СТУЛЬЯ

Стулья
Был в моем арсенале сценарий одно актовой пьесы с таким названием. В нем рассказывалось о пожилой паре, которая давно уже жила только прошлым, причем прошлое это было каким-то мелочным, и обсуждалось долгими вечерами так же долго и занудно.
И вот старика однажды осенила мысль: собрать перед смертью известных в городе людей и журналистов и произнести перед ними речь. Он долго и скурпулезно писал свое выступление, используя для этого вырезки из газет. Речь получилась длинная и скучная, начиненная газетными штампами и банальными наставлениями.
В день приема гостей, старик со старухой долго сносят стулья и расставляют их на сцене. А перед этим, также долго обсуждают список приглашенных. И вот они собираются и располагаются по указанным для каждого из них местам. К ним выходит торжественный, в новом костюме, старик. Он поднимается на специально построенную для этого важного мероприятия трибуну. Старушка скромно присаживается с краю, в самом конце сцены.
Старик начинает говорить громко, монотонно, торжественно и скучно. Вначале его внимательно слушают, но, не уловив никакой логики и последовательности в его выступлении, вскоре теряют к нему всяческий интерес, и один за другим засыпают под монотонный звук его скрипучего голоса.
Старика же захлестнула эфория собственной значимости. Но вот, наконец, он отрывается от листков, исписанных крупным аккуратным почерком, поднимает глаза, смотрит в зал и видит, что все спят. ВСЕ! Даже его верная спутница жизни – старушка, утомленная тяжелой для нее и непривычной работой по приготовлению угощения для гостей, - тоже спала, уронив седую головку, поросшую редким белым пушком волос, на грудь.
Старик стоял перед этим спящим залом, как будто молнией пораженный. Он вдруг явственно осознал, что никому не интересен, что прожил долгую и бесполезную жизнь, а подойдя к ее финишу, сказав так много этим людям, по сути ничего не сказал, потому что сказать-то и нечего.
И, осознав все это, он затосковал и заболел, а вскоре умер. А в финале спектакля – одинокая фигура маленькой сухонькой старушки, стоящей в проеме окна, должна была вызывать у зрителей щемящее чувство жалости.
И вот нашелся небольшой театральный коллектив, который согласился играть мою пьесу. Она получилась такая же скучная, как и жизнь стариков. Зритель откровенно зевал. Пришлось снять ее с репертуара, поскольку не было сборов.
С тех пор пишу только комедии, в которых сильно приукрашиваю нашу серую действительность. Они немного пошленькие, но обыватель летит на них, как бабочка на огонь, охотно смеется и платит деньги. А я – процветаю.