Палец

Однажды ночью королевская чета была атакована неизвестной Рукой. Рука была волосатая, заскорузлая, и лезла к спящим супругам по журнальному столику. Королева завизжала, а храбрый Король выхватил из натрусных ножен меч и ударил наотмашь, метя разрубить Руку вдоль. Спросонья он промахнулся и всего лишь отрубил палец. На шум вбежала стража и схватила раненую Руку.
В Следственном Комитете Руку осмотрели. На тыльной стороне ладони были вытатуированы символические чайки, летящие над полукругом с лучами, и непонятное слово: «Магадан». А ещё «ЛХВС». После долгих допросов с сурдопереводчиками Рука была приговорена к высшей мере, так как её признали еретичной. В самом деле, ведь не может же рука существовать отдельно от тела, значит, это рука Диавола, вознамерившегося убить божественных правителей, чтобы через то провозвестить республику или ещё какой-нито поганенький социализмик.
Ранним утром под бой барабанов искалеченную Руку привязали к столбу и сожгли на костре, а пепел развеяли по ветру Гиперборей.
Всё шло хорошо, но куда делся этот проклятый Палец? Подданные обыскали королевские покои, потом весь дворец, потом Город. Пальца не было. Тогда Король объявил его в королевский розыск. Тут можно пошутить, что какому-то пальцу оказывали честь, которой не всегда удостаивались целые опальные поэты. Вскоре за него назначили цену в пятьсот золотых. Но всё было безрезультатно. Палец исчез.
Как-то под утро Король проснулся от стонов Королевы. Он открыл глаза. Она лежала, запрокинувшись высоко на подушках, и её голова свисала. Рот был широко распахнут. Король с ужасом откинул одеяло, оттянул резинку её трусов и увидел Пальца. Тот был согнут буквой «С» и сумасшедше елозил там, за упоминание чего вырывают язык раскалёнными щипцами, но нам, правдивым рассказчикам, отделённым от событий толщею веков и развращённым инопланетной программой по оскотиниванию человечества через снижение нравственности, на это плевать.
Король схватил кинжал и потянулся было к Пальцу, но королева сказала:
—Идиот, он делает то, на что ты неспособен. Страну развалил, голод, болезни, ничего не можешь, кроме как писать свои мемуары: «тридцатого застрелил восемь кошек, тринадцать ворон, и шесть собак, запорол насмерть крепостную девочку в сарае, изжога от спаржи, герцог Фердинанд бука и пфуй, хорват его разбери». Пошёл вон. Король повиновался даме своего бесстрашного сердца.
Спустя ужасный час, который Король провёл в тронном зале, заткнув уши церковным парафином и выпив литр амброзии, солёной от его слёз, Палец покинул опочивальню и дружески уселся на королевское плечо, увенчанное маечным эполетом.
Король покосился через опущенный от грусти ус на Пальца. Тот виновато пожестикулировал, мол, такие стервы эти женщины, потом спрыгнул на стол и нырнул в открытую коробку с нардами, закопавшись в кучу фишек.
От нечего делать сыграли. Потом ещё раз. И ещё. Король, увидев как играет Палец, забыл о пережитом, и с азартом срывал куш за кушем. Когда устал, лёг спать в гостиной.
Утром поехали на королевскую охоту. Двести гончих напорскивали сто псарей. Двести соколов сидели на плечах у ста птичников, сто лошадей, крытых парчой, нетерпеливо ржали и рыли четырьмястами копытами землю. Главный охотничий вынес Королю золотой карабин с эбеновым прикладом и палисандровым цевьём, и кортеж собрался отправляться.
Вдруг откуда-то выскочил Палец и запрыгнул в карман Королю. Слуга хотел его вытащить, но Король подумал:
«Пусть. Что горемыка видел в свой жизни».
За лесами Хьёркегор случилось несчастье. Гонясь за неописуемой красоты ланью с голубым перекрученным рогом на лбу, Король обнаружил, что его спутники больше не окружают его, небо угрожающе потемнело, и вокруг всё стало враждебным.
Раздался громкий треск кустов, и на полянку выскочил ужасный тигр Бёльгермир. Зарычав, он кинулся на Короля. И тут бы ему несдобровать, так как платиновые пули закончились, а меч против Бёльгемира всё равно что поварёшка против танковой армады, но из кармана Короля выскочил Палец, и, пролетев порядочное расстояние за секунду, впился Бёльгемиру в глаз. С диким треском Палец разорвал монстру все мозги, и тот рухнул у ног короля.
В оцепенении рассматривая огромную тушу тигра, Король с трудом приходил в себя. Огромное полосатое ухо шевельнулось, и оттуда вылез Палец весь в крови. Король взял его на руки и стал смотреть не ранен ли он. Слава богу, всё обошлось. Он завернул Пальца в вышитый золотом платок, сел на коня и отправился в Королевство.
Там Пальца отмыли, и он уснул.
Вскоре для Пальца началась другая жизнь. Его посвятили в рыцари, он носил парчовые одежды и роскошные шапки, отороченные мехом нифльхеймского горностая, в его честь сложили панегирики, которые распевали трубадуры на всякий лад в далёких землях. Слава о доблести Пальца простиралась далеко за пределы Ойкумены, а после весеннего турнира Король отдал Пальцу в жёны Принцессу. Она была очень хорошая и умела надувать из слюней пузыри.
Как-то незаметно Палец стал незаменим. Он раздавал щелбаны непослушным инфантам, он грозил королевскому шуту, если тот позволял себе лишнее, он подыгрывал Королю во время музицирования, извлекая из старинной лютни такие мелизмы, которые тот сроду бы не исполнил, он указывал на врагов Короля, законспирированных настолько глубоко, что ни один контрразведчик даже не догадался бы, что это они (поди, попробуй разглядеть в пьяном тощем студенте или недожившем до пенсии сморщенном старикане злобного бомбиста, а Палец мог), он, надев сутану, служил в храме и исповедовал Королеву в её грехах, а медцентре лечил по женски. В общем, мечтать и мечтать.
Но однажды Пальца посетил Экзистенциальный Кризис Среднего Возраста. Кого ещё не посещал, ждите. ЭКСВ тянул из бедного труженика жилы, вгонял его в ступор, тремор и шперрунг одновременно посреди высокого приёма, когда уже бородатые мусульмане, рассмешённые ужимками нашего героя, почти отдавали Королю нефть. ЭКСВ загонял его в угол под ворох тряпья, ослеплял его тоннельным зрением, мучал мигренями, через радикулит сделал его немощным по мужской части, изводил ревматизмом и артритом, заразил грибком, псориазом, кошкориазом, покрыл прыщами и фурункулами, в средней фаланге сделал меланому, накидавшую везде метастаз.
Палец опустился, перестал стричься, бриться и ухаживать за кутикулой, весь покрылся заусенцами, почти не вылезал из стакана, сося нижним обрезом водку, потом снюхался, сел на иглу, сморщился и пожелтел. А после у него началась шизофрения. Сверхценная идея его заключалась в том, что он никакой не рыцарь вообще, и не доблестный Палец, сама мудрость, надежда монархов, а кривой Фак, суставчатая Корявка, горбатый Фингер, и принадлежит он какому-то Васяге Колымскому, доедающему (цитата) «последний хер без соли на бараке», и которого (ещё цитата) «в натуре менты поганые на работу гонють, хотя левую граблю на лесоповале отхерачило нахер». (Конец цитаты). Пальца лечили лучшие психиатры Королевства. Ему делали припарки, опускали в горячие ванны, прилепляли к мозолям пиявок, но всё было бессмысленно, шизофрения, как известно, не лечится. А Палец что, ничего. Он как бы горел изнутри отрицательным тухлым огнём, сидя целыми днями в каталке и пощёлкивая от безделья суставами. Теперь-то он знал, что эти падлы и сявки навесили ему на буркалы матрицу, чтобы скрыть правду, и только потому покорно терпел все эти измывательства, чтобы успокоить их бдительность, навздевать на себя фамильных королевских перстней и ждать, когда настоящий хозяин Васяга призовёт его на барак, и, исполняя Высшее Предназначение, будет совать в мягкий анус Зойки Петрова.
И этим бы, вероятно, мы и закончили наше скорбное повествование, но судьбе угодно ещё немного продлить нашу повесть.
Как-то раз Пальцу подвернулась книжка «Духовность», и он от нечего делать начал читать. Всё большие тайны открывались ему, душа его воспряла, скинув оковы земного и воссияв во всей своей красе. Он понял, что ни кожа и косточки, ни мудрость, позволявшая ему некогда безошибочно выбирать стезю жизни для людей, ни даже то, что улетало в неведомые высоты во время грандиозных свершений или упоительных снов, раскрашенных неземными красками, даже это не является тобой. А является Великая Истина, что всё едино, что всё пришло из одного Источника и уйдёт в тот же Источник. В эту ночь Палец пережил Катарсис. Он был сучком осины в Хьёркегорских лесах, который обломил на бегу бронтовепрь Ханну и спалила молния. Дождь размочил золу, солнце испарило мелкие частицы в небо, где побыв каплей в атмосферном фронте, он выпал осадком на поля Нордри. Там его выпил с росой олень из Ётунхейма, уронил в слюне задравший оленя волк Фенрир, он погрузился ещё глубже в почву и стал добычей термитов, основой для их альдегида, им выстрелил во врага термит-смертник, потом он ушёл в минералы, проник в кристаллические решётки, приближался к дрожащим в ослепительном свете атомам, обматываемым сателлитами элементарных частиц, упал на ядро, проник ещё глубже, к кваркам, квазарам, потом ещё глубже, и увидел, что всё состоит из тончайших, непереводимых на язык трёх измерений вибрационных сгустков, появляющихся на пересечениях суперплоскостей, несуществующих уже нигде. И повсюду присутствовал этот Созидательный Принцип, из которого состоит всё на свете.
Дальше как всегда набежали какие-то убогие людишки и стали делать революцию. Короля с семьёй и семейным врачом Сандальниковым расстреляли без суда и следствия в подвале Остафьевского дома в городе Иринбург, переименованным сначала в Саморезск, потом обратно в Иринбург, и про нашего героя мы ровным счётом ничего не можем сказать. Какой там палец, когда столько людей потонуло в кровавом океане, когда столько возвышенных душ поглотила бездна безумия, а вы тут про какой-то палец, не стыдно, а.
Но, впрочем, может быть, о нём ещё напишет великую поэму одарённый стихотворец, его изваяет в мраморе известный скульптор, маститый композитор создаст потрясающую по красоте симфонию в его честь, его напишет маслом по холсту талантливый импрессионист, его станцует в Большом Театре мускулистый мужественный гей. Хотя, это вряд ли.
Напоследок хотим предостеречь. Ложась спать, загерметизируйте все дыры в туалете, опустите крышку унитаза, закройте решётку воздуховода, в ванной заткните резиновой пробкой сливное отверстие, захлопните дверь в комнату, в щель под дверью забейте полотенце, но всё равно, это не поможет. Он ползёт к вам, как дисульфирам-этаноловый Иуда, как кварк-глюонный Авраам, как палладиевый Каин, он, проколупываясь через плиты перекрытия, через хлипкие доски пола, через тонкий фарс паркета, уже рядом, и скоро придёт к вам. Спокойной ночи.