Окружение бессмертных

Я никогда не сталкивался со смертью. Вернее сказать, мне ни разу не приходилось бывать на чьих-либо похоронах, по кому либо плакать, рыдать, совестливо мучиться в стенаниях от того, что при жизни я чего-то недодал умершему, не успел сказать ему несколько добрых слов или наоборот, наговорил чего-то такого, от чего смерть его приблизилась ещё быстрее и стала вовсе неминуемой. Мне не посчастливилось копать могил, носить траурные венки и гробы с усопшими, скорбить, приносить свои соболезнования, участвовать в похоронных процессиях и хоть как-то быть задействованным в траурных церемониях. Я не видел воочию покойника, лежащего в гробу. Говорят, он выглядит, как живой. Я ни разу лично не сталкивался с человеком, у которого было заплаканное лицо потому что он потерял отца или мать, ребёнка или сестру, хорошего друга, соседа или просто незнакомца, который по какой-то причине при жизни был ему очень дорог или наоборот, ненавистен, что, впрочем, полагаю, не отменяет слёз скорбящего. А если мне и доводилось видеть такового, то лишь вскользь и впервые в жизни, от чего мои эмоции не знали особой жалости.

Меня даже ни разу не звали на похороны, потому что у тех, кого я знаю, умирали лишь те, кого я не знал. А зачем звать на похороны человека, который никогда не знал умершего? Порой мне кажется, нет такого умершего, с которым бы я когда либо мог обменяться простым рукопожатием, любезностью или просто отложить его в своей памяти, как книжную закладку.

Нет, конечно же я чуть ли не каждую неделю, впрочем, как и все остальные, слышу из газет о смерти той или иной знаменитости, о несчастных случаях, авариях, войнах, убийствах и так далее. Но я лично никого не знаю из этих погибших и умерших! Я никогда с ними не сталкивался, не разговаривал, и вообще не подозревал о их существовании до тех пор, пока они не умирали и пока новость о их смерти случайно не доходила до моих ушей (за исключением фигур публичных, не знать о существовании которых способны лишь сами мёртвые). И соответственно, меня обходит стороной всё то, о чём я говорил в самом начале.

Но так-ли страшно быть несведущим в делах траурных и ритуальных? Одно дело знать о предмете лишь теоретически и совсем другое - быть хоть раз вовлечённым в процесс. Полагаю, этому следует только радоваться. Однако в моём случае, радости здесь нет места, ибо всё чаще мне думается, что моё знание того или иного человека делает его бессмертным. Посудите сами: все, кого я знаю - живы. А те кто умирают, никогда не имели ко мне никакого отношения. Но, кажется, я уже повторяюсь.

Теперь, пожалуй, о не менее важном. В большинстве своём речь пойдет о моём окружении. Мне 70 лет и в данный момент я лежу в постели. Месяц назад мне диагностировали рак в последней стадии и потому всё уже окончательно предрешено. Моему отцу 95, матери - 88. У меня есть три дочери, старшей из них 50, младшей 35. Все они замужние и с детьми. Отмечу, что средняя дочь Ария живет со своей семьёй в нашем большом доме, поскольку его размеры предусматривают размещение в нём порядка десятка человек с комфортными удобствами для каждого. Жене 66 лет. Четверо внуков. Дедушке сейчас 118 и он в доме престарелых. Бабушке 120. Она живёт под присмотром внуков. Два брата, один из которых последние тридцать лет пьянствует, и тем не менее не теряет надежды пропьянствовать ещё столько же. И наконец, у меня целых пять сестёр.

Не беру во внимание многочисленных родственников по всем линиям, у которых так же есть свои семьи со своими родителями, детьми, внуками и друзьями, которых, считаю нужным лишний раз напомнить, я знаю лично, и с которыми мне хоть раз в жизни доводилось беседовать или иметь какие-либо дела. Так же нет смысла перечислять всех друзей, с которыми я поддерживаю хорошие отношения, их у меня около сотни. Всех их я хорошо знаю. Знаю их жён и детей. Все перечисленные мною люди сейчас живы. Конечно же, некоторые из них болеют, как и все простые смертные, однако никто ещё не умер! Это поражающий факт, не правда-ли?

За 66 или 67 лет ясного ума я не могу припомнить ни одного случая смерти человека, так или иначе имеющего прямое отношение в первую очередь ко мне, а далее к перечисленным выше родственникам, друзьям и знакомым, а так же к друзьям родственников, родственникам друзей и знакомым знакомых. Если идти еще дальше, то на следующем этапе связь знакомств прерывается и люди начинают умирать, но я их абсолютно не знаю и, еще раз подчеркну, ни разу в жизни их не видел, наверное потому, что нам никогда не приходилось сталкиваться. Посему, если вы помните, я начал своё повествование с того, что у меня никогда не было повода посещать кладбище. Мне попросту не к кому прийти и возложить на могилу цветы. Может я сошел с ума? Нет, иначе бы я не был способен в своем возрасте столь трезво оценивать сложившиеся обстоятельства.

Конечно, глядя на мою историю под определенным углом, у вас может сложиться неправильное впечатление, что перед вами одинокий человек. Уверяю вас, я одинок лишь в том, что люди из моего огромного окружения не торопятся умирать. За эти слова меня следовало бы презирать и ненавидеть. Но представьте, что каждый из вас умирает первым. Ваши родители, деды и прадеды еще живут, не смотря на то, что вам уже 70! Я не хочу здесь упомянать о напрашивающейся справедливости, которая наверное, сейчас будет ни к месту. Ведь каждый имеет право жить столько, сколько захочет, а не сколько ему отведено неким высшим разумом в лице церкви, что б ей провалиться.

Кроме всего прочего несколько раз я предпринимал попытки искать людей, с которыми в разные периоды своей жизни общался, дружил или просто кого-то смутно припоминал. Я искал школьных товарищей, их родителей, учителей, каких- то забытых знакомых. Мне припомнилось несколько ярких личностей в пору моей молодости, с которыми я был знаком всего несколько дней. Я искал людей с предыдущих мест работы, сослуживцев, врачей, в разные времена лечивших меня от различных болячек и недугов. И каков результат? Я отыскал большую часть людей, и все они были живы. Да, некоторые из них уже были в достаточно почтенном возрасте, как например мой отец или дед, но как ни странно, живы. А о тех, кого я не смог найти, не было никакой информации, что абсолютно не означало, что ненайденные были мертвы.

Однажды я спросил себя: а как же обстоят дела со всеми остальными? Например, мой отец, которому 95 лет, неужели за свою жизнь он никого и никогда не хоронил? Я задал ему этот вопрос и он ответил, что буквально неделю назад состоялись похороны А. Б. Это уже кое что.
- А. Б.? Кто это? - спросил я.
- Музыкант! Мы познакомились с ним двадцать лет назад! Ты его не знаешь!
- Конечно я его не знаю, потому что он умер, - в этом почти афоризме, произносимом мною всякий раз, когда мне докладывали о чьей-нибудь смерти, проглядывался юмор, который, впрочем, последнее время меня больше тяготил и угнетал.
- Скажи, папа, а на твоей памяти кто-нибудь умирал, кого я знал лично? - спрашиваю я.

Сколько отец не силился вспомнить такого человека, но ему это не удалось. Он называл много имён людей, которые умерли или погибли и год, и два года, и десять, и тридцать, и пятьдесят лет назад, но эти имена мне ни о чем не говорили. Их знал кто угодно, но только не я. Тоже самое я пытался выведать и у остальных родственников. И у всех, естественно находились случаи, когда умирал его хороший друг или знакомый, и конечно же, я умершего не мог знать ни коим образом.
У моего внука, который учится в четвертом классе, недавно погиб одноклассник, утонув в озере.
- Как его зовут? - поинтересовался я.
- И. М. - отвечал мой любимый внучек.
- Я его знаю? Я его когда-нибудь видел? - спрашивал я, теперь уже безо всякой надежды.
- Навряд ли, дедушка. И.М. был нелюдимый и ни с кем не дружил.

А потом мне началось казаться, что это заговор против меня. В конце-концов мне заявляли: "А почему ты должен знать этого или того умершего?
- Да потому что все, кого я знаю, еще не умерли! - отвечал я грубо и раздраженно. В этих моих словах проглядывалась некоторая абсурдность, похожая на речь умалишенного.
- Ты же не можешь знать всех людей в мире! - говорила мне жена.
- Да, но всех, кого я знаю - живы!
Получалось, что все мои доводы как бы скрывали в себе желание причинить всем смерть.
- Зачем тебе знать кого-то, кто умер? - спрашивал меня пьющий брат.
- Вот у тебя лежит кто-нибудь на кладбище, кого ты раньше хорошо знал? - осторожно спросил я его.
- Конечно. У каждого человека кто-нибудь да лежит на кладбище - разумно отвечал он.
- Не у каждого. У меня нет таких людей, - заявлял я, стараясь придать своей речи не менее разумный смысл.

Брат рассмеялся. Потом задумался. Снова рассмеялся. Я увидел, что размышляя над моими последними словами, он вязнет в тупике. Однако он стал перечислять мне имена, будучи уверенный в том, что всех названных им покойников я хорошо знал. Но мне эти имена были не знакомы. Тогда мы начали перебирать каждого человека, названного им, и в итоге выяснилось, что ни об одном из них я не просто ничего не знал, но даже и в глаза их не видывал.
- Может у тебя плохая память? - предположил брат, - ведь не может такого быть, чтобы ни один из тех людей, с которыми ты за всю свою жизнь был знаком, не скончался. Это невозможно. Такого просто не бывает. Вероятнее всего, у тебя психологические проблемы.
Внезапно я испытал некое странное чувство.
- Объясни, - потребовал я, признавая, что никогда даже близко не допускал этой мысли.
- Типичное неприятие события, когда у человека из памяти стираются все, кто умер. Вернее сказать не все, а только те люди, смерть которых наносит субъекту непоправимую психологическую травму.
- Докажи! - тут же вырвалось у меня.
- Я не врач а строитель.
- Я не об этом. Назови хоть одного умершего человека, с которым ты меня видел вместе хотя бы раз в жизни. Который, возможно, приходил в наш дом, с которым мы общались, дружили, выпивали, и которого теперь нет в живых. Назови! И будь так любезен, если ты когда-нибудь видел меня с таким человеком, предоставь хотя бы малейшее доказательство!

Внезапно я понял, что наш разговор с братом завязался не просто так. Вид у него был прескверный. Вовсе не обязательно хорошо разбираться в людях, чтобы понять, что человек, сидящий передо мною сильно желал опохмелиться. От того он наверное и говорил, как врач. Иногда пьющие люди говорят как врачи, особенно, когда хотят выпить. Я знал, что у него сейчас не было денег, как впрочем и работы. Я достал крупную купюру и положил перед собой на книгу.
- Вспомни хоть одного. И тогда я признаю твою версию об отрицании смерти, а ты сможешь с облегчением выпить, - сказал я.
Брат не вспомнил ни одного усопшего, которого бы при жизни видел в моём окружении, и, кажется, его сомнения в моей исключительности таяли.

Сегодня утром, когда все еще спали, я застал на заднем дворе Арию. Она была вся в слезах. Ее успокаивали две подруги, которых я так же хорошо знал. Немного в стороне стояли трое незнакомых мне молодых мужчин в грязных серых робах. На мой вопрос о причинах ее слёз, Ария, едва я подошёл к ней, бросилась в мои объятия.
- Папа! - её отчаянно срывающийся голос заставил сжаться мое сердце.
- Что произошло? - довольно растерянно спросил я, потому как еще ни разу не видел свою дочь в таком разбитом состоянии.
- Одилон, - тихо вымолвила она.
- Одилон? - казалось, ещё тише спросил я.
- Он погиб.
Когда дочь отпустила меня из своих объятий, я повернулся к мужчинам и услышал за спиной голос одной из подруг Арии, обращенный ко мне:
- Это рабочие нашей текстильной фабрики. Они пришли и рассказали, что час назад Одилон погиб на их глазах. Его раздавило бочками со смолой, скатившимися со стеллажей.

Ни одной капли сомнения не закралось в меня тогда. Я по-прежнему был уверен, что речь идет о человеке совершенно постороннем. Мало ли, кого может знать моя дочь. Даже самый близкий вам человек, льющий слёзы по погибшему, не может дать гарантий, что вы когда-либо признаете этого самого погибшего, даже если вам ткнуть в лицо его фотографией.
Одилон... Одилон... Я пытался вспомнить, кто это, но безуспешно. В то же время что-то мне подсказывало, что я не должен спрашивать присутствующих здесь людей, кто этот Одилон. Но наперекор своему чутью я сделал это. Погибшим оказался муж моей дочери. Тот самый человек, который уже почти восемь лет жил в нашем доме бок о бок со мною. Тот самый человек, с которым я каждое воскресение охотился в лесах на лис и уток. Тот самый, с кем я все это время делился своими радостями и печалями. Тот единственный Одилон, мой зять, что восемь лет назад просил руки моей дочери.

Впрочем, читатель заблуждается, если думает, что на меня снизошло некое просветление или же выздоровление. Я по-прежнему непреклонен и уверен в своей правоте на счёт того, что я - единственный в мире в своём возрасте, ни разу не переживший за свою жизнь смерть родственника, друга или знакомого. Так же я до сих пор считаю, что буду первым, кто скончается в ближнем окружении бессмертных.


декабрь 2017.