RebyC. Chapter 1

Reclama. Chapter 1

Каждый день мы ходим по магазинам. Не будем сейчас разводить демагогию о том, как мы оказались такими кретинами, что допустили появление Общества потребления, и том, как это ужасно – когда твоя свобода выбора ограничивается между выбором купить Колу или Пепси. Живём в таком обществе – и всё. Потому что повезло.

Повезло нам иметь возможность закупаться на скудную универскую стипендию или зарплату банковского клерка. Ходить по рядам, выбирать предметы первой (а кто посолиднее – и второй) необходимости. Нужно то – нужно это. Шампунь, паста, майонез… Стоп. Майонез – в другом отделе… Ах да – это гель для душа. Этот пробовал – прикольный. А сегодня что возьмём? Внимание настолько рассеивается среди немыслимого количества рядов, уставленных всевозможными товарами, что все сразу взглядом охватить не получается. Только и остаётся: выбирать что-то среднее между умеренно-низкой ценой и более-менее приличной упаковкой. И вот, дойдя до кассы, обнаруживаем корзину (тележку, авоську или зажатые в кольцо руки мужа, поленившегося эту корзину взять), полную всевозможных товаров самых разных брэндов. И в рациональности своего выбора мы, как правило, ничуть не сомневаемся. Но вот какого же хрена ты взял «Альбатрос», хотя в прошлый раз с удовольствием приобрел «Буревестник» - один лишь хрен и знает.

Известно, что бОльшую часть поведения нам приходится волей-неволей отдать на откуп бессознательного: дыхание, чистка зубов по утрам, преодоление пути дом-работа в бесконечных пробках или в толкучке городской подземки. Эти действия мы делаем автоматически. Не задумываясь. Не задумываясь, почему мы принимаем те или иные решения, почему нас тянет в перерыве покурить, а в супермаркете взять именно эту упаковку сухарей, хотя сухарей даже не было в списке покупок. Никак не можем припомнить, в какой это момент мы стали любителями пиваса по вечерам и почему желание погрузиться в небытие просыпается в самый неожиданный момент... Но при этом, если нас вдруг спросить, почему мы так себя ведём, мозг найдёт самое что ни на есть рациональное объяснение: «Потому что», «так надо», «ну а как ещё». И никому в голову не приходит, кто же на самом деле делает выбор за нас…

Шиза

Аиша стояла посреди Центрального Парка Нью-Йорка, каким этот город был ещё до дня её рождения. Сейчас он больше походил на многоэтажную фабрику, и никакого парка в Нью-Йорке не было. Просто первая кибернетическая модель, на которой и был основан Кибер, относилась к двум городам – Лондону и Нью-Йорку. Это позже стали прописывать Майами, Лос-Анжеллес, Лас-Вегас и Сан-Франциско. А потом и вовсе решили создать совершенно новое пространство – пространство будущего. Где люди могли встречаться, общаться, работать – даже не будучи знакомыми в реальном мире. И для этого не нужно было копировать леса и реки – достаточно одного большого города. Для всех. Кибера.

Аиша же сейчас находилась в одном из тех мест, которые сохранили частичку природы, пускай и в виртуальном виде. Она стояла посреди парка, с краю от мощёной камнем дорожки, наблюдая пустую скамейку недалеко от себя и колышущиеся на несуществующем ветру ветки деревьев. Листья на них были ярко-зелёными – в реальном мире этот цвет разве что отдалённо напоминали бутылки с газировкой. Настоящего не было.

Ветер также трепал её золотистые волосы длиной до плеч, розовый пиджак и лиловую юбку – только сама она ветра не чувствовала. Позади правого плеча девушки стоял довольно высокий человек с длинными для мужчины (до плеч) каштановыми волосами в тёмных солнцезащитных очках, светлых брюках и в белом пиджаке. Аиша сама была метр семьдесят два, но стоявший у неё за спиной был, как минимум, на десять сантиметров выше.

К скамейке подошёл маленький чёрный мальчик в кепочке, жёлтой майке и красных шортах. Он слегка неуклюже передвигался, так как ручки-ножки были коротки (на вид ему было не больше четырёх), а в руках он нёс довольно тяжёленький для своего телосложения глиняный горшок с кактусом. Подойдя к скамье, он перевернул горшок, из которого высыпалось всё содержимое, и теперь стоячий секунду назад кактус лежал на траве под горкой чёрной земли.

Человек за спиной Аиши едва заметно улыбнулся – из-за его квадратной формы лица и ужасно тонких губ получилось как-то злорадно – и нажал на кнопку пульта, который, как оказалось, он всё время сжимал в руке, пряча под пиджаком. Картинка начала сжиматься, и Аиша услышала в ушах резкий звук, напоминавший переключение каналов на старом телевизоре, только в тысячу раз громче.

Современное общество, как и самые главные персонажи сериала «Ходячие мертвецы», страдает от жуткого угнетения внимания. Конопля сушит мозг, спирт – его растворяет, телевизор забалтывает, а офисная деятельность усыпляет. Что можно наговорить спящей голове? Да всё, что угодно – и она даже внимания не обратит. «Да-да» - сонно кивнёт, согласившись, зевнёт и пойдёт за гамбургером или коробкой с двадцатью дозами никотинового наркотика. Зачем? «Да, хрен знает, что ещё делать? Надо сходить, а потом и отдохнуть можно». Картинка в голове. Та, что снаружи – развешанная на стенах домов по обеим сторонам улицы, в подземных переходах, метро и даже (да и не «даже», а «в первую очередь») – в Сети.

И если на первых уровнях развития общения у нас была голова, чтобы выбирать, какая информация нам подходит, а какая – нет, то уже с появлением газет, а позже – телевидения и рекламных щитов и баннеров, мы эту голову «потеряли». На откуп бессознательному пришлось отдать самое главное – саму возможность выбирать, что формирует это самое бессознательное. Наши привычки, предпочтения, убеждения. Мы думаем, что из предлагаемых выбираем наиболее интересные, полезные товары и услуги, наиболее выгодное для нас соотношение цена-качество, но на деле наш выбор останавливается на том варианте, который раньше и крепче других завладел нашим вниманием.

Задумывались когда-нибудь, сколько внимания уделяют сами корпорации на эти самые рекламные кампании, цель которых – внимание наше? О чём это я…

Доктор

Буквально какое-то мгновение Аиша видела лишь тёмную пустоту, и всё, что сохранилось перед её мысленным взором, - это картинка того, как мальчишка-мулат опрокидывает терракотовый горшок с кактусом. Вот она уже стоит в вагоне поезда, который мчится неизвестно куда. Машинально девушка протягивает руку к поручню, чтобы устоять на ногах. Выкрашенный зелёной краской деревянный пол вагона говорит о том, что её вновь поместили в искусственно созданную модель, не являющуюся частью Кибера. За окнами слепило яркое солнце, а поезд мчался в характерном ритме повторяющихся ударов металлических колёс о стыки рельсов – эти звуки Аиша помнила лишь из детства, - а поезд мчался, оставляя позади леса и поляны. Картины за окном сменялись настолько быстро, что девушка не успевала привыкнуть к одному пейзажу, как на его месте возникал другой. Леса, поля, горы, пустыни, снова леса… Постепенно в природные картины вклинивались различные доурбанистические человеческие поселения – скопления деревянных домов с хозяйствами (индивидуальными мини-фабриками пищевой продукции), которые с каждым разом становились всё крупнее и плотнее. Аиша стояла боком так, что поезд двигался в левую от неё сторону – оттуда же и возникали новые пейзажи. Постепенно деревянные дома сменились каменными, которые становились всё выше и перемежались со зданиями из стекла и стали. За спиной Аиши, не держась ни за какие поручни, стоял всё тот же длинный худощавый мужчина в светлых брюках и белом пиджаке.

Мужчина положил пульт в какой-то внутренний карман, поправил правой рукой солнцезащитные очки, после чего опустил эту руку на плечо Аиши и слегка сжал его. Девушка то ли не заметила этого, то ли сделала вид, что ничего не почувствовала. Они тем временем проезжали буквально в воздухе – можно было увидеть, как под ними и над ними тянулись невероятной высоты и дизайна небоскрёбы. Уж до такого технический прогресс не дошёл наверняка – даже в Азии. Разве что… В виртуальной реальности.

- Повернись в другую сторону. Посмотри, что там, - сказал Аише мужчина в очках.

- Ты бы хоть слова новые подбирал, - безразлично отозвалась она впервые заговорив с этим человеком

- Неужели? – удивился мужчина, взялся за дужку очков, но так всё-таки и не приподнял их, - Да, необходимо зафиксировать новый результат. Твоё лечение было весьма продолжительным.

- Было? То есть уже всё? – теперь настала очередь девушки удивляться.

- Ну да – ты ведь заговорила, - теперь как всегда спокойно отвечал мужчина.

- То есть всё, что мне было нужно, чтобы прекратить эти грёбаные сеансы, - это заговорить?! – Аиша уже начинала закипать.

- Совершенно верно. Знаешь, я бы хотел сегодня пораньше – думаю, конечные сцены уже необязательны…

Ежедневно с тех пор, как её увезли сотрудники Медицинской службы, закрепив на принудительном лечении, Аиша проживала одни и те же сценарии в киберпространстве. Между сценариями она получала хорошую дозу транквилизаторов, чтобы её разум меньше сопротивлялся лечению, поэтому даже будучи здоровой она вряд ли бы хотела разговаривать во время сеансов. Тем не менее, именно возобновление речевой функции являлось основополагающим показателем адаптации сознания к новой – излечивающей – программе. Сначала этот способ терапии был лишь экспериментом в области медицины и неврологии, но так как он оказался весьма эффективным, государство приложило все усилия для повсеместного его внедрения. И теперь большинство заболеваний лечились именно таким способом. Нужно было лишь выбрать нужный сценарий…

Людям, задействованным в сфере массовых коммуникаций, необходимо знать, в чём разница между различными видами информационного воздействия, – она связана с различиями между производимым эффектом, нюансами в законодательстве и ёмкостью затрат. Это можно наглядно проиллюстрировать на примере продвижения одного и того же товара: представьте, что на крупном фуршете или светской вечеринке (а в перспективе человеческие сообщества выглядят именно так) Вы подходите к группе людей и сообщаете, что Ваш товар – самый лучший – это прямой маркетинг. Если к ним подходят и говорят про Ваш товар Ваши друзья и знакомые, это реклама. Если Вы собираете у людей номера телефонов, а на следующий день Вы или Ваши операторы прозванивают и говорят то же самое, это уже телефонный маркетинг. Если же Вы весь вечер ухаживаете за девушкой (или парнем – кто Вас знает?), выглядите идеальным, и уже после тусовки, провожая её домой, как бы между делом намекаете, что ВАШ ТОВАР САМЫЙ ЛУЧШИЙ, это ПиАр. А вот если они сами Вас окружат и скажут: «Говорят, у Вас самый лучший товар», это узнаваемый брэнд. То есть его стратегия уже сработала – само его существование есть способ рекламы. «– Хотите Колы?» Но и это далеко не полный список разных способов одного и того же – воздействий на наше сознание. Мало кто знает о продакт плейсменте – никто не замечал, как в популярных сериалах порой до идиотизма очевидно с какой целью в кадре мелькает какой-либо продукт, будь то шампунь или шоколад прямо этикеткой зрителю в морду? Нет? Разве что Вы, слава Богу, не смотрите сериалов…

Необходимая истина совсем не в том. Тебе не нужно знать, в чём состоит разница между категориями рекламных воздействий. Я знаю, что всю эту хрень объединяет – тебе пытаются что-то втюхать.

Сценарии

Аише досталась довольно интересная палитра сценариев. Помимо Центрального парка, в котором афроамериканский мальчик опрокидывает горшок с кактусом и быстрого перемещения на поезде через деревенские и городские массивы были и другие: точно так же разделяемые друг от друга вспышками, сопровождавшимися далеко не самым приятным звуком, сцены уже на городских улицах. Вот она с неизменным доктором за спиной наблюдает, как по ту сторону дороги пожарные в красных костюмах стоят вокруг такого же цвета длинной пожарной машины, припаркованной наискось на углу высокого здания из белого камня, двое из них держат шланг и искусно заливают стену этого здания раствором из белой пены. Здание напротив при этом не горит – они просто его поливают, а пена не стекает, не смывается – она срастается с фасадом стены. Вот, уже на другой улице Аиша стоит на переходе через шоссе высотой три-три с половиной метра над дорогой и наблюдает, как большой серый грузовик не справляется с управлением, его заносит сначала на два левых колеса, и он довольно быстро переворачивается на бок, слетает задняя левая дверца кузова, обнажая содержимое – сотни девайсов – плоских, с тёмными экранами – планшетов, мини и телефонов. Скорее всего, б/у или утиль, так как они были без коробок.

А вот, оживлённое движение в Даун-Тауне – верхушки небоскрёбов из стекла и бетона едва видны за облаками, а внизу если не следовать направлению движения толпы, толчки о плечи прохожих будут происходить не реже одного раза в секунду. Прохожие – в деловых костюмах: серых, тёмных, тёмно-синих, - доставали откуда-то – сложно было за всеми уследить – кто из карманов, а кто уже шёл, сжимая в руке купленные в автомате на первом этаже своего офисного здания – шоколадные батончики, плитки, печенья и прочие сухие закуски. Они вскрывали их на ходу, аккуратно складывая обёртку и пряча её в карманы, кошельки, сумочки, а содержимое – сам шоколад, печенье или вафли небрежно роняя прямо не землю и двигаясь дальше.

- Дурацкий костюм, скажу я тебе.

- В памяти человеческого сознания сохранился лишь белый цвет, как символ того, кто ему помогает, длинные неуклюжие халаты для людей уже ничего не значат.

- Я, наверное, старше, чем ты думаешь.

- Так ты ЗА то, чтобы пропустить остальные сцены? Я вижу, ты уже в адеквате.

Завершал картину вход в зоопарк. Оттуда шеренгой выходили существа, по внешнему виду напоминавшие обезьян, на выходе их встречали люди в белых костюмах, вручавшие им компактные карманные компьютеры. Получив девайсы, существа срывали обезьяньи маски, обнажая человеческие лица, выравнивали походку и гордо шли дальше. Что не мешало им, впрочем, шагать голышом и с обезьяньим шерстяным покровом. Изо дня в день. Одно и то же.

- Определённо – процедила сквозь зубы Аиша.

Ежедневно, ежеминутно, ежесекундно в наше сознание поступают миллионы бит информации. Какие запахи на этой улице, какие – на соседней. Картинка перед глазами, голоса спереди и сзади, шум ветра или пение птиц. Часто – это полезная информация: мы запоминаем, где холодно, где – горячо, что можно использовать, а к чему – лучше не приближаться… Что-то мы видим и додумываем, что-то нам говорят и пережёвывают за нас те, кто успели додумать раньше и лучше (как им кажется). А что-то нам впаривают. Думая не о том, зачем это может нам пригодиться, а о том, как нас убедить в том, что нам это нужно, преследуя, в первую очередь, свой интерес.

И чем дальше – тем объёмнее эти потоки лишней и ненужной информации, которые неприспособившихся индивидуумов могут довести и до помешательства. Если полтора века назад человек, шествуя по улицам города, по опознавательным знакам и вывескам мог понять, где он может покушать, где найти лекарства, а где – постричься, то к сегодняшнему дню рекламная индустрия успела эволюционировать до неузнаваемости. В пределах двух кварталов – тысячи рекламных вывесок, неоновых панелей и бегущих строк, диктующих, что есть, как одеваться, что круто, а что уже в прошлом, а оттого, что мы так к этому привыкли, критики – никакой. Мы не успеваем научиться говорить, а в сознании уже успевают запечатлиться баннеры и щиты с названиями газировки, картофельных чипсов или сетей быстрого питания. Попробуйте сознательно сосчитать, сколько раз в день Вы сталкиваетесь с информацией рекламного характера, поступающей в Ваш разум, и Вы ужаснётесь. Попробуете посчитать, какой процент она составляет от всей поступающей информации - … Лучше не пробуйте.

Блок

- В чём была цель этой терапии?

- У тебя было сильное эмоциональное потрясение. Ты закрылась в себе, твой мозг воспринимал окружающую среду, как враждебную, поэтому перекрыл доступ ко всей поступающей информации. Ты не говорила. Не слушала. Не ела. Не пила. Цель этих небольших фрагментов – они на первый взгляд могут показаться слегка абсурдными…

- Мягко сказано, - саркастически заметила Аиша

- … но их главная задача – воззвать к твоей речи. Хотя бы пробудить односложные вопросы – что? Как? Зачем? Почему? – Это первый шаг к установлению контакта. К возвращению тебя в реальный мир.

- Хорошо, то есть никакой задачи в чём-то меня убедить, навязать какую-то точку зрения или взгляд они не ставят? Чисто установление контакта?

- Конечно, а как же иначе? – доктор улыбнулся сквозь очки.

Аиша тоже постаралась слегка улыбнуться, понимающе кивнула и сделала вид, что рассматривает раскинувшиеся на сотни километров вдаль и ввысь стекло-каменные джунгли – они всё ещё ехали в виртуальном поезде. Она, конечно, не поверила ему. Слишком неприкрытыми были навязываемые мысли и слишком слабым был элемент абсурдности. О том, какую именно цель на самом деле преследовали сценарии – подчинить ли её волю, заставить забыть прошлое или навязать новую картину мира – она решила сейчас не думать. Не в виртуальной реальности. А то вдруг считают её мысли – кто их знает, этих добрых докторов?

Она не думала об этом и в течение всего этого периода. Аиша не знала, сколько времени она на самом деле была на лечении, но успела насчитать 1356 раз на каждый вид сценария – это был неполный 1357-ой. И единственное, что она делала, старалась не погружаться в картины и не расслабляться, несмотря на присутствие транквилизатора в крови – сознанием она ощущала, что её организм отравлен. Единственное слово, которое она себе повторяла, стараясь критически смотреть на то, что ей прописал доктор, это «БЛОК», повторяла, представляя при этом щит вместо глаз, не пропускающий вредные внушения.

Самое страшное в современной рекламе (да-да, именно СТРАШНОЕ, так как по сути сегодня реклама – самое настоящее оружие, совершенное оружие) - это то, что мы практически не обращаем на неё внимания, не задумываемся, не оцениваем. Позволяем этой информации проникать в сознание беспрепятственно. И всплывает она в самый подходящий момент – когда мы встречаем отрекламированный товар на прилавке магазина или при выборе услуг в каталоге – опять же – большинство мало задумывается, чем был продиктован тот или иной выбор.

Что мы делаем, когда чувствуем себя перегруженными лишней информацией? Мы не ждём вечера, когда можно будет расслабиться и провести реструктуризацию – нет. Мы отключаем мозг сиюминутно, переключаясь на автопилот, или переключаем внимание на ожидание вечерней пяточки или пары рюмок в баре с той девочкой из соседнего отдела. Переключаем внимание, перестаём фильтровать тот поток, что поступает в этот самый момент, отчего эффект рекламы становится ещё сильнее…

Эффект рекламы

До чего Аиша не дошла своим умом – так это до того, что именно от неё ждали, как она должна была себя проявить, чтобы её посчитали здоровой – радоваться, проявить участие или же устроить очередной приступ истерики. Безусловно, её внезапное озарение оказалось чистой случайностью. Везением. Или следствием безысходности… Так или иначе, её маршрут подходил к концу.

После очередной вспышки вместо ставшего привычным звука переключения сценариев девушка услышала тот самый свист, сопровождающийся возвращением сознания в реальный мир, - свист, напоминающий звук предмета, падающего вниз с большой высоты.

Ощутив присутствие воздуха в лёгких, она сделала вдох поглубже – первый осознанный вдох с тех пор, как ей назначили безвольно-принудительное лечение в киберпространстве. Аиша с трудом разлепила веки и медленно открыла глаза. Они настолько отвыкли от света, что несколько секунд весь её взор был ярко-белым экраном, на котором постепенно начали высвечиваться очертания отдельных объектов, а спектр разделялся на отдельные цвета. «Наконец-то!» - подумала девушка. Выделившаяся во рту слюна снова дала почувствовать вкус собственного рта – она облизнула зубы с обратной стороны (в киберпространстве вкусовые ощущение были ещё на стадии разработки, так что были настолько примитивными, что комбинации кислого, сладкого, горького и солёного человек мог ощущать всего в двадцати вариантах, и вкус собственного рта в них никак не вписывался – да и зачем: кто в повседневной жизни обращает внимание на вкус своего рта – думали разработчики). Аиша пошевелила пальцами ног и ощутила прикосновение постели, её запах… В своих сценариях она была лишена тех чувств, которые бы отвечали за чувства вкуса, запаха и кинестетики. Точно! Сценарии. Сейчас уж точно никто не мог залезть ей в голову и она попыталась ещё раз критически посмотреть на образы. Они точно должны были ей что-то внушить! Какие-то убеждения, отношения к чему-либо. Пожарные… Кактус… Гаджеты…

Очертания вокруг становились всё чётче. Девушка сохранила в памяти, что все сценарии необходимо переосмыслить критически. Ведь даже обычный ролик о том, как кто-то, утоляя жажду газировкой, искренне наслаждается этим процессом, демонстрируя этикетку с названием продукта, несёт посыл о том, что газировка вкусная. Она приносит наслаждение. Покупайте эту газировку. Она должна была понять, какой эффект рекламы несли её сценарии. Но это на будущее. Сейчас она должна была всем своим естеством продемонстрировать нормальное и социальное поведение. Как человек, который соскучился по общению и жаждет его всем сердцем. Надо признать, ей это давалось труднее, чем когда-либо.

Она слегка повернула голову на подушке. Слева был аппарат, фиксировавший мозговую деятельность. Две светло-зелёные волны. Нижняя, вроде бы – пульс. А вот по верхней можно было определить, в каком состоянии находится сознание в данный момент. Короткие волны – возбуждено, длинные – спокойно, округлые – скорее всего под кайфом. Амплитуда говорила о состоянии бодрствования (если большая) или сна (соответственно), но по своей Аиша могла судить, что она только выходит из сна. И судя по округлостям волн (ей точно кололи транквилизаторы, чтобы удерживать её в состоянии сна), небольшим, но заметным округлостям, транквилизаторы ещё не прекратили своё действие. «Не ожидали по ходу ребята, что сегодня плёночку до конца не докрутят», - подумала она про себя.

Медленно повернула голову вправо – Аиша уже могла различить лица трёх человек, стоящих у её постели. Девушка постаралась приветливо улыбнуться. Самый высокий – стоял ближе всех, это был тот самый мужчина квадратным лицом и тонкими губами – на сей раз на нём были очки с прозрачными синими стёклами, за которыми при желании можно было разглядеть прищуренные глаза. Вместо идиотского белого костюма на нём были серые брюки и такого же цвета рубашка с короткими рукавами. Он тоже её улыбнулся, скрестив руки на груди. Из-за его тонких губ этот жест более походил на ухмылку. «Что-то этот хмырь подозревает», - подумала Аиша, но ничем себя не выдала – её состояние явно было далеко от того, чтобы её как-то выдавали эмоции на лице. Она вообще сейчас сомневалась в том, может ли она испытывать чувства вроде подозрительности или мандража. «Ещё не все ощущения, видно, вернулись, - мелькнула в голове мысль, - и то лучше – нечего их выставлять перед ними».

Двое других – миловидная молодая девушка – примерно её возраста, если не младше, и морщинистый старик улыбались ей довольно искренне. Но Аиша не могла в тот момент ответить им настолько же искренней доброжелательностью. У неё было ощущение, что от улыбки её лицо перекосило так, что она могла походить на слабоумную в тот момент.

- Лежите, не беспокойтесь, - прервал молчание старичок, - голос его был таким же добродушным, как и улыбка. Вы не настолько долго пробыли на лечении, чтобы назначить вам трофирование опорных мышц посредством электрошока, но всё-таки советую полежать подольше. Ваше сознание по всем показателям уже в норме. Самое главное – вернулась речь. Как вы себя чувствуете?

- Очень хорошо, - улыбнулась сильнее Аиша (и тут же убрала улыбку, потому что чувствовала себя похожей на умственно отсталую), - как будто наконец-то выспалась, - потягиваясь и зевая добавила она.

- Это радует. Ваши личные вещи в ящике номер девять. Одежда на стуле рядом, - старик кивнул вправо, указывая взглядом на табуретку, на которой была аккуратно сложена юбка, белая майка и трусы с лифаком поверх их, - если что-то понадобится, можете меня вызвать кнопкой на устройстве слева. Мария передаст Вам анестетик, чтобы Ваши чувства не казались Вам слишком острыми после столь долгого сна. Если возникнут какие-либо осложнения, Вы всегда можете пройти повторный курс, наши двери всегда открыты. Или звоните по общедоступному контакту.

Аише стало настолько мерзко, будто она слушала неприкрытую ложь: ответ старика был чётко отрепетированной речью, которую он произносил каждому пациенту при выписке и искренности в ней было столько же, сколько в речах бездомного наркозависимого, убеждающего, что деньги ему нужны не на дурь или выпивку. С другой стороны – с чего это она ждала от него искренности?

Молодая девушка протянула Аише металлического цвета банку с жидкостью, отдававшей слабым аптечным запахом с нотками лимона.

- Нет, спасибо, я… Ещё не отошла… Мне и так хорошо… - замялась Аиша.

- Но это необходимо. Без этого нельзя. Мы же с Вами не хотим, чтобы Вы испытали очередное потрясение, - убедительно настоял старичок. Делать было нечего. Она взяла из рук девушки алюминиевую банку и двумя глотками опрокинула содержимое в глотку. «Суки», - небрежно подумала Аиша, но препираться ей хотелось не особо, так что она миловидно улыбнулась и вернула банку девушке.

Доктора повернулись после очередной реплики старичка (Аише было уже всё равно, что он говорит) и покинули палату. Аиша тем временем лежала в полудрёме, пытаясь сконцентрироваться и справиться с ватностью в руках, ногах и прежде всего – в сознании, повторяя про себя: «Сценарии. Эффект рекламы. Сценарии. Эффект рекламы».

Чем меньше критики направлено в адрес поступающей информации, тем беспрепятственнее она проникает в командный центр – подсознание, если хотите. Чем меньше внимание мы обращаем на какие-то суждения, тем легче мы их воспринимаем на веру. Если сейчас Вам скажет друг, которому вы доверяете, что самые тёплые перчатки, которые он носил в своей жизни, например, из Норвегии, то случись Вам выбирать перчатки в магазине, вы вспомните и спросите о норвежских. Если же незнакомый, раздающий флаера на улице, всучит Вам листовку с рекламой магазина, продекламировав, что самые тёплые перчатки Вы найдёте у них, Вы подумаете: «Какого это… И чего он ко мне прицепился? И с чего он решил, что самые-самые перчатки…» и так далее. А если он будет одет в нелепый костюм огромной перчатки? Что отвлечёт Ваше внимание, чтобы поржать, а эффект рекламы тем временем сделает свою работу.

Какой же выход из огромного лабиринта воздействий? Очнуться ото сна и перестать бездумно принимать всё на веру. Отслеживать поступающую информацию и критически переосмысливать её для себя, самому решая для себя, что лучше, а что хуже. Естественный отбор сегодня идёт на информационном уровне – кто приспособится к неконтролируемому потоку информации, будет существовать на выгодных условиях и делать выбор самостоятельно, а не позволять делать его за себя рекламным агентам, а кто не сумеет – окажется поглощённым транснациональными корпорациями.

Нежелательное поведение

Доктора удалились, а Аиша всё ещё продолжала борьбу с транквилизатором за осознанность и в конце концов, мало помалу пришла к тому, что приподняла голову и с горем пополам оторвала спину от постели. Её одолевало слабое головокружение, и она сконцентрировалась на ощущении одеяла и синтетической больничной сорочки, надетой на голое тело. Это помогло преодолеть последствия транквилизатора, после чего девушка вновь смогла ясно мыслить. «Позвонить… Кнопка… - вертелись слова в её голове, - сценарии… Точно, сценарии». Что они ей внушить? Парк, кактус, парнишка.

«Что здесь может быть абсурдно? Опрокинул – и опрокинул. Почему афрос? Цветные не любят растения? Вряд ли – скорее – дань политкорректности… Тогда что? Долой природу? Перевернём её с ног наголову?» Аиша никогда не была ярой сочувствующей Гринпису, но как и многие, не была в восторге от потери человечеством Мирового океана. «Да, точно!» Нет уж, эта мысль в ней точно не укоренится; в то, что переворачивать природу с ног наголову нормально, она не поверит. «Природа сменяется урбаном. Здесь всё понятно. Нет уж, какими бы красивыми не были современные здания, должен быть баланс с природой. А вот абсурд – кого они хотели обмануть? Что тут такого необычного, что вызовет в ней вопросы? Нашли дурочку. Просто сменяющиеся на скорости картины. Точно… На скорости» Аиша помнила, как скоростные поездки с Шамом в Кибере, будь то байк или сверхзвуковой самолёт, помогали ей начисто забыть подробности плохих событий, как она переставала концентрироваться на нежелательных воспоминаниях. «Бинго! Они хотели, чтобы я побыстрее забыла о своей трагедии. Можно, конечно, допустить, что это смысл лечения, но забыть… Забыть, а не пройти через это… Чтобы отвлечь внимание. Отвлечь его от того, что на самом деле там произошло. Чтобы я не копалась… а ведь что там было на самом деле?»

Аиша заметила какое-то движение в щели приоткрытой двери, присмотрелась, но не увидела ничего необычного.

- Показалось, - подумала она, - наверное, ещё действуют транки…

Девушка полностью встала с кровати, и тут же села обратно. Решила пока не одеваться, продолжив концентрироваться. Сцена с пожарными, пожалуй, была самой абсурдной. Казалось бы, зачем поливать негорящие стены? Но и здесь девушка пыталась отгадать скрытый месседж для подсознания. «Пожарные… Стены… Белый цвет…» Она начала вспоминать, как Шам учил её избавляться от привычки кусать губы: сначала представлять искусанные безобразные губы, потом представлять, как эта картина полностью закрашивается белым цветом, а на новом фоне возникают изящные и здоровые губы. «По-любому, этот способ подходит для всего. Привычные стены закрашиваются белым. На фоне возникает… Следующая картинка…»

Аиша так усердно концентрировалась, что все мышцы её лица были в той или иной степени напряжены. Она так сильно жмурилась, что не заметила, как из щели в двери за ней на самом деле кто-то наблюдает… Вот только услышать её мысли этот кто-то никак не мог.

Следующим сценарием был грузовик с девайсами. «То есть: забудь, что было, вот – у тебя есть куча техники взамен, и делай с ней, что хочешь… Та-а-ак…» Она ещё раз прокрутила весь сложившийся смысловой ряд: «Перевернём природу с ног наголову, вместо неё у нас есть наш город… Движемся быстро и начинаем с чистого листа: забываем то, что было, у нас есть девайсы и… Люди, выкидывающие шоколадки и оставляющие обёртку… Не важно, что внутри, важна обёртка… Вот самое неприкрытое внушение! А выглядит так, будто на самом деле абсурд!» Она была поражена собственной догадке настолько, что подняла большие ясные глаза, в которых не было и тени транквилизатора, и встретилась взглядом с тем, кто за ней наблюдал.

- Простите… - девушка сильно растерялась, - мне нужно одеться.

Дверь закрылась с лёгким щелчком замка, и девушка принялась снимать больничную рубашку, чтобы облачиться в собственную одежду. Она уже забыла про самую тупую из всех картин, но это было уже неважно для неё – она разгадала свой ребус о том, что ей хотели внушить, а главное – зачем. Чтобы отвлечь и заставить забыть о том, что случилось с Шамом. Она всё ещё переживала и не могла свыкнуться с мыслью о том, что его больше нет. Но он ушёл не по каким-либо банальным объяснимым причинам. И уж точно не в результате несчастного случая. Но она решила не спрашивать у докторов об этом. Она была занята разгадкой сути собственных сценариев. А теперь оказалось, что этот вариант оказался наиболее выгодным – теперь они думают, что их промывка мозгов сработала на ура. Аиша вышла в такой же, как и палата, белый коридор, собираясь отправиться на поиски шкафчика номер девять, увидев удаляющуюся в конце коридора фигуру в серых брюках и рубахе. Она не слышала того, как этот человек на ходу передавал сообщение в пейджер:

- Объект демонстрирует нежелательное поведение. Требуется дальнейшее наблюдение…