари, - проговорил Паша. – В другой раз будешь проходить мимо, поклонись и руки лодочкой сложи – Мин приятное сделаешь.
Пыхтя, они дотащились до третьего этажа. Их номера оказались рядом.
- Ну, Вадя, давай обустраивайся, а я думаю всё-таки за пивком смотаться. Нет желания прошвырнуться за компанию?
- Нет, Паша, спасибо. Устал я.
- Ну, смотри, - Паридонов отпер дверь своего номера, взялся за ручку. – Если хочешь, могу и тебе бутылочку захватить.
- Спасибо, не откажусь, пожалуй.
- А может всё-таки составишь компашку? Можно девок склеить на ночь – тыща бат за все удовольствия.
- Нет-нет, спасибо, я хочу отоспаться.
- Ладно, - Паша уже исчезал за закрывающейся дверью. – Кстати, береги ключ, не потеряй, смотри: новый заказывать долго и муторно, да ещё и штрафанут нехило. И воду из-под крана не вздумай пить: она тут хреновая, пронесёт капитально.
- Ладно, усёк, - Вадим шагнул в свой номер, надавил кнопку выключателя и огляделся.

Небольшая комната с голыми серыми стенами; пол, выложенный светлой кафельной плиткой; в углу у окна низкая кушетка; маленький, далеко не новый телевизор на колченогой подставке; в утробе узкого платяного шкафчика, - дверцы распахнуты настежь, - на деревянной перекладине сиротливо висят две проволочные вешалки.
- Мда, не впечатляет, - не разуваясь, Вадим шагнул к кушетке, плашмя бросил на неё чемодан.
Он вернулся в короткую тесную прихожую с двумя дверями справа. Распахнул первую – в свете тусклой лампочки на него глядел жёлто-коричневым сливом старый унитаз. Резко пахло хлоркой. Стараясь не дышать носом, Вадим расстегнул ремень на джинсах...
Созерцая бьющую в пожелтевший фаянс плотную янтарно-блескучую струю, он попытался вызвать в памяти Викино лицо – но знакомые черты плавали где-то на периферии сознания, не желая складываться в единое целое, задавленные огромными расстояниями, удушающей жарой и усталостью.
- Ладно, хорош душу травить, - пробормотал Вадим. – Ты сюда отдыхать приехал.
Он спустил воду и пошёл мыть руки.

Окно распахнуто настежь, ветерок треплет линялую зелёную штору. Скрестив руки на подоконнике, Вадим высунул голову наружу, в уголке рта тлеет сигарета.
На бездонно-чёрном полотне ночного неба застыли причудливые силуэты облаков, подсвеченные по краям мертвенным лунным сиянием. Ночное светило, неподвижно висящее над хаотичным нагромождением крыш, гипнотизирует Вадима своим немигающим взглядом. Ветер гонит в лицо пласты тёплого воздуха, насыщенные городскими запахами: металлический привкус выхлопной гари, вперемешку с незнакомыми ароматами чужой жизни. Иногда Вадиму кажется, что он улавливает присутствие океана – невидимого, но раскинувшегося совсем близко, - чувствует его мерное могучее дыхание. Со стороны Walking street доносятся обрывки музыки, сливающийся в невнятную звуковую кашу гомон множества человеческих голосов: разухабистая ночная жизнь не затихает ни на минуту...
За спиной раздался стук в дверь. Этот звук вывел Вадима из оцепенения. Выплюнув окурок, он закрыл окно и поспешил к двери.

На пороге стоял счастливый Паша Паридонов в обнимку с миниатюрной симпатичной девчушкой-тайкой.
- Хэлло-о! – пропела девица, строя глазки из-под чёрной чёлки. Между коротким белым топиком и узенькими джинсовыми шортиками, на плоском смуглом животе раскинула крылья вытатуированная райская птица. Девушка была очень даже ничего.
- Держи! – Паридонов протянул бутылку пива ( «Чанг» - прочитал Вадим на этикетке ). Бутылка была холодной и влажной. – Угощаю!
- Вот, спасибо! – обрадовался Вадим.
- Ну... мы пошли, - подмигнул Паша.
- Счастливо поразвлечься!
- Да, уж не без этого!

Раскинувшись на влажной от пота простыне, он дрейфовал на границе причудливых сновидений, изредка выплывая из дрёмы – и тогда пред затуманенным взором его маячила размытая серая поверхность потолка, по которой ползали непонятные чёрные точки – то ли наслоения обрывков сновидений, то ли... Он снова провалился в сон, на этот раз гораздо глубже...

Он лежит навзничь на горячем прибрежном песке и шипящие изумрудные волны ласкают его разгорячённое тело, всё сплошь покрытое сверкающими бисеринами пота. Длинные чёрные волосы и кончики грудей юной тайки скользят вниз по его груди, отвердевшие соски чертят на потной коже блестящие дорожки. Он чувствует, как тонкие пальчики обхватывают его член за самое основание, сжимают нежно, но сильно. Вадим распахивает рот в немом крике, глотая горячий солёный воздух; член его стремительно каменеет; зуд и сладкая боль пронзает плоть подобно судороге. Шёпот и сладострастные вздохи обволакивают его, сводя с ума, нежные касания пальцев, бёдер, грудей, скольжение язычка по коже и горячее ароматное дыхание кажется вот-вот растопят его трепещущую плоть.
Вадим с усилием приподнимает голову, и видит: ему навстречу из воды выходит его Вика – абсолютно голая! Её влажная кожа сверкает под безжалостным тропическим солнцем, потемневшие мокрые волосы раскинулись по плечам словно плети водорослей, большие груди сооблазнительно покачиваются в такт поступи. Руки её скользят вверх – по округлым бёдрам, по талии, пока ладони не наполняются упругими холмами грудей.
Странная улыбка блуждает по её лицу: сладострастная, многообещающая, но... в глубине глаз затаилось нечто тёмное, сулящее неявную... опасность? Но Вадим уже во власти вожделения: он поднимается с песка, еле сдерживая стоны от небывалого напряжения в паху. Дотоле ласкавшая его смуглая красавица куда-то исчезла, растворившись подобно тени в сиянии и нестерпимом блеске полуденного зноя, но это уже не имеет значения: неодолимая сила тянет его к сверкающей русоволосой богине; ноги его плывут над горячим песком, едва задевая его поверхность кончиками пальцев, руки сами жадно тянутся вперёд, изнывая по страстным обьятиям. Вика протягивает руки навстречу Вадиму. Он чувствует несущиеся между ног пузырящиеся потоки воды, его разгорячённое тело всё глубже врезается в волны прибоя, в то время как берег за его спиной стремительно удаляется.
Тонкие пальцы Виктории, просвечиваемые золотыми потоками солнечных лучей, вот-вот готовы соприкоснутся с его пальцами и...

Истошный вопль разорвал его сон в мелкие клочья. Вадим встрепенулся и широко распахнул глаза, глядя в потолок. Рука его пошарила по прикроватной тумбочке, потные пальцы нащупали выключатель ночника. Наконец его взгляд сфокусировался – непонятные чёрные точки на потолке обрели чёткость, став... здоровенными чёрными тараканами! Не менее десятка отвратительных лоснящихся насекомых ползало над его головой! Через мгновение один из них шлёпнулся Вадиму на грудь и завертелся на спинке, суча в воздухе лапками. Вскрикнув от отвращения, Вадим смахнул мерзкое создание и сам соскочил с кровати. Его качнуло в сторону, он выбросил вперёд руку, упёршись растопыренными пальцами в шершавую поверхность стены.
- Ну и... – воскликнул он.
За стеной так завопили, что Вадим сам завопил в ответ и отшатнулся, шлёпнувшись задом на кушетку: этот неожиданный, звериный воющий звук пробирал до костей. Точно такой же вопль разбудил его.
- Господи, куда я попал! – Вадим схватился за голову. Через мгновение до него дошло, что вопили из номера Паридонова. Обуреваемый недобрыми предчувствиями, с полнейшим сумбуром в голове, он как был, в одних трусах, рванулся к двери и выскочил в коридор.
Одна из дверей впереди по коридору была приоткрыта, из-за неё таращилась заспанными глазами физиономия обритого налысо негра. Негр что-то сказал, но Вадим пропустил его слова мимо ушей: он схватился за дверную ручку номера Паридонова, повернул её вниз и рванул на себя. Дверь оказалась незапертой. Вадим влетел в номер.
И замер, буквально парализованный развернувшейся перед ним довольно диковатой картиной.

На разворошенной постели на корточках застыла тайка – но почему-то её изящное, смуглое, блестящее от пота тело венчала плешивая мужская голова: неприятное лицо немолодого мужчины повернулось в сторону Вадима. Крупный вислый нос, кустистые брови, презрительно оттопыренная толстая нижняя губа... Вадим не сразу сообразил, что это лишь искусстно сделанная резиновая маска.
К таечке сзади пристроился весьма странно экипированный Паша Паридонов: блестящая кольчуга, раскинувшийся по кушетке широкий алый плащ, скреплённый на груди огромной брошью в виде львиной головы. Пашину голову венчал чуть криво сидящий шлем русского богатыря, в правой руке его, воздетой к потолку, покачивалась здоровенная, явно бутафорская булава. Лицо же Паши ( на тот момент выражающее крайнее смущение и где-то досаду ), украшала кудрявая фальшивая борода, надо сказать, совершенно ему не идущая.
Наконец Паша моргнул, опустил руку с булавой, и неловко так прокашлявшись, выдавил сиплым голосом:
- Ты это... решил нам компанию составить?
Вадим проследив за Пашиным взглядом, опустил глаза вниз: его плавки спереди весьма картинно оттопыривались – последствия эротических сновидений.
- Гхм, извините, - смутился он. – Мне спросонья показалось... – он отступил назад и тихо притворил за собой дверь.

Лезвие бритвы с лёгким шорохом прошлось по щеке, оставляя за собой чистую розовую кожу; ошмётья пены вперемешку со сбритыми иссиня-чёрными щетинками шмякнулись в раковину. Нахмурившись, Вадим разглядывал себя в зеркало – вполне симпатичный тридцатидвухлетний брюнет ( Вика говорила, что он похож на молодого Алена Делона ) с бледным лицом и чуть припухшими от недосыпа глазами.
- Чёртов Паридонов: устроил цирк посреди ночи, - скривив губы, Вадим принялся за другую щёку.
Тут в дверь номера деликатно постучали. Вадим намеренно не спеша в три захода побрил вторую щёку. В дверь снова постучали.
- Сейчас! – крикнул Вадим, кладя бритву на краешек раковину. Ополоснув лицо и промокнув его бумажными полотенцами, он вышагнул из ванной и отворил дверь в номер.
- Ну, приветик! – на пороге чуть смущённо улыбаясь, стоял конечно же, Паша Паридонов. – Пошли, перекусим. Как ты сам-то вообще?
- Вроде, ничего, - Вадим с трудом переборол зевок. – Далеко идти?
- Не-ет, здесь совсем близко есть одна очень даже приличная забегаловка. Без балды, - добавил Паша, видно уловив во взгляде Вадима некий скепсис. – Как тебе морепродукты?
- М-мм...
- Гарантирую, тебе понравится.

Они шагнули под парусиновый тент – прохлады он не давал, но хоть скрывал от палящего солнца. Полтора десятка пластиковых столиков, уставленных самой разнообразной снедью; склонившиеся над тарелками сосредоточенно жующие лица; тут же неподалёку шкворчала, шипела и булькала приготавливаемая пища, и смесь запахов готовки щекотала ноздри острыми непривычными ароматами.
- Уфф, ну и духан! – тряхнул головой Вадим.
- Да, пища здесь в основном ядрёная, - ухмыльнулся Паша. – Супы, соусы – много чили-перца кладут. Чутка непривычно бывает, но вкусно. Вот смотри: тут в меню острота блюд обозначена количеством нарисованных перчиков – три перчика, два... Вот нам, белым людям, в самый раз один. Ну-с, ближе к теме, - пошуршал ладонью о ладонь Паша. – Возьмём по порции супца «том-ям» с креветками, жареную макрельку – м-мм, обожаю! – по салатику, острый соус с карри, риску сладкого с овощами, ну, можно ещё мидий отварных, и... по пивку?
- Идёт!

В ожидании заказа они разместились за свободным крайним столиком. Вадим полуобернулся на раздавшееся за спиной восторженное уханье: за соседним столиком крупноголовый широкоплечий китаец, вожделенно жмурясь, полосовал ножом некий экзотический не то фрукт, не то овощь: корявую шипастую дыньку мутно-зелёного цвета. «Дынька» расселась надвое, обнажив жёлтое нутро. В нос шибануло дурманящим тухло-сладким запашком. Вадим аж поперхнулся.
- Ага, - кивнул в сторону китайца Паша. – Это он дурианом вознамерился полакомиться – фрукт такой экзотишный, мать его. Вот из-за этого въедливого запашка дуриан запрещено проносить в самолёты и общественный транспорт. Любят его азиаты, а я вот попробовал как-то раз: пацаны, туристы из Мурманска угостили. Ложку этой фигни проглотил, сижу, рожа лопатой, и... так и не понял, чё это такое схавал.

Китаец, заметив устремлённые на него взгляды, приветливо кивнул, зачерпнул ложкой жёлтую массу, и с видимым удовольствием отправил в рот. Меж тем столик наших друзей ловкими руками официанта заполнялся тарелочками, мисочками, соусницами.
- Ох-хох! – Паша окунул ложку ( скорее, это была миниатюрная поварёжечка ) в миску с супом, отхлебнул, сгрёб с тарелки горстку дымящегося риса, закинул в рот.
- Тут, Вадя, не принято делить блюда на первое там, второе... всё едят сразу. И хлеба, кстати, не дают: вместо хлебушка всё рисом заедают. Так что привыкай.
- Без хлебца-то русаку как-то непривычно.
- Ничё, пердеть меньше будешь, - издав носом хрюкающий звук, Паша наклонил носик соусницы на выколупнутой из ракушки мидией, поливая её тонкой ароматной струйкой. Минуты три они ели молча.
- Слушай... – Паша на миг запнулся, затем продолжил, - Ты, Вадя, это... не подумай, что я там шизик какой-то.
- А? – Вадим оторвался от тарелки.
- Ну, я насчёт вчерашней ночи: девка в маске, кольчуга, шлем... Ну, ты понял, о чём я.
- Да ладно, Паша, – вновь уткнувшись в свою тарелку, Вадим скривил в улыбке уголок рта. – Ты же сюда развлекаться приехал, верно? Это я должен извиняться за своё несвоевременное вторжение. Глупо как-то получилось.
- И всё-таки я хочу малёхо прояснить, в чём тут суть, - Паша упорно сверлил взглядом Вадимову макушку. – Во всём виноват мой... начальник. С него всё началось.
- Хм, начальник? – Вадим приподнял левую бровь. – В какой смысле?
- Я работаю мастером участка... ну, неважно, на каком заводе в... неважно, в каком городе. А начальник цеха наш, Вениамин Михалыч Гумнов – сволочь редкостная. Любит он нас, мастеров, в кабинет свой вызывать на выволочку. Вздрючит за пустяк какой-нибудь – и лыбится, гад. Это он так удовлетворяется. Его хлебом не корми, дай в душу человеку нагадить. А попробуй, начни что поперёк говорить – глазюки свои поганые выпучит, морда всеми цветами радуги как у хамелеона пойдёт, и давай орать – на весь цех слышно, - Паша нервически дёрнул щекой и залил обиду добрым глотком пива. – Короче, ты понял в общих чертах, что за тип мой начальник.
- Знакомая ситуация, - Вадим пригубил пива. – Сам из-за такого урода в прошлом году уволился с прежней работы.
- А чем ты занимаешся?
- Компьютерный дизайн: разным фирмам сайты делаю.
- Круто! – Паша проглотил мидию, отхлебнул пива. – Интересная работёнка наверное... Так вот, рассказываю дальше.
Как-то раз старый мой приятель Лёва Шмелин ( раньше мы работали в одном цеху, потом он уволился с завода и попал в хорошую фирму, где дослужился до мелкого начальничка ) пригласил меня на новогоднюю тусовку в хороший ресторан: ихняя фирма устраивала, а у него оказался лишний пригласительный билет. Я в ту пору недавно развёлся с женой, и если бы не это приглашение, куковать бы мне праздник дома в гордом одиночестве. Тем более, Лёва намекнул, что там бабёнки будут симпотные.
- Но, смотри, - предупредил Лёва. – Без маскарадного костюма могут и не пустить.
Что тут поделаешь, поплёлся я в магазин, где всю эту фигню продают – ну, там маски, костюмы карнавальные, приколы разные. Глянулся мне костюм русского витязя: пластиковые доспехи, под металл крашеные, плащ длинный красный, борода на резиночке, меч в ножнах... Взял напрокат. И уже уходить собрался, да чё-то зацепился глазами за стенд, где маски резиновые висели, хари всякие страшные. Натянул я смеха ради одну, глянул в зеркало и офигел: ну, вылитый мой начальник, Гумнов, мать его так! Не удержался я, купил эту маску: дай думаю, Лёву приколю. Он этого Гумнова хорошо знал, из-за него и уволился после большого скандала.
- Ну, и как – удалась вечеринка? – полюбопытствовал Вадим.
- Ещё как! – просиял Паша. Шумно высосав остатки пива, он с блуждающей улыбкой уставился в тарелку с мидиями, очевидно предаваясь приятным воспоминаниям.
- После этого маскарада я не на шутку увлёкся старинным оружием и доспехами: накупил кучу дорогущих книжек по этой теме, потом своими ручками почти полгода кольчужную рубаху собирал, потом по своим чертежам нашим пацанам на работе заказал шлем-«еловец», поножи, прочие прибамбасы. А булаву сам делал. Вот... Хочу ещё доспех европейского рыцаря 13 века собрать. И меч двуручный смастерить обязательно. Ой, чой-то я от темы маленько отступил... Как суп, кстати?
- Я бы сказал, очень даже ничего, своеобразное варево.
- Ну, там же до фига всяких специй, да ещё и на кокосовом молоке... Вообщем, слушай дальше. На какое-то время мы с Лёвой потеряли контакт, а через полтора года он мне вдруг позвонил: оказывается, занесло его в Тайланд, в Бангкок, где он сначала доработался до менеджера в большом русском ресторане, а потом изловчился, и свой бизнес открыл, и вроде как дела его очень круто в гору пошли. И стал он меня в гости зазывать. Заинтересовался я его рассказами: уж больно всё завлекательно выходило по его словам. Скопил, значит, деньжат, взял пару недель отпуска зимой, да и укатил – точнее, улетел. Во-от... И так мне захотелось похвастаться перед старым друганом своей древнерусской экипировкой, что не удержался, прихватил всё это с собой.
- А я то думаю: что это у тебя чемодан такой неподъёмный? – Вадима Пашин рассказ увлекал всё больше.
- Это да, - вздохнул Паша. – Это, конечно, проблема... – он отхлебнул супчика, и продолжил:
- А маску «Михалыча» сунул в чемодан в самый последний момент – даже не знаю, зачем, - просто сунул и всё.
Лёва встретил меня в аэропорту: загорелый как чёрт, располневший, волосы зачем-то перекрасил под блондина. Я его по дороге спросил: «Ты зачем, чудак, в блондина-то переделался?» А он говорит, так, мол, больше местным девкам нравится.
Ну, вот, завалились мы к нему на хату: ничё такая квартирка, просторная, чистенькая, мебели по самому минимуму, бухла полный холодильник, за окном в пол стены пальмы качаются, листьями на ветру шуршат. А вечером Лёва двух молоденьких тёлок привёл – и начали мы куролесить. От вискаря совсем жарко стало, разделись догола все... ну, сам понимаешь, всё плавно и логично перешло в групповуху.
Я вдруг вспомнил о маске «Михалыча» и напялил её на одну из девок – ну, умора, хе-хе-хе! А потом и о своей воинской экипировке вспомнил. Одевали они меня втроём, да ещё и бороду к морде привесили. В таком вот героическом виде я и... А там большое зеркало во всю стену. И вот это вот всё: девка с рожей ненавистного Михалыча, над ней я, весь такой из себя – ну, прям, Илья-Муромец, богатырь земли русской... так это меня завело, просто не описать никакими словами! Я поставил её коленками на диван, с силой прямо-таки вбивался в неё, орал «Ура!» как ненормальный... Эх, Вадя! – Паша с сожалением заглянул в свою пустую бутылку. – М-мм, ещё пивка надо.
- И этот воинский маскарад стал твоим...
- Бзиком? – прищурился Паша. – Не-ет, он стал моим... – Паша щёлкнул пальцами, наморщил лоб, мучительно подбирая правильное слово. – Он стал, как бы сказать... моим выходом. Во – выходом! – он победоносно поднял вверх указательный палец.
- Когда на мне эта кольчуга сверкающая, а сзади плащ алый раскинулся... Чувствую, как изнутри силища небывалая переть начинает: грудь словно вдвое шире становится, в плечах косая сажень, даже вроде как росту прибавляется, а уж «игрунок» мой, тот вообще как лом железный торчит. И вот раскорячиваю я ракообразно «Михалыча», кровососа ненасытного, козлину поганую, и давай его: рраз-раз-раз!
- Тяжело небось в кольчуге-то наяривать? – улыбнулся Вадим.
- Фигня, зато на душе после так легко, словно годков эдак десять сбросил. Вся чернуха, что за год в душе скопилась, зараз выходит, вся горечь затаённая рассасывается. Каждый свой приезд сюда, в Паттайю, я отмечаю таким вот образом: в первую же ночь не по-детски отфигачиваю «Михалыча». Традиция у меня такая.
- Ну, так выпьем же за добрые традиции! – поднял свою бутылку Вадим, ( впрочем, тут же увидевший, что Пашина бутылка пуста ).
- Щас возьму ещё парочку, - Паша вскочил из-за стола.

Мигом вернувшись с двумя бутылками «Хейнекен», Паша откупорил себе и другу, и поддержал тост. Выпив, они немного помолчали, не зная, как продолжить разговор.
- Знаешь ли, Паша, - первым нарушил паузу Вадим. – Я хочу сменить отель. Не нравится мне делить номер с семейством огромных тараканов.
- Да? – Паша скривил кислую мину. – Жаль. Хорошо иметь под боком доброго соседа.
- Я там приметил неподалёку отель вроде как почище: «White Rose». Отчего бы нам вместе туда не перебраться, а? Иль ты сильно в средствах стеснён?
- Не в деньгах тут дело, - сморщился Паша. – Да, бат триста накинуть – будут тебе и номера поопрятней и публика посолидней, но... Скушно, мне, Вадя, жить в стерильных условиях: давит всё это как-то, сковывает. Здесь, на другом краю земли, хочется хоть немножко почувствовать себя не столько туристом, сколько путешественником, исследователем, что-ли. А для этого, по моему разумению, нужна толика неудобств. Чем неустроеннее быт, чем больше раздолбайства, тем острее чувствуешь вкус этой вот чужой, кондовой азиатчины. Проникаешься, так сказать, спецификой, - выдав эту длинную вычурную тираду, Паша залил её долгим-долгим глотком пива. – Воля твоя, Вадик, переезжай. В принципе, что нам мешает ходить друг к другу в гости, верно?
- Конечно! – они чокнулись бутылками.

Оставив в закусочной совсем смешные деньги ( что, конечно, приятно удивило Вадима ), друзья вновь выползли на солнцепёк, жадно высасывая остатки пива.
- Если есть желание... – Паша ловко попал пустой бутылкой в загремевшую урну, - могу устроить тебе маленькую экскурсию, скажем, по набережной Паттайи.

Купив в супермаркете «7 – 11» упаковку пива на двоих, по фруктовому мороженному, а лавочке напротив два мексиканских сомбреро, они лениво брели под раскалённым тропическим небом мимо сувенирных лавчонок, провожаемые цепкими взглядами продавцов.
Искусстно вырезанные из дерева фигурки слонов, крокодилов и обезьян; увесистые гроздья бижутерии; бутафорские азиатские мечи с вычурными рукоятями и блеском фальшивых драгоценностей; всевозможные морские раковины...
- Не спеши покупать сувениры в лавках, - шипел на ухо Паша. – Здесь цены на лохов рассчитаны. В плане барахла, жрачки и сувениров лучше отовариваться в торговых центрах, например, в «Лотусе» - там сильно дешевле.
Пиво кончилось на удивление быстро. Паша дёрнул Вадима за подол одетой навыпуск рубахи, увлекая за стеклянную дверь магазинчика. Дверь мягко затворилась за их спинами, отрезая от шумной уличной суеты. В магазине было прохладно, шелестящий под потолком вентилятор нагонял приятный ветерок, ероша волосы, иссушая потную шею. Негромко играл какой-то европоп.
- Вот! – Паша выудил из высокого стеклянного холодильника запотевшую бутылку. – Это, Вадя, единственное пойло местного производства, которое я искренне уважаю – «Siam Sato». Пацан один знакомый как-то посоветовал – и знаешь, меня не разочаровало. Я считаю, побывать в Паттайе и не продегустировать «Siam Sato»... ( тут Паша не смог сдержать громкую утробную отрыжку ) - глупость непростительная. Бутылка стоит двадцать семь бат. Берём две. И пластиковые стаканчики. И сигарет.

Продавец – молодой таец в футболке с надписью по-английски: «Хорошие мальчики попадают в рай, плохие – в Паттайю», увидев приближающегося Пашу, достал из-под прилавка шуршащий пластикатовый пакет.

Жара, духота, алкоголь... Эх! Дальнейшее запечатлелось в мозгу Вадима беспорядочной россыпью различных эпизодов. Вот они с Пашей, сидючи на бетонном парапете, хлещут хвалёное «Siam Sato» прямо из горлышка: стаканчики потерялись где-то по дороге. Смутно вспоминался переливающийся жаркими золотистыми бликами широко раскинувшийся водный простор. И пальмы, пальмы, пальмы, а за спиной причудливого дизайна высокое здание какого-то отеля. Вот Паша что-то горячо втолковывает невысокому щупленькому тайцу в униформе то ли служащего отеля, то ли... а хрен его разберёт, кого. А Вадим, глупо улыбаясь одеревеневшими губами, нетерпеливо переминается с ноги на ногу: ему ужасно хочется писать, но он почему-то начисто забыл английский, и не в состоянии спросить у явно чем-то недовольного тайца, где здесь поблизости туалет. Наконец он в отчаяньи машет рукой и галопом несётся в заросли какого-то экзотического растения. Сквозь журчание до него доносится оклик Паши: «Вадя, ты куда слинял?!»
А вот они куда-то бредут: мир вокруг мягко качается, над головой проплывают веерообразные верхушки пальм, небо густо расчерчено сетью электропроводов; мимо с треском, обдавая вонью выхлопов, проносятся мотороллеры и мотоциклы, и лица седоков смазываются в неясные, лишённые черт блинчики, украшенные такими же смазанными белозубыми улыбками. Некоторые из них что-то кричат Вадиму тонкими, лишёнными половой принадлежности голосами, но один хрен, ничего не понять, тем более, что все эти звуки городской суматохи кажутся далёкими и словно упакованными в толстые слои ваты. На переднем плане звуки иного рода, раздающиеся прямо в его голове: стук крови в ушах, тяжёлое пыхтенье и шипящие скорбные вздохи – Вадим не сразу понимает, что этот набор звуков издаёт он сам.
- Эй! – собравшись с силами, окликает он огромное пятно пота, расплывшееся на Пашиной спине. – Далеко ли до дому?
Паша медленно оборачивается, его выпученные, сильно покрасневшие глаза с некоторой долей удивления разглядывают Вадима: тот чувствует себя неким редким и забавным зверьком, выставленным в стеклянном террариуме зоопарка. Наконец в Пашином взоре мелькает узнавание, рот распяливает слюнявая улыбка.
- Вадя, какого чёрта ты сбежал от меня с этими бухими финнами? Я уж думал, что навсегда потерял тебя.
Вадима эта тирада несказанно озадачила: он попытался напрячь отягчённые алкоголем мозговые извилины, но никаких таких «бухих финнов» так и не вспомнил. Однако, стало немножко стыдно.
- Ладно, друг, проехали, - Паша медленным, не лишённым некоторого изящества жестом протянул ему руку. Вадим собрался её пожать, но у видел в волосатом Пашином кулаке влажное горлышко пивной бутылки.
- Допивай! – пробасил Паша, пуская нить слюны с отвисшей нижней губы. – Допп-пивай!
Вадим отстранённо наблюдал, как его собственные пальцы обхватывают округлый бок бутылки и несут её ко рту. Горлышко звякнуло о зубы, пиво горьковатым водопадом устремилось в иссущённую глотку. Вадим икнул и сплюнул. Вязкая слюна не улетела дальше подбородка. Вадим поморщился и смазал её тыльной стороной руки. Рука пахла потом.
Паша уже стоял напротив уличного торговца: сморщенного жилистого старикана с банданой на голове, к потрёпанному мотоциклу которого был приделан прозрачный ящик из огстекла, поделённый на множество секций, и хитровато так лыбясь, протягивал тому горсть монет.
- Это что-то типа семечек у местных, - получив маленький кулёчек, Паша шагнул к Вадиму. – Не желаешь попробовать?
Вадим наклонился над кульком – и мгновением позже понял, что созерцает то ли сушёные, то ли жареные тельца каких-то личинок.
- Это... что?
- Это – белки и протеины, - не очень чистые Пашины пальцы погрузились в кулёк, и изрядная горсть «семечек» исчезла меж его энергично заработавших челюстей.
Вадим судорожно схватился за горло: содержимое его желудка стремительно понеслось вверх по пищеводу. Паша догадался, что сейчас произойдёт, и успел неуклюже отпрыгнуть в сторону – исторгнутые Вадимом рвотные массы лишь слегка забрызгали носки его ботинок. Паша страдальчески сморщился, взмахнул кульком, щедро рассыпая его содержимое по сторонам, поперхнулся, и согнувшись почти пополам, хлестнул по Вадимовым кроссовкам ещё более мощной, густой и дурно пахнущей струёй.
- Ох –хх! – сдавленно произнёс он.
- Да уж! – согласился с ним Вадим.
Естественно, в этот день никакого переезда у него не получилось. Он даже не помнил, как добрался до отеля.

Спал он беспокойно, даже скорее дремал, чем спал: из номера, что сверху, отчётливо доносился ритмичный скрип кровати и временами весьма громкие сладострастные стоны. Чуть позже аналогичным образом пришла в движение кровать в номере слева. Пашины апартаменты поначалу радовали мёртвой тишиной, но через какое-то время из-за стены раздался мощный храп, трубно-гнусавый и чертовски долго не прекращавшийся. Вадима дважды скручивали мучительные рвотные позывы ( один раз еле успел добежать до унитаза ), после чего он, обессилевший, весь в поту, падал в постель, жалостливо постанывая сквозь зубы. Вкус во рту был непередаваемо мерзок, а головная боль временами накатывала просто запредельная. Так он промучился остаток дня, весь вечер, и заснул лишь далеко заполночь, проспав аж до середины следующего дня, в тяжёлом забытьи, без сновидений.

- Вадим, ты жив? – раздался откуда-то сверху до боли знакомый голос. Горячая пятерня легла на липкое от пота плечо, качнула Вадима туда-сюда. – Очнись, приятель!
Вадим разлепил один глаз, моргнул раз-другой. Над ним склонился Паша Паридонов – лицо помятое, небритое и искренне озабоченное.
- У тебя дверь была незаперта, - пояснил Паша, оправдывая своё непрошенное вторжение. - Ты так долго не выползал из номера, что я уже не на шутку беспокоиться стал. Подходил к двери раз пять наверное: стучал, прислушивался – ни гу-гу, мёртвая тишина. Вот и решился проверить на всякий случай. На вот таблеточку, - на сунутой под самый нос Пашиной ладони белела таблетка.
- Ох... Что это?
- Антипохмелин. Глотай, не бойся.
Вадим разлепил губы и принял на сухой язык таблетку.
- Запей, - Паша сунул следом холодное горлышко бутылки и Вадим послушно отхлебнул. Это было пиво: довольно дрянное на вкус, видимо из самых дешёвых.
- Молодец! – Паша убрал бутылку. – Ну, ты это... полежи чуток, отдохни. Я тебя через полчасика навещу.

Через часик Вадим, расчухавшийся и посвежевший после контрастного душа, выписался из «Cherry Lounge» и в сопровождении Паши направился в «White Rose». Прохладный, отделанный чёрным деревом вестибюль произвёл на Вадима благоприятное впечатление, а уж опрятный уютный номер и вовсе вызвал на лице счастливую улыбку.
- Ничё, симпатишно здесь, - согласился Паша. – Ладно, ты тут обустраивайся, а вечерком попозже... – хитровато улыбнулся он, и выразительно потёр ладошки, - идём тусоваться.
- Куда?
- Куда же ещё, как не на «Пешеходную Улицу»!
Вадим наморщил лоб, потом кивнул.
- Лады. А во сколько встречаемся?
- Ху-хх... Ну, давай в половине двенадцатого. Да, в пол двенадцатого я буду ждать тебя внизу.

Полистав рекламный буклет, Вадим наконец определился, чем он заполнит день до вечера: посещением знаменитого на всю Паттайю торгового центра «Royal Garden Plaza». Во первых, по-человечески интересно, во вторых, пора бы наконец сделать какие-никакие покупки, в третьих, проснувшееся и всё более усиливающееся чувство голода захотелось утолить европейской пищей, в а буклете на все лады расхваливался европейский ресторан «Sizzler». Одевшись во всё свежее и чистое: бежевые брюки и мокасины, белую рубашку с короткими рукавами, водрузив на нос солнцезащитные очки и напоследок пройдясь по волосам мокрой расчёской, Вадим в превосходном настроении покинул номер.
Поскольку на соседней Walking Street движение одностороннее, и в сторону, противоположную нужному маршруту, пришлось пройти на Beach Road, и уже там, встав на краю тротуара, Вадим взмахом руки остановил «тук-тук» - мини-грузовичок, в кузове которого, под навесом на скамьях сидело несколько пассажиров.
- Royal Garden Plaza! – сунув голову в водительскую кабину, произнёс Вадим.
- О’кей! – оскалил мелкие прокуренные зубы водила, и получив 10 бат, кивком указал на кузов. Едва Вадим опустил свой зад на деревянную скамью, машина тронулась, издав продолжительный чих и распушив над асфальтом шлейф ядовитых выхлопов. Напротив Вадима сидела полноватая пожилая китаянка с двумя мелкими пацанятами, очевидно внуками, и две пары тёмных раскосых глаз всю дорогу неотрывно изучали Вадимово лицо самым серьёзным образом. Мимо проплывали тесно сгрудившиеся лотки уличных торговцев, разморенные дневным пеклом, вяло текущие ручейки пешеходов, ряды зонтов, создававших мини-островки тени, и бесконечная вереница пальм. А за всем этим просматривалось неподвижное, тускло отблёскивающее зеркало Сиамского залива. Вадим шмыгнул носом и слизнул скатившуюся в уголок рта солёную капельку пота. Да, жара...

«Тук-тук» притормозил, высунувшийся из окошка водитель прищурясь, отыскал в кузове Вадима, и ткнув тонким коричневым пальцем куда-то в сторону, звонко крикнул:
- Royal Garden Plaza, мистер!

Ух ты! Забывшись, Вадим вполне мог проехать мимо. Уже поднимаясь со скамьи, он заметил на задней стороне водительской кабины кнопку – очевидно, её и следовало нажимать, чтобы сообщить водителю о своей остановке. Кивнув тайцу в знак благодарности, Вадим быстренько покинул кузов.

- Да, впечатляет, - пробормотал он, снимая солнцезащитные очки и засовывая их в нагрудный карман рубашки. И не спеша направился к трёхэтажному зданию, фасад которого украшало большое вогнутое панно, изображающее панораму тропического рая. С правой стороны в картину погрузился носом красный самолёт. Стоящая в тени фасада группка японских туристов, оживлённо галдя, интенсивно жужжала фотокамерами, запечатлевая сию остроумную дизайнерскую задумку. Вокруг сгрудившихся японцев на трёхколёсном велике нарезал круги малолетний негритёнок в ядовито-зелёной бейсболке козырьком назад. Негритёнок время от времени давил на клаксон, издававший резкий неприятный звук. Морщась словно от зубной боли, Вадим шарил глазами по фасаду здания, выискивая вывеску ресторана.

- Нет, Маша, только не в «Мак-Дональдс», - проплыл мимо левого Вадимова уха знакомый голос. – В «Sizzler’е» отобедаем – говорят, это один из лучших европейских ресторанов в городе. А насчёт местной кухни – уволь, дорогая: весь вчерашний вечер с горшка не слазил, несло, как из водосточной трубы.
- Зато наконец-то дочитал этот толстенный детективный роман: чуть ли не полгода везде его с собой таскаешь, - откликнулся женский голос.
- Знаешь, это слабое утешение.
Вадим скосил глаза: мимо степенно шествовала упитанная пара – он конечно же, сразу узнал всезнайку Стёпу и его женушку. Стёпа судя по всему хорошо представлял, куда шёл, и Вадим последовал за этой парочкой. Почувствовав на себе чужой взгляд, женщина обернулась. Видимо, тоже вспомнив Вадима, она подозрительно прищурилась и что-то шепнула на ухо мужу. Тот не оборачиваясь, пожал плечами.
- Какая ещё русская мафия, что ты несёшь, дорогая, - чуть слышно проворковал мужчина, приобнимая супругу за широченную талию. Далее разговор было уже не разобрать, до Вадима отчётливо донёсся лишь кусочек диалога:
- ... потом на второй этаж, в аптеку заглянем: куплю на всякий случай «Иммодиум» от кишечного расстройства.
- Что, опять слабит?
- Я же сказал: просто на всякий случай! – с раздражением в голосе бросил мужчина.

Следуя на некотором расстоянии за дородной парой ( женщина ещё дважды мерила его взглядом ), Вадим наконец оказался у дверей ресторана.

Обед оказался выше всяких похвал: Вадим вышел из ресторана, ощущая благостную сытость. Купив маленькую бутылочку «Merinda Red», он отправился бродить по торговому центру.
Эскалатор вынес его на второй этаж. Белый плиточный пол, белый потолок, бессчисленные боксы магазинов: одежда, электроника, косметика... Он невольно сравнивал «Royal Garden Plaza» с центром «Балканы» в родном Купчино: что-то общее есть, но всё же... Он вдруг живо представил, как Вика вертится перед зеркалом, прикидывая, как на ней будет смотреться та или иная кофточка, как её восторженный взгляд скользит по витрине с золотыми украшениями, как тонкие бледные пальчики трепетно касаются вычурных флаконов с духами... Он остро пожалел, что её нет рядом: среди всей этой людской праздной суеты он почувствовал себя ужасно одиноким, и от этого внезапно накатившего чувства защемило сердце. Вадим скрипнул зубами, и усилием воли попытался загнать колючую горечь утраты как можно глубже, в самые дальние и тёмные закутки своей души – загнать и запереть там до того момента, пока у него не возникнет желания пожалеть себя. Вроде как загнал...
- Ну-с, пора бы уже потратить энное количество бат!

Он купил шикарную рубашку: чёрную, блестящую, украшенную красно-золотистыми извивающимися восточными драконами, пару футболок – одна с изображением объятого языками пламени черепа, другая – с группой KISS ( обе в подарок старшему племяннику ), красивый серебрянный медальон в виде головы какого-то сказочного чудища с мерцающими зелёными глазами-камешками. Тут же, совсем неподалёку, наткнулся на аптеку, где купил упаковку антипохмельных таблеток, да ещё взял «Biosol» за 150 бат на случай нехороших последствий после общения с нехорошими девчонками, и – отчего-то вдруг вспомнив сетования толстого Стёпы, - прикупил упаковочку «Иммодиума»: чёрт его знает, вдруг и у него понос приключится.
На третьем этаже Вадим с удовольствием побродил по магазину CD дисков, и в итоге приобрёл двойной сборник хитов Тины Тёрнер и DVD-шный концерт группы Def Leppard. На том же этаже он зацепился взглядом за большие мультяшные буквы «Haunted Adventure». У входа в «комнату ужасов» за чёрным прилавком тусовалась девчонка, загримированная под покойницу.
- Заглянуть чтоль, для полноты ощущений? – почесал в затылке Вадим, разглядывая карикатурно-зловещую надпись на стене. «Покойница» приветливо улыбнулась ему: симпатишная такая девушка, несмотря на синюшность личика и чёрные губы.

- В целом неплохо, - подытожил Вадим, вновь выходя на уличную жару и духоту. Прошёл немного вперёд, и встав в тени пальмы, опустил пакеты с покупками наземь. Достал из заднего кармана брюк пачку сигарет, вылущил одну, немножко покатал между большим и указательным пальцами и сунул в рот. Чиркнула спичка.
Мимо, шурша шинами, медленно катил велосипедист. Когда косая тень седока пересекла Вадимовы ноги, Вадим поднял голову, выпустив струйку табачного дыма.
Девушка уже проехала мимо, и Вадим с удовольствием скользил взглядом по её стройной фигурке: узеньким смуглым плечам, меж которых по спине моталась, чуть колышимая ветерком густая грива иссиня-чёрных волос, сооблазнительной попке, обтянутой короткими шортиками цвета хаки, изумительной формы лодыжкам... Он буквально пожирал её взглядом, и чувствовал, как в трусах спереди становится, хм... тесновато. Девушка вдруг обернулась через плечо, их взгляды встретились.
Настоящая красавица, подумал Вадим. Явно не тайка, скорей японочка, или нет, китаянка. Мда, с такой можно сутками из постели не вылезать. Эх, хороша!
Девушка улыбнулась, продемонстрировав ровные белые зубки, и покатила себе дальше. Вадим шумно вздохнул и опустил глаза: брюки в промежности оттопырились заметным бугорком.
- Да, с этим надо что-то делать, - он чувствовал, что уже созрел, чтобы изменить своей оставшейся в далёком Питере подруге. «Своей подруге?» Не пора ли уже смириться с мыслью, что Вика ушла из его жизни – он свободен как ветер, и очень даже вероятно, что сегодня ночью его будет ласкать юная азиаточка. Вадим облизнулся и сочно причмокнул, заставив вздрогнуть проходившего мимо и видно о чём-то задумавшегося пожилого очкастого японца с видеокамерой на шее.
- Пора, мой друг, пора! – прошептал Вадим вздутию промеж ног.

Ввалившись в гостинничный номер, он осторожно поставил пакеты в покупками к стенке, скинул ботинки, с отвращением стянул мокрые от пота носки, и раздеваясь на ходу, отправился в душ.
Упругие струи ударили в лицо, вода шипя и пузырясь, хлынула по груди и спине, смывая липкую плёнку пота.
- I’m dancing in the rain! – запел Вадим, намыливая грудь и подмышки. Дальше он слов не знал, потому просто мычал мелодию, энергично размазывая густую ароматную пену по скользкому блестящему телу.
- Ффу –у! – довольно улыбаясь, он вышел из душа, яростно ероша голову белым махровым полотенцем. С размаху плюхнувшись на кушетку, он где-то с пол минуты рассеянно пялился на свои пунцовые распаренные гениталии, затем схватил телевизионный пульт и вдавил красную кнопку. Прощёлкав с десяток каналов, Вадим с некоторым удивлением наткнулся на российский: там как раз шло «Поле чудес».
- Гуд! – устроившись поудобнее и изредка позёвывая, он стал наблюдать за перипетиями игры.
- Ну а ты, Вадик, почему вне игры?
Вадим встрепенулся, поднял голову: на него в упор смотрел Леонид Якубович.
- Надо бы поактивней быть!
- Вы это... мне? – опешил Вадим.
- Ну ты даёшь! А кому же ещё?! – телеведущий коротко хохотнул, смех подхватили зрители в телестудии. – Смелей, Вадюха! – приглашающе махнул рукой Якубович. – Уверен: будет тебе сегодня везуха.
Ведущий, озорно ухмыляясь в пышные усы, отступил чуть в сторонку, и Вадим увидел колесо настоящей рулетки, как в казино.
- Делай ставки, милок! – пискляво крикнула из-за спины Якубовича какая-то сморщенная старушенция в светленьком ситцевом платочке – и зачем-то показала Вадиму узкий, фиолетовый как у «чао-чао» язык. Вадим не успел и слова вымолвить, а металлический шарик уже стрекотал в бешено вращающемся колесе и зрители нестройным хором скандировали: «Вадя! Вадя! Вадя! Вадя!»
Наконец колесо остановилось, и Якубович, придав лицу тревожное выражение, едва ли не упёрся в шарик носом. Затем он поднял голову, очень серьёзно посмотрел на Вадима, и выдержав эффектную паузу, вдруг расцвёл широчайшей улыбкой.
- Я знал! – выкрикнул Якубович, патетически воздев руки и закатив глаза. – Я чувствовал, что сегодня нашему Вадику обязательно повезёт!
- Но я же не... – начал совсем уже сбитый с толку Вадим.
- А теперь – внимание! – и тревожно загрохотала барабанная дробь. – Теперь, Вадим, я поставлю тебя перед, прямо скажем, нелёгким выбором! – Якубович нацелил на Вадима указательный палец. И телеэкран заполнили два лица: Борис Моисеев и... Вика!
- Итак, Вадим, у тебя есть возможность выбора: между звездой российской эстрады, народным артистом России Борисом Моисеевым - и этой очаровательной, пусть и никому не известной девушкой Викторией. Решай – здесь и сейчас!
И вновь загрохотали барабаны.
- Вадик, берите меня! – вальяжно развалившись в большом мягком кресле, Боря Моисеев закинул ногу за ногу и сладко улыбнулся. – Я окружу вас заботой как любящая мать, я создам вокруг вас райский уют!
Вадим же не отрываясь смотрел Вике в глаза – и она вдруг улыбнулась, доброй открытой улыбкой! У Вадима аж пресеклось дыхание.
- Её, – дрогнувшим голосом произнёс он. – Я выбираю её!
Студия взорвалась бешеными аплодисментами, раздавались крики: «Молодец, парень! Поздравляем!»
- Эх, Вадик, вы даже не представляете, от чего отказались, - на густо напудренное лицо престарелого гея наползла гримаска сожаления.
- Молодчина, Вадим! – негромко произнёс сидящий в первом ряду ( Вадим уже перестал чему-либо удивляться ) Джон Траволта, показывая кулак с оттопыренным большим пальцем и дружески подмигивая. – Я верил в тебя. Так держать!
- Позвольте-позвольте! – громко закричал кто-то, отпихивая добродушно хохочущего Якубовича в сторону. – Я категорически не согласен!
И всё-же Вадим ещё раз удивился: нетерпеливо звякая шпорами, напротив него подбоченясь, стоял... Михаил Боярский в образе Д’Артаньяна!
- Эта девушка по праву принадлежит мне! – пафосно изрёк Д’Артаньян, сверля Вадима пронизывающим взглядом.
- По какому такому праву? – вопросил Вадим, отвечая прославленному мушкетёру не менее сердитым взглядом.
- По праву любви! – выкрикнул Д’Артаньян, нервически шевеля чёрными усами.
Вадим перехватил растерянный взгляд своей подруги. – «Так вот в чём дело!» - догадался он: «Вот значит, из-за кого сорвалась наша совместная поездка! Да-а, не ожидал!»
- Вика! – Вадим до хруста в суставах сжал кулаки. – С кем ты: со мной, или с этим... тараканом?!
- С тобой, Вадик, с тобой! – всхлипнула Вика. – Мне он больше совсем-совсем не нравится, честное-пречестное слово!
- За таракана щас ответишь! – сдавленно прохрипел Д’Артаньян, оскаливая прокуренные зубы. С лязгом выхватив длиннющую шпагу, он решительно попёр на Вадима.
- Не хулиганьте в студии! – выкрикнул кто-то с места. – Постыдитесь, вы же не Жириновский!
- Да пошёл ты! – огрызнулся Д’Артаньян через плечо. Шпага вытянулась вперёд, её острый кончик проник в левую Вадимову ноздрю. Вадим понял, что сейчас чихнёт, возможно даже вылетят сопли. Словно угадав его мысли, Д’Артаньян осклабился в зловещей ухмылке. Остриё чуть-чуть шевельнулось, пощекотав волоски в ноздре. Вадим не сдержался и чихнул таки – одновременно с чихом проснувшись.

По экрану телевизора шустро перемещались футболисты, монотонно бубнил телекомментатор. На груди блестела вылетевшая таки вместе с чихом сопля.
- Ва-дик! Ва-адик! – послышалось с улицы. Вадим скосил взгляд на окно, за которым ночная темень снизу слегка разбавлялась рассеянным янтарно-жёлтым маревом от уличных фонарей – и вдруг вспомнил.

- Я тебя уже минут двадцать жду! – стоявший под окном Паша скорчил недовольную рожу. – Ты чё там, дрых что ли?
- Ага, - с зевком выдавил Вадим, свесившись через подоконник.
- Давай, шустрей спускайся! – укоризненно покачал головой Паридонов.
- Да-да-да! – Вадим закрыл окно, и на ходу вытирая грудь бумажной салфеткой, побежал чистить зубы.

Паша нетерпеливо переминался с ноги на ногу, вертя в руках уже знакомую Вадиму плоскую металлическую фляжечку.
- Долго же ты, - скривился он. Отвинтив пробочку, он надолго прильнул губами к горлышку фляжки. – Накось, глотни для куражу, - вместе с вылетевшими словами Вадима обдало густым «выхлопом» рома.
- Спасибо, не стоит, - Вадим мягко отвёл в сторону руку с фляжкой, сунутой прямо под нос. Паша уже был навеселе.
- Воля твоя, - фляжка исчезла в глубоком кармане мешковатых шорт. – Ну, идём чтоль?
- Идём.

Надо сказать, днём Walking Street cовершенно не производила впечатления азиатских Содома и Гоморры – самая что ни на есть обычная улица. Ночью же она совершенно преобразилась: дома по обеим сторонам оживлённого пешеходного потока буквально захлёстывало потоками неонового света, воздух сотрясали мощные пульсации музыки в стиле «техно», разноголосый галдёж неспешно фланирующей толпы прорезали крики зазывал – у входа в увеселительные заведения низкорослые непрезентабельного вида мужичонки и стайки девок, чьи наряды по большей части составляли лишь лифчики и невероятно короткие шортики, держали в руках самодельные плакатики, на коих маркерами на английском были накаляканы призывы такого содержания: «У нас сегодня свежие девочки!», «Самое горячее секс-шоу!», «Добро пожаловать! Такое вы больше нигде не увидите!» Вадим засмотрелся на вывеску «Lucifer Disco», выполненную в виде контура красной чертячьей головы с рожками.
- Вон, смотри: «трансы»! – толкнул его локтем Паша.
Две высокие худые девки с длинными, выкрашенными «перьями» волосами, в коротюсеньких маечках, узких блестящих трусиках и лаковых сапожках, посылали Вадиму воздушные поцелуи. Одна даже поманила пальчиком с длинным кроваво-красным накладным ногтем.
- Думаешь, фальшивые девки?
- Ха! Как пить дать. Во-первых, высоковатые для таек, во-вторых, приглядись к рукам: кисти крупноваты и грубоваты для девки, Да и... если внимательней приглядеться, что-то мужиковатое всё-же проглядывает. Лично вот я всегда отличу бабу от трансвестита. Хотя... первый раз, как приехал в Паттайю, чуть было не оплошал: чуток подвыпивши был. Стал девчонку склеивать, а тут она как заговорила со мной – слышу, что-то не то с голосом: ненатуральный какой-то, дурашливый, словом, кривлянье, а не женский голос. И ещё заметил: острый кадык у неё. Тут то и понял, что чуть-чуть не облажался.
- Наверное, есть такие, кто всё-же попадаются.
- Хе-хе-хе, случается, как же без этого. В основном, кстати, наше русское «бычьё» пьяное попадает впросак, но иной раз и вроде умный человек может лохануться: есть такие «трансы», которых что снаружи, что под одеждой хрен от бабы отличишь. Слышал я одну историю, можно сказать, трагикомическую. Приехал как-то в Паттайю один учёный муж из Москвы, степенный такой мужчина, уже в летах, вроде бы профессор-историк. Приехал один, без семьи. И решил пошалить маленько. Снял, значит, девчонку, провёл с ней бурную ночку – и влюбился безумно. А в Паттайю он приехал к одному знакомому бизнесмену-еврею. Ну и рассказывает тому на следующий день, какая, значит, у него любовь-морковь завертелась. Встретилось мне, говорит, настоящее глубокое чувство, родную душу нашёл – ну и дальше, в таком духе. - «А как же жена, дети?» - спрашивает его товарищ. А тот отвечает, что мол, придётся разводиться и начинать жизнь заново, с новой любовью. Тут приятель возьми, да и спроси: «А ты в каком баре с ней познакомился?» Тот отвечает: в таком-то, там-то.
- «Так там же трансвеститы одни собираются!» - засмеялся приятель. – «Ты друг, мужика подклеил!»
Профессор вознегодовал: мол, не может того быть, не верю!
- «А ты спроси в лоб, эдак с нажимом: «Ты леди-бой, иль нет?» - посоветовал приятель.
И оказалось, что этот московский пентюх и правда втюрился в трансвестита, ха-ха-ха! Но всё равно хныкал: люблю, и всё тут! Укатил домой, горемыка, в страшной расстройстве чувств, грозился, что ещё вернётся за любимой и заберёт её в Москву. Но говорят, больше его здесь не видели.
- Какие ты ужасы рассказываешь! – закатил глаза Вадим. Откупорив банку пива, огляделся по сторонам. Пар, похожих на семейные, почти не встречалось, в основном по улице фланировали дородные европейцы средних лет, многие водили за ручку миниатюрных весёлых таек, немало было таких, кто жадно высматривал свободную девушку посимпатичней – и, надо сказать, быстро находил. Девушек вокруг было великое множество: точёные фигурки, кукольные личики, чёрные блестящие волосы...
- А что это таек за ручку как в детском садике выгуливают? – удивился Вадим.
- Тут, в Тайланде так принято, Вадя. За стенами вытворяй, что хочешь, а на людях желательно блюсти такое вот целомудрие. Действительно, детский сад, ты прав. А вон, смотри, никак педофил!
В полутора метрах от них степенно шествовал толстопузый и толстозадый бородач в очках и с блестящей лысиной. Его пухлая короткопалая ручища покоилась на хрупком плечике тощенького симпатичного мальчонки, на вид лет двенадцати, не больше. Пальцы-колбаски тискали плечо мальчишки, бородач и ребёнок обменивались быстрыми застенчивыми улыбками.
- Вот гнида! – вскипел Вадим, испепеляя педофила ненавидящим взглядом. – Размазать его, суку, по асфальту!
- Остынь, Вадя, если не хочешь загреметь в полицию за нарушение общественного порядка, - покачал головой Паша. – Здесь такие типчики чувствуют себя совершенно свободно и никто им не помеха. Обычное дело. Этот бедный парнишка своей попкой зарабатывает в семейный котёл. Та же история с «трансами»: выбирают в деревне парнишку посмазливей, скинутся на операцию по перемене пола... Это совсем другой мир, Вадя. Наша мораль здесь всем по барабану, так что расслабься и не обращай внимание на какие-то неприятные тебе моменты. Вот насчёт девчонок, кстати, хочу сказать... – тут к Паше подскочила коренастенькая ярко накрашенная тайка, и кокетливо хихикнув, схватила его между ног. Паша взвизгнул от неожиданности и шутливо замахнулся на девку кулаком. Хихикающая бабёнка скрылась в толпе.
- Ох, проказница! – ухмыльнулся Паша, одёргивая шорты. – Так вот. На улице никого снимать не будем: всё-таки есть опасность подхватить какую-нибудь заразу. А клеить тёлок лучше в барах. Там за съём отстёгиваешь долю заведению, зато все бабы у них на учёте и проходят медосмотр на предмет венерических заболеваний. А с уличными нет-нет, да и случаются казусы: могут в гостинничном номере что-нибудь стырить у клиента, могут триппером, к примеру, наградить – а оно нужно?
- Рибьята! – раздалось над самым ухом. – Кынам, кынам, пжалюста! – Вадима деликатно взяла под локоток и мягко, но настойчиво повела к дверям толстогубая пышногрудая девица в коротком розовом топе и обтягивающих кожаных штанах. – Дла русськи париней станцуют класивый тайский девушк!
Паша захохотал и подтолкнул Вадима в спину. Вадим сдался и полез за кошельком.

Они уселись за круглый столик и на высокой металлической ножке и заказали по паре пива. В маленьком, погружённом в интимный полумрак зальчике десяток столиков полукругом опоясывал небольшой подиум с шестом посредине. За столиками расположились в основном мужики лет за сорок и постарше – цедили пиво, виски, много курили. Сквозь диско-музыку восьмидесятых пробивались обрывки разговоров на немецком.
На подиум впорхнула тайка в усеянном блёстками голубом пеньюаре, мгновением позже к ней присоединилась вторая, в пеньюаре розовом. Девушки медленно, плавно, словно во сне, двигались под какую-то шаманскую монотонную мелодию. Два вращающихся под чёрным потолком искрящихся зеркальных шара, отражая свет маленьких прожекторов, осыпали девушек разноцветными бликами; под ногами танцовщиц, сквозь мутно-белую поверхность подиума мигали красные, голубые, жёлтые огни...
- На лицо – вылитые близняшки, - прошептал Паша, облизывая горлышко пивной бутылки. – А не пора ли девочкам начать показывать свои прелести?
Словно в ответ на Пашино пожелание, пеньюары соскользнули с девичьих плеч под ноги, скользкими змеями сползли на пол. Девчонки остались в узеньких полупрозрачных лифчиках и трусиках. Их движения становились всё более чувственными, в танце они сначала словно невзначай стали касаться друг друга, и постепенно их ласки становились всё более явными и откровенными.
- Вот это уже другое дело! – горячо зашептал Паша. Его рука скользнула под стол, и Вадим краем глаза заметил, как пальцы его приятеля погладили промежность.
Вот лифчик одной из девушек упал к ногам, открыв восхищённым взорам аккуратные грудки с тёмными сосками. Девушка, зацепившись ногой за шест, откинулась назад, нависшая над ней вторая танцовщица заскользила язычком вверх по животу подруги, подбираясь к грудям. Паша Паридонов шумно выдохнул, его пальцы под столом стиснули промежность – а меж тем язык красотки уже выписывал вокруг левой груди влажные круги. Немцы возбуждённо загудели.
Не переставая ласкать грудь подруги, танцовщица сделала плечами короткое движение, и её лифчик расстегнулся, упал и сполз вниз по потному животу партнёрши. Теперь шаловливый язычок заскользил вслед за упавшим бюстгальтером, пока не задел за край трусиков. Губы хищно раздвинулись, девушка взялась зубами за трусики и потянула их вниз, вниз, вниз, открывая чёрный треугольник лобка.
- Ай да молодчина! – прошипел Паридонов, стискивая горлышку пивной бутылки. Жадно отпив половину, он нервным движением смахнул пот с покрасневшего лба.
- Паша, смотри, не перевозбудись! – улыбнулся Вадим.
- Так я же не бесчувственный чурбак поди, - молвил Паридонов, не отрывая горящего взгляда от творящегося на сцене.
Повернувшись к сцене, Вадим увидел, что вторая девушка тоже уже без трусиков – проникнув язычком вглубь своей подруги, она одной рукой поглаживает ей ягодицы, пальцами же другой плавно ласкает себя между ног. Вот её пальчики скользнули глубже, при этом она широко развела бёдра в стороны – и в ладонь ей медленно скользнул некий цилиндрический белый предмет. Свеча, догадался Вадим. Он чувствовал всё более усиливающееся напряжение в паху, головка члена, разбухая, упёрлась в штанину и нестерпимо зудела.
Лёгким элегантным жестом девушка зажгла свечу, отягчённые длинными накладными ресницами веки приподнялись, маслянисто поблёскивающие глаза затуманенным взором скользнули по залу, розовый гибкий язычок, сверкнув серебрянным шариком пирсинга, прошёлся по полным чувственным губам. Вадим неосознанно повторил это движение.
Свеча наклонилась, выписывая в воздухе замысловатые петли, капли и струйки воска осыпали выгибающееся в экстазе тело застывающим белесым дождём; отбрасываемые зеркальными шарами разноцветные блики омывали разгорячённые тела танцовщиц волнами радужного света. Под затухающие звуки музыки девушки наконец соединились в страстном поцелуе. Музыка смолкла. Девушка со свечой, скромно потупившись и улыбаясь уголком рта, поднесла свечу к оттопыренной попке и звучно пукнула. Пламя на миг вспыхнуло ярче и тут же погасло. Под громкие хлопки и смех, танцовщицы покинули подиум, не забыв прихватить с пола своё барахлишко.

- Мда, а концовочка пошловатой вышла, - прокомментировал Вадим.
- Прикольно! – отозвался Паша. – Я бы, кстати...
Тут зазвучала бодренькая «Cotton eye Joe» группы Redneck и на пятачке сцены вокруг шеста загарцевала выкрашенная в платиновую блондинку девчушка в ковбойском «прикиде»
- Я бы с той, что со свечкой выделывалась, - продолжил мысль Паридонов, - я бы с ней поближе познакомился.
- Похоже, сегодня ты опоздал, - Вадим кивком указал на столик по соседству: упомянутая «дама со свечой» уже вовсю любезничала с румяным круглолицым дядькой. Дядька улыбался широкой невинной улыбкой младенца и всё гладил, гладил девушку по руке.
- Да, прошляпил девку, - цвыркнул зубом Паридонов.
- Ага. А так бы, глядишь, научился бы у неё фокусу с задуванием свечи.
- Да что ты так к этой свечке-то прицепился?! Пошлость он, видите ли, углядел. А это что, не пошлость? – Паша бутылкой указал на сцену: там блондинистая ковбоечка, уже лишившаяся всей своей одежонки, за исключением шляпы, сапог и широкого пояса с кобурами, поочерёдно мастурбировала то одним, то другим длинноствольным револьвером.
Некоторое время Паша молча наблюдал за танцем. Лицо его приобрело угрюмо-напряжённое выражение, на лбу выступили крупные бисерины пота. Наконец он повернулся к Вадиму и сдавленным голосом проговорил:
- Слышь, Вадя, давай выйдем на воздух. Чтой-то мне поплохело, - он встал первым, и чуть накренившись на бок, засеменил к выходу. Вадим пошёл следом, оставив на столе свою недопитую бутылку.

Паридонов стоял, вцепившись в столб, поддерживающий навес над входом, и делал судорожные движения горлом. Вадим встал рядом, закурил.
- Что, реально хреново?
- Угу! – Паша схаркнул под ноги, шмыгнул носом, и поднял на приятеля покрасневшие глаза. – Что-то как-то ром с пивом не сошлись, вроде как наружу просятся.
- Так сбегай в сортир. Два пальца в рот и...
- Не-е, душно внутри очень, вот оттого и поплохело. Погоди немного... – Паша болезненно сглотнул и прижался лбом к столбу. – Вроде отпускает помаленьку.

Они постояли так минут пять: Вадим курил и рассматривал вывески на противоположной стороне улицы, Паридонов тихонько икал, сплёвывал и глухо постанывал. Наконец он объявил, что ему стало гораздо легче.
- Я припоминаю: здесь неподалёку, на этой стороне улицы есть один очень неплохой бар, где всегда можно снять симпотных тёлок, - стрельнув у Вадима сигаретку, Паша глубоко затянулся и словно мифический дракон выпустил через обе ноздри мощные густые струи дыма. На его дотоле унылую лошадиную физиономию вернулась лукавая улыбка. – Без добычи мы сегодня отсюда точно не уйдём!
- Лишь бы тебя не вывернуло наизнанку в самый неподходящий момент.
- Не боись, всё под контролем, - шумно затянувшись в последний раз, Паша уронил окурок под ноги и энергично растёр его подошвой сандалии. – Всё, идём!

Искомый бар частью находился в свежепобеленном двухэтажном доме, частью выходил на тротуар, раскинувшись над столиками широким тёмно-зелёным тентом. Вокруг поддерживающих навес опор вились искусственные растения с неправдоподобно большими цветами фантастических расцветок, отделанную бамбуком барную стойку украшали изящные чёрного дерева курильницы благовоний. Паша предложил найти местечко под тентом и им это удалось: прямо перед ними из-за столика встала компания, и Паша с Вадимом спешно плюхнулись задницами на освободившиеся стулья.
- Вот здесь мне нравится, - Паша полез за кошельком. – Щас закажем пивка, осмотримся...
Вадим хотел было заметить, мол, не слишком ли резво сегодня Паша налег на алкоголь, но не желая задеть приятеля, всё же сдержался.
Они заказали четыре бутылки «Будвайзера» и солёные орешки. Отпив первый глоточек, Вадим откинулся на спинку стула, украткой изучая присутствующих в баре женщин. Он насчитал где-то полтора десятка девчонок – большинство было уже в компании, но некоторые сидели за столиками или тусовались у барной стойки в обществе подружек. Одну такую парочку девиц он выделил из общей толпы и стал упорно сверлить их взглядом, рассчитывая, что женская интуиция заставит их обернуться. А если «гипноз» всё-таки не подействует, то он сам встанет и...
- А вообще, если хочешь выбрать бабёнку из числа самых симпотных, - заговорил Паша, прикончив первую бутылку «Будвайзера» и откупоривая вторую, - то надо уже под утро идти на дискотеку «Marine Disco»: туда собираются все незанятые девки из кабаков и стрип-баров Walking Street, потому как к трём утра все эти шалманы закрываются, а «Marine Disco» - нет.
- Вон, смотри, – прервал его Вадим, указывая на приглянувшихся ему девушек. В этот момент одна из них наконец почувствовала чужой пристальный взгляд и обернулась.
- Да, эти подружки – то, что надо! Давай, зови их к столу! – зашептал Паша, преисполнившись энтузиазма. – Эх, вот только ссать ни к месту захотелось! – засуетился он. – Ну да ничё, потерплю маленько.
Вадим кивком указал девушке на место рядом. Та кивнула в ответ, расцвела в очаровательной улыбке и тронула за локоть стоявшую рядом подружку. Обе девушки, виляя бёдрами, направились к столику.
- Как познакомимся, сразу закажи им по пивку, - Паша вытер вспотевшие ладони о шорты, поплевав на пальцы, поспешно пригладил волосы. – Этим куколкам чтоб захмелеть, одной бутылки достаточно. Ещё...
Из глубины бара кто-то очень громко и хрипато заорал:
- Да пошёл ты на х...! Уроды, бля-я! – после чего последовали звуки сдвигаемой мебели, звон посуды, шум возмущённых и испуганных голосов. Вадим остро почувствовал, что сейчас произойдёт что-то нехорошее: воздух словно наэлектризовался, напитываясь флюидами опасного скандала.
В проход, неловко споткнувшись, боком вывалился здоровенный парень – рубаха расстегнута до пупа, являя потную белую грудь и качающийся «пивной» животик, на короткой толстой шее блестит массивная цепь белого золота, пухлое щекастое лицо усыпано мелкими веснушками, толстая нижняя губа обиженно оттопырена.
- Ссуки! – оглушительно, с истерическим привизгом крикнул здоровяк в глубину бара. – Скажи спасибо, гнида, что только по уху получил. Ещё слово – и ты у меня все зубы на стол выложишь!
Амбалу в ответ что-то крикнули.
- Чё-ё?! – скорчил он кислую рожу. Неожиданно схватив с ближнего столика пивную бутылку, он с силой швырнул её в невидимого противника.
- Вот же, ссучара! – прошипел он, брызгая слюной.
- Эй, мистер! – перед разбушевавшимся амбалом возник невысокий, но крепко сложенный таец: белая футболка рельефно обрисовывала выпуклые грудные мышцы, короткие рукава не скрывали внушительных размеров бицепсы. – Мистер, плиз! – с весьма суровым выражением лица таец указал хулигану на выход.
- Ты чё, обезьяна, дюлей захотел? – оскалился громила в злобной гримассе.
Помрачнев ещё больше, таец взял хулигана за рукав рубашки. Вадим краем глаза заметил, как бармен прижал к уху мобильник, очевидно вызывая полицию.
В следующее мгновение сбитый с ног мощным ударом, таец с оторванным рукавом рубашки в кулаке, сшиб спиной столик, повалившись на пол вместе с двумя сидевшими за столом посетителями. Он довольно быстро встал на ноги, впрочем пошатываясь и качая головой, приходя в себя от потрясения – но в следующий момент громила уже был рядом и его толстая ножища в кроссовке пнула тайца в плечо, снова повергнув наземь.
- Лежи и не дёргайся, чмо узкоглазое! – рыкнул здоровяк, и смачно харкнув в сторону поверженного противника, быстрым шагом направился к выходу, бесцеремонно толкаясь и пиная попадавшиеся на пути стулья и столики, совершенно при этом игнорируя несущиеся ему вослед возмущённые вопли.
Его путь к несчастью пролегал мимо столика, за которым ошарашенно притихли Вадим с Пашей. От резкого толчка бедром бутылки подпрыгнули и грохнулись на пол, разбившись вдребезги. Локоть проходящего мимо громилы едва не попал Вадиму в глаз.
- Эй! – срывающимся голосом крикнул Вадим. – Ты чего парень, сдурел что ли?!
Слова эти вырвались у него сами собой – и точно также, не раздумывая отреагировал распоясавшийся хулиган: его огромный кулак с разворота впечатался Вадиму в челюсть.
Клацнули зубы, перед глазами вспыхнули радужные круги. Вадим почувствовал, как он отделяется от стула, взмывая вверх. И ещё он увидел, как Паша Паридонов – весь залитый пивом, с багровым и перекошенным от ярости лицом – хватает пластиковый стул и заносит его над головой для удара. Однако стул вырывается из скользких Пашиных рук. Уже опрокидываясь на спину, Вадим видит, как стул, пролетев мимо головы хулигана, кувыркаясь, летит дальше ( при этом едва не задев падающего Вадима одной из ножек по лицу ), и врезается в шеренги бутылок над головой спешно пригнувшегося бармена. Сквозь непрекращающийся звон и гул в ушах Вадим всё-же слышит ужасающий грохот, вызванный попаданием стула, видит причинённые этим попаданием катастрофические разрушения. И наконец сам Вадим валится на пол, поддевая носками своих взметнувшихся вверх туфель край столика – столик опрокидывается в противоположную сторону.
Хулиган неожиданно подскальзывается в луже разлитого пива и на скользких осколках битого стекла, делает неуклюжий шаг назад и натыкается на перевёрнутый столик. Взмахнув руками, громила валится навзничь, буквально рушится всем своим немалым весом – Вадим видит, как коротко остриженная массивная голова громилы с силой бьётся об пол – так сильно, что подскакивает. В широко распахнутых глазах хулигана – тупое изумление.

Вадим мучительно медленно начинает подниматься с пола – всё вокруг качается как на гиганских качелях, во рту медный привкус крови. Примерно в метре от Вадима с колен подымается хулиган – рубаха вылезла из штанов, там, где оторван рукав, на широком предплечье видны длинные, сочащиеся кровью царапины. Кровь течёт из разбитого виска, пятная расплывающимися кляксами ворот рубахи. Мутные глаза в упор смотрят на Вадима – и в них постепенно разгорается нечто, опасно похожее на жажду убийства. Вадим сплёвывает розовую от крови слюну и шатаясь, пятится назад.

Очевидно этот парень появился из глубины бара, где всё это и началось. Он возник за спиной поднимающегося хулигана: его длинные цепкие пальцы легли сбоку на блестящую от пота шею амбала и глубоко вдавились в кожу. Это возымело неожиданный результат: физиономия громилы вдруг сделалась белее простыни, он весь как-то скособочился, сьёжился – и тоненько, очень жалобно заскулил. Вадим видел, как побелели суставы на пальцах его нежданного спасителя: тот усилил давление.
- Э-э-э! А-аа! – заныл здоровяк, давясь слезами и соплями. – Отпусти-и! Ой, больна-а!
- Вставай на ножки и топай к выходу, - негромко произнёс парень, не ослабляя хватку и беря хулигана свободной рукой под локоток. – И не вздумай рыпаться, а то будет ещё больнее.
Так, на полусогнутых ногах, скособоченной нетвёрдой походкой, хлюпая носом и подвывая от боли, конвоируемый здоровяк покинул поле боя – а к тротуару уже причалила полицейская машина и двое хмурого вида служителей закона в серой униформе приготовились принять поверженного амбала под свою опеку.
Вадим огляделся в поисках Паши Паридонова, но того нигде не было видно: вполне возможно, видя катастрофические последствия своего броска, он поспешил скрыться с места преступления. С трудом нагнувшись ( при этом накатил приступ тошноты ), Вадим поднял стул, и испустив прерывистый вздох, тяжело плюхнулся на жалобно пискнувшее сиденье. Дрожащими пальцами он выудил из заднего кармана пачку сигарет, пошарил в ней в поисках целой – но увы, все сигареты расплющились, превращаясь в пальцах в труху.
- Фу! Ну и хрень получилась! – пробормотал Вадим надтреснутым голосом.

- Как вы?
Вадим поднял голову, встретившись взглядом со своим неожиданным спасителем. И сразу же понял, что знает этого человека. Собственно говоря, уже в тот момент, когда парень вцепился распоясавшемуся амбалу в шею, оглушённый и контуженный Вадим всё-же мельком отметил что-то ускользающе-знакомое в этом лице: крепкий подбородок с ямочкой, упрямая линия губ, серо-стальные глаза, слегка вьющиеся тёмно-русые волосы – и ещё этот короткий косой шрамик, рассекающий надвое левую бровь. Именно этот шрамик напомнил что-то давнее... На лице парня отразилось лёгкое замешательство: очевидно, он тоже начал вспоминать.
- А ведь мы вроде знакомы? – сдвинул он брови.


- «Да, школьные годы!» - пронеслось у Вадима в голове. Из глубин памяти на поверхность вдруг выскочила яркая картинка: сочная зелень травы, пронзительно-голубое небо, берег речки, запах дыма и шашлыков. Трое пацанов-семиклассников в одних плавках сидят возле костерка на корточках, Вадим прутиком помешивает угли.
На тропинке появляется посторонний: коренастый краснолицый мужик в мятой клетчатой рубахе навыпуск и измызганных джинсах. Лишь только увидев ребят, он сразу сворачивает к костру и садится на траву напротив компании. Он вызывающе неопрятен, от него отвратительно пахнет смесью давно немытого тела, алкогольного перегара и никотина. Его сильно забелённые сединой волосы торчат в стороны сальными неряшливыми лохмами, в странных светло-голубых глазах застыло пугающее сумасшедшее веселье.
Вадим опускает глаза, и видит его квадратные кулаки с запёкшейся кровью на разбитых костяшках – на правой кисти, между большим и указательным пальцем голубеет поблёкшая татуировка: инициалы А. К.
Наконец неопрятный незнакомец разлепляет сухие, покрытые желтоватой корочкой губы. Голос у него сиплый, глуховатый.
- Эй, Серёга! А у нас тут тёплая компания!
К костру приближается тот, кого назвали Серёгой – этот помоложе и повыше ростом, одет в спортивные треники и замызганную майку. Предплечья Серёги сплошь покрыты грубыми татуировками, он обрит налысо и выражение лица имеет наигнуснейшее. Худую грязную шею парня пересекает багровый извилистый шрам. Он присаживается на корточки рядом с мужиком, они быстро переглядываются.
- О, шашлычок ребятишки для нас приготовили! – заскорузлые пальцы с чёрными ногтями берутся за шампур, неопрятный вонючий мужик неровными коричневыми зубами срывает с шампура первый, сочащийся жиром кусочек мяса. Начинает громко чавкать.
- Пацаньё, выпить есть чего? – лыбится парень со шрамом. – Пивка там, или водочки?
- Вы бы топали отсюда, - встаёт в полный рост Саня Волков. – Куда подальше.
Седой распахнув в изумлении глаза, опускает шампур.
- Ты чо, сопляк, охренел?! – улыбается он жутковатой хищной улыбкой. – Жить чтоль надоело?
- Хе-хе-хе, он у нас спортсмен, - кивает Серёга на Саню. – Оттого и смелый такой.

Саня крепок и мускулист: у него дома штанга и целый набор гирь и гантель. А ещё он три раза в неделю ходит заниматься в секцию «ай-кидо». В классе его в шутку дразнят Ван-Даммом.
- Правда, спортсмен? – вонючий неряха снова подносит шампур ко рту. – Хорошо бегаешь, спортсмен?
Парень со шрамом гогочет, брызгая слюной. И как-бы невзначай достаёт из кармана складной нож. Щёлк! На узкой треугольном лезвии горит расплавленным золотом ослепительный солнечный блик. Теперь на ногах уже все пятеро.
- Вот щас возьмём, да и перетопим всех вас в речке как котят, - голубые глаза седого загораются настоящим безумием.
Ужас сжимает сердце Вадима ледяной лапой, по спине от затылка к копчику ползёт волна жуткого парализующего холода. Вадим быстро скашивает глаза на стоящего слева Олежку Кузьмина, самого младшего в их компании. Олег смертельно бледен, губы дрожат. Саня Волков тоже бледен, но держится молодцом.
- Я сказал, убирайтесь отсюда! – медленно цедит он сквозь зубы.
- Я фигею с него, Митрич! – оборачивается молодой бандит к своему приятелю. – Во идиот!
Рука с ножом неожиданно приходит в движение: бандит делает рубящий удар, метя Сане в живот. Все трое ребят разом отпрыгивают назад, но Санька при этом успевает подхватить с земли массивную узловатую деревяху с причудливо изогнутым корневищем на конце – и не останавливаясь ни на мгновение, снизу вверх наносит удар. Бандит со шрамом вскрикивает, роняя нож – пальцы разбиты в кровь, кожа содрана в лохмотья.
- Убью! – орёт седой, кидаясь на Саню. Из грязного кулака его торчит длинное узкое лезвие, чуть изогнутое, тускло поблёскивающее. Но он явно уступает Саньку в реакции и скорости: дубина с гулом вспарывает воздух, раскоряченное тёмное корневище бьёт бандита прямо в лоб!
Вадим слышит глухой влажный звук удара и даже вроде треск кости. Седой отшатывается, лицо его заливает кровь. Кровь хлещет так обильно, что в считанные мгновенья вся рубашка седого и джинсы темнеют от потёков и клякс. Он глухо воет, прижимая дрожащие пальцы к изуродованному лицу, топчется и кружится на месте.
- Н-на! – раздаётся вопль слева.
Ошеломлённые кровавой сценой, друзья на миг забыли о первом нападавшем – и это едва не стоило Вадику жизни: лезвие сверкнуло у самых глаз, едва не ослепив своим блеском. Он каким-то чудом успел отвернуть лицо – острие ножа чиркнуло по скуле, чуть кольнув в нижнюю челюсть рядом с ухом. Чёрная размытая тень от летящей дубины пронеслась совсем-совсем близко...
Хрясткий удар, крик боли. Молодой бандюган завертелся волчком, прижимая к груди покалеченную руку. Следующий удар пришёлся в бок: Вадим с содроганием увидел, как топорщащийся сухими обломками корней тяжёлый конец дубины вспорол майку и впился в рёбра...
Неожиданно Олежка Кузьмин бросается вперёд и толкает скорчившегося от боли бандита прямо в костёр.
Снопы искр взметнулись в небо вместе с дымом и седым облаком золы. Бандит пронзительно завизжал, крутанулся, вскочил на ноги, и с необычайной прытью понёсся напролом через густые заросли крапивы, на ходу хлопая здоровой рукой по дымящейся одежде. Затрещали кусты, всколыхнулись ветки молодых ёлочек – беглец исчез в лесной чаще.
- Убирайся, - спокойно но твёрдо произнёс Саня, занося дубину для удара.
Седой отнимает блестящие, алые от обильной крови пальцы от перекошенного опухшего лица; из багрово-сине-красного месива разбитой физиономии за юношей внимательно следят светло-голубые глаза – весёлое безумие в них сменилось болью и... если и не страхом, то звериной настороженностью. Седой открывает рот, видимо намереваясь что-то сказать, но заметив, что ужасная дубина продолжает угрожающе подыматься, решает смолчать.
- Пшёл вон, мразь! – чеканит Саня, твёрдо глядя бандиту в глаза, белые от невероятного напряжения губы его сжаты в узкую линию. – Убирайся, или я убью тебя!
Седой вздрагивает, и развернувшись, уходит в лес вслед за своим приятелем. Его сильно шатает, один раз он оступился и едва не упал. Но ни разу не оглянулся.

Разумеется, они не оставались у реки более ни одной лишней минуты: быстро одевшись и собрав вещи, ребята едва ли не бегом припустили по лесной тропинке, затравленно зыркая по сторонам и часто оглядываясь – но никто их не преследовал. Взвинченные до предела, запыхавшиеся от быстрой ходьбы, они наконец достигли павильончика автобусной остановки, и с дружным вздохом уронили рюкзаки, кто на скамейку, кто на асфальт.
- Саня, - выдохнул Олег. – А ты и правда смог бы их убить?
Саня молча сел на скамейку, сложил руки на коленях, опустил голову.
- Или мы их, или они нас, - наконец изрёк он. – Думаю, по другому бы не получилось.
- Это наверняка были сбежавшие зеки, - Олег уселся рядом. – Настоящие головорезы.
- Да, наверное так и есть, - согласно качнул головой Саня.

Вадим ещё долго вспоминал тот случай, так и сяк прокручивая в голове разные его детали и моменты, не раз рисуя в воображении своё героическое поведение. Увы, в жизни героем оказался один Саня. Если бы не его решительные действия, неизвестно, сколь плачевно закончился бы для них тот пикник на речке. Да-а...
Через год Саня ушёл из их школы и навсегда уехал из города: он был из семьи военного и его отца перевели на новое место службы, куда-то в Сибирь. Саня обещал писать, но так никогда и не написал – скорее всего при переезде потерял Вадиков адрес. Жаль, он был хорошим другом...

- Чтож ты, Санёк, пропал с концами? – сглотнув слюну, проговорил Вадим. – Забыл старого товарища?
- Ва... Вадька?! – наклонился ниже Санёк. – Точно ты! – широко улыбаясь, он крепко стиснул Вадимову ладонь. – Извини, что тогда так и не написал: с этим чёртовым переездом... Потерял, короче, записную книжку с адресами! Смотри-ка, где встретились! Отдыхать, небось, приехал?
- Как видишь, - скривился Вадим, осторожно коснувшись затылка: там набухала шишка. Челюсть тоже болела.
- Да, угораздило же тебя! – сокрушённо вздохнул Саня. – И попадаются же такие ублюдки: сначала ходил, до всех докапывался, потом парнишку ударил: тот, видите ли, посмотрел на него не так. Иной раз стыдно за русских туристов: такое быдло бывает попадается... понаехали на экзотику. Уверяю тебя, он ещё очень сильно пожалеет: здесь за такое «быкование» наказывают жёстко.
- Мда... А ты то здесь...
- Живу. Уже пять лет.
- Серьёзно?
- Да. Слушай, этот инцидент привлёк к нам внимание. Давай-ка выберем местечко поспокойнее, там и пообщаемся. Лады?

Барчик утопал в уютном полумраке, тихо играл джаз, в воздухе витал лёгкий аромат кофе – да, это укромное местечко как нельзя лучше подходило для задушевной беседы двух друзей, не видевшихся со времён казавшейся уже такой далёкой юности.
- А ты, я смотрю, былые навыки не растерял, - улыбнулся Вадим. – Лихо ты этого...
- Не только не растерял, но и многим новым вещам научился, - ответил Саня. – Работа обязывает.
- Хм, работа? А чем ты здесь занимаешся? Да и вообще, каким ветром тебя занесло в эдакую даль?
- Каким ветром? – вздохнул Саня. – Это долгая история... – сложив руки на груди, он откинулся на спинку стула, устремив взгляд в потолок.

- Когда отца по возрасту отправили в отставку, он, мужик ещё вполне крепкий и энергичный, долго искал работу, но устроиться смог лишь сторожем на склад промтоваров, за совсем смешные деньги. А тут ещё и маму сократили на работе – и жить нам стало, прямо скажу, совсем дерьмово. Мне же пришла повестка из военкомата. Во-от... Отец в ту пору начал выпивать, стал угрюмым, раздражительным. Мама жутко переживала за него, ночи не спала, в семье начались скандалы – а ведь раньше мы жили очень дружно.
- Эти чёртовы ельцинские девяностые многим тогда судьбы поломали, - вставил Вадим, задумчиво колупая ногтем трещинку на поверхности стола. – Нашей семье тоже несладко пришлось: едва квартиры не лишились.
- Так что ты можешь понять, с каким я настроением уходил в армию, - продолжал Саня. – Мать в своих письмах бодрилась, как могла, но всё равно, чувствовалось, что ей очень тяжело. А я ничем не мог помочь!
Один раз приезжал на побывку. При мне родители старались показать, что всё у них не так уж и плохо, но я буквально шкурой чувствовал разлад и отчуждение, отчего наш дом казался... каким-то бесприютным и холодным – мне не хотелось в нём останавливаться надолго.
За несколько дней до моего возвращения из армии случилось несчастье: отец, возвращаясь с работы, спьяну попал под машину и его жестоко покалечило. Из больницы мы с мамой получили инвалида – полупарализованного, полуоглохшего и полуслепого из-за тяжёлых травм головы. Я отчаянно искал работу, но в нашем городишке даже мне, здоровому крепкому парню, нереально было найти сколько нибудь человеческий заработок. Наконец удача всё же улыбнулась мне: удалось устроиться инструктором по рукопашному бою в недавно открывшееся частное охранное агенство. Жить стало полегче, даже со временем отложил денег, и решил я свой небольшой спортзал открыть: снял подвальное помещение при школе, прикупил подержанный инвентарь, довёл его до ума, потом расклеил по всему городу объявления...
Первыми пришли трое бритоголовых амбалов – и назвали сумму, которую я должен им ежемесячно платить, чтобы мне никто не мешал работать и вообще, спокойно жить. Ты же знаешь, Вадик, я таких типов не перевариваю...
- Да, я помню тот случай на речке, когда ты отлупил дубиной двоих уркаганов.
- Да-да-да, было дело... Ну вот, выслушивая этот наглый ультиматум, я как мог сдерживал себя. Но когда эти уроды стали уходить, один из них видимо решил показать, насколько серьёзно они настроены: поднял с пола гантелю двадцатикилограммовую и запустил ею в стену – так, что от удара вмятина осталась, а отскочившая гантеля едва не шарахнула мне по ногам. Тут я словно с катушек сорвался: подскочил к этому ухарю, крутанул его за руку так, что плечо из сустава выскочило, да и мордой об пол – хрясь! Товарищи его, хоть и сильные были бугаи, но тормоза неповоротливые оба оказались: отделал их так, что еле уползли. А дружбана ихнего, того, что первый звиздюлей отхватил, выволок следом за шкирку и пинка под зад на прощание отвесил.
Конечно, бардак после этого побоища немаленький остался – пока прибирал, да кровь с пола и стен смывал, около часа точно ушло. До дому пол дороги пешком прошёлся, чтоб нервишки немножко успокоить да проветриться. Но последние три остановки на троллейбусе решил проехать... Как к дому нашему стал подъезжать... – тут Саня умолк, словно споткнулся. Вадим поднял глаза на товарища – тот сидел с неестественно бледным закаменевшим лицом, неподвижно уставившись в одну точку. Вадим понял, что сейчас услышит нечто страшное.
- Троллейбус повернул – и я увидел из окна клубы чёрного дыма, поднимающегося из-за крыш домов – оттуда, где стоял мой дом. Сердце сжалось с такой силой, что я едва не застонал: я не просто почувствовал, я уже знал, что случилось что-то ужасное с моей семьёй.
Выскочив на остановке, я понёсся так, что ветер в ушах засвистел. Чем ближе, тем сильнее был шум множества голосов: галдела толпа любопытных. Потом я увидел пожарную машину и струю воды, хлещущую по пылающим окнам. Нашим окнам... – Саня опять умолк.
- Они оба погибли в огне, - продолжил он, прервав мучительную паузу.
- Думаешь, это была месть рэкетиров? – осторожно предположил Вадим.
- Это первое, что пришло мне в голову, но доказать это, к сожалению, было невозможно.
- М-мм... Саня, это ужасно.
- Ужасно, да... Тем же вечером я решил, что навсегда покину этот проклятый городишко, а возможно, и страну. После похорон – а хоронить было почти что и нечего, так поработал огонь, - я какое-то время снимал комнату ( квартира выгорела дотла ), а три месяца спустя я и ещё трое парней из нашего города уже работали в Финляндии. А уже там один из этих парней встретил старого другана, который как раз навострил лыжи в Тайланд, к какому-то родственнику, который там вроде бы неплохо устроился. И что-то я тоже загорелся этой идеей: скопил деньжат и рванул в Тайланд на свой страх и риск. Осточертел, понимаешь, север – захотелось солнца побольше, пальм, горячего песочка на пляже.
- И смуглых девчонок, - вставил Вадим.
- В точку, приятель! – вдруг улыбнулся Саня. – И этого самого тоже. Ну, короче, здесь, в Паттайе у меня поначалу получилось устроиться вышибалой в русский кабак. Через два года – телохранителем к крупному русскому бизнесмену. А ещё через полтора года я уже возглавлял его охрану. Вот так получилось, - закончил Саня свой рассказ, и наконец впервые пригубил заказанный коктейль. – А ты надолго здесь?
- Ну, ещё недельку, это точно, - Вадим протянул свой высокий стакан, чтобы чокнуться за встречу – и тут у Сани зазвонил мобильник. Саня откинул крышечку, и приложив аппарат к уху, где-то с пол минуты слушал журчанье женского голоса.
- Ага-ага! – закивал он невидимой собеседнице. И сказал название бара, где они с Вадимом предавались воспоминаниям. Щёлкнул крышечкой, убрал телефон.
- Сейчас к нам присоединится моя девушка со своей подружкой, - подмигнул он Вадиму. – Кстати, подружка классная – хочешь, познакомлю? Конечно, хочешь! – похлопал он заулыбавшегося Вадима по руке. – По глазам вижу.

Ждать им пришлось недолго: они ещё успели минут десять потрепаться о том, о сём, потом вдруг Саня прищурился, вытянул шею и приветствовал кого-то ( Вадим сидел спиной к выходу ) взмахом руки.
Вадим медленно развернулся – к их столику приближали две девушки. Одна – небольшого росточка миловидная тайка – расплылась в широкой улыбке и замахала ручкой в ответ, вторая... Он сразу же узнал её - и был немало поражён: это была та самая красавица-китаянка, проехавшая мимо него на велике около «Royal Garden Plaza»!

Девушки подошли к столику.
- Прошу знакомиться! – подмигнул Вадиму Саня. – Это моя дражайшая Ной!
Улыбка Ной была воистину ослепительной, ибо полные губы её были накрашены ярко-розовой помадой с блёстками. Она подалась вперёд, протягивая для пожатия узкую ладошку, в вырезе розового топика перед глазами Вадима соблазнительно колыхнулись большие груди. Он немного нервно сглотнул слюну.
- А это Лан! – представил Саня китаянку. Вадим видел по глазам, что девушка его тоже узнала.
- Здравствуйте! – легонько пожала она руку Вадима. – Рада знакомству.
- Взаимно! – пробормотал поражённый Вадим: Лан говорила по-русски на удивление чисто, с едва уловимым мягким акцентом.
- Я вижу, ты удивлён? – усмехнулся Саня. – Просто Лан училась в Питере, жила там лет пять, отсюда и язык хорошо знает. Приятный сюрприз, не правда ли?
- О, да! – качнул головой Вадим, завороженно глядя в искрящиеся смехом глаза китаянки. – Ой, извините, присаживайтесь! – спохватившись, он предложил девушке свободный стул. – Лан – очень красивое имя, - добавил он.
- Спасибо, - улыбнулась китаянка. – По-китайски моё имя значит «орхидея», - она уселась напротив Вадима, изящным жестом тонкой руки, унизанной множеством кольчатых золотых браслетов, отбросила со лба длинную косую чёлку, - Ну, что будем пить, мальчики?
- Мартини! – просиял Саня, легонько хлопнув ладонью по столу. – И пить мы сегодня будем за Вадика – моего вновь обретённого старого друга!
Лан наклонилась к Саниной подружке, что-то шепча ей на ухо и указывая взглядом на Вадима. Тайка улыбнулась краешками губ и также шепотом задала Лан какой-то вопрос.
- Как давно вы не виделись с Алексом? – спросила Лан.
- О-оо... – протянул Вадим, театрально закатив глаза. – Дайте-ка вспомнить... Семнадцать лет – вот сколько!
- Да-а, это большой срок, - поцокала языком Лан.
- Неужто семнадцать лет? Невероятно, правда?! – Саня смешно пошевелил бровями. – И где встретились, вот в чём прикол! Чем не повод для знатной гулянки?!

Санина девушка – Ной, как оказалось, вполне сносно изъяснялась на английском, на русском же знала лишь некоторые простые короткие фразы и слова, произнося их с довольно забавным акцентом, неизменно смешившим Саню. Застольная беседа текла в основном на русском, изредка Санёк наклонялся к уху Ной и переводил ей какие-то куски разговора – Ной слушала, кивала, не спуская с Вадима блестящих тёмных глаз. Дабы тайка не чувствовала себя сторонним наблюдателем в этой русскоговорящей кампании, время от времени то Лан, то Вадим с шуточной интонацией спрашивали её о всяких пустяках.
После третьей порции мартини Саня вдруг щёлкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание.
- Я предлагаю нашей компании переместиться из этого замкнутого пространства куда подальше – а именно на пляж.
- Джомтьен? – спросила Лан, переглянувшись со своей подружкой. Ной вопросительно посмотрела на своего парня.
- А что, кто-то против? – удивился Саня, обводя компанию взглядом обиженного ребёнка.
- Лично я совсем не против, - откликнулся Вадим. – По-моему, это будет очень даже романтично.
- Значит, едем?
- А купаться будем? – спросил Вадим.
- Если хочется, почему же нет? – кивнул Саня, доставая мобильник.

Судя по всему таксист – пожилой лысый таец в очках – был хорошим Саниным знакомым: всю дорогу до пляжа ( сначала заехали за купальными принадлежностями ) они оживлённо болтали по-английски, причём английский Сукхона – так звали таксиста – был не так уж и заметно искажён своеобразным местным «квакающим» акцентом. Сукхон – впрочем, как и большинство водил в Тайланде, - оказался любителем быстрой езды: размытый ночной пейзаж проносился мимо со свистом; тёмные контуры построек, группы пальм и тускло жёлтые маяки уличных фонарей стремительно уносились вдаль, растворяясь за машиной в серо-фиолетовой безлунной мгле.
Ной, Лан и Вадим сидели на заднем сиденьи; торчащая из-под короткой юбчонки гладкая коленка китаянки прижималась к ноге Вадима, и бедняга с превеликим трудом сдерживал закипающее внутри подобно пробуждающемуся вулкану эротическое возбуждение.
- О, бедный Вадим! Представляю, каково вам здесь, после холодного Питера! – сочувственно проворковала Лан, услужливо промокая Вадиму лоб бумажной салфеткой. – Наверное ощущаете себя курицей в духовке.
- Уф-фф, это точно! – пропыхтел дико потеющий Вадим, скосив глаза на чётко обрисовывающуюся «колбаску» в своей правой штанине. И словно невзначай, непринуждённым жестом прикрыл рукой своё бунтующее «хозяйство».
- Ну вот и приехали! – обернулся Саня с переднего сиденья. – Вытряхиваемся.

Их шезлонги стояли в ряд в полуметре от кромки воды, в мокрый песок донышками были ввинчены шесть бутылок красного вина, и лениво накатывающие мелкие волны с вкрадчивым шипением пузырились вокруг этой батареи. Необъятная водная гладь, простирающаяся в ночной мрак, казалась сонной, неповоротливой, заторможенной; тёмные, маслянистые воды едва заметно покачивались. Край лунного диска, изредка выглядывающий из разрывов туч, рассыпал по колышущейся водной поверхности серебристые блики.
Незаметно помочившись за толстым шершавым стволом пальмы, Вадим миновал плотную шеренгу больших зонтов, застывших в ожидании жаркого дня и толп загорающих, пересёк песчаную полосу пляжа, и приблизился к компании, остановившись напротив шезлонга Лан.
- Кто со мной окунуться? – вкрадчивым голосом спросил он, присев перед девушкой на корточки и глядя ей в глаза. – Лан, не составите ли компанию одинокому молодому мужчине?
Китаянка с улыбкой подалась вперёд, протянув к Вадиму руки. Он осторожно взял её за пальцы и легко потянул на себя.
- Вы ведь лучше меня знаете местные воды, и не дадите простому русскому парню заблудиться в чужом месте, верно? – нежно удерживая девушку за руку, Вадим повёл её за собой. – А вы с Ной как? Не желаете освежиться? – обернулся он к Сане.
- Пока нет, - развалившись в шезлонге, Саня лениво цедил вино из пластикового стаканчика. – Окунитесь, может чуть позже и мы присоединимся. – Ной... – медленно повернул он голову к подруге и издал протяжный чмокающий звук. Тайка приподнялась ему навстречу, обвила его рукой за шею и их губы слились в долгом сосущем поцелуе. Вадим видел, как вторая рука тайки змеёй скольнула в широкие Санины трусы, нащупывая его «причиндалы». Лан перехватила взгляд Вадима, прыстнула в кулачок, и отвернувшись, они с уханьем и гиканьем понеслись по воде.

С шумом нырнув, Вадим несколько мгновений в наслаждением скользил в непривычно тёплой толще воды, затем коснулся растопыренными пальцами дна, медленно развернулся вокруг своей оси, и всплыл на поверхность.
- Ух, и хороша водичка! – с чувством сказал он, откинувшись на спину и медленно разведя руки в стороны. - Здорово!
Слева, рассекая мерцающую водную поверхность, приблизилась голова Лан, её длинные волосы, колыхаясь веером змеящихся водорослей, скользили следом, скуластое лицо светилось белозубой улыбкой. Вадим почувствовал, как тонкие пальчики осторожно коснулись его предплечья, переместились на грудь, лаская кожу. Вадим повернул голову – их взгляды встретились.
- Ты мне нравишся, Лан, - прошептал он. Девушка молча склонилась над ним, её приоткрытые губы пахли вином и шоколадом.
- Ты мне тоже, - чуть слышно шепнула она за мгновение до того, как их губы соприкоснулись.

- Ну даёт, мужик! – отхохотавшись, Саня утёр слезу, смахнул с голой груди капли разбрызгавшегося вина. – Этож надо додуматься до такого!
Вадим в красках описал компании свою первую ночь в Паттайе и перформанс, устроенный Пашей Паридоновым. Надо ли говорить, какую неистовую бурю веселья породил его рассказ!
- Нет, как представлю себе весь этот цирк... – покачал головой Саня – и тут его снова скрутило в приступе неудержимого хохота. Стаканчик с остатками вина упал ему под ноги, обрызгав сандалии, и гонимый ветерком, укатился прочь, вот тьму.
- Алекс, мне уже страшно за тебя, - улыбнулась Лан. – Ещё, не дай Бог, лопнешь от смеха.
- Винить будете его! – Санин указательный палец нацелился Вадиму в грудь. – Вместе с его чокнутым собутыльником Пашей, как там его... Паридоновым. Фу ты, давненько так не смеялся!
- А ты помнишь свой первый день в Паттайе? – спросил Вадим, когда Саня более-менее успокоился.
- Свой первый день? – переспросил Саня.
- Ну, да.
- Первый день в Паттайе... – повторил Саня, устремив взгляд вдаль. – Да, помню.

- Полдень, жара как в пекле, пот в три ручья... Я остановился напротив бара, привлечённый яркой вывеской с русскими буквами: «Калинка-Малинка». Нифига себе, думаю – интересно. И зашёл.
Внутри оказалось довольно просторно и главное – относительно прохладно. Посетителей было немного – так, пара-другая чуваков с помятыми рожами выпивох. В глубине бара, на краешке маленькой полукруглой сцены сидел парнишка лет двадцати от силы и тихонько тренькал на акустической гитаре, низко склонив к грифу светло-русую голову. Остановился, дёрнул струну, подкрутил колок на гитаре – и шустро так, а главное, очень здорово, заиграл что-то испанское. Я застыл на месте, заслушавшись.
Испанская тема как-то так неуловимо перетекла в нечто до боли знакомое – я даже не сразу узнал битловскую «Yesterday», которую сменили «Очи чёрные», с опять таки искусстно вплетёнными в мелодию испанскими «наворотами», а закончил парень совсем уж неожиданной в этом контексте «В лесу родилась ёлочка». Убрав пальцы со струн, парнишка поднял на меня глаза.
- Здорово у тебя получается, - начал я разговор. – Меня Александром зовут,- протянул я ему руку.
- Егор, - мы обменялись рукопожатием.
- Слушай, Егор, а здесь хозяева русские?
- Да, хозяин – русский дядька, - кивнул гитарист. – А ты небось работу ищещь?
- Угадал, А что, есть вариант?
- Вчера ночью у входа подбуханная компания отметелила охранника. Их было человек десять. Здорово покалечили – я слышал, даже вроде глаз выбили. Вряд ли он снова будет здесь работать. Так что место вышибалы думаю, свободно. Хозяин, кстати, сейчас на месте. Позвать?
- Да, будь так любезен, - говорю.

Егор привёл лысенького, невзрачного такого мужичка в очочках, рыжеусенького.
- Сергей Тарасович, - представился мужичок. – Вы, Александр, в армии служили?
- Да, - говорю.
- А в каких войсках?
- ВДВ, - отвечаю.
- Ага, десантник, значит, - заулыбался мужик. – Это хорошо. Я могу вас взять на работу – вышибалой. С сегодняшнего вечера. Как, хотите?
- Да, хочу.
В маленьком кабинетике мы обговорили условия работы и как говорится, ударили по рукам.
- И прошу тебя, Александр, не забывай от таком нюансе: как бы иной раз пьяные клиенты не вели себя по-хамски, будь посдержанней, покорректней. Ну, а уж если никак не избежать разборок, то очень постарайся, чтобы инцидент был перенесён на улицу: не нужно причинять неудобства нормальным клиентам некрасивыми сценами. Постарайся работать в таком вот ключе.

И надо же было такому случиться: в первую же рабочую смену состоялось моё «боевое крещение».
Где-то после полуночи в бар ввалилась шумная компания: трое крупных и очевидно физически очень сильных парней, возможно, спортсмены. Говорили они меж собой по-украински, говорили очень громко, часто прерывая речь оглушительным, совершенно идиотским хохотом. Я как-то сразу почувствовал, что с этими ребятами возникнут проблемы: они были заметно пьяны, сильно возбуждены, и было видно по глазам, что эта троица совсем непрочь устроить какую-нибудь заварушку с мордобитием. Итак, трое здоровяков с грохотом уронили свои широкие задницы на стулья, и вальяжно расположившись за столиком, для начала заказали большую бутылку водки и какую-то закусь. Поначалу они вели себя более-менее в рамках, только очень уж громко разговаривали и ржали. Один из них, самый здоровый бугаина – мордастый такой, с перебитым носом и рано поседевшими висками, громко и часто матерился. После каждой похабной реплики, он демонстративно, с эдаким озорным прищуром осматривал зал. И наконец нашёл, к кому обратиться.
- Э-ээ! – крикнул он соседнему столику. – Эй, дывчина, ты чья будешь? Хочешь ко мне на коленки? Я тебя мороженым угощу, а может и ещё чем повкуснее.
Вопрос адресовался молоденькой блондиночке. Девушка покраснела и напряжённо уставилась в сторону, делая вид, что это не к ней.
- А можно не орать всякие глупости? – вступилась за девушку подруга, пухленькая брюнетка с короткой стрижкой. – Оставьте нас в покое.
- А тебя, корова кацапская, никто не спрашивал, - огрызнулся жлобина. – Прикрой хлебало.
Пора было вмешиваться. Я решительно подошёл к столику – развесёлая компания выжидающе уставилась на меня мутными глазами.
- Ведите себя прилично, пожалуйста, - обратился я к толстомордому. – Иначе я попрошу вас удалиться.
- Чё, типа самый крутой, чё ли? – в маленьких свиных глазках читалось искреннее удивление. – Ты, хлопчик, не трепыхался бы. Иди ка во-он в тот уголок встань, и стой там тихохонько, щоб не було тебя не видно, та не слышно. Понял?
Компашка дружно заржала.
- Так его, Мыкола! – гоготали они, разливая водку по стопкам. – На кого тянешь, рожа москальская?!
- Парни, повторяю: или ведите себя прилично или уходите отсюда, - я уже еле сдерживался.
- Слухай, ты! – толстый палец с золотым перстнем-печаткой едва не ткнулся мне в глаз. – Вали отсюдова, пока ухи не пообрывали. Геть!
В остекленевших глазах заводилы я уловил нездоровый лихорадочный блеск: это наводило на мысль, что парниша «под кайфом». А в Тайланде, между прочим, к наркотикам самое суровое отношение. Я кивнул бармену: мол, будь начеку и если что, сразу звони в полицию. Затем, изо всех сил пытаясь сохранить на лице невозмутимое выражение, отчеканил:
- Пожалуйста, покиньте этот бар!
Все трое чуть привстали, главный ухарь переменился в лице.
- Да ты достал уже, кацап! – когда этот ублюдок встал в полный рост, моё лицо оказалось на уровне его груди. – Щас у меня будешь зубы с полу собирать.
- Слушай... – проговорил я негромко, стараясь хоть немного снизить «градус» инцидента, тем более, что уже многие посетители украдкой наблюдали за развитием ситуации. – Если тебе так хочется помахать кулаками, то давай не здесь, ладно? Давай сделаем это на улице.
На грубую мясистую рожу вернулась гнусная ухмылочка.
- Якой же ты упёртый! – здоровенный мозолистый кулачище грохнул по столу. – Ну, сам напросился!

Лишь только мы вышли на улицу, он сразу же двинул кулаком – но мимо: я успел увернуться и ткнуть ему пальцами в горло. Знаешь, такое было ощущение, будто в ствол дерева попал – даже больно стало. А Мыкола этот только поперхнулся, сплюнул – и ну махать кулаками. Махал, кстати, вполне профессионально, по-боксёрски. Туговато мне пришлось в первые секунды. А тут ещё его дружбаны следом выкатились: веселуху посмотреть.
- Зроби с него котлеточку по-киевски, Мыколка! – крикнул один из них.
- Щас! – бросил через плечо Мыкола, отвлёкшись на секундочку.
Это пришлось очень кстати: тут же пьяный дуролом потерял пару-тройку зубов, нижняя губа лопнула надвое, всё вокруг заливая кровью. Тут же он и по почкам схлопотал, и в коленную чашечку... Согнулся Мыколка наш в три погибели, и неспеша так захромал в сторонку.
- А друзья его что? – не удержался от вопроса Вадим.
- Друзья ничего не успели сделать: в этот момент приехала полиция и они дали дёру. А облажавшегося Мыколу загрузили в машину и увезли в полицейский участок.... Вот так прошёл мой первый день в Паттайе – очень запоминающимся и ярким можно сказать, получился.

Разговор на какое-то время увял и наступившую тишину заполнил звуковой фон ночного пляжа: шорох волн, лижущих песок, неразборчивые голоса редких гуляющих и купальщиков, музыка, звучащая из маленькой забегаловки неподалёку: «Малинки, малинки, крутые вечеринки...» - пела Жанна Фриске. Вроде бы несколько голосов даже подпевали.
- Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, - продекламировал Вадим. – Саня, у меня такое впечатление, что сюда со мной половина населения России приехала.
- Ну, если копнуть, - отозвался Саня, - то выяснится, что Русью здесь попахивает с о-очень даже давних времён. Например, музыку для гимна Сиама написал русский композитор Пётр Шуровский, за что из рук короля ему была подарена именная серебрянная табакерка. И крейсер «Аврора» сюда захаживал в 1911 году: приезжала группа офицеров на коронацию короля. Бывал здесь и будущий император Всея Руси Николай Второй. А здешний император Рама Пятый посещал Россию и был, кстати, награждён орденом Андрея Первозванного. Если в Бангкоке сподобишься посмотреть королевский дворец, то обрати внимание на форму гвардейцев, несущих караул – это форма русской царской армии. Ну и конечно, нельзя не вспомнить историю любви сиамского принца Чакрабона Питсанулока и русской девушки Кати Десницкой.

Чакрабона отправил учиться в Россию отец-король; парня всячески опекал император Николай Второй. Парнишка окончил Пажеский корпус, стал гвардейским гусаром, далее окончил Академию Генштаба и дослужился до подполковника русской армии. В Петербурге, на молодёжной тусовке в художественном салоне он познакомился с юной Катей Десницкой – а девушка ему попалась непростая: окончив курсы медсестёр, Катя отправилась на войну и вернулась с кучей наград, в числе которых был и Георгиевский крест. Ну, и короче, завязалась «лавстори».
Екатерина согласилась выйти замуж за заморского принца, но с условием: он не должен иметь гарем, как его отец. Они тайно обвенчались в Константинополе, в православном храме. Но в королевский дворец в Сиаме Катя попала не сразу: король был очень рассержен поступком сына, взявшего в жёны иноверку, и незадачливый Чакрабон был отправлен с монарших глаз долой. И лишь рождение сына Чулы смягчило сердце короля. Катю приняли в королевское семейство и поменяли непривычное русское имя на более благозвучное для сиамского уха На Питсанулок. И вроде бы жить бы им и дальше в любви и роскоши, но не стерпел Чакрамон и завёл себе любовницу-малолетку. Екатерина тихо покинула страну, прокляв напоследок неверного мужа и его новую пассию. Развод оформили уже задним числом.
Она долго жила в Китае, потом женилась на американце, а умерла в прекрасном городе Париже в 1960 году. А судьба ветренного принца оказалась незавидной: он умер через пару лет после развода и после смерти в своём завещании не оставил бывшей своей жене ни гроша. Любовница его кстати, тоже умерла раньше срока от тяжёлой болезни в страшных мучениях.
- Мда, проклятие выходит сработало не хуже фараоновского, - вставил Вадим.
- Да. И говорят, Катерина всю жизнь мучилась чувством вины. А-а, и кстати, в Бангкоке живёт Катеринина внучка – принцесса Нариссана Чакрабон. Вот такая история.
- Да, история, вполне достойная толстого душещипательного дамского романа, - подивился Вадим.
- Хм, а может кто-то и сподобился написать, - пожал плечами Саня. – Я правда, не слышал о такой книжке.
- А ты... – промолвил Вадим. – Ты здесь прижился? Можешь ли ты назвать Тайланд своей новой родиной? У тебя есть ощущение: вот это мой дом?
- Да, такое ощущение есть, - кивнул Саня, нагибаясь за бутылкой вина. – Мне здесь спокойно и легко. Определённо, я у себя дома.
- Ну, а тебе то у нас нравится? – негромко спросила Лан, поглаживая Вадима по руке. Они обменялись долгим взглядом – весьма многообещающим.

Ночь близилась к концу: небо стало заметно светлее, бездонная плотная чернота его истончалась, серела, исподволь пропитываясь оттенками розового – намёками на близящийся рассвет. Гирлянды разноцветных фонариков, обрамлявших навесы многочисленных лавочек, выстроившихся вдоль пляжа, создававшие своим неярким тёплым многоцветьем ощущения праздничного уюта; буйные заросли тропической зелени; развесистые, таинственно шуршащие кроны пальм – со всего этого романтического антуража постепенно сходил флёр очаровательной таинственности. Саня со вздохом выворотил из мокрого сероватого песка последнюю бутылку вина и некоторое время задумчиво рассматривал этикетку.
- Ну что, будем допивать? – скосил он глаза на товарищей.
- М-мм... – в один голос неопределённо промычали все трое.
Мимо, по водичке понуро брёл толстенький дядечка предпенсионного возраста, облачённый в линялые брезентовые шорты и обтягивающую круглый животик белую футболку с изображением Памелы Андерсон. Зализанные на обширную лысину седые волосы взмокли от пота, на одуловатом лице застыло выражение растерянной озабоченности.
- Эй, товарищ! – окликнул его Саня.
- Sorry? – поднял голову толстячок, морща лоб. В его серых водянистых глазах ясно читались признаки нарождающегося похмелья.
- Present for you! – устало улыбаясь, Саня протянул ему бутылку.
- О-о! – вытянул губы трубочкой дядечка, принимая дар. – Вот за что люблю русских, так это за широту души! – неожиданно выдал он на довольно чистом русском языке с лёгким немецким акцентом. – Спасибо, друзья, я выпью это вино за ваше здоровье! – церемонно раскланявшись, немец вздохнул и продолжил свой путь.
- Ну, что, - потянулся в шезлонге Саня – да так, что кости захрустели. – Наверное, пора баиньки?

Было около трёх утра, когда они вошли в гостинничный номер. На ходу освобождаясь от одежды, Лан сразу пошла в душ, Вадим же скинув обувь, рухнул спиной на кровать, издав протяжный стон. Голова кружилась, он чувствовал запах собственного пота.
Хлопнула дверь душевой, по полу прошлёпали босые ноги.
- Твоя очередь, - над ним стояла голая Лан, ероша мокрые волосы полотенцем.
- М-мм, нет сил раздеться, - лениво протянул Вадим, беззастенчиво созерцая чёрный треугольник лобка.
- Ничего, я помогу, - швырнув влажное полотенце на постель, девушка расстегнула ремень на Вадимовых брюках, вжикнула «молнией» ширинки, и одним резким рывком сдёрнула штаны – при этом широкие «боксёрские» трусы сползли до колен.
- О-о, какую интересную штуку я вижу! – воскликнула Лан, и её цепкие прохладные пальцы обхватили Вадимов член у самого корневища. Вадим от неожиданности судорожно втянул воздух и почувствовал, как плоть его начала стремительно расти и твердеть.
- Какой он у тебя... симпатичный,- проворковала Лан, водя рукой снизу вверх и обратно. – Настоящий русский богатырь!
Вадим счастливо улыбнулся, его взмокшая от волнения ладонь осторожно, но уверенно легла на макушку китаяночки...
- Ва-адик! Ва-а-адик! – раздалось за окном, громко и жалобно. – Вадик, выгляни в окно!
Вадим скрипнул зубами и приподнялся на локтях, встретившись с недоумённым взглядом Лан. Он узнал голос Паши Паридонова. И судя по молящей интонации, у Паши возникли какие-то серьёзные проблемы.
- Это Паридонов, - со вздохом объяснил Лан Вадим.
- Ва-дя! – не унимался Паридонов. – Ну, пожалуйста, выглянь в окошко!
Поколебавшись мгновение, Вадим всё-же поднялся с постели, поднял жалюзи и распахнув створку окна, с большой надо сказать, неохотой глянул вниз.

Зрелище было комическим, и Вадим несмотря на досаду, всё-же едва сдержал улыбку.
Под окном стоял Паша – одетый в блестящую кольчугу и длинный алый плащ. На грудь его, на тесёмках свешивалась фальшивая борода из пакли. Ниже кольчуги – а край её оканчивался чуть ниже бёдер, - никакой одежды не было, Вадиму показалось, что он видит болтающийся кончик полового члена. В левой руке Паша держал чёрный кожаный бумажник. Переступая босыми ногами, Паридонов жалобно смотрел на Вадима.
- Тут такое дело... – по лошадиной физиономии Паридонова блуждала жалкая кривая улыбочка. – Срочно нужны штаны!
- Где же ты свои потерял? – изумился Вадим.
- Н-ну, не на улице же это обсуждать, когда я в таком виде, - Паша развёл руками. За его спиной остановились два лысых буддийских монаха в оранжевых одеждах. Тихонько похихикивая, они обсуждали Пашин утренний маскарад.
- Сейчас, - кивнул Вадим. Вскоре к Пашиным ногам на мостовую плюхнулись шорты. Паридонов схватил их дрожащими руками и стял натягивать.
- Мне бы ещё рубашечку там какую-нибудь.
- Ладно, поднимись, - сдался Вадим. – Что-нибудь подыщем.
- Ты бы лучше спустился за мной, - помотал головой Паша. – А то в таком виде меня одного ещё хрен пропустят.
- Тоже верно, - скривился Вадим. – Хорошо, жди.

- Я конечно должен извиниться за вчерашнее, - Паша сидел на постели, одетый в шорты и длинную голубую футболку. Кольчугу, бороду и плащ он аккуратно скатал и сложил в пластиковый пакет. – Ну, в смысле того, что сбежал, так сказать, с поля боя. Ты же видел, какой я там разгром учинил. Штрафанули бы так, что если б кушать, к примеру, захотел, то не наскрёб бы потом денюжку и на пригоршню жареных тараканов, тьфу ты! Испугался я, Вадя, да и от выпитого и от духотищи мозги набекрень съехали. Во-от... Ну, вижу, ты жив-здоров – значит, всё обошлось. А девушку, кстати, как зовут-то?
- Лан меня зовут, - откликнулась Лан. Она сидела на другом конце кровати, поджав ноги и запахнув на груди халат.
- Очень приятно, – наклонил голову Паридонов. – А меня Павел. Можно просто Паша. Русский стало быть знаете. Ну-ну...
- Ну, что там у тебя приключилось? – спросил Вадим. – Расскажешь, наконец?
- Гхм, кхм-кхм... – покашлял Паша в кулак. – Как-то знаешь, неудобно при девушке.
- Ничего, расскажите, - приободрила его Лан. – Здесь, в Паттайе, трудно кого-либо чем-либо удивить.
- Ладно! – решился Паша. – Эх... Ну, шёл я , значит, домой в расстроенных чувствах из-за всей этой лажи в баре. И по дороге «снял» на улице девчонку – или скорее она меня «сняла». Так погано было на душе – и вот оно, утешение...
Ну, завалили мы ко мне в номер, там выпили малость вискаря. И без всяких там долгих рассусоливаний перешли к делу.
Решил я по полной программе «оторваться»: нацепил своё обмундирование, достал маску «Михалыча»... И пошло-поехало.
О-о, я был в ударе! Мы сношались как дикие звери в брачный сезон. С меня не семь, а семьдесят семь потов сошло; я дважды изверг семя на рожу «Михалыча» - и в конце концов без сил отвалился в сторону. И что же вы думаете: эта стерва схватила мои шорты с полу – а в них был бумажник, - брызнула мне в морду какой-то жуткой гадостью из баллончика и... Только дверь хлопнула.
- Да-а, доигрался, - прокомментировал Вадим.
- Я схватил с тумбочки бутыль с минералкой, плеснул себе в лицо раз-другой – вроде как полегчало. И сразу в погоню.
Уже на улице она сунула кошелёк в руку какому-то плюгавому недомерку и они разбежались в разные стороны. Я конечно за этим засранцем рванул что было сил – а сил оставалось совсем немного. Бежал этот сволочуга резво и я уж думал, что всё – уйдёт. Но не повезло парню: попал ногой на какую-то сколькую дрянь, вроде бы кожуру какую-то – и бамс! Мордой в землю. Я из последних сил прыгнул – знаешь, как в реслинге: прихлопнул чувака своим телом к земле – у того только зубы щёлкнули. А кошель мой вперёд улетел: как лягушка - прыг-прыг! Я за ним – скок! Как поднялся на ноги, смотрю: никак твои окна надо мной. Оглянулся: а недомерок этот ублюдочный шустренько так прочь шкандыбает, за морду разбитую держится. Глянул я вниз: мать моя женщина, я же без порток! В пылу погони как-то не до этого... не до приличий было, лишь бы успеть...
- Удивительная история, - подытожил Вадим. – Но знаешь, меня почему-то совершенно не удивляет, что она произошла именно с тобой.
- Да? – Паша озадаченно потёр слезящийся глаз. – Ну, а... обиды на меня ты, надеюсь, больше не держишь – из-за вчерашнего?
- Нет, не держу. – улыбнулся Вадим. – Потому как были и плюсы. – он выразительно посмотрел на Лан.

- Ну-с... – как только за Паридоновым затворилась дверь, Вадим подсел к Лан, обняв её за плечи. – Как насчёт того, чтобы... совместно отдохнуть?
- Сначала прими душ, - девушка шутливо пихнула его локтем.

Мелодичная трель мобильного телефона ворвалась в его сон, вытащив на поверхность.
Постель скрипнула и колыхнулась, над ухом раздался протестующий стон пробуждающейся Лан. Телефон не унимался.
- Алло... – пробормотала девушка надтреснутым голосом. Вадим наконец разлепил глаза.
Он увидел сооблазнительные ягодицы и спину, по которой струился каскад блестящих чёрных волос. Лан сидела свесив ноги с кровати. Чуть наклонившись вперёд и прижав к уху мобильник, молча кивала невидимому собеседнику.
- Угу. Я спрошу, да, - девушка захлопнула крышечку мобильника и развернулась к Вадиму. – Ты уже не спишь? – глаза её были полуприкрыты длинными ресницами, на губах блуждала полусонная улыбка.
- Почти, - хрипло проговорил Вадим. – Кто посмел нас разбудить?
- Алекс. Приглашает вечером пойти в «Marine Disco».
- М-мм... – Вадим медленно вытянул руку, пальцы коснулись бедра девушки, легонько погладили его.
- Если не хочешь, не пойдём, - Лан наклонилась к нему. – Можно найти другие развлечения... – её левая рука проникла Вадиму между ног, стала поглаживать пенис.
- Ну, почему же не хочу, - Вадим блаженно улыбнулся. – Можно сходить, потусоваться. Просто сейчас мои мысли заняты другим.
Над его лицом нависла правая грудь Лан, маленький коричневый сосок мазнул по губам. Вадим приоткрыл рот и стал кончиком языка ласкать сосок.
- О-хх! – Лан чуть крепче стиснула член, вмиг ставший твёрдым как железо.
Губы Вадима сомкнулись на соске, он стал посасывать его, чуть-чуть покусывая – сосок твердел, кожа вокруг него покрылась пупырышками.
Лан опрокинула Вадима на спину и уселась сверху. Широко разведя бёдра, она стала тереться повлажневшей промежностью о его торчащий фаллос. Ладони Вадима легли на её ягодицы, пальцы стиснули бархатистую кожу. Лан чуть приподнялась, и Вадим почувствовал, как его пульсирующий от избытка напряжения орган медленно проник в неё. Они начали двигаться – сначала неторопливо, потом ускорив темп, - всё быстрее, всё неистовее...

- Ну, как?
- Впечатляет! – восхищённый взгляд Вадима поднимался вверх по широкой величественной лестнице, перила которой оседлали огромные, сверкающие золотой чешуёй многоглавые драконы. Мифические исполины словно спускались с горы, оттуда, где сверкала на солнце большая статуя сидящего Будды.
- Вот отсюда мы и поднимемся к храму Биг Будды, - Лан навела на Вадима дешёвенький фотоаппарат-«мыльницу», и запечатлела горделиво подбоченившегося парня на фоне нависших над ним ощерившихся драконьих пастей.
К парочке приблизился доброжелательно улыбающийся лысый старичок, протягивая обеими руками небольшую бамбуковую клетку, в которой шумно суетились какие-то мелкие пичужки.
- О-о! – тронула Лан Вадима за плечо. – Это такой местный обычай: покупаешь птичек и выпускаешь их на волю – этим ты как-бы избавляешся от грехов.
- Ну, чтож, поддержим хорошую местную традицию, - подмигнув старичку-птицелову, Вадим полез за кошельком.

От стоящей чуть поодаль небольшой группки туристов отделился низенький крепкий парень с заметным животиком. На коротких чёрных кучерявых волосах, уже начавших редеть со лба почти до макушки, там и сям проступали нити ранней седины. Смуглая кожа выглядела сальной и сплошь изъеденной рытвинами оспы, длинный крючковатый нос был чуть искривлён влево – возможно, последствия давнего перелома. Несмотря на заметные излишки веса, кавказец обладал весьма развитой мускулатурой: рукава ослепительно-белой футболки топорщились от здоровенных бицепсов, тяжёлые плиты грудных мышц распирали футболку спереди, шея была короткой, толстой и массивной. Пронзительные чёрные глаза неотрывно сверлили спины Лан и Вадима, в тот момент уже начавших подъём по бесконечно длинной драконьей лестнице. Отвернувшись в сторонку, кавказец достал мобильник и быстро набрал номер, продолжая одним глазом поглядывать на удаляющуюся парочку.
- Алло, Ашот? – голос был сиплым, с грубым горловым акцентом. – Можешь сейчас говорить?
- Здравствуй, - откликнулся тот, кого назвали Ашотом. – Ну, что там у тебя?
- Ты не представляешь, кого я сейчас встретил! Лан!
- Ты не ошибся? – взволнованно переспросил Ашот.
- Нет, это точно она, - покачал головой кавказец.
- Нашлась значит, сучка! – злобно прошипел Ашот. – И где ты сейчас? В Паттайе?
- Да, около лестницы храма Большого Будды. Что мне делать, Ашот?
- Она одна?
- Нет, с ней какой-то парень.
- Вот что, Гиви... Ты за ними последи, постарайся узнать, куда они отправятся потом: к нему, или к ней.
- Я буду звонить тебе, Ашот.
- Да. А сейчас иди за ними. И смотри, чтобы она тебя не заметила.
- Иду, – Гиви убрал мобильник в задний карман шорт и поспешил к лестнице.

Спустя час он сидел за рулём запылённого «Фольксвагена» и звонил Ашоту.
- Алло, Ашот, - докладывал Гиви. – Мне даже удалось подслушать их разговор. Сегодня в полночь они идут веселиться в «Marine Disco», а перед этим будут отдыхать у этого чувака – его, кстати, Вадиком зовут, - в гостиннице, у него в номере.
- Спасибо, Гиви, – ответила трубка голосом Ашота. – Узнай, что за гостинница, потом заезжай ко мне: будем думать, как забрать эту косоглазую дрянь.
- Да, Ашот, всё будет сделано, - кивнул Гиви. – Ладно, слушай, сейчас они садятся в такси. Еду за ними. До скорого! – прервав связь, кавказец бросил телефон на соседнее сиденье и повернул ключ зажигания. Светло-голубой «Фольксваген-гольф» медленно вырулил из шеренги припаркованных автомобилей и двинулся вслед за такси.

Едва за ними закрылась дверь номера, как некий обоюдный импульс зажёг в них искру похоти. Вадим прижал Лан к стене, и стал её страстно целовать; девушка тяжело и хрипло дыша, тёрлась об него всем телом. Вадимовы джинсы, гремя пряжкой ремня, рухнули на пол. Дрыгая ногами, Вадим высвободился из сползших вниз штанов, отшвырнув их на середину комнаты. Лан сорвала маечку через голову, её упругие груди словно сами выпрыгнули из лифчика. Вадим подхватил девушку на руки и неистово целуя груди и живот, увлёк её в постель. Лан хихикала и чувствительно щипала Вадима за оголённые места.

Соитие было неистовым, даже яростным, и недолгим. Надсадно дыша, весь блестящий от пота, Вадим поднялся с распростёртой навзничь девушки, нашарил на тумбочке сигареты и зажигалку, и шатаясь словно пьяный, подошёл к окну. Чуть дрожащие пальцы потянули за шнурок, поднимающий жалюзи, повернули скрипнувшую ручку, открывая окно.
Лёгкий тёплый ветерок обдувал разгорячённое тело, высушивая пот. Вадим сунул сигарету меж зубов, чуть прикусив фильтр, чиркнул колёсиком зажигалки. Голубой столбик газового пламени коснулся кончика сигареты, табак затрещал, зардевшись красным огоньком. С наслаждением сделав первую глубокую затяжку, Вадим с шумом выпустил густой белесый клуб дыма в грязно-фиолетовое вечернее небо. Он чувствовал себя чертовски хорошо.

Внизу ущелье улицы уже затянуло густой тенью. На противоположной стороне, как раз напротив окна Вадимова номера, стоял молодой мужчина кавказской наружности, с мощными предплечьями и выпирающим брюшком. Чуть набычившись, он наблюдал за Вадимом. Негустой людской поток обтекал его по сторонам, словно этот мрачный наблюдатель был камнем посреди русла ручейка. Наконец Гиви словно очнулся, стронулся с места, и зашагал прочь, на ходу доставая мобильник.

Саня и Ной встретили их у входа.
- Познакомьтесь: Паша, - представил Вадим Паридонова друзьям.
- Александр. Очень приятно! – обмениваясь рукопожатием, Саня прятал в уголке рта ядовитую ухмылочку.
- Павел, - Паша склонил голову перед Ной и галантно чмокнул её ручку. – Вы, это... Вери бьютифул гёрл!
- Оу! Сэнкс! – Ной наградила Пашу широчайшей счастливой улыбкой.
- Ну-с, идёмте! – Саня кивнул на виднеющуюся в дверном проёме широкую лестницу – сверху, словно сердце запыхавшегося исполина, гулко бухал трэнсовый ритм.
- Слышал, Лан устроила тебе экскурсию в храмовый комплекс на горе. Ну, и как – понравилось? – спросил Саня, пока они поднимались по лестнице.
- Меня приколола статуя пузатого Будды с дыркой в пупке, в которую надо кидать пожертвования, - улыбнулся Вадим. – Юморной подход.

Далее говорить приходилось уже на повышенных тонах: звуки музыки нарастали, а когда двери распахнулись и гигантское чрево дискотеки заглотнуло друзей...
Вадим был ошеломлён: на него обрушился какой-то сюрреалистический ад, царство взбесившегося звука и света.
Движения сотен танцующих казались неестественно резкими из-за мигания стробоскопов; над колышущимся морем людских голов и воздетых рук выписывали сложные траэктории разноцветные лучи прожекторов и взбесившиеся световые зигзаги лазеров, мощное уханье сверхнизких басов заставляло мягко вибрировать грудную клетку. На врезающейся в танцзал сцене здоровенный качок-негр чеканил рэп, ему вторили звонкими «птичьими» голосами две грациозные тайки, чьи гибкие тела украшали клочья кожаной амуниции в стиле «садо-мазо», а стройные мускулистые ножки до колен стягивали искрящиеся ботфорты на высоченных каблуках. Мускулистый торс негра блестел то ли от обильного пота, то ли оттого, что был густо натёрт маслом.
- Я заказал два столика! Идём! – Саня мягко потянул Вадима за рукав.

Внизу, чуть в сторонке от входа в здание стояли четверо: уже известный нам Гиви и ещё трое южан.
- Видел? Их там целая компания, - обратился Гиви к молодому мужчине чуть повыше его ростом. – Что будем делать, Ашот?
- Что делать... – Ашот вынул изо рта докуренную почти до фильтра сигарету, и не глядя, щелчком послал её в сторону. – Вот что... – выдохнул он со струёй дыма. – Вы с Сосо сейчас пойдёте в танцзал, отыщете там их компанию и будете «пасти» их. Будьте внимательны: когда девка с этим своим парнем пойдёт танцевать, окажитесь рядом и... – он протянул Гиви и его напарнику, низкорослому кривоногому юнцу с перебитым носом, два одноразовых шприца, - быстро сделайте им по уколу.
- Что это? – спросил Гиви, с опаской принимая шприц.
- Это, хе-хе, успокоительное, - полные чувственные губы Ашота искривила зловещая улыбка. – Как только девка обмякнет, берите её под руки и быстро, но аккуратно выводите на улицу. Всё должно выглядеть так, будто ей стало дурно от выпитого и от духоты. И ведите её в переулок, к нашей машине.
- А если... – начал Гиви, аккуратно убирая шприц в нагрудный карман джинсовой рубашки.
- А если этот вариант сорвётся, – продолжил за него Ашот. – Тогда подождём, пока их компания не нагуляется и не соберётся по домам. Попытаемся перехватить Лан с её хахалем на улице.
- И по укольчику? – улыбаясь, Гиви погладил карман со шприцем. – А если парень этот начнёт кулаками махать?
- Ну, так и навешайте ему как следует, - сплюнул Ашот. – Так, чтобы упал и не вставал.
- Это мы умеем! – улыбка на гнусной роже Гиви стала ещё шире.
- Ладно, всё, пора дело делать, - закончил разговор главарь. – Удачи!

- Потанцуем? – Лан взяла Вадима за руку и потянула на танцпол.
- И я туда же! – поднялся следом Паша Паридонов.

Атмосфера всеобщего весёлого буйства захватила их и понесла. Вадиму казалось, что сам воздух наэлектризован и упруг, а танцующие вот-вот начнут искрить. Он откровенно любовался танцующей Лан: девушка двигалась очень раскованно, очень чувственно, даже провокационно сексуально: ее стан сооблазнительно изгибался, длинные волосы вихрем взмётывались вверх, сверкая то оттенками изумрудно-зелёного, то мрачными кроваво-красными отблесками, чтобы затем чёрным каскадом обрушиться на плечи и лицо. Её глаза были закрыты, но она чувствовала пристальное внимание своего любовника и самодовольная улыбка блуждала по её приоткрытым губам.
- Опп-ля! – выкрикнул Паридонов, рывком закидывая своё тело на сцену. – Давай, жги, девки! – очутившись между двух танцовщиц, он начал выделывать какие-то невероятно смешные коленца, сопровождая свой дикий танец молодецким гиканьем. Те, кто были ближе к сцене, поддерживали Пашину клоунаду одобрительными выкриками, рэпер-негр, показывал на него пальцем, дико вращал глазами и приговаривал: «Йе –йе!»

Лан приоткрыла глаза, повернулась...
В полутора метрах, среди голов танцующих она вдруг споткнулась взглядом об одно внезапно возникшее лицо. Их взгляды пересеклись – Лан узнала это лицо. И узнавание пронзило её словно удар рапиры – с макушки до пят; сердце на миг сжалось в твёрдый ледяной ком, кожу будто стянуло ледяной коркой. Лан сбилась с ритма и замерла, глядя на подбирающегося кавказца как кролик на удава. Тот явно был раздосадован тем, что обнаружил своё присутствие, в его мрачном взгляде читалась растерянность пополам с тёмной яростью.
Лан наклонилась к Вадиму, крепко сжала его запястье.
- Мне что-то плохо, пойдём скорее к столику, - проговорила она.
Вадим с тревогой посмотрел на подругу: лицо её заметно побледнело и осунулось, губы дрожали. Вадим кивнул и они стали быстро выбираться из толпы. Лан набралась смелости и оглянулась. Ей показалось, что кавказец неподвижно стоит среди танцующих. Ей действительно стало дурно и она споткнулась. Вадим бережно обхватил её за талию.

- Лан, да на тебе лица нет! – сочувственно улыбнулся Саня. – В чём дело?
- Да что-то голова закружилась, - Лан обессиленно опустилась на стул.
- Так может на свежий воздух выйдем? – предложил Вадим.
- Нет-нет, не стоит, - покачала головой Лан. – Мне уже лучше.
Она опустила глаза, чтобы никто не заметил мечущуюся в них панику.

Они провели в «Marine Disco» три часа. Лан более не выражала желания выходить на танцпол, и хотя и старалась вести себя непринуждённо, в разговоре несколько раз ответила сильно невпопад – чувствовалось, что голова её занята совсем другим. Пару раз Вадим вдруг замечал, как она украдкой бросает взгляды по сторонам – тревожные, выжидающие, - словно ищёт кого-то, и в то же время боиться найти. Всё это казалось очень странным, но Вадим решил пока не задавать никаких вопросов. В конце концов, может он истолковал всё неверно, и паника Лан кажущаяся?
Они заказали ещё по бокалу пива. Вадим сделал солидный глоток, затем внимание его переключилось на продолжающееся на сцене танцевальное шоу: теперь там «зажигали» две симпатичные негритяночки и белая девушка, поразительно похожая на Кайли Миноуг, – и дурные мысли его улетучились.

- Ребята. А почему бы нам всей компанией не посидеть у Вадика в номере? – вдруг предложила Лан, когда они уже спускались по лестнице.
- А что, хорошая, кстати, идея! – поддержал её Вадим. – И как я сам не догадался пригласить вас в гости?! Молодец, Лан, сообразила.
- Решено: догуливаем в гостях у Вадюхи! – Саня похлопал друга по плечу.
Они вышли на улицу, окунувшись в шумную бурлящую круговерть ночной Паттайи.

- Сегодня ничего не получится, - проговорил Гиви, исподлобья глядя на главаря. Он чувствовал за собой вину, и конечно умолчал о том, что китаянка заметила и узнала его.
Ашот ничего не ответил, молча провожая компанию угрюмым взглядом. На его высоких, тронутых щетиной скулах играли желваки, кулаки сжались так, что костяшки побелели.
- Ничего, - процедил он сквозь зубы. – В другой раз обязательно получится.
Было видно, что он еле сдерживает себя, чтобы не броситься вдогонку.

Саня сказал, что на пару дней пропадёт ( работа! ), а у Лан ( кстати, как оказалось, она работает авиадиспетчером в аэропорту Суванапум ) оставалась ещё почти неделя отпуска. Вадим предложил сплавать на Пхукет.
- Есть райский островок и поближе, - улыбнулась девушка. – Предлагаю отправиться на Ко-Лан.
- О! Остров твоего имени! – усмехнулся Вадим.
- Там очень мило.
- Не сомневаюсь, - Вадим сел на постели, потянулся. Лан оплела его тонкими смуглыми руками и звонко чмокнула в щёку.
- Так давай поторопимся.

Они быстро позавтракали, вызвали такси – и вот уже маленький кораблик с трепещущим флагой Тайланда на корме отчаливает от пристани, беря курс на виднеющуюся вдалеке точку – остров Ко-Лан.
Утренний вид на удаляющуюся Паттайю был великолепен: длинная узкая полоса пляжей, за нею курчавящаяся зелень, из которой вырастали кубики и свечи высотных зданий, казавшихся ослепительно белыми кусками сахара на фоне пронзительно голубого неба. Вадим, обнимая подругу за плечи, радостно, по-детски улыбался, щурясь от яркого солнца и мелких солёных брызг на лице.
Чем шире становилась водная преграда между судном и городом, тем спокойнее становилось на душе у Лан. Конечно она понимала, что настигшее её прошлое ( которое так хотелось забыть! ) так просто не отступится, и отплытие на Кол-Лан даст лишь краткий миг передышки, возможность забыться хоть ненадолго... Надо всё рассказать Вадику – только выбрать подходящий момент и всё рассказать. И Алексу тоже – она очень надеялась, что эти крепкие русские парни смогут её защитить.

Город истаял вдали, постепенно слившись с водным простором. Теперь влюблённая парочка перенесла своё внимание на вырастающий впереди остров: выпирающий из воды зелёный бугор разрастался, проявлялись оттенки, детали.
- Здесь идеально фильмы про пиратов снимать, - прищурившись, Вадим созерцал светло-кремовые утёсы, на которые подобно мхам наползала густая тропическая растительность, покачивающие на ленивых волнах стайки разноцветных катеров... – Я уже сильно подозреваю, что влюблюсь в это место!
Лан молча погладила его по руке.

Остров оказался не маленьким. К счастью, Лан знала его достаточно хорошо, и показала Вадиму самые, на её взгляд, живописные места. Очарованный прелестными пейзажами, тот почти не выпускал из рук фотоаппарат, запечатлевая всё новые красоты. Таваен-Бич – теснящиеся в притык крыши домов у полосы пляжа и нависающий над ними густо заросший зеленью склон горы; изумрудные воды, рассекаемые несущимися водными мотоциклами; белый песок и шоколадные тела загорающих; груды жёлто-коричневых валунов, теснимые буйной растительностью в море; деревья, стоящие в прибрежных водах Хард-Тиена на голых искривлённых корнях: бесконечные приливы-отливы, методично вылизывающие из-под них берег, когда-нибудь свалят деревья и утащат в океан... Вся эта череда вырванных из потока времени образов оседала на карту памяти деловито жужжащей фотокамеры. Наконец Вадим объявил, что голоден как волк, и они зашли подзакусить в небольшую харчевенку, специализирующуюся, естественно, на морепродуктах.

- В пять надо быть на пристани, - отодвинув тарелку с обгоданными останками краба, Лан посмотрела в окно. – У нас в запасе три часа. Какой пляж выберем?
- Таваен-Бич вроде как ничего, - предложил Вадим.
- Наул-Бич, - покачала головой Лан. – Вот куда мы отправимся: тихое симпатичное местечко.

Оно, это местечко, именно таким и оказалось: тихим и симпатичным, разительно непохожим на многолюдные шумные пляжи Паттайи с их скоплениями лавчонок и киосков, зонтов и шезлонгов. Здесь радовали глаз крытые тростником навесы, раскидистые деревья и зелёная травка, а далее – полоса изумительного белого песка и спокойная прозрачная водичка. Эти часы на Наул-Бич Вадим навсегда запомнил, как часы абсолютного счастья, кусочек поистине райской безмятежности, бережно охраняемый и лелеемый его памятью.

Получилось так, что к причалу они подъехали за полчаса до отплытия. Лан показалась Вадиму какой-то погрустневшей.
- Хочешь мороженое?
- Да, - каким-то сонным голосом ответила девушка. Вдалеке катер вспарывал бирюзовую гладь пенным следом; буксируемый им, высоко в небе плыл красно-жёлтый парашют с крошечной человеческой фигуркой. Глаза Лан двигались вслед за парящим парашютом – но видела ли она его? Казалось, её мысли обращены куда-то глубоко вовнутрь.
- Я мигом! – Вадим направился в находившийся поблизости магазинчик. Лан не оборачиваясь, кивнула.


Взяв два мороженых – розовый и зелёный шарики в конических вафельных стаканчиках, он бросил взгляд через стеклянную дверь – и оторопел: напротив Лан, почти вплотную к девушке, стоял коренастый смуглый черноволосый мужчина. Позы обоих были напряжёнными, мужчина что-то сурово выговаривал Лан.
Вадим толкнул дверь плечом и выскочил на улицу. Стаканчики с мороженным полетели на землю. Как раз в этот момент чернявый вдруг грубо схватил Лан за запястье. Вторая его рука полезла в нагрудный карман джинсовой рубашки.
- Эй! – громко крикнул Вадим, ускоряя шаг.
Девушка сделала попытку вырваться. Оба обернулись на грозный Вадимов окрик.
- А ну, отпусти! – заорал Вадим, переходя на бег. Смуглый ( кавказец по виду ) нехотя отпустил руку Лан, вторая его рука опустилась вдоль тела, сжавшись в кулак. Рябое лицо перекосила злобная гримасса, густые брови угрожающе сошлись на переносице. Повернувшись всем корпусом к приближающемуся Вадиму, он ждал.
- Вадик, осторожнее – это бандит! – шепнула на ухо подбежавшая Лан. Её била крупная дрожь.
- Что тебе надо от неё?! – прорычал Вадим. Он уже видел, что мрачный кавказец явно физически очень крепок, но отступать было никак нельзя.
Кавказец смерил его тяжёлым взглядом, в котором читалось презрение пополам с еле сдерживаемой яростью.
- Она воровка! – наконец сказал, словно выплюнул он. – Держись от неё подальше, если не хочешь проблем.
- Это неправда! – срывающимся голосом крикнула Лан. – Он врёт! Не оставляй меня им, Вадик! – она горько зарыдала.
Её слова резанули Вадима по ушам и по сердцу словно бритвой. Сжав кулаки, с перекошенным от ярости лицом, он попёр на кавказца.
- Дурак! – усмехнулся тот, становясь в боксёрскую стойку.

Внезапно он изменил своё решение, и поспешно отступил, бросив напоследок: «Мы ещё увидимся!» Миг – и он скрылся в проходе между магазинчиками. На ходу он успел что-то шепнуть невесть откуда появившемуся второму кавказцу – низкорослому, кривоногому – и тот мельком оглянувшись на Вадима, поспешил за своим товарищем.

- «Мы ещё увидимся!» - слова эти, полные угрозы, были брошены в лицо Вадиму, но смотрел рябой бандит на Лан.

Небольшая толпа отдыхающих, возвращающаяся на пристань и привлечённая криками и явно назревающей дракой – вот что заставило бандита ретироваться. Группка европейцев, среди которых было несколько высоких спортивного вида мужчин, подошла к Вадиму и Лан, живо интересуясь на ломаном английском, что произошло.
- Ну, что за времена настали! – возмутился толстый мужчина с красным как помидор лицом. – Скоро проходу не будет от этих кавказских мафиози! Они уже везде!
Это оказались туристы из Голландии. В их компании наши влюблённые и покинули остров.

- Как раз сегодня я собиралась тебе всё рассказать, - сказала Лан упавшим голосом. Лицо её заметно осунулось, взгляд был устремлён в палубный настил. – Видишь, как всё получилось, - она робко взглянула на Вадима и снова опустила глаза. – Не верь его словам, я никакая не воровка.
- Конечно, я не поверил этому подонку! – возмутился Вадим. Он притянул девушку к себе, нежно провёл ладонью по волосам. Почувствовал слезу, скатившуюся по его бицепсу. – Давай-ка присядем, и ты мне расскажешь всё, что считаешь нужным.

- Этот бандит... его зовут Гиви. Он, можно сказать, правая рука Ашота – моего бывшего парня. Это опасные люди, Вадик.

С Ашотом я познакомилась в Санкт-Петербурге, когда училась там. Познакомились мы в одной общей компании. Он был такой симпатичный, весёлый, обаятельный. В нём чувствовалась сила и уверенность в себе – мне показалось, что с этим парнем... Я нуждалась в опоре, хотелось быть рядом с надёжным человеком.
Мы стали встречаться, сблизились. В разваливающейся России становилось всё неуютнее, но ни Китай меня, ни Ашота его родина – Армения, тоже не манили: там жизнь была ни сколько не лучше. Ты ведь знаешь, какое это было время...
- Да уж! – вздохнул Вадим.
- Ашот говорил, что как только он скопит достаточно денег, мы уедем в какую-нибудь благополучную страну и там поженимся.
У Ашота и его друзей – выходцев из разных регионов Кавказа, - был общий бизнес: продукты, косметика и одежда на рынках; киоски, шашлычные, чебуречные... Но, как я узнала позже, всё это было не основным их бизнесом, даже скорее, прикрытием.
Я уже говорила, что это были кавказцы разноплеменные: армяне, грузины, азербайджанцы. Поэтому, между собой они общались по-русски. Вечера, а то и ночи напролёт они проводили в ВИП-залах дорогих ресторанов, в ночных клубах и казино. Ашот часто брал меня с собой, чтобы пускать друзьям пыль в глаза моей экзотической внешностью. Из обрывков их разговоров, случайно подслушанных фраз и разных намёков, мне в конце концов стало понятно, что я попала в очень опасную компанию: эти ребята торговали наркотиками, контролировали проституцию, занимались рэкетом. Ещё как-то в одном разговоре проскользнул намёк на торговлю оружием, в другом, один из подвыпивших друзей Ашота вспомнил о проданных кому-то в рабство двух несовершеннолетних девочках. Я решила уйти от Ашота, но страх перед ним заставлял меня оттягивать этот момент. Кончилось всё ужасно.

Это случилось в одном ночном клубе. Было уже за полночь - мы с Ашотом, и ещё пятеро или шестеро его друзей, расположились в небольшом уютном ВИП-зальчике за щедро накрытым столом: обмывали какую-то очень удачную сделку. Очень много пили – виски, коньяк, грузинские, французские и испанские вина. Всё были очень веселы и шумны, громко играла музыка. Из-за музыки не сразу услышали стук в дверь. Наконец всё-же кто-то услышал и сделав звук потише, пошёл открывать.
Сначала вошёл Гиви, за ним какой-то неизвестный мне господин: высокий солидный мужчина с седыми висками, в дорогом костюме. Разговоры за столом сразу смолкли.
- Ну, здравствуй, Давид Моисеевич! – первым заговорил Ашот. – Присядь за стол, посиди с нами.
- Нет, спасибо, - было хорошо видно, что вошедшему очень не нравится Ашот и его компания. – Давай сразу к делу, у меня мало времени.
- Хм-мм... – удручённо покачал головой Ашот. – Какой ты резкий однако. Ну, хорошо, к делу, так к делу. Я знаю, что ты сваливаешь в Америку и продаёшь свой бизнес. Я хочу купить его!
- Ты опоздал, Ашот: покупатель уже есть.
- Вот моя цена, - Ашот что-то быстро начеркал на бумажке и передал её Гиви, который в свою очередь протянул её Давиду Моисеевичу. Тот брезгливо взял записку двумя пальцами, прочитал, сначала нахмурился, потом хмыкнул и вернул бумажку Гиви.
- Ну? Что скажешь, Давид Моисеевич? – Ашот залпом выпил стакан виски, привстал от нетерпения. – Согласись: цена хорошая, честная.
- На самом деле цена смешная, - улыбнулся Давид Моисеевич. – И, как я уже сказал, ты опоздал. Если это всё, то мне пора! – он повернулся, собираясь уходить.
- Стой! – крикнул Ашот. И ударил кулаком по столу так, что бутылки чуть не попадали. – Так не пойдёт! Этот бизнес должен быть моим! Кому ты решил его продать?
- Никто тебе ничего не должен, - твёрдо сказал гость, оборачиваясь. Он презрительно улыбался. – Не считай себя всесильным. И не пытайся откусить больше, чем можешь проглотить. А то...
- Что – «а то?» - визгливо выкрикнул Ашот.
- Да, сам знаешь: если что, есть люди, которые быстро тебя и твою шарагу к ногтю прижмут. Так что пей вон свой армянский коньячок и не шуми, - Давид Моисеевич повернулся к Ашоту спиной и сделал шаг к двери. Всего-то один шаг и успел сделать.
- Сволочь! – заорал Ашот, выпучив глаза и краснея. Изо рта его летели слюни. – Получи!
Он выхватил пистолет и сразу стал стрелять. Несколько пуль попали гостю в спину, одна в затылок: я видела, как из головы брызнула кровь. Гиви тоже выстрелил раз или два. Давид Моисеевич сразу упал. В двери я увидела несколько дырок от пуль , из-за двери слышались крики: наверное, кого-то ранило.

Сначала все сидели за столом как пришибленные, потрясённые происшедшим. Потом все разом зашумели, засуетились. Похоже, что и сам Ашот был потрясён своим поступком: он был сильно бледен, руки тряслись.
- Надо смываться! – крикнул кто-то. Началось столпотворение.
В тот момент Ашоту было явно не до меня. Я едва нашла в себе силы встать и вместе с другими двинуться к выходу. Вокруг шум и гам, бледные испуганные лица... Я плохо помню, как покинула клуб – всё было словно затянуто туманом...

Добравшись до дому ( я снимала однокомнатную квартирку, Ашот помогал деньгами ), я из-за сильного потрясения так и не сомкнула глаз до утра. Я твёрдо решила больше не отвечать на звонки Ашота и переехать в общежитие или же снимать у кого-нибудь комнату. Надо было исчезнуть из его жизни.

На следующий день Ашот начал названивать. Я долго не брала телефон, но потом всё-же сдалась. Он сказал, что на неделю исчезнет, но обязательно со мной свяжется. В его голосе звучала паника.
Эта отсрочка меня очень даже устраивала, не пришлось ничего придумывать, слова о разрыве между нами, которые я должна была сказать, но так боялась это сделать, пока могли подождать.

Я сменила жильё. А вскоре одна моя подружка, тоже китаянка, сказала, что уезжает в Тайланд: там её дядя открыл ресторан и зовёт её работать.
- Дядя человек добрый, наверняка и тебя возьмёт в ресторан. А здесь делать нечего.

В этом я была с ней полностью согласна.

Ашот не звонил, хотя прошла неделя, и началась другая. Я искренне надеялась, что те, от кого он скрывался, уже нашли его, и он больше никогда не побеспокоит меня. Но, к сожалению, я ошибалась.

Итак, мы улетали в далёкий Тайланд. Когда такси уже подъезжало к аэропорту, вдруг позвонил Ашот. Я автоматически нажала на кнопку и прижала мобильник к уху.
- Слушай! – я вздрогнула, узнав его голос. По спине побежали мурашки. Я молчала, не в силах произнести ни слова.
- Мы должны сегодня встретиться, - продолжал он. – Мы с тобой уедем в Штаты. У меня много денег – нам хватит на хорошую жизнь. Там мы сразу поженимся, да? Чего молчишь, Лан?
- Да, я слушаю, - наконец я смогла хоть что-то ответить.
- Встречаемся через час, хорошо? Я к тебе заеду.
Знаешь, Вадик, я не верила не единому слову. Я даже думаю, он просто хотел убрать меня, как человека, который по его мнению, слишком много знал о его тёмных делишках.
- Я не смогу через час, - ответила я, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Давай чуть позже, часа через три.
- А что там у тебя за дела такие? – с подозрением в голосе спросил он.
- Я к подружке на день рождения сейчас еду, - сказала я первое, что пришло в голову.
- А где вы встречаетесь? – не унимался Ашот.
Я назвала несуществующее студенческое кафе на Невском проспекте.
- Хорошо, - пробурчал Ашот. – Я перезвоню.
Я с большим облегчением услышала гудки отбоя. Через полтора часа самолёт поднялся в воздух. Больше я Ашота не видела. И вот сейчас... – Лан тяжко вздохнула и замолчала.
- ... По несчастливой случайности Ашот и его дружки оказались в Паттайе, опять же случайно где-то натолкнулись на тебя, начали слежку, - продолжил её мысль Вадим. – И вот мы имеем то, что имеем.
- Выходит, так, - совсем упавшим голосом отозвалась Лан. И не удержавшись, всхлипнула.
- Без чьей-то поддержки нам одним придётся туговато, - Вадим вынул мобильник и стал набирать Санин номер.
Номер не отвечал. Вадим позвонил ещё четырежды – последний раз уже из гостинницы, но Санин телефон был то ли отключён, то ли вне поля.
- На крайний случай есть полиция, - пожевав в задумчивости нижнюю губу, Вадим встал с кушетки, сунул мобильник в задний карман джинсов. – Вот что... Закройся изнутри, открывай только мне и никому другому.
- Ты куда?! – встрепенулась Лан, хватая его за руку.
- Куплю что-нибудь поесть и сигарет, - улыбнулся Вадим и погладил девушку по плечу. – Не бойся, они не посмеют вломиться сюда. На, держи ключ, я по-быстрому.

Внизу, у подъезда его ждали: к нему приблизился молодой худощавый мужчина кавказской внешности – Вадим сразу догадался, что это и есть тот самый Ашот. Несколько мгновений они молча изучали друг друга, затем кавказец заговорил.
- Тебя Вадик зовут, верно? – его пухлые чувственные губы сложились в улыбку – застывшую, безжизненную, карие глаза продолжали обшаривать Вадима.
- А в чём дело? – Вадим старался, чтобы голос его никак не выдал нахлынувшее волнение – и ему это удалось.
- Дело в девушке, которая с тобой, - Ашот стёр улыбочку с лица. – Китаяночка Лан. Она аферистка. Сбежала от меня с большими деньгами.
- Думаю, это враньё, - ответил Вадим. Он уже заметил за спиной Ашота, в некотором отдалении ещё четверых парней южной внешности. Одним из них был уже печально знакомый ему Гиви.
- Слушай, - махнул рукой Ашот. – Ты ничего не знаешь.
- Оставь Лан в покое! – повысил голос Вадим.
Ашот потемнел лицом от гнева, но всё-же сумел взять себя в руки.
- Послушай, я всего лишь хочу поговорить с ней, - ответил Ашот. – И посмотреть в её бесстыжие глаза. Я не такой человек, чтобы мстить женщине. Я даже за это тебе денег дам – пятьсот баксов.

- Эй! – вдруг раздался резкий недовольный окрик. Вадим и Ашот обернулись.
Кричал, как оказалось, Гиви. Он преградил дорогу Паше Паридонову.
- Ашот, этот чувак слушал ваш разговор, - Гиви скорчил зверскую рожу, показывая на Пашу пальцем.
- Вадя, привет! – Паша отодвинул палец Гиви в сторону, широко улыбаясь, шагнул Вадиму навстречу. – Отлично, что пригласил всю нашу компанию!
- А что ж ты один? – с ходу включился в игру Вадим. – Где пацаны?
- Да вот-вот подойдут.
- И Серёга с Димасом?
- Ну, как же без этих дуроломов?!
- Вот... – Ашот сунул Вадиму в руку кусочек бумажки. На бумажке оказался начеркан телефонный номер. – Позвони сегодня. Если боишся за Лан, то приходите вдвоём.
Бросив на жизнерадостного Пашу косой негодующий взгляд, Ашот поспешно удалился, увлекая за собой свою шайку.

- Я сразу понял, что дело дрянь, - Паша потёр шелушащийся нос, приложился к горлышку пивной бутылки. – Ещё издали заметил неладное: думал, какие ещё дела могут быть у нашего Вади с такими подозрительными типами. Ну, чтож... – он сделал ещё глоток, осторожно поставил бутылку на пол. – Думаю, есть способ приструнить эту поганую шайку-лейку.
- Как? – спросили Вадим и Лан одновременно.
- Лёва Шмелин, - ответил Паша. – Помнишь, я тебе о нём рассказывал как-то? Ну, друган мой, с которым мы когда-то вместе работали, а потом он переехал в Тайланд.
- Да, помню, - Вадим испытующе посмотрел Паше в глаза.
- Лёва теперь – крутой мужик, кого хош на место поставит, - гордо задрал подбородок Паша. – Я правда, с ним немного повздорил в свой прошлый приезд сюда. Во-от... Но теперь есть хороший повод помириться. Сейчас я ему позвоню, - достав мобильник, Паша удалился в туалет, тихонько притворив за собой дверь.
- Алло? – услышал Вадим его приглушённый голос.

Минут наверное десять Паша что-то неразборчиво бубнил за дверью. Затем вышел с сияющей физиономией, протягивая Вадиму мобильник.
- Расскажи ему всё, - шепнул Паша.
- Алло? – Вадим осторожно приложил трубку к уху.
- Здравствуйте, меня зовут Лев Ефимович, - ответил ему глуховатый с лёгкой хрипотцой голос. – Вы Вадим?
- Да, Лев Ефимович, я Вадим.
- Ну, рассказывайте, что там у вас за проблема.
Вадим рассказал.
- Ясно, - подал голос Шмелин. – Значит сделаем вот что...
Вадим молча слушал, изредка кивая головой.
- Звоните этому Ашоту, - закончил Шмелин. – После жду ваш звонок. Давайте, действуйте.
Пошли гудки отбоя.
- Ну, как? – полюбопытствовал Паридонов.
- Сейчас... – Вадим размазал по виску каплю пота. – Сейчас...
Он бросил ободряющий взгляд на Лан, и положив себе на колено бумажечку с данным Ашотом телефонным номером, стал аккуратно набирать цифры.

- Да, слушаю, - это был явно не голос Ашота.
- Мне нужен Ашот. Это Вадим, - пролепетал Вадим ломким от волнения голосом. Паридонов криво ухмыльнулся и подмигнул Лан.
- Сейчас... – было слышно, как передают трубку.
- Алло, Вадим? – вот теперь это был Ашот.
- Да. Мы... Лан согласна на встречу, если я буду сопровождать её, - Вадим перевёл дух, громко сглотнул слюну.
- Это хорошо, что она согласилась, - отозвался Ашот.
- Вы это... – снова запнулся Вадим и перешёл на громкий шёпот, прикрывая телефон сбоку ладошкой. – Вы вроде денег обещали?
- Будут тебе деньги, - ответил Ашот. – Давай о встрече договоримся.
- Ну, сегодня уже не получится, - продолжал шептать Вадим. – Мы тут после тусовки устали, да и Лан что-то неважно себя чувствует. Давайте завтра, часов в шесть вечера.
- Хорошо, в шесть.
- В баре «Изумрудный дракон», - Вадим прочитал с бумажки адрес, надиктованный Шмелиным.
- Да, я знаю это место, - ответил Ашот. – Завтра в шесть вечера там. И не вздумайте кого-нибудь ещё с собой приводить, а то потом сильно пожалеете. Ты понял?
- Конечно-конечно! – Вадим добавил в голос суетливости. – Не сомневайтесь, Ашот – только мы двое. Деньги...
- Будут, будут деньги, - усмехнулся Ашот.
- И после этого... разговора... Вы и правда больше не будете нас беспокоить?
- Даю слово джентльмена! – снова засмеялся Ашот. – Ничего, кроме откровенного разговора. Мне интересно, что она мне скажет. Я ведь когда-то любил её, Вадик... – Ашот чуть слышно вздохнул. – И я не буду ей отвечать злом на ту боль, что она причинила мне. Честное слово.
- Ну, чтож, я хочу верить вам, Ашот, - сказал Вадим дрогнувшим голосом. – Тогда до завтра?
- Да, Вадик-джан, до завтра!

Вадим обрубил связь и тут же позвонил Шмелину.
- Лев Ефимович, - доложил он. – Ашот принял условия.
- Ну, и замечательно, - ответил Шмелин. – Значит, действуем по плану. Я думаю, всё будет хорошо, Вадим. До свидания!
- До свидания, Лев Ефимович!

- Он действительно сможет всё уладить? – робко подала голос Лан.
- И не сомневайся, - отозвался Паша. – Лёва ворочает здесь, в Тайланде большими делами. У него в охране такие суровые ребята работают! Думаю, они из Ашотовых бандюков отбивных понаделают.
- Удивительно! – воскликнул Вадим. – Он ведь согласился помочь совершенно незнакомым людям!
- Во-первых, Лёва очень обрадовался моему звонку. А когда я перед ним извинился, то вообще растаял. Во-вторых, я сказал ему, что ты здорово меня выручил, и вот теперь проблемы у тебя, а я ничем не могу тебе помочь. Лёва классный мужик, он сразу проникся и пообещал разрулить ситуацию – а Лев Шмелин никогда слов на ветер не бросает. Та что не боись, всё будет чики-пуки.
- Спасибо, Паша! – Вадим с чувством пожал Пашину руку.
- Да, Паша, огромное вам спасибо! – Лан протянула Паридонову самолично откупоренную бутылку пива.
- Всё ради ваших прекрасных глаз! – подмигнул ей Паридонов, присасываясь к бутылочному горлышку.

- Ха, они попались! – сияющий Ашот вернул мобильник Гиви. – Эта узкоглазая дрянь получит по заслугам.
- Ашот, разреши мне как следует отлупить этого парня! – едва ли не жалобно попросил Гиви.
- Разрешаю! – милостиво согласился Ашот.

Бар находился на окраине Паттайи – небольшое такое заведеньице, на вывеске которого мигал неоновый дракон. Вадим и Лан, как было оговорено со Шмелиным, прибыли на место на полчаса пораньше – столик был зарезервирован по телефону. Нерешительно толкнув витражные двери, они вошли в бар, оказавшись в уютном зальчике, освещённом мягким приглушённым светом бумажных фонарей, свисавших с деревянных потолочных балок. За столиками и у барной стойки расположилось человек восемь – белые, азиаты, - никто не обратил на вошедших ни малейшего внимания, кроме услужливой девушки-официантки, которая усадила парочку за столик и приняла заказ – два коктейля.
- Ну, вот, – тихо выдохнул Вадим. – Будем ждать.

Слева от барной стойки хлопнула дверь туалета. Вадим рефлекторно повернул голову – навстречу ему двигался улыбающийся Гиви! Бандит приблизился к столику, тяжело упёрся широкими ладонями в столешницу.
- Ну, привет! – гнусная улыбка его стала ещё шире, блестнул золотой зуб.
- А мы решили немножко пораньше прийти, - справа в поле зрения возник Ашот. – Ничего, не помешали? Лан, как дела?
Столик тесно обступили шестеро бандитов. Гиви молниеносным движением приставил к шее Лан шприц.
- Только дёрнись, - прошипел он Вадиму. – И ей конец.
- Сейчас мы все дружно выйдем отсюда и немножко прокатимся, - тонкие черты Ашотова лица кривились в победоносной улыбке. – Вадим, если не хочешь, чтобы девушка пострадала, не делай резких движений.
- Не буду, – пообещал Вадим. Мысли его судорожно метались: неужели план сорвался? Неужели помощь опоздает? Надо бы как-то выбить у Гиви шприц...

Некая сила свернула руку Гиви в сторону и буквально скомкала его пальцы вместе со шприцем. Не успел он и охнуть, как чьи-то пальцы впились ему в плечо и одним рывком выдернули из пределов столика. Всё это было совершенно неожиданно, но послужило для Вадима сигналом: совершенно не раздумывая, он схватил со стола толстую стеклянную пепельницу и сразу же запустил ею главарю в лицо. Массивный кусок стекла ударил Ашоту прямо в лоб, заставив с криком боли отшатнуться от стола. Тут же чьи-то умелые быстрые руки обхватили Ашота поперёк туловища, крутанули... В воздухе мелькнули ноги, полетела, кувыркаясь, лаковая туфля. Доселе равнодушные расслабленные посетители бара уже все как один были на ногах, окружая банду Ашота. Было видно, что каждый из них наметил себе противника. Они двигались невероятно быстро, рыскающими движениями, и удары бандитских кулаков не достигали цели. Ошеломлённым Лан с Вадимом оставалось только наблюдать, как меткие сокрушительные удары швыряют бандитов на пол, как брызжет кровь, слышать тошнотворный треск ломающихся костей.
Рычащий от боли Гиви, прижимая к груди покалеченную руку, кое-как поднялся на ноги и пригнувшись, ринулся к выходу, надеясь пробить себе дорогу массой собственного тела. Очень смуглый жилистый таец подпрыгнул, с силой падающего ножа гильотины опустив ногу на бычью шею грузина. Гиви громко крякнул и распластался на полу, пуская кровавые слюни.

- Эй, брось оружие! – зычно крикнул кто-то по-русски. Оклик адресовался Ашоту: тот сжав двумя руками рукоять большого никелированного револьвера, целился в Лан. Вадим медленно, как во сне, сделал пол шага вперёд, прикрыв собой девушку.
- Опусти оружие, дурак! – снова крикнули Ашоту. Тот вперился в цель безумным взглядом, с разбитого лба стекала струйка крови, расчертив переносицу надвое тонкой красной линией.
Со стороны барной стойки в бандита полетел некий белый предмет. И в этот момент револьвер выстрелил.
Летящий предмет оказался суповой тарелкой. Одновременно с выстрелом крутящаяся тарелка ударила в ствол оружия и разлетелась вдребезги. Пуля ушла в сторону и вверх. Ашот отпрянул назад. В ту же секунду двери за его спиной с грохотом распахнулись, сильно ударив его створками в спину. Ашот с криком полетел вперёд, вытянув перед собой руки и выронив револьвер. Не успел он растопыренными пальцами коснуться пола, как над ним возник... Саня Волков! Не мешкая, он лягнул бандита по затылку. Вадим видел, как от страшного удара об пол, нижняя челюсть Ашота выскочила из суставов, на кафельный пол брызнули окровавленные осколки зубов. Следующим ударом Саня отбросил револьвер в другой конец зала.
- Всё, хорош баловаться! – изрёк он, заламывая руки назад руки поверженного бандита и ловко стягивая запястья пластиковой стяжкой. На улице уже надрывалась полицейская сирена. Саня поднял голову, и встретившись взглядом со спасёнными, от удивления открыл рот.
- О-о! Вадик! Лан! – захлопал он глазами. – Вот так сюрприз! Ну, надо же!

Бандиты оказались так сильно избиты, что их пришлось выволакивать на улицу под руки. Вадим и Лан обнявшись, вышли следом.
- Ну, здравствуйте! – к ним шагнул плотного телосложения широкоплечий мужчина, на вид лет пятидесяти, одетый в белоснежную рубашку с коротким рукавом и чёрные брюки. – Я Лев Ефимович. Надеюсь, вы не пострадали?
- Нет, Лев Ефимович, к счастью, всё обошлось, - Вадим с улыбкой пожал протянутую руку. – Хотя в какой-то момент я уже подумал, что всё, нам конец. Спасибо вам огромное!
- Пожалуйста,пожалуйста, - улыбнулся Шмелин уголком рта. – А вы, девушка, как? В порядке?
- Вроде, да, - кивнула Лан, смахивая слезинку. – Даже не знаю, как благодарить вас. Неужели этот кошмар закончился?
- Определённо так, - ответил Шмелин.
- Бар же принадлежит Льву Ефимовичу, - сдав полицейским Ашота, Саня приблизился к Вадиму. – Естественно, посетителей изображали сотрудники охраны. У банды не было никаких шансов.
- Был жуткий момент, когда этот здоровяк Гиви приставил Лан шприц к шее,- Вадима аж передёрнуло, настолько живо предстала перед глазами эта сцена.
- Мда, мне уже сказали, - покачал головой Саня. – К счастью, всё обошлось.

В это время двое полицейских наклонившись над открытым багажником припаркованного неподалёку белого «Мерседеса», теребили «молнию» на большой спортивной сумке. Наконец «молния» с визгом раздёрнулась.
- О-оо! – полисмен вертел в руках тугой пакет с белым порошком. Второй полицейский повернулся к Ашоту. Ашот выпучил глаза и прошамкал разбитым ртом, роняя тягучие капли крови:
- Какого хрена! Этого там не было! Што вы хотите мне припаять?!
- Ну-у, кажется, наш приятель ещё и на наркотиках попался, - грустно улыбнулся Шмелин. – Попытка вооружённого ограбления, стрельба, да ещё наркота в багажнике впридачу. Ашот, мне остаётся только посочувствовать тебе! – повысил он голос.
- Это вы ш-шшуки вшё подштроили! – прошепелявил Ашот ( его уже наполовину затолкали в полицейскую машину ). – Провокаторы хреновы! Вы все ещё об этом пожалеете!
- Пожалей себя! – сделал бандиту ручкой Саня.

- Вам, молодые люди, домой пора, - молвил Шмелин. – Примите душ, полежите в постельке – словом, расслабьтесь, придите в себя. А насчёт всего происшедшего можете более не волноваться: думаю, полиции вам ничего рассказывать не придётся. Мы тут сами разберёмся, что к чему. Езжайте.

Они так и сделали: приняли душ, потом занялись любовью, потом тихо лежали под простынёй, молча глядя друг другу в глаза.
- Вадик... – чуть слышно прошептала Лан. – Когда у тебя кончится отпуск и ты улетишь в Россию... Что будет со мной? – в уголках её глаз блестнула влага.
- Я скорее отрублю себе руку, чем брошу тебя, - дрогнувшим голосом ответил Вадим. – Мы всё хорошенько обдумаем, - он протянул руку к её лицу, поймал слезинку на подушечку пальца и слизнул солёную капельку.

- Извините за опоздание! – Паша Паридонов подошёл к столику в сопровождении довольно рослой крупноватой девушки с копной ярко-рыжих волос и бледной веснушчатой кожей. – Знакомьтесь, друзья – Маргарита!
- Можно просто Рита, - девушка с дружелюбной улыбкой протянула всем по очереди пухлую мягкую ладошку.
- Вадим... Лан... Александр... Ной... – представились друзья.
- Лёва звонил, - продолжал Паша, пододвигая стул своей даме. – Передавал всем привет. Жалел, что не может к нам присоединиться – весь в работе.
- Действительно, жаль, - Вадим откупорил красное вино, начал наполнять бокалы. – Чтож, обязательно будет тост за его здоровье.
- Но первый тост, Вадя, всё же за тебя! – Саня поднял свой бокал. Все повторили его жест.
- Cегодня мы провожаем нашего Вадика в Питер, - продолжил Саня. – Как говорится, всё хорошее когда-нибудь кончается – закончился и отпуск Вадика. Но! – тут Саня многозначительно поднял указательный палец. – Кое-кто из присутствующих возможно ещё не знает... Дело в том, что Вадик покидает Тайланд ненадолго: мой шеф, наш общий знакомый Лев Ефимович Шмелин открывает в Паттайе филиал своей фирмы и приглашает Вадика на работу. И, знаете, друзья мои – Вадик согласился! Итак, пьём за будущего паттайца Вадима!
- Ур-рра! – сияющий Паша первым звякнул своим бокалом о бокал Вадима. – Молодец, Вадя, нашёл таки своё место под солнцем!
- Вадим, ждём ответное слово, - Саня наполнил бокалы.
- Ну, что ж... – встал из-за стола Вадим. – Мне есть что сказать.
Поверх голов друзей он бросил взгляд на простирающееся над верхушками пальм вечернее небо Паттайи.
- Надо признаться, летел я сюда не в лучшем настроении, образно выражаясь, отягощённый грузом личных проблем. Единственным моим желанием было забыться в Паттайе, с головой уйти в ночную разгульную жизнь. Однако, получилось так, что я встретил здесь старого друга и приобрёл новых друзей. И даже более того: я нашёл здесь свою любовь, - Вадим повернулся к сияющей от счастья Лан и нежно погладил её по щеке. – Спасибо вам всем, друзья мои! Спасибо этому чудесному городу!
- Ох! – вздохнула рыжая Рита, смахивая набежавшую слезу. – Ну, давайте выпьем что-ли?
Шесть бокалов с мелодичным звоном сошлись над центром столика.

Его губы ещё хранили вкус прощального поцелуя, солоноватого от слёз. Огни аэропорта давно растаяли вдали; самолёт набрал высоту и погружённая в непроницаемую ночную темень, земля скрылась под толстым слоем облаков.
Ещё около часа Вадим, ушедший в свои мысли, невидящим взором смотрел в тёмный иллюминатор, но в конце концов уснул, убаюканный монотонным гудением моторов. Должно быть его посетили хорошие сны: с лица его не сходила довольная улыбка.