Я больше никогда...

Масло пыхнуло, и раскаленные брызги куснули «горе-повариху».

- А-а! - Завопила она, и обдав руку водой, наградила нелестными эпитетами муженька, пожелавшего блинчиков с утра пораньше.

Время подпирало. Зоя рванула в метро, где в давке ее оскорбили зловонием, обхамили за неуклюжесть и унизили бесцеремонным облапливанием.

- Хорошенькое дело! Кошелек сперли! - Но полыхающую горечь утраты загасил срочный вызов шефа.

- Идиотка! - За оглушительным взрывом последовали: угрожающий упрек в нелояльности; нелицеприятная оценка способностей и хлесткий приказ немедленно все исправить.

Выволочка закончилась перечнем санкций. Особенно испугала страшилка о лишении квартальной премии.

- Да пошло оно все! - Плакальщица за обнуленным бюджетом утерлась и рьяно взялась за спасение своего реноме.

Вечером, когда в многострадальном отчете циферки сложились «чики-пики», и загремели фанфары в честь умницы-разумницы, звякнул телефон.

- Зайка, наш сынуля высадил окно в школе, - сделав информационный вброс, Саша нервно хихикнул, - и еще... Квартирант смылся, спер даже туалетную бумагу.

Фанфары смолкли, заиграл траурный марш. Зою передернуло, мало приятного присутствовать на собственных похоронах.

- Что будем делать, Саша?

- Да черт его знает!

Зоя неслась улицами, а в голове многократно зудело: «За что?», почему-то отзываясь болью в обожженной руке.

- Опять заболело! Ну и день сегодня, думала она, не подозревая, что ждет ее дома. А там развернулось масляное шоу.

- Картошечку хотел поджарить... - извинительно промямлил «аниматор» и поднял с пола полупустую бутылку, - скользкая, зараза!

- Неужели из-за нее? - прозрение восхитило Зою, но вызвало бурный протест, но я же не украла!

- Кассирша не пробила, а ты промолчала, - шепнул внутренний голос, - пойми это...

- Все поняла... Прости меня, Господи, прости. Я больше никогда...