Красный, словно кровь, закат

Ни в один период моей жизни мне не было так страшно. Я смотрел на изуродованное камнями и палками тело. На безжизненные глаза, и неподвижные конечности с которых медленно стекала густая, красная кровь. На глазах у меня едва выступали слёзы, а руки дрожали так сильно, что будь у меня в руках кубок с вином, то вся жидкость была бы уже на моих босых ногах. Я неподвижно смотрел на огромный кусок окровавленного мяса вперемешку с кожей, из которого торчали небольшие куски дерева.Собравшись с мыслями я осмотрелся по сторонам, с целью найти то, за чем пришёл к куче мусора. Но вновь обратил внимание на медленно гниющее тело. Я не мог отвести от него глаз, настолько сильно я был потрясён. Также очень хотел стошнить. То ли из-за голода, то ли из-за трупа мелькающего передо мной.Вскоре меня отвлёк шум издававшийся из кучки мусора. Испугавшись, я оступился назад, и ногой наступил на что-то мягкое и холодное. Подняв ногу я увидел небольшой, меньше половины обола (200-300 грамм) на вид, кусок хлеба, и тут же подумал что сегодня я хоть что-то поем. Через какое-то время мой желудок урчал от радости съеденного мной лакомства. Я и не думал что хлеб может быть настолько сладок. Присев и облокотившись на стену одного из жилых домов, я едва закрыл глаза и подумал о том, что сегодня не такой уж и плохой день. Но моим радостным мыслям пришёл конец, как только я вспомнил о недалеко лежавшим от меня теле. Немного приоткрыв глаза я взглянул на него, и тут же, весь тот хлеб который я съел недавно, вывалился наружу из моего рта. Тут же из той самой кучи мусора выбежал кот, и посмотрев на меня, с наглостью подошёл и начал лакать всю ту дрянь что я стошнил. Это было ужасно мерзко, но и к такому я привык.
Из-за угла тут же вышел стражник. Его ноги и руки были хорошо защищены железными пластинами и скреплены кожаными полосками так, что он мог двигаться достаточно свободно. На торсе его был надет синий, длинный хитон закрывавший всё его тело и ноги до колен. А к правой ноге были привязаны маленькие ножны, а из них виднелась рукоять клинка, на конце которой красовался царский знак - золотой орёл. Стражник с отвращением посмотрел на меня. Этот взгляд я буду помнить до конца своих дней, поскольку так всегда смотрели на бедняков, и ничего хорошего, подобный взор не сулил. Местная стража всегда любила издеваться над бедняками и дворнягами. Не заметив трупа, находившегося неподалёку от меня, стражник поднял с земли небольшой, островатый камень, и тут же замахнулся. Я, в одно мгновение закрыл своё лицо руками и крепко сжал глаза от страха. Через какое-то время, так и не дождавшись удара камнем о мою чёрную, как уголь кожу, я приоткрыл глаза и с небольшим удивлением посмотрел в сторону где прежде стоял стражник. Там его уже не было. Осмотревшись по сторонам, и заметив его осматривающего труп, я резко встал, и тут же выбежал из переулка на улицы. Я, порой, бежал быстрее, нежели это делали гонцы на своих величественных конях. Я не понимал куда бегу, но силы были на исходе и моё движение постепенно замедлялось. Я чуть ли не падал на колени от усталости. Мой желудок урчал как-будто в горн трубил Арес, созывая войска воедино. Люди, проходя мимо, осуждающе смотрели на меня сверху вниз, и ухмылялись. Мне было страшно, но я не обращал внимания на этих чистых, и опрятных особ. Я устало упал на колени, и уполз в первый попавшийся переулок где и остановился на несколько часов для отдыха. Мой желудок по прежнему сильно болел, и я чувствовал как моё тело истощается. Рот мой, был сухой словно пески в пустынях Египта, как поговаривали местные богачи, чьи разговоры я слушал с большим вниманием. Слюни едва выделялись, а губы были сморщены словно кожа старухи, которой было далеко за 80 лет. Такие женщины встречались крайне редко, но мне приходилось видеть и их. Мне нужно было найти воду и пищу. Через улицу виднелась маленькая пекарня. Я решил пойти к ней, сославшись на милостивость тамошних работников. Через какое-то время я подошёл к пекарне, и увидел рядом проходившую девушку. Молодую, красивую, с приятной на вид белой кожей, словно сама Афродита спустилась с небес в облике девушки. От неё вкусно пахло выпечкой. Девушка с ужасом в глазах, посмотрела на меня и как можно быстрее умчалась обратно в пекарню. Я опустил в голову, потеряв все надежды на хоть какой-то кусок хлеба, и уже принял то, что умру в ближайшие дни. По щеке поползла слеза, а я увалился на каменные плиты, уложенные как бы дорожкой. У меня уже не было сил что-либо делать, а руки дрожали. Дрожали так сильно, что будь у меня в руках кубок с вином, то вся жидкость была бы уже на моих босых ногах.Солнце уходило за горизонт. На улице дул мягкий, ненавязчивый ветерок. Мне стало слегка прохладно, но с этим я быстро смирился. В домах и прочих строениях тихонько тух свет, и на улице становилось всё темнее и темнее. Я медленно закрыл глаза, чувствуя приход посланников мёртвого царства Аида. Начав засыпать, неподалеку я услышал шаги, неторопливо приближающиеся ко мне. Это были мягкие, лёгкие шажки. Я ничуть не сомневаясь в своих мыслях, понял что это была женщина. Незамедлительно я повернулся, дабы удостовериться в своих словах. Мои мысли не подвели меня. Это была та самая милая девушка, которая испугалась меня. Она всё так же красочно шагала в мою сторону, в белом, чуть испачканном хитоне. Волосы её были распущены. Глаза были большими и выразительными словно луна. Ресницы густыми как хвойный лес, и манящими как гора золотых монет.. Носик был, маленький и выразительный, точно скульптура Диадумена. Я восхищался девушкой, и готов был кланяться её красоте. В руке у неё была небольшая доска, а на ней кусок хлеба. Он был не слишком большой, но этого хватило бы для того чтобы наесться. В другой же руке у неё был кувшин, но я не знал пустой он, или же заполнен чем-то. Подойдя ко мне, она протянула кувшин и доску с хлебом. И вот оно, моё спасение. Я протянул руку к хлебу, и неуверенно взяв его в руку, откусил небольшой кусочек. Она молчала, но улыбалась мне. Увидев её сияющую улыбку, я начал есть несколько увереннее, и откусывал уже куски побольше, но так, чтобы не казаться неблагодарным свином в её глазах. После этого она протянула мне также и руку в которой находился кувшин. Он был почти доверха заполнен водой. Прохладной, свежей водой. Я немного, и нерешительно, отпил из кувшина, не забирая его из её рук, а лишь слегка придерживая его, дабы ничего не разлить. Вскоре она положила доску и кувшин на землю, а затем сказала мне: ”Ты пей. И кушай.” - после, мило улыбнувшись мне, пошла в сторону входа в пекарню, но не успев дойти до конца, развернулась и добавила: ”Как поешь, доску и кувшин оставь у двери, а затем постучи в неё, и я всё обязательно заберу”. Через минуту после закрытия двери, куска хлеба уже не было, а я захлебывался водой из кувшина, притом не пролив ни капли на землю. Выпив уже половину того что было, я остановился и поставил кувшин на землю, а затем наклонив его, вылил немного воды себе на руку и умыл лицо. Я почувствовал небывалую свежесть, и тут же подумал о том, что теперь я в долгу у этой девушки. Мне стало ужасно неловко, ведь я даже не мог подумать что я: нищий, бездомный, одетый в полурваный серый мешок из-под винограда - могу дать этой девушке. Я кинулся в раздумья, но через долгое время ничего так и не придумал. К этому времени я уже выпил всю воду, и кувшин с доской стояли у двери. В пекарне, которая, судя по всему был ещё и чьим-то жильём, мной был услышан крик. Как я понял, это был хозяин пекарни. Он сильно на кого-то кричал, а из открытых окон я слышал стук и скрежет дерева. Вскоре я услышал что что-то разбилось, а девушка закричала и тоже начала что-то говорить. Разобрать о чём они говорят я не мог - стены были довольно толстые, а окна были чуть больше чем собака. Лишь крики. Затем громкий шлепок, и казалось что кто-то упал. Затем шлепки становились всё громче, и слышались гораздо чаще. Я быстро встал и ринулся к двери пекарни, начав истерично долбить дверь. В доме встала тишина. Прислонившись ухом к двери, я едва услышал приближающиеся, звонкие шаги. После пары секунд резко открылась дверь, но убрать голову я успел. Перед собой я увидел огромного дядьку. Он словно огромное полотно, покрывал меня. Он был одна оргия (1,79 метра) ростом, и широким словно буйвол. Волосы его были длинные по плечи, и чёрная, густая борода по шею. Одет он был в синий хитон с коричневым поясом из кожи коровы. На поясе были прикреплены ножны с небольшим клинком, а левая ладонь полностью была в крови. Заметив эту маленькую деталь, с меня, от страха, полился пот. Мужчина с невероятной яростью в глазах посмотрел на меня, и чуть ли не крича сказал: ”Чего тебе, уродец бездомный?” - голос его был очень низким. Он на пару секунд прикрыл глаза и тяжело вздохнул, и повторил более мягким тоном: ”Ну? Чего молчишь, словно язык отрезали?”. Я был во власти страха и не мог ему ничего ответить, но через какое-то время всё же решился, и чуть ли не мямля ответил ему: “Я… Я зашёл спросить что здесь происходит. Я слышал какие-то крики”. Он ни минуты не раздумывая, ответил мне: ”А тебе какое дело, раб? Иди лучше ищи себе крышу”, - и пригрозив мне кулаком, захлопнул дверь. Через какое-то время я чётко расслышал из-за стены яростный крик этого мужчины: ”Куда пошла?!”, - и сразу же после этого, громкий и сильный удар. Я снова начал истерично колотить в дверь, но даже спустя несколько минут мне никто так и не открыл. Около пекарни я просидел огромное количество времени, но помимо громких криков и звуков удара я ничего так и не услышал. Я не знал что делать, и был в полной рассеянности.Прошла ночь. Я ночевал у двери этой пекарни, пытаясь выждать пока уйдёт хозяин и проверить всё ли в порядке, но после суток ожидания ничего так и не произошло. Из дома перестали доноситься какие-либо звуки, и создавалось ощущение будто в строении живут лишь рабы Аида. Каждый раз когда я долбился в дверь, никакого ответа из пекарни я не слышал. В этот самый момент я потерял все надежды найти ответы на свои вопросы. Это удручало меня, и грусть пожирала мои мысли. Поскольку ни еды, ни воды здесь я достать не мог, я решил отправиться дальше в путь и всё-таки найти хоть какой-нибудь ночлег, а также воду и пищу. Перед уходом, я обнаружил проход который находился за пекарней. Преодолевая собственную неуверенность и страх, я зашёл туда. Ничего особенного здесь не нашлось. Лишь куча мусора. Собравшись уходить, я услышал как кто-то хлюпает носом и тихонько копается в куче поломанных инструментов и, до ошметков порванной одежде. Я видел лишь чью-то руку. Она полностью была в крови, а трёх или двух (я так и не смог разглядеть) пальцев вовсе не было. Затем тишина. Лишь гул на улицах. Был слышен звук как медленно и неуверенно рвётся ткань. Через какое-то время из-за кучи показалась рука, а затем голова, а после и всё тело. Глаза были завязаны тонкой, видно от старого хитона, кровавой тканью. От крови, белая тряпка полностью почернела, а из-под неё, по синим от ударов щекам текла густая кровь будто слёзы. Всё тело было в синяках, ссадинах, царапинах и глубоких ранах. С ладони, той где не было пальцев, тихонько стекала кровь. Вскоре, тело выползло полностью. Левой ступни не было. Окончание ноги было завязано всё теми же тонкими тряпками, давно уже пропитанными кровью. Торс весь был голый. По явно выпирающей груди, я понял что это была девушка. Она пыталась изо всех сил скрыть её, но видно сил было столь невелико, что она едва поднимала руку. Вскоре повязка на глазах упала. Пустота. Я видел две, медленно гниющие дыры, с которых неспеша стекала кровь. На моих глазах от страха, выступили слёзы, а в груди что-то мгновенно сжалось. Сердце заколотилось быстрее чем цокот стада бегущих лошадей. Дыхание притупилось. Я смотрел на неё и понимал, что это была та самая девушка которая так хорошо обошлась со мной. В мгновенье силы будто покинули меня, и я упал на землю, разбив до крови коленки. Никакой физической боли я не чувствовал, и только лишь тоска поедала мою душу. На глазах выступали слёзы. Руки дрожали так, что дрожь разносилась по всему телу. Я смотрел на землю и не мог поднять головы. Страх охватывал мой разум. Прошло много времени. Гул с улицы приглушился в моих ушах. Был слышен лишь стук собственного сердца, редкое дыхание, стоны и скулёж девушки. Она всё это время просидела передо мной, в расстоянии ступни (29,62 см). Всякий раз когда я поднимал голову, я видел пустые, гниющие пропасти, вместо глаз. Нагое, изрезанное и избитое тело. А всякий раз когда опускал голову, видел перед собой отрезанную ступню и лужу крови, которая постепенно текла как ручей. “Нужно что-то делать” - подумал я про себя. Вытерев слёзы, и медленно, обессилено встав с колен, я посмотрел на неё, а затем отвёл свой взгляд на груду старых инструментов. В этой куче я тут же заметил небольшую лопату и клинок. Подойдя поближе, и взяв их в руки, оказалось что лезвие клинка частями заржавело, а от железной части лопаты, отваливались куски как только я начинал давить на какую-либо из частей. Настолько она была ржавой, и непригодной для работы. Но деревянная палка, которая была скреплена с железной частью, была достаточно нова, и пригодилась бы мне в дальнейшем. Вскоре, ещё немного порывшись в старых инструментах, я нашёл ещё одну лопату. Но здесь всё было наоборот. Палка разваливалась как только я брал её в руки, а железная часть лопаты была отлично сохранена. То ли хозяин этой лопаты был глупец, то ли настолько богат, что мог приобретать новый инструмент хоть каждый месяц. Это осталось для меня загадкой. Через какое-то время усердной работы мне удалось соединить каждую из хороших частей этих лопат, и получить достаточно надёжный инструмент. Что делать с полуржавым клинком я не знал. В куче инструментов больше ничего полезного я не нашёл, помимо маленького кусочка точильного камня. Всё остальное было ржавым, сломанным и обгаженным, Точить клинок об камень я не решался до последнего, поскольку боялся сломать лезвие. Всё то время что я проторчал тут, девушка сидела в том же направлении что и ранее. Казалось даже что она мертва, но её тихие стоны не давали мне надежд на это. Вскоре, я всё таки принял решение наточить клинок о камень. К моему счастью, всё получилось. Лишь маленькие кусочки ржавчины отвалились от лезвия. Я был доволен собой и своей работой, но лишь где-то в глубине души. Сейчас же меня удручало совсем другое - забытая Аидом девушка сидящая на коленях недалеко от меня.Где-то в куче мусора я нашёл огромное, кусками порванное, полотно. Я расстелил его около девушки. Так близко, что край полотна прикасался к её ноге. Она начала дышать немного чаще. Видно от того, что почувствовала хоть что-то. Заметив это, я присел перед нею на свои разбитые колени. Позади меня лежала лопата, а совсем рядом, слева от меня лежал клинок. Я медленно поднял свою правую руку, и нежно-нежно прикоснулся к её щеке, начав тихонько и ласково гладить. Я не мог сдерживать слёзы, и они тут же полились по моим щекам, стекая к губам. Девушка начала дышать немного чаще, а сердце её забилось быстрее. Я слышал это. Затем я опустил левую руку, и тихо взял клинок в ладонь, очень крепко сжав его в руке. Правой рукой, через некоторое время, я уже гладил её по плечу, как бы успокаивая. И тут же, опустив голову, я горько заплакал. Слёзы капали мне на ноги, а я скулил как бедный, дворовый пёс. Руки задрожали ещё больше обычного. Я не мог сделать этого. Я не мог убить девушку. Но я был у неё в долгу, а посему не мог оставлять её в этих нелёгких мучениях. Через какое то время я поднял своё заплаканное лицо и посмотрел на неё. Сквозь слёзы слегка улыбнулся. Я поднял руку с клинком на уровне её шеи. Она тяжело вздохнула. Я воткнул клинок ей в горло. Брызги крови. Всё моё одеяние, тело, лицо были в крови. Чтобы тело не упало, я держал его за плечи. Затем медленно и аккуратно положил на полотно, и завернул. После, связал углы и у меня получился мешок, с которого струёй лилась кровь. Много крови. Мне едва хватало сил поднять труп, но я всё же закинул мешок на плечи. На улице была уже глубокая ночь. Выглянув из-за пекарни, ни одной живой души видно не было. Я взял клинок и лопату, и с трупом на плече медленно пошёл.Светало. Мои силы иссякли. Кровь, покрывавшая моё тело и одеяние, уже давно застыла и двигаться было заметно труднее. Неподалёку было видно поле. Оно было огромным. Таким большим, что сравнить его с чем-либо, как мне казалось, было невозможно. Потратив немало времени, я зашёл в поле довольно далеко. Отсюда было едва видно город. Это не могло не радовать мою проклятую Зевсом душу. Положив мешок на землю, я начал копать. Огромное количество времени было потрачено на яму для трупа. Голод также одолевал меня. Создавалось ощущение что мой желудок сейчас съест сам себя. Вскоре, когда солнце уже было прямо над головой, я выкопал достаточно глубокую яму, дабы Аид мог забрать душу мёртвой девушки. После, развязал мешок, посмотрел на труп и тут же мои глаза наполнились слезами, так, что я едва видел. Через какое-то время всё же собравшись с мыслями, вытерев слёзы, и взяв полотно за все четыре края, медленно погрузил труп в яму. Посмотрев на тело ещё раз, на моём лице проявилась обезумевшая улыбка. Страх и голос совести пожирали меня изнутри. Я закопал яму. Сорвав неподалёку пару цветов, положил их на горстку земли. Её душу встретил закат. Красный как кровь. Светлый словно блеск золота.