страстьстрастьстрасть

*

- И долго ты ещё будешь на меня смотреть?
Когда он закрывал глаза её ещё не было рядом, а когда открыл, она уже занимала пустующее место напротив за его столиком.
- С такими девушками, как я, нужно действовать.
Он наблюдает за тем, как незнакомка опирается острым локотком о столик, тянется к его чашке с кофе и делает пару маленьких глотков.
Она похожа на растрепанный полевой цветок - ярко-красную маргаритку с торчащими в разные стороны волосами-лепестками.
И сейчас этот странный цветок смотрит на него, игриво прищурив свои зеленые глаза, и едва заметно подмигивает.
- Ну, что ты молчишь?
Она кладет подбородок на переплетенные пальцы, подается чуть вперед и рассматривает его с нескрываемым интересом. Ухмыляется уголком губ, а потом неожиданно протягивает ему руку, смешно перебирая тонкими бледными пальчиками.
- Марго. Девушка твоей мечты.
Это похоже на какую-то гротескную миниатюру или сценку из телепередачи "Розыгрыш". Потому что он - обычный среднестатистический студент-переводчик, живущий в комнате общежития пополам с соседом и перебивающийся разными халтурами, который проводит почти каждое воскресное утро в кофейне на цветочном бульваре, приходя туда за несколько минут до открытия, чтобы понаблюдать за тем, как оживает улица, как перебрасываются короткими угрюмыми фразами полусонные официанты, раскладывает на прилавке рядом с кофейней газеты и журналы усатый добродушный толстяк, улыбающийся ранним прохожим, как эти самые прохожие слетаются на запах горячего свежесваренного кофе. Он - неисправимый романтик, наверное, из числа тех, настоящих романтиков, что рисуют черной перьевой ручкой на салфетке странные, одним им понятные узоры, поют серенады под аккомпанемент гитары под окнами возлюбленной, делают предложение руки и сердца, стоя на одном колене, сжимая в руках бархатную коробочку с фамильным обручальным кольцом. И она - дерзкая, яркая, совершенно непохожая на "девушку его мечты" - по всем законам логики не должна сидеть сейчас напротив него с самоуверенной ухмылкой на бледных тонких губах и вызовом в глазах цвета весенней листвы.
Парень удивленно вздергивает бровь, но пожимает её всё ещё ожидающую ладошку.
- Тимофей... И на самом деле я рассматривал фотоколлаж за твоей спиной.
Она оборачивается и только сейчас замечает на противоположном конце зала панно во всю стену, на котором девушки-шоколадки из Южной Африки танцуют с кувшинами, полными душистых овальных зерен кофе.
Девушка беспечно передергивает плечами, смешно морщит носик и вскакивает из-за стола, утягивая за собой парня.
- Да какая теперь уже разница?

*

Это похоже на разговоры в темноте. Прогулка по парку, сеанс в кино или просто болтовня дома - с ней всё кажется чем-то большим, значимым, почти мистическим. С ней всегда, как в темноте. Когда слова больше, чем просто звуки. Это образы, прорисовывающиеся на обратной стороне век, остающиеся легким привкусом горечи на губах. Недостаточно просто закрыть глаза, чтобы успокоиться, чтобы представить, будто вокруг тебя нет ничего. Она ближе, чем просто рядом. Она словно проникает тебе под кожу, вертится в голове, как навязчивая мелодия. И от этого никуда не деться.
Ты слышишь её шепот над своим ухом, чувствуешь её тело под своими пальцами и не можешь избавиться от цветочного запаха её духов, от её цветочного запаха. Даже сидя на полу, прислонившись к своей узкой кровати, в комнате, где сосед утомляюще бубнит что-то себе под нос - готовится к очередному зачету - тебе достаточно закрыть глаза. И под ногами уже мягкий ворс ковра, а не стертого паласа, пережившего несколько десятков таких, как ты, за спиной - пружинистый матрас с теплым махровым покрывалом. И в левом углу - ты готов поклясться - стоит изящная красно-белая гитара, так похожая на "девушку твоей мечты" с её бледной кожей и волосами чуть ниже подбородка цвета искрящегося пламени. И она - рядом. Ближе, чем близко. Она как будто в тебе. Похожая на наваждение, на бред сумасшедшего, на агонию умирающего. Она выжигает тебя изнутри. И ты не в силах это остановить. Потому что не можешь выйти на свет. А в темноте не можешь без неё.

*

Сигарета ломается пополам в его руках. Он отбрасывает её в сторону, достает из пачки другую. Закуривает. Дым врывается в легкие, почти не обжигая: внутри и так всё горит, будто ветер раздул припорошенные песком угли, оставленные кем-то на старом пепелище. Ночной ноябрьский мороз не щипает кожу: тело словно онемело, только руки мелко дрожат. То ли от гнева, то ли от нервов.
И перед глазами она - его Маргарита, опьяняющая почище алкогольного коктейля, в свете ультрафиолетовых ламп. Её лицо в разноцветных вспышках прожекторов. Её руки, запутавшиеся в чьих-то волосах. Её тело, зажатое между стеной и чьим-то другим, извивающееся в такт музыке, рвущей барабанные перепонки.
Его кулак врезается в стену здания. Пара девушек рядом вздрагивает, обмениваясь испуганными, недоумевающими взглядами. Правильные, хорошие девочки, вышедшие позвонить своим родителям, чтобы те не волновались, а не на перекур. Девочки, о которых он - романтик по определению - должен был мечтать. Несостоявшиеся "девушки его мечты".

Горячие руки обвивают его талию, тонкие губы касаются напряженной шеи. Марго шепчет: «Ты обещал быть раньше», обжигая кожу жарким дыханием. Она шепчет еле слышно, как-то по-детски, будто бы даже обиженно. Словно он бросил её одну в песочнице, забрав с собой ведерко и лопаточку.
- Знаешь, Марго. Мне всё это надоело!
Его голос слишком громкий, слишком резкий, слишком...
Девочки недалеко от них, те самые хорошие девочки испуганной стайкой срываются с места и впархивают в открытые двери клуба.
А Тимофей вырывается из жарких объятий "девушки своей мечты", облакачивается спиной о холодную шершавую стену и закуривает ещё одну сигарету. Он - парень, который ещё несколько месяцев назад не курил, не пил, а вместо ночных клубов по воскресеньям ходил в кофейню на цветочном бульваре.
Марго смотрит на него недоуменно, и парень начинает смеяться. Нехорошо - нервно, дерганно, почти истерично.
Потому что в этом вся она - его Маргарита, его ядовитый полевой цветок. Она отравляет его почти каждым своим действием. Она изменяет ему почти на каждом шагу и, кажется, на самом деле не понимает, что причиняет ему боль.
- Почему ты просто не бросишь меня? - Он смотрит прямо в её зеленые глаза, бликующие под светом уличных фонарей, и не видит ровным счетом ничего.
- О чем ты, Тим? - Девушка неожиданно оказывается близко. Очень близко, слишком. (Ближе, чем близко.) Запускает одну руку в его растрепанные волосы цвета спелой пшеницы, а второй гладит по щеке. - Ты нужен мне.
Парень сбрасывает её руки, отодвигает от себя и кричит, что есть силы, наплевав на то, что Марго боится, когда он повышает голос. Кричит, надеясь, что это поможет расставить все точки над i, разобраться хоть в чем-то или, по крайней мере, придаст ему решимости.
- Да ни черта я тебе не нужен! Был бы нужен, не было бы всех этих... - Он машет рукой с зажатой в пальцах сигаретой в сторону клуба и кривится от собственных слов. От правды. - Почему ты просто не прекратишь всё это?
- А ты почему?
Она вскидывает подбородок и смотрит ему прямо в глаза, так что парень отводит взгляд.
Он просто не может, потому что она, как наркотик: привязала его к себе сотней невидимых нитей, и тянет-тянет-тянет из него жизнь. Как совершенно новый сорт героина, только, к сожалению, не его личный.
Тимофей никогда не сможет назвать её "моя Маргарита". Если только в своих мыслях. И это ненастоящее "моя" похоже на удар поддых. Оно ещё хуже, чем все её случайные.
Парень отталкивается от стены и проходит мимо девушки, отсалютовав ей на прощанье, ко всё ещё распахнутым дверям.
Он сможет, справится. Ведь он сильный; он, в конце концов, мужчина.

*

Это похоже на то, как рушатся замки из песка. Когда волна подбирается сначала только к краю крепостной стены, облизывая её маленькими солеными язычками, и уходит ни с чем. И хочется верить, что на этом всё закончится, что стихия отступится и сдастся. Но на самом деле это только начало.
(Так и с ней: хочется верить в вещи, невозможность которых ясна, как белый день.)
Волны накатывают сильнее и сильнее, обрушиваются на застывший песок с завидным упорством. И ты стоишь на смотровой площадке самой высокой башенки, наблюдаешь за всем этим и не можешь ничего поделать: бежать бессмысленно, что-то предпринимать - тем более. Остается лишь наблюдать за тем, как рушится твоя маленькая империя из песка, рассыпается, просачивается сквозь пальцы.

*

Всё, что у него осталось, - это головная боль. Так он думает, когда открыв глаза, под которые будто насыпали песка (того самого), щурится от светящего в лицо солнце.
Тимофей приподнимается на локтях, пытаясь определить, где находится. Подсознание подсовывает на опознание обрывки вчерашнего вечера. Вот он опрокидывает стопку, ещё одну. И ещё... Крики, ругань, Марго, хватающая его за руки.
А потом он поворачивает голову, прячась от слишком назойливых лучей, и замечает на соседней подушке копну огненных, почти красных волос. Сначала не может поверить своим глазам, затем - не хочет. Падает на кровать, резко убрав локти, выдыхает тяжело и как-то облегченно и крепко зажмуривается.

*

Это похоже на хождение по лабиринту, движение по орбите. Ты хочешь выбраться, вырваться; сворачиваешь в новый коридор, увеличиваешь скорость; и всё равно возвращаешься туда, откуда начал, продолжаешь двигаться по кругу.
Ты пробуешь просто убежать, спрятаться, заткнуть уши руками, но её голос будет по-прежнему преследовать тебя.
"Ты нужен мне, нужен. Как ты не понимаешь?"
Ты закрываешь глаза, но темнота всё ещё не спасает.
"Твоя злость, ярость, гнев, когда я... Твоя боязнь меня потерять."
Ты пытаешься возвести вокруг себя стены, выстроить оборонительные сооружения, но они рассыпаются, как песок под напором воды.
"Я же музыкант, черт возьми! Я не могу без накала эмоций."
Она кричит, впервые на твоей памяти. Кричит и бьет тебя кулачками в грудь.
"Мне нужна твоя страсть."

Это не похоже ни на что. Ты пытаешь понять, ищешь какие-то сравнения, пытаешься провести параллели. Но правда в том, что это на самом деле ни на что не похоже. И, наверное, это то, что тебе нравится, что держит тебя. Это то, что не дает уйти.

*