Отец Богдан

Александр Карповецкий



ОТЕЦ БОГДАН

П о в е с т ь









Москва 2018










А. Карповецкий. Отец Богдан.



Герой повести, Алексей, проживает в России. Однажды, при посещении городской церкви, он чувствует, что его ждут на малой родине, в украинском селе, мама, родные места, храм Иоанна Богослова, который он посещает с пяти лет. Они остро нуждаются в нём, оставившим родное село много лет назад. А он нуждается в них. Алексей приезжает в село к родной матери, и с ним происходит цепь событий, которые, явно, по воле Божьей, влияют на изменение в лучшую сторону его самого и тех, с кем он общается, вплоть до спасения местного священника, отца Богдана и его церкви, а также открытия богоугодного заведения для помощи нуждающимся бедным людям.










ОТ АВТОРА


«Не беспокойся много об устройстве судьбы. Имей только неуклонное желание спасения и, предоставив Богу, жди его помощи, пока не придёт время».
Преп. Амвросий Оптинский


Слова преподобного старца земли российской Амвросия Оптинского о судьбе человека, сказанные иеромонахом, более сто лет назад, актуальны и в наши дни. В наше сложное время многие люди ищут духовные ориентиры. И задаются вопросом: как жить правильно?
По нашему мнению, нужно обращаться к вечным, непреходящим ценностям, к вере наших предков, к жизни православных святых.
Жизненный путь отца Амвросия Оптинского, (в миру Александра Михайловича Гренкова (1812-1891) ставшего прообразом старца Зосимы в романе М.Ф.Достоевского «Братья Карамазовы» - пример не только современникам, но и будущим поколениям.
К старцу в Оптину Пустынь шли люди, как к святому человеку, веря и надеясь, что получат исцеление от недугов духовных и телесных.
Чтобы найти ответы на многие философские вопросы, величайший писатель Л.Н.Толстой, в 1901 году официально отлученный Синодом РПЦ от Святой Церкви, вёл беседы со священниками и монахами, ходил к старцам в Оптину Пустынь. У старца Амвросия писатель был трижды. После первой беседы, в 1874 году, Лев Николаевич радостно сказал: «Этот Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как - то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога».
(«Очень горд», - сказал после беседы с писателем старец Амвросий - автор).
Людьми замечаются подвиги яркие, гремящие по всей стране. Но наравне с такими – есть и подвиги тихие, которые совершаются простым человеком день за днём, на протяжении всей жизни. Встретив на своём жизненном пути такого человека, сельского священника, отца Богдана, совершающего подвиг каждого дня, ты сверяешь свои жизненные ценности и духовные ориентиры с его мыслями и поступками. И вопрос: «Как жить правильно?» для тебя уже решен.
Иеросхимонах Амвросий Оптинский, прославлен на Поместном Соборе РПЦ в 1988 году в лике святых, наставлял своих учеников словами: «Жить проще – лучше всего. Голову не ломай. Молись Богу. Господь всё устроит, только живи проще. Не мучь себя, обдумывая, как и что сделать. Пусть будет, как случится. Это и есть ЖИТЬ ПРОЩЕ».
Прототипом героя повести «Отец Богдан» является священник Свято – Иоанно - Богословской церкви в Житомирской области Украины, ныне здравствующий отец Богдан. Я не стал менять его имени. Остальные герои - вымышленные. Описанные в повести события и факты во многом правдивы и автобиографичны.
Александр Карповецкий,
Член Союза писателей России
























«Как ни тяжёл крест, который несёт человек, но каждый из нас должен знать, что дерево, из которого сделан крест, выросло на почве его сердца»
Прп. Амвросий Оптинский


Глава1
Храм Божий

В каждом районе Москвы имеется Храм Божий. В нашем микрорайоне тоже есть. Деревянный, он построен четверть века назад. Зашел я в него на Страстной Неделе, перед Пасхой, помолился и поставил свечу. Пламя вдруг затрепыхалось, задымилось. И почудилось мне, как в детстве привела меня бабушка Прасковья в храм Иоанна Богослова в селе Трощанка. И в том храме я тоже глядел на пламя. Оно было ровным, спокойным, как вся моя детская тамошняя жизнь. А здесь я внезапно почувствовал что-то тревожащее меня за мать, проживающую на моей малой родине.
Я ощутил, что меня позвали назад, домой мои родные места, речка Тетерев, наша Церковь с золотыми куполами…
Впервые увидел я, дитя, такой большой деревянный дом. На его крыше насчитал аж пять круглых больших шариков. Они были из желтого железа. Бабушка сказала, что из золота. А сам дом в десять раз больше нашей хаты. А может быть, в сто. Я умею считать до ста, знаю все буквы алфавита и уже читаю по слогам. Недавно мне исполнилось пять лет. На моих именинах, я сосчитал, было двадцать человек. И все они вместились в доме. Сидели за двумя столами и поздравляли меня с днем рождения.
В церкви же сидеть нельзя. Можно только стоять. Так много людей я раньше нигде не видел. На свадьбе у соседей я всех людей сосчитать не смог. А в церкви и не пытаюсь. Их здесь никто не сосчитает. Впереди нас стоят взрослые дяди и тети. Мы видим только их спины. Сзади нас взрослые. И с двух боков тоже. Я ничего не вижу. Бабушка крепко держит меня за левую руку. А когда молится, ненадолго отпускает ее. Я успеваю посмотреть вверх на стены. На них нарисованы старенькие дедушки в золотых одеждах. И у каждого над головой нарисован кружочек. Почему? Я не знаю. Бабушка запрещает мне разговаривать в церкви. Когда она заканчивает молиться, я не выдерживаю и шепотом спрашиваю:
- Бабуль, а, бабуль?
- Чего тебе, внучек?
- Почему у дедушек, что на стенах, над головами нарисованы кружочки, похожие на приплюснутую букву «О»?
- Потому, что эти «дедушки» святые. Я тебе о них потом расскажу. Молчи. В Божьем Храме разговаривать нельзя.
Бабушка снова взяла меня за руку. И слушает, что поет где – то спереди человек в золотой одежде. Когда входили в церковь, я успел рассмотреть его. Он похож на святых, нарисованных на стенах. Только он молодой. У него нет белых усов и бороды. И над головой нет кружочка. На голову надета золотая шапка. Такой красивой одежды я не видел ни у кого. Я слышал, бабушка и другие люди называют этого певца почему – то отец Богдан. Какой он им отец? Они все намного старше его. Он молодой и красивый, как мой отец. Старый человек не может называть молодого отцом. А тут, в церкви, всё наоборот. Когда бабуля выйдет из этого большущего дома, я спрошу ее об этом.
Мы так долго здесь стоим, что у меня заболели ноги. А дома бабушка всем говорит, что у нее очень болят ноги. Как же она тут стоит и никому не жалуется? Умеет терпеть. Если бы она отпустила мою руку, я бы сел на пол и немножко отдохнул. Может, спросить, и она разрешит? Все люди снова начали молиться. Я уже запомнил одну молитву, которую часто повторяют. Она начинается так:
«Отче наш. Иже еси на небеси. Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко же на Небеси и на Земли…»
Бабушка отпустила мою левую руку. Крестится она правой рукой. Дождусь, когда бабулечка закончит крестить лоб, живот и плечи, и наклонять вниз голову. А затем спрошу, можно ли присесть на пол. Хоть на немножечко.
- Бабулечка, у меня так болят ноги. Можно, я присяду на пол?
Бабушка наклоняется ко мне и шепчет:
- Нельзя, внучок. Посмотри, никто не сидит.
- Может, кто и сидит. Мне же ничего не видно.
- Нельзя! Боженька рассердится! Он высоко на небе, и всех людей видит. И слышит, что ты разговариваешь в его Доме. Скоро закончится служба, и все выйдут на улицу. Потерпи.
Бабуся находит мою руку и сжимает её своей. Мне чуточку больно, но я терплю. Бабушка умеет терпеть, и я хочу научиться.
Я продолжаю стоять, а ноги болят все сильнее и сильнее. Сегодня мне придется долго - долго терпеть. Пока не закончит петь все песни отец Богдан. Как он запоминает так много песен? Они такие длинные. Сам бы он не смог их запомнить. Все люди, и моя бабушка помогают ему петь. Один я не пою, а только слушаю:
«Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу! И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!»
В церкви стало светлеть. Отец Богдан в золотой одежде и шапке начал ходить между людей, и много раз повторять:
- Христос Воскресе!
Все люди, и моя бабушка каждый раз ему отвечали:
- Воистину Воскресе!
Она наклонилась ко мне и сказала:
- Внучок, повторяй вместе со мной: «Воистину Воскресе».
И я повторяю вслед за ней:
- Воистину Воскресе!
Отец Богдан ходит по всей церкви, и направляет на людей какую – то золотую кружку на длинной золотой цепочке. Из нее валит синий дым и чем – то пахнет. Такого вкусного запаха я еще не нюхал. Надо будет не забыть спросить у бабушки, чем так вкусно пахнет дым?
В самом конце службы, когда в церкви стало совсем светло, певец отец Богдан окропил веничком всех людей водой из ведра. На мое лицо тоже попали несколько капель. Перед тем, как люди начали покидать этот большой Божий дом, человек в золотой одежде сказал всем:
- Поздравляю всех православных со святой Пасхой!
Вместе со всеми мы вышли из церкви. Взрослых дядей и тетей, бабушек и дедушек было так много! Никогда в жизни я не видел столько людей! А мне уже исполнилось пять лет!
Мы с бабушкой нашли место напротив входа в церковь. Все люди держат в руках горящие свечи. Белый свет освещает их счастливые лица. Они стоят вокруг церкви в два ряда. Радуются и улыбаются. Радуюсь и я, у меня не болят ноги. Ласково улыбается строгая бабушка. Значит, у нее тоже не болят ноги?
От своей большой свечи бабуся зажгла свечку поменьше, и подала мне. Возле ее ног стоит плетеная кошелка, в которой находятся крашеные в луковой шелухе яички, белый круглый хлеб и творог. Перед тем, как идти вечером в церковь, мне очень захотелось после сна съесть одно красное яичко. Но бабуля не дала его мне. Сказала, что яичко можно скушать лишь тогда, когда оно будет освящено в Храме.
Сейчас она погладила меня по голове и ласково заговорила:
- Смотри, внучек, как красиво. Тебе нравится? Сегодня большой праздник – святая Пасха.
- Очень красиво, бабулечка. Я еще приду в Божий Дом?
- Придешь. Со мной придешь, а меня не будет, придешь один.
- А где вы будете?
- Я пойду жить на небо, к Богу.
- К Богу? Разве на небе живут?
- Живут. Одни люди живут в раю, которые слушаются Боженьку. Они там радуются, смеются и поют песни. А другие, кто не слушается его, попадают в ад. А там очень плохо. Все, кто туда попадает, всё время страдают, плачут и стонут.
Мне захотелось попасть в рай. И я говорю бабушке:
- Я во всём буду слушаться вас, бабулечка, и Боженьку.
Бабушка довольная, что я так сказал. Она целует меня в лоб и гладит мои волосики. Я радуюсь, что согласился пойти с ней на ночь в церковь встречать святую Пасху.
Этого слова я не знаю. Мне хочется спросить, что такое «Пасха»? Но бабуля опережает меня:
- Видишь, из Божьего Храма выносят хоругви, и выходит хор певчих с батюшкой Богданом?
- Вижу, бабулечка.
- Они сейчас обойдут всех людей и освятят наши яички, хлеб и творог. И тогда мы пойдем домой. Там скушаешь святое пасхальное яичко. Алёшенька, ты устал? У тебя болят ножки?
Ноги у меня больше не болели, и я радостно заявляю:
- Они болели в церкви, а сейчас не болят! У детей ноги не болят, а болят у стареньких, как вы, дедушек и бабушек.
Мы стали смотреть на отца Богдана в золотой одежде и поющих людей. Возле него шел человек и нес ведро с водой. Через каждые несколько метров они останавливались. Отец Богдан обмакивал веничек в ведро и размахивал им во все стороны. Вода попадала на одежду и лица людей. Они улыбались и крестились. Капли воды попали и мне на лицо. Я хотел вытереть их, но бабушка перехватила мою руку:
- Это святая вода. Не вытирай ее, внучек. Она целебная, сама высохнет. А ты никогда не будешь болеть. А теперь перекрестись.
Бабушка взяла мою правую руку и сложила вместе три пальчика: большой, указательный и средний. Она развернула меня лицом к Божьему Дому. Удерживая пальчики в своей руке, приложила их ко лбу:
- Повторяй за мной, внучок. Во имя Отца.
Я радостно повторяю:
- Во имя Отца.
Затем она прижала их к животу:
- И Сына.
- И Сына.
Бабушка положила сжатые пальчики на правое плечо, а затем на левое:
- И Святаго Духа.
- И Святага Духа.
- Аминь.
- Аминь.
А в конце бабуля наклонила мою голову вниз.
Я сосчитал: три раза певец отец Богдан и его певчие люди ходили вокруг церкви. Зачем они обходили её три раза? Не понимаю. Можно было обойти один раз. По дороге домой спрошу об этом бабушку. Она у меня знает всё.
У меня так много к бабушке вопросов! Я её так люблю!..










Глава 2
ПОЛИНА

Полвека спустя, я приехал к маме на новой автомашине. Дорога длиной в тысячу триста километров была трудной, и мне потребовался отдых. На следующий день мама поинтересовалась у меня:
- Ты машину освятил? Иконки в церкви покупал?
- Нет, конечно. Времени не было. Не хотелось терять ни дня отпуска.
- Машину можно освятить у отца Богдана. Ты еще не забыл его?
- Мама, как можно?! Помните, лет десять назад, мы с вами были в Трощанке на храмовом празднике в честь преставления Иоанна Богослова?
- Хорошо помню. А я тебе не говорила, что через год церковь полностью выгорела?
Изумленно смотрю на маму. После того, памятного посещения Храма, я несколько раз навещал ее. Но она и словом не обмолвилась об этом трагичном случае. Почему матушка ничего мне не рассказала? Знает же, как дорог мне Свято - Иоанно - Богословский храм…
- Не было разговора. Почему вы не рассказали мне об этом? Я же приезжал, мама!..
- Прости, сынок, забыла. Мне уже семьдесят пять. Память уже не та, что была раньше.
- Простите и вы меня. Погорячился. Что с отцом Богданом? А с храмом, что? Пепелище?
- Отец Богдан Храм восстановил. Лет за пять, - отвечает мне мама. – В церкви проходят богослужения. Завтра воскресенье. Поезжай к нему и освяти машину.
- Обязательно съезжу, мама.
- Я сейчас схожу к соседке Полине. Ты же знаешь, она много лет работает в церкви кассиром. По дороге и расспросишь у нее обо всём.
Матушка уходит к соседке, а я начинаю мыть грязный автомобиль. Размышляю: как могло такое случиться?
Нашей сельской Свято-Иоанно-Богословской церкви более ста лет. Она деревянная, много раз крашеная масляными красками. Электропроводка, возможно, допотопная. Достаточно одного короткого замыкания в ночное время. Не успели бы потушить, полыхни он и днем. Об этом не может быть и речи. Как же удалось отцу Богдану восстановить ее в столь короткое время? И похож ли нынешний Храм на тот, старинный? Если восстанавливали по чертежам, должен быть похожим. Не буду загадывать. Завтра увижу всё сам.
Тетка Полина по выходу на пенсию прислуживала в церкви Иоанна Богослова кассиром и пела в церковном хоре. Голос у соседки был звонким и очень высоким. Если и пропускала она, когда - либо праздничное богослужение, то исключительно по болезни. Отца Богдана считала воистину Божьим человеком на грешной земле.
По дороге к Храму тетка Полина рассказывала мне о сельском священнике:
- У нашего батюшки и имя святое. Он людям самим Богом дан. Бог – дан. Родился в Дрогобыче Львовской области 9 Мая, в День Победы. Тот, кто родился в этот светлый праздничный день, уже поцелован Богом. Я так считаю. Батюшка выучился на сварщика и начал работать по специальности. Работал, он мне рассказывал, совсем недолго. Господь послал ему первое испытание. Страшную болезнь – рак горла. И тогда молодой парень дает Отцу Небесному завет. Если ему удастся излечиться, он станет всю оставшуюся жизнь служить Господу. К врачам Богдан не обращался. Ходил по храмам и церквам. Неоднократно посещал Почаевскую Лавру. И усердно, каждый день, молился, вымаливая у Господа Вседержителя здоровье. Господь услышал молитвы своего раба, и болезнь отступила. Богдан получил полное исцеление, и без церковного диплома начал служить Господу.
- Без церковного образования? Разве такое возможно? – Не без сомнения спрашиваю у соседки.
- У Господа все возможно. Так всё устроил Отец Небесный. Богдан выучил наизусть Евангелие, святой Псалтырь и все молитвы. А поскольку он часто посещал Божьи храмы и церкви, то видел, как священники ведут богослужение. Этого оказалось достаточно, чтобы начать служение Господу в нашей Свято-Иоанно-Богословской церкви. Батюшка учился заочно, и диплом получил лет десять назад.
Зная отца Богдана не понаслышке, я почему-то никогда не интересовался его семейным положением. Спросить же у него самого стеснялся. У кого спрашивать, как не у всезнающей соседки?
- Отец Богдан женат? Ни разу не видел в церкви его матушку.
- Женат. Он женился очень рано, - тяжело вздыхая, говорит Полина и замолкает.
Некоторое время она обдумывает, нужно ли мне рассказывать подробности о личной жизни местного священника. Молчу и я. И уже жалею, что задал ей этот вопрос. Слово не воробей, вылетело – не поймаешь. Необходимо сейчас же извиниться. Но церковная кассирша продолжает:
- Отец Богдан имеет двух взрослых сыновей, внука и внучку. Он рассказывал, что после того, как был рукоположен Высокопреосвященнейщим архиепископом Житомирским и Новоград – Волынским в чин священника, ездил в Дрогобич. И упрашивал жену ехать с ним в Трощанку. Супруга отказалась, ответив ему: «Я выходила замуж за сварщика, а не за священника». Батюшка очень переживал, что жена отказалась от него. Мое же мнение такое. Господь ниспослал ему новое испытание.
Полина, осенив себя крестным знамением, продолжала:
- Отец наш Небесный испытывает всех людей. А избранным своим чадам ниспосылает самые тяжелые. Каждый несет свой крест. Господь наш Иисус Христос претерпел, идя на Голгофу за наши грехи, такие испытания, которые не под силу ни одному смертному человеку. Спокон веков и говорят люди: Господь терпел, и всем нам велел. Отец Богдан терпеливо несет свой крест. Много раз он ездил к своей семье. Помогал ей. Я тому живой свидетель. Поехала я однажды отдыхать в Трускавец. Этот курортный городок рядом с Дрогобычем. Отец Богдан ехал тогда со мной в одном купе. Я сама помогала ему грузить в поезд четыре мешка всякого добра. Поверь, Алексей, батюшка очень любит жену, детей и внуков. Одна половина его сердца принадлежит семье. Этим объяснятся, что он повторно не женился. Вторая половина служит Господу. А в Евангелии сказано, что двум Господам не служат. Нужно делать выбор. Отец Богдан еще в молодые годы сделал свой выбор. Его сердце напитано любовью к Господу. Я наблюдаю эту любовь на протяжении пятнадцати лет.
Воспользовавшись длительной паузой, задаю соседке мучивший меня со вчерашнего дня вопрос:
- Мама мне говорила, что лет десять назад старая церковь выгорела дотла. Как такое случилось? Старая электропроводка замкнула?
- Нет. Храм спалил человек из нашего села. Он грабил в округе людей по ночам. До смерти забил молотком почтальоншу. На нем много грехов. Его поймали пять лет назад. Храм был уже восстановлен. Он и сознался, что разбил окно и бросил внутрь факел. Отблески пламени были видны даже из Чуднова, в 20 километрах от Трощанки. Зачем он так, не по – людски, поступил, этого я не знаю. Слуга Дьявола в человеческом обличье сжег Божий Храм. После того, как церковь полностью выгорела, некоторые люди начали поговаривать, что во всем виноват отец Богдан. Он, дескать, размахивал кадилом, и оттуда на пол упала искра. А пол устлан коврами. Отсюда и полыхнул тот пожар. Не могу тебе передать словами, как переживал тогда наш батюшка. Он исхудал, почернел лицом, не спал ночами. Первое время на него страшно было смотреть. Такое испытание Господне! Мы думали, он тронется умом. Но Всевидящий Господь вновь ниспослал ему физические и душевные силы. И батюшка принялся за восстановление Храма. Свою лепту в его строительство внесли многие люди из окрестных сёл. Одни помогали деньгами и материалами, другие – своим трудом, советами и молитвами. Всех строителей перечислить невозможно. Мы отстраивали церковь всем миром. Во время строительства отца Богдана часто можно было видеть в трудах и заботах в качестве каменщика, грузчика или столяра. Не упомянуть тут дьячиху Марию Денисовну просто нельзя. Во всех церковных делах она являлась неутомимой труженицей и помощницей отца Богдана на приходе. С церковным хором мы ходили по селам и деревням, пели и колядовали. И просили у людей помощи - жертвовать на Храм деньги. Люди подавали, кто сколько может. Отец Богдан, дай Бог ему здоровья на многие лета, объездил все церковные инстанции, обошел всех министров в Киеве. Каждую копеечку считали они с Денисовной. А сам он ежедневно, с утра до позднего вечера, вкалывал, как ломовая лошадь. Ведь, он сварщик по профессии. Когда бы я ни приехала в Трощанку, у батюшки в руках видела сварочный аппарат. Или топор. Кровельное железо он возил из столицы в электричках. На тележках. Мы называем их «кравчучки». Три поломанные тележки стоят на заднем дворе. Я правду говорю. Могу показать их тебе.
Я верил всему, что рассказывала мне Полина. Почему я не должен был ей верить? Три её маленькие дочки, в свое время, чудом не сгорели в хате. Соседка посчитала тот случай Божьим предзнаменованием. И пообещала Господу, что когда вырастут дети, она придет в Храм Отца Небесного, и будет ему служить. Полина сдержала данный Богу обет, и уже полтора десятка лет оказывала посильную помощь батюшке и дьячихе Денисовне в сборе средств на нужды Храма. Служа, таким образом, Отцу Небесному.
- Тетка Полина, церковь восстанавливали по чертежам? Она хоть немножечко похожа на ту, старую, деревянную? – Въезжая в село, спрашиваю у соседки.
- А как же! По чертежам! Батюшка привозил областного архитектора. Сам Владыка, архимандрит Гурий во время строительства храма несколько раз сюда наведывался. Он осматривал, как идут работы, и освятил кресты на купола. И хотя новый Храм, в отличие от сгоревшего, воздвигнут не из дерева, а из кирпича, все же его строителям удалось сохранить их внешнее сходство. Через минуту мы увидим Храм Божий во всей красе.
Проезжаю два уличных поворота. И моему взору открывается божественный вид на величественный Храм в честь преставления святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в самом центре села. Он построен на полукруглом возвышении, созданном естественным рельефом местности и руслом реки Тетерев. Лучшего места в округе для первых строителей Божьего Храма второй половины 19-го века было не найти.
Оставляю автомобиль на прихрамовой площадке и направляюсь с соседкой ко входу в новый Храм. Прежде, чем войти в церковь, трижды крестимся на икону Господа Иисуса Христа. Воскресное богослужение уже закончилось, поэтому в Храме немноголюдно. Батюшка Богдан беседует о чем - то с прихожанкой. При входе, справа, в углу располагается небольшая лавка с иконами и церковной литературой: святыми евангелиями и молитвословами. На столе свечи на серебряных подносах. К нам приближается пожилая улыбчивая женщина. Ее лицо мне знакомо. Она дьячиха церкви. К сожалению, я позабыл, как её зовут.
- Денисовна! – Негромко восклицает Полина. – Родненькая моя! Как вы тут управляетесь? Внученька приболела, и я сегодня не смогла быть на богослужении.
- С Божьей помощью, Полинушка, - тихо отвечает дьячиха.
Женщины троекратно, по – православной традиции, соприкасаются друг с дружкой лицами.
- Бог даст, поправится внучка Лилечка. – Отвечает Денисовна и поворачивается ко мне. - Этот мужчина с тобой? Мне очень знакомо его лицо.
- Это сосед мой, Алексей. С пяти лет он посещает наш Храм. Приехал к маме на машине. Хочет освятить ее.
Денисовна обращается ко мне:
-Доброго здоровьица вам, Алексей. Вы хотите освятить машину?
Вспоминаю имя дьячихи:
- Да, Мария Денисовна. Еще я хочу купить иконку Святой Троицы и крестик, а также несколько свечей. И помолится в Божьем Храме.






Глава 3
ДЕНИСОВНА

Если священник отец Богдан являлся настоятелем Храма в честь преставления святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в селе Трощанка, то его душой на протяжении многих лет была дьячиха Мария Денисовна. Без ведома этой веселой и всезнающей в церковных делах женщины не делалось ничего. Все прихожане: и млад, и стар, называли ее Денисовна. Просто и уважительно.
Вспоминаю, как десять лет назад, осенью, мы с мамой побывали в Свято Иоанно - Богословском храме на праздничном богослужении.
Всюду поспевала в тот день дьячиха, неугомонная Денисовна. То она забежит на несколько минут в церковь. Помолившись, и о чем - то пошептавшись с женщинами - прихожанками, она спешно покидала её. Убегала на кухню, где несколько поварих готовили праздничный обед. Через некоторое время ее красивый цветастый платок уже мелькал на задворках храмовой территории, возле сарая с рублеными дровами. А спустя минуту, Денисовна уже открывает железные ворота, пропуская лошадь с телегой, груженной хлебами и продуктами питания из сельского магазина.
К концу богослужения наш пострел (в самом хорошем понимании этого слова) везде успел. Мы выходим из Храма, а Денисовна, стоя у главного входа, громко зазывает всех прихожан к праздничному застолью:
- Люди добрые! Не расходитесь по домам! Сегодня у нас большой праздник – преставление Иоанна Богослова - светильника церкви и любимого ученика Господа нашего Иисуса Христа. Милости просим, православные, к праздничным столам. Отведайте наших блюд. Выпейте святого вина - кагора. Сегодня выпить не грех…
Как можно отказать добрейшей христианской душе – Денисовне? Все прихожане видели, как она старалась и хлопотала для них. И никто из них не может пройти мимо длинных деревянных столов, ломящихся от разнообразных блюд и яств, приготовленных лучшими сельскими поварихами. Учитывалось православными христианами и то обстоятельство, что большинство жителей села жертвовали деньги матушке Денисовне перед 9 октября - праздником в честь преставления Иоанна Богослова. Дьячиха с отцом Богданом и церковным хором посещали каждую хату, где пелись праздничные псалмы и любимые жителями села колядки.
С радостными, просветленными лицами прихожане рассаживаются за длинными столами. Переговариваются друг с дружкой. Терпеливо дожидаются местных священников. Для них накрыт отдельный стол. После праздничной Литургии отец Богдан и батюшки из окрестных сел - Стетковцы, Молочки, Бурковцы, Карповцы, Волосжаровка и райцентра Чуднов - переодеваются в обычные платья священнослужителей - длинные черные рясы.
После того, как священники усаживаются за столом, Денисовна, налившая им полные чарки освященного кагора, обращается ко всем собравшимся за праздничными столами:
- Большое спасибо, православные! Всем, кто сегодня пришел на храмовый праздник – преставление Иоанна Богослова. Спасибо Господу нашему Иисусу Христу, дающему всем нам днесь хлеб наш насущный.
Не ошиблась дьячиха Мария Денисовна, говоря о преставлении апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Со светской точки зрения, казалось бы, как можно праздновать преставление? Но мы, христиане, знаем, что каждая христианская душа стремиться в мир иной, где нет ни печалей, ни болезней. Где Отец наш Небесный – там и Отечество наше.
Дьячиха Денисовна, стоя возле батюшек, первая запела перед праздничным обедом «Отче наш». Все священники и прихожане, встав, пропели заглавную Господню молитву.
- Аминь!
Произнес, громче всех, по окончании молитвы, старший, по церковному чину, благочинный протоиерей из городка Чуднов.
И все мы, прихожане Храма Иоанна Богослова в селе Трощанка, начали пить вино и вкушать многочисленные блюда, приготовленные в честь большого церковного праздника - преставления любимого ученика Господа Иисуса Христа.
Ученики же евангелиста Иоанна Богослова получили такой Божий завет: детки, возлюбим друг друга. И мы, православные христиане, выполним эту евангелистскую заповедь любимого апостола Господа нашего Иисуса Христа. Да возлюбим друг друга в единомыслии и чистоте. И будем стремиться каждым помыслом и делом к небу.
После третьей чарки кагора Денисовна затянула песню - колядку о Божьем Сыне «Радуйся, Мать – Земля*». Ее дружно подхватили все сидящие за столами прихожане церкви.

«Добрый вечер, тебе,
Барину – Хозяину.
Радуйся, Мать – Земля!
Сын Божий родился!

А первый наш праздник –
Святого Рождества.
Радуйся, Мать - Земля!
Сын Божий родился!


А второй наш праздник –
Святого Василия!
Радуйся, Мать – Земля!
Сын Божий родился!

А третий наш праздник –
Святого Крещения!
Радуйся, Мать – Земля!
Сын Божий родился!

Застилайте, православные,
Все столы коврами!
Радуйся, Мать - Земля!
Сын Божий родился!»

*Перевод украинской песни-колядки на русский язык – автора.

Пока я молился и прикладывался к святым иконам, Денисовна переговорила со священником. Отец Богдан не заставил себя долго ждать. Выйдя из Храма с зажженным кадилом, он направился к автомобильной стоянке, где мы и поджидали батюшку.
Поприветствовав меня, отец Богдан принялся за освящение моего автомобиля. Вся процедура заняла не более десяти минут. Благодарю священника, интересуясь, кому я должен отдать деньги за работу?
- Матушке нашей, Марьюшке, свет, Денисовне. Она наш завхоз и кассир в одном лице, - отвечает мне батюшка, взяв за руку дьячиху. – Если бы не она, не было бы этого чудного Храма, который мы с Божией помощью восстановили в столь короткое время.
И священник, повернувшись лицом к церкви, в восстановление которой он положил трудов и сил не менее, чем дьячиха Мария Денисовна, осенил себя крестом.
Мне давно хотелось побывать в Свято - Успенской Почаевской Лавре. И я решился спросить у отца Богдана, сможет ли он сопроводить меня в святую, и особо почитаемую православными христианами землю:
- Батюшка Богдан, не могли бы вы съездить со мной в Почаевскую Лавру?
- А когда вы хотите ехать?
- Сам я не решаюсь, а с вами могу ехать хоть завтра.
- Я бывал в Новом Почаеве много раз, - отвечает мне священник. - Незабываемые святые места. По преданию, Почаевскую Лавру основали затворники Киево - Печерской Лавры, бежавшими после разорения Киева ханом Батыем. Двое из них, стоя на горе с пастухом села Почаев Иваном Босым, видели явление Богоматери. Пресвятая Богородица стояла на скале Почаевской в огненном виде. На том самом месте остался след Ее Стопы, наполненной чистой и целебной водой.
Священник замолчал, закрыв на некоторое время глаза. Он о чем - то призадумался. Возможно, отец Богдан видел, как у подножия Почаевской горы иноки Киево - Печерской Лавры приступили к сооружению древней каменной церкви во имя Успения Божией Матери. Или увидал помещицу Анну Гойскую, получившей чудотворную икону Богоматери от греческого митрополита Неофита в дар за оказанное ему гостеприимство? И принесшей её через 30 лет в церковь из собственного Орлинского монастыря после того, как перед иконой прозрел ее слепорожденный брат Филипп Козинский…
Смотрю на длинные белые волосы, собранные сзади в пучок, красивые белые усы, соединяющиеся с покладистой белой бородой. И вспоминаю ту, первую, полувековую встречу с молодым, без усов и бороды, в золотой одежде и шапке, отцом Богданом…
Мне пять лет. Я с бабушкой Прасковьей в Храме на Пасхальном богослужении. И я никак не могу понять, почему это бабушка, и другие пожилые люди, называют такого молодого священника отцом?
Ожидая ответ отца Богдана, сам себе глупо улыбаюсь. Батюшка открывает глаза и говорит:
- Каждый православный христианин должен побывать в этой святой православной обители. Хоть раз в жизни. И поклониться ее святыням. Почаевской иконе Божией матери в Успенском соборе. Приложиться к отпечатку стопы Богородицы с целебным источником, и к мощам преподобных Иова Почаевского и Амфилохия Почаевского в пещерском Свято - Троицком храме.
Наставляет меня, несведущего, отец Богдан. И каждое его слово западает мне в душу:
- Нашим православным народом в храмах Лавры – в честь Рождества Пресвятой Богородицы, во имя Архистратига Михаила, во имя Святой Живоначальной Троицы, во имя преподобных Антония и Феодосия Печерских, и во имя святой великомученицы Варвары, - намолена каждая святая икона, каждый метр почаевской святой земли. Господь наш Иисус Христос и его Пресвятая Матерь Божья там слышат каждого молящегося, просящего и кающегося. Вы, Алексей, на правильном, Божием, пути. Но в ближайшие три - четыре недели я, к большому сожалению, не смогу с вами туда поехать. Мы с матушкой Марьюшкой, свет, Денисовной достраиваем церквушку в честь благоверного князя Александра Невского на нашем сельском кладбище. Будем отпевать в ней усопших. Хотим до осенних дождей завершить строительство келий для нашей братии, да возвести несколько поклонных крестов. И успеть освятить нашу кладбищенскую церковь до 9 октября - храмового праздника в честь преставления Иоанна Богослова. Не обижайтесь на меня. В любой другой раз, даст Бог, съездим.
- Я не обижаюсь, батюшка Богдан. Приеду к маме в следующем году, тогда и съездим. Спасибо вам, что освятили мой автомобиль.
Сельский священник осеняет меня крестом, говоря:
- Запомните, Алексей, краткую молитву Животворящему Кресту. Когда садитесь в автомобиль, всегда произносите: «Господи, огради мя силою честнаго и животворящаго Твоего Креста, и сохрани мя от всякого зла. Аминь». Запомнили?
- Запомнил, батюшка Богдан, - отвечаю священнику, и повторяю вслух молитву Животворящему Кресту.
- Вот и хорошо. С Богом, Алексей, - говорит напоследок отец Богдан и медленно удаляется в Храм Божий, восстановленный из пепла всего за пять лет упорного труда церковной общины во главе с ним, большим молитвенником и неутомимым тружеником. И такой же, под стать ему, неугомонной и везде успевающей дьячихой Марией Денисовной.
После того, как батюшка уходит в церковь, беседующие о чем - то в сторонке дьячиха и соседка Полина подходят поближе ко мне.
- Алексей, вы не спешите домой? обращается Мария Денисовна.
- Нет.
- Хотите пройтись со мной по храмовой территории? Я расскажу вам о нашем Храме и священнике, прослужившем на приходе 37 лет своей земной жизни. И покажу сохранившуюся у стен храма его могилу, а также захоронение праха сгоревшей деревянной церкви, которую он построил для прихожан за годы своего долгого служения Господу.
- С удовольствием посмотрю и послушаю вас, Денисовна.
Втроем, мы направляемся к новопостроенному кирпичному Храму, обходя его с южной стороны.
Мария Денисовна тут же начинает рассказывать:
- Священник, оставивший наиболее заметный след в церковной жизни нашего села, был Захария Кириллович Гуртович, сын дьячка, уроженец Дубенского уезда. Он закончил Волынскую духовную семинарию и в 1864 - м году был рукоположен в чин. И до дня своего преставления в 1900 - м году иерей Захария посвятил себя духовно - нравственному просвещению своих прихожан и строительству нового, величественного храма. Воздвигнутая на каменном фундаменте, с колокольней, деревянная, пяти купольная церковь была освящена 27 сентября 1889 года. Именно этот Храм выстоял более ста лет, пережив войну и бесчинства безбожников, сгорел в 2002 - м году. Священник же Захария за ревностную заботливость о постройке двух храмов - в честь преставления святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова и второго, кладбищенского храма, в честь святого благоверного великого князя Александра Невского, в 1890 - м году был удостоен благословения Святейшего Синода с вручением ему грамоты. Праведные труды отца Захария были отмечены еще одной заслуженной наградой. По указу Государя Императора в 1898 - м году он был удостоен ордена Святой Анны 3-й степени. После продолжительной болезни, - рака желудка, - священник Захария Гуртович почил 19 декабря 1900 - го года, и был погребен у возведенной его благочестивыми трудами церкви. А вот и захоронение его праха, - говорит дьячиха Денисовна, подводя меня к каменному кресту и надгробной плите.
Перекрестившись, читаю, про себя, выбитую на каменной плите столетнюю надпись о местном священнике, жившем во второй половине 19 - го века. Много праведных трудов своих положил иерей Захария в строительство двух православных храмов. По делам его и заслуги, возданные ему Священным Синодом и российским Императором. И Матушка История сохранила для нас, потомков, его имя - Захария Гуртович…
Моя соседка, тетка Полина, обращается ко мне:
- А сейчас, Алексей, пройдемте с нами к захоронению старой, деревянной, захариявской церкви. Здесь рядом, в нескольких десятках шагов.
Иду и размышляю: откуда Мария Денисовна так хорошо знает историю Храма? На могильной плите, ведь, информации мало. С виду, она простая деревенская женщина. Не покривлю душой, скажу: дьячихе впору возглавлять кружок церковного краеведения в селе Трощанка. Чуть позже, не забыть бы, спросить об этом у неё.
Мы подошли к деревянному кресту больших размеров, помещенному в середину открытого круглого сооружения, напоминающего беседку. Полукруглая крыша - купол с небольшим православным крестом. У подножия креста, на серебряной табличке надпись:
« На сим месте захоронен прах православного Свято - Иоанно - Богословского Храма, построенного в 1879 г. и сгоревшего в 2003 г.»
Мария Денисовна разъясняет мне идею захоронения праха сгоревшей церкви, посетившую отца Богдана с Божьим промыслом:
- После того, как сгорел деревянный Храм, отец Богдан слёг в постель. Не мог слышать упреки недобросовестных прихожан, обвиняющих его в поджоге церкви. Шесть дней пролежал наш батюшка, ничего не евши и не пивши. Мы, грешные, думали, Господь призывает его к себе. На седьмой день, отец Богдан произнес мне такие слова:
- Матушка Марьюшка, свет, Денисовна. Нужно захоронить прах сгоревшего Храма. Да приниматься за строительство нового. Так повелел мне Господь, услышав мои молитвы.
- И мы с батюшкой, большим молитвенником и тружеником, принялись с того дня за работу. Посмотрите, эта беседка и крест сделаны руками отца Богдана в течение одной недели. Сварочным аппаратом и топором. Оглянитесь, Алексей, на кельи, возводимые батюшкой для будущей братии. Длинное строение из кирпича, у забора. Видите?
- Вижу.
- Кстати, всю ограду вокруг церкви он, как сварщик, сделал один. « А кельи, матушка Марьюшка, свет, Денисовна, - это батюшка так меня завсегда называет, - нам с вами понадобятся лишь к старости. Если от нас, бедных и убогих, откажутся наши любимые детки». Говорит он как - то мне с улыбкой. А я, достав платок, вытираю слезы. Меня и мужа Господь своими детками не наградил, а у отца Богдана два взрослых сына, внук и внучка. Кому, как не мне знать: не жалуют они отца - батюшку. Ох, не жалуют…
По щекам дьячихи Денисовны скатывались слезы. Повернувшись к церковной ограде, смотрю сквозь него на речку Тетерев, несущую свои воды у этой крутой возвышенности к широкому, полноводному Днепру. Спокон веков моя родная река огибала здесь это нерукотворное Божье место. За тысячи лет до постройки этого чудотворного Храма, и более ста лет, как он воздвигнут. И так будет до скончания века.
Соседка Полина негромко окликает меня:
- Алексей! Мне нужно ехать домой, хлопотать по хозяйству.
- Да, тёть Полина, поехали. Мария Денисовна, вы нас проводите к машине? У меня к вам имеется вопрос. Вы очень хорошо знаете историю своего храма, села. Не хотите ли создать при храме сельский музей церковного краеведения? Можно собрать в нем письменные и фото - материалы о людях, создавших этот чудный Храм. Попросить людей, и они сами принесут их вам.
Я хотел всего лишь спросить у Марии Денисовны, откуда она обладает такими глубокими знаниями? А хватил вон куда. Насоветовал везде успевающей и всезнающей престарелой дьячихе создать краеведческий церковный музей. Давать советы - самое лёгкое дело. И спросу с себя, советчика, никакого…
Мария Денисовна не сочла мой вопрос неуместным. Отвечала мне дьячиха с той деревенской прямотой, которая тебя и подкупает, и все объясняет. И расставляет каждую вещь на свою полочку:
- Алексей, вы думаете, мне сколько лет? Вам лет пятьдесят пять. В вашем возрасте я, дважды за лето, выкашивала тридцать соток травы, заготовляя сено. Мне уже перевалило на восьмой десяток. Теперь стало уже тяжелёхонько содержать коровушку. Кроме кормилицы, у меня имеется и другая живность: утки, куры, собака и кошка. И больной, не ходячий муж. А вы мне предлагаете создать еще и музей. Не потяну я сейчас такую ношу. Сила потихонечку оставляет непослушное бренное тело. Если бы смахнуть лет десяток с плеч долой. Тогда бы я, может быть, и согласилась. Если бы, да кабы, говорят в народе. Вы, Алексей, в одном правы. Историю нашего Храма я знаю хорошо. Выписываю журналы «Церковные ведомости» и «Православие в Украине», посылаю туда вопросы. Недавно напечатали статью о нашем Храме. Называется «История православной церкви в селе Трощанка». Расскажу - ка я вам одну историю, связывающую упокоившегося здесь священника Захария с одной известнейшей в России фамилией.
Повернув голову, с любопытством и нескрываемым интересом смотрю в лицо простой деревенской женщины. Чаще всего, интеллект человека, не общаясь с ним, можно определить по его лицу и глазам. Умное или глупое у человека лицо, распознается сразу. По лицу простоватому, как у Денисовны, не всегда и определишь, умный ли человек перед тобой, или глупый. Пока не поговоришь с ним о чем ни - будь. Бывает, пол – часа достаточно для того, чтобы сказать: этот человек глуповат, простофиля или умница. Или же - интеллигент, высокообразованный ученый. Чем дольше я общался с дьячихой Денисовной, тем больше убеждался в правильности этой мысли. Имея «деревенское», простецкое, на внешний вид, лицо, человек она умный, само образованный. Мария Денисовна была интересным собеседником.
Между тем, сельская дьячиха продолжала:
- Особое место среди жертвователей нашей деревянной, Захариявской церкви занимал генерал от кавалерии и генерал-адъютант Федор Федорович Трепов. В семидесятых годах 19-го века он был известным петербургским обер-полицмейстером и первым его градоначальником. Примерно, в эти годы он приобрёл имение в нашем селе, и передал его в качестве приданого своей дочери, графине Софии Федоровне Нирод. Она родилась в 1853 - м году, а умерла в 1923 - м, при Советской власти. Графиня, понятное дело, большей частью жила в Петербурге, однако, посещала наше село, как и ее отец. Они не забывали щедро благодетельствовать иерею Захарию на строящийся сельский Храм. На долю Софьи Федоровны выпали тяжелые испытания – одного за другим она потеряла трех своих сыновей. Морские офицеры Алексей и Юрий в возрасте 24-х и 22-х лет погибли во время русско-японской войны. Алексей погиб на знаменитом крейсере «Варяг», а третий сын, Федор, трагически погиб в 1913 - м году в 36 - летнем возрасте. Перенеся столько боли, сердце графини было открыто для всех страждущих. В селе она построила аптеку, где крестьяне получали бесплатные лекарства.
Мы подошли к моему автомобилю. Нужно было уезжать, соседка Полина спешила домой. Но она же сама и попросила подругу - дьячиху:
- Расскажи нам, Денисовна, до конца историю об этой графине Софьи. Уж больно интересно слушать.
- Слушайте. Внук Софьи Федоровны - Федор Федорович Нирод, в советское время, с 61 - го по 89 - й год, был главным театральным художником Киевского театра оперы и балета. Он написал интересную книгу. Если не ошибаюсь, «Воспоминания художника, или записки счастливого человека». В ней он описывает одну трогательную историю, которую поведал ему один из старожилов нашего села. Когда тот был еще ребенком, то однажды захотел сорвать розу в графском саду. Но был пойман и приведен в дом. Мальчик очень боялся наказания. Старая графиня расспросила, кто он, и где живет. И подала ему кулек с конфетами.
- Только никогда больше не ломай роз! – Наказала графиня мальчику.
- С той поры, пишет внук графини Федор, каждый праздник в крестьянскую хату из графского дома присылали кулек с конфетами. Вот какими были наши бывшие помещики, граф Федор Федорович Трепов и его дочь - графиня Софья Федоровна, - заключила всезнающая дьячиха Мария Денисовна, осеняя меня в дорогу крестом Господним:
- С Богом, Алексей. Не забывайте нас с отцом Богданом. И Храм наш не обходите стороной. Храни вас, Господь.
Сердечно благодарю дьячиху Свято - Иоанно - Богословского храма за оказанную помощь в освящении автомобиля и теплый прием. Не ожидал я услышать от простой деревенской женщины столь интересного повествования о строительстве в 19-м веке Свято-Иоанно-Богословского храма священником Захария. История же с поджогом Храма и его восстановлением всего за пять лет отцом Богданом и церковной общиной тронула меня до глубины души.
И с любовью в сердце я отвечаю дьячихе сельского Храма:
- Мария Денисовна! Как можно забыть дорогу к своему Храму? Пол - века назад бабушка Прасковья привела меня в этот Божий Дом. Отец Богдан в тот год только начал в нем свое служение Господу. Скажите, как он оказался в вашем селе? Как получил приход?
- Я расскажу вам об этом в другой раз, со всеми подробностями. Если сказать в двух словах, это я нашла и пригласила отца Богдана в нашу церковь. Уж очень понравился мне его ангельский голос. Я и вымолила у архиепископа Житомирского и Новоград - Волынского направить отца Богдана к нам в Трошанку.
Напоследок, дьячиха Мария Денисовна сердечно расцеловывает соседку Полину, желая скорейшего выздоровления ее внучке Лиле. Затем, подойдя ко мне, троекратно, по - матерински, целует и меня. Говорит в дорогу:
- Поезжайте, Алексеюшка. С Богом. Да хранит вас Господь.
Мы с Полиной садимся в машину. Я трогаюсь, шепча молитву Животворящему Кресту. Смотрю в зеркало заднего вида, как дьячиха Свято - Иоанно - Богословского храма осеняет нас, троекратно, Крестом Господним.
Дай Бог, и вам, Мария Денисовна, добрая, сердечная христианская душа, крепкого здоровья ещё на многие - многие лета.
Бог даст, свидимся…

















Глава 4
ОСВЯЩЕНИЕ ХРАМА

Несколько минут мы ехали с Полиной, молча. Нахожусь под впечатлением добродушной и всезнающей рассказчицы, дьячихи Марии Денисовны.
Старая деревянная, Захариявская церковь сгорела в 2003 - м году. Восстановлена, спустя пять лет, в 2008 - м. Мы с мамой, вспоминаю, побывали в Храме на праздничном богослужении в честь преставления Иоанна Богослова в октябре 2003 - го года. Меня тогда удивляли теплые осенние деньки с температурой 25 градусов и выше. Хотелось искупаться в Тетереве, за огородом. Еле сдержал себя, чтобы не сердилась мама. Надобно уточнить, когда зверь - антихрист сжег Храм. Наверняка, соседка знает:
- Тёть Полина, в каком месяце 2003 - го года сгорел Храм? В октябре месяце я, мама и вы были на праздничном богослужении. Вспоминаете?
- Да, Алёша. Каждое богослужение в Храме помню. Пожар произошёл первого декабря. Пять лет всем миром мы строили новый Храм. А 17 - го февраля 2008 - го года Храм и престол был освящен нашим архиепископом Гурием. После освящения Владыка сослужил Божественную литургию в сослужении секретаря епархии архимандрита Алексия, благочинного протоиерея Шапрана и многих священников из соседних сёл. За богослужением пел архиерейский хор. Не могу найти слов, чтобы передать тебе всю божественную красоту. И благодать Божью. Все мы, прихожане церкви, причастились в тот день Святых Христовых Тайн.
- Я давненько не причащался. Если не уеду домой к семье, в следующее воскресенье опять поеду в Храм, к отцу Богдану. Исповедуюсь, и, заодно, причащусь, - говорю соседке.
Тетка Полина продолжает рассказывать:
- После Божественной литургии Владыка Гурий за усердные труды во славу Святой Церкви вручил настоятелю прихода нашего Храма отцу Богдану грамоту Священного Синода Украинской Православной Церкви. Я стояла недалеко от батюшки, и видела, как по его лицу обильно катились счастливые слезы. А затем архиепископ поздравил всех прихожан с праздником освящения новопостроенного Храма. И поблагодарил всех жителей за неоценимые труды во благоукрашение воздвигнутой святыни. Мне особенно запомнились такие слова Владыки Гурия:
«Отныне это дом Божий и врата небесные. Место, где мы должны собираться и приносить благодарения, молитвы и просьбы к милосердному Богу».
Соседка замолчала, давая мне возможность обдумать слова архиепископа Житомирского и Новоград - Волынского Гурия.
Священник Захария построил во второй половине 19 - го века Дом Божий - деревянную церковь. И долго в ней служил Господу. Умер в 1900 - м году и захоронен возле своего Храма. Душа его пребывает, без всякого сомнения, на Небесах. Отец Богдан, неся свой крест, возвел, после пожара, новый Дом Божий и Врата Небесные. Он истинный слуга Господа и, придёт время, попадет через воздвигнутые им Врата в Царство Небесное, называемое Раем.
В воскресенье приеду к отцу Богдану, и попрошу его стать моим духовником. Множество незримых духовных нитей связывает меня с этим сельским священником. Что думает по этому поводу тетка Полина?
Делюсь с соседкой этой сокровенной мыслью. В моем светлом стремлении иметь в своей земной жизни духовного отца, она всецело поддерживает меня:
- Алёшенька! Какой ты молодец! Сейчас наступило очень страшное время. Отец наш Небесный ниспослал всем людям новые испытания. Кому они служат: Господу или Антихристу? В своих словах и поступках мы не всегда правы. Не можем самостоятельно принять правильное решение. Поэтому, нам, простым смертным, и нужен духовник. С кем бы можно было посоветоваться, поведать свои грехи – скверные мысли и плохие поступки. Открою тебе свою маленькую тайную радость. Отец Богдан, этот воистину Божий человек, много лет является моим наставником и духовником. Если я не знаю, как поступить по отношению к своим детям, завсегда еду к батюшке Богдану за советом. Не было еще случая, чтобы он посоветовал что - то плохое. Дверь его Храма, наряду со светлой христианской душой, всегда открыты для людей. И это не пустые слова. К примеру, церковь в других сёлах, после утреннего богослужения, закрывают. У батюшки Богдана двери Храма завсегда открыты. Он всегда неподалеку, и чем - то занят. Трудится, ако пчёлка Божья. Нашлась одна пожилая женщина, Лизаветой зовут. Она ежедневно сидит в Храме. Кому -то потребно помолиться, кто - то спрашивает священника. Лизавета идёт за батюшкой. Он безотказно выполняет просьбу любого человека, зашедшего в Храм Божий. Душа у отца Богдана и впрямь ангельская, а лицо завсегда доброе, улыбчивое. Источает свет Божий. Я настолько благодарна ему, Божьему человеку, что не нахожу слов. Отец Богдан значит для меня…
Полина замолчала, подбирая нужные слова.
- Всё на свете.
Всю оставшуюся дорогу мы ехали, не проронив ни слова. Каждый из нас слушал свои мысли. Я думал про отца Богдана. Полина, похоже, мыслила о нём же.
Через два дня мне позвонила жена, сообщив плохую новость. Заболела старшая внучка Алина.
- Мы с Анной не находим себе места. Врачи говорят, ей требуется операция. Ждем тебя. Не задерживайся, Лёшенька, но и не гони на машине.
Съездив в городок Чуднов, купил маме мобильный телефон. Показываю ей, как им пользоваться. Матушка сопротивляется техническому прогрессу:
- Не нужен он мне, я все равно не смогу вам позвонить. Даже в очках не вижу цифры. Обойдусь без телефона. Поспешай к семье.
Убеждаю матушку, что телефон ей все же необходим:
- Мы сами будем вам звонить. Вы нажимаете вот на эту зеленую кнопку. И разговариваете. Давайте попробуем.
Со своего мобильного звоню на мамин телефон. Смотрю, как она, почти со страхом, управляется с чудом техники. Получилось. Выхожу на улицу и закрепляю урок. Мама успешно сдала экзамен. И я, назавтра, попрощавшись с матушкой и родными местами, выезжаю на рассвете в Россию, к семье.


















Глава 5
Беда не приходит одна

Моя мама всегда говорит: мысль с делом никогда не дружат. Они соперники. Стоит что - то запланировать, к примеру, какую - то поездку. И твой план обязательно накроется медным тазом. Запланированная покупка - сорвется. Рассчитываешь на премию по итогам года - обломается. Загад, говорят, не бывает богат.
По дороге в Россию я обдумывал план очередной поездки на свою малую Родину, к маме, отцу Богдану. Мечтал, как мы с ним посетим Свято - Почаевскую Лавру. Рассчитывал на солидную премию в январе месяце. Думал, с тех денег отложу заначку. На поездку в Украину. Размечтался…
В феврале месяце в Киеве произошло событие, перечеркнувшее, одним махом, все мои планы на будущий год. И не только мои. Отношения России и Украины стремительно скатывались к пропасти. По всем каналам я смотрел 24 часа в сутки новости. Насмотревшись горящих покрышек на Крещатике, и выпрыгивающих в Одессе людей из окон Дома Профсоюзов, я впал в затяжную депрессию. Жена не знала, что со мной делать. События в Крыму, а затем и на Юго - Востоке Украины окончательно добили мою психику. Слава Богу, на работе меня ценили, как специалиста по компьютерному программированию. Кто - то из начальства, «продвинутого» на новостях, беседуя со мой, иронично пошутил:
- Курченко? Ты, случаем, не брат того самого, Курченко, проделывающего многомиллионные делишки с Александром - старшим сыном Януковича ?
Отшучиваюсь, дескать, не родной брат, а всего лишь сводный. Перепадает от их сделок и мне. Чего тут скрывать?
А что мне остается делать? Не виноват же я, что в родном селе фамилия «Курченко» у каждого пятого жителя.
Грязная политика цепляла, переворачивала мою личную жизнь. Без моего желания. Закинув политический «невод» в новостные ленты информагенств и социальные сети многомиллионного моря двух братских государств, она, словно удачливый рыбак, вытаскивала волоком на мёртвый берег людские судьбы. Ломала и калечила через костлявое политическое колено их души. Родные люди, в одночасье, ссорились, становясь злейшими врагами.
Обзваниваю своих земляков, задавая им круглосуточно мучивший меня вопрос: как у них складываются отношения с родственниками, проживающими в Украине? То, что они рассказали, повергло меня в шок. Полный разрыв родственных связей. А поскольку, каждая третья семья в многонациональной России с «хохляцкими» корнями, то комментарии тут излишни.
В штате института имелся психолог, и я незамедлительно явился к нему на прием. Честно поведал пожилой женщине, что скоро сойду с ума. Не ем, не сплю по ночам, переживаю за разлад отношений России с Украиной:
- Поймите же, у меня там мама, двоюродные братья и сестры. Что мне делать? Как дальше жить?
Опытная Ираида Израилевна, внимательно выслушав мои «причуды», спросила меня напрямик:
- Я могу вам дать всего один житейский совет. Вы мне обещаете, что воспользуетесь им? Он вам действительно нужен?
-Обязательно воспользуюсь. Зачем было мне приходить к вам?
- Не знаю. Обычно, люди игнорируют чужие советы. Каждый предпочитает учиться на собственных ошибках. Мой совет очень простой. Вы, конечно, помните, что советовал за обедом профессор Преображенский своему ассистенту Блюменталю?
- Естественно, Ираида Израилевна. Произведение Булгакова «Собачье сердце» разобрано читателями и зрителями фильма на цитаты. Филипп Филиппович советовал своему помощнику не читать советских газет.
- Правильно. Не читайте и вы. Не смотрите телевизор и отключитесь от соцсетей. Через полгода ваша психика восстановится. И наступит внутренняя гармония.
Я поступил так, как посоветовала мне опытная женщина - психолог. Не смотрел «ящик», и не садился дома за компьютер. Свободное от работы время проводил на дачном участке, выращивая с женой помидоры и огурцы. Избегал говорить с кем - бы то ни было о политике. Законопатил наглухо все двери перед самым носом политических шлюх и шарлатанов всех мастей. И заложил ватой уши. Хотя эти наглецы изредка все - таки просачивалась в мое подсознание. Обрывками разговоров об Украине коллег по работе. Кто может жить в коллективе и быть свободным от него? С домочадцами мне было попроще. Установленное мною табу на разговоры о политике не нарушал никто. Все меня поддерживали и понимали. Я частенько звонил маме, интересуясь её здоровьем. Мама была человеком далеким от политики. Но она слышала от соседей о начавшейся где - то войне. А два трупа солдат, привезенных из Юго - Востока Украины, и захороненных на сельском кладбище, убедили матушку в том, что в стране что - то произошло. Страшное и непонятное ей, деревенской женщине преклонного возраста. И мама стала интересоваться у меня: кто с кем, и где воюет?
- Лёшенька, уже прошел год, как ты уехал. Почему не приезжаешь? Из – за войны? Что это за война? Рассказал бы ты мне.
- Маменька, зачем нам говорить о войне? Никакой войны нет. Не смотрите по телевизору новости. И никому не верьте. Я обязательно к вам приеду. В следующем году. Вы бы поведали мне об отце Богдане и дьячихе Денисовне. Как они там поживают? Разузнайте у тетки Полины. А еще лучше, пригласите её к себе. В следующее воскресенье я вам перезвоню. В это же время. Обнимаю и целую вас, мама! Будьте здоровы.
Тетка Полина в воскресенье рассказывала мне по телефону:
- Здравствуй, Алексеюшка. Мама заждалась тебя. Или тебя не пускают через границу? Что твориться в Украине?! Сын не может приехать к матери. Понимаю, тебе даже нельзя говорить об этом. Ты же украинец, родился и вырос здесь, в Полесье. Что будет дальше с вами и нами? Моя старшая дочь Наташа тоже не может приехать ко мне с Норильска. У неё муж и зять военные. Они бояться ехать сами, и отпустить её одну, с малыми внуками. До войны они каждый год ко мне ездили. Всей семьёй. Я не переживу этого. Я плачу, Лёша…
В трубке послышались громкие всхлипывания. Как могу, утешаю соседку, говоря ей, что вскоре всё образумится. И станет на свои места. Интересуюсь, давно ли она была в Свято - Иоанно - Богословском храме?
- Месяц назад мы похоронили нашу незабвенную матушку, Марьюшку, свет, Денисовну. За две недели до этого, умер её муж - инвалид. У нее же оборвался тромб. Скончалась в церкви, на праздничной Литургии. Мы все плачем, Алёшенька. Сходи, сынок, в церковь, и поставь свечку за усопшую христианскую душу. Она еще с нами, на грешной земле. Одно малое утешение нам, скорбящим по Денисовне. Скоро сороковой день, и её добрейшая душа отправится прямиком в Небесные Врата Божьего Рая. Поговори ещё с мамой, а затем я скажу тебе, когда Марьюшке, свет Денисовне исполниться сорок дней. Чтобы ты сходил в тот день в церковь…
Как же мне было тяжело воспринять неутешительную, прискорбную весть о скоропостижной кончине дьячихи Марии Денисовны. Все мы, конечно, смертны. И каждому человеку определен его день и час тризны. Казалось бы, я знал дьячиху не так хорошо, как другие прихожане Храма и жители села. А воспринял новость о её кончине, как ошеломляющую и противоестественную. Мне думалось, что та, незабываемая, год назад, встреча не станет для нас последней. Человек живет надеждой и верой. В своих воспоминаниях об этой удивительной женщине мне грезилось, что у нас впереди будет еще много таких ярких, запоминающихся встреч. Но смертный человек предполагает, а Господь наш Вседержитель располагает…
В пятнадцатом году я вновь не смог съездить к маме. Не по семейным обстоятельствам, а по государственным соображениям. Нас, компьютерщиков - программистов, включили во все мыслимые и немыслимые списки не выездных персон за пределы России. Мой институт был подведомственным Министерству обороны. Со мной провел беседу строгий «человек в штатском». И подсунул мне серьезную бумагу:
- Прочтите её, Курченко, и поставьте, внизу подпись. Без моего ведома за пределы России - ни шагу. В Крыму, с моего согласия, уже можете отдыхать. Слава Богу, он теперь наш, - резюмировал мой куратор.
В Крыму я не был ни разу. Полуостров меня и не интересовал. На западе Украины, в Житомирщине, жил родной и самый дорогой мне человек – мама. К ней я и стремился.
Что ответит мне особист? Рассказав о проживающей в Украине матушке, задаю мучивший меня последние полтора года вопрос:
- Маме 77 лет. Я у неё единственный сын. Как мне быть? Простите за откровенность, и дай Бог здоровья моей матушке. Если она скоропостижно скончается, мне нельзя будет съездить и похоронить маму?
Фээсбэшник нисколько не смутился моего вопроса. Говорил уверенно и откровенно. Об информационной войне, и защите интересов России. Правильно все говорил, обдумывая каждое слово. Человек находился на вверенном ему «конторой» участке «обороны» страны. Я уже пожалел, что задал ему этот вопрос. Никакого ответа по существу он мне не даст. И ошибся в человеке, носящим погоны, думаю, не ниже полковничьих.
- По сути вопроса, скажу вам следующее, - продолжал он. - В случае чего, не буду произносить этого плохого слова. Дай Бог вашей маме жить до ста лет. Если это произойдет, вы тут же ставите меня в известность. Только в этом случае, я разрешу вам пересечь границу. Поскольку, о вас, как специалисте, руководство отзывается очень положительно. Имеется еще одно обстоятельство, позволяющее вам беспрепятственно уезжать на малую Родину. Вы увольняетесь с работы и – свободны.
- Я дорожу своей работой. До пенсии мне осталось всего два года.
- Знаю. Как говорится, альтернативы выбора вариантов у вас нет. Если ко мне нет больше вопросов, вы свободны, Курченко.
О какой личной свободе только - что говорил феэсбэшник? В моем положении, я раб сложившихся обстоятельств. Заложник политической ситуации. Жертва эпохальных перемен. И не я такой один. Нас – миллионы. Китайская древняя мудрость, приписываемая мыслителю Конфуцию, мечтавшему сделать из своих учеников хороших государственных чиновников, гласит: «Что б ты жил в эпоху перемен». В конфуцианском Китае размеренное существование почиталось за счастье. А отступление от общепринятых правил жестоко каралось государством. Отсюда и пожелание врагам. Кто поссорил в совсем недалеком прошлом две братские страны – Украину и Россию? Кто хочет сделать врагами её народы? Вопросы философски - риторические. И каждый образованный человек может дать самому себе ответ на этот непростой вопрос.
Моя душа была готова выпорхнуть из бренного тела, и птицей улететь в родные места, к матушке. Мне часто стала сниться мама. Она спрашивала меня, почему я не приезжаю? И упрекала, что позабыл её. Я не находил себе места. Мучился сам и истязал жену. Почти ежедневно, звонил маме. И часами разговаривал с матушкой, успокаивая её, и обещая приехать, но уже в шестнадцатом году.
За год в отношениях России и Украины ничего не поменялось. Я не смотрел новостные программы, а в компьютере не заходил на свою страницу в «Одноклассниках». Оказалось, без новостей и соцсетей тоже можно жить. Вдалеке от матушки жить мне было очень тяжело. Я не виделся с ней целую вечность - три года! Со мной такого еще не бывало! Моё терпение и ожидание перемен в обществе к лучшему однажды лопнуло, как мыльный пузырь. И я понял, что если не приеду в этом году к маме, то может случиться что - то ужасное и непоправимое. И я уже начал обдумывать план поездки к ней в отпуск. Хотел было просить по телефону соседку Раду, чтобы она посодействовала мне. Обратилась к врачу местной больницы с просьбой выдать маме справку с подписью и печатью врача. И нотариально её заверить, отослав мне по - почте или телеграфом. Но не успеваю привести свой безумный план в действие. Рада сама позвонила мне, сообщив, что у мамы случился инсульт, и её увезла скорая в районную больницу.
С бледным лицом и телефоном в руке являюсь к фээсбэшнику. Играть «плохую», показную роль мне не пришлось. Человек, защищающий государевы интересы, взглянув на мое лицо, все понял без слов.
- Мама умерла? – спросил он напрямую.
- Пол часа назад скорая увезла маму с инсультом. Звонила соседка, можете посмотреть мой телефон. Набрать ее номер?
- Нет необходимости. Я вам верю. Оформляйте отпуск и покупайте билет. Перед отъездом загляните ко мне. Подпишете одну бумагу. С вашим непосредственным руководством я переговорю сам. Возьмите мой номер телефона. И запомните его. Визитку оставьте на рабочем столе. Позвоните мне от мамы. Все поняли? Идите, Курченко, не теряйте времени.
Я дорожил временем. Нигде не потерял ни минуты. Самолеты в Киев уже не летали, и я поехал поездом до Козятина, а затем местной электричкой добрался до железнодорожной станции Чуднов -Волынский. Частник быстро довез меня до районной больницы. Нахожу в реанимации медсестру и, подойдя к ней, называю фамилию мамы:
- Скажите, пожалуйста, в каком состоянии мама?
Сильно колотиться сердце. Вот - вот выскочит из груди. С тревогой ожидаю ответ медработника.
- Вашей маме уже намного лучше. У нее парализована левая рука. Пришла в себя, понимает, о чем её спрашивают. Называет ваше имя. Постойте тут минуточку, я предупрежу врача. Он придет в палату. Или же вы сходите к нему.
- Спасибо вам большое. Жду вас.
Медсестра уходит, и, спустя минуту, возвращается. В реанимационной палате четыре человека. Безошибочно определяю матушку. И бросаюсь к ее изголовью. Хочу ее обнять и целовать лоб, лицо, губы. Но мама спит, и я сдерживаю свой душевный порыв. Но удержать слезы более не в силах. И они, горькие, сыновни слёзы катятся по щекам, попадая на губы. Я чувствую их горько - солёный привкус, забывая в первые минуты свидания с самым дорогим человеком обо всех и всем на свете. О забытом носовом платке, и стоящих рядом со мной в белых халатах лечащем враче и медсестре.
Спустя десять дней, маму выписали из отделения реанимации домой. К ней медленно возвращалась память. Матушка лежала на кровати в спальне, я неотступно находился рядом с ней. С ложечки кормил и поил. Она начала тихонечко разговаривать со мной, шевеля пальцами левой руки. И я больше всего радовался этому. Ежедневно к нам захаживала сельская медсестра, делая маме капельницу.
Недели через две я вспомнил о человеке из серьезной конторы. Позвонив ему, рассказываю, что проблем с пересечением границы не возникло. Маму выписали из больницы, и я за ней ухаживаю. Фээсбэшник интересуется, когда я намерен выехать обратно в Россию. В свою очередь, я задаю ему вопрос, можно ли мне продлить отпуск недельки на две, за свой счёт.
- Не вижу проблем. Я решу этот вопрос, - отвечает мне человек из конторы, словно это он является начальником отдела кадров моего института.
– Перед тем, как выехать, сделайте мне еще один звонок, - напоминает он, отключая связь.
Звоню жене, сообщая о том, что мне разрешено задержаться у мамы недельки на две. В это время в дом входит тетка Полина, опираясь на костыль. Она, поздоровавшись, и слыша мой разговор по телефону, проходит в спальную комнату, к маме. Едва я заканчиваю говорить, соседка, расцеловывает меня, как родного сына.
- Алексеюшка, родной ты наш! Как же я рада видеть тебя! А маме, какое счастье! Что же они натворили, наши и ваши политики?! Что они сделали с народом? Как так можно, резать по живому?
- Тётка Полина, давайте не будем говорить о политике. Расскажите о себе, отце Богдане. Рад вас видеть. Что случилось? Вы уже «подружились» с костылем?
Тетка Полина присела на стул:
- У меня болят ноги. Так болят, что и не передать тебе. Белый свет не мил. С полгода не могу ходить. Слышала, что ты приехал, а навестить тебя и маму не могла до сих пор. Такие мои дела. Теперь слушай, что произошло с отцом Богданом.
От одной мысли, сказанной вслух соседкой, у меня застучало колоколом сердце. Что еще случилось? Правду говорят, беда не ходит одна. Пришла беда – открывай ворота…
- Нашего отца Богдана выгнали из церкви. Около года назад появился один молодой священник. Звать его Николай. Показал батюшке бумагу и сказал. «Теперь церковь - мой приход». Отобрал у отца Богдана ключи от Храма. И начал служить. Своему карману, но не Господу.
Я не выдерживаю и прерываю рассказ соседки:
- Что вы такое говорите, тетка Полина?! Какой священник? Как он мог выгнать из Храма его законного настоятеля? Какую такую бумагу этот мошенник показывал отцу Богдану? Кто её подписал? Не верю я всему этому. Такого быть не может! В конце концов, в Святой Церкви своя власть имеется! В Житомире – архиепископ, в Киеве – патриарх Онуфрий, Священный Синод…
Тетка Полина молча, и как - то безучастно слушала мою гневную, обличительную речь. Когда же я выдохся, не зная, что говорить далее, она продолжила:
- Не кипятись, Алексей. Когда я узнала об этом, моему возмущению не было предела. Я бросила все дела и помчалась в Трощанку. Церковь была закрыта, кельи – на замке. Где отец Богдан? Что с ним? Я не знала, что мне делать, и куда бежать. Спрашиваю у людей, они тоже не ведают. Говорят, в выходные Храм открыт. Значит, проходят богослужения. Я вспомнила, что еще при жизни Марии Денисовны, - да будет ей царство Небесное и земля пухом, - в церковь ходила, как на работу, одна женщина. Елизаветой зовут. Она продавала прихожанам свечи и, по - надобности, звала отца Богдана. Батюшка, ведь, всегда трудился. Не мог сидеть без дела Божий человек. Я расспросила людей и разыскала Елизавету.
- И что она вам поведала? – Опять перебиваю соседку от нетерпения.
- Елизавета рассказала мне. После того, как молодой священник отобрал у батюшки ключи, отец Богдан с неделю ходил, словно пьяный. Видимо, переносил на ногах микроинфаркт. Его забрала скорая помощь. А далее, в больницу приехал сын и увёз отца домой, в Дрогобыч. Кто - то ему позвонил. Спустя недели две, отец Богдан объявился в Трощанке. Сидящим и плачущим у Храма. Люди передали Елизавете, и она, добрая душа, отвела батюшку в келью. И начала за ним ухаживать. Рассказывает мне. Ей было во сне видение. Найдешь, Елизавета, у Храма человека, сказал ей ангел Божий Он - твой земной Крест. Ты будешь нести его до конца дней своих. Как ты будешь любить этого человека, так Господь будет любить тебя на Небесах. Елизавета безропотно, с покорностью, подчинилась гласу ангела. И исполняет то великое послушание. По сей день ухаживает за батюшкой Богданом. Один разочек, у меня уже болели ноги, я навещала в кельи своего духовного отца. Он совсем немощный, лежит на кровати, потерял дар речи. Узнал меня, плаче бедный. Слезинки текут по лицу. Я не сдержалась, расплакалась. Долго приходила в себя. Елизавета, дай Бог ей здоровья, кормит его с ложечки. Переворачивает, протирает тело, переодевает. Сколько батюшка проживет, никто не знает. Никому, кроме Лизы, он не нужен. Жена и сыновья отказались от него. Сын думал, что отец скопил денег, когда забирал его с больницы. А когда узнал, что у отца за душой нет ни гроша ломаного, показал ему на порог. Правда, я не вру. Он отвез отца на железнодорожную станцию, купил билет до Киева и сказал. «Езжай туда, откуда приехал». Отца Богдана нашли в Киеве, сидящим на вокзале. Все думают, что он бомж, и проходят мимо. Одна женщина узнала его. Кому - то позвонила, кто - то приехал на машине. Расспросили, куда он ехал. Батюшка назвал: село Трощанка. Его и привезли сюда, по Божьему промыслу.
Полина прослезилась, доставая носовой платок. Я тоже расчувствовался, и вышел из хаты. Не мог плакать при женщине.











Глава 6
ВОИСТИНУ БОЖИЙ

Мама поправилась окончательно. Начала самостоятельно ухаживать за собой. Кушала, потихоньку ходила. Постоянно делала массаж левой руки, шевеля пальцами. И ежедневно, вечером, принимала таблетку кардиомагнила.
Утром матушка выпускала несколько курочек во двор и кормила собаку. А когда она приготовила первый раз, самостоятельно, суп, я засобирался в дорогу. Мама не удерживала меня. Она понимала по-матерински, сына, у которого есть семья:
- Поезжай, сыночек. Тебя ждет семья: жена, дети, внуки. Я одна справлюсь. Смотри, как я наловчилась чистить картошку.
Показывала мне всю процедуру. В левую ладонь она клала картофелину, удерживала её чуть сгибающимися пальцами, а правой брала нож, и помаленечку очищала от шелухи.
- А кто вам будет приносить воду? Каждый раз просить соседей?
- Сама принесу. По полведёрка. Тянуть, слава Богу, не нужно. Нажал на кнопку, вода и полилась в ведёрко.
Уезжать мне не хотелось. Остался бы с мамой, и всю оставшуюся жизнь ухаживал за ней. Но суровая реальность и здравый смысл возобладали над сыновними чувствами. И я окончательно засобирался к семье.
Уехать в Россию, не навестив больного отца Богдана, я не мог. Иду к тетке Полине, прося её съездить со мной в Трощанку. Соседка сразу же соглашается. Она тут же окликает зятя, приехавшего на машине обедать:
- Валерочка, отвези, сынок, нас в Трощанку. И сразу же возвращайся. Мы с Алексеем вернёмся назад на автобусе.
Через полчаса мы с теткой Полиной стояли у ворот Свято - Иоанно-Богословского храма. Проходим на территорию. Нахожу глазами большой деревянный крест, и беседку с куполом - захоронение праха старой, Захариявской церкви. Вдалеке, у церковной стены видна и могилка священника - иерея.
Субботний день. Двери Божьего Храма открыты. Мы останавливаемся перед входом, крестимся и произносим молитву. Делаю шаг, на ступеньку, но тетка Полина строго говорит:
- Я не войду в храм, в котором служит Антихрист. Знаю, что не права. Что это Божий Храм, но в нем - слуга Сатаны. Не могу сделать ни шагу. Ноги словно свинцом налиты. Меня кто - то не пускает в храм, шепчет: «Не ходи к Дияволу». Прости, господи, что упоминаю имя Антихриста. Ты, Алексей, иди, помолись. Я тебя здесь подожду.
После услышанного, мне тоже не захотелось встречаться со священником, завладевшим приходом сельской церкви незаконным путем. Но во мне всё ещё борются два противоречивых чувства. Чтобы более не искушать себя, помолиться ли в Храме, или воздержаться от посещения церкви, говорю соседке:
- Идёмте к отцу Богдану. Мне хочется побыстрее увидеть его, - говорю соседке. – Помолюсь в кельи батюшки.
Мы обходим Храм справа, проходим столовый домик и трапезные ряды, крытые профильным железом. Всё здесь сделано руками батюшки Богдана. А вот и вытянутое вдоль забора кирпичное строение, в котором обустроены кельи для братии.
« А кельи нам, матушка, понадобятся лишь к старости, если от нас откажутся наши любимые детки…»
Говорил дьячихе Марии Денисовне отец Богдан, возводя это жилище.
Как в воду глядел священник. С благоговейным трепетом вхожу в келью, словно в церковь. Полутемно. Идём с соседкой по длинному коридору.
Услышав шум, где - то залаяла мелкая собачонка. В самом конце темного коридора открылась дверь, и нам навстречу выскочил из кельи махонький, темный комочек - звоночек. За собачонкой вышла и ее хозяйка. Она позвала слугу - стражницу к себе:
- Юла, вернись! К нам люди идут!
К удивлению, ручная собачонка, перестав лаять, развернулась и побежала обратно к женщине.
- Иди на свое место. И не лай в кельи. Батюшка спит. Ты поняла меня? – спросила у нее хозяйка, когда мы подошли.
Смышлёная собачонка шмыгнула в открытую дверь, не издав ни звука.
- Дорогая моя Лиза! Как вы тут? Как наш батюшка? Он спит? Мы не вовремя?
Тетка Полина забросала вопросами пожилую женщину, лет семидесяти пяти.
- Отдыхают батюшка. Покушали полчаса назад и уснули.
Так обратилась Елизавета к отцу Богдану, во множественном числе.
- Вы проходите. Будем говорить потихоньку.
Мы проходим в келью, довольно длинную комнату с одним окошком посередине. При входе, справа, расположена деревенская печка. В метре от нее, у стены - кровать, на которую забралась встретившая нас сердитым лаем Юла. Теперь она, лежа, лишь взирает на непрошенных гостей своими выпуклыми черными глазками.
В левой половине кельи стоит вторая кровать, развернутая поперек. На ней лежит старик, укрытый покрывалом до плеч. Белые, коротко постриженные волосы, без усов и бороды. Его дыхание неровное, прерывистое, беспокойное.
- Присаживайтесь, Полина. Возьмите себе стулья, - говорит Елизавета, ставя один из трех стульев посередине комнаты, поближе к окну.
У небольшого столика нахожу два старых стула, пятидесятых годов, с полукруглыми фанерными спинками, и выставляю их на середину. Мы садимся полукругом. И полушепотом начинаем разговаривать.
- Это Алексей, мой сосед, - представляет меня тетка Полина. - Года три назад батюшка освящал его машину. Алексей хотел съездить с отцом Богданом в Почаевскую Лавру. А еще хотел просить нашего батюшку быть его духовником. Расскажи, Алексей, - обращается ко мне соседка.
- Что мне о себе говорить? Расскажите, Елизавета, нам о батюшке. Как его здоровье, после перенесенного инфаркта?
- Неважное здоровье. Врачи говорили, его сердце сплошь покрыто рубцами. И сколько батюшке отпущено ещё прожить, никто не знает, кроме Господа. Он никому, кроме меня, не нужен. Всю жизнь служил Господу и людям. Заболел наш батюшка, и все отвернулись от него. Самые близкие, жена и дети, отказались от мужа и отца. Это большой грех Господний. Я батюшку никогда не брошу. Божий ангел возвестил мне так: как ты, Елизавета, будешь любить отца Богдана, так Отец Небесный станет любить тебя в своем Царствии. Сколько пошлет мне Господь сил, столько и буду ухаживать за ним. Мои родные дети не понимают меня. Злятся и обижаются, что ухаживаю за батюшкой. У нас большое хозяйство: корова, свиньи, конь, не считая, птицы. С утра я встаю, как заведенная кем - то пружина. Кормлю скотину и молюсь, помня о немощном батюшке. Прибегу к ним, сперва - наперво, напою теплым молочком. Затем растапливаю печку. И каждое утро готовлю свежий супчик. Покормлю их, а потом, ежедневно, протираю святой водичкой всё тело, переворачивая на один бок, на другой. Раз в неделю меняю постель. Грею на печке воду и здесь, вручную, стираю. Прибегу домой, и там кручусь-верчусь. В обед опять бегу сюда. Кормлю батюшку. Часто обед приношу из дому, здесь приготовить не успеваю. Затем, после обеда, опять спешу к себе, а вечером - сюда. И так – каждый Божий день. Поначалу, я не закрывала келью, а сейчас вешаю на дверь навесной замок. Нашлись нехорошие люди, поворовали комплекты постельного белья. И унесли всю посуду. Знают, батюшка не ходячий. Немощный он. Я часто плачу, но помолюсь, и Господь посылает мне силы.
Пожилая Елизавета часто заморгала глазами. Она доставала из жилетки платок.
Я встаю и подхожу к изголовью лежащего старца. Смотрю на спящего отца Богдана. Божий, воистину Божий человек лежит на старой деревянной кровати. Он претерпел в своей земной жизни столько испытаний! С ангельским послушанием, благоговейной покорностью и благодарностью к Богу, даровавшему ему в молодости здоровье, священник продолжал переносить все жизненные тяготы и лишения. Тяжелы, ох как тяжелы его последние земные испытания! Побеседовать бы с ним по душам. Открыл бы сейчас спящий батюшка глаза. Хоть бы разочек взглянул на меня Божий человек. Большего мне и не надо. Чем я могу помочь ему? Ничем. Хорошо, нашелся, по Божьему провидению, человек, Елизавета. Дай Бог ей здоровье. Зайду в церковь, помолюсь о её и отца Богдана здоровье. И поставлю, за их здравие, свечу. В какой храм мне зайти? В храм Свято-Иоанна-Богослова? В церковь, возведённую отцом Богданом? Или в своем селе, в храм Архистратига Михаила?
Слышу, соседка интересуется у Елизаветы:
- Елизаветушка, а в Храм ты заходишь? Я сейчас не смогла зайти к Антихристу. Господи, прости мой грех.
Полина перекрестилась. Подхожу к двум пожилым женщинам и присаживаюсь на стул. Елизавета говорит:
- Нет, не захожу. Мне и некогда. Молюсь вслух. Здесь, в кельи, перед иконами, в своей хате. Когда есть время, читаю батюшке Евангелие. Думаю, Господь меня слышит. И видит, кто служит в его Храме. И накажет его, не буду произносить его имени. А нам, Полинушка, Господь Всевидящий простит наши грехи.
- А как зовут нового священника? И заходит ли он проведать отца Богдана? - спрашивает соседка.
- Не заходит. Знаю, что зовут его Николай. Он перекрыл нам воду. Я мучаюсь со стиркой. Ношу воду из колодца, метров за двести. А её же нужно нагреть. В последнее время стала брать постель и нижнее белье к себе домой. В молитвах обращаюсь к Господу и Матери Божьей. Прошу у них о даровании мне здоровья и сил. Не себе прошу. Мне уже 77 лет. О батюшке молюсь. За их печалюсь. Кто будет их обхаживать, если я помру?
Отец Богдан заворочался и мы замолчали. Елизавета, соскочив со стула, подошла к батюшке. Она поправила на нем одеяло и поцеловала в чело. Постояв у изголовья своего ангела - хранителя, возвратилась к нам.
- Собиралась бежать домой, а тут вы пришли. Я вас не прогоняю. Прошу у вас прощения. Видит Бог, у меня весь день расписан по минутам. Приезжайте еще к батюшке, проведывайте его, воистину Божьего человека.
Мы засобирались в дорогу. Достаю 500 гривен, и подаю деньги Елизавете:
- Возьмите, Елизавета, на нужды. Извините, что не могу предложить больше.
Женщина отказывается, но за меня вступается тетка Полина.
- Возьми, Елизаветушка. Алексей, добрая душа, ведь, от всего сердца подает. И я бы подала, да нету грошей. Ежемесячно, 700 гривен, трачу на лекарство. Прости, Господи, нас за нищету.
Соседка перекрестилась, а Елизавета приняла от меня деньги, положив их на столик. Она достала с подоконника навесной замок с ключом. Перед выходом с кельи Полина, а за ней и я, целуем спящего отца Богдана в чело. Пожилая послушница Елизавета продевает замок в дверные проушины и проворачивает ключом.
Деревенская женщина, выполняющая великое послушание Божье, говорит нам перед расставанием:
- От добрых и плохих людей закрываю отца Богдана. Может, кто и захотел бы навестить нашего батюшку, да угостить какой - то домашней выпечкой. Но плохой человек, в тот час, когда открыты двери кельи, не дремлет. Ему не батюшка нужен, а его добро. А от плохого человека, говорят, никакое добро не спрячешь за замком. Что поделаешь? Есть люди хорошие, а есть и плохие. Поезжайте с Богом, люди добрые, Полинушка и Алексей. Спасибо, что навестили нашего батюшку. Не было таких, как он, священников и не будет. Воистину Божий человек наш отец Богдан. Самим Богом нам, грешникам, дан. Мы же, по своему скудоумию, не понимаем этого. Господь воплотился в него, нищего и обездоленного. И испытывает нас, живущих рядом с ним. Не видящих в убогом и больном батюшке благодати Божьей. Я же, каждый раз, когда прихожу к отцу Богдану, испытываю её, благодать Божью. Тем и живу на свете.
















Глава 7
ЕСТЬ БОГ НА СВЕТЕ

Прощаюсь с мамой. С тяжелыми чувствами покидаю самого близкого и родного человека. Оставляю её одну, едва оправившуюся от тяжелой болезни – инсульта. Может, это грех? Мой сыновний долг – находится рядом с мамой в конце её земного пути. Я же уезжаю за тысячу километров, к семье.
Что будут думать обо мне соседи? Известно, одни станут осуждать. Дескать, уехал сын, оставил маму одну. А мог бы остаться, жить с мамой. Другие поймут. Уехал к семье, скажут. Он всю жизнь уезжал, приезжал и вновь уезжал. И не он один. Миллионы людей так поступают. Вырастают, оставляя отца и мать, заводят семьи. И живут отдельно от родителей. Так было, есть и будет испокон веков. Каждый проживает свою жизнь и судьбу.
На прямой поезд в Москву билетов не было. И я решаю ближайшей электричкой добраться до столицы Украины. И уже в Киеве, купив билет, ехать дальше, в Россию.
В Киеве покупаю билет на вечерний поезд. Свободного времени много, и я вспоминаю о старом институтском друге. В последний раз мы виделись лет пятнадцать назад. Мобильного и домашнего телефона у меня не было, но адрес товарища по институту я помнил. Всеволод проживал по улице Правды, недалеко от метро «Нивки». Чем коротать время на вокзале, навещу – ка я лучшего друга. Поговорю с ним часик - другой по душам. Когда еще представиться такая возможность? Всегда спешу к маме, всё время проездом.
Звоню в квартиру. Дверь открывает жена друга – Настя.
- Алексей? Не верю глазам своим. Проходи, - приглашает она.
В коридоре снимаю верхнюю одежду.
- Сева дома. Проходи на кухню. Он разговаривает по мобильнику со священником, своим духовником.
Дожидаюсь, когда друг закончит важный разговор с духовным отцом. Мы обнимаемся, радуясь неожиданной встрече. Долго похлопываем друг дружку по плечам.
- Сколько же мы не виделись, Лёша? - интересуется друг.
- Пока ехал к тебе, подсчитал: четырнадцать лет, шесть месяцев и десять дней. Часы подсчитать не удалось, - отвечаю с юморком.
- Настя! Приготовь нам чего - ни - будь покушать. Ты куда едешь: к маме или от нее?
Рассказываю другу по Московскому инженерно - строительному институту, вкратце, о работе, семье, маме. В свою очередь, расспрашиваю его:
- Сева, ты все там же, в КИСИ?
- Да, преподаю. До пенсии два года осталось. Насте - год. Планируем уже в этом году купить небольшой домик в деревне. Квартиру оставим дочери. Надоело жить в столице. Суета сует.
Вспоминаю о священнике, с которым разговаривал друг. Спрашиваю, можно ли пообщаться с ним по телефону.
- Зачем тебе?
Вопрос логичный. Я рассказываю о сельском священнике, которого лишили прихода, по моему мнению, незаконным путем. Выслушав историю об отце Богдане, Всеволод тут же позвонил своему духовному отцу. Несколько слов сказал обо мне, нашей многолетней дружбе.
- Возьми трубку. Отец Никодим выслушает тебя, - говорит мой товарищ, подавая мне мобильник.
- Слушаю вас, Алексей. Что вас связывает со Святой Церковью, и о ком вы хотите мне поведать?
Рассказываю отцу Никодиму о сельском священнике Богдане, прослужившему полвека в Свято- Иоанно - Богословском храме в селе Трощанка Житомирской области. О том, что деревянная церковь 19 - го века в 2003 - м году сгорела. И священник отстроил её заново за 5 лет. И о том, что его полгода назад выставил из церкви молодой священник, видимо, мошенник, показав какую - то бумагу. У пожилого батюшки от этого случился инфаркт. Он попал в больницу, а сейчас лежит в келье, на смертном одре.
- Отец Никодим, батюшка Богдан сейчас всеми брошен. Он никому не нужен. У него имеется жена и два сына. Даже они, самые близкие и родные люди, отказались от него. Что делать? Ума не приложу. Я услышал, как Всеволод общается с вами, и решил посоветоваться. Можно ли помочь этому священнику?
Отец Никодим, внимательно выслушав мой сумбурный, эмоциональный рассказ, начал задавать мне вопросы:
- Алексей, ответьте мне: почему от мужа отказалась жена? Почему он стал не нужен детям? Почему за полвека служения, он сам не позаботился о своей старости? Вы не видели бумагу, а утверждаете, что молодой священник – мошенник. У меня к вам ещё много вопросов. Вы можете ответить хотя бы на эти?
Честно признаюсь отцу Никодиму, как на исповеди: не могу. Знаю ситуацию со слов двух женщин: маминой соседки Полины и Елизаветы.
- Скажу вам, отец Никодим, одно. Только вчера я навещал батюшку Богдана. Если бы за ним не ухаживала пожилая женщина Елизавета, он бы умер голодной смертью. Священник больной, после инфаркта, встать с кровати не может. Я знаю его много лет. Батюшка Богдан достоин лучшей участи в старости. Извините, что побеспокоил вас.
Я собирался было отключиться, но, к счастью, не успел:
- Вы, Алексей, видимо, человек эмоциональный. Прежде всего, с отцом Богданом нужно разобраться, а затем помочь ему. Оставьте свой мобильный телефон Всеволоду. И маминой соседки Полины, если таковой имеется. Я вам перезвоню. И доброго вам пути. С Богом, Алексей.
Пересказываю товарищу, какие вопросы задавал мне отец Никодим. Собираясь в дорогу, обмениваемся с другом мобильными телефонами. Всеволод характеризует киевского священника:
- Отца Никодима я знаю лет пятнадцать. В шестьдесят он поступил в КИСИ, чтобы разбираться в строительстве. Четверть века он строит на Оболони храмовый комплекс. Но если иерей Никодим за что - то берётся, то начатое дело доводит до конца. Обещал разобраться с отцом Богданом? Будь уверен, во всём разберётся. И окажет ему необходимую помощь. Мой духовник, отец Никодим тебе обязательно перезвонит. Вспомнишь мои слова.
Уезжаю с чувством глубочайшего душевного облегчения. Излил душу давнему товарищу, рассказав об умирающем в кельи, брошенном и никому не нужном местном священнике. И полегчало на душе. Отпустило уже от того, что Сева посочувствовал мне. И заверил в том, что иерей Никодим во всем разберется. И обязательно поможет батюшке Богдану.
Дай - то Бог…
Прошло около двух месяцев. Я часто звонил маме, расспрашивая, в подробностях, о здоровье, что она готовит на завтрак, обед и ужин. Не тяжело ли ей носить от соседей воду, кто приносит из магазина продукты. Меня интересует буквально каждая мелочь. На вопрос, не заходила ли к ней тетка Полина, мама ответила:
- Как - то заходила. Рассказывала, что месяца полтора назад к ней из Киева приезжали два священника. Они ездили с ней в Трощанку, навещали батюшку Богдана. Ты же записал её телефон. Перезвони Полине, она тебе и расскажет обо всем.
Маме я звонил с работы. С нетерпением дожидаюсь, окончания рабочего дня, чтобы, придя домой, созвониться с теткой Полиной. Успеваю переступить порог, слыша мелодию мобильника:
- Это Алексей?
- Да.
- Звонит отец Никодим.
- Слушаю вас…
- Хочу рассказать вам об отце Богдане. У вас есть время?
- Да. Внимательно вас слушаю.
- Я побывал в храме Святого Иоанна Богослова. С вашей соседкой Полиной, и еще с одним священником, мы навестили в кельи вашего священника. Побеседовали с послушницей Елизаветой. Затем отвезли отца Богдана в Киев. Я определил его в приличную больницу. Месяц он проходил там полное обследование. Ему сделали томографию головы, провели все анализы. Одним словом, столичные врачи подлечили отца Богдана. Как говорится, поставили на ноги. Помаленечку он начал самостоятельно ходить, стал потихонечку говорить. Диагноз, конечно же, неутешительный. Почти всё сердце покрыто рубцами. Это последствия перенесенного, на ногах, инфаркта. Все это время, в больнице, возле него, круглосуточно находились две сестры - послушницы, Анна и Вера. Сегодня мы отвезли батюшку в Трощанку. Великой послушнице Елизавете, дай Бог ей здоровья, привезли продукты, лекарства, постельное белье, памперсы и прочие необходимые вещи…
Слушаю отца Никодима, моргая увлажняющимися ресницами. Слова иерея проникают в душу, разливаясь по ней сладостным елеем.
- Теперь рассказываю о том молодом священнике, которого вы назвали мошенником. Недавно по телевизору показывали одного «святого отца», торгующего наркотиками. Ничему не удивляйтесь, Алексей. Священники люди не святые, а обыкновенные, из тела и плоти, как мы с вами. Одни служат Золотому Тельцу – Мамоне, другие, как отец Богдан, – людям и Господу. Слушайте дальше. Выслушав тогда вас, и получив от патриарха Онуфрия благословение, я, и еще один священник, поехали в Трощанку. Так сказать, разобраться на месте, что там произошло с местным священником. Приехали в воскресенье. Храм открыт. Мы зашли, начали молиться. Этот лже - поп подходит к нам, спрашивает: кто мы и откуда. Не называя себя, отвечаем: мы священники, приехали из Киева навестить отца Богдана. Зашли в Божий Храм помолиться. «Вы не возражаете?», - интересуемся у него. «Нет – нет, не возражаю», - отвечает нам, а сам внезапно побледнел. Мы прочли Господу несколько молитв, и вышли из Храма. Полина отвела нас в келью. Побеседовали часа два с Елизаветой и Полиной. И начали готовить батюшку к отъезду. А когда вынесли и усадили его в машину, церковь была уже закрыта. Этот поп тут же сообразил, в чем дело. Месяц отец Богдан проходил запоздалую реабилитацию в больнице. А когда мы сегодня привезли его в Трощанку, Елизавета сообщила, что молодой священник неожиданно исчез. В Божьем Храме он появился внезапно, неизвестно, откуда. Таким же образом, исчез в неизвестном направлении. Правда, все же успел вывезти из Храма на грузовой машине много святых икон и церковной утвари. Елизавета и другие прихожане видели. Это дело наживное. Мы окажем Храму Иоанна Богослова необходимую помощь. Я хочу вам, Алексей, сказать вот о чем. О силе нашей святой молитвы. Расследование мы не проводили. Лишь помолились Господу в Его Храме. И Отец наш Небесный услышал нас, своих пастырей. И изгнал из Своего Дома слугу Дьявола. Прости, Господи, что произношу это поганое имя. Сейчас Храм закрыт. Ожидаем назначения в Трощанскую церковь нового священника. У Святой Церкви, что бы вы знали, имеются свои прокуроры, и судьи. По поручению нашего Владыки Онуфрия, разбирательство в отношении этого лже-священника продолжается. Кто назначил его полгода назад на приход?
Воспользовавшись наступившей в разговоре паузой, спрашиваю у иерея:
- Отец Никодим, могу ли я задать вам вопрос? Не знаю, имею ли я право спрашивать вас об этом. Поскольку вопрос важен, и я много думал над ним, пожалуй, спрошу.
- Спрашивайте, Алексей.
- Проанализировав ситуацию с отцом Богданом, оказавшимся в старости больным и прикованным к кровати, я пришел к следующему выводу. Священник прослужил полвека в Божьем Храме. Вы сами убедились, он не накопил денег на свою старость. От него отказалась жена и родные сыновья. У батюшки нет никакого имущества, чтобы его могли определить в какой - то пансион, или в дом престарелых. Даже не знаю, получает ли он пенсию? Что же получается? Святая Церковь не имеет возможности, или материальных средств на содержание таких, как отец Богдан, священников? Вы, надеюсь, убедились, он не простой сельский священник. Батюшка Богдан - воистину Божий человек. Не называю его святым. Но истинным слугой Господа нашего, по моему мнению, он является.
После короткого раздумья отец Никодим отвечал мне:
- Вы правы, Алексей. И в государства, и в Святой Церкви нет возможности содержать своих верноподданных слуг. Нет тех странноприимных домов, которые были до революции, при царе - батюшке. В истории имеются одиночные примеры. Тот же Институт скорой помощи имени Склифосовского в Москве. Был построен графом Шереметьевым, как обитель для больных и нищих, солдат - инвалидов, и прочего бездомного люда. Что я хочу вам сказать? Вы озадачили меня своим вопросом. На Оболони, возле Днепра, мы строим Храмовый комплекс. Четверть века ведется здесь строительство. Возведен храм Покрова Пресвятой Богородицы, и в нем проходят праздничные Литургии и богослужения. Построен храм, в котором мы венчаем молодоженов. Имеем еще одну действующую церковь, а также школу при Храме. Возведены крытые трапезные ряды. Удобный спуск к Днепру дает возможность всем прихожанам Храма посещать один из главных праздников Святой Церкви – Святое Крещение. Пример с отцом Богданом подсказывает нам, служителям Украинской Православной Церкви, что необходимо возвести, по примеру Шереметьева, странноприимный Святой Дом. Отведенная нам территория, слава Богу, позволяет его построить. Мы подумаем, как его назвать. В нем и будем лечить, ухаживать и содержать чад Господних. А вам - большое спасибо. И Божье благословление в дорогу. Божьей милостью, будете в Киеве, прошу заехать ко мне, в храм Покрова Пресвятой Богородицы на Оболони.
- Спасибо, отец Никодим. Заеду обязательно!
Говорю отцу Никодиму, и отключаю мобильную связь.
Есть Бог на свете! Всевидящий и слышащий всех взывающих к нему. Господь направил тогда меня в Киев, к другу Всеволоду. Сам того не осознавая, я стал связующим звеном между священником Богданом и отцом Никодимом. Божьим промыслом была вовремя оказана необходимая медицинская помощь настоятелю храма в честь преставления Святого Иоанна Богослова в селе Трощанка.











СОДЕРЖАНИЕ
ОТ АВТОРА……………………. 3
Глава 1. ХРАМ БОЖИЙ…………….. 7
Глава 2. ПОЛИНА................................. 18
Глава 3. ДЕНИСОВНА……………… 30
Глава 4. ОСВЯЩЕНИЕ ХРАМА…… 50
Глава5.БЕДА НЕ ПРИХОДИТОДНА 62
Глава 6. ВОИСТИНУ БОЖИЙ………. 82
Глава 7.ЕСТЬ НА СВЕТЕ БОГ………. 95








Слесарчук Александр Александрович
Литературный псевдоним – Александр Карповецкий.
Родился в 1957 году в украинском Полесье. Проживает в Москве. В 1984г. окончил МГИАИ (Московский государственный историко – архивный институт), в 1994г – МФЮЗО (Московский факультет юридического заочного обучения) при Академии МВД. 20 лет служил в милиции.
Пишет стихи и прозу. Публикует их в Интернете на сайтах «Стихи.ру», «Неизвестный гений», «Изба-читальня», в коллективных сборниках проекта «БИБЛИОТЕКА СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ».
Автор трёх сборников прозы – «Сапоги» (2013), «Охотничьи и рыбацкие рассказы» (2014) и «Детские рассказы» (2015). В 2014 году выпустил два сборника стихов – «Моё Полесье» и «Капли горькой калины». В 2016 году – сборник стихов – песен «Компас любви».
Член Союза писателей России. В 2015 году награждён медалью Твардовского А.В.