Лабиринт покаяния

А. О.
«Лабиринт покаяния»

Пролог
У меня всё катилось к чертям собачьим. Жизнь трещала по всем швам. Да её уже и не было, этой жизни. Недавно я был удачливый весёлый человек, у которого было всё: друзья, бизнес, деньги, семья и много хороших любовниц. Сегодня, я был нищий и больной неудачник, у которого не было ни семьи, ни друзей, ни любовниц и который постепенно опускался на самое дно своего жалкого существования. Озираясь, я быстро шел по пустынной улице с угрюмой, злобной, не бритой физиономией. Моё когда-то шикарное, чёрное с сединою пальто, превращалось в совершеннейшую тряпку. На ногах у меня была стоптанная пара, в которой с трудом угадывался предмет моей былой гордости: прекрасные, чёрные, великолепной выделки кожи, остроносые итальянские ботинки, с изящными металлическими пряжками, которые до сих пор, чёрт его знает, почему ещё держались на них. Ни что не радовало меня в этой жизни, ни жёлтые сентябрьские листья на фоне синего, без единого облачка неба, ни парящие паутинки в недвижимом звенящем полуденном воздухе. Всё это было уже не для меня. Разбитый и раздавленный жизнью, которая в последнее время была наполнена уголовщиной, предательством и черт знает чем ещё, я твёрдо решил закончить свой путь в этом пошлом и продажном мире путём банального суицида. Путь мой лежал в городской парк к мосту через живописное озеро, по тихой глади которого плавали красавцы лебеди, а в праздники и выходные, там плавно скользили лодки со смеющимися парами. У моста, в зарослях, уже был приготовлен камень килограмм на двадцать, а в кармане у меня была верёвка, чтобы привязать к моей шее этот самый камень. А дальше всё просто: с камнем на шее сигануть с моста в озеро и перейти в мир иной. Не думаю, что Господь Бог обрадуется моему появлению там, я где-то слышал, что самоубийцы попадают в преисподнюю, но чем, скажите на милость моя сегодняшняя жизнь, отличалась от этой самой преисподней? А некоторые события прошлого, давали мне надежду на ЕГО снисхождение.
Мысль о самоубийстве пришла ко мне вчера. Сейчас я был полностью уверен, что душевно болен, и именно эта болезнь, была основной причиной, моего решения. Душевно болен не в смысле психического заболевания, а в смысле болезни души, моего Я. Моя душа ослабла и потеряла все силы для борьбы с теми бедами, которые навалились на меня. Меня преследовали видения и страхи. И не побоюсь показаться вам набожным или суеверным, но в видениях меня преследовал бес, да-да бес или демон, я не силен в этих тонкостях, но то, что он относил себя к нечистой силе – это точно. В начале болезни я был уверен, что являюсь психически болен, а эти видения вызваны воспалением моего мозга, сейчас же, я готов был поклясться что здоров, и поверить в то, что бес этот существует. И если раньше видения были редкость, то в последний месяц, дня не проходило, что бы их у меня не было. Я конечно же лечился! Я принимал лекарства, и вначале они мне помогали, но потом болезнь моей души пересилила препараты, и я каждый день видел одного и того же беса, причем видел и слышал его только я один. Он начинал говорить со мною и я не мог ему не отвечать, как бы не старался игнорировать его, какая-то потусторонняя сила заставляла меня с ним спорить, кричать на него и умолять оставить меня в покое. Сейчас это стало повторяться так часто, что я начал бояться того, что меня заберут в психиатрическую лечебницу, а этого я не хотел больше смерти! Я даже забыл, что за два убийства, одно из которых – двойное, меня разыскивает милиция. Я постоянно озирался по сторонам, опасаясь увидеть не милицейскую машину, а карету скорой помощи. Он сделал мою жизнь невыносимой и я в конец запутался, поэтому когда в моей голове возникла мысль о самоубийстве, я ей обрадовался, как ребёнок, только что купленному банану. Ведь это так просто: закрыть глаза и сделать шаг, а там пусть себе думают, что с тобою делать, куда вести и кому показывать. Мне стало так весело, что я даже рассмеялся, чего со мною не было уже довольно долго. Я принял решение и начал думать, как его исполнить. Метод – утопиться, я выбрал без колебаний. Почему я решил покинуть этот мир именно через самопотопление? Ну, на мой взгляд, это лучше, чем бросаться под трамвай или автомобиль, какой нибудь случайный прохожий может помешать тебе сделать этот последний шаг, а дальше, или милиция или психушка, это уж как масть ляжет. И потом, втягивать в судебные разбирательства человека, который задавил тебя, по твоему же желанию – полное свинство. Странно то, что я начал думать о благородстве, чего ранее со мною не было, ну да ладно.
Место, выбирать в раздумьях тоже не пришлось, так как озеро в парке, было единственной, приличной и глубокой лужей в этом городе. Время - полдень рабочего дня, в это время, в парке было минимум людей, да и сентябрь благоухал во всей красе увядания природы. Хотелось мне всё-таки, при последней минуте полюбоваться очарованием ранней осени. Нужный мне камень, я нашёл вчера у самого моста, будто кто приготовил его для меня. Надёжную верёвку я срезал сегодня рано утром во дворе, не далеко от парка. И вот сейчас торопливой и уверенной походкой я подходил к парку.
Остановившись у входа, я потрепал свой длинный, давно не мытый волос, осмотрелся и довольно крякнул: мои расчёты оправдались, в парке не было ни души.
- Ну, Алексей.- Сказал я сам себе, спускаясь по ступенькам, ведущим в парк. – Вперёд к вечности, а так всё было хорошо!


Глава 1
Всё началось несколько лет назад, я даже не помню когда точно. Был я тогда владельцем крупной компании, и предоставлял услуги специальной связи всевозможным предприятиям и простому люду. Дело было не пыльное, но доходное. Поэтому деньги я имел, большие, и не отказывал себе, практически не в чём так давно, что сказать по правде, временами мне было даже скучно, дело было налажено и всё работало как часы, только иногда надо было «подводить стрелки, да смазывать механизм».
Раньше, лет пятнадцать назад, когда я только начинал дело, всё было иначе. Я выгрызал зубами и вырывал руками место под солнцем у своих конкурентов не испытывая к ним никакой жалости, мне было плевать на их любые проблемы, я знал одно: мне надо построить империю, и я её строил. Строил не гнушаясь никакими методами устранения конкурентов на рынке связи в своём регионе. Я скупал фирмы конкурентов чем расширял своё предприятие, если конкурент был не покладистый и продаваться не желал, я подкупал налоговые службы и они «хоронили» его фирму заживо. Если после этого конкурент каким то образом оставался на плаву, тогда я шёл к своим друзьям и покровителям из Отдела Борьбы с Экономическими Преступлениями, платил им деньги и непокорного конкурента закрывали в СИЗО, где безжалостно прессовали. Если и это не помогало - заводили дело, вели следствие, и как результат – товарищ получал пару, тройку лет заключения, или если шёл на уступки - пару лет условно. В строительстве своей империи, я был неумолим и никакие уговоры не могли на меня подействовать, мне даже кличку дали «Железный Лёха». Построив за пять лет свою империю, я стал её отлаживать и делал это с такою же жесткостью, как и строил. Увольнял персонал за малейшие оплошности, ввёл систему дифференцированных штрафов, благодаря которым, кое-кто из персонала месяцами не получали зарплату, и именно это помогло мне добиться от своих людей практически европейской ответственности за качество выполняемой работы. Затем, я назначил генеральным директором всей империи моего друга и главного помощника Валерку, а сам водрузился на вершину «олимпа» и стал контролировать жизнь этой самой империи. Валерка руководил исправно, а в некоторых моментах гайки закручивал даже сильнее чем я, что позволило мне отойти от внутренних проблем полностью, и заняться исключительно связями с потребителями и внешним рынком. Но занятие это не требовало тех усилий и той жесткости, которые я проявлял раньше, поэтому жизнь моя потекла в более спокойном русле. Появилось много свободного времени для отдыха с влиятельными друзьями, для выездов на охоту и рыбалку, на преферанс, и конечно же на любовниц. Все эти кутежи, рыбалки с охотами и любовницы расслабили меня и вот уже лет пять, как я не был тем «железным Лёхой», но друзья мои и персонал моей империи, по-прежнему считали меня тем самым, железным, который раздавит любого, кто посмеет встать на моём пути. Но как бы то ни было, империя моя жила, работала и приносила мне хороший доход, который позволял мне вести жизнь беспечную, праздную и распутную. Больше всех моих развлечений, мне нравились так называемые, корпоративные вечеринки, а проще говоря - пьянки на которых я мог найти новую, случайную одну или пару любовниц помоложе на одну ночь. Именно они, эти не искушенные, вчерашние школьницы, за небольшие деньги, готовы были заниматься всеми видами парного и группового разврата, вплоть до садомазохизма и прочих извращений в постели, хотя денег на них я не жалел. Если же ни одна из девиц на таких кутежах не могла меня заинтересовать, то гулянка заканчивалась преферансом.
И вот однажды, после очередной, такой пьянки (даже не помню, по какому поводу), которая закончилась преферансом с моими друзьями, на изрядном подпитии я, отпустив, домой водителя с машиной, решил зарулить к своей постоянной любовнице.
Да, имел я всё-таки одну постоянную любовницу и звали её Ленка. Она была хорошей любовницей, в постели творила чудеса и другом была хорошим. С ней можно было говорить на любые темы, но самое главное, иногда, ей можно было жаловаться на жизнь. Она, не в пример моей жене – мегере, внимательно, с участием, слушала, и даже, могла дать совет, а не обвинять меня в недальновидности и никчемности, как это делала моя супруга. Ленка была единственная, кого я не бросил после месячного романа, заставил её уйти с работы и давал ей денег столько, сколько она просила. Ленка не наглела и просила только то, что было необходимо для содержания в порядке её двухкомнатной квартиры и её самой. Удивительно, но она была одна, с кем вот уже третий год, я регулярно наставлял рога моей жене, и сам чёрт не мог бы мне объяснить, почему я до сих пор не бросил её. Три года! Это было очень много. Обычно – месяц, вот максимальный срок, который я уделял особям прекрасного пола. Тем более что в сексе меня, удивить было уже нечем. За годы своей распутной жизни, я переспал с женщинами практически всех национальностей, прошёл все виды группового секса и оргий, и сделал потрясающий вывод: все женщины одинаковы, только имена у них разные. Конечно, их отличает ещё рост, вес, национальность, цвет кожи, разрез глаз, и причёска в двух местах: на голове и та, что пониже талии. Но всё это настолько повторяющиеся различия, которые просто делят женщин на несколько видов, но виды эти, очень схожи между собою, и их можно по пальцам перечесть. Поэтому только новые любовницы, вот то единственное, что давало мне радость в сексе и разнообразие в жизни (не считая конечно друзей, охоты и преферанса). Новая женщина! Новая женщина, это всегда тайна, которую ты с удовольствием познаёшь! И первые две – три ночи ты действительно находишься на седьмых небесах рая, затем идёт медленный, незаметный спуск на грешную землю, и через месяц, ты уже думаешь, как бы от неё отделаться.
С Ленкою всё было не так! Всякий раз, когда я собирался бросить её, она придумывала какую ни будь штучку, которая оттягивала этот момент на потом. Но в последнее время, то ли фантазия её иссякла, то ли придумывать было уже просто нечего, только я знал наизусть все её ласки и уловки в постели, и мне это стало тоже надоедать. В ту ночь я решил, что это будет наша последняя с нею серенада любви. Я не желал рвать наши отношения совсем, всё-таки за три года я привык к ней как к другу. Но от однообразно скучного сценария, по которому постоянно игралась наша постельная увертюра, меня уже тошнило. И так вот обдумывая свою прощальную речь, которая не обидела бы Ленку, я подошёл к её двери и нажал на кнопку звонка.
Увидев меня, она радостно взвизгнула и как была, в коротеньком пеньюарчике, кинулась ко мне. Жадно целуясь мы ввалились в квартиру, в нос мене ударил запах каких-то воскуриваний и ароматических масел.
- Та ждала меня? – Спросил я, и глубоко втянув в себя воздух, спросил. – Что это за запах, ты чем-то окурила комнаты?
«Придумала что-то новенькое! Интересно что?!» - пронеслось у меня в голове.
- Я всегда тебя жду. Мой зверь! – Прошептала она мне в ухо. – А запах? Это запах любви! – И отступая назад, за руки, ввела меня в спальню. Затем, резко дёрнула меня к себе и впилась своими жадными губами в мои, язык её зразу же завладел моим ртом.
Руки её, лихорадочно срывали с меня одежду, я подхватил её на руки, и мы рухнули на её необъятную кровать. А ещё через пятнадцать минут мы уже лежали обессилевшие и тяжело дышавшие, как бегуны после хорошей стометровки. Червь разочарования снова копошился в моей голове. Всё-таки надо от неё уходить, думал я, ничего нового. Дальше окуриваний спальни дело не пошло, и ничего не изменилось.
Отдышавшись, Ленка открыла глаза, мутно посмотрела на меня и, снова закрыла их, потом, вдруг резко перевернула меня на спину. Глаза её, горели! Она села на меня верхом, и целуя в губы, принялась своими колготками привязывать мои руки к спинке её огромной кровати.
- Это сюрприз, – с дрожью прошептала она мне на ухо, и завязала мои глаза платком. Потом, она привязала мои ноги к задней спинке кровати, и я почувствовал, что практически распят.
- Тебе понравится. – Услышал я у самого моего уха, и почувствовал, как к моим губам, прикоснулась рюмка. – Это коньяк, выпей. – Я выпил, а она, вложив в мои губы колечко резаного лимона, соскользнула вниз, и принялась ласкать меня. Червь разочарований снова умолк и я застонал от удовольствия, она делала, минет и ласкала меня так, как не делала этого никогда, а когда я был уже на вершине блаженства – вдруг остановилась.
- Нет! Не останавливайся! – Стонал я.
- Это ещё не конец милый. – Снова проворковала она у самого уха, и я почувствовал, как она наносит на мой пах, что-то мягкое и прохладное.
- Что это? – Спросил я.
- Я же говорила, это сюрприз, тебе понравится. – Низким голосом ответила она, и повязка слетела с моих глаз. У самого лица, я увидел её белую тугую грудь с большим соском, и впился в него своими губами, но Ленка, тут же подалась назад и грудь, выскользнула из моих губ.
- Сю-юрприз. – Немного на распев сказала Ленка. И я увидел, что весь мой пах, покрыт чем-то белым.
- Ах ты, шалунья! Это крем? – откидывая голову назад, улыбаясь, спросил я.
- Да-а. – С блеском в возбуждённых глазах прошептала она.
- И чем ты его будешь собирать? Язычком?
- И совсем не язычком. – Странно улыбаясь, ответила Ленка, вынув из-за спины руку, в которой зловеще блеснула опасная бритва, и блики, от ночника игравшие на ней, не обещали ничего хорошего. Ужас начал наполнять меня. Разум мой, стремительно ставал с ног на голову, «Она сошла с ума!» - пронеслось у меня в голове. Я весь затрясся, пытаясь освободиться, но тщетно, привязан я был на совесть.
- Ты что придумала!? – Истошным голосом закричал я.
- Я хочу тебя побрить. – Играя бритвою в руке, ответила она. – Ты зря волнуешься, я же парикмахер по образованию, или ты забыл?
- О Боже! Конечно помню...! Но почему этой … как её…. Опасной?! Почему? Ведь не дай Бог….. Ты же можешь его……– И я забился в истерике. – Да ты меня покалечишь на всю оставшуюся жизнь!… Помогите!
- Опасной - для остроты ощущений. – Не обращая внимания на мою истерику, улыбаясь выдала Ленка. - А чтобы я не отмахнула тебе твоего богатыря, лежи тихо. Расслабься и увидишь, тебе понравится.
И она начала снимать бритвою крем с моего члена, от основания головки - вниз, а затем от основания члена, вверх по животу. Я откинул голову на подушку и застонал от горя. «Господи! – Пронеслось в голове. – Только бы не отрезала! Развяжет – убью стерву!». От страха у меня, наверное отшибло память, и из того, что было дальше, помню только отрывки: Бритва … Коньяк, которым она поила меня, …. Её ласки. … И жгучее желание убить её.
Как бы там ни было, всё окончилось благополучно. Выбрив мои гениталии до синевы и доведя меня до оргазма, Ленка наконец развязала колготки на моих руках и ногах.
- Ну, как, тебе понравилось? – Прошептала она мне у самого уха.
- Знаешь, ты…. – Заикаясь, дрожащим голосом ответил я. – Садомазохизм…, он после этого, просто…, просто отдыхает. – И дрожащими руками начал натягивать штаны. Злости на неё уже не было и желания убить, тоже.
Кое-как, одевшись, я вывалился из Ленкиного дома. Тупо постояв немного, допил из горла захваченный мною коньяк, выбросил, пустую бутылку, закурил вкусную сигарету «Trussardy» и полон всяких противоречивых мыслей и ощущений, побрёл в сторону своего дома, который находился в получасе ходьбы.
В воздухе витала весна. Тихая, с усеянным звёздами небом, мартовская ночь, освещала спящий город огромною луною. Её свет отражался в мелких зеркальцах замёрзших луж на асфальте, и играя в них, помаленьку успокаивал меня. Не знаю, сколько я так шел, попыхивая сигареткой, и щурясь на луну, но вдруг остановился. Меня словно током ударило - я понял: во мне, что-то изменилось. События сегодняшней ночи, повернули оглобли моей жизненной повозки, совсем в другую, неизвестную мне сторону. А в душе моей, где-то в самой её глубине, появилась ещё непонятное мне, новое ощущение жизни, и подобно огромному воздушному пузырю из глубин океана, оно поднималось из недр души, наверх моего сознания, принимая всё более отчётливые формы. Я мысленно вертел его в руках, и изучал будто, это была новая, только что купленная вещь. А оно в свою очередь овладевало моим сознанием и всеми моими чувствами. Я ощущал, как вся моя стройная система оценок жизни, и бытия вообще, летит к чертям собачьим, уступая место восприятию бытия новому, неизвестному и потому пугающему.
Кто я? И куда я иду по жизни? Задавал я себе вопрос, и сам же отвечал: Я деловой человек, и занимаясь бизнесом, я делаю большие деньги.
Но сейчас я вдруг понял, что мне, совсем не это надо! Мне надо что-то другое. Но что? Я делаю деньги, но для чего? Чтобы хорошо жить! Что значит, хорошо жить? Ни в чём себе не отказывать, иметь и содержать семью и любовниц, и хорошо отдыхать. Я уже так давно ни в чём себе не отказывал, что сейчас даже не мог точно сформулировать, что это значит. С семьёю тоже, выходила, какая-то нелепость. За делами, ею заниматься было некогда. Разве что по редким выходным дням с сыном выезжаю в городской парк да на речку, но это только тогда, когда нет охоты, сауны, преферанса и других мужских развлечений. Почему я не провожу эти дни со своею семьёю? И ответил сам себе: да потому что жена давно меня не любит, как впрочем, и я не люблю её. Я не интересен жене, ей всё равно, куда я ухожу и ей не интересно когда я вернусь домой. Я для моей жены - источник доходов, и ничего больше. Наша ячейка общества держится только на тех деньгах, которые я даю супруге. Я бы сравнил нашу семью с паровозом. В его топку бросаешь деньги, и он пыхтит да едет дальше, но стоит прекратить бросать деньги в его топку, и паровоз тут же остановится. Единственное, что связывает меня и мою жену, это наш сын. Я вдруг сделал потрясающее открытие: семьи давно уже нет! Наш сын скоро, через каких-то пять – семь лет, вырастет, и покинет стены родительского дома, в поисках своей судьбы и жизненного счастья. И что ожидает меня? - Ужас совместной жизни с нелюбимой женщиной, которая в свою очередь не любит и даже ненавидит меня. Да она меня в гроб сведёт! Если я не убью её раньше. Уйти от неё и содержать сына, это не проблема, пожалуй, так оно будет лучше. Честнее! По крайне мере, я перестану лгать сыну, жене, да и себе тоже. Но что мне делать со своим одиночеством. Бороться с ним посредством любовниц, друзей и давно известных развлечений? Касательно любовниц: не знаю как дальше, но сейчас, после Ленкиной затеи, как-то не тянуло меня, на любовные развлечения. Что касается друзей, карт, охоты и сауны, то и это всё, уже порядком надоело, и посвящал я этому своё время скорее по привычке, чем по желанию. И так, что я имею? Если я не изменю свою жизнь сейчас, то будет она серая, насыщена событиями однообразными и не интересными. И буду я знать всё её расписание подённо до седых волос. Всё новое в моей жизни, будет когда-то забытое старое. Боже, какой ужас!
Я стоял и, глядя в ночное небо, задавал вопрос. Что мне делать? Куда идти? Как сломать этот порядок вещей в жизни, а сломав, чем его заменить?
Ночь таращила на меня одинокий глаз полной луны и молчала. Молчали пустые глазницы окон в домах и прикрывающие их лысые деревья. Постояв немного, я затянулся и, не твёрдой походкой, щурясь на луну, продолжил свой путь. Свернув за угол, я вдруг наткнулся на кабачок странной архитектуры: был он из красного кирпича, с двумя высокими, башенками по краям. Острые крыши их, уходили в звёздное небо. Башенки переходили в церковные нефы с маленькими окошками, которые выступали почти на проезжую часть. Между нефами была стена с такими же окнами и тяжелой дубовой дверью, с бронзовой ручкой - кольцом. Не смотря на то, что было уже глубоко за полночь, кабачок работал: за маленькими окнами горел тусклый свет, дверь была приоткрыта, и оттуда слышалась музыка.
- Вот чёрт! – Пробормотал я. – Когда успели построить? Не зря говорят, как грибы растут, и главное – уже работают, любопытно зайти и посмотреть, что у них здесь.
Я порылся в карманах моего пальто, выгреб остатки денег, хватало на сто пятьдесят грамм водки и чего ни будь закусить.

***
Присев на деревянный стул за дубовым столом, я осмотрелся. На кирпичных стенах тускло светили светильники в виде больших свечей. За плохо освещенной стойкой бара стоял интересного вида бармен. Его чёрный волос был чем-то намазан (видимо бриолином) и причесан на пробор, на горбатом носу упитанного лица, было пенсне, одет он был в белую с мелкой полоской рубашку, чёрный жилет, на шее был чёрный бант. В зубах он держал дымящуюся сигару и при этом взбивал в шейкере какой то коктейль. У стены стояло старое, с завитушками по бокам, тёмно коричневое пианино, на котором играл музыкант в чёрном фраке и с длинным волосом собранным сзади в косичку. Ему подыгрывала на скрипке худая, рыжеволосая девица в белом платье. Музыку они играли незнакомую и грустную, но приятную. Зал был почти пуст. Только за дальним столиком сидели двое мужчин с сигаретами и пивом, да за соседним столиком справа – средних лет мужчина в чёрной рубашке с расстёгнутым воротом.
- Что угодно заказать? – услышал я над собою и, подняв голову, увидел официанта тоже с пробором на голове, в чёрном жилете и с бабочкой на шее, вместо пенсне, у него были круглые под старину, в золотой оправе очки, он щёлкнул зажигалкой и зажег стоящую не столе толстую свечу. Я вдруг почувствовал, что пьян, и медленно (для чёткости выговариваемых слов) сделал заказ:
- Сто пятьдесят грамм, водки, и … горячий бутерброд, … с ветчиною.
Через минуту, на моём столе стоял запотевший графинчик с водкой, рюмка и горячий бутерброд. Величаво налив мне в рюмку пятьдесят грамм водки, официант с достоинством растаял в дымном полумраке зала. Я тяпнул рюмочку водки, и довольно крякнул - водка была не палёная и качества высокого.
- Если я не ошибаюсь Алексей Михалыч? – Услышал я справа от себя, это был мужчина в чёрной рубашке за соседним столиком. Не смотря на то, что он назвал меня по имени отчеству, лицо его было совершенно мне не знакомо. Он же, широко улыбнулся, показав при этом белоснежные зубы, и заявил: - Ну конечно это вы! Разрешите к вам подсесть. – И не дожидаясь моего согласия, прихватив свой графин с водкой и рюмку, резво плюхнулся на стул за моим столиком. Я смотрел на незнакомца, пытаясь вспомнить его, и не мог этого сделать. У меня даже хмель проходить начал. Видя, что я его не узнаю, незваный гость затараторил:
- Ну, как же Алексей Михалыч, вспомните! Я присутствовал при подписании вашего последнего контракта. У вас ещё ручка не хотела писать, а я передал вам ручку вашего партнёра.
Действительно, что-то такое я начал припоминать, и даже в подвальной полутьме зала, лицо его стало казаться мне знакомым, но вот кто он точно, и как его зовут, вспомнить не мог - хоть убей.
- По правде сказать, - с вежливой осторожностью начал я, - лицо как будто знакомо, но вот имени вашего я ….
- Да бросьте вы! – Перебил меня незнакомец. – Зовут меня Юлий, но все называют Юрий, и вы тоже, для вашего же удобства зовите меня Юрой.
- А отчество? – Поинтересовался я.
- А нет у меня отчества. Я, знаете ли, Алексей Михалыч, без отчества живу.
- То есть как это без отчества. – Удивился я. – Вы что, детдомовский?
- Я то? – Он на мгновение задумался и согласился. – Да, как точно вы заметили - детдомовский.
Подошедший официант налил нам снова по рюмочке, заменил пепельницу и удалился. Музыканты заиграли, какой-то старый фокстрот, при этом девица со скрипкой забавно подпрыгивала в такт музыке.
- Я предлагаю выпить за более близкое знакомство. – Поднимая рюмку, весело произнёс Юрий без отчества.
Отказываться было глупо, и мы выпили.
- А вы что же не закусываете? – спросил я, пережевывая ветчину с хлебом.- Берите мой бутерброд.
- Ну что вы, Алексей Михалыч, я никогда не закусываю. Тем более, здесь очень вкусная водка, а закуска портит её вкус и сводит всё удовольствие на нет.
- Да? Интересное суждение. Ну да в этой жизни, каждый имеет право на своё собственное мнение. – Ответил я и вдруг поймал себя на том, что моё опьянение, почему-то уменьшается, хотя водка была очень крепкая, и должно, было бы быть на оборот. – Ну а чем вы Юра занимаетесь?
- Ну, я как бы это вам сказать. Я посредник.
- Ага, вы работаете по договорам комиссии и агентским соглашениям?
- Вот – вот, именно по агентским, я и есть агент и комиссионер в одном лице.
- И чем же вы торгуете? – Спросил я, с интересом разглядывая своего собеседника.
Даже в этом полумраке, было видно, что глаза у него голубые, и они как-то не вязались с его смуглой кожей. Длинный, русый волос был аккуратно уложен. Лицо его, могло принадлежать с одинаковым успехом и мужчине и женщине. Из-под расстёгнутой чёрной рубашки видна была золотая цепь с кулоном в виде ромба, а на среднем пальце правой руки был перстень-печатка с чёрным камнем в золоте, такой же формы.
- Здесь я не продаю, здесь я покупаю. – Веско сказал Юрий, поднимая рюмочку с водкой. Пока я размышлял кто он такой, официант налил нам ещё по одной.
- И что же вы покупаете?
- Я закупаю сырьё, я бы сказал всевозможный лом, что бы потом пустить его в производство. Поэтому выпьем за производство, без которого слово «бизнес», это пустой звук.
Мне очень понравился тост, мы чокнулись и снова выпили.
- Я смотрю, у вас водочка закончилась. – Сказал мой собеседник, затянулся сигаретой и улыбнулся.
- Да, закончилась. – Согласился я, абсолютно трезвея. – И мне уже пора, а то знаете ли поздно.
- Ну что вы Алексей Михайлович, мы только начали говорить. Кстати! - Он наклонился ко мне через стол, подмигнул, и доверительно понизив голос, продолжил. - В соседнем зале находится мой шеф, оч-чень влиятельная личность, могу вас с ним познакомить.
- А здесь что, ещё зал есть?- Я удивлённо обвёл тускло освещённое помещение взглядом.
- Конечно! – Он обернулся и указал в сторону музыкантов. – Вон возле пианино вход.
Я с удивлением увидел, что в двух шагах от пианино, действительно была тёмного дерева дверь с бронзовой ручкой в виде льва.
- Право, Алексей Михайлович, у вас водка закончилась, у меня на исходе. Идёмте и продолжим в том зале, там гораздо уютнее.
Денег у меня не было и, делая вид, что ищу их, я начал выворачивать содержимое карманов, из одного из них, вдруг вывалился кнопочный нож – финка с красивой костяной ручкой и звякнул об пол.
- Юра. – Сказал я, поднимая нож. - Я извиняюсь, но я не рассчитывал на продолжение. Мы с друзьями только что хорошенько посидели и у меня …, честно говоря …
- У вас нет денег!? – Он громко засмеялся и хлопнул ладонями себя по коленям. – Алексей Михалыч! Я вас умоляю! Об этом не беспокойтесь, этот пустяк я беру на себя. Сегодня, я провернул очень выгодное дельце и, поэтому сейчас на коне. – И с интересом спросил. – А что это за вещица?
- Нож. – Я нажал на кнопку, и из ручки выскочило обоюдоострое, зеркальное перо лезвия.
- Алексей Михалыч! Умоляю! Подарите! – Молитвенно сложил руки Юрий. – Ножи - моя слабость. У меня такая коллекция, увидите – ахнете!
- Я даже не знаю… - Начал я, не зная, что и сказать. Этот нож валялся у меня по карманам, я даже забыл о нём.
- Алексей Михалыч, это же не просто нож, это оружие! – Не унимался мой сосед. – Вы не трезвы, а не дай Бог милиция! Вас же с ним заметут, горя не оберётесь!
- Да ножи и дарить-то нельзя. – Слабо возразил я.
- Давайте договоримся! – Помпезно предложил Юрий. – Вы мне его продадите за ужин.
«На кой он мне сдался, этот нож!» - пронеслось в голове. – «Парень вроде хороший, пусть берёт» И положил нож на стол.
- Я тебе его дарю. – Успокоил я его. – Но, так как ножи просто так не раздают, ты мне какую ни будь монетку, за него дай – так положено. А на ужин, ты мне одолжишь, завтра верну.
- Алексей Михалыч! Вы чудо! – Радостно затрещал мой собеседник. – Монетка? Вот, пожалуйста! – И сунул в карман моего пальто, какую-то монету.
Мы пошли к двери у пианино. Девица - музыкант со скрипкой, уже не подпрыгивала, а резко покачивалась в такт музыке, от чего рыжий волос её разлетался в разные стороны. Проходя мимо барной стойки, я заметил, что бармен с сигарой провожает меня взглядом поверх пенсне, с каким-то жалобно насмешливым интересом.
Юрий положил руку на львиную гриву ручки двери и толкнул её. Дверь бесшумно открылась, и впустила нас в соседний зал. Зал был освещён голубым полумраком и поражал богатством и роскошью. Пол был из чёрного мрамора и в нём, отражались блики огней, стены, и колонны были отделаны хрусталём, потолок был зеркальным c хрустальными светильниками, и именно они излучали этот мягкий, ненавязчивый голубоватый свет. В зале было, дюжины две больших круглых столов, покрытых тяжёлыми белыми скатертями. У столов стояли массивные, мягкие стулья с высокими, резными спинками. Между столами степенно передвигались официанты в чёрных фраках, с серебряными подносами. На эстраде тихонько играл джаз, несколько пар в вечерних нарядах, степенно кружились в танце. Зал был полон, но привычного ресторанного шума не было.
- Вот чёрт! – Тихонько присвистнул я. – Это же сколько надо иметь денег, что бы построить такую красоту. И откуда эта публика?
Подошедший официант, принял у меня пальто. Через три минуты на нашем столе стояли запотевший графин с водкой, салат из свежей зелени, и какое-то ароматное блюдо из птицы без гарнира. Мы выпили по рюмочке водки, и Юрий заговорил:
- Интересная штука – жизнь, не правда ли, Алексей Михалычь? давеча, вы были уверенны, что знаете, ваш город наизусть до кирпичика, а сейчас сидите и диву даётесь: откуда это всё? – И он, широким жестом показал на зал.
- Вы правы. – Я прожевал птицу и продолжил.- Меня здесь многое удивляет, не только размеры и роскошь, но и публика.
- Ну, роскошью и богатством сейчас ни кого не удивишь, - откинувшись на спинку стула, ответил мой собеседник, затянулся сигаретой и продолжил, - А публика, это постоянные клиенты этого клубного ресторана, в другие они просто не ходят, да и сюда, просто так с улицы, ни кто не войдёт.
- Но я же вошел.
- Вы вошли …. – Он стряхнул пепел, и продолжил. – Значит, так было надо.
- Кому? – удивился я.
- Наверное, в первую очередь вам. – Ответил Юрий и посмотрел на меня долгим взглядом.
- Мне?! – Я удивленно посмотрел на него, и подумал «какой-то странный поворот беседы» но, продолжая тему, спросил:
- И кто же здесь посетители?
- Публика самая разная, и очень интересная. – Улыбнулся он. - К примеру, вон та пара, что танцует у колонны, это любовники. Он имеет жену и двоих детей, у неё муж и дочь. Вначале они были просто любовники, но потом им захотелось остроты ощущений. Имея хорошие деньги, они купили квартиру, в которой и предавались своим утехам. Этого им показалось мало, и за определённую сумму, они состряпали себе новые паспорта с новыми именами и свидетельство о браке по которому они были супруги между собою. Используя эти документы и опять же деньги, в детдоме они взяли на воспитание девочку и мальчика, за детьми смотрела гувернантка. Когда они приезжали, так сказать домой, они брали детей, усаживали их у себя в спальне так, чтобы тем хорошо была видна кровать и на глазах у детей, занимались сексом, который переходил в самые извращённые формы, граничащие с садомазохизмом и прочей мерзостью. Со временем в этих оргиях на глазах детей стала участвовать и гувернантка. Стоит ли говорить о нравственном воспитании этих детей. Сейчас девочке пятнадцать лет, мальчику шестнадцать, и они занимаются этим впятером.
- Ужас! – Воскликнул я! - И им позволяют это делать? Или об этом никто не знает?
- Конечно знают! Многие люди знают об этом. Но, деньги. Деньги, знаете ли, Алексей Михалыч делают всё.
- И вот сейчас, они потанцуют, и пойдут к детям?
- В этом, нет ни каких сомнений, гувернантка уже разогревает детей и в данный момент, они резвятся втроём. Но, к их чести прошу заметить, ни её муж, ни его жена, ни тем более их дети, даже не подозревают об их тайной слабости.
- Какая же тут к чёрту честь?! – Возмущённо спросил я.- Бедные дети! Что же с ними будет, когда они вырастут?
- Ну, дети не очень то и бедные, скорее даже наоборот. Многие их ровесники даже не мечтают о том, что имеют они. А когда они вырастут, смею вас заверить, они получат хорошее образование и деньги для жизни. Да Бог сними, давайте выпьем. – И он поднял полную, запотевшую рюмку водки. Выпив, он продолжил:
- А вон те четверо, что играют в карты. Видите? Завтра утром, проигравший должен будет раздеться догола, выйти на улицу, и пристроившись к какой либо девушке, пройти с нею под руку в чём мать родила один квартал. При этом, если она начнёт кричать, он обязан перерезать её горло.
– Я так понял, здесь полный зал вурдалаков, каких – то! - Воскликнул я, прожёвывая закуску. – Эти детей растлевают, те на жизни человеческие в карты играют, может здесь ещё и вампиры есть? Куда вы меня притащили Юрий?
- Вампиры здесь действительно есть. - Улыбаясь, ответил он. - Вон посмотрите. – И указал на группу людей в чёрных костюмах, которые метали игральные кости на скатерть стола. – Но уверяю вас, вам они не страшны. А тащить вас сюда, ни кто и не пытался, вы сами вошли в открытую дверь. – Он посмотрел на меня, и выпустив колечком дым сигареты продолжил. - А вам, как я посмотрю, не приятна здешняя публика?
- Да что же в ней приятного?
- Да? И чем вы лучше этих любовников? – С неприязнью в голосе произнёс собеседник. - Если я не ошибаюсь, вы сами довольно часто, с разного рода девицами, а порой и почти с детьми, наставляете рога своей жене, вот и сейчас, идёте от любовницы, с которой часа три к ряду кувыркались с мазохистскими извращениями. Да и в остальной своей жизни, вы не очень-то святы, скорее наоборот – очень грешны! Обман в бизнесе, карты знаете ли, кутежи. А что касается детей, так у вас было столько любовниц, что вы и счёт им потеряли. И откуда вам знать, что ни у кого из них нет ваших детей. А если есть, вы можете представить, какая у них судьба? И где у вас уверенность, что они не повторяют судьбы этих приёмышей? У каждого, Алексей Михалыч, есть свои слабости. И справедливости ради, прошу заметить. Здесь! – Он многозначительно поднял палец. - Эти слабости уважают. Да вы и сами пять минут назад сказали мне, что в этой жизни, каждый имеет право на своё мнение.
Кусок мяса застрял у меня в горле, я с трудом проглотил его и сиплым голосом, сбиваясь спросил:
- Откуда вы знаете о моих любовницах и об … обо всём остальном в моей жизни? Кто вы такой? Вы что, работаете на спецслужбы?... Какую организацию вы представляете?
- Ни на какие спецслужбы я не работаю. А насчёт того, что я всё знаю, так это очень просто. – Непринуждённо ответил Юрий. – Мой шеф изъявил желание познакомиться с вами, и поручил мне собрать о вас всю информацию, что я и сделал. Я купил почти всю информацию о вас, у ваших знакомых, друзей и врагов. И знаю о вас всё, практически всё. – Он затянулся сигаретой и продолжил. – Вы удачливый бизнесмен, владелец крупного, по местным меркам предприятия, с чёрным годовым доходом в полтора с лишним миллиона долларов, после раздачи всевозможных взяток, на руках у вас остаётся, порядка миллиона долларов на год. Благодаря этому, вы имеете три квартиры в этом городе, а так же по одной шикарной квартире в Киеве и Москве. Вы содержите в достатке свою семью, и кучу любовниц, одну из них постоянную, которую таскаете за собою по всем курортам мира, и вообще живёте весело. И как показывает наша беседа, в чужом глазу вы соринку видите, а в своём, бревна не замечаете. Ну да это не только ваша беда. - Он улыбнулся и примирительно добавил. – Да и не беда это вовсе.
По моей спине прошёл озноб, мне стало не по себе, на кой чёрт я зашёл сюда? Надо как-то отвязаться от него.
- Юрий. – Начал я. – Боюсь, что здесь, вышла какая-то путаница. Вы меня с кем-то спутали и вашему шефу нужен не я, а кто-то другой. Уже поздно и меня ….
- Уверяю вас, путаницы никакой нет! – Перебивая меня, горячо возразил Юрий. – Нужны именно вы, да и вошли вы сюда именно потому, что шеф мой, имеет определённое желание встретиться с вами.
- То есть. – Туго соображая, произнёс я. - Если бы у вашего хозяина, не было бы желания встретиться со мною, я бы сюда не вошёл?
– Именно так! Старик Эйнштейн, отрыл уникальную для человечества теорию относительности. Так вот следуя этой теории. - Юрий обнажил свои белые зубы в улыбке. - Вы, уважаемый Алексей Михалычь, не только не смогли бы войти сюда, но вы даже не смогли бы заметить этот ресторан, если бы не заслужили внимание моего хозяина. Именно вам позволено было увидеть эту дверь, и войти в неё. И пройди вы мимо, всё бы осталось, как было, и мы бы сейчас не беседовали. Но вы вошли, и получили уникальную возможность, сделать выбор. Оставить вашу жизнь серою и невзрачною, как мышь церковная, или кардинально изменить её, наполнив новым смыслом.
- А вдруг я не желаю, что-либо менять в своей жизни?
- Как? – Воскликнул Юрий. – Как я помню, - тут он посмотрел на часы, - пятьдесят шесть минут назад, именно вы уважаемый, спрашивали, как изменить жизнь.
«Ужас!» - Пронеслось в моей голове. - «Он слышал мой разговор с самим собою? Чертовщина какая-то!». – Мне стало страшно, и я решил уйти.
- Знаете, пожалуй, я пойду, уже поздно.
- То есть, как это пойду?! – Развязно возразил гаер. - Мы только начали говорить о самом главном, а вы уходите? Так серьёзные люди не поступают.
- Хорошо! – Я затянулся сигаретой и заёрзал на стуле. – В этом мире всё покупается. Сколько денег я вам должен заплатить, чтобы вы меня отпустили?
- Странные вы существа – люди. – Откинувшись на спинку стула, произнёс Юрий. – Всё-то вы купить пытаетесь! Но, увы! Деньги, нашей, как вы говорите, организации, не нужны.
Я смотрел на блики, играющие в хрустальной рюмке с водкой, и пытался разложить по полкам то, что услышал. Но ничего не получалось. После долгого раздумья я медленно произнёс:
- Раз уж ваш хозяин желает со мною встретиться, я бы хотел знать, кто он такой, этот ваш хозяин, и чего ему от меня надо.
- Рассказать вам о моём хозяине. - Медленно произнёс он, на секунду задумался, и продолжил. – Вы о нём постоянно слышите на протяжении всей вашей сознательной жизни.
- И кто же он?
- А как вы думаете? – Пристально посмотрев на меня спросил собеседник. – По-вашему кем он может быть?
- Судя по размаху и роскоши этого заведения, он очень богатый и влиятельный человек.
- Я бы сказал: самый богатый и влиятельный на земле. – Уточнил Юрий, и выдержав паузу продолжил. – Но не человек, а гораздо совершеннее.
- То есть как не человек? – Округлил глаза я. – А кто же он?
- Хорошо, не буду вас мучить. – Улыбнулся Юрий. – Князь тьмы и мира этого – сатана. Он проявил к вам интерес и пригласил к себе.
- Че-го!? – Протянул я и вытаращил на собеседника глаза. – Вы меня что, за идиота держите? Какой сатана? Что за дикость! – Воскликнул я и стал искать глазами дверь, с целью – немедленно уйти отсюда.
- А вы не сможете выйти отсюда, - услышал я голос Юлия, - двери нет.
Я смотрел туда, где была дверь, и не видел её. На её месте была стена с хрустальным светильником, в котором стояла и, потрескивая, горела большая восковая свеча. Я откинулся на спинку стула и уставился на собеседника. Есть три варианта, лихорадочно думал я, первое - я сошёл с ума, второе - я сплю у Ленки и мне это всё снится, и третье - он говорит правду, … но этого не может быть! Я ущипнул себя – больно, значит не сплю, неужели сошёл с ума! Допился! – рявкнул кто-то в моей голове, неужели горячка?
- Не надо себя щипать – Вы не спите. – Успокоил меня Юрий. – С ума вы не сошли и горячки у вас нет. Давайте лучше выпьем и успокойтесь, а то вон, вас трясёт всего.
Я с ужасом смотрел на него. Он прочёл мои мысли! Стукнув зубами о рюмку я выпил, и попытался успокоиться, но безуспешно: в голову всё это не укладывалось.
- Если хозяин ваш – сатана, то кто в таком случае вы? – Закурив, спросил я, пытаясь хоть как-то потянуть время и собраться с мыслями.
- Для вас ведь это не имеет большого значения Алексей Михалыч, согласитесь. – Нагло улыбнулся мой собеседник. – Хотя если вас так интересует этот вопрос, я бес который из падшей трети ангелов.
- Бес, сатана…. Бред какой-то! – Воскликнул я выпуская дым и стряхивая пепел. - Какой сатана? Его нет!
- Это грубое, невежество Алексей Михалыч! – Весело парировал Юрий. – Хотя….. знаете, какая самая большая удача и заслуга моего господина? Я отвечу вам: та, что он убедил человечество в своём не существовании, в том, что его нет. Почти две тысячи лет он боролся с боязнью греха у людей. Верите? - ничего не помогало. Боялись люди греха. Зависть в людях росла, а греха бо-я-лись!
- А причём здесь зависть? – Удивился я.
- Ах, любезный Алексей Михалычь! Зависть, это основа любого греха! Если хотите знать, первое убийство человека, оно же братоубийство, произошло из зависти! Сыновья Адама Каин и Авель, принесли жертву Богу, Господь принял только жертву Авеля, а каинову – почему то отверг. Каин позавидовал Авелю и убил его, что по-моему вполне справедливо! Помните эту библейскую историю?
- В общих чертах, только то, что он его убил. И потом, это же миф, сказка!
- Вот! В том то и дело, что в общих чертах! И сказка! Это достижение нашего хозяина.
- Каким же это образом?- Спросил я, туго переваривая весь наш разговор.
- Совсем недавно, сто с лишним лет назад, посредством всяких там, научных открытий, хозяин наш внушил человечеству, что библия, это одна большая сказка, а он, Бог, и Иисус - простые персонажи этой сказки, чем и добился массового грехопадения на земле. Благодаря этому, действие церкви на умы людей стало ослабевать. Плюс, появилась уйма атеистов, мы их только приветствуем, которые вообще ни во что не верят! И как следствие – грех как таковой, сейчас процветает практически в каждом человеке, за исключением очень редких индивидуумов, но их мы в расчёт не берём. Люди уже не боятся греха, как это было сто лет назад, а большая часть из вас, вообще предпочитает не забивать себе голову ерундой о грехе и гиене огненной и не видит разницы между добром и злом. Даже выраженьице придумали: добро должно быть с кулаками. Согласитесь, добро с кулаками, это уже не добро. Ну да чёрт с ним с этим добром, мы говорим не о добре, а о людях и их слабостях. Людские слабости, это маленькие радости, которые человек может себе позволить на этой грешной земле. Бог, за эти радости, человека карает, и мало того, ждёт что человек с радостью примет эти наказания и возблагодарит его за них. Мы же, в отличие от Бога, эти радости не осуждаем, а справедливости ради, всячески поощряем, и помогаем людям в их осуществлении. Мало того, мы помогаем людям совершенствоваться.
- Может быть. – Ответил я, тупо уставившись на беса, и поймал себя на мысли, что уже полностью ему верю. – Но причём здесь я?
- Притом, что этой ночью, вы спрашивали, каким новым смыслом наполнить свою жизнь, а когда вы люди, говорите, сами с собою - наш хозяин всё слышит.
- То есть, когда я говорю с собою. – Развил его мысль я дальше. – Ваш сатана всё слышит?
- Да слышит и, если может - помогает! – Весело воскликнул бес.
- Кошмар! – В ужасе вскричал я. – И как же он хочет мне помочь?
- Это, Алексей Михайлович, он скажет вам сам. Я могу только догадываться, давайте выпьем, а то вас снова трясёт.
Идиот! Думал я, ну зачем я впёрся в эту дверь, давно спал бы уже дома и видел сны. А сейчас вот! – встреча с сатаною. Будь проклята эта дверь и моё любопытство.
Бес снова заговорил, мягким успокаивающим голосом:
- Алексей Михалыч, не волнуйтесь вы так. Не так страшен наш хозяин, как его малюют. И потом, хозяин сделает вам очень выгодное предложение, от которого вы справедливо, будете только в выигрыше. Уверяю Вас!
Он снова налил.
- Давайте ещё по одной, на дорожку, и я проведу вас к нашему хозяину.
Я выпил, стал закусывать, и подумал: «Странно, сколько пьём и закусываем, а водка и закуска не убывают». Бес услышал, и ответил:
- Если бы вы прочитали хотя бы одно Евангелие, вы бы знали Алексей Михалыч, как Иисус пятью хлебами накормил пять тысяч человек, да ещё осталось двенадцать коробов хлеба. Но наш хозяин, смею вас заверить: не хуже его. И изобилие в питье, пище, и не только в этом, вам обеспечено на всю оставшуюся жизнь. Причём в размерах, о которых вы даже не подозреваете. Да что там пища и питьё! Деньги! Власть! Огромная власть! Перед вами, Алексей Михалыч, открывается совсем другая жизнь, о ней вы даже не мечтали! У вас будут колоссальные возможности! Алексей Михайлович, вы же сами просили нового смысла в жизни! Он вам даётся! Не упустите его! Другого такого шанса не будет! Сейчас вы предстанете перед нашим хозяином, скажите ему только: Да! И вы хозяин своих желаний! Идёмте!
Бес взял меня за руку. Я, заворожённый его речью, как послушное дитя встал из за стола, и мы пошли к двери, которая виднелась в стене за эстрадой. Наши шаги гулко отдавались в тихом полумраке огромного зала, который был пуст, только свечи и факелы горели на хрустальных колоннах, блики их чудесным образом отражались, играя в хрустале колонн и в чёрном мраморе пола. Мы подошли к двери, бес положил руку на дверь и дал мне последнее напутствие:
- Помните Алексей Михалыч, это единственный шанс, скажите: да, и вы хозяин своих желаний. Только да!
Он толкнул дверь, она бесшумно открылась и я шагнул в неё.

***
В нос ударил запах подвальной сырости и дыма каких то воскуриваний. Запах дым имел, сладковато – приторный, от него к горлу подкатывала волна, и волна эта была приятной. Осмотревшись, я понял, что нахожусь в подвале с каменными стенами, высоким потолком и колоннами, которые вверху, соединялись между собою арками. Под потолком виднелись маленькие окошки, из которых лился тусклый свет. Свет этот преломлялся и играл в завитушках дыма, который шёл из кадил, висящих на каменных стенах. Со мною в подвале была ещё дюжины две человек мужского и женского пола, и все они были нагие. Осмотрев себя, я понял, что тоже нахожусь, в чём мать родила, но почему-то не испугался и не удивился.
Вдоль стены справа, вверх поднималась каменная лестница без перил, в конце которой, под самым потолком, в сизом дыму, находилась площадка. На ней, в огромном кресле из красного дерева, с потёртой, чёрной бархатной обивкой, развалившись сидел сатана. Руки его, с тонкими пальцами и длинными на них ногтями, лежали на перилах. Одет он был в светлую, застиранную рубаху – балахон, покрытые густым как шерсть, волосом ноги были обуты в какие-то стоптанные штиблеты. Его светлый немытый волос, нечесаными прядями спадал до самых плеч. Из-под волос, которые скрывали глаза, был виден, тонкий, с горбинкой нос.
Люди были выстроены в очередь у стены, и по одному восходили по ступеням к престолу дьявола. Подойдя к сатане, они слушали его, потом что-то отвечали ему, и он касался своими тонкими, изящными губами их лба, а они растворившись, исчезали в дыму под потолком. Страха я не испытывал никакого, было спокойно и безразлично, подходила моя очередь.
Я поставил свою босую ногу на каменную ступеньку лестницы, и начал своё восхождение к престолу князя тьмы. Не было никаких мыслей, я просто шёл по ступеням вверх, и в голове моей звучал голос демона по имени Юлий: “Только скажите ДА, и вы хозяин своих желаний!” И я готов был это сделать.
Вдруг, на средине лестницы, в каменной стене, справа от себя я увидел нишу, в которой стояла женщина, в светло голубом одеянии с капюшоном. Капюшон скрывал её лицо, её правая рука, в тонких красивих пальцах, держала горящую восковую свечу в форме креста. И эту руку со свечою, она протянула мне.
- На, возьми. – Сказала она полным любви, нежным и давно забытым голосом. – Это поможет тебе.
Я взял свечу, стараясь разглядеть лицо под капюшоном, но она сделав шаг назад, продолжила:
- Иди и помни: Не потеряй душу свою, ты это душа, сбережёшь - будешь спасён. – И сделав ещё шаг назад, исчезла в темноте коридора.
Голос! Я вспомнил этот голос! Я слышал его ещё до рождения. Гораздо раньше! В какой-то прошлой, далёкой, прекрасной и давно забытой жизни. Он был таким родным и близким! Но кому он принадлежал? Кому?!... Я мучительно пытался вспомнить, и не смог этого сделать. Дым от горящей свечи ударил мне в нос ладаном и церковью. Пелена пала с глаз моих! Я огляделся вокруг и ужас объял меня. Я почувствовал, что в подвале стоял несносный запах серо-водорода и горящей плоти, который исходил вместе с дымом из жертвенных кадил на стене. Весь подвал был заполнен дымом и обнажёнными людьми, которые топились в очереди к лестнице, глаза их были безумны. От смрада серы, горящей плоти и человеческого пота, у меня закружилась голова и я чуть не упал с лестницы в низ на толпу. Ухватившись рукою за стену, я удержался и перевёл дух. Головокружение прекратилось, я посмотрел вверх, до сатаны развалившегося в кресле, оставалось шесть – семь ступеней. Я поднёс свечу к своему лицу, и вдыхая её дым, стал подниматься дальше. Взойдя к престолу, я со свечёю в руках, остановился перед дьяволом. Дым от свечи достиг его, он встрепенулся, подняв худое лицо посмотрел на меня долгим взглядом своих пустых чёрных глаз, и насмешливо скривил тонкие губы.
- Зачем ты это взял? – Скрипучим басом спросил он.
Я молча смотрел на сатану, меня наполнило такое спокойствие, котрого я отродясь не помнил. Вдруг, из за спины диявола, на свечу горящую в моих руках, подул сильный ветер, пламя свечи легло, затрепетало, но к моей радости не погасло.
Сатана усмехнулся, достал огромную сигару, и наклонившись вперёд, прикурил её от свечи. Затянулся и пустил дым мне в лицо.
- Но, это не имеет значения. – Махнув рукою, проскрипел он. – Я знаю, ты очень богат. Но твоё богатство ничто в сравнении с тем, что ты можешь получить завтра.
- Мне хватает того, что я имею сейчас.
- Это тебе так кажется. – Спокойно парировал сатана. – На самом деле, это ничтожество в сравнении с тем, что ты получишь завтра. Если поклонишься мне, ты получишь власть! Великую власть, которая даёт всё на этой земле! Я знаю, ты любишь женщин, тебя будут любить самые красивые и умные женщины. Ты взлетишь до таких высот, о которых сейчас и подумать страшно. По одному твоему слову, жесту, будут перемещаться целые народы, будет меняться вид и образ городов и огромных пространств земли. Реки потекут туда, куда ты укажешь! Там куда ты укажешь рукою, появятся города и вырастут леса! И народ твой поклонится тебе, он будет любить тебя, и раболепствовать перед тобою! Но всё это тебе даст только та власть, которую ты получишь от меня.
Я смотрел на сатану, а в голове моей стучало: не потерять душу, не потерять душу!
- Ну что же ты молчишь? – откинувшись на потёртый бархат кресла нарушил молчание сатана. – На мой взгляд, предложение заслуживает того, чтобы им заинтересоваться.
- А чем я заслужил такое расположение с вашей стороны?
- Мне нравится то, как ты ведёшь свои дела и я уверен - ты заслуживаешь большего. И потом, не всякому под силу та власть которую я предлагаю, но ты с этим справишься.
- Я не уверен, что мне это надо.
- Ты отказываешься от власти? Подумай, сразу после того как ты поклонишься мне…
- Я потеряю душу. – Перебил я сатану, и с вызовом в голосе спросил.- И зачем мне вся эта власть, если у меня не будет души?
- Чего? …Души?! – Подавшись вперёд, удивился дьявол. - До этого момента ты и не вспоминало ней! Я даже не думал, что ты один из тех глупцов, которые заботятся о душе! Ты ведь и не представляешь, что это такое.
- Может и не представляю, но терять не хочу.
- Да ведь я не забираю, а покупаю твою душу. И покупаю довольно дорого. На кой она тебе сдалась, душа эта?
- Душа, это – я. - Вспомнил я нежный голос на лестнице. – Без неё я погибну.
- Погибнешь? Кто тебе наплел эту чушь?! – Повысил голос сатана. – Ты проживеш долгую и беззаботную жизнь. Я обещаю! Ты получишь такую власть, которой не имел ещё ни кто.
- Я не желаю терять душу!
- Ты даже не догадываешься от чего отказываешься, и что выбираешь!
- Меня вполне устраивает, та жизнь, которою я живу и менять душу на лучшую жизнь не собираюсь.
- Ты потеряешь всё!– Он наклонился и посмотрел мне в глаза пустым пропасть, и черням как ночь, взглядом. – Может для тебя будет новостью, то что я тебе скажу. Но то, что ты имеешь сейчас, всё это тоже от меня, и ни от кого больше. Подумай!
- И думать нечего, я отказываюсь! - Громко ответил я.
- Точно? – Спросил он откинувшись на спинку огромного кресла – Ты готов потерять всё, что имеешь сейчас и стать нищим?
- Готов! – Спокойно сказал я, и усмехнувшись заговорил с ним на «ты». - Если все что я имею – от тебя, и дано в обмен на мою душу, то я выбираю душу. Я отказываюсь от твоего предложения.
- Ну что ж. – Сатана снова затянулся сигарой и пустил дым. – В таком случае не обижайся. Закрой глаза!
Ну вот, подумал я , и пришёл мой последний час. Сейчас он коснётся моего лба своими холодными губами, и как все, я растворюсь, просто исчезну. Ну что же, по крайне мере, я умираю с достоинством, и душу свою не отдал. С этими мыслями я закрыл глаза, и приготовился умирать. В глазах моих всё завертелось, кувыркаясь, я куда-то улетал.
Потом всё остановилось, и я почувствовал, что где-то лежу. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь дома в своей постели, за окнами встаёт утреннее солнце, а голова моя раскалывается от похмелья. С трудом повернув голову в право, я обнаружил свою одежду брошенной тут же у кровати.
Неужели всё это был сон?! Пронеслось в голове. Если так, то пора завязывать с пьянками, это уже горячка!





2
После тех страшных событий, я даже не знал, что и думать, сон это был или я действительно, встречался с сатаною. Когда я проснулся у себя в кровати, жена моя, в который раз с нескрываемым презрением, обозвала меня конченым пропойцей и бабником, и пожалела только о том, что, тот парикмахер, который брил меня ниже пояса, «не отхватил мне всё моё хозяйство со всеми причиндалами». Затем, выразив твёрдое убеждение в том, что скопцом я выглядел бы гораздо привлекательнее, спокойно, куда-то укатила. Ленку я на следующий день не нашел. Я примчался к ней, но дома не было ни кого. Её соседка - подруга, скосив глаза в окно, фальшиво удивилась, разве не со мною она ухала на Си-Шейлы? Я тут же нашелся:
- Мы вылет перенесли на завтра и она видимо по магазинам пошла.- Криво усмехнулся я. – Зайду позже.
- Перенесли? – Ухмыльнулась она.- Ну-ну, счастливо отдохнуть, когда доберетесь.
Как оплеванный, под её сверлящим насмешливым взглядом, я смылся с глаз долой. Она явно знала что-то такое, чего не знал я, и вместо того, чтобы вырвать из неё правду, я позорно сбежал. Что-то надломилось во мне, появилась какая-то трещина в том фундаменте на котором я так крепко стоял, но весь ужас состоял в том, что трещина эта росла. Я ощущал это каким-то шестым чувством, и ничего поделать с этим не мог.
Но жизнь продолжалась и о Ленке я горевал не долго. Ну и хрен с тобою, думал я, подумаешь, красавица, а может оно и лучше, всё равно я планировал от неё уйти. Вот только где-то в глубине души, у меня было предчувствие чего-то плохого, которое неизбежно приближается ко мне. И предчувствие это (как пел какой-то оперный певец), меня не обмануло. Всё началось с визита священника, даже не с этого визита, а с Ленкиного письма перед беседой с попом. Я получил его заказным, через пару недель после её отъезда в неизвестность. Это было её прощальное письмо, в котором она сообщала мне, что выходит замуж за иностранца и уезжает жить в Канаду. Далее она открывала то, что ни когда не любила меня, а все её эмоции и визги во время нашего секса, было ни что иное, как хорошо сыгранная роль, дабы я мог побольше денег отвалить (что я, в общем-то, и делал). И в заключение, Ленка высказывала не скрываемое удовлетворение тем, что «в последнюю нашу встречу не я её, а она меня изнасиловала как хотела. А моё дрожащее от страха тело, когда она выбривала мои гениталии, а так же холодный пот, который она ощущала даже на члене, доставили ей такое удовольствие, которого она со мною, не испытывала никогда»! Прочитав письмо, я выругался:
- Тварь подлая! – Скомкал письмо и выбросил его в урну.
В душу было нагажено, вот стерва, подумал я, она использовала меня, как хотела, а в конце даже изнасиловала меня. И ведь действительно изнасиловала! Она связала меня, и делала со мною, что хотела, а я лежал, трясся весь и боялся пошевелиться, иначе она могла покалечить меня. И в то время, когда я от страха покрывался потом, она испытывала оргазм!
- Сука! – Стукнул я кулаком по столу.- Уничтожу!
- За что?! – Испуганный голос секретарши вернул меня в действительность.
Под впечатлением захлестнувших эмоций, я даже не заметил, как она вошла.
- Прости Жанночка, это не к тебе.
-А к кому? Кроме меня здесь, никого. – Чуть не плача, проблеяла она. Её голубые глаза были полны слёз.
Это же надо как я её запугал, чуть что – сразу в слезы, подумал я, надо бы помягче с нею.
- Не к тебе, не к тебе, успокойся. Это так, воспоминания накатили.
Секретарша сокрушенно покачала головой и почти прошептала:
- Может вам Алексей Михалыч коньячку, или кофе?
- Нет ничего не надо. – Натянуто улыбнулся я. – Что хотела? Что-то на подпись?
- Нет подписывать ничего не надо, там к вам посетитель.
- Какой ещё посетитель? – Насторожился я, хватит с меня ленкиного сюрприза.
- Священник.
- Какой ещё священник? – Округлил я глаза, под ложечкой неприятно засосало, и я сразу почему-то вспомнил про сатану.
- Обычный …, с бородой и в рясе.
- А на кой мне священник? – Откинувшись на спинку глубокого кресла, почти шепотом удивился я. – Я помирать вроде не собираюсь. Он сказал что ему надо?
- Говорит, дело у него к вам.
- Какое может быть у него ко мне дело? – Мне стало почему-то неуютно и я съёжился в глубине кресла.
- Я думаю денег просить будет. – Уже совсем спокойно ответила она.
- Каких денег? – Удивился я.
Её голубые глаза мягко улыбнулись. – Сейчас модно меценатов и спонсоров искать, вот и этот наверняка денег просить пришел.
И действительно, чего это я всполошился, наверняка денег клянчить пришел, а я сразу про сатану вспомнил. Да и был ли этот сатана? Я всё больше склонялся к мысли о том, что всё это мне приснилось. Ещё бы! После той процедуры, которую проделала со мною эта стерва Ленка, и не такое могло присниться. У меня до сих пор кровь в жилах стыла, когда я вспоминал её бритву на моих гениталиях. И надо же, подумал я, именно сейчас, когда я начал успокаиваться, пришло её письмо, черт бы её забрал вместе с этим письмом и проклятой бритвой, воспоминания о которой лишают меня покоя! Чего бы мне это не стоило, но я её найду. А когда я её найду, то я …
- Алексей Михалычь. – Осторожным голосом, напомнила о себе Жанна. – Так что со священником? Может ну его к лешему, пусть завтра приходит. Вы как я вижу устали очень. – Она сочувственно покачала своей белокурой головой. – Вам бы отдохнуть.
- Священник? Ах да, священник. - Спохватился я. – Зачем же завтра? Зови. Поговорим с ним сегодня.
А у неё красивые ноги, подумал я, когда секретарша скрылась за дверью, и вообще она стройная и милая, как-то раньше я этого не замечал. Хотя чего тут удивляться? В отличие от многих моих друзей, я секретаршу подбирал не по умению делать минет в рабочее время, а сугубо по деловым качествам. И Жанна, если мне не изменяет память, была уже девятая, или десятая на этой должности у меня.
Вошедший священник был не молод, скорее даже стар, но не очень. Его длинный седой волос был зачесан назад, худощавое лицо его, обрамляла длинная седая борода, которая почти до пояса прикрывала черную как воронье крыло рясу, из-под которой выглядывали стоптанные, видавшие виды туфли. В отличие от многих тучных попов, которых я обычно видел, этот был худощав и несмотря на свой преклонный возраст и высокий рост, был не сутул. Я бы даже сказал, осанка его была с апломбом, но без вызова к окружающим, хотя жесткий взгляд его глаз, смотрел спокойно и сурово.
Я пригласил его присесть и присев к столу, он представился:
- Отец Нестор.
Права была Жанна, священник действительно пришел просить денег на ремонт церкви. Уперев свой колючий взгляд в столешницу дорогого итальянского стола, он начал рассказывать о том, как тяжко ему содержать приход, о том, что зданию церкви его давно требуется ремонт а денег нет, и что пожертвования средств на ремонт и строительство храмов – благое дело, и так далее, и так далее. Я слушал его в пол-уха и думал о своем. Сколько их таких вот, которые ходят и просят денег на свои нужды, и чем вот он, поп, отличается от уличного попрошайки? Ничем! Ладно этот в почтенном возрасте и судя по комплекции разносолами не избалован, а сколько их, молодых священников, откормленных и тучных, которые разъезжают на джипах, а под рясой их одежда из последних модных коллекций. Откуда они берут деньги на всё это? Тоже ходят и просят? Вопрос это оставался для меня всегда без ответа. Я смотрел на его жиденькую седину и думал, ну дам я ему денег, ему можно дать. А где гарантия, что он потратит эти деньги на ремонт храма? Может он специально одел стоптанные штиблеты, что бы меня разжалобить, и побольше деньжат скачать.
- А много ли вам денег надобно? – Недослушав, перебил я его, как мне показалось, заученную речь.
Священник оторвал глаза от стола и посмотрел на меня пристально.
- Сколько не жалко, это же пожертвования а не оплата услуг.
- Но у вас есть какая либо определенная сумма, которая требуется для ремонта.
- У меня смета есть, которую подрядчик составил. – И священник положил на стол лист со сметою.
Я посмотрел на смету, выходило около пяти тысяч долларов. Для меня это были не деньги, я в казино и в ресторанах за один вечер спустить мог больше, но не сумма меня волновала, а волновало меня следующее, на ремонт ли пойдут эти деньги, или в бутике за мой счет, будут куплены новые туфли с костюмом? Внушало доверие то, что невооруженным взглядом было видно, как не приятна священнику роль попрошайки, это означало, что просит он крайне редко, только по очень большой нужде.
- Я конечно понимаю, что деньги не малые. – Нарушил молчание священник снова опустив глаза. – Но сколько сможете… . Издревле на Руси храмы всем миром строили и каждый жертвовал сколько мог.
- А скажите отец Нестор, сатана есть? – вдруг спросил я.
- Сатана? – Священник поднял глаза и посмотрел на меня со строгим удивлением.
- Да, сатана, или дьявол, или как там его ещё …, вот он есть?
Священник посмотрел на меня долгим взглядом и вдруг спросил:
- А вы на исповеди когда-либо были?
- На исповеди? – Я поднял брови от удивления. – Это когда в церкви рассказывают про свои грехи? Или …
- Рассказывают на собраниях и площадях, перед всем миром. – Строго перебил меня священник. – А в храме исповедуются и каются в грехах перед Господом Богом и Спасом нашим Иисусом Христом и не перед кем больше. – И смягчившись продолжил. – Ну о евхаристии я даже не спрашиваю. Вы крещенный? В церкви когда-нибудь были, или вы атеист?
- Крещенный, а по поводу атеиста, … не знаю. – Неопределенно ответил я. – Я как-то никогда об этом не задумывался.
- Ну если о Боге никогда не задумывались, то и о сатане тоже не думали. – Спокойным низким голосом подытожил священник. – А что же сейчас о сатане спросили? – Пристально посмотрев на меня поинтересовался он.
- Видите ли, мне приснился сатана, а может и не приснился, может я на самом деле был у него …. – Нерешительно начал я. Он был первым человеком, которому я осмелился хоть как-то описать произошедшую со мною историю. Хрен его знает, как он себя поведет, может он меня за сумасшедшего примет, пронеслось у меня в голове. С опаской посмотрев на него, я кратко описал ему свои ночные приключения той злосчастной ночи, исключив естественно историю с Ленкой, и помолчав продолжил. – Я совершенно точно помню, как попал к сатане, но вот как я попал домой, хоть убей не помню. Даже не знаю, что и думать.
- А ничего не надо думать. – Спокойным голосом произнес священник. – Если это был сон, то всё, что вам приснилось - искушения бесовские. Они конечно не приятны, но страшного в этом ничего нет, просто не надо на этом заострять внимание. Если же это был не сон …. – Священник помолчал и улыбнувшись продолжил. – Вы же не отдали душу сатане?
- Нет. – Мотнул я головою
- Ну и слава Богу. – Продолжал он спокойно улыбаться. – Не стоит об этом тоже волноваться. И в том и в другом случаях, надо просто успокоиться и идти в церковь.
- То есть как это успокоиться?! – Почти закричал я. – Если это был не сон, то значит сатана существует и я был у него?
- А что вы так взволнованы? – Не переставая слегка улыбаться удивился священник. И тут же продолжил. – Есть и сатана, есть и бесы и демоны, но не это главное. Главное – есть Бог, и если вы крещенный и веруете в него, он не оставит вас никогда.
- А как же бес с сатаною? – Спросил я нехорошо улыбнувшись.
- Нечистая сила может подойти к нам только с попущения Божьего. Господь позволил и к вам подойти бесу, но это только для вашей же пользы.
- И какая же мне от этого польза? – Я почувствовал, как раздражение мое усиливается.
- А может Господь дает вам знак задуматься над своими грехами. Может самое время о душе подумать, пойти в церковь, и наконец-то исповедоваться хотя бы раз в жизни, облегчить душу и причаститься.
- Там душа! Сям душа! – Почти выкрикнул я в негодовании. - Что вы все о душе-то моей печетесь? Вы вон, себе ладу дать не можете – ходите деньги просите, а туда же, жизни учите!
Священник выпрямился и уставился на меня сурово нахмурив брови.
- И не надо на меня так смотреть! – Вскочил я с кресла и принялся расхаживать по кабинету. – Жизни учить всякий может, а вот сделать её какой надо – только единицы.
- Вот вы! – Перегнувшись через стол, я наклонился к священнику. – Отпускаете людям грехи, а люди эти что? Не могут как говориться, скинуться всем миром не ремонт, или построить новый храм? Я уверен, что могут, но не хотят! Вот в этом и есть беда нашего человека, пусть кто-то но не я! А вы вынуждены ходить и унижаясь просить как нищий.
- Люди дают кто что может. – Вставая ответил мне священник. – И у вас я просил не всю сумму, а сколько сможете. Ну да ладно, простите Христа ради за беспокойство. – И направился к выходу.
- Подождите! – Остановил его я. – Дам я вам эти деньги …
- Да не надо мне ваших денег. – Перебил меня священник и спросил. – Знаете, какая самая большая беда человека?
- И какая же? – засунув в карманы руки спросил я
- Человек вспоминает о Боге только тогда, когда к нему приходит беда, когда ему плохо. А когда ему хорошо, он считает, что всего этого он добился сам, даже не предполагая, что всё это от Бога.
- Мне к примеру всё это дал сатана. – Возразил я обведя вокруг рукою. – По крайне мере он так сказал.
- Только с попущения Божьего, только! – Мотнул священник головою. – Деньги нам даёт Господь, а вот нули к ним, приписывают бесы, опять же с попущения Божьего. Ну да ладно, когда ни будь и вы это поймете. Храни вас Господь. - И с этими словами скрылся за дверью.
- Гордый блин! – Фыркнул я.
Священник ушел, а тревога осталась. Какой-то червь неудовлетворенности и сомнений копошился в моей голове. Почему он не захотел взять денег? Ведь они ему нужны! Я впервые встретил человека, который отказался от денег. Это мне было непонятно, и почему-то пугало меня.
А через месяц, я был разорён.
Началось всё с того, что мой лучший друг и правая рука, который имел право подписи Валерка, расторгнул все мои договора на поставку оборудования в адрес трёх крупных заводов. В результате этого, кредит почти в два миллиона долларов, завис у меня на счете. Я потом долго думал, почему он это сделал? И не находил ответа. Мы вместе воевали в Афганистане, он помогал мне ставить на ноги фирму, был моим вторым я, иногда я ему верил больше чем себе. А он вдруг вот так, из-за угла, всадил мне нож в спину. Будь на его месте кто-то другой, я бы вырезал ему яйца и скормил их ему же на глазах у изумлённого персонала фирмы, но это был мой лучший друг, которого я когда-то спас на войне, и теперь как бы нёс за него ответственность. Не знаю почему, но когда я увидел его виноватый бегающий взгляд, что-то дрогнуло в моей душе, и без всякого наказания, я просто выгнал его к чертям собачьим и он исчез. А ещё через два дня, с моего счёта в неизвестном направлении исчез весь кредит. Причём исчез он вместе с главбухом моей фирмы Ириной, которая по совместительству, когда-то тоже была моей любовницей. После этого, моя жизнь превратилась в сущий ад. Кредиторы каким-то образом узнали о пропаже денег и начали искать со мною встречи. По понятным причинам, я избегал с ними встречи и все силы кинул на поиск Валерки с главбухом, но они как в воду канули. Я подал в суд на банк, но на первом же заседании свет померк у меня в глазах: оператор банка утверждала, что платёжка была подписана лично мною, и предъявила эту самую платёжку, на которой красовалась моя подпись. Судя по этой платёжке, я перегнал весь кредит на Кипр, в адрес какой-то фирмы, за какие-то услуги. На выходе из зала суда, меня поджидали кредиторы, и уже через полчаса, я стоял перед ними на берегу чудного Днепра, и как пёс паршивый с поджатым хвостом, что-то мямлил в своё оправдание, хотя какое там оправдание! Главный кредитор, который заработал свой капитал на рэкете и вымогательстве, дал мне сроку на возврат денег - две недели, в случае не возврата денег через две недели, он пообещал отправить меня, с гирей на шее, на дно этого самого чудного Днепра. Самое паршивое было в том, что весть о пропаже денег, с молниеносной быстротой разнеслась по всему городу, и все у кого я пытался перезанять денег, только выражали мне своё сочувствие, но денег не давали. За две недели я продал все свои квартиры, кроме однокомнатной «хрущёвки», всё своё движимое и недвижимое имущество, все активы моей компании, и сумел погасить чуть больше половины долга, но на оставшуюся часть долга, деньги взять было негде. Так как я отдал больше половины долга, мне дали ещё две недели на поиск денег. Жена моя, узнав о моих неприятностях, злорадно усмехнулась:
- Наконец-то ты получишь по заслугам.
Собрала вещи, забрала ничего не понимающего сына, и погрузив всё это в «Ауди», укатила в Ростов к маме.
- За что ты так ненавидишь меня? – Спросил я у неё прощание. – Ведь были у нас и хорошие времена. Да и потом всё, что ты имеешь, куплено за мои деньги. Да-да! Это на мои деньги куплена твоя машина, все шмотки, украшения! Мне кажется, я заслуживаю хоть на какое-то сострадание.
- Сострадание? – Она прищурила свои карие глаза, и сквозь длинные искусственные ресницы одарила меня взглядом, полным презрения. – Ты попроси его у своих любовниц! Или у друзей своих таких же алкашей как и ты, которые разбежались о тебя как волки от падали. А деньги которые ты потратил на меня – это плата за моё тело, которое я отдала тебе, и за молодость, которую ты отнял у меня.
- Тело. Подожди, тело ты мне отдала, а душу? – Сам не знаю почему поинтересовался я. - Ведь мы – муж и жена!
- Душа моя тобою не интересовалась никогда.
- Скажи, когда выходила за меня, ты любила меня?
- Ни капли! – Без раздумий ответила она.
- А как же сын? – Схватился я за последнюю соломинку.
- Возможно сын не от тебя. – Огорошила она меня. – Как и у тебя, у меня тоже были непостоянные связи на стороне.
- Ты хочешь сказать, что наш сын не от меня?! – Ужаснулся я.
- Я же сказала – возможно. Я не уверенна. – Она стояла предо мною со сцепленными за спиною руками, выпятив вперёд свою силиконовую грудь. Пару раз качнулась на длинных стройных ногах и сказала. – Всё. Я ухожу, не ищи меня. – А затем покачивая крутыми бёдрами, быстрым шагом скрылась за горизонт моей жизни.
Я сидел на невесть откуда взявшейся, солдатской табуретке, в пустой квартире совершенно одинокий и всеми забытый. Не то, что бы я был разбит, или шокирован. Нет, я просто начинал понимать: мы видим жизнь такою, какою мы хотим её видеть, а не такою какая она есть на самом деле. Ещё месяц назад я был уверен в том, что имею верных друзей, что все мои любовницы испытывали ко мне какие-то чувства, а жена моя любила меня когда выходила за меня замуж и плодом этой самой нашей любви, является наш сын. Всё это было до тех пор, пока у меня были деньги и положение. Как только я лишился денег, сразу же всё стало с ног на голову. Друзья мои шарахались от меня как от прокажённого, любовницы даже не узнавали меня, а жена оказывается даже в молодости не любила меня, и сын наш, может быть даже и не мой, а чей-то. Оказывается всё, что было у меня в жизни, весь окружающий меня мир – держался только на тех деньгах, которые были у меня в наличии. С исчезновением денег – исчез и весь окружающий меня мир. Боже! Как это пошло, ради денег изображать дружбу, любовь, и даже семью. Не прав был тот философ, который заявил: миром правят деньги и секс. Я возражаю тебе философ! Миром правят деньги и только деньги! Какие же мы мужики – дураки! За деньги любовница будет изображать невиданную любовь и извиваться под тобою в агонии оргазма. И здесь не играет роль ни твоя внешность, не возраст, не здоровье. Будь ты хоть столетний Квазимодо, но с баксами в кармане, романтический вечер с красавицей тебе обеспечен, а потом ещё и бурная ночь с любовными утехами. И будет она стонать под тобою, кричать что ты супер! А ты будешь верить в то, что ты неукротимый мачо, и что ты и только ты, можешь доставить ей тот пик удовольствия, выше которого только небеса. Мне стали понятны все перемены в моих товарищах по охоте и преферансу, в моих любовницах. Даже отношения с моею, пока что, женою тоже прояснились. Но чего я ни как не мог понять, так это поступка моего бывшего друга Валерки. Неужели тоже деньги?!

****
Я встретил Валерку на проспекте среди толпы снующей туда – сюда. Он кажется, был даже рад нашей с ним встрече.
- Привет Лёшка. – Неуверенно улыбнувшись протянул он руку.
Я с трудом справился с соблазном засветить ему с морду, и взяв его за ворот рубашки процедил сквозь зубы:
- Ты куда сучёнок два лимона слил?
- Лёш, честное слово, это всё Ирка, бухгалтер придумала! Я даже не думал, что она хочет деньги умыкнуть. - Затрясся Валерка. И только сейчас я увидел, как он похудел. Его низкая фигурка напоминала мне изможденного гномика, который не ел минимум месяц. – Прости! Сам не знаю, что на меня нашло. Она затащила меня в постель, и предложила мне начать общее с нею дело. Для этого, говорит, надо сорвать поставки на заводы с этой фирмы, а поставить с другой - с нашей, я и расторг договора. А когда она деньги увела, я испугался, ну всё думаю на меня подумаешь, лёг на дно. А как вся карусель с тобою закрутилась не смог больше …. Вот ищу тебя уже третий день. – Он смотрел глазами полными слёз. – Лёшка прости, я продам квартиру, машину что бы кредит погасить. Мало будет, найдем ещё, мы же друзья, прости!
- Были друзья. – Отрезал я.
- Мы же в Афгане вместе воевали.
- Только в горах под Газни, я тебя спас, а ты мне здесь дома – нож в спину! – Я сплюнул. – Я не могу понять, почему ты это сделал? За что? Кто угодно! Но ты?!
- Прости! – С горечью глубокого раскаяния в голосе, опустив голову, громко прошептал Валерка, и подняв голову продолжил. – Я прошу тебя, позволь мне помочь тебе выкарабкаться. Я помогу тебе выпутаться из этого кошмара, помогу восстановить фирму и все договора, а потом гони меня к чёрту. Да я и сам уйду, я понимаю, что я сволочь, и не имею права на прощение. Если ты не позволишь мне помочь тебе, я не знаю, как мне с этим жить дальше. Ведь ты мне жизнь спас, а я … .
Я смотрел в его глаза, и пытался где-то там в глубине его души, найти тень обмана. Я был зол на него, и хотел как минимум избить его до полусмерти, но для этого я должен был быть уверен в его коварстве, в его умышленном предательстве, в том, что не бухгалтер, а он придумал весь этот кошмар, найти доказательства его вины, его подлости. Я заглядывал в самые потаённые уголки его души, и не видел там ничего кроме раскаяния и горя, он снова опустил голову и прошептал:
- Брат, прости.
Я начинал ему верить, сегодня это был единственный человек, с которым меня связывало гораздо большее чем деньги. Нас связывала война и кровь, смерть и жизнь, мы вместе с ним харкали кровью в госпиталях, и вжимались в землю, когда над нами свистели осколки душманских нурсов. Я вдруг понял, это был единственный человек в мире, которому я мог простить предательство и хоть как-то верить.
- Валерка … . - Я взял его за плечи и посмотрел в его глаза.
Он смотрел на меня глазами полными слёз. Вдруг он как-то дёрнулся и издал странный утробный звук, а в глазах его появилась какая-то непонятная растерянность, и в следующий момент, из уголка его рта потекла струйка тёмно-бурой крови. Я поднял глаза и у меня на голове от ужаса, зашевелился волос. За Валеркиной спиною стоял кошмар из моего ночного сна – бес по имени Юлий, или Юрий, или чёрт его знает какое было у него имя, но это был он и не во сне а наяву. Он улыбнулся мне и помахав рукою, растворился в толпе. Валерка повис на моих плечах и кровь хлынула у него изо рта на меня, а в спине у него я увидел торчащий нож, и это был мой нож, тот самый, который я подарил в ту проклятую ночь Юрию. В моей голове всё смешалось, я почти смирился с мыслью что, все события той ночи мне приснились, но сейчас этот сон обретал реальное кошмарное продолжение. Я почувствовал, что схожу с ума.
- Он зарезал его! – Истошно закричала какая-то женщина совсем рядом. – Держите его!
А я и не пытался бежать, ноги мои сделались ватными, а перед глазами поплыли большие светло-коричневые круги. Я почувствовал, что теряю сознание и падаю.

Глава 3
Очнулся я от резкого запаха нашатырного спирта, и открыв глаза, обнаружил себя в милицейской машине, которая везла меня в участок. В участке у меня сняли отпечатки пальцев, а затем провели в комнату к следователю, который и начал меня допрашивать. После того, как я сообщил ему все свои данные, он уставился на меня долгим и едким как кислота взглядом.
- Ну, мил человек. – Глядя мне в глаза, мягко начал он. – Что ж это организмы у нас такие слабые? Впервые встречаю убийцу, который зарезал человека и сам от этого потерял сознание. Не уж то совесть сразу мучить начала?
Я никогда не бывал в подобных ситуациях, и потому как вести себя не знал. Знал я только одно, надо не нервничать и вести как можно спокойнее, хотя какое там к чёрту спокойствие! На моих глазах зарезали Валерку, в голове моей роились какие-то обрывки мыслей и я с трудом понимал следователя, но всё же я старался смотреть в его глаза и взгляда не отводить.
- Я не убивал. – Ответил я чужим голосом.
- А кто же Пушкин что ли? – Его маленькие злые глазки на круглом как дыня лице смотрели на меня с ласковым презрением. – Эх Алексей Михалыч, попали вы как кур в ощип.
- Да не убивал я. – Как можно спокойнее ответил я. – И в мыслях моих не было этого.
Он долго смотрел мне в глаза буравящим взглядом, затем откинулся на спинку стула и закурил.
- Ну что ж. – После некоторого раздумья начал он. – Я готов выслушать вашу версию случившегося, но прошу учесть, отпечатки ваши мы сняли, и если они совпадут с отпечатками на ноже, которым совершено убийство, то лучше бы вам сразу сознаться в убийстве. Чистосердечное …, оно знаете ли, ох как поможет на суде. А если мы сами докажем ваше непосредственное исполнение убийства, то вам милейший вышка светит. Да-да, вышка!
- Да не я его убил, не я! – Воскликнул я теряя выдержку. – Это Юрий, или Юлий, чёрт его знает как его зовут! В ресторане мы познакомились, там компания ещё уродов сяких была.
Следователь резко встал, и оперившись на стол широко расставленными руками, тихим но страшным голосом зарычал:
- Когда?! В каком ресторане? В каком районе города? Название?! Что за компания?!
- Не помню я названия! – Выкрикнул я. – Да и нет этого ресторана сейчас.
- Его что, снесли?
- Нет! Просто он исчез. Как и не было его там никогда!
- Слушаю ваш подробный рассказ, выдумывать ничего не советую! Мы всё равно выясним все подробности дела, ведь свидетелей было уйма! А затягивание следствия, только усугубит ваш приговор.
- Хорошо, слушайте ….
И я рассказал ему всю историю той ночи. Почти всю. О Ленке я не рассказал из этических соображений, а о визите к сатане я не упомянул, боясь, что меня заподозрят в психическом расстройстве, и прямо отсюда отвезут в психушку. Но даже рассказа об исчезнувшем ресторане и его посетителях-вурдалаках, хватило чтобы усомниться в моей нормальности.
- А вы на учёте в психдиспансере никогда не состояли? – Спросил следователь выслушав мой рассказ. – Уж больно чертовщиной всякой попахивает. Ну да ладно. Не желаете говорить правду, дождёмся результатов экспертизы отпечатков на ноже, они будут готовы с минуты на минуту. А потом и поговорим.
В это время открылась дверь и вошедший с автоматом лейтенант, сообщил:
- Семёныч, там Пифагор тебя с отчётом ждёт.
- А штоб ему …! – Как от зубной боли сморщился следователь. – Серёга посиди с этим. – Кивнув на меня, попросил он. – Я быстро.
- Не могу я, на выезд сейчас. – И смерив меня долгим оценивающим взглядом предложил. – Да закрой ты его здесь, решетка крепкая, дверь тоже не вышибет, да и зачем ему это? Разве что, на жопу приключений поискать, так по виду вроде не дебил. Или в обезьянник отправь его.
- В обезьянник? Ладно Серёга, спасибо что передал, езжай, а к Пифагору я сейчас поднимусь.
Смерив меня долгим взглядом, следователь сказал:
- Значица так Алексей Михалыч, в обезьянник я тебя отправлять не буду, человек ты с виду интеллигентный, а поэтому посиди здесь минут пять и подумай наедине о чистосердечном признании. Я пока начальнику папочку одну отнесу, а когда вернусь, у тебя будет ещё один шанс облегчить себе наказание. Документы по твоему делу я уношу с собою, поэтому в столе шарить не советую, тебе же хуже будет.
После этого, всё что было на столе он собрал и сложил в сейф, который закрыл на ключ. Взял какую-то папку, подмигнул мне и выйдя за дверь, запер меня в кабинете.
В голове моей клубился рой бессвязных мыслей, я пытался привести их в порядок, но ничего не получалось. По всему видать попал я в хорошую переделку с убийством. И убийство это клеят мне! Мне было безумно жаль Валерку, но сейчас надо было думать о том, как доказать, что убийца не я. Допустим я сказал, что Валерку убил Юрий или Юлий, возникает вопрос: кто он этот Юрий и где его искать? Самый главный вопрос: кто он, бес или человек?! Если он человек, то где его найти, и как доказать, что убил он, но тут же возникает и другой вопрос: куда он исчез на следующий день вместе с этим чёртовым кабаком и всеми его посетителями? Если же кабак тот мне не приснился, а в этом я уже почти уверен, и он действительно бес, который моим ножом зарезал Валерку, то дела мои очень и очень плохи! Во-первых, как я понимаю, бесы отпечатков не оставляют, поэтому пальчики на ноже будут только мои. А во-вторых, если я начну настаивать на том, что убийца – бес, да ещё вспомню сатану, и прочую нечисть из кабака, то психушки мне не миновать. Получается: или в тюрьму, или в психушку. Хрен редьки не слаще! Я встал и подошёл к открытому настежь окну, за мощной решёткой которого шумела листва, дул свежий ветер, сновали люди, бурлила жизнь, которую я не ценил, и что самое ужасное: которую вряд ли скоро оценю! В отчаянии я закрыл глаза, и вдохнул полной грудью свежий воздух из окна, и подумал. Даже не подумал, а мысленно закричал, возопил: «Господи! Боже, если ты есть, помоги! Спаси!» Ком в горле спёр мне дыхание, я готов был разрыдаться от горя. Открыв глаза я со слезами смотрел за решётку и прощался с этим прекрасным миром, который я никогда не замечал, и возможно прощался с ним навсегда. Передо мною открывалась тяжёлая дверь, которая вела меня в другой, пугающий и страшный мир уголовников и тюремных камер, психиатрических лечебниц, психов и транквилизаторов. Я смотрел сквозь решётку, и пытался запомнить каждый листочек шелестящего дерева, которое было в трёх метрах от меня, но не смотря на эти ничтожные три метра, оно было уже из далёкого и недоступного уже мне мира.
Вдруг к решетке подошли двое в рабочих спецовках, и электрическими резаками, с шутками начали срезать эту самую решётку, я уставился на них широко открытыми глазами.
- Чего смотришь так начальник? – Спросил старший из них. – Меняем решётки. Указание вашего Пифагора.
- Ща эту срежем. – Весело подхватил второй помладше. - И новую тут же приварим.
Срезав решётку, работяги резво с прибаутками уволокли её за угол, а я стоял перед открытым настежь окном, и от мира с которым я только что прощался меня не отделяло ничего! «Знак свыше» - подумал я, и тут же перемахнул через подоконник, а ещё через мгновение, я уже бежал в общей суетящейся толпе в известном только мне одному направлении, а именно в своё последнее пристанище, свою крепость - убогую однокомнатную квартирку, адрес которой не знал никто, и адрес которой, благодаря какой-то непостижимой интуиции, я не указал следователю. Мне необходимо было лечь на дно, собраться с мыслями, и решить, что делать дальше?
Прибежав домой, я выпил полстакана водки и лёг на диван, меня всего трясло. Я отказывался верить в то, что Валерку зарезал бес, или черт его знает кто он, в общем, тот тип из сна, пытался найти какие-то объяснения всему этому кошмару, и не мог этого сделать. Уснув тревожным сном только далеко за полночь, проснулся я совершенно больным человеком, нет это не была простуда или насморк, это была другая, неизвестная мне болезнь. Болело в районе сердца и противно сосало под ложечкой, но не это было самое страшное. Весь ужас состоял в том, что мне было страшно! Я боялся одиночества, мне казалось, что в ванной или на кухне притаился кто-то, и выжидает удобного момента, чтобы кинуться на меня и убить.
С тех пор, мне постоянно чудилось, что за спиною у меня кто-то есть, когда я резко оборачивался назад, я видел чью-то тень, которая мелькала за мою спину. В то же время я боялся выйти из квартиры на улицу. Ведь меня ищут! Милиция и кредиторы разыскивают меня, и ещё не известно, кто из них хуже! Даже когда я выглядывал из окна во двор, я был уверен, что за деревом стоит кто-то, который наблюдает за моими окнами, и как только я выйду из квартиры, он даст знак и меня схватят. Поэтому мне оставалось только одно – лежать на диване, и вставать с него только чтобы покушать или сходить по нужде. По ночам меня мучили кошмары, в которых ко мне приходил бес и нагло улыбаясь спрашивал, не желаю ли я изменить свою жизнь, а после небольшой паузы говорил, что предложение остаётся в силе и обещал прийти позже. Если же я не спал, то слышал какие-то голоса, которые что-то шептали мне, но сколько бы я не напрягался, шепот этот разобрать не мог.
Через неделю, а может больше, мне стало нечего кушать и я понял, что вынужден выйти в магазин за продуктами, чтобы не умереть с голоду. Впервые со дня моего бегства из участка, я достал свои сбережения и пересчитал их, в сравнении с моими доходами из предыдущей жизни, это был мизер, но при экономном расходовании и этих денег, мне могло хватить надолго. Соблюдая крайние меры предосторожности, в тёмных очках и в пальто с поднятым воротником, я вышел в магазин, чтобы купить продукты. Возвращаясь домой, я постоянно озирался по сторонам и ждал, что меня вот-вот схватят, но люди почему-то проходили мимо и никто хватать меня не собирался. Немного успокоившись, я пошёл по улице с целью немного прогуляться. Если меня до сих пор не схватили, думал я, значит меня ещё не нашли, а раз меня ещё не нашли то неизвестно когда найдут, значит надо прекратить панику и подумать что делать, чтобы прекратить панику - надо успокоиться, но как? Чтобы успокоиться, обычно пьют успокоительные капли, значит мне надо зайти в аптеку, решил я. В аптеке продавец долго слушала мою сбивчивую речь, и наконец поняв чего я от неё хочу, дала мне каких-то капель. Первое что я сделал придя домой, это выпил эти самые капли.

***
Вот уже больше недели я принимаю капли и это мне немного помогает, по крайне мере я начал спать по ночам и кошмары мои стали от меня отступать, страхи мои притупились и я начал выходить на улицу. Однажды, гуляя по улице я заметил, что на меня как-то странно смотрят люди. Ещё вчера я людей вообще не замечал, а заметив их сегодня, почувствовал перемену в их отношении ко мне, в прошлой жизни мне на это было бы наплевать, но сейчас, это почему-то взволновало меня. Вернувшись домой, я посмотрел в зеркало и остолбенел: из зеркала на меня смотрело чужое, худое и давно небритое лицо старика. Изрядно поседевший волос беспорядочной копной торчал на моей голове в разные стороны.
– Неужели это я? – Как бы со стороны услышал я свой шепот. – Боже! До чего я себя довёл!
Я пошарил по ящикам в ванной комнате, и не обнаружил даже завалявшейся старой бритвы и вспомнил, что все мои вещи остались в квартире жены, а сюда я не покупал ничего. Только сейчас я вспомнил, что со времени тех страшных событий, я ни разу не мылся и вдруг почувствовал, как ужасно от меня воняет. Надо срочно сходить в магазин и купить мыло, бритву, порошок … в общем всё необходимое, что бы привести себя в порядок, твёрдо решил я, нельзя запускать себя до такой степени. Взяв из тайника необходимую сумму денег, я уже собрался идти, как грянул гром и за окном разразилась гроза, так как зонта у меня не было, а дожидаться конца грозы в мои планы просто не входило, я накинул на плечи пальто и выскочив из дома, побежал в супермаркет. Приковав к себе внимание всех охранников супермаркета, я нагрузил полную тележку всякой всячины, и вывалив за всё это круглую сумму – обескуражил как охранников, так и всех продавцов. Когда я вышел из супермаркета, гроза уже окончилась и в небе светило летнее солнце, а на деревьях весело пели скворцы. Мне стало так весело, что я улыбнулся им, и быстрой походкой, с двумя огромными пакетами покупок, направился домой. Подходя ко двору я даже не обратил внимание на милицейские «Жигули», стоящие на обочине, а у моего подъезда, веселье моё сразу кончилось. Из подъезда, вышли два оживленно разговаривающих милиционера и направились ко мне.
- Пифагор вычислил его жену. – Говорил старший, и в нём я узнал следователя, из кабинета которого я убежал. – А она сразу же сдала его, и по-моему даже с удовольствием.
- На то он и Пифагор, что вычислять умеет. – Ответил следователю лейтенант. – Семёныч, я засаду сейчас оставил, а сам сюда к вечеру приеду, сменю их. Кого мне с собою-то взять?
- Да бери кого хочешь, только не проворонь мне его.
Я замедлил шаг и лихорадочно соображал, что делать? Может бросить всё и бежать? Он же бросив на меня беглый взгляд и не узнав в заросшем и осунувшемся бородаче разыскиваемого им преступника, прошёл мимо. Медленно проследовав мимо своего подъезда, я свернул за угол и так же медленно пошёл в парк, держа в руках бесполезные теперь для меня покупки. Вот и кончилась моя спокойная жизнь, подумал я. Злости на жену не было, я о ней даже забыл, а сейчас вот только благодаря следователю и вспомнил. Но она была уже из давно забытой, прошлой жизни, и обижаться на неё смысла не было. Обидно было то, что я остался без гроша, все мои деньги остались в квартире, возле которой была засада, а в кармане оставалась какая-то мелочь – сдача из супермаркета.
Присев на скамейку в парке, я выгреб из кармана все деньги и начал их пересчитывать, вдруг внимание моё привлекла странная монета. Это была старинная, по всей видимости золотая монета, на одной из сторон её стоял год изготовления – 1565. Я повертел её и вдруг вспомнил, Юлий взамен ножа, которым он убил Валерку, дал мне монету, не иначе это она! В висок мне впилась иголка и страшно заломило голову, а под ложечкой противно засосало. Я снова вспомнил весь тот кошмар случившийся со мною, и впал в беспокойство.
- Боже! – Шептал я обхватив голову руками. - За что мне всё это? Ведь не отдал я свою душу сатане, не предал тебя, а ты меня так наказал. Ты лишил меня всего, что я имел, ты опустил меня на самое дно жизни. За что? Ведь не убийца я, не вор, я всю жизнь работал как вол. Да я обманывал, но в бизнесе без обмана никак нельзя! Если не ты, так тебя. Но ведь это не тот грех, что бы так наказывать, за что же ты отнял у меня всё?! Нет! Видимо прав был сатана, всё что я имел – было от него. Я не поклонился ему, и это всё - он отнял у меня. А ты! Ты Господи! Что ты мне дал в этой жизни? Выходит ничего! Ах да, душу! А кроме души? А больше - ни-че-го! И что мне делать с этою душою?! – Уже не шептал, а кричал я. – Куда мне её засунуть, в какое место?! И что мне теперь со всем этим делать? Может пойти убить кого, или ограбить? Боже, что мне делать?!
- А ничего. – Услышал я с лева весёлый голос, повернув голову и увидел Юлия сидящего рядом. – Ничего делать не надо. – Деловито продолжил он. – Наше предложение остаётся в силе. Скажите «да» нашему хозяину и всё утерянное получите снова, даже с торицею.
- Сволочь! – Воскликнул я. – Ты убил Валерку! За что ты его убил? Да я тебя гада …! – И с этими словами я кинулся к его шее с желанием задушить, но промахнулся. Каким-то образом он оказался уже справа от меня.
- Советую вам не кричать и не махать руками любезнейший Алексей Михалыч. – Спокойно продолжал бес. – А то на вас люди смотрят как на идиота. Предупреждаю, видите и слышите меня только вы, и если будете кричать и махать руками – они не ровен час скорую вызовут и в психушку вас отправят. Давайте лучше поговорим спокойно, как деловые люди.
- Деловые люди?! – Процедил я сквозь зубы. – Деловые люди в спину не убивают. Пусть вы отняли у меня всё, что я имел! Но за что ты убил Валерку? За что?! Деловой человек. Совести у тебя нет! – Я презрительно сплюнул и продолжил. – Хотя, откуда она у тебя? Да благодаря тебе, меня сейчас вся милиция ищет как убийцу!
- Давайте по порядку. – Усмехнулся бес. – Ничего мы у вас не отняли, вы всё потеряли сами. Да-да сами, вы просто потеряли нашу поддержку, покровительство нашего хозяина, и без всего этого, у вас всё полетело в тартарары. Но уверяю вас, как только вы согласитесь на условия нашего хозяина, вы получите гораздо больше, чем имели. И добьетесь вы этого сами, мы же только создадим для вас благоприятные условия. Что касается убийства вашего, как вы считаете друга, так какой же он к чёрту вам друг? Променял вас на бабу, подставил на огромные деньжищи, да вы и сами хотели его убить и только ваша сентиментальность и слабость воли, не позволили вам этого сделать, но я сделал вашу роботу за вас, и теперь ни кто не посмеет сказать, что вы тряпка и размазня. Касательно совести. А что это такое? Вот вы мне скажите, что есть совесть? И где она была, эта ваша совесть, когда вы обманывали своих партнеров по бизнесу? Что говорила вам совесть, когда вы наставляли рога своей жене, или когда вы выставляли за дверь надоевших вам любовниц, а ведь некоторые из них питали к вам настоящие чувства и кое-кто из них после вас, оставался беременной, уж поверьте мне, я это знаю наверняка. Так что есть совесть, Алексей Михалыч? Ответьте мне!
Я молча сидел пригвожденный его словами к скамейке.
- Поэтому давайте вопрос совести опустим как можно глубже и не будем о нём вспоминать. Ну а то что вас ищет милиция, это всё такая чепуха, что этим и голову не стоит забивать. Сколько людей находятся в розыске и их не находят никогда. Для нас это сущая безделица, поверьте мне!
Немного помолчав, бес развалился на скамейке, далеко вытянув ноги и продолжил:
- Вы подумайте о том, что я вам сказал, я вас не тороплю, времени у нас валом. Но у вас его на свободе, не так уж и много, ведь в милицию можете попасть, или в психушку. Мы конечно и оттуда вас вытащим, если вы согласитесь на наши условия, но вам-то это зачем? В общем думайте Алексей Михалыч, а я к вам ещё вернусь. – И с этими словами, бес просто растворился в знойном летнем воздухе.

***
Вот уже месяц, как я, практически бомжую и чувствую себя ужасно. В квартиру мне возвращаться нельзя, идти мне не куда и не к кому, поэтому живу я и ночую в парке на чердаке под крышей заброшенного летнего клуба. Весь день я лежу в своей берлоге, и только по ночам выхожу на поиски какой ни будь еды. За это время я познакомился с двумя бомжами – одиночками, такими же как и я, говорить нам особенно не о чем, у каждого их нас своя история, и каждый держит её в тайне. Поэтому разговор ограничивается двумя – тремя фразами: о мусорках, погоде, еде и ночлежке. Многие бомжи собираются в банды, и тогда таким одиночкам как я, лучше с ними не встречаться. После ночного промысла, возвращаясь к себе в парк, я долго путаю следы, и только убедившись в полном одиночестве, иду в свою берлогу. После той встречи с Юлием, он долго ко мне не приходил, я даже начал подумывать, что весь наш с ним разговор привиделся мне на почве нервного расстройства. Но вот уже две недели, как он через день является мне и напоминает, что предложение его в силе. Поначалу я старался его не замечать, но потом он стал меня так раздражать, что я начал кричать и кидаться на него и один раз, прохожие уже вызывали санитаров со смирительными рубашками, но мне от них удалось убежать.
Болезнь моя возвратилась снова, и по-моему, даже в большей мере, чем прежде. Тревога и страх сковали меня, я лежу на своём чердаке, прижавшись к каменной стенке, практически без движения. Летний зной накаляет крышу старого клуба так, что на ней яичницу можно готовить и под этой крышей, в моей берлоге жара стоит как в хорошо протопленной бане, я обливаюсь потом, но лежу. Я смотрю на узкую щель между крышей и полом чердака, и со страхом ожидаю, когда за мною придут. Хотя понятия не имею, что делать, если это случится. Я с тоскою вспоминаю о своей квартире, где я мог лежать на диване и пить успокоительные капли. Здесь капель нет, но я решил их купить, для этого, мне необходимо пойти в антикварный магазин и предложить еврею - антиквару старинную монету, которую дал мне за нож, в ту злополучную ночь Юлий. Антикварная лавка находится сразу на окраине парка и хорошо видна из моей берлоги. Я давно наблюдаю за её хозяином и он производит впечатление порядочного человека. Я надеюсь выручить за монету хорошие деньги. Но в таком виде показываться мне там было нельзя, поэтому я решил, что сегодня ночью, выйду на берег небольшой речушки, которая протекает по окраине города и устрою там себе банно-прачечную ночь. Я решил, используя купленные мною в супермаркете мыло и порошок, помыться и постираться. Учитывая жаркую летнюю погоду, одежда моя высохнет быстро, и в первой половине дня, я буду готов к визиту в антикварный магазин.
В одиннадцать часов следующего дня, я вошёл в магазин. На мой взгляд выглядел я более-менее прилично. Вымытый, давно не стриженый длинный волос был аккуратно зачесан назад старой, без двух зубцов расческой, а трёх месячная небритость моя превратилась в приличную, симпатичную с проседью бороду, которая только облагораживала моё худое лицо. Одет я был в брюки и рубашку, пусть не выглаженные, но чистые, и только не чищеные, стоптанные осенние туфли, да пальто, которое висело на моей левой руке, не вязались со знойной летней погодой и выдавали во мне человека у которого не всё благополучно.
Пухлый, с залысинами на большой голове антиквар пристально посмотрел на меня, потом на предложенную мною монету, и снова на меня.
- Очень интересная монета, а откуда она у вас? – Елейно улыбнувшись, поинтересовался он.
- Наследство знаете ли. – Улыбнувшись, без тени сомнения соврал я. – От бабушки досталось, а ей в свою очередь от прабабушки, а та получила от своих предков, ну и так далее.
- Так это почти фамильная реликвия! Что же вы её продаёте? – Удивился он.
- Временя трудные настали, сколько вы за неё можете дать? – Спросил я и почувствовал себя очень не уютно под его сверлящим, любопытным взглядом.
- Я всегда говорю правду. – Доверительно наклонив голову, сообщил мне антиквар. – Потому и пользуюсь авторитетом, на обмане знаете ли, далеко не уедешь. А вам скажу так, вещь очень редкая, интересная и не дешевая, если конечно это не подделка.
- А как же выяснить подделка это или нет? – Уже нервничая спросил я.
- Очень просто, сейчас я проверю её, потом сравню с каталогом, и мы выясним её подлинность. – Улыбнувшись постарался он мня успокоить. – Да вы не волнуйтесь и пока присядьте. Если она подлинная, то вам крупно повезло. По всей видимости, это очень старинная, португальская золотая монета.
Он долго смотрел на монету сквозь увеличительное стекло, что-то на ней замерял, и снова смотрел. Наконец он улыбнулся.
- Я на девяносто процентов могу сказать, что это она. Сейчас я пойду, принесу каталог и мы сравним её с образцами. И если всё совпадёт, вы получите за неё хорошие деньги.
- На какую сумму могу я надеяться? – Спросил я закинув ногу на ногу и нервно перебирая под пальто пальцами.
- Молодой человек. – Посмотрел поверх очков антиквар. – Давайте выясним полностью её подлинность, и если монета подлинная, то её цена - тема отдельного и серьёзного разговора. Зоенька. – Обратился он к белокурой, с толстым задом, грудастой молодящейся помощнице. – Подай молодому человеку кофе. Вы выпейте чашечку кофе, а я пойду в каталогах покопаюсь. – Ласково улыбнулся он мне и поспешно скрылся за дверью. Что-то не понравилось мне в этом толстом еврее, и вдруг я понял, что именно. Та поспешность с которою он вышел за дверь. Даже не вышел, а бросился, его словно что-то вытолкнуло в ту комнату. Может это просто моя болезненная подозрительность, а может и нет. Я встал с мягкого диванчика и делая вид, что осматриваю бесчисленные экспонаты антикварной лавки, подошел к двери за которой он скрылся и прислушался.
- Алё, полковник Пифагоров? Алё! – Как можно тише пытался говорить в трубку антиквар. – Арнольд Палыч это Роман Львович из антикварного магазина. … Помните, вы давали наводку на монеты, которые с жутким убийством выкрали у профессора Мышкина…. Ну ориентировку …. Да-да, когда профессора и его жену убили при ограблении, так вот, одна из тех монет сейчас у меня. Принес её странного вида молодой человек, чем-то напоминающий бомжа и очень нервничает…. Понял, я его постараюсь задержать, только умоляю, побыстрей.
Я отскочил от двери к входу и прислушался, на улице пока было тихо.
- Молодой человек, а как же кофе? – Расплылся в улыбке старый еврей.
- Я тебе рожа жидовская сейчас дам кофе! – Прорычал я. – Где монета?!
- Сейчас, вы только не волнуйтесь! – Округлил глаза антиквар и стал пятиться обратно к двери.
С улицы послышался приближающийся вой сирены, схватив пальто, я мгновенно выскочил на улицу и кинулся бежать через парк к проспекту, только там можно было смешаться с толпою, которая в полдень напоминает человеческую реку и без труда скрыться! Послышался визг тормозов, и тут же завизжал голос старого еврея:
- Вон он через парк убегает!
- Стой стрелять буду! – Услышал я сзади.
- Не среля-я-ять! Брать живым! – Громогласно тут же перебил его второй голос и в нём я узнал своего старого знакомого – следователя из участка. Голос этот словно плеть стеганул меня по спине, я даже боль почувствовал, и прибавил в беге так, будто за мною гонится стая диких псов. Выбежав на проспект я оглянулся, они догоняли меня, но расстояние было ещё довольно большим, что бы я мог уйти. Впереди показался подземный переход и я нырнул туда, прекрасное место что бы запутать следы: один вход и семь выходов! А если учесть, что ночами я обследовал его вдоль и в поперек, то преимущество у меня было огромное. Сбежав по ступенькам, я бросился в дверь с надписью «Служебный вход», хотя никакой это был не служебный вход. Кто-то из бомжей специально соорудил эту надпись на двери, чтобы сюда поменьше шастали. За этой дверью длинный коридор в одной из стен которого, в полной темноте зияет пролом, ведущий в подземные коммуникации города, в него-то я и ныряю. Распугивая крыс и пытаясь не наткнуться на бесчисленные вентили и трубы водопровода, отопления и черт знает чего ещё, я неторопливо бегу в кромешной темноте к еле заметному светлому пятну. Это тонкий лучик света пробивающийся сквозь не закрытый канализационный люк колодца, который расположен в зарослях парка, недалеко от моей берлоги. Да здравствуют собиратели лома, поворовавшие все крышки на канализационных люках! Я остановился и прислушался, топота погони не слышно - значит ушел.
Только забравшись к себе в берлогу, я собрался с мыслями и снова разволновался. Положение моё оказалось безвыходным: если раньше меня милиционеры не узнавали, потому что я превратился из респектабельного бизнесмена в худющего бомжа с бородою, то теперь и эта внешность не обеспечивала мне безопасности. Сегодня же по словам антикварщика создадут мой фоторобот, и завтра мой образ с надписью «разыскивает милиция» будет развешен по всему городу.
- Поздравляю Алексей Михалыч! – Услышал я за спиною голос Юлия. – Теперь вас ещё и в двойном убийстве обвиняют.
Обернувшись я увидел его сидящим у грязной кирпичной стены.
- Да пошёл ты. – Процедил я.
- Прошу учесть, что монета к убийству, которое вам инкриминируют не имеет никакого отношения.
- Так же как нож не имеет отношения к убийству Валерки? – С сарказмом спросил я.
- Помилуйте Алексей Михалыч. – С укоризной в голосе произнес бес. – Нож выполнил справедливое возмездие за предательство. Что же касается монетки, то убийство с кражею таких монет совершено в начале июля – две недели назад, а я вам её отдал в марте, задолго до ограбления и убийства. Так что времечко-то не совпадает! Ну да кто же в этом разбираться будет?
- Что тебе надо? – Как можно тише, но в крайнем раздражении спросил я.
- Напомнить, только и всего, напомнить, что наше предложение в силе. – Юлий вздохнул и продолжил. – Право, Алексей Михалыч, подумайте только, ведь уже не одно убийство, а два убийства и одно из них двойное вменяют вам. И если за первое – можно рассчитывать на какое ни будь снисхождение, знаете там состояние аффекта, или что-то ещё, то за двойное убийство профессора и его жены, от вас мокрого места не оставят.
- Я не желаю тебя слушать! – В бешенстве прокричал я.
- Не желаете слушать. – Улыбнувшись бес покачал головою и продолжил. – Ну что же, помните одно: наше предложение остается в силе и времени у нас сколько угодно, у вас вот его только всё меньше и меньше. Подумайте хорошенько, а я приду к вам позже.
Воцарилась тишина, даже не оборачиваясь я понял, что бес исчез. За многие дни общения с ним, я уже научился чувствовать когда он есть рядом, а когда его нет. Я сидел и думал, что же делать дальше? Прав был бес, когда говорил о том, что за двойное убийство от меня мокрого места не оставят, все жилы вытянут, три шкуры спустят, и докажут, что это я убил профессора с женою, они это умеют. А когда сведут два дела в одно, то я уже буду не просто убийца, а серийный убийца! Выход один – бежать! Но как? Изменить внешность и бежать, вот как! А деньги? За какие шиши бежать? Ведь билет покупать надо! Биллет …билет …билет …. Стоп! Я же совсем забыл! Я афганец, участник боевых действий, а значит на электричках могу ездить бесплатно. Сел на электричку и в соседнюю область или ещё дальше! А в другой области своих преступников хватает, там проще будет. Я быстро вывалил всё содержимое своих пакетов и перебрав, отложил в сторону: старые ножницы которые я нашел на соседней мусорке, мыло, и новую бритву из запасов купленных в супермаркете, а из-за обложки паспорта, я достал своё удостоверение участника боевых действий, раскрыв его я долго смотрел на него. Как давно я его не доставал? Вечность! Став успешным бизнесменом, я забыл о нём, когда-то очень давно, на заре той успешной жизни, я затолкал это удостоверение за обложку паспорта, и больше не доставал никогда. Тогда же, я затолкал куда-то далеко и память о моих погибших товарищах, и не вспоминал о них никогда. А вот сейчас достав это удостоверение, я словно открыл дверь в память и из неё, как из рога изобилия посыпались воспоминания. Я вспомнил всех своих друзей, живых и мёртвых, я вспомнил каждый бой, каждый рейд в горы на караван, я даже почувствовал запах афганской пыли и раскалённого воздуха. Я смотрел на открытое удостоверение, на свою фотографию, где я был молодой и вихрастый, смотрел и молча плакал.
Боже, как пошло прошла моя жизнь! Слезы градом катились по моим щекам в бороду. Я понимал, что жизнь моя прожита зря, я променял всё то, лучшее, что было у меня на деньги, на любовниц, на кутежи и так называемое положение в обществе, только сейчас я понял, что всё это и гроша ломанного не стоит.
Я понял, что надо всё начинать сначала и жить иначе, но как начать эту жизнь? И тут же решил: для начала надо уехать в другой город, а там разберёмся.
Ночью я снова отправился к речке – вонючке, что на окраине города, помылся и принялся за дело, ножницами вначале срезал как можно короче свои длинные волосы и бороду, затем побрил новою бритвою голову и лицо.
А утром из витрины магазина на меня смотрело моё отражение – совершенно незнакомый, поджарый мужчина средних лет, который имел абсолютно чужое, смуглое лицо. Оно не имело ничего общего ни с лицом длинноволосого худого бородатого бомжа, ни с лицом упитанного респектабельного бизнесмена из прошлой жизни. На мне были черные, относительно нормальные джинсы и черная рубашка, всё это я нашёл на мусорке и этой ночью выстирал, а пальто было упаковано в пакет. Осмотрев себя со всех сторон, я остался доволен своим отражением, и отправился на вокзал. Как мною и предполагалось, на перроне вокзала, ходили несколько оперов с моим фотороботом, и пристально всматривались в лица прохожих. Но я уже был лысый, худощавый мужчина лет сорока с гладко выбритым лицом, а не бородатый длинноволосый бомж, который был изображен на фотороботе и потому, улыбнувшись своему изображению на доске, я беспрепятственно прошел к пригородным кассам, предъявив удостоверение взял посадочный талон, сел в электричку и убыл как можно дальше из этого проклятого города.

Глава 4
Вот уже больше месяца, как я живу в другом городе, вначале всё было хорошо, даже лучше, чем я мог предположить, бомжей здесь было гораздо меньше, чем в тех краях откуда я приехал. Ночевал я вначале в заброшенном детском саду, потом на вокзале в старых вагонах, а потом устроился на стройку, где мешал раствор и подавал кирпичи, а ночью охранял эту же стройку, за что и получал от хозяина, которого все звали Иваныч, дополнительную оплату. Так как стройку на зиму замораживать не собирались, то у меня была не плохая перспектива перезимовать здесь же, на стройке получая деньги за охрану. На первом этаже, я оборудовал себе комнатку с топчаном, тумбочкой и старым шкафом, кто-то из мужиков принес мне маленький, черно-белый телевизор и жизнь моя стала напоминать, пусть и отдаленно, но человеческую. Перемена места благотворно сказалась на моей психике, я полностью избавился от своих страхов и тревог, бес ко мне больше не приходил и я даже начал о нём забывать. Но вся эта идиллия вчера закончилась.
Именно вчера рано утром, гораздо раньше всех, приехал хозяин и сразу же отозвал меня в дальний угол. Там он предъявил мне милицейскую ориентировку на меня, которую он сорвал на стенде «Их разыскивает милиция», и в которой, наряду с моей фотографией и моими паспортными данными, были указаны подробные приметы, а так же предостережение, что я опасный преступник, который подозревается в серии убийств, и одно из них двойное с ограблением. Свет померк в моих глазах, Иваныч же набычившись спросил:
- Мне сразу ментов вызывать, или может, объяснишь всё?
- Не убивал я никого! Подстава это, бля буду! – ударил я себя в грудь
- Тогда поясни подробнее. – Хозяин вопросительно уставился на меня.
Я сбивчиво как мог, рассказал ему свою историю, не упомянув конечно сатану и беса, а заменив беса в сцене убийства Валерки коварным конкурентом. Выслушав меня, он покачал головою
- Слышал я эту историю. Так значит ты и есть то самый «железный Лёха», который два лимона на Кипр слил.
- Если бы я их слил на Кипр, то не был бы в таком виде здесь и сейчас. – Сплюнув в песок ответил я и затаил дыхание выжидая в какую сторону сейчас повернёт оглобли моей жизни Иваныч.
- Тоже верно. - Согласился он. – А кто же тогда слил?
- Главбух.- Усмехнулся я. – И сама как в воду канула.
- Трахал?
- Было дело. – Сознался я.
- То-то. – Сознанием дела поднял Иваныч свой толстый, узловатый указательный палец. – От баб одно зло. Если трахнул секретаря или главбуха, гнать их надо на хрен! Иначе сядет зараза на голову и или нервы мотать будет, или пакость какую сделает!
Выдержав паузу, хозяин продолжил:
- Мужик ты вроде нормальный, но извини, держать тебя здесь дальше не могу. Хорошо, что я это увидел. – Помахал он ориентировкой. – А если бы кто из рабочих, да не дай Бог в милицию бы сообщил. Меня за такое в миг бы кышнули. Надо мною знаешь какие люди стоят?
- Догадываюсь. – Горько улыбнулся я. – Спасибо тебе Иваныч за то, что приютил да работу дал, хоть немного по-человечески пожил. Ты уж прости если что не так, не буду я маячит здесь, прямо сейчас и пойду.
- Ты это, держи, это тебе на первое время, а там как-нибудь выгребешься. – И он протянул мне скомканную купюру в сто долларов.
- Спасибо Иваныч. – Ответил я пожимая его руку. – Отличный ты мужик.
Собрав свой не хитрый скарб, пока никого из рабочих не было, я убрался со стройки. А вечером ко мне пришёл Юлий. Я как раз сидел в только что обнаруженной мною разграбленной трансформаторной будке на окраине микрорайона в зарослях клёна, и ломал голову, как жить дальше? Сотку, которую дал мне Иваныч, я разменял, и на ближайший месяц деньги у меня были, но не это тревожило меня. Мой розыск, вот что не давало мне покоя, как я понял следователь догадался, что бывший бизнесмен и бородатый бомж, это одно и то же лицо и объявил меня в государственный розыск, и теперь меня ищут не в отдельно взятом городе, а по всей стране. У каждого милиционера есть моё фото с информацией, что я серийный убийца, и если при моём задержании меня убьют, то счастливчик вогнавший в меня пулю получит благодарность, а может ещё и повышение по службе. Так что палить в меня будут все кому не лень.
- Хреново. – Сказал я сам себе.
- Конечно хреново, чего же здесь хорошего. – Услышал я уже немного забытый голос Юлия.
- Явился. – Не оборачиваясь процедил я сквозь зубы. – Давно тебя не было. Где пропадал?
- Наблюдал со стороны, как вы Алексей Михалыч пытались стать честным тружеником. – Насмешливо ответил бес. - Занятное знаете ли было зрелище, даже мешать вам не хотелось.
- Ну и не мешал бы дальше! – Со злостью перебил я его. – Объявление меня в розыск без вас небось не обошлось?
- Алексей Михалыч, да что же вы нас-то во всём вините? – С деланной обидой в голосе затараторил бес. – Я повторяю ничего мы против вас не делаем, просто мы лишили вас, нашего покровительства, если хотите - поддержки. И совсем не наша будет вина, когда, как вы совершенно верно предполагаете, вас застрелят при задержании. Мы не несём никакой ответственности за работу правоохранительных органов, и ваш розыск есть не что иное, как добросовестное выполнение ими своих обязанностей. Но! Всё может кардинально измениться, как только вы примите наше предложение.
- Да плевал я на вас и ваши предложения. – С безразличием ко всему ответил я. – И принимать ничего не буду.
- Ну тогда вас просто застрелят. – Весело парировал Юлий. – Знаете мне жаль, что такой способный человек как вы, загоняете себя в глухой угол. О! Сюда идут! – Вдруг встрепенулся бес и весело продолжил – Пожалуй я покину вас, но приду к вам завтра, и после того как вы подумаете, мы продолжим нашу беседу.
Пригибаясь, я выбежал из будки и залег в кустах неподалёку, вокруг стояла тишина. С чего он взял, что сюда идут? Хрен с ним, полежу ещё немного и пойду обратно, успел подумать я и услышал шаги. Из-за кустов на тропинке, появились трое: впереди шёл какой т бомж, а вслед за ним два милиционера.
- Вот в этой будке, минут двадцать назад, я его видел. – Громким шепотом доложил бомж.
Менты, достали оружие и с криком: «Все на пол стрелять буду!», ввалились в будку, а ещё через минуту, они трясли бедного бомжа за ворот и готовы были убить.
- Ты уверен, что он был здесь, и вообще, что это он?!
- Уверен! – мотая головой уверял тот. – Лицо как на фотографии, и не видел я его раньше. Не местный он. И был он здесь!
- А ты что, всех местных знаешь что ли?
- Местные так как он, себя не ведут, и появился он полтора месяца назад, только тогда он лысый был, побрит налысо. Нешто я Степанычь тебя зря беспокоил бы? – Шепелявя беззубым ртом, блеял бомж осведомитель. - Я его тогда ещё заприметил, а как фотографию увидел, сразу узнал. С волосами, ей Богу! Он!
- Ну что делать будем? – Спросил старлей у напарника.
- Если это он, брать его надо осторожно, три трупа на нём.
- Когда ты Жорик, говоришь, впервые увидел его, полтора месяца назад? – Поинтересовался старлей у бомжа.
- Да-да месяц назад. – Закивал головою тот.
- Всё срастается! - Хлопнул напарник старлея по плечу. – Полтора месяца назад он исчез когда его хотели задержать. Говорят, в переход нырнул и как в воду канул, а на следующий день с его фотороботом опера по всем вокзалам шастали. Но! Фоторобот то был на бомжа волосатого и бородатого, а он уезжал лысым и побритым!
- Представляю! – Сплюнул со смехом старлей. – Они бомжару лохматого ищут, а этот лысый ходит возле них и смеётся над ними как над последними дебилами! Весёлый парень!
- Не нравится мне всё это. – Уже без смеха сплюнул напарник. - Уж больно красиво, профессионально он от них ушёл, по всему видать спецподготовочку имеет. Если наш бомж, это он, то придётся попотеть. Неплохо бы запросить на него все данные, попахивает каким-нибудь спецназовцем или того хуже – ГРУшником, хотя хрен редьки не слаще.
- Если что, при задержании валить надо будет.
- Какое валить. – Развёл руками напарник. – Указание брать живым, он там чё-то ценное упёр при ограблении, надеются расколоть.
- Пусть свои указания засунут себе в жопу! – Возмутился старлей – Если он спецназовец, то при задержании, знаешь сколько народа положит? Лично я буду стрелять на поражение.
- И то верно. – Согласился напарник.- Я вот что думаю, идём-ка к машине и вызовем кинолога с собакою и усиление, если но здесь был недавно, то след свежий и собака должна его взять.- Старлей молча кивнул головой, и они скрылись по тропинке в зарослях.
От услышанного, я был на грани истерики. Кой на хрен спецназовец!? Ну вот и всё! Теперь на меня открывается настоящая охота, горестно думал я, убегая от этого места как можно дальше. Мало того, что меня записали в матерого преступника, так ещё и стрелять на поражение будут при задержании.
Ах Леха Лёха! Материл я сам себя, брить голову надо было, брить! Что теперь делать?! Положение было ужасным! Путая следы я выбежал к свалке, и побежал по зловонному мусору, от запаха которого резало в глазах и выворачивало наружу все внутренности. При такой вони, мелькнула у меня мысль, любая собака потеряет след, и побежал по краю свалки, затем по мелкому ручью выбежал к какой-то железнодорожной станции, забрался в старый вагон в тупике и затаился.

***
Вот уже две недели, как я живу в тупике грузовой станции, что на окраине города, и я снова болен. Моя душевная болезнь навалилась на меня с новой силой. Юлий тогда не обманул меня, и пришел на следующий день в вагон в котором я ночевал, после моего бегства из трансформаторной будки. Он долго смеялся надо мною, называл меня глупцом, описывал мне картину моего задержания и особо смаковал момент, когда в меня будут стрелять, затем напомнив, что их предложение остаётся в силе – исчез. Сразу, после его ухода страх сковал мои руки и ноги, меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. Я тут же, рискуя быть замеченным, отправился на станцию и в аптеке купил успокоительные капли, начав принимать их, я надеялся что это поможет мне, но увы! Страх не отступил, а наоборот усилившись, загнал меня в дальний угол старого вонючего вагона, где я сидел неподвижно и дрожал. Через день бес появился снова, на этот раз он жалел меня и призывал мой здравый ум возобладать над моим же упрямством. Затем он предложил мне взглянуть на домик возле океана, который станет моим, если я приму их предложение. В тот же миг ржавая стенка вагона исчезла и я увидел белоснежный песок на берегу бухты, которая выходила в океан под голубым небом. Лазурные волны с тихим шелестом накатывали на белый берег, у самой воды которого, росли высокие кокосовые пальмы. Тут же в трёх десятках метров от океана, на берегу в живописных зарослях бананов и каких-то пальм, стоял небольшой двухэтажный домик из белого камня, рядом с ним, в сторону океана стояла большая беседка крытая красной черепицей, а внутри её стоял большой обеденный стол и бильярд. А ещё дальше, у самого океана, в песке торчал большой зонт от солнца, а под зонтом стояло плетёное кресло-качалка, на котором сидел я. За моей спиной стояла полуобнаженная высокая мулатка и нежно массировала мои плечи, я блаженно закрывал глаза и пил джин с тоником из высокого, запотевшего стакана. Я ощутил её руки на моих плечах, услышал шелест океана и вдохнул его аромат, но Юлий хлопнул в ладоши и всё исчезло, а после напоминания о том, что предложение в силе, исчез и сам бес. А ещё через пару часов ко мне в вагон влезли несколько бомжей и избили меня, затем вышвырнув меня на гравий и заявили что это их вагон, а мне здесь делать нечего. Я был уверен, что это были бесы в облике бомжей, я где-то слышал, что они могут принимать образы людей, от отчаяния охватившего меня, я был готов уже принять это чёртово предложение. На кой она мне сдалась, эта душа, если так мучаться? Вопрошал я сам у себя. Но где-то в глубине моего сознания, моё второе я запрещало мне даже думать об этом. Ведь не зря же, тогда на ступенях та женщина подала мне свечу, и голосом полным любви настояла на том, чтобы я сберёг душу, знать бы кто она! Иногда, по ночам она приходит ко мне во сне и я её вспоминаю! Но открыв глаза, к моему ужасу сразу же всё забываю, остаётся только ощущение счастья и блаженного спокойствия от общения с нею, но ощущение это очень скоро исчезает. Ах! Знать бы кто она!
После моего изгнания из вагона, бес стал посещать меня каждый день, а то и по два раза на день, чем доставлял мне огромные мучения. Он так меня измучил, что я стал подумывать, а не сдаться ли мне в милицию, но я знал что и там он не оставит меня в покое, а значит я буду с ним говорить, кричать на него, и как результат – психушка и принудительное лечение. Да и там он не оставит меня. Нет! Это не выход.
Сегодня утром я вышел из своего убежища – крошечной, заброшенной землянки, что недалеко от станции. Живу я в ней уже дней десять, а может и больше, я потерял счет дням, сейчас средина сентября и ночи стали холодными и если бы не моё пальто - худо бы мне пришлось. Надвигалась осень, а с нею и холода, но не это наводило на меня ужас, бес который постоянно присутствовал рядом, с недавних пор, именно он стал наводить на меня небывалый, первобытный страх, дикий ужас которого я никогда не испытывал ранее. Вот и сейчас, он был рядом, я мог не видеть его и даже не слышать, но я чувствовал его своею душою, телом и дыханием, и стальные оковы страха сковывали меня.
Я мучительно ищу выход из этого положения, и не нахожу его. Я сижу на пеньке у земляночки и качаясь взад- вперёд, шепчу: что же делать, что же делать, что же делать …. Вдруг в голове моей мелькает мысль – умереть. Да-да умереть! Раз уж сатана не оставляет меня в покое на этом свете, и по всей видимости не ставит, значит мне надо умереть, и тогда я уйду из этой жизни не отдав душу сатане! Но как умереть? Показаться на глаза милиции что бы они меня узнали и начали погоню, во время которой они меня и застрелят. А вдруг, они меня схватят живым, нет это меня не устраивает! Кинуться под паровоз? Хотя зачем паровоз? Он такой шумный, а уйти хотелось бы спокойно. Но это уже самоубийство, а я где-то слышал, что самоубийцы попадают в ад, в чём я лично не уверен. А в моём случае, может быть это и выход! Да! Я не отдал душу сатане, так вот Бог теперь пусть и думает что со мною делать, если здесь для меня места нет! Мне стало так весело от принятого мною решения, что я даже рассмеялся, чего со мною уже давно не было. Да! Уйти от этого кошмара, и как можно скорее! А почему бы не утопиться? Именно утопиться! Спокойно, с камнем на шее шагнуть с моста в озеро в то время, когда ты сам решишь, а не подстраиваться под расписание движения общественного транспорта. Да и потом, трамвай или поезд начнет тормозить, и слышать перед смертью скрежет этих самых тормозов, мне совсем не хотелось. Да, утопиться, спокойно и умиротворенно утопиться. Я улыбнулся, и почему-то успокоился.

***
Спокойным шагом я спустился по выщербленным ступенькам на центральную аллею парка и неторопливо направился к мосту через озеро. Парк был пуст. В неподвижном, звенящем тишиною полуденном воздухе, летела осенняя паутина. В синем небе, отчаянно желтели листья огромного клёна. Я вспомнил слова какого-то мало известного поэта, писавшего об осени:
…Небес высокое крыло,
из голубого стало синим….
«Как он верно это подметил, - размышлял я, проделывая свой последний путь, - осеннее небо, именно синее а не голубое. Какой прекрасный день, в такой день и умирать приятно. Куда ведь веселее идти к мосту под тёплым осенним солнышком, вдыхать воздух, настоянный на увядающей листве и любоваться этим великолепным жёлтым клёном. Чем, если - бы сейчас, в лицо дул сырой промозглый ветер и шёл мелкий противный дождь из низко пролетающих туч. Да, я выбрал замечательный день для самоубийства, - успокаивал и подбадривал я себя, - настроение, тоже играет большую роль в этот момент. Ангелам будет куда приятнее встретить меня в умиротворённом расположении духа, чем злым и недовольным из-за плохой погоды».
И с такими вот размышлениями, я не торопливо подошёл к мосту.
Где-то в глубине, на самом дне моего сознания появилась преступная мысль: - А может не надо. – Это моё второе я, начало трусливо протестовать. – Всё ведь можно исправить! У меня светлая голова, я могу проделывать такие финансовые операции, от которых у других ум за разум заходит. Я смогу! Мне бы только …, мне нужна точка опоры, как Архимеду и я ….
- Хрен тебе, а не точку опоры, - зло прорычал я самому себе, стоя на берегу озера у моста, где в зарослях ивы, был спрятан камень, - ни фига у тебя не выйдет, тебя ограбили, кинули и подставили. Тебя разыскивает вся милиция, что бы сделать из тебя козла отпущения. И вообще! Всё уже решено, поэтому пора!
Я вытащил из-за пазухи полотняную сумку с верёвкой, обмотал верёвку вокруг камня и затянул узел. Камень с верёвкой я положил в сумку, другой конец верёвки я завязал петлёю и тоже затолкал её в сумку. Вы спросите - зачем? С удовольствием отвечу. Это на случай, если кто ни будь, окажется рядом. Умно же я буду выглядеть идущим на мост с камнем в руках, верёвкой и петлёй на шее. Чего доброго, ещё спасут! А так, я с сумкой взойду на мост, спокойно надену петлю на шею, и особо не привлекая внимания с сумкой же в руке, перешагну через перила. Подбадривая себя мыслями о хорошей погоде и в неизбежности задуманного, с сумкой в руке, я, как на голгофу, поднялся на мост, прошёл к его середине остановился и, опустил сумку к ногам.
Положив руки на перила, я стоял и смотрел на блики солнца, которые лучезарно играли на тихой поверхности озера. Колени мои дрожали, в спину как будто вонзилось миллион иголок, а мой давно не стриженый волос шевелился на затылке: мне совсем не хотелось умирать, но ещё больше мне не хотелось становиться нищим, опустившимся сумасшедшим бомжем, который проведёт остатки своей жизни или в тюрьме, или в психушке. Я опустил глаза на сумку, и у самых ног моих, увидел вполне приличный окурок когда-то любимых мною сигарет «Trussardi», криво усмехнувшись, я наклонился к сумке, но рука моя, почему-то взяла не сумку, а окурок. Постыдно признавшись себе в том, что малодушно затягиваю время, я выпрямился.
- Ну что же. – Прошептал я щурясь на солнце. – Перед смертью не грех и закурить.
Дрожащими руками, я достал грязную коробку спичек, прикурил и, закрыв глаза, блаженно затянулся. Вкус дыма напомнил мне, давно забытую, бурлящую приятными хлопотами жизнь. Говорят, что перед смертью, вся жизнь человека проходит перед его глазами, и я постарался вспомнить, и увидеть, что ни будь приятное. Но увы, перед закрытыми глазами плыли только большие коричневые круги. Я открыл глаза и увидел, что жизнь прекрасна! Большой жёлтый лист, сорвался с верхушки какого-то дерева, и медленно кружась, опустился на зеркальную гладь озера, в которой отражалось синее небо и бегали солнечные зайчики, летящая паутина, зацепилась за мою ресницу и приятно защекотала. Успокоившись, я посмотрел на заканчивающуюся сигарету и подумал: Пора! Сделал последнюю затяжку, блажено щурясь на солнце, выпустил дым, взял сумку, и деловито вытащив петлю, натянул её себе на шею. Сумку с камнем поставил на перила, руки всунул в карманы пальто, зарыл глаза, и сделав глубокий вдох, приготовился сделать последний в своей жизни шаг. Но тут в кармане, что-то звякнуло, пошарив рукою, я нащупал остатки мелочи. Достал её и пересчитал: хватало на сто грамм дешевой водки, да ещё на закуску что-то оставалось.
«Вот чёрт!» – Мысленно воскликнул я. – «Откуда? Ну да в любом случае не прыгать же в озеро с деньгами в кармане».
- А почему бы и нет? – Продолжил я вслух. – Довольно не плохой складывается конец жизни. Сигарета, а теперь ещё и на сто грамм водки в кармане завалялось. Как говорится - на посошок. Коль жизнь даёт такое благо, грех им не воспользоваться.
С этими словами я загасил недокуренный окурок, снял петлю с шеи и засунул её обратно в сумку, и с сумкой же в руке направился в сторону кафе, которое расположилось не далеко, на берегу этого самого озера.
Грязный пластиковый стол был залит кофе, пивом и, вытирать, его никто не собирался, но меня это не беспокоило. Без особого энтузиазма официантка поднесла мне сто грамм, какой-то сомнительной водки в пластиковом стаканчике и, бутерброд с не свежей колбасой. Я выгреб всю мелочь из кармана и отдал ей, она, не пересчитывая приняла её с презрением, и удалилась, покачивая крутыми бёдрами в тугих джинсах. Почему-то это не расстроило меня, а наоборот – развеселило, знала бы она, чем я займусь после этой рюмки водки. Улыбнувшись сидящей на дереве большой чёрной вороне, я снова закурил свой окурок, отпил маленький глоток из стакана и бессмысленно уставился на блестящие серебром паутинки в высоком синем небе. В голове, как и в парке, было тихо, спокойно и пусто, никакие мысли не тревожили меня, я закрыл глаза и просто отдыхал перед последней, дальней дорогой.
- Не помешаю? – Вывел меня из оцепенения низкий мягкий голос.
Взглянув вверх, я оторопел, возле меня стоял невысокий, средних лет, худощавый священник с объёмной хозяйственной сумкой. Его смуглое, с впалыми щеками лицо, обрамляла жидкая чёрная бородёнка, а длинный чёрный волос, был собран сзади чёрной, от велосипедной камеры резинкой, чёрная его же ряса, отдавала вороньим крылом на фоне золота осенних листьев. Меньше всего я ожидал здесь встретить попа, поэтому молча таращил на него глаза и не мог придумать, что бы ему ответить.
- Вы позволите присесть за ваш столик? – Продолжил он.
- Да пожалуйста! Если вам угодно именно за этот столик…. я не против…. – Пожал плечами я и вопросительно уставился на него.
Священник, подобрав рясу, уселся на грязный стул у моего столика и поставив сумку между ног, спокойным бесстрастным взглядом уставился на меня.
- Чем могу служить падре? – Поинтересовался я.
- Ну, падре, к нам обычно не обращаются. У нас, священников обычно называют батюшка или святой отец. – Спокойно ответил он. – Но, если вам так угодно, то можете называть меня падре.
- Да нет, зачем же? – Весело ответил я. – Это я из моего невежества вас так назвал. Итак, батюшка, чем могу быть полезен?
- Я думаю, это я могу быть вам, полезен. – Мягко возразил поп. – И так, слушаю вас.
Откинувшись на спинку стула, диким взглядом я молча пялился на невесть откуда взявшегося попа, потом, хлебнув водки, сунул в рот остатки бутерброда, и не зная что ответить, принялся жевать.
«Это ж надо было случиться такому горю, - подумал я, - сойти с ума перед самым концом. Это могло случиться только со мною». Я зажмурился, сосчитал до двадцати и открыл глаза. Священник не исчез, а продолжал сидеть и внимательно смотреть на меня.
- Как я понимаю, вы помирать собрались, так может, исповедуетесь перед смертью?- После минутного молчания предложил священник. – Можно здесь, а можно и в храм пройти. Да в храме - оно и правильнее будет. Так где вам угодно исповедаться перед смертью? – Мягко закончил он.
Глаза мои округлились ещё больше, а язык прирос к нёбу, и плохо выговаривая слова, я произнёс:
- Откуда собсна гооря вы знаете?
- Просто я шёл по той дорожке, и видел все манипуляции, которые вы проделывали с петлёй на шее, на мосту. – Чуть улыбнувшись, пояснил священник. – Согласитесь, просто так, петлю на шею одевать не станет ни кто.
- То есть… вы всё видели. – Помолчав резюмировал я. Любопытно, может кто-то ещё это видел? И сейчас спешит на помощь? – Я посмотрел по сторонам, но никаких спасителей не увидел.
Поп молчал.
- М-мда.- Промычал я. – Ну да ладно, а если я не захочу исповедоваться? – Поинтересовался я.
- В таком случае, душа ваша, после утопления, попадёт прямо к сатане. – Спокойно ответил священник. – Хотя даже исповедавшись, но, утопившись, вы тоже попадёте к нему же, ваша душа в этом случае, принадлежит ему.
Снова сатана! – рявкнуло моё второе я. Настроение моё тут же испортилось, не иначе чертовщина продолжается. Даже умереть сволочи спокойно не дают! Я был уверен, что ни какой это не поп, а бес переодетый в рясу. Что ему, попу, скажите на милость делать в пустом парке в это время?
- Какого хрена вам надо? – Мерзко улыбнувшись, спросил я и перешёл на «ты». – Если ты напялил на себя рясу, думаешь, я не пойму кто ты? Что вы там ещё придумали?! – Грубо спросил я. – А знаешь? Мне по большому счёту плевать, что вы там придумали, ваш сатана, Юлий, или как его там, и ты.
Официантка смотрела на меня как на идиота, бес переодетый в священника сидел и, тоже, молча таращился на меня глаза. Я же допив остатки водки, откинулся на спинку стула и, затянувшись остатками окурка, спросил:
- Кстати, а ты из кого будешь? Ну я в смысле, ты падший ангел, или с самого рождения у сатаны?
- Однако! – Встрепенувшись вышел из оцепенения поп. – Я всякое слышал на исповедях, да и в беседах тоже приходилось …, но чтобы вот так, меня причислили к своре козлоногого! – Округлил он глаза. - Это у меня знаете, впервые в жизни. И почему же вы решили, что я служу сатане?
- Ты хочешь убедить меня, что ты обычный священник? – Продолжая мерзко улыбаться, спросил я. – В таком случае, потрудись объяснить мне, что ты делаешь в этом Богом заброшенном парке? У тебя здесь что, служба?
- Ну Богом этот парк, не заброшен. – Мягко улыбнувшись, всё так же спокойно ответил поп и продолжив, указал рукою в сторону аллеи. – Потому как, Господь Бог наш сподобил городские власти построить в этом парке храм божий, а я как раз и направляюсь после утренней литургии, на стройку этого храма, так как владыка наш возложил на меня ответственность за проведение работ.
Повернув голову, я увидел купол недостроенной церкви.
- Понимаете? – вывел меня из оцепенения голос священника. – Нашу жизнь можно сравнить с путешествием в общественном транспорте, в автобусе, если хотите. И на определенных остановках, мы выходим и делаем пересадку на другой номер автобуса, потом снова остановка, и снова пересадка, На остановках, мы делаем выбор, в какой автобус нам сесть, чтобы следовать по жизни дальше. Согласитесь, ведь вам приходилось в жизни делать выбор? И не раз, верно?
- Ну…. Допустим. – Хмыкнул я.
- И так всю жизнь, пока не доедем до нашей конечной остановки. Так вот. – Священник подался вперед. – Боюсь, что вы ошибочно, из остановки для пересадки, решили сделать конечную.
- Эко вы лихо завернули падре с остановками.
-Я думаю, вам так понятнее будет. Современным людям, всегда понятнее когда объясняешь на земных примерах
- Аллегория значит? Складно поете падре. – Хохотнул я и потрепал я свой немытый длинный волос. – Ну и в чем смысл исповеди, если я все равно попаду к сатане.
- А вдруг, после исповеди вы передумаете топиться.
- Вы наивно полагаете, что за пять минут отговорите меня от решения, которое довольно долго созревало в моей голове? Глупо! – я закинул ногу на ногу, и продолжил. – Если вы отче священник, то должны быть не глупым человеком и не можете этого не знать.
- На исповеди, человек как правило, рассказывает обо всех своих бедах и неурядицах свалившихся на него, завязывается беседа, и зачастую, человек отказывается от самоубийства. – спокойно ответил поп. – вот я и предложил скорее поговорить, чем исповедоваться.
- Да не желаю я ни о чем говорить. - Спокойно усмехнулся я и вытянув далеко вперед ноги, посмотрев в высокое синее небо. – Я отдыхаю перед дальней дорогой, а вы мешаете мне.
- Знаете? – Спокойно продолжил поп не обращая внимания на мои слова. – В основе своей люди идут на самоубийство, или от того что им негде и не за что жить, или от несчастной любви. На несчастного влюбленного вы не похожи, да и весь ваш внешний вид говорит о том, что на этот шаг, вы пошли не из-за любовных проблем. Из этого можно сделать предположение, что вам не где и не за что жить. Хотя …- Поп качнул головою. – Может ещё быть неизлечимая болезнь.
- Да вы психолог падре! – хлопнул я себя по колену.
- Какое там, – махнул рукою поп, – просто вы даже не представляете, как похожи друг на друга люди. Все, не зависимо от возраста, пола, национальности и положения, каются всегда в одних и тех же грехах. И у всех, одни и те же жизненные проблемы. Тут знаете ли…, – он с усмешкой тряхнул головою, – …в таких беседах, поневоле психологом станешь.
- Ну а мою причину вы определили? – Почти шепотом спросил я. – И если определили, что можете посоветовать в моем случае?
- Советовать я вам ничего не стану, - тем же спокойным голосом ответил поп, - а вот кров над головою и пропитание, предложить могу.
- О как! – Почти подпрыгнул я. – Это как же? – Ехидно спросил я. - К себе домой поведете, или в приют какой определите?
- Я могу предложить вам поработать ночным сторожем на нашей стройке, - с улыбкой продолжил священник, - денег не обещаю, но питание и кров над головою будет. Жить будете там же в сторожке.
- А не боитесь? Что я вор, или душегуб какой?
- Ну убийцы, а тем более воры, на самоубийства крайне редко идут, - поп вздохнул, и продолжил, - вор или убийца решаются покончить с собою тогда, когда совесть их начинает грызть, а угрызения совести, - священник сделал многозначительную паузу, - это уже покаяние.
- Уважаемый, - я наклонился над столом, и оскалившись продолжил. - К вашему сведению, меня разыскивает милиция за два убийства, одно из которых двойное. Мой портрет во всех ментовках висит, а вы мне кров предлагаете. Это знаете ли …, даже не смешно.
Поп погладил бороду и помолчав, спросил. – А вы убивали?
- Да нет конечно! – воскликнул я широко улыбнувшись.
- Вы так и не сказали, почему вы считаете меня бесом?
- По поводу болезни вы были правы, но это душевная болезнь, ко мне знаете ли регулярно приходит бес по имени Юлий, при этом никто его кроме меня не видит. – Сделав паузу, я продолжил. - Его можно было бы принять за плод моего воображения, если бы он не совершил убийство моего друга в котором сейчас обвиняют меня, и не подсунул бы мне старинную монету, из-за которой меня обвиняют в двойном убийстве.


Помолчав, я откинулся на спинку кресла, улыбнулся большой черной вороне и умиротворенно вздохнув, продолжил. – Падре, я не знаю кто вы, поп или бес, да и знать не желаю. Я собираюсь в дальний путь, а вы меня задерживаете и отвлекаете.
- Ну хорошо. – Мотнув головою согласился поп. – Решили покинуть этот мир, покидайте. Но, - поп многозначительно улыбнулся, - зачем же на пустой то желудок?
Вот привязался! пронеслось в моей голове. В животе заурчало, давно отвыкший от бутербродов с ветчиною и водки желудок, вцепился в попавшую к нему добычу и яростно переваривал её.
- Вы можете сегодня хорошо поужинать, отдохнуть ночью в нормальной кровати, а завтра… - мило улыбнувшись поп сделал паузу и продолжил. – рано утречком, выпив чашечку кофе, … продолжите начатое сегодня дело. Ну как вам такое предложение?
- На больное давите падре? – Ухмыльнулся я. – Не стыдно?
- Упаси меня боже давить на ваше больное. – Округлил глаза священник. – Просто я видел как вы ели бутерброд, и понял что вы давно сытно не кушали.
- И как же я его ел?
- Аппетитно. – Не переставал улыбаться поп. - Не смотря на то, что бутерброд был очень даже не хорош, вы его с таким аппетитом уплетали, что даже мне захотелось.
- Вы ещё заказывать что будете? – недовольно прервала нашу беседу подошедшая официантка.
- Сейчас подумаем милочка, и может чего закажем. – Весело ответил я.
Официантка лениво отошла.
- Ну право же! – Не унимался церковник. – Отдохните перед дальней дорогой. Хорошо поужинайте, отоспитесь, а завтра позавтракаете, выпьете кофе и если, не измените своего решения, отправитесь в свой дальний путь. Я вас даже отговаривать не буду. У меня вот здесь, - он начал рыться в своей сумке, - окорок свинины, зелень, хлеб, чай, кофе …. ну и так далее.
- Вы что же падре? – Я удивленно вытаращил глаза. – Здесь с провизией гуляете?
- Я несу этот паек в сторожку, положить в холодильник для будущего сторожа. Один человек почти уже согласился сторожить по ночам, вот мы и готовимся.
Запахи из его сумки достигли моего обоняния и в желудке снова предательски заурчало.
А впрочем! Подумал я - почему бы и нет? Утоплюсь завтра. Выкурил любимую сигарету, водки выпил, а вот с закуской не сложилось – прав поп! Сегодня поужинать всласть, отоспаться в нормальных условиях, а завтра после хорошего завтрака с кофе – в путь!
***

В тот вечер, когда священник увел меня из кафе, соблазнив таки свиным окороком с кофе, я был полон решимости пойти с утра и утопиться. Как и предлагал мне священник, вечером я плотно поужинал и завалился спать в нормальную кровать. Как ни странно, спал я крепко и только раскат грома на мгновение разбудил меня, но не испугал. Ночью разразилась гроза, что очень редко бывает в сентябре, и дождь лил не переставая всю ночь. А к утру погода испортилась, но не смотря на это, проснулся я в хорошем настроении, позавтракал, выпил чашечку кофе и собрался к озеру.
Но за дверью на пороге, настроение моё сразу испортилось. Тяжелые свинцовые тучи заволокли всё небо и плыли над парком так низко что казалось, цеплялись за верхушки почти голых деревьев. Мелкий осенний дождь редкими косыми линиями, падал в осеннюю листву. Рваный осенний ветер, дунул мне в лицо, растрепал мой длинный не мытый волос, и закрутил в вихрь желтые танцующие листья, затем вырвал их из танца и погнал прочь, прочь за пределы парка, где они растворились в серой промозглости утра. Я сразу съёжился и поднял ворот своего пальто.
- Да в такую погоду хозяин собаку за дверь не выгонит. – Прошептал я.
Постояв немного я выругался сам на себя:
- Вот дурак! Вчера надо было по солнышку. А сейчас куда?
Желтый мокрый лист вдруг со шлепком приклеился к моему лбу, я смахнул его, вернулся в дом и сел за стол.
Ну и нахрена мне всё это? Малодушно задал я себе вопрос. В дождь, прыгать в холодную воду - глупо. Не умнее ли согласиться с предложением церковника? По-моему он прав. Поживу здесь, ночевка приличная, питание будут приносить, а прыгнуть в озеро я всегда успею, тем более что всё рядом! Моё эго зааплодировало мне, я снял пальто и завалился на кровать. За этим занятием и застал меня пришедший в районе обеда поп. Поздоровавшись и отряхнувшись от дождя, он деловито выгрузил из своей сумки свертки с провизией, а раскрыв вторую сумку выдал:
- Здесь одежда для вас, должна быть впору.
- Вы что же знали что я останусь?
- Не знал, но надеялся. – Спокойно ответил священник. – Так как? Поохраняете нашу стройку? Вы нас очень выручите если согласитесь.
- Поохранять то можно, а как быть с моим розыском?
- Строители будут работать в основном внутри. Так что если вы сами им на глаза не попадетесь, то вас никто и не увидит. А даже если и увидит, - он развернул в руках поповскую длинную одежду, - то в рясе вас примут за дьякона послушника.
- Ладно, уговорили.- Согласился я. – Никогда бы не подумал, что буду церковь охранять. – И вспомнив слова беса, почему то улыбнулся. - Как мышь церковная.
Поп посмотрел на меня долгим взглядом, но ничего не сказал

Жизнь моя в который раз сделала крутой разворот и вошла в спокойное и умиротворенное русло. Я действительно, как и обещал священник, не пересекался с рабочими на стройке, за исключением их старшего, который каждое утро получал от меня ключи, а вечером их же мне и возвращал. Но в поповской одежде и с бородой, он видел во мне церковника а не разыскиваемого преступника. Предав же ему ключи, при хорошей погоде, я захватив с собою какой-нибудь бутерброд, уходил в парк и гулял там до вечера. Если погода была плохою, я забирался в свою келью, растапливал печку и под треск сгораемых поленьев читал книги которые по моей просьбе принёс священник. Правда библиотека у них была скудная, кроме церковных книг там было несколько томов Достоевского, Чехова и кого то ещё. После прочтения мною Братьев Карамазовых, поп поинтересовался у меня, не читал ли я библию? Получив отрицательный ответ, он почему то удивился.
- Как, вы не читали Библии?
- А почему я должен был её читать?- в свою очередь удивился я.
- Ну хотя бы потому, что это самая старая книга на земле. Она описывает сотворение мира и человек. В ней описана эволюция развития человека от сотворения и практически до времён рождения Иисуса Христа, а это знаете ли очень большой отрезок времени.
- В Иисуса мало кто верит на земле, - парировал я. - А значит и Библию мало кто считает самой древней книгой на земле, а не сборником мифов и легенд.
- Истинно верующих действительно мало, вы правы, но!- священник улыбнулся, - независимо от того верит человек или нет, он зависит от Иисуса Христа и начинает зависеть с самого рождения.
- Это как же я могу, зависеть от него с рождения?- Ухмыльнулся я. - К примеру я не верю в Иисуса. И в кой же я зависимости то него? Да ещё и с рождения?
- Вы в каком году родилась? - Продолжая улыбаться спросил священник.
- Ну в 1959м и что из этого?
- Какой эры? - Не унимался поп.
- Нашей естественно.
- А наша эра начинает отсчёт от рождества Христова. - Священник назидательно поднял палец вверх и продолжил. - Вот вам первая самая простая зависимость человека от Христа, хочет он того или нет, а дата его рождения во всём мире, отсчитывается от рождества Иисуса Христа. И таких зависимостей ещё много.
- У народов Востока батюшка, - спокойно улыбаясь парировал я. - Другое летоисчисление
- Но в документ записывается дата рождения именно от рождества Христова. – Торжественно закончил отец Георгий.
С датой рождения крыть было нечем и я вынужден был согласиться.
- Почитайте для начала Ветхий Завет, а там если будет интересно, прочтёте и новый.
- И в чём же разница?
- Ветхий, это всё что было до рождества Иисуса Христа, это история, а новый, это всё что случилось после рождества. Для истинно верующих христиан Новый Завет, это руководство к действию. - Пояснил священник. - Я думаю вам будет интересно прочесть историю создания и развития человека.
После некоторых раздумий я согласился прочесть библию и на следующий день, священник принёс мне потрепанную книгу в холщовой сумке.
- Это Ветхий Завет на обычном русском языке, чтобы понятно читать было. Я так полагаю церковного языка вы не знаете?
Получив отрицательный ответ, он улыбнулся. — Ну вот и славно, почитайте, мне будет интересно ваше мнение.
На удивление, книга оказалась интересною, не вся конечно но, к примеру история царя Давида мне очень понравилась. Он оказывается, был жуткий разгильдяй и, не понятно как же он святым-то стал? А сын его - царь Соломон? Мало того, что рожден был от чужой жены, так он еще и имел более тысячи жен! Да, как говорится, чудны дела твои Господи.
В общем прочитав часть книги Ветхого Завета, дождливым вечером за чаем, сидя у печки, я задал вопрос отцу Георгию:
- И в чем же суть святости Давида, в том что он переспал с женою своего полководца, а когда узнал, что она забеременела – убил этого самого полководца?
Священник посмотрел на меня со вниманием и улыбнулся. – Рад что вы начали читать книгу.
- Ну и как же насчет святости?
- Святым царь Давид стал не при жизни а после смерти. – Священник помолчал немного и продолжил. – Видите ли, в истории церкви, каждый святой при жизни подвергался нападкам и гонениям, а в святые его возводили потомки по делам его.
- Вернемся к Давиду. – Закинул я ногу на ногу. – В чем его заслуги? В том что он женщин любил?
- В его вере в Бога и в покаянии его. – Нахмурив брови, серьезно ответил отец Георгий – Да царь Давид грешил как и все люди, но он никогда не сомневался в Боге, и покаяния его перед Богом, всегда были искренними. Во время этих покаяний он псалмы писал, которые на службах в церкви мы читаем и сейчас.
- Ха! – Хохотнул я. – Так можно каждый день грешить, а после каяться и, снова грешить и так далее. Весьма удобно придумано!
- Наивное утверждение. – Покачал головою поп. – Обмануть можно соседа, толпу людей, священника на исповеди тоже можно обмануть, но Господа Бога не обманешь. Господь ведает, что у тебя на сердце и в уме. Это всё равно, что обманывать себя. Когда ты обманываешь кого то, ты-то знаешь что врёшь. Верно? А раз знаешь ты, значит и Господь знает.
- То есть. - Я встал с табуретки и подошел к окну. - Давид после каждого своего приключения чистосердечно каялся и Бог его прощал?
- Прощал. – Мотнул головою священник.
- Но это не справедливо. – Я повернулся к священнику. – Неужели Бог не знал, что он согрешит снова? Ведь это же не один раз было!
- А Бог не есть справедливость. - Возразил отец Георгий. – Бог есть любовь и милосердие. Если бы Господь был справедлив, то человечество давно было бы стёрто им с лица земли, но Бог любит своё создание и, всякий раз после падения человека видя его искренне раскаяние, даёт ему шанс на исправление. Сколько бы раз человек не падал, после искреннего раскаяния, он может подняться.
- Удивительно! – Воскликнул я. – А не чистой силы это тоже касается? Если да, то это бред полный!
- С бесами, демонами и прочей нечистью включая сатану всё иначе. – Спокойно откинулся на спинку стула священник. – Однажды павший бес, не может вернуться к Богу, а человек может. Именно за это, нечисть и ненавидит человека и всячески пытается погубить его душу.
- Погубить душу? – Я вдруг вспомнил своё посещение сатаны.
- Да, через соблазны дьявол заманивает человека в свои сети. Это деньги, женщины, достаток, власть. Человек даже опомниться не успеет, как окажется в сетях, из которых выбраться очень трудно. – Церковник ухмыльнулся и продолжил. – Терять блага никто не желает. Но! – Он сделал многозначительную паузу. – Если человек раскается и обратится к Богу, то Бог его простит и примет.
- И за что же нам такое преимущество дано?
- Господь сотворил человека по образу и подобию своему. – Спокойным поучительным тоном продолжил священник. – По замыслу божьему, человек мог стать Богом на земле, он и сейчас может стать подобным Богу, да грехи мешают. А вот ангелы и архангелы не могут, потому как они созданы служить Богу. – Он пожал плечами и продолжил. – Но человек ослушался Бога, он вкусил запретный плод и был лишен божественности.
- Что же он так глупо-то поступил?
- Он поддался соблазну, вы же читали как Адам был изгнан из рая?
- Читал. – Ответил я подбрасывая дрова в печку. – Думаю, это он сделал из-за своей неопытности и, как бы это сказать, недостаточного уровня развития что ли. Но ведь человек развивается и с тех пор очень изменился.
- Человек какой был, такой и остался со времен Адама. – Улыбнулся отец Георгий. – Когда Адам вкусил от запретного дерева, он увидел что он наг, и устыдившись этого спрятался в зарослях. Бог спросил у него чего он стыдиться и, не вкушал ли он запретного плода? Хотя Бог прекрасно знал, что он вкусил. И что ответил Адам? Помните?
- Ну точно конечно не помню. – Пожал плечами я. – По-моему сказал что ел.
- Да, но как он это сказал? – Священник подался вперёд. – Он сказал: жена которую дал мне ты, соблазнила меня и я вкусил. То есть виноват не он, а Бог который дал ему жену.
- Да-а-а. – Протянул я задумчиво. – Уже тогда всё зло было от бабы.
- Ну. – Погладил свою бородку отец Георгий. – Вот и вы туда же, виноват кто угодно но не Адам. – Он хлебнул чаю и продолжил. – Если бы Адам раскаялся, Бог бы его простил потому как он любит своё творение, но человек не признал своей вины и наоборот обвинил Бога в том, что тот дал ему плохую жену. – Сделав еще глоток чаю, он продолжил - А сейчас разве не так? Сейчас разве человек признает свою вину? Да нет же! – Поп хлопнул себя по коленке. – Он будет изворачиваться как угорь на сковороде, лишь бы не остаться виновным как перед людьми, так и перед Богом, точно так же как и Адам изворачивался.
- За что и был изгнан из рая. – Подхватил я тон священника. – А вы говорите, что Бог любит человека. Любил бы так не выгнал бы наверное?
- Изгнал в наказание за ослушание и за отсутствие покаяния, но не уничтожил. Хотя мог бы! – Погладив бородку, он продолжил. – Из любви к человеку, Бог всегда ожидает покаяния от человека чтобы простить его.
Священник сделал большой глоток чая и улыбнувшись продолжил:
- Так что любезный Алексей, Бог есть любовь а не справедливость, если бы Бог был справедлив, то человек давно был бы удалён с земли.
Я молча смотрел на огонь в приоткрытую дверцу печи и не знал что сказать. Почему то мне вспомнился бес с его постоянными упоминаниями о справедливости.

***
Так прошла осень. Начало декабря выдалось сырым и промозглым. Я практически все дни сидел в своей сторожке а по вечерам, после службы ко мне заходил отец Георгий с которым мы, под треск поленьев в печке, пили чай, говорили о жизни и о читаемой мною книге, и беседы эти, меняли мои взгляды на жизнь которую я прожил. В одну из таких бесед священник спросил ношу ли я нательный крестик.
- Нет. – Ответил я.
- Я так и знал. – Улыбнулся он. – И вынув из кармана обычный крестик на верёвке протянул мне. – Возьмите, он будет помогать вам в трудную минуту, только в это надо верить.
Я надел крестик на шею и вспомнил ту женщину из кошмарного сна, которая дала мне свечу в форме креста. Эх знать бы кто она!
Нет я не стал глубоко верующим, не побежал в церковь каяться, но после этой беседы, я почему-то начал вспоминать давно забытые светлые моменты моей жизни. Иногда я вспоминал всех моих погибших в Афгане друзей, говорил с ними. Я мог вспомнить давно забытые моменты из детства или юности, которые я не вспоминал никогда. И воспоминания эти, доставляли мне удовольствие.
Беседы наши, успокаивали меня всё больше и больше, воспоминания о бесовских кошмарах становились всё более тусклыми и размытыми, и я начал забывать о Юлии.

***
Только ко второй середине декабря пришли заморозки, и я снова стал гулять по пустынному зимнему парку в котором ещё не было снега.
Сегодня воскресенье и с утра пошёл первый снег. Он был не сильный, а просто слегка припорашивал землю, чем несказанно украшал парк.
Позавтракав на скорую руку, я пошёл гулять в парк в зарослях которого, было пустынно и тихо и только сидящие на высоких деревьях вороны, своим зычным карканьем нарушали утреннюю тишину. Бесцельно гуляя по дорожкам парка, я вышел к тому самому мосту, с которого я собирался прыгнуть в озеро с камнем на шее. Взойдя на мост, я остановился на том самом месте, где одевал петлю на свою шею, и усмехнулся - как давно это было. Снег танцуя и кружась, плавно ложился на землю в полной тишине безветрия, я закрыл глаза и глубоко вдохнул свежий зимний воздух, тишина резала ухо и мне показалось, что я услышал как кровь пульсирует в моих венах. Но через секунду, по тому как звук этот нарастал, я понял что это не пульсация крови в моих ушах. Я открыл глаза и с удивлением посмотрел по сторонам, но в округе было пусто, и в этот момент из-под моста вылетела молодая девушка на коньках, которая лихо выписывала пируэты по льду озера.
Я каждый день гулял возле этого озера, но её видел впервые. Она мне показалась чрезвычайно смелой эта фигуристка, как я её сразу же окрестил. Лёд стоял четвёртый или пятый день, но местные рыбаки уже успели надырявить в нём лунок в надежде поймать хоть какую-нибудь захудалую рыбёшку, которая по слухам здесь когда то водилась. Лунки конечно сразу же подмерзали после таких попыток, но припорошенные снежком представляли собою огромную опасность для любителей походить по льду, а тем более покататься на коньках. Тем не менее, я поневоле залюбовался ею, уж больно красиво она каталась.
Видя, что я за нею наблюдаю, фигуристка прибавила темп и решила продемонстрировать умение выполнять прыжки с оборотами. Она разогналась и, видимо чтобы мне было лучше видно, перед самым мостом выполнила такой прыжок. Прыгнула-то она красиво, а вот приземлилась она видимо, в одну из таких лунок, потому как сразу же ушла под воду, в проломившейся под нею лед. Только белая вязаная шапочка осталась на поверхности, зацепившись за край льда. Я остолбенел от неожиданности. В следующее мгновение её голова показалась над водою и я увидел глаза с растёкшейся тушью полные ужаса и отчаяния, через мгновение голова тут же ушла под воду. Оцепенение моё сразу же слетело и я как был в рясе и фуфайке, перемахнув через перила моста прыгнул в прорубь. С трудом увидев её голову под водою, я вцепился в волосы и потащил фигуристку наверх. Вынырнув из воды, я жадно вдохнул морозный воздух и обхватив её сзади, что есть силы вцепился в лёд и начал выбираться из полыньи. Лёд оказался крепким и не сломался подо мною, поэтому я довольно быстро выбрался на лёд и вытащил девушку. Откашлявшись от наглотавшейся воды, она посмотрела вокруг безумным взглядом и начала трястись от холода, только сейчас я почувствовал как и мне тоже холодно в промокшей насквозь одежде. Я молча схватил её на руки и с нею же на руках, побежал к своей стройке. В натопленной сторожке, первым делом я полностью раздел горе фигуристку и начал растирать её сухим полотенцем, она видимо до сих пор пребывала в шоке поскольку совсем не сопротивлялась. Да я и сам был как во сне, позже вспоминая весь этот кошмар удивлялся, откуда я знал что делать, видимо опыт войны в Афганистане сказался, не сидеть на месте когда клеится задница и первое действие всегда верное, даже если оно не верное, как учил нас прапорщик- инструктор в учебке. Как бы то ни было, растерев её до красна и укрыв одеялом, я переоделся сам в сухую одежду и сел рядом с нею. Она смотрела на меня глазами полными слез.
— Спасибо вам. — Тихо прошептали её губы.
— Не стоит благодарности. — Улыбнулся я. — Кой вас занёс на это озеро? Да ещё на коньках, лёд то ведь ещё тонкий да и рыбаки его издырявили весь своими лунками. Вот вы в одну из них со всего маху и угодили.
— Катков ещё нету а покататься охота. — Виновато пошептала она и отвела взгляд в стену. — Вы простите меня.
— За что? — Удивился я.
— Вы из-за меня вымокли.... и рисковали жизнью.
Я только сейчас заметил что никакая она не молодая девушка а молодая женщина лет тридцати – тридцати пяти с темно-каштановыми вьющимися волосами и зелёными глазами. А молодой девушкой она мне показалась потому что была не высокая, стройная и хрупкая. Именно потому мне и было легко вытаскивать её из воды, подумал я.
— Ну может и рисковал, только это было неосознанно. Я даже и не помню как в воде оказался.
— Я ничего не помню. — Слёзно продолжала горе-фигуристка. — Наверное я звала на помощь?
— Словами нет, но глазами.... — Я покачал головою. — Я увидел глаза и оказался в воде не помня себя.
Она смотрела на меня влажными глазами и видимо немного успокоившись, улыбнулась.
— Всё равно это смело и мужественно. — Помолчав, мотнула она головой.
— Ну если вы так хотите, пусть будет так. — С улыбкой согласился я.
Она вдруг привстала и села облокотившись на спинку кровати, обнажив при этом на мгновение, свою не большую но красивую грудь, которую тут же прикрыла одеялом. Посмотрев на меня долгим взглядом, она спросила:
- Вы священник?
- Ну… как бы это сказать. – Ну конечно же! Пронеслось у меня в голове. Я в рясе с бородою, вот она и приняла меня за священника. А что? Пусть считает меня священником, думаю это лучше чем представиться беглым преступником. – Начинающий… в смысле совсем недавно им стал. – Начал я импровизировать и продолжил словами отца Георгия, которые он сказал при нашем с ним знакомстве. – Владыка наш возложил на меня ответственность за проведение работ по строительству храма, вот… я и слежу. – Я неопределённо обвёл рукою вокруг и молча уставился на неё.
- Никогда прежде не общалась со священником. – Усмехнулась она.
-Ну, всё когда ни будь, случается впервые. – Развёл я руками.
— Как вас зовут?
— Алексей. — Улыбнулся я.
- Отец Алексей? – Спросила моя спасённая.
Я замер в удивлении – отец!? Ну да, я же священник. Но вот отец, как то не очень мне понравилось.
- Ну вы можете звать меня просто Алексей. – улыбнулся я.
- А разве можно священника называть просто по имени? – Округлила она глаза.
- Я думаю, после того, как я вас спас…. – Я замялся - … наедине… можно просто по имени.
— Ну если наедине, можно просто по имени. – Фигуристка улыбнулась и протянула руку. - Елизавета.
— Очень приятно. — Я слегка пожал ей пальцы. — У вас очень красивое имя.
— Все зовут меня Лизой.
— Тоже красиво, но мне больше нравится Элиза.
— Хм. — Она ухмыльнулась и склонив голову в сторону посмотрела на меня долгим взглядом с прищуром.
— Ээлиизаа — Пропела она и показав свои белые зубы улыбнулась. — Мне нравится, если вам нравится, зовите меня Элизой.
Я поневоле залюбовался ею. В ней было какое то особое очарование, от неё веяло жизнью и молодостью, а взгляд источал радость и это не смотря на то, что полчаса назад она была на волосок от смерти
— А у вас красивые глаза. — Не вынимая своих пальцев из моей руки прищурившись улыбнулась фигуристка и вдруг выдала. — Вы не против… если мы перейдём на ты? После того как ты спас меня, как то глупо выкать.
— Не возражаю. — Согласился я. У меня красивые глаза, ну даёт! Мне в жизни ни кто этого не говорил, видимо шок от стресса ещё не прошёл, подумал я и весело продолжил. — Будем считать, что наше купание в озере заменило нам брудершафт.
— Брудершафт? — Она встрепенулась и о чем-то на секунду задумалась, и снова улыбнулась. — Тогда нужен поцелуй... для полного брудершафта. — И посмотрев на меня долгим влажным взглядом, привстала ещё выше и подалась вперёд, одеяло спало с её плеч обнажив до пояса упругое молодое тело. Я глубоко вдохнул пьянящий запах этого самого тела и в истоме закрыл глаза, такого аромата я не вдыхал никогда, а может я просто забыл как пахнет женщина? Но нет, каждая женщина имеет свой запах, это я знал точно и, вкуснее и желаннее её аромата, я в жизни ещё не вдыхал.
— Поцелуй меня. — Тихий голос Элизы заставил меня открыть глаза.
Её пухлые полуоткрытые губы были возле моих губ, я наклонился и не смело поцеловал её долгим осторожным поцелуем. Озноб прошёл по моей спине и испарина выступила на лбу, я целую вечность не целовал женщины! Боже как давно это было! Прервав поцелуй я открыл глаза, Элиза смотрела на меня сквозь полузакрытые ресницы и губы её тянулись к моим. Вдруг она обняла меня и жадно поцеловала меня, я в свою очередь впился в её губы, она же сорвав с меня одежду, прильнула ко мне всем своим трепещущим от желания телом и я полностью отдался страсти и её власти. Её ласки возвели меня на вершину блаженства, я полностью растворился в ней и мне казалось, что я стал частью её а она частью меня, мозг же мой, стал понимать все её чувства и ощущения, я никогда не испытывал такого ни с одной женщиной. Я не помню когда и как всё у нас закончилось, но я пришёл в себя от её частого дыхания на моей груди. Мы обессиленные и вспотевшие, лежали обнявшись на моём топчане, как я называл свою кровать.
- Боже. – Тихонько прошептала она. – Как хорошо. Никогда не думала, что заниматься со священником этим, так хорошо.
Она подняла голову, посмотрела на меня взглядом с поволокой и тихонько проурчала:
- У тебя давно не было женщины?
- Вечность. – Отдышавшись ответил я. – С прошлой жизни.
- Это заметно. – Усмехнулась Элиза.
- А у тебя давно это было? – спросил я.
- А это важно? – Ответила она вопросом на вопрос и улыбнувшись ответила. – Тоже давно.
- Да нет, это не важно. Важно то, что ты здесь, сейчас и со мною. И то, что так хорошо мне не было ни-ко-гдаа. – Шепотом закончил я и поцеловал её в губы.
Она с насытившейся страстью ответила мне долгим поцелуем, потом положив голову мне на грудь притихла в моих объятиях, я понял что она уснула. Я боялся пошевелиться, никогда ещё никакая женщина не спала у меня на груди и это вызывало неописуемые ощущения. Пока Элиза спала я ломал голову, как мне быть дальше? Разум сверлила одна мысль - эта женщина! Я понял что не хочу её терять, чего раньше со мною не было. И сейчас меня мучал извечный вопрос, что делать? Она думает что я священник, но как долго я смогу поддерживать эту легенду? А когда придется сказать ей правду, то какую правду скажу я ей? Впервые в жизни я ломал голову над тем, как мне не потерять женщину и не мог придумать, как это сделать.
Кто я такой? Я бомж, которого ищет милиция. Что я могу ей дать? Ничего! И как могу я её удержать? Да ни как! – рявкнул мой внутренний голос. Что же делать? Пока буду играть священника, решил я, это не составит мне труда так как общаясь с отцом Георгием, я очень многому у него научился. А там придумаю как ей всё объяснить и как её удержать.

В тот день Элиза ушла от меня после обеда. После того как высохла её одежда, Элиза одевшись перекусила и подойдя ко мне, спросила.
- Ты позволишь мне приходить к тебе? - И помолчав с улыбкой продолжила. – На исповедь.
- Конечно. – Улыбнулся я.
- В следующее воскресенье. – Блеснула она своими белыми зубами и исчезла.
Элиза приходила ко мне каждое воскресенье, в первой половине дня. Зачастую, она приходила со свертком провизии и тогда, после сладостной близости, мы с нею пировали. Ближе к трём – четырём часам по полудню, я делал вид что собираюсь в церковь на службу и она уходила. Делал я это по той простой причине, что отец Георгий мог по пути в храм зайти в мою конуру, и мне очень не хотелось чтобы он увидел Элизу.
Так пролетели два месяца. Близость с нею становилась необходимостью для меня, и я ждал каждого воскресенья как манны небесной. Всё это время меня мучал вопрос: как сказать ей правду? Дело в том, что я влюбился в неё как последний юнец и вопрос этот был для меня крайне важен. Такого со мною раньше не было никогда. Но я о ней ничего не знал, и вопрос: кто она? тоже был для меня не маловажен. На мои расспросы, она либо отшучивалась, либо вкратце рассказывала, что работает в медицине, мужа у неё нет, детей нет, и вообще! она свободная женщина, которая как кошка, гуляет сама по себе. С этими словами, она встряхнув своими кудрявыми волосами принималась меня целовать, и я таял как мороженое на солнцепёке. А после любовных утех, на мой вопрос, любит ли она меня? Элиза смеясь отвечала:
- Конечно! – И снова смеялась.
- Ну так нельзя Элиза! – Протестовал я. – Ты можешь ответить серьёзно?
- Серьёзно отвечают только в загсе. – Смешно насупившись шутила она. – Или у вас на исповеди. Вот когда пойду к тебе на исповедь, тогда буду очень серьёзной.
- А тебе интересно, люблю ли я тебя?
- Я и так вижу, что любишь милый! – Снова смеялась она. – Ты же священник, а священники не врут! - И целовала, целовала меня.
А когда она уходила, я оставался один в звенящей тишине и опустошенный, тупо смотрел в окно на её следы. Это было невыносимо!
Отец Георгий в конце концов заметил перемены произошедшие со мною.
- Алексей, вас что-то гложет или беспокоит? – Спросил он во время одной из наших бесед.
- С чего вы взяли?
- Вы часто задумываетесь о чём-то, теряете нить нашего разговора. Что случилось?
- Ничего не случилось. – Соврал я и честно продолжил. – Просто думаю о том как жить дальше.
- А чего думать? – Улыбнулся священник. – Господь всё устроит. Или вам надоело здесь?
- Нет что вы! – Мотнул я головою. – Просто не буду же я здесь вечно сторожить. В конце концов храм достроят, и что дальше? Вот о чём я думаю.
- Ну-у. – Протянул отец Георгий. – До конца строительства ещё дожить надо. А там, я же говорю, Господь всё устроит.
- А Господь всё устраивает? – Спросил я.
- Всё. Абсолютно всё. Каждый волос на вашей голове сочтен Богом, и не выпадет без его воли. – С твёрдой уверенностью ответил священник. – Так неужели вы думаете, что если такая мелочь как волос, выпадает по воли Божьей, то что-то более серьёзное, происходит без его воли?
- А встречи? Вы полагаете, что люди встречаются тоже с его ведома?
- Ну скажем так. – Задумался священник. - Не без его участия. – И помолчав, с улыбкой продолжил. - Уж наша-то с вами встреча точно была по воле Божьей.
Я ухмыльнулся, он думает что я о нашей с ним встрече размышляю. Знал бы он!
Мысли об Элизе всё больше не давали мне покоя, у меня было какое то плохое предчувствие. Я точно знал, что она что-то скрывает от меня, и это что-то - очень важное.


***
В то утро я проснулся с дурным настроением, всё пугало и раздражало меня. Был будний день но из-за двадцати градусного мороза строители не пришли и это меня немного успокоило. Приготовив завтрак, я сел за стол и только приготовился пить кофе, как в дверь постучали. Стучали уверенно и громко и по стуку я понял, это был не священник.
Открыв дверь я остолбенел, в дверях стояли два милиционера, прямо передо мною был подполковник милиции, а сзади него капитан.
- Здравствуйте. – Вежливо поздоровался подполковник.
- Здравствуйте. - Промямлил я. Менты! Пронеслось в моей голове. Вот и сказочки конец!
- Вы отец…. – Начал подполковник и замявшись спросил. - …Простите, как ваше имя?
Ну конечно отец, я же священник! Пусть считает меня попом, решил я, а там видно будет.
- Алексей. – Ответил я приходя в себя. – Отец Алексей, проходите, чем могу быть полезен?
Подполковник повернулся к капитану и властным тоном приказал. – Семён иди в машину, дальше я сам.
Капитан ушел а подполковник вошёл в мою келью и молча уставился на меня.
- Вам кого? – Тихонько нарушил я тишину.
- Видите ли, я по поводу моей жены. – Неуверенно начал подполковник.
- Жены? – Удивился я.
- Ну да, к вам я так понимаю на исповедь, ходит моя жена. Ну… Елизавета.
- Елизавета? – деревянными губами произнёс я.
Это был гром среди ясного неба. Моя Элиза его жена! Этого бреда не могло быть, но приходилось верить в этот бред. Зачем он пришёл? Разборки устраивать? Не похоже. Только бы не сорваться и не выдать себя, стучало у меня в голове. Мало того, что я в розыске, так еще и моя любимая женщина – жена подполковника милиции. Ужас!
- Присаживайтесь. – Засуетился я со стульями, чтобы скрыть своё состояние и хоть как то взять себя в руки. – Как вас величать? – Тараторил я что бы хоть как то затянуть время.
- Матвей. Матвей Иванович. – Представился подполковник.
- И так Матвей Иваныч. – Продолжил я немного придя в себя. – Ваша жена Елизавета?
- Да Елизавета, она к вам на исповедь ходит. – Продолжил сбивчиво подполковник. – Вначале я думал что она к любовнику шастает, а потом мне доложили что она к вам ходит сюда вот, в храм строящийся… .
- Ну да, … на исповедь ходит ко мне… Елизавета. – Проговорил я, а в голове звенело: они следили за ней! Интересно, что они выследили? Судя по разговору они не знают о наших отношениях. – И что вас интересует?
- Как долго она к вам ходит?
- Пару месяцев, может больше, а почему вас это интересует?
- Ну слава Богу. – С облегчением вздохнул милиционер. – Значит это не любовник, значит это я.
- Не понял? – Спросил я. – Бога конечно за всё надо благодарить. – Я окончательно вошёл в роль попа и взял себя в руки. – Но при чём здесь любовник?
- Видите ли. – Улыбнулся подполковник. – У нас долгое время не было детей, ну в смысле, Лиза не могла забеременеть. Мы перепробовали все виды лечения, ничего не помогало, начались скандалы, мы даже о разводе заговорили. – Милиционер сделал паузу, передохнул и продолжил. - А около месяца назад, может чуть больше месяца, она изменилась, стала отказывать мне в близости, … ну вы понимаете?
- Понимаю.
- Я подумал что у неё появился любовник, с нею случалось это и раньше. Но когда я узнал, что она на втором месяце беременности, у меня всё перевернулось в голове. Я чуть с ума не сошёл от ревности. От меня она не могла забеременеть, а от кого-то смогла! – Подполковник тряхнул головою и продолжил. – Я приставил за ней слежку и выяснилось, что она ходит к вам. Честно говоря, я был ошарашен. Она никогда не отличалась тягой к церкви и вдруг, начала посещать священника. Вчера на мой вопрос, что она здесь делает? Лиза ответила, что ходит к вам на исповедь.
- Ну да она приходила ко мне на исповедь почти каждое воскресенье. – Проговорил я уставившись в стол. А в голове гремело: Элиза беременна! И беременна от меня! Неужели это всё не снится мне?
- Понимаете святой отец? - Подавшись вперёд, с искренними чувствами продолжил подполковник. – Она забеременела только когда начала ходить к вам на исповедь. Это чудо!
- Ну Господь всё может. – Тоном отца Георгия ответил я и прикрыл глаза, чтобы они не выдали моё состояние.
- Я после этого начинаю верить в Бога.
- А вот это хорошо, что начинаете верить. – Назидательным тоном попытался ответить я не открывая глаз.
- Я хотел поблагодарить вас отец Алексей за то, что вы помогли нам с беременностью.
Ну да,… помог! Во всех смыслах этого слова, подумал я. Но улыбнувшись назидательной улыбкой и сдерживая себя из последних сил, ответил. - Это не я, это Господь помог.
- Я хотел с Лизой к вам прийти, но она такая раздражительная сейчас, … наотрез отказалась.
Ещё бы! Это было бы забавно. Пронеслось у меня в голове. Это было невыносимо!
- В её положении, её лучше не раздражать. – Выдержав паузу и хоть как-то овладев собою, начал я поучать подполковника. – Вы ей во всём потакайте, исполняйте все её капризы. Беременная женщина, это знаете ли как малый ребёнок. – Я говорил и диву давался от своих размышлений. – Большая часть её капризов, это капризы ребёночка которого она носит в себе.
- Я вас понял. – Кивнул подполковник. – Я сегодня же отменю все слежки за нею.
- Вот это верно, берегите ребёнка. – Волнения снова начали переполнять меня, не каждый ведь день узнаёшь, что твоя любимая женщина – чужая жена, да ещё и беременна от тебя же. Не зная как себя вести и куда деть глаза я встал и подойдя к иконе, которая весела в углу, принялся креститься и бормотать себе под нос молитву, которую умудрился выучить за время общения с отцом Георгием.
- Ну не буду больше занимать ваше время. – Милиционер встал и направился к двери. – Еще раз спасибо вам. – И с этими словами скрылся за дверью.
- Охренеть! – Только и смог я произнести после долгого молчания.
В душе моей всё переворачивалось, я понял, что то счастье которое я испытывал с Элизой, было всего лишь иллюзией. Она разбудила во мне те чувства, которые спали в глубине моей души до нашей с ней встречи. Я испытал с ней настоящую, нормальную, человеческую любовь. Я ждал и искал её всю свою жизнь, а когда нашёл, пришёл её муж и всё разрушил. Теперь я начинал понимать, почему она ничего о себе не рассказывала. Элиза думает что я священник, а натуральный священник, наверное подумала она, не стал бы с замужней женщиной заводить отношения. И что теперь делать? Вопрошал я сам себя, и не мог найти ответа. Я был раздавлен и уничтожен.
Одевшись, я выскочил на улицу, мне надо было пройтись что бы собраться с мыслями, а свернув за угол строжки я сразу же остановился. За углом на скамейке, в чёрном зимнем пальто с высоко поднятым воротником и в цилиндре на голове, сидел давно забытый мною бес по имени Юлий, руки его опирались на чёрную трость с круглым набалдашником.
- Что же вы остановились, Алексей Михалыч? – Весело спросил он.
- Ты что, твою мать, здесь делаешь? – Со злостью прорычал я.
- Вас жду любезный. … Вас. – Юлий встал, и опершись на трость предложил. – Давайте пройдемся, поговорим о жизни. Мы же так давно не виделись.
- Да пошёл ты со своими разговорами! – Крикнул я. – Сгинь не чистый! Изыди!
- Что же вы так кричите то? – Хохотнул бес и прихрамывая, опираясь на трость, направился ко мне. – Напоминаю, кроме вас меня никто не видит, не ровен час беду на себя накличете.
- Ну если ты здесь, то беда уже пришла. – Немного успокоившись ответил я. – А чего хромаешь, ведь не хромал. – К моему собственному удивлению я полностью успокоился и улыбнувшись продолжил. - Или под машину попал?
- Да нет, машина здесь не причем. – Ответил бес. – После моей неудачи с вами, был вызван, как это у вас говорят, на ковер к вышестоящему начальству и получил по первое число.
- Сочувствую но, как говорится, ни чем помочь не могу.
Как знать, как знать любезный Алексей Михалыч. – Закатил глаза бес. – Да я и не за помощью к вам. Просто поговорить зашёл.
- Я думаю, нам не о чем разговаривать.
- Вы стали верующим? – Оскалился бес.
- Может и не верующим, но с вами мне точно не по пути. – Спокойно ответил я.
- Да ну! – Хохотнул Юлий. – А что же крестик то нацепили? Крестик нацепили, но грешить, в церковном понятии, не перестали. Ведь с Элизой хорошо было? – Заглядывая в мои глаза спросил бес. – Семью знаете ли, разбиваете.
- Элизу не тронь! – Прорычал я.
- Да упаси меня её трогать. – Мотнул он головою. – На кой она мне? Я помощь предлагаю
- Знаю я вашу помощь. От вашей помощи один геморрой.
- Да какой же это геморрой! – Картинно удивился бес. – Власть, деньги, положение, в общем всё то, что предлагал наш хозяин, плюс Элиза с её любовью и чудесным ребёнком, которого она носит под сердцем. Да. – Улыбнулся он. – Ребёнок будет замечательный, ласковая, весёлая девочка и прошу учесть - ваша. В общем всё то, что предлагалось раньше плюс счастливая семейная жизнь в любви и согласии. Ну как, идёт?
- И за всё это отдать душу? Нет я как ни будь сам всё это разрулю.
- Далась вам эта душа! – Мотнул головою Юлий. – Да и как разрулите? Если её муж узнает кто вы, вас тут же посадят. И вполне возможно, что свой последний час вы встретите где то на лесоповале.
- Да я знаю, что вы можете это устроить.
- Ну что же вы нас-то во всём вините? Когда вам хорошо, вы о нас и не вспоминаете, а как только какая неудача – виноваты мы. Несправедливо знаете ли!
- Справедливость ваша Юлий, дурно пахнет.
- В любом случае, вы подумайте над нашим предложением. По-моему оно стоящее.
С этими словами бес развернулся и прихрамывая, пошёл прочь укутывая свою голову в цилиндре высоко поднятым воротником. Я долго смотрел ему в след, пока он не растаял в дрожащем, морозном утреннем воздухе.

Два воскресенья, Элиза не появлялась и я не находил себе места. Ревность и переживания за неё не давали мне покоя ни днём ни ночью. Иногда мне казалось, что она забыла обо мне и живёт счастливо с мужем, а иногда меня охватывал животный страх за неё, мне казалось что он убил её из ревности. В обоих случаях мне хотелось выть как раненой собаке. И если днём я отвлекался на прогулки по парку, то по ночам меня мучали кошмары от которых я вскакивал в холодном поту.
И только на третье воскресенье, сразу после оттепели Элиза пришла ко мне.
- Почему тебя так долго не было? – Опустошённо спросил я даже не встав ей навстречу.
- Я болела, а мобильного у тебя нет. Сообщить ни как не могла. – Она обняла мою голову. – Бедный, похудел. – И помолчав уткнулась мне в голову. – Ты прости меня милый.
- Почему ты не сказала мне, что ты замужем? – Обрушился я на неё.
- К моменту нашего с тобою знакомства, мы с мужем решили разводиться. – Она заплакала. - Он постоянно упрекал меня в том, что я не могу забеременеть. Его мать называла меня пустышкой и делала всё для того, что бы он меня оставил и практически добилась этого.
Она выпила стакан воды и продолжила сквозь слёзы.
- Когда мы с тобою встретились, было решено, что мы с мужем разводимся. Но когда он узнал, что я беременна, он тут же изменил своё решение. Слежку за мною устроил, любовника искал а нашел тебя…
- Я знаю, он был здесь. – Перебил я её.
- Что он тебе сделал? – Встрепенулась она. – Он угрожал тебе?
- Нет. – Я обхватил голову руками. – Он поверил, что ты ко мне на исповедь ходила.
- Слава Богу! – С облегчением воскликнула Элиза. – Я так боялась за тебя.
- Почему ты не сказала мне о ребёнке ничего? Почему?!
- Я боялась! – Снова заплакала она. – Ты же священник и я не знаю что вам можно, а что нельзя. Я терять тебя не хотела!
Я обнял её и прижав к себе, начал успокаивать поглаживая её волосы.
- Успокойся Элиза, я тоже не хочу тебя терять. Я люблю тебя и сделаю всё возможное, чтобы ты была со мною.
- Я завтра же подам на развод. – Она посмотрела мне в глаза взглядом полным любви. – Да это будет сложно, он ведь зам начальника областного управления, и сделает всё возможное чтобы нас не развели, но я сделаю это. А ты попросись в церковь в другой области, ведь тебя же могут перевести? А потом я уеду к тебе. Иначе, если он узнает о наших отношениях раньше чем ты уедешь, он убьёт тебя.
- Ты молодец, всё хорошо придумала. Умница! – я поцеловал её голову. – Но понимаешь, всё не так просто Элиза.
- Что не так милый? – Она тревожно заглянула мне в глаза.
- Я не священник. – Через силу выдавил я из себя.
- Как? А кто же ты? – Элиза отпрянула от меня и с вопросом смотрела мне в глаза.
- Я только готовлюсь им стать. – Начал я врать, что бы не пугать её. – Учусь заочно в семинарии. Поэтому о переводе пока рано говорить.
Я решил повременить с полной правдой. Ведь сам учил подполковника беречь её и ребёнка.
- Ну это не самое страшное. – Элиза облегченно вздохнула. - Ты не пугай меня.
Она не много успокоилась и принялась готовить завтрак. Немного помолчав и подумав Элиза повернулась ко мне.
- Я всё равно с ним буду говорить о разводе, а дальше мы что ни будь придумаем. Верно милый?
- Конечно придумаем. – Я обнял её и чтобы она не видела моих глаз, зарылся носом в её волосы.
А через день, ко мне снова пришёл её муж. Погода в то утро была сырая и мерзкая, но я всё равно вышел пройтись по парку, а там я встретил подполковника, который шёл ко мне по алее.
-Здравствуйте отец Алексей. – Он протянул мне руку.
- Здравствуйте Матвей Иваныч. – Я нехотя пожал его руку. – Вы как я понимаю снова ко мне?
- Да, к вам. – Он посмотрел себе под ноги и подняв голову продолжил. – Лиза была у вас на исповеди в это воскресенье?
- Да была.
- Вы можете мне объяснить, что с нею происходит? Она пришла домой очень взволнованная и снова заговорила о разводе. Может у неё всё же есть любовник? Она ничего вам такого не говорила?
- Нет о любовнике не говорила ничего. – Начал импровизировать я. – Вам надо её оберегать и защищать.
- Защищать от кого?
Мы медленно пошли по парку, и я продолжил поучать Матвея.
- От окружающих людей, может от родственников её и ваших.
- Она вам жаловалась на мою мать? – Усмехнулся он.
- А вы любите вашу жену? – Спросил я его глядя на него в упор.
- Больше жизни. – Ответил он прямо смотря мне в глаза. – И буду бороться за неё до конца.

Я не выдержал его взгляда и опустив глаза продолжил нашу прогулку.
- Это хорошо. А по поводу вашей матери, не то чтобы она на неё жаловалась, но сказала, что ваша матушка недовольна ею. Поговорите с матерью. – Я сам себя ненавидел. Вместо того чтобы забрать у него Элизу, я трусливо ушёл в сторону и советовал ему, как её удержать! И советы эти были дельные, я чувствовал это. Казалось эти слова говорю не я, а кто-то управляет моими языком и губами. – Женщины в её положении очень ранимы и впечатлительны. И вы ещё не раз услышите от неё о разводе, но вы берегите её.
- Понял отец Алексей. – Подполковник облегченно вздохнул. – И протянул мне руку.- Я не буду вас больше отвлекать, главное, что любовника нет. Всего вам доброго.
- И вам всего хорошего. – Я слегка пожал ему руку, и как настоящий поп закончил. – Храни вас Господь.
Подполковник ушёл, а я молча стоял и проклинал себя и свою трусость. Я был готов уничтожить себя.
- Ах любезный Алексей Михалыч, что же вы творите? – Услышал я голос беса. Повернув голову я увидел его сидящим на скамейке, где секунду назад никого не было. – Ведь вы же отдаёте своё счастье этому солдафону! Да разве может он по достоинству оценить её красоту и глубину души её? Хотя с другой стороны я вас понимаю, инстинкт самосохранения это великая вещь, чего только не сделаешь, чтобы спасти свою шкуру.
- Был бы ты материален, я бы тебе по роже съездил. – Зло прошипел я и развернувшись пошёл прочь от него.
- Не хотите говорить со мною? – Трещал бес за моею спиною. - А оно и верно, вам надо побыть самому, подумать и может быть принять самое верное решение. Помните, мы всегда рядом и готовы вам помочь.
За спиною воцарилась тишина, я понял что бес исчез. Но не он меня волновал, нет. Меня волновал вопрос как мне всё объяснить Элизе и, как мне её удержать, объяснив ей всё. Этот вопрос сверлил мне мозг и не давал покоя не на секунду.

Элиза пришла ко мне через две недели в воскресенье. Всё это время, я думал как мне быть? Что я могу дать ей и нашему ребёнку? Задавал я сам себе вопрос и сам же отвечал - ничего. Мало того, что я ничего не могу дать, так я ещё и в розыске. Какой из меня семьянин? Никакой. И после долгих раздумий, я принял решение. Но для начала надо ей всё рассказать.
Войдя в мою келью без стука, Элиза молча села на кровать. Она была собранной и мрачною.
- Он не даст мне развода. - Заявила она с порога снимая грязную обувь. – Несмотря на весеннее солнце и пение птиц, в парке грязь непролазная. – Пожаловалась она на грязь и продолжила. - Но я добьюсь этого во чтобы мне это не стало.
- Милая, я хочу тебе кое-что рассказать. – Начал я.
- Не сейчас. – Откинувшись на подушку перебила она меня. – Иди ко мне, я очень по тебе соскучилась и хочу тебя, а беременным как ты знаешь отказывать нельзя.
- А на твоём сроке это можно?
- Можно, если осторожно. - Усмехнулась она. – Ты же будешь осторожен? Ведь там наш ребёнок.
Я подсел к ней на кровать, она была уже с обнаженной грудью. Вдохнув её аромат, я простонал. – Боже как же я тебя люблю. - И принялся целовать её налитую грудь, а потом всё ниже и ниже.
Через час, отдышавшись и вдоволь нацеловавшись мы сидели и обедали.
-Так что ты мне хотел рассказать? – Вспомнила Элиза.
- Даже и не знаю, стоит ли тебе это рассказывать. – Засомневался я.
- Если хотел рассказать, значит стоит. – Усмехнулась она облизывая пальцы.
Я помолчал, и принялся за рассказ. Я рассказал ей всё, кем я был и как я жил, обо всех своих любовницах и загулах, как был на приёме у сатаны, как потом разорился и стал бомжем, а так же обвиняемым в двойном убийстве, как бес довёл меня до безумия и самоубийства, и как я избежал этого самоубийства. Я рассказал ей всё подробно и в деталях вплоть до последнего посещения её мужа. По мере моего рассказа глаза её округлялись, лицо вытягивалось, а взгляд становился растерянным. Когда я закончил свой рассказ и опустил голову, воцарилась мертвая тишина.
- Боже какой ужас. – Нарушила Элиза тишину своим шепотом через минуту. – Это значит ты в розыске и нам некуда бежать?
- Я не мог тебе раньше это сказать, вернее… мог но не знал как.
- Что же теперь делать? – Она заломила руки и слёзы потекли из её глаз. – Что? Ну ведь можно же что-то придумать!
- Как мне не тяжело это говорить, но тебе надо возвращаться к мужу. – Опустив голову, через силу выдавил я из себя.
- Ты с ума сошёл! – закричала Элиза обливаясь слезами.
- Так лучше будет вас обоих, для тебя и нашего ребёнка, со мною вы пропадёте.
- Я не могу к нему вернуться, понимаешь не-мо-гу! – Прокричала она сквозь слёзы. – Я ненавижу его.
- Он любит тебя и будет заботиться о тебе и ребёнке. Он даст вам всё, я же кроме горя и страданий ничего дать вам не смогу! Я никто и зовут меня никак, и к тому же я в розыске. И если меня не пристрелят при задержании, то посадят на очень большой срок.
- Да причём здесь его любовь и твой срок? У меня есть своя любовь! И я готова страдать и ждать ради неё! Понимаешь? Надо думать что делать.
- Элиза. – Я взял её руки в свои. – Я не могу принять такую жертву, ты должна вернуться к мужу. Я так решил. Так будет лучше, поверь мне!
- Ах ты так решил? Не спросив меня ты решил, а я должна тебе поверить?
- Да милая да…
- Поверить тебе? – Она перебила меня и с силою вырвала свои ладони из моих. - Тебе кто, признавался мне в любви и обещал счастливую семейную жизнь. Тебе кто сделал мне ребёнка а теперь выгоняешь меня со своим же ребёнком к нелюбимому мною человеку. После всего этого поверить тебе?!
Она молча встала и начала одеваться, а я раздавленный и уничтоженный сидел и тупо смотрел в пол.
Уходя она открыла дверь и остановилась в проёме.
- Лучше бы я тогда утонула. Меня и ребёнка не ищи. Прощай. – Отрешенно сказала она и захлопнула дверь.
Я сидел как в тумане около пяти минут и вдруг очнулся.
Что я натворил?! Ведь она ушла навсегда! Но что-то ещё сверлило мой мозг. Её слова, она сказала что то такое важное на прощание. Но что? Я судорожно вспоминал. Точно! Она сказала: «Лучше бы я тогда утонула». Боже! Что я натворил? Конечно она будет идти через озеро. Я вскочил и наскоро одевшись выбежал на улицу, то что я увидел, повергло меня в шок. Элиза стояла на том самом месте, где когда то стоял я с петлёю на шее, и смотрела в воду.
-Элиза нет! – Закричал я и со всех ног бросился к мосту.
А она уже перелезала через перила, и вокруг не было ни души, кто бы мог её остановить. Я рвался изо всех сил к мосту пытаясь успеть остановить её, но не успел. Когда я уже подбегал к мосту, она бросила на меня последний взгляд и прыгнула в воду, на поверхности которой, ещё плавали льдинки. Я с разбегу прыгнул в то место куда прыгнула Элиза, вода была мутная и я ничего не видел, но по какому-то наитию я нырнул ещё глубже и нащупал её волосы, схватив за которые я потянул Элизу наверх. Кислород заканчивался в моих лёгких, но глотая воду я вытащил её из воды. Надо срочно её вытолкнуть на берег! стучало в моей голове, подтащив тело Элизы к берегу, я понял что глубина большая. Удерживая её на плаву я нырнул, уперся ногами в илистое дно, и с выдохом, что есть силы оттолкнулся словно катапульта от дна, и выбросил Элизу на берег. Увидев на мгновение, как её тело легло на берег, я снова погрузился в воду. Лёгкие мои не выдержали и вдохнули, но это был уже не воздух а вода.
Я где то слышал что тонуть не больно и не страшно. Не знаю, о страхе мне думать было некогда, а боли я не почувствовал. Только в следующее мгновение я увидел и почувствовал себя смеющимся маленьким мальчиком лет пяти, и был я на руках у своего отца, который стоял со мною возле большой ветвистой зелёной яблони из моего детства, под которой я потом любил играть, но это будет потом. А сейчас, отец мой в белой рубашке, молодой и красивый, вихрастый с черным вьющимся чубом, со мною на руках, смеялся и целовал меня. Рядом, в белом платье в горошек, стояла моя мама, молодая и красивая, она щекотала и ласкала меня, и тоже смеялась. А в руках у меня было огромное розовое яблоко, сорванное отцом для меня с этой самой яблони, и сквозь её листву пробивалось яркое летнее солнце в высоком голубом небе. Мне было так весело и так хорошо! такое блаженство можно испытать только в раннем детстве, на руках у своего сильного и любящего отца. И я вспомнил и почувствовал это блаженство!


Четыре года спустя, ранней весною, у городского кладбища остановилась чёрная служебная машина, из неё вышла семья, отец, мать, и девочка лет четырёх. Закрыв машину, они направились к могиле с памятником. Положив цветы на плиту памятника, они молчали. Тишину нарушила дочка.
- Мама а кто здесь? – По-детски коверкая слова, спросила она
- Здесь твой второй папа. – Ответил за маму отец. – Мама тонула, а он спас её и тебя.
- А я тоже тонула? – Спросила девочка.
- И ты тоже доченька. – Сказал отец и взяв девочку на руки, поцеловал её.
- Осторожно она испачкает тебя. – Мать отряхнула одежду отца.
- Ничего, почистим. – Ответил отец и помолчав продолжил. – Хороший мужик был, если бы не он, даже и не знаю как бы я без вас жил.
Мать смахнула слезу и не ответила ничего. Они продолжали молча стоять и не замечали, что за ними наблюдают.
А наблюдал за ними сидящий на скамейке неподалёку, молодой человек в чёрном плаще, в руках его была чёрная трость с набалдашником. Волосы у него были русые, а лицо его имело правильные черты и одинаково могло принадлежать как мужчине так и женщине. На безымянном пальце его правой руки был золотой перстень с чёрным камнем в форме ромба.