Т. № 24. NIEDERLAGE STRASE

Фриц и Ганс – наверное, два самых фашистских имени, если конечно верить тогдашней советской, /особенно киношной/ пропаганде.
Два брата близнеца, родившиеся естественно в один и тот же день, и по воле судьбы, погибшие тоже в один и тот же день.
Так их и нашли в одной артиллерийской воронке, один брат, пытался своим телом закрыть брата. Кто именно кого закрывал? Теперь боюсь, что уже не в состоянии определить, даже самая новейшая, генетическая экспертиза.
Один из так называемых /черных археологов/, поднял брезент,/кто-то заботливо прикрыл ним оба трупа/, и ахнул. Два скелета, знаки различия, награды, два медальона, два перстня, две цепи с огромными крестами, два серебряных портсигара, в которых две абсолютно одинаковых фотографии, на которых изображены мужчина и женщина. И немного испорченные, но все еще довольно таки прилично сохранившиеся документы, на имя Ганса и Фрица Меркле. Если верить тому, что было написано в документах, а не верить им не было никаких оснований, то они оба были братья близнецы, и кроме документов, и фотографий, в каждом портсигаре лежало по одной еще довольно таки прилично сохранившейся сигаре.
----Ни хрена себе поперло! Сначала подумал, а потом и сказал в голос Адольф. /Именно так звали его друзья/. На самом деле звали его Артем.
---Эти два жмурика, с целыми документами, даже без побрякушек,/ кокарды, награды, кресты/, потянут минимум тысяч на тридцать евриков. Ни хрена себе поперло! Теперь, оставалось только найти в Германии, родственников, этих самих Меркле, и провернуть дело так, что бы никто из братьев черных археологов даже ус не подточил, а то придется делиться….
---Сейчас, в принципе, благодаря интернету, ничего не стоит найти в Германии родственников погибших здесь в СССР, во время войны солдат. Так что в принципе нет ничего удивительного, что спустя буквально месяц, Адольфу позвонил некто, и на ломанном русском, сообщил, что он, является племянником обоих погибших, и готов, обсудить финансовый вопрос, возвращения праха обоих немецких солдат на родину.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ: Интересно, пришло ли кому-либо в голову, какому ни будь Гансу, Фрицу, или Дитриху, продавать родственникам в СССР, тела их погибших в Германии сыновей, мужей или отцов? Или это, так сказать, только наше отечественное, советское, эксклюзивное, ноу-хау?
Но как бы там не было, а на следующий день, наш Адольф, а также, местный учитель немецкого, /в качестве переводчика/, и немецкий гость, приехав непосредственно на место гибели родственников, приступили к переговорам.
Немец, сразу же поинтересовался, судьбой серебряных вещей. Две серебряные цепи с крестами, два серебряных перстни, и наконец, два массивных серебряных портсигара? На что наш Адольф, клятвенно заверили, что кроме медальонов, больше ничего в могилах не было.
---Каким же тогда образом, так прекрасно сумели сохраниться документы? Продолжал допытываться дотошный фашист.
----Чудо! Пожал плечами Адольф.
----Переводчик сказал – wunder.
---- А сигары? Все ни как не мог успокоиться немец. Мои погибшие родственники дядя Ганс и дядя Фриц, не курили, но каждый из них, в серебряном портсигаре всегда имели хорошую сигару, они обещали родителям, что обязательно выкурят их в день их победы в Москве, на Красной площади. Портсигары массивные, дядя Фриц и дядя Ганс, на всякий случай, всегда носили их в левом кармане, как щит, прикрывая на всякий случай сердце.
----Да не было никаких портсигаров, а тем более сигар! Переведи ему. С трудом сдерживая раздражение, сказал наш Адольф. Переводчик, перевел.
Ихний Адольф, /приехавшего немца, тоже звали Адольф/, очень внимательно выслушал переводчика, затем взял документы, понюхал их, / они буквально благоухали ароматом хорошего кубинского табака/, Wunder, произнес он почти шепотом,
после чего закивал головой, и улыбнулся своею фашисткою улыбкой, как бы сделав для себя из всего услышанного какой-то вывод. Когда пришло время рассчитываться, он извлек из трех разных карманов, по 20ть банкнот, достоинством в 500т евро. И не спеша, очень медленно выложил все 60т банкнот, перед нашим Адольфом. После чего, взял две банкноты и, глядя на нашего Адольфа, сказал Zwei Krenz. – И взял из пачки две банкноты. Zwei Ring. – Еще две. Zwei Portsigar. – Еще четыре. После чего, не отводя глаз от глаз своего тезки, как бы подытожил ---- Гут? И положил их в карман.
Гут! Не долго думая, ответил ему русский Адольф, прекрасно памятуя всех тех фраеров, которых сгубила сука жадность… После того как финансовая часть сделки была завершена, останки, упакованы в специальные мешочки, местный Адольф предложил немецкому Адольфу, так сказать по старинному русскому обычаю, помянуть погибших. Ихний, не отказался, и очень даже как-то мастерски для потомка фашистов, опрокинул в себя протянутый стакан самогоняры, и даже не прикоснулся к протянутой закуске. После чего сделал паузу, и нашему Адольфу вдруг показалось, что сейчас, он скажет что-то типа – После первой не закусываю! Но немец, ничего подобного естественно не сказал, а только громко выдохнул, и сказал – Гут!
А потом, ему понадобилось на телеграф, дать родственникам телеграмму, что бы там у себя в Германии не волновались, не за него не за груз. По дороге, от леса, /где происходила сделка/, и до сельского телеграфа, их машина, совершая просто умопомрачительные виражи и то и дело пытаясь улететь, куда нибудь в кювет, как черепаха, ползла по раздолбанной раскисшей дороге. Которая проходила по самому центру села, разделяя собою его, на две равные половины. Заброшенные дома, с завалившимися дымарями, с заколоченными кресс на крест окнами и дверями, покосившиеся заборы, заросшие сорняками и кустарниками огороды и палисадники, все это и у наших людей, не говоря уже о приезжих, вызывало ощущение, какой-то страшной катастрофы, прокатившейся над этими местами, какого-то мора, какой-то всеобщей гибели. И что было самым страшный и необъяснимым, что все это происходило не тогда, в лихую страшную годину, а именно сейчас в наше с вами время, и такое, сделали с землей этой, с людьми этими, не чужие, а именно свои, родные, которые пуще зеницы ока обязаны, били любить все это и беречь. Притихший немец, с ужасом наблюдавший за всеми этими умершими или еще умирающими пейзажами, в конце концов, увидев на одном из подававших еще признаки жизни домов красную звезду и надпись, которая, по всей видимости, означала название улицы, спросил у переводчика, как называется эта улица, по которой они только что проехали. А переводчик, придурок, взял и сказал правду, мол, улица ПОБЕДЫ. Дотошный немец, поинтересовался, в честь какой победы названа эта улица? А переводчик, мало того, что был придурком, так он ко всему прочему был еще и придурком-патриотом, и он ответил что это, мол, в честь великой победы нашего великого народа, над немецко-фашистскими захватчиками. Гость, проглотил горькую пилюлю, и после того как дал телеграмму родственникам, всю дорогу, до самого районного центра молчал как его убитые родственники. Там наши Адольфы и распрощались. Наш, поехал тратить бабки куда-то в Египет, а ихний, спустя несколько дней уехал к себе на родину. Там у себя в Германии Адольф, был мэром, небольшого такого городка, и по приезду домой, первое, что он сделал, так это самую чистую, самую ухоженную в его городке улицу переименовал, вы не поверите в NIEDERLAGE STRASE, что на языке победителей означает улица Поражения.