Без всяких но

Легко поступью шла весна, оставляя за собой, вытканные молодой травой, поля, одетые в душистые цветные убранства, деревья. Весна шла, и жизнь возрождалась вновь. Солнце касалось нежно и по-особому осторожно, словно боясь нарушить постепенное пробуждение земли. Хотелось дышать полной грудью, хотелось любить всем сердцем. В такую весну он встретил ее.

Она поселилась в его дворе, словно ласточка, которая вернулась в родные края, нарушив своим щебетанием тишину, что окружала его. С того самого дня он не сводил с нее глаз. Украдкой поглядывал, когда она оказывалась в окружении общих друзей, провожал ее взглядом, когда она проходила мимо. Иногда, набравшись смелости, он пытался уловить ее взгляд, когда шел на встречу. Но она не замечала его. Да и куда ему было, до нее, такой изящной, грациозной, безумно красивой и ухоженной. Он был просто мальчуган из соседнего дома в потертых джинсах и выцветшей футболке.

Он не осмеливался заговорить с ней до того дня, пока не увидел ее в толпе абитуриентов, что толпились возле списков поступивших. Она стояла недвижимо, ее лицо выражало растерянность. Он не знал, откуда взялась та смелость и решительность, которые заставили протиснуться, сквозь поток прибывающих людей, к ней и спросить: « Может тебя провести к спискам?» Она задумалась секунду, затем одобрительно кивнула. Он взял ее за руку и расталкивая людей, провел к доске. Она отыскала свою фамилию, запрыгала от радости и бросилась ему на шею. Его щеки стали пунцовыми – она отстранилась.
- Я поступила! – воскликнула она, широко улыбнувшись, желая разделить с ним свою радость.
- Я тебя поздравляю, - поспешил ответить он.
- А ты есть в списках?
- Да, есть.
- Тогда, я тебя тоже поздравляю! А меня зовут Катя, – сказала она и протянула ему руку.
- А меня - Павел, Павел Соколов, - добавил он, осторожно сжимая ее миниатюрную ручку в своей.
- Значит, будем знакомы, Павел Соколов! А теперь мне пора бежать, - прощебетала она. – Всего доброго!
Он в очередной раз лишь проводил ее взглядом, глубоко вздыхая.

С момента поступления в ВУЗ дни словно мелькали. Павел часто думал о ней, все так же искал ее взглядом в толпе, а Катя, позабыв его, все так же жила своей жизнью. Так прошло три года. Пока однажды, темным вечером, он не услышал в арке, что вела к их двору, грубый мужской голос и нервные всхлипывания. Незнакомый мужчина прижал Катю к стене, пытаясь выпотрошить ее сумку. Павел не раздумывал ни секунды, бросившись на ее защиту. Гнев и ярость захлестнули, он бил обидчика, пока тот не упал, согнувшись от боли. Когда же Павел пришел в себя, Кати уже не было – она схватила сумку и убежала прочь. На следующее утро, Катя заговорила с ним, когда они столкнулись на остановке трамвая. Она поблагодарила его за помощь и предложила угостить чашкой ароматного чая. Павел согласился. Катя сидела перед ним, идеальная, неземная, улыбалась ему и продолжала благодарить. Он заливался румянцем, теребил обертку из-под сахара и ненавидел себя за свое смущение. Павел не мог совладать с биением сердца, которое, словно мотылек, трепеталось у огня. Она была тут, перед ним и в ее зеленых глазах плясали чертики, от чего у него перехватывало дух. Павел смотрел на Катю и понимал, что выполнит абсолютно любое ее желание, словно он уже не принадлежал себе, а повиновался лишь ей. Он не противился ее чарам, да, и такой мысли у него не возникало. Внимание идеальной «ласточки», как он называл ее про себя, сейчас было приковано только к нему, а он медленно, но верно тонул в ее глазах. Павел понял, что попал окончательно и бесповоротно.

- Всегда поражалась идеальности отношений, - сказала Катя, облокотившись на перила моста, который тянулся через небольшой пруд, в парке, по которому они решили прогуляться.
- Идеальности?
- Да, если один из них погибает, то погибает и другой, - сказала она, указывая взглядом на лебедей, что вальяжно скользили по зеркальной глади пруда.
- Ты прости меня, любимая,
За чужое зло,
Что мое крыло
Счастье не спасло…
Лебедь вновь поднялся к облаку,
Песню прервав,
И сложив бесстрашно крылья,
Он на землю упал, - процитировала Катя грустно.
- Это любимая песня моей матери, - ответил Павел, нарушая безмолвное молчание, что вдруг воцарилось между ними.
- Идеальных отношений не бывает, как и людей тоже, - добавила она.
- Ты не веришь в бескорыстную любовь и преданность?
Катя лишь пожала в ответ плечами и продолжила наблюдать за птицами.
- Может, сходим в кино? – произнес Павел, нарушив вновь возникшее молчание.
- Это будет свидание? – спросила она, без тени смущения.
- Да.
С этой минуты они были вместе. Идеальная ласточка и невзрачный Павел.

Он любил ее красивые глаза, которые становились еще зеленее, когда она одевала что-то зеленое. Он любил черную смоль ее волос, спадающую ровными, блестящими прядями до самой поясницы, он не мог отвести глаз от ее лучезарной улыбки. Он боготворил линии ее тела, казалось, он знал на память все морщинки на ее ладонях, все ее родинки. Павел любил ее щебечущий голос, с нетерпением ждал, когда услышит его с утра, а затем вечером. Он восхищался ее любовью к жизни, словно не существовало в ней неудач и ничего невозможного. « Нас останавливают лишь страхи», - твердила часто Катя, когда он пасовал перед препятствием. Она вселяла в него уверенность в себя и он шел вперед. Павел исполнял все ее желания, говоря себе: «Она не должна нуждаться ни в чем» Днем он учился, а ночью - разгружал вагоны, только бы она не упрекнула его в слабости и несостоятельности. Но в один из дней пришла осень, которая заставила Катю уйти.
- Прости, я не могу больше, - говорила она в пол голоса. – Я устала, так не может больше продолжаться.
- Что происходит? – спросил Павел, глаза его выражали полную растерянность.
- Мой мир сузился до размеров кубика. Я не могу так, - продолжала Катя, пряча свои, влажные от слез, зеленые глаза.
- Ласточка, ты уходишь?
- Да, я ухожу от тебя. Прости, но мне нужно больше, чем твоя любовь.
- Я не понимаю тебя! – перебил Павел.
- Прости, но ты не подходишь мне. Мне очень жаль…- прошептала Катя, стараясь прикоснуться к его теплой щеке. Но он не желал больше прикосновений. Павел отступил, от нее, поднял воротник куртки и быстро пошагал прочь, сквозь моросящий седой дождь.

Мир замер и онемел. Теперь часто Павел сидел на полу своей комнаты, извлекая из фотоальбома совместные фотографии. « Мы так счастливы на них, тогда почему?» - крутился единственный вопрос в голове. Почти постоянно Павел молчал, стараясь услышать биение своего сердца, чтобы понять, жив ли он. Казалась, что сердце просто вынули из груди. Он не слышал его стук. Значит он – мертв. Ночью к нему являлась Катя – зеленоглазая колдунья, которая касалась его щеки, губ, прижималась всем телом. Безграничное счастье и спокойствие возвращались. Но стоило солнцу взойти на небосвод, как его сказке приходил конец. Он открывал глаза, но ему хотелось уснуть на веки, он подымался, но не хотелось идти дальше, он вталкивал в себя пищу потому, что нужно было поесть и его мутило. Когда же совсем становилось невыносимо, Павел закуривал сигарету, жадно затягиваясь и выпивал до последней капли содержимое бутылки, что была в этот момент перед ним. Он пил один, уходя в беспамятство, и тогда, вновь приходила она, его «ласточка». Через неделю Павел увидел Катю в объятиях высокорослого и широкоплечего мужчины, который с важным и самодовольным видом открывал ей двери своего ухоженного «Лексуса». А через месяц он узнал о том, что Катя выходит замуж.

Павел просыпался каждое утро в надежде на то, что время сотрет ее лицо и силуэт из памяти. Однако упрямое подсознание словно издевалось: обращало глаза туда, где находилась она, направляло его, в те места, где они проводили вместе время, даже мелодии, что долетали отовсюду, словно ехидная подборка, мысленно возвращали к событиями, что сближали их. Настал роковой день – день Катиной свадьбы. Чтобы не дать себе шанса, увидеть ее, он сбежал, как сбегает загнанный волк, в глубь лесной чащи. Его чащей был белокаменный город – столица, а гнали его воспоминания и боль. Он ходил по столице, словно неприкаянный, не замечая царившей вокруг красоты. Павел давно хотел побывать здесь, почувствовать могущество и величину города, прочувствовать силу «сердца» государства. Но, как назло, голова была занята другим мыслями, а душа - другими чувствами. Боль и отчаяние заполняли его до краев. Хотелось выть, разбить руки в кровь – дать выход всему накопившемуся негативу. Прошатавшись по городу пол дня, Павел, наконец, присел на лавочку в сквере. Облокотившись на колени, он закрыл голову руками, словно закрываясь от всего мира. Через минуту его окликнул женский голос: «Я могу присесть?»
Павел поднял взгляд, перед ним стояла белокурая девушка. Она заслоняла собой солнце, а его лучи ярко обрамляли ее силуэт.
- Я могу присесть? – повторила девушка.
- Да, конечно, садитесь, - ответил он, выпрямившись.
- Сегодня прекрасная погода! – продолжила она, подставляя свое белоснежное личико к солнцу.
- Да? Честно говоря, сегодня мне нет дела до погоды.
Девушка внимательно посмотрела на Павла и продолжила:
- Не отчаивайтесь, всегда плохо быть не может, за темной полосой – идет светлая. Все образуется.
- С чего вы решили, что у меня проблемы?
- Признаюсь честно, - сказала она, опустив взгляд и теребя в руках желтую хризантему. – Я за вами наблюдала. Вы приехали сюда, чтобы посмотреть город, однако, складывается впечатление, что вы бежите от чего-то.
- Откуда вы знаете?
- Я тоже не здесь живу, приехала в том же поезде и в том же вагоне. Я наблюдала за вами и то, как вы провожали взглядом город, не могло не удивить. Вы будто прощались с кем-то или с чем-то, – сказала девушка, подняв на Павла свои голубые как небо глаза. – Я шла за вами, наблюдала, не подумайте, что я вас преследую, просто…
Голос ее прервался, она вновь посмотрела на цветок.
- Вы тонко чувствуете настроение человека, лишь просто взглянув на него. И знаете, вы правы, я как последний трус сбежал, чтобы не наделать глупостей, побоялся, что не смогу себя контролировать. Думал, если сбегу, то не смогу быть в том месте, где счастлив этот человек. Я не хочу портить ему праздник.
- Вы не обязаны рассказывать мне, прошлое - это то, что ушло. Важно только то, что сейчас. Вы знаете, я живу по принципу – живи так, будто это твой последний день.
- И как, получается? – с иронией в голосе произнес Павел.
- По крайней мере, я ни о чем не жалею, все, что не делается, все – к лучшему.
- Да, вы – просто кладезь поговорок! – сказал он и рассмеялся. Девушка улыбнулась в ответ, добавив: « Вот, видите, вы уже улыбаетесь, значит, не все еще потеряно». Он широко улыбнулся белокурой девушке.
Ночью Павел вернулся в родной город. Пройдя неспешно по ночным улицам, он очутился в своем дворе. Отыскав знакомые окна Кати, в которых еще горел свет, Павел прошептал: «Прощай». Придя домой, он не стал напиваться, чтобы заглушить тоску, теперь он спокойно лег в кровать и закрыл глаза. Впервые, за долгое время, Павлу не являлась Катя, ему снилось громадное зеленое поле и голубое небо, увенчанное ярким солнцем. Теперь он знал, что все образуется.

Прошли четыре весны. С тех пор изменилось многое. Теперь Павел имел все то, о чем когда-то мечтал, он стал тем, кому могли завидовать многие. Большинство людей, что когда-то знали его, удивлялись его быстрому росту. Теперь Павла уважали, к нему прислушивались, а некоторые о нем даже мечтали. Павел возвращался домой, как вдруг его окликнул знакомый голос: « Паша!» Он обернулся - возле входа в подъезд, в тени сирени, стояла такая же прекрасная, его «ласточка».
- Паша, я могу с тобой поговорить? – спросила Катя, выходя из тени.
Он замер, словно размышляя остаться или уйти. Но любопытство взяло верх, слишком уж неожиданным было ее появление.
- Здравствуй, Катя, - произнес он сухо. – Чем обязан?
- Мы можем где-нибудь с тобой поговорить? – спросила она, подойдя к нему ближе.
Павел глубоко вздохнул, огляделся по сторонам, потом поднял глаза на окна своей квартиры и сказал: «Хорошо, давай пройдемся»
Они пошли вдоль сквера к небольшому уютному кафе. Катя украдкой рассматривала Павла: он шел уверенной, гордой походкой, поблескивая идеально начищенными ботинками, его дорогой костюм прекрасно сидел на его широких мужественных плечах - он стал другим, совершенно не похожим на того простого соседского мальчишку, что когда-то так грезил ею.
- Чем обязан? – спросил вновь он, когда они сели друг напротив друга.
- Не подумай, что я - ненормальная, но мне невыносимо захотелось увидеть тебя, - ответила она, перекатывая между пальцами тонкую дамскую сигарету. - Не возражаешь? – спросила Катя, указав на сигарету и не получив негативного ответа, закурила.
- Ты куришь? – удивился Павел.
- Теперь я делаю много вещей, которые не делала раньше. Жизнь, видите ли, - ответила она, выпустив дым в потолок.
- Зачем ты хотела меня видеть? Чего ты хочешь, Катя?
- Я хотела увидеть тебя потому, что скучаю по тебе. Паша, не знаю, что это, наверно слабость, а может, просто у меня больше нет сил подавлять это в себе.
- Что подавлять?
- Чувства… Я тогда не говорила тебе этого. Раньше мне было безумно сложно произнести вслух эту фразу. Теперь, я произнесу потому, что на сто процентов уверена в том, что говорю. Я люблю тебя, Паша, – произнесла она со всей нежностью, на которую только была способна.
- Катя, ты вообще понимаешь, что ты сейчас мне говоришь? А как же твой муж?
- Муж. Да, что муж? Наш брак – ошибка, мои стремления тогда – ошибка. Я гналась за призрачным счастьем, за чем-то таким сказочным. Мне казалось, что вот она мечта, лишь протяни к ней руку. Но какой же я была ду-р-р-рой!- разгорячено произнесла она, схватившись за виски. – Счастье было рядом, а я оттолкнула его. Оттолкнула тебя, разрушила все, что было у нас.
Слушая ее, Павел облокотился на спинку стула, словно выдерживая дистанцию между ними. Он не верил своим ушам. Миллион раз он представлял себе разговор с ней и столько же раз складывал фразы о том, что скажет ей. Но ожидать в свой адрес слова « люблю», он не мог. И вот теперь Катя так легко произнесла это заветное слово.
- Я ехала сюда и боялась, что ты не захочешь меня видеть, прогонишь, а еще больше я боялась одного, что ты не дождешься меня. Помнишь тех лебедей в пруду? Их любовь и преданность вечны. Я знаю, что ты …ты способен на вечность чувств. Я так надеюсь, что я не опоздала, - сказала Катя с надеждой.
Они смотрели молча друг другу в глаза, пока Павел не нарушил эту тишину.
- Катя, знаешь, мне было очень паршиво, казалось, что схожу с ума. Я опустился в такую тишину, что, порой, от ее звона в ушах, меня просто тошнило. Мне было больно, но я не мог ненавидеть тебя. Я просто терпел, пока это все закончится. Где-то глубоко, внутри себя, надеялся, что ты одумаешься, поймешь, придешь и скажешь, все то, что ты сказала сейчас. Но ты не приходила, ты отдалялась все дальше. Я понял, что ты не вернешься, когда узнал о предстоящей свадьбе. Не помню, что тогда особого творилось со мной, да , впрочем, все то же…борьба с реальностью, что давила.. Когда же наступил день твоей свадьбы, случилось невероятное – боль начала утихать. Видимо умерла моя последняя надежда. Что-то умирает, а что-то рождается - закон равновесия. Хотя, называть это можешь, как тебе вздумается. В общем, в мою жизнь вошел человек, который понял меня, принял таким, какой я есть, он стал для меня очень дорог, и должен признаться тебе честно, я не хочу его терять не под каким предлогом и не за какие калачи. Мы уже четыре года вместе и у нас есть сын, – сказал он, не сводя глаз с нее.
Катя закрыла лицо руками, сжав губы и пытаясь сдержать всхлипывания.
- А ты не расстраивайся, ласточка. Все еще будет. Теперь ты прекрасно знаешь, что тебе от жизни нужно. Это знание приведет тебя к тому самому, и он сделает тебя счастливой без всяких «но». Ну, а теперь мне пора. Еще раз – прощай, ласточка, – произнес Павел тихо, напоследок.
Катя провожала Павла взглядом, сквозь пелену слез, пока он не скрылся среди толпы. Докурив сигарету, она вытерла глаза, достала из сумки телефон и набрала знакомый номер:
- Привет, это я. Прости меня за все, что я с утра тебе наговорила. Я была круглой дурой. Я все еще люблю тебя и хочу вернуться.

Сентябрь.2010г.