Мой август

Даже если бы я знал, был уверен, что ты настоящая, я не смог бы поверить, что ты со мной здесь и сейчас. Даже глядя в твои темные глаза и видя в них свое отражение, я не смог бы отбросить ощущение того, что все это сон, что снова это не с нами, что если я прикоснусь к тебе, я не почувствую твоей плоти.
Или так оно и было на самом деле?
Была ли ты со мной в этот вечер? Ты ли это была? Или я просто неумолимо сходил с ума, вновь и вновь вспоминая твой образ?..

Ты пришла в сумерках свежего августовского вечера, того неповторимого вечера, когда нет уже летнего пекла, но и осеннему ознобу еще не пора пронизывать до глубины костей, когда в августовски-сером темнеющем небе появляются внезапно мириады звезд, а под крыльцом террасы начинает свою тихую песню сверчок. Ты пришла так легко, словно это было в порядке вещей для тебя, хотя так и бывало всегда; на тебе был летящий белый сарафан на тонких бретелях, чуть шуршавший в тишине подкрадывающейся ночи, так нежно, а в тоже время и откровенно подчеркивавший каждую черту твоего стана, что я невольно загляделся твоей красотой. Ты же лишь смеялась надо мной, над моим завороженным взглядом, ты непременно видела, что я благоговел пред тобой, что я боготворил тебя, - ты непременно смеялась надо мной и моей неизлечимой влюбленностью, я знаю, все эти годы...
- Снова ты здесь, - улыбаешься ты тихо, слегка прислонившись к деревянному косяку веранды, - снова и всегда… Я знала, что ты здесь, что снова один в своем плетеном кресле куришь в ночное небо.
Невольная полуулыбка-полуусмешка касается моих губ, и едва начатая сигарета гаснет в пепельнице.
- Ничего не меняется… - говоришь ты, не то продолжая свою мысль, не то начиная новую, - год за годом уходит, а ничего не меняется, - качаешь головой задумчиво, - и на полях все по-прежнему, и лес все такой же, и небо, и снова август… И ты…
«Не говори обо мне» - думается вдруг мне, но я продолжаю молчать, глядя не то на девушку, не то на поля словно бы сквозь нее. Щелчок зажигалки, и я закрываю глаза, снова выпуская первую струйку дыма в навес террасы.
- Сколько же лет прошло? – спрашиваешь ты внезапно, глядя мне в лицо своими так юно сияющими глазами.
- Тебе было десять, - бросаю я коротко, скрывая спокойствием свои истинные эмоции. Десять… И правда слишком давно. Нет, не давно – долго. И перед моими глазами здесь, на этой же террасе, в этом же августовском сумраке, снова твои десять лет. Твои десять и мои двадцать пять.
Дым в легких. Дым в сердце.
- Хмм, - тянешь ты неопределенно, - семь лет ушло… Почти полжизни, - добавляешь со странным оттенком восторженного удивления.
Я хотел бы знать тебя всю жизнь.
Нет, не так.
Я хотел бы никогда не знать тебя.
Год за годом ты делаешь мой август месяцем-призраком, год за годом – самым желанным и болезненным одновременно. Почему я всё еще не могу отказаться от своей мечты, отказаться от тебя, почему не могу взять себя в руки и просто раз и навсегда прекратить эту глупую драму?
Я же вижу, ты смеешься надо мной. Я же знаю, тебе никогда не быть моей…
Я назвал бы тебя демоном, сломавшим мою жизнь, если бы только не видел в тебе ангела. Если бы только все эти семь лет не берег тебя как ангела. Ты стала тенью лета, а единственный месяц, когда я мог видеть тебя – смыслом каждого уходящего года. И каждый раз, когда я приезжал сюда, я хранил в самом дальнем уголке сердца надежду, что ты не придешь, что тебя не будет здесь, что ты освободишь наконец меня от своих тяжких уз… И каждый раз неизменно чувствовал опьянение, когда ты приходила. Год за годом.
Семь лет… Все эти семь лет моя жизнь стоит как вода в болоте, и я не чувствую ни хода времени, ни дыхания самой жизни. У меня возникает порой чувство, что я навсегда остался там, в своих двадцати пяти годах, когда впервые увидел тебя на ступенях своей веранды, что время остановилось в то лето, в тот душный пряный август, что время и вовсе кончилось тогда и никогда уже не сойдет с этой мертвой точки.
- Расскажи мне о себе, - говоришь ты, нарушая мои мысли.
- Ты и так все знаешь… - качаю я головой. Это я не знаю тебя. Я, а не ты… За эти годы я не только не узнал тебя, я лишь отдалился еще больше, ведь ты взрослеешь, ведь ты сейчас, в свои нежные семнадцать, – бурный поток. Когда ты была еще совсем ребенком, я рассказывал тебе что-то о себе, но разве теперь это имеет хоть какой-то смысл? Теперь куда больше мы говорим о звездах, о чем-то необьятно-вечном, нежели о будничном…
- Неужто совсем ничего не меняется? – в твоем голосе я слышу какое-то детское разочарование, но в глазах видна грусть едва ли детская, в глазах… В твоих глазах так много всего.
- Да, ты права, - говорю я как-то слишком медленно и слишком скоро одновременно, глядя на тени леса на стемневшем горизонте, - ты права - ничего не меняется… - внезапно накатившая усталость вырывается из груди тяжелым вздохом. Тогда ты подходишь совсем близко ко мне, стаешь позади моего плетеного кресла и едва уловимо, словно дуновением вечернего ветра касаешься пальцами моих черных волос.
- Так отросли… - говоришь, ни к кому не обращаясь, - не стриги, ладно? Не надо, - улыбаешься ты, заглядывая мне в лицо, потом отходишь, всё еще не отрывая глаз от моего лица, и садишься на резную ограду веранды напротив меня. Ветер внезапно холодает, пронизывая, кажется, до самых костей сквозь тонкую рубашку, но ты, так легко одетая, словно не чувствуешь этого, - ты похудел, - прибавляешь тихо и как-то неуловимо грустно, - и стал еще бледнее…
- А ты лишь хорошеешь… - отвечаю я без секунды сомнения, глядя в твои глаза. Смущенно смеешься, словно отмахиваясь, и отводишь глаза. Часы в комнате бьют в тишине одиннадцать. Ты, встрепенувшись, смотришь на меня и снова словно продолжаешь оборванную ранее мысль:
- …И глаза все синее и синее… Мне поздно уже, искать начнут… - неловкое прощание, ты легко сбегаешь по ступеням террасы в высокую траву.
- Постой! – восклицаю я в следующий миг, опомнившись, порывисто поднимаясь из кресла. Я стою один на темной террасе, в пепельнице догорает сигарета; твои большие глаза удивленно блестят в звездном свете, ловишь рукой свои каштановые локоны, непослушно летящие по ветру, и ждешь продолжения моих слов.
- Да?
- Ммм… - качаю я головой, отрицая своё намерение, - доброй ночи.
Улыбка нежно касается твоих губ.
- Доброй ночи! – голос все еще искрится в тишине, когда ты исчезаешь за углом моего дома.
Я стою один на темной террасе, в пепельнице догорает сигарета.