Червивое разовое отродье и всплеск варенья, а проще говоря – умелая память

"Вся Земля, а не только Россия – полигон моей фантазии" (апокрифический апостол Асполот)

Часть первая

«Делай, что можешь, и будь, что будет». «We will see what we will get – that’s the way that we were made» (я)

«Man proposes, God disposes» «To err is human, to forgive is divine» (посл.)

Начальный план, по которому писал: «Рукопись старого стиха – в ящике – А(цензура) в лагере – как герой в лагере вспоминал побег из дома – …»

1. «Стих»
2. «Лагерь»
3. «Home’s out»
4. «Отец»
5. «Стих»

1. «Стих»

Открываю ящики стола. Верхний, нижний… тетрадь ищу. Тетрадь некой А** для контрольных по химии. Где она? Неужели я её выкинул? Также не могу найти портрет, выполненный мной по твоей фотографии, вернее, по общеклассной. Но это уже, вероятно, просто потому, что лень. Смотри-ка, нашлось и то и другое! Бывает же… А я-то боялся, что актуальность ушедшего чувства оказалась бессильна против потока песков времени! Сколько других было после! Даже странно, что имена та, которую полюбил в пятом классе за голос в телефонной трубке и чёрт его знает за что ещё, оказалась достойной вдохновлённых ею строк:

«Мне греет душу память о тебе;
В грядущее из прошлого пусть длится!
Тобой дан образ просветлённый мне;
Им жизнь, мне данная тобою, озарится…»

(01.01.01)

Чем-то на «Чёрный Кофе» похоже. Пусть...

Как будто предчувствуя то, что впоследствии осмелился назвать призванием, наиболее бережно я сохранил именно свои стихи. Вернее, они, конечно же, ТВОИ, но ты вряд ли об этом когда-нибудь узнаешь. Один из двух ящиков верного и проверенного годами письменного стола любезно поделился со мной следующим крупнокалиберным зарядом прошлого:

«А**»

«Тебя узрею – вижу диво!
Любая девушка в сравнении с тобой – как выцветшая слива.
Ах, как ты всё-таки красива!
Не только внешне:
Я-то знаю, что и в душе,
Тебе ль не знать,
И нежности, и истинного чувства,
И красоты тебе не занимать.
Люблю, красавица, тебя,
И о тебе пишу любя.
Красивы твои ноги, гибки…
Полжизни отдал б за твою улыбку!
Хочу с тобой побыть наедине,
В лесу, где старые коряги…
Да, в лесу – там есть овраги,
Но нет – не выразить мне на бумаге
Того, что чувствую к тебе!»

(почти всё – 03.01.97, то есть более дести лет назад. Напомню, что сейчас – осень 2007-го)

Как интересно наблюдать за развитием собственного чувства к женщине. И как грустно констатировать, что душа скатывается с вершин самозабвения и самоотверженности в пучины самоиронии, мрачного скепсиса и чуть ли не расчёта. Чёртов опыт! Но я же помню, как ЭТО БЫЛО!!! Этого уж никто никогда не отнимет. Что ж, что в ТОМ смысле не было ничего? Ничего, кроме слов, ничего, кроме взглядов, ничего, кроме пожатия руки? НИ–ЧЕ–ГО… Ага. Очень даже чего! И побольше, чем сейчас, когда…

Многие смеются свысока над наивностью «детских» ощущений. Над влюблёнными и любящими школьного возраста. Отмахиваются от их чувств, как от несерьёзных детских забав и игр. Их право… Пусть. Но лично я, скорее, немножко подрастерял способность любить, приобретя взамен чёрт-те что. Пожалуй, настоящая жизнь и все настоящие чувства остались за возрастным порогом атрофированности двадцатилетнего возраста. И ушли туда, откуда нет дороги назад, а если и есть, то мы об этом не узнаем.

Здесь я позволю себе вспомнить и привести текст ещё одного своего старого стихотворения (на самом деле, составленного из четырёх разных):

«Темно и холодно»

«И в грязном вагоне гремучей змеи,
В метро, я увидел Её.
Такое же непониманье Твоё,
Такие же грёзы мои.
Она мне напомнила меня самого:
Всё та же бессмысленность взора,
Прикрытого сверху доской гробовой
Бесцветного буднего хора.
Стремленье моё - дожить до конца
Рабочего трудного дня,
Чтоб завтра с утра без грёз и венца
Гнить заживо, жаждя огня.
Мы носим надутые лица, как маски;
Боимся мы боли, а ещё больше - ласки.
Забыв смысл жизни, в мечтах лишь о тачках,
Ползём в темноте вникуда на карачках.
Никто не спасёт и ничто не поднимет.
Твоя жизнь размокшая выпита ими –
Твоими «святыми» друзьями-врагами,
Прошедшими в душу босыми ногами.
Никто не ответит. Никто и не должен.
Не думал вначале, что будет так сложно,
Но всё же и просто – грызись и борись,
Вот только не думай о смысле Зари...
Нет, всё ещё проще: пиши и твори,
И думай почаще о смысле Зари!
Я вспоминаю всё былое,
Оно со мною навсегда –
Время беспечное, незлое;
Златые ночи, дни, года…
Утро ушло, ворвался полдень.
Вскружил шальную жизнь мою
Круговорот монет в природе.
Я в прошлое с тоской смотрю.
Не те фактура и характер.
Я не такой, как те, кто мог.
Но взрыв в горах, обвал на шахте
Дала мне ты. И отнял Бог.
Утро ушло. Ворвался полдень.
Кто не успел – тот опоздал...
И если не был я пригоден,
То уж не буду никогда.
Своё лицо неси всегда с собою
На голове, на теле, на ногах.
Маши руками, как волной прибоя,
Чтоб отгонять от сердца тёмный страх.
Не ускоряй, но замедляй волшебный
Такой короткой жизни этой миг.
И бойся оступиться – шаг неверный,
И вниз сорвётся эхом дикий крик!
Не убирай остатки мира неживого.
Не выноси невыносимость Бытия.
Позволь тому, кто крепко проспиртован,
Решать вопросы смерти за себя!
Найди себе подругу – цель святую.
За ней следи и за неё сложи главу.
Пойми такую истину простую –
Кто не оставил ничего, тот зря топтал траву».

Эта сборная стихотворная солянка всё же проникнута неким, пусть диалектическим, единством настроения и может немало рассказать о настрое, с которым я распределяю время моей жизни.

…Но вернёмся к разговору о любви, который начали в связи со стихотворением «А**». Я очень переживал, когда перед десятым классом не поехал в трудовой лагерь. Не то, чтобы мне хотелось работать, но дело в том, что А** туда как раз тогда поехала и нашла себе там парня. Впрочем, я не хочу воскрешать сейчас в памяти чувства и душевные муки, испытанные мною в связи с этим. Я хочу рассказать о том, как в мою жизнь входил трудовой

2. «Лагерь»

Трудовой лагерь входил в мою жизнь трижды: Куликово, Ильичёвск и Что-То Ещё.

В рамках заявленной темы хочу сделать отдельный подзаголовок:

Мифология трудового лагеря

Речь пойдёт об Ильичёвске. Там мне было уже четырнадцать. И вот какие полученные в тот период впечатления вошли в мою душу, чтобы остаться в ней навсегда:

Я наблюдал вокруг эклектичную псевдорелигию, которая была сродни фольклору, так как, уверен, могла разниться во многих деталях от лагеря к лагерю. Эта псевдорелигия включала в себя этические нормы и мифологию. Например, все были уверены, что у человека есть ровно десять жизней, а наиболее авторитетные члены подростковой общины даже могли со стопроцентной гарантией сказать, какое по номеру существование они проживают. Причудливо вплеталось в это теологическое сооружение традиционное христианское представление о Боге. К Богу относились как к Самому Главному Воспитателю, который может наказать, но может и похвалить, особенно если соблюдать ряд норм и правил чисто внешнего характера. Например, Вова (был один такой здоровый парень, единственный рэппер в палате) рассказывал, что лишь когда он вешает крестик на шею, Бог ему помогает, иначе с ним случаются неприятности. В других лагерях (в первую очередь я говорю о лагере в Новороссийске, я отдыхал там лет в одиннадцать) я сталкивался с вкраплениями языческих верований и сам лицезрел процессы вызывания духов, чёрную магию и прочую мистическую лабуду, а кое-что из увиденного не находит объяснения в моей голове и по сей день.

Пионерлагерь в Новороссийске сразу заставляет всплыть в памяти хит лета того года – «All what she wants» в исполнении группы «Ace Of Base», который не напевал в меру вокальных данных себе под нос только ленивый (очень хорошо помню версию А**, ещё в школе). Там же я рубился в компьютерные игры, получая гораздо более сильное наслаждение, чем от посещения кино вечером. Особенно приятно было играть вдвоём с сидящей рядом симпатичной девчонкой. Помню, как дрался, используя удары ладонями по ушам - как учил отец. Помню запертую ради прикола за мной дверь туалета, и как я перелез над ней, чем вызвал немалое удивление неудачных шутников. Помню ужасную деноминацию (динами-НАЦИЮ) – к разговору о туалетах. Уже не имеющая ценности купюра валялась в общественном туалете – более удобной бумаги, по-видимому, у кого-то не было под… рукой.

Одна из поразительных черт отдыха в лагере – открытость общения ночною порой. Помимо традиционных для лагерей страшилок и поддевок a la «а ты – пидор! Гы-гы-гы!» ночью открывается и работает вся мощь мозговых извилин и вылезают все дремлющие дневной порою подсознательные твари. Иногда можно уловить здесь ростки грядущей личной философии, а можно глубоко поразиться глупости отдельных людей.

«Философия шкафа» – это термин, созданный мной на основе высказывания из ночных бесед товарища по палате в Куликове (трудовой лагерь, где я отдыхал в 13-ть лет): «Раньше я думал о таких проблемах, как «Почему шкаф назвали «шкафом»?» На эту тему я мог думать часами! Сейчас мне важнее другие темы – Бог и так далее…» Такие вот бессмысленные беседы («почему «шкаф» – «шкаф»?) я и отношу к «философии шкафа». Конечно, они не приведут подростка в большинстве случаев к умным мыслям, правда, могут помочь развиться способности к аналитическому мышлению.

Вспоминается и другой лагерь. В Анапе. Черноморское побережье там переполнено лагерями, как «совок» – завистниками Солженицына. «Планета» – так назывался наш мини-«Артек». Песок, медузы, море, солнце – всё-всё-всё стимулировало свободный полёт фантазии.

Сейчас для меня это не удивительно, но в одно время стало открытием то, что не все в этом плане подобны мне...

Открытие это я сделал случайно в ходе автобусной беседы с друзьями лет в двенадцать... может, немножко позже. Мы как обычно катались наугад. Вели беседы о возбуждении половой системы, о снах, желаниях, и оказывалось, что во многом мы сходны. Но едва я заговорил, что люблю просто ходить и улетать в мыслях из этого мира на крыльях фантазии, как на лицах собеседников выразилось полное непонимание, что явилось поистине странным для меня, учитывая явное единодушие в остальном в ходе беседы.

Я любил лежать и фантазировать во время тихого часа в «Планете». Как-то раз я лежал так и вспоминал побег. Свой побег из дома… Вспомню его и теперь.

3. «Home’s out»

Утро. Класс пятый, либо раньше… Что скорее всего.

Я решил уйти из дома, потому то не мог терпеть отношение своего отца к нам. Но сначала я сделал математику – хоть убейте, не знаю, почему. После этого я, вооружившись кинжалом, так как, кажется, уже был наслышан о маньяках, ушёл. Проблема питания меня не особенно волновала – ягод тогда было много, да и яблочки росли на Лихачёвке… Природные дары были не только съедобными, но и не радиоактивными. Ходил по улицам часа два. Интересный отрезок моей жизни... хороший повод подумать.

Однако вскоре ноги сами привели меня к родному району, ибо что-то внутри меня набунтовалось и смирилось. Тут я увидел разъезжающего на велике по кварталу отца, искавшего меня, и хотел было спрятаться, но решил довериться судьбе. Вернулся. Ругали только за кинжал. В тот день я даже пошёл в школу, что меня несколько характеризует.

4. «Отец»

Интересно складывается судьба. Я сейчас имею возможность писать эти строки за этим компом в этой комнате, поскольку уже нет в живых моего биологического отца, который был сложной фигурой в моей сегодняшней системе оценок и самым одиозным человеком первых моих полностью осознанных лет, где-то с конца 80-х и этак до 2003-го. Спившийся кандидат физико-математических наук, физик-ядерщик-теоретик, выброшенный на обочину жизни и на ней тиранивший мать, меня и брата, не дававший спать ночами, ругавшийся и оравший, порой применявший насилие, видимо, через нас желая наказать судьбу-злодейку. Переставший быть нужным стране, проводящий бОльшую часть времени жизни дома, держащийся за бытие руками через бутылки или банки и зубами через тивисет. Страшный образ моих кошмаров, предмет моего юношеского вдохновения. Какого бы писательского уровня я ни достиг, сколько бы раз ни возвращался мыслями и в произведениях к образу Михеева Сергея Алексеевича, я не добьюсь адекватной передачи всей его озлобленности на нас с братом и матерью. И слава Богу, не надо этого никому передавать. Это то, что нужно убить, зарыть и забыть, и прежде всего – в себе самом.

Под другим письменным столом я могу без труда найти альбом комиксов и стихов на одну лишь тему – расправа с отцом. Так было, но сейчас всё не так.

Я никогда не злорадствую, когда побеждаю. Отец умер от рака, а я, найдя его дневник (он писал его с 22-х где-то до 25-ти лет), плакал ночью. Всё подвержено переменам, и хорошо, когда не ненависть составляет главное содержание жизни, а более возвышенные чувства.

5. «Стих»

Я хотел завершить этот круг своей памяти ещё одним стихотворением, но не вышло, и я просто стих.

Часть вторая

«Мы будем делать то, что мы захотим, а сейчас мы хотим
…танцевать» (В.Цой)

Миниатюры моей жизни

1. «С.С.С.»
2. «М.П.»
3. «А.»
4. «Т.»

1. «Случай с Са-ой»

Са-а – это моя подруга из другой части России. Во избежание компрометации не называю настоящее имя. Да вам оно и не надо по большому счёту.

Дело было так…

Мобильная смс-пьеса

SMS №1:
«Привет. Лёша. Ко мне пристаёт парень. Он меня достал! Как мне от него отделаться? Ему 14 лет. Вообще, я желаю ему добра, но он меня уже достал! Говорит, что любит. Пока друзья ещё были в городе, он так развязно себя не вёл…»

SMS №2:
«Дай мне его номер, я с ним поговорю!»

SMS №3:
«Только не очень сурово, ладно? Его номер 23464598666»

SMS №4
«Обещал, что больше приставать не будет. Если будет, дай знать мне…»

SMS №5:
«Он тебя теперь ненавидит. Называл сначала «московским хахалем», грозился как-то (интересно, как?..) расправиться с тобой… Но потом успокоился, сказал, что желает мне добра… Спасибо, мой рыцарь! Целую».

Bonus SMS:

Как-то Са-а написала мне: «Я разговариваю с деревьями. Ты тоже считаешь меня сумасшедшей?..»

И я ответил честно, что не считаю. Сумасшедшие – это те, кто ограничивают свои суждения об окружающем информацией, перекачиваемой готовыми файлами в их головы из телевизора. А вовсе не те, кто обладают уникальным мировосприятием.

2. «Меня путают»

Меня постоянно с кем-то путают. С Сашей, Женей, Лемми, с кем и чем угодно, продолжайте сами. Я уже просто не реагирую, потому что мне уже просто не интересно даже отвечать снова и снова: «Вы перепутали, меня все с кем-то путают!»

Вопрос: «Что в моей внешности столь универсального?!»

Один раз меня спутали с каким-то Алексом. В «Релаксе». Причём спутала девушка, которая меняла свой пол и была как раз на переходной стадии. Мило, не так ли?

3. «Алкаш».

Осень 2006. Нерез… э-э… Москва. Станция метро «Водный стадион». Поднимаюсь. Остановка автобуса "72". Стою, жду. Мужчина. Средний рост, комплекция средненькая, пьян. Стою и изредка поглядываю. Мужчина презрел глас совести-разума. Мужчина клал с прибором на шёпот морали и на своё равнодушие к этому шёпоту. Мужчина, будучи мужчиной, повёл себя как настоящий Самец. А именно, стал подходить к женщинам. Сзади. И... хватать ЗА! За что? По преимуществу, за грудь…

Девушка. Схватил. Взвизг… Полапал-отпустил. Стою и смотрю. Пока стою. Внимательно смотрю. Рядом со мной хватает (пьяному море по колено, а может, просто всё равно, что полено, что Елена) аналогичным образом пожилую женщину. Говорю, чтобы немедленно перестал. Какое там «немедленно перестал»! Лишь глупая улыбка, ищущая и не находящая во мне мужскую солидарность. По этой улыбке я вычисляю негодяев, как правило – безошибочно... Где пьяная драка, где грязные домогания, где шовинизм и расизм, бандитизм и любая несправедливость – там ищущая сочувствия или поддержки улыбка. Не просто ищущая, а находящая. От таких же «мужиков», таких же «простых русских мужиков», которые ниверситетаф не кончали, которых пол-литра лечит от печали.

Не реагирую мимикой на его потуги. …В одной из книг по боевым искусствам, если кому-то это интересно, такая нарочитая невозмутимость на лице в стрессовой ситуации носила название «маскообразности»… И отвожу в сторону человека, схватив за ворот, едва он продолжил домогания. Это уже проделываю более эмоционально, даже позволяю себе прикрикнуть пару раз что-то вроде «Ты что, не понял, бля?!» Отвожу человека к лавочке, на которую он удачно падает. Пусть, думаю, полежит, подумает…

Чёрта с два он полежал! Чёрта с два он подумал! Вернулся. Я стоял спиной к лавке и не видел этого, но краем глаза заметил какое-то шевеление… Уже другой мужчина, воодушевлённый моим решительным поступком, сдерживает нашего алкаша, прущего как танк… куда бы вы думали? Меня мочить! Увидев, что я уже не стою спиной, нежданный помощник отпустил негодяя. Тот же не устремился в мою сторону, но молвил этак презрительно и почти невнятно: «Пи-да-раз!»
— Ещё раз так скажешь – будешь тут лежать! – молвил я фразу, мгновенно выплывшую из бездны моей «умелой памяти». Я слышал её в свой адрес на пятом курсе. Порядка десяти гопников, воспользовавшись тактикой «подходит один нестрашный, заманивает – кидаются восемь страшных», совершили лёгкий гоп-стоп надо мной и моим другом, причём в тот раз я отделался оплеухой, а друг получил парочку ударов ножом и кастетом…
— Пи-да-раз! – смакует ублюдогъ.

Лишь жму плечами.

Ногой в бок, отлетает к палатке в противоположную от удара сторону, что очень удачно, так как благодаря данному стечению обстоятельств он, бедняжечка, оказывается снова под прицелом. Куда бы ему двинуть? Это я шучу. Конечно же, первый удар был скорее отвлекающим, хоть и неслабым. Но второй – с основным силовым потенциалом – мгновенно влетает в… чёрт, он слегка повернулся! – в область скулы. Хороший прямой! Человек отлетает-отбегает метров на пять, а то и больше. Там бы ему и упасть… Ан-нет! Падать не дала ему какая-то продавщица–не продавщица, которая молвила такую фразу:
— Зачем вы его бьёте?!
Человек явно вышёл из боя. Мне уже стало неинтересно, лишь сдуваю и отряхиваю его перхоть с кулака, а вот парень, стоявший рядом, бросил женщине:
— Правильно!
Я обменялся с ним понимающими взглядами.

4. Я буду делать то, что захочу, а сейчас я хочу вспоминать и писАть. Я буду вспоминать и писать о том, о чём захочу. Сейчас я хочу написать для вас про

«Танцы»

В наше время все танцуют в определённой (речь идёт о центральном регионе) стилистике, а точнее – в неопределённой и весьма эклектичной. Например, я. В быстром танце я использую довольно сложную комбинацию из танца hip hop, gothic, industrial, трясения хаером a la волосатый heavy metal, движений вольного боя, системы СМЕРШ, джит кун до (прива и R.I.P. Мастеру Ли!), славяно-горки Мастера под псевдонимом Селидор, и, частично, каратэ. Мастерство я оттачивал годами боёв с тенью, которая, кстати, действительно стала хуже выглядеть – видно, ей всё ж несладко приходится под градом моих ударов. В медленном я преимущественно использую «свилю» славяно-горицой борьбы, позволяя рукам произвольно обтекать моё тело. Что танцуют другие, я даже не знаю. Это у них самих надо спросить, откуда они такие «па» взяли. Видимо, чем-то ещё занимались.


З.Ы. I have always been upset with the fact that I was looking younger than one of my age should, but now the same fact is the one of the few that give me piece of my mind while I’m riding that atom rocket on the f*ckin’ trip called «MY LIFE». See you!