Террористы

ТЕРРОРИСТЫ
Июнь был жарким, сухим, безветренным. Горожане активно собирались на отдых, исключая тех, которые уже пребывали на вожделенных курортах и тех, кому вся эта суета была не по карману. Еще были граждане в окопах и блиндажах, которые воевали на восточном фронте, но люди первых двух категорий, как правило, о них не думали. Но, несмотря на доходы, которые, в общем-то, определяют социальный статус человека и войну, каждому вериться в чудесное долгое лето, как в счастье, пылающее зарницами над морскими далями.
Елизавета Елизаровна, по социальному статусу работающий пенсионер, а по характеру спокойный, невозмутимый человек, умудренный житейским опытом, оформила трехнедельный отпуск исключительно для посещения столицы. Большая поклонница произведения «Мастер и Маргарита», она обязательно побывает на экскурсии по «булгаковским местам», посетит Андреевский спуск, Золотые ворота, соборы, этнографические музеи, да мало ли в древнем городе исторических мест, которые стоит воскресить в своей душе. В Киев она приезжала так часто, как позволяли обстоятельства, считая его родным городом, в котором к ней пришла первая любовь, - обидно, что все проходит так быстро, погружаясь навсегда в бездонный омут времени, – и сейчас было чувство возвращения в далекие годы беззаботной юности. И еще было одно дело нетерпящее отлагательств и весьма щепетильное. В Киеве на улице Крещатик, в четырехкомнатной квартире проживала ее тетушка преклонного возраста у которой, кроме Елизаветы Елизаровны, родственников не было. В молодые годы она пела в ресторанах, то есть образ жизни вела фривольный: вращаясь годами в иллюзорной карусели вечного веселья и радости, имела предвзятое мнение о жизни инженеров и рабочих, полагая их неудачниками, не сумевшими проторить путь к легкой жизни. И очень жаль, что ее родная племянница, имевшая стройную фигуру, вьющиеся волосы и голубые глаза, - теперь говорить об этом поздно, - относится к этой плеяде недотёп. Так или приблизительно так, - Елизавета Елизаровна была в этом уверена, - она услышит упреки тетушки в очередной раз, но ее решительность и непреклонность должны дать победный результат в виде оформленного завещания на недвижимость в центре столицы.
Несмотря на свои скромные доходы, она намеревалась обставить отпускные деньки всеми доступными для нее средствами и начала организацию своего путешествия с покупки эффектной дорожной сумки и билета на скоростной поезд «Интер-сити». В глубине души она таила твердую уверенность в успехе своего предприятия, которое изменит самым радикальным образом ее серую, невыразительную жизнь - жизнь одинокой стареющей женщины. И так, ясным солнечным утром Елизавета Елизаровна расположилась в удобном кресле у окна в вагоне современного экспресса, намереваясь наслаждаться книгой Михаила Булгакова, бутербродом с семгой, скоростной ездой и пейзажами родной Украины. Вагон быстро заполнялся пассажирами, до отхода поезда оставались считанные минуты, когда к Елизавете подошел хмурый мужчина плотного телосложения в поношенной дорогой куртке с пластмассовым ведерком в руках – никаких вещей у него больше не было. Черная борода, тронутая сединой, лысый череп, орлиный нос выдавали в нем кавказца. Он окинул взглядом сидящих пассажиров, молча сел в кресло рядом и задвинув ведерко под сидение, внимательно посмотрел на Елизавету, но тут же поднявшись, двинулся к выходу из вагона. Оставаться в полном недоумении ей помешала миловидная девушка в летней ветровке и серых брюках, забросившая свой плотно набитый рюкзак на стеллаж и севшая в то самое кресло, под которым находилось ведерко. Пристально посмотрев на нашу путешественницу, она встала и быстрым шагом вышла из вагона. Тем временем экспресс плавно тронулся с места, оставляя платформу Южного вокзала с ее провожающими, трогательно махавшими ему вслед, кто с искренней, а кто и с притворной улыбкой, - кто же их разберет? – но Елизавете было не до прощальной церемонии. Она была в совершенном смятении: «Наверное, нужно позвать проводника и показать вещи ушедших людей? А может уже поздно? Если рванет, она будет в эпицентре взрыва! Ничего себе начало отпуска!». Поезд набирал скорость, усыпляюще постукивая на стыках рельс; пассажиры, сразу привыкшие к комфорту удобных сидений и плавному движению экспресса, занялись своим досугом, уткнувшись в гаджеты, газеты или погрузившись в сладкую дремоту во время пути. Не зная, что предпринять, Елизавета встала с кресла, прижимая томик Михаила Булгакова к груди, и жалобно оглянулась по сторонам, как бы ища поддержки у пассажиров, и вдруг увидела свою попутчицу, стремительно возвращавшуюся на свое место. Девушка мельком взглянула на свой рюкзак, лежавший на стеллаже, поправила прядь черных, как смоль волос и села в кресло. Немного постояв, Елизавета тоже села в кресло и неожиданно для себя, обратилась к девушке:
- А вы направляетесь домой или в гости?
- Не домой и не в гости! – приветливо ответила незнакомка. – Я учусь в Киеве.
- А я вот в гости еду! – расслабившись, но все еще с подозрением, промолвила Елизавета.
- Меня зовут Соня, - улыбнулась девушка. – Я не успела позавтракать дома и поэтому посетила буфет нашего экспресса. Знаете, что я вам скажу: там большой выбор кофе и чудесная выпечка!
- « А девушка, кажется, вполне адекватная», - подумала Елизавета и, спохватившись, сообщила: - До вашего прихода, здесь был подозрительный мужчина, по виду – террорист с Кавказа, и он под ваше сиденье спрятал ведерко, неизвестно с чем.
Соня весело рассмеялась: - Это был мой папа! Ведерко с майским медом он принес для меня. А папа очень подозрительно относится к людям – ему всюду мерещатся террористы. И посерьезнев, сказала: - Моя мама еврейка, а папа ингуш! Когда русские разбомбили Грозный, наша семья, - я была тогда еще маленькой, - эмигрировала из Чечни в Украину. Но, к сожалению, война пришла и сюда.
- «Боже, какой Вавилон! – подумала Елизавета. – Как все в мире перемешалось, и нет нигде покоя людям».
Поговорив о житейских ситуациях, ценах и, наконец, о погоде попутчицы устали: девушка решила вздремнуть, а Елизавета развернула книгу, но так и не прочла ни строчки – мысли, словно морские волны, накатывали одна за другой, разбивая вдребезги привычную меланхолию путешествия в транспорте. Нелепая, забавная случайность, кому рассказать – колкостей необерешься! Но смешного мало – страх терроризма стойко поселился в умах людей. Когда же это у нас началось? Как только советские люди стали убивать советских людей! Елизавета с отличием закончила учебу в институте и по предмету «Исторический материализм» у нее тоже была «пятерка», но к тому времени в коммунистическую мифологию мало кто верил: вожди рапортовали народу, что «вот-вот и наступит бесплатный рай!», народ делал вид, что верит. Другое дело тезис В.И.Ленина о непременном создании новой социальной общности «советский народ». Елизавете, как и многим людям, проживающим в европейской части Союза, поверхностно осведомленным о жизни на его огромных азиатских просторах, да еще лишенных первичной идеологии – Бога – казалось, что в русской Империи все люди братья. Продукт «позднесоветского мезозоя» – Лиза, только после первой чеченской войны поняла, что социальная общность «советский народ» - это тоже коммунистическая мифология для «внутреннего потребления», но постичь все мрачное, огромное закулисье русской Империи, зияющее после обрушения гнилых советских декораций, она не могла. Да что там бедная Лиза: сам Михаил Сергеевич Горбачев, в бытность свою президентом СССР, предполагал, что возглавляет дружную семью братских народов, правда, до казахстанского кровопролития, а там пошло поехало.
Все дело в образовании народа. Технические профили в Союзе преподавали на уровне мировых, а вот философия была имперской: необходимо было воспитать советского человека, готового напасть на любую державу, включая и бывшие национальные республики, в твердой уверенности, что, убив часть ее населения, он приобретет любовь оставшихся. Главное, чтобы он не понимал сущность Империи, в которой живет, и что ее жизнь, - захват и порабощение народов, - это нормальное явление, лишь бы харчей было больше, а уж тут все методы хороши. Но, нападая на территории бывших советских республик необходимо было расколоть существующее там общество, – древний прием «разделяй и властвуй» действует безотказно. А что там, на постсоветском пространстве сейчас? Часть людей, ни при каких условиях, не хочет быть рабами – их нужно уничтожить, торгашам, - от мелких купчиков до олигархов, – пообещать торговлю с метрополией, а невыполнение можно списать на изменившуюся экономическую ситуацию, и она, действительно, постоянно меняется; остаются «социалы», – бюджетники и пенсионеры, - которым повышение, на некоторое время, довольствия вскружит головы. Правда, есть еще «полные коммунисты», мечтающие увидеть, как из Спасской башни Кремля на белом коне выедет Иосиф Виссарионович, и уничтожит всех некоммунистов, включая попов, «рассекающих» по улицам столицы на Мерседесах с симпатичными мирянками, а заодно и Бога. Этот электорат легко убедить в том, что нынешний самодержец есть прямой потомок Сталина, даже не объясняя, почему он, только сейчас, «поднял Россию с колен», а Виссарионович, получается, столько лет, держал ее коленопреклоненной. Эти люди, к сожалению, верят в любой политический абсурд, придуманный власть придержащими, лишь бы он был приправлен коммунистическим коктейлем – фейковым обещанием о безграничных правах трудящихся и дешевой водкой.
Томик Булгакова покоился на коленях спящей Лизы, так и не получившей ответы на мучившие ее вопросы социального устройства постсоветской России, раскачавшей цивилизацию Земли до критического состояния и, похоже, непонимающей, что дальше ничего нет. А поезд серебристой стрелой мчал по колосившимся полям, волнующимся под легким ветром, и мысль о ядерном апокалипсисе казалась полным безумием.

Лутай Г.А., Харьков, май 2017 г.