По понятиям

1.
Настойчивый звонок в дверь оторвал Светланку от любимого рисования.
- Кто там? - спросила она.
- Вам телеграмма! - ответил ровный спокойный голос.
Конечно, мама говорила, что нельзя открывать посторонним, но ей было десять лет, она совершенно самостоятельно ходила в магазин за покупками, одна сидела дома с маленьким братишкой и сама могла решить, что можно, а что нельзя делать. Девочка повернула ручку замка и...

Грабители вошли в прихожую. Один из них, ни слова не говоря, оторвал от пола Светланку, втолкнул её в ванную комнату, сказал, что убьёт, если та только пикнет, закрыл дверь, а через минуту рядом оказался не понимающий ничего маленький Лёша. Мальчонка начал было голосить по-детски: "Аааа...", но в дверях снова появился бандит. В руках его блеснул нож. Красивый, с желобком для пуска крови... И глаза, немигающие глаза хищника! Этого оказалось достаточно. Насмерть перепуганная девчонка дрожащей рукой зажимала рот орущему брату, а её расширенные от ужаса голубые глаза упёрлись в дикий взгляд грабителя. Лёша замолчал внезапно, будто его выключили, и только хлопал большими ресницами, прижимаясь к сестре. Бандит чуть улыбнулся, самодовольно и с наглецой, закрыл дверь, и дети остались одни. Ни за какие коврижки Светланка не согласилась бы переступить порог ванной. Так их и нашла соседка, заметившая приоткрытую входную дверь. Дети сидели на полу, прижавшись друг к другу, и молчали. Молчали несколько часов подряд, испуганно глядя на едва заметный в темноте дверной проём.

С этого момента Светлана не могла спать спокойно. К ней приходил тот самый бандит. Во сне и наяву. Даже через несколько недель, когда они ехали с матерью в автобусе, девочка, не отрывая взгляда от стоящего рядом мужчины, шептала испуганно:
- Мама, вон тот дядька к нам приходил!
Но что могла сделать мать, простая женщина? На дворе была вторая половина девя-ностых - самый разгар преступности, бандитских разборок и необоснованных надежд на будущее, постепенно таявших, будто прошлогодний снег. Людмила покрепче при-жала к себе дрожащего от страха ребёнка и вздохнула с облегчением только после того, как незнакомый мужчина вышел на следующей остановке.

Павел был вне себя от ярости, узнав, что их ограбили, да ещё и насмерть перепугали детей. Они с Людмилой собирались покупать первую собственную машину. Долго супруги шли к этому дню. Паша работал на единственном не обанкротившемся предприятии в своём маленьком уютном волжском городке, совсем рядом с Казанью. Кроме того, он постоянно искал дополнительные заработки. Хорошо платили разбогатевшие дельцы, имевшие "прихват" в криминальных либо во властных структурах. Их коттеджи росли, будто грибы после дождя, остро нуждаясь в умелых руках Павла. Домами бандитов тоже приходилось заниматься. Но тут был риск - могли не заплатить. Впоследствии многие из этих маленьких дворцов, построенных на нечистые, а порой и вовсе кровавые деньги "джентльменов удачи", стояли нежилыми - мёртвыми памятниками тому разудалому времени. Хозяева либо погибли в бандитских разборках, либо мотали срок.

И вот, наконец, на сберкнижке Павла накопилась нужная сумма с необходимым ко-личеством нулей. Накануне он обналичил деньги в сбербанке и отнёс их домой. Знала об этом только жена.
- Получается, что либо навёл кто-то из сотрудников банка, либо просто выследили. Хо-рошо, что не тронули по дороге! Жалко, конечно. Столько трудов, столько пропавших впустую дней и лет жизни… Но дети, дети - это святое! Сколько они пережили! Ведь он сам, своими руками подверг их опасности. А случись, могли бы и убить! И что делать теперь? Как отомстить за надругательство, где искать этих подонков? – эти мысли не покидали растревоженную голову Павла.
И было о чём подумать. Два градообразующих завода безнадёжно дышали на ладан. Рабочие существовали на мизерные пособия, пытаясь найти новые источники дохода. Хорошо зарабатывали так называемые челноки. Бывшие инженеры, учителя, безработные - ринулись за рубеж, за внезапно открывшиеся границы. На последние деньги покупали там одежду, обувь, китайский, вьетнамский и прочий ширпотреб и везли продавать домой, на рынок. Прилавки ломились от изобилия товара, доступного даже безденежным пенсионерам, которым и в голову не могло прийти, что все эти вещи могут стоить так дёшево.

Криминал сколачивал банды, так называемые бригады из отсидевшей либо подрос-шей за последние годы зелёной молодёжи. Братки вели здоровый образ жизни - не пили, занимались спортом, качали мышцы - готовились к большим делам. Хотя, наркотиками, всё же, баловались иногда. Во главе банды, как и во главе контролируемого ею района, стоял главарь - авторитет, автор, смотрящий, как его называли. Любой доход в городе и окрестностях подлежал налогообложению. И все члены бригады неукоснительно следили за соблюдением этого правила. Налог, в просторечии - дань, платили даже руководители дышащих на ладан госпредприятий. К директору приходили домой или прямо в кабинет, брали за горло и предлагали охранные услуги, «крышу», способную защитить только от бандитов из соседнего города. Но за свои интересы братки стояли насмерть, и в этом смысле «крыша» была надёжной. Много боевиков полегло в междоусобных войнах за право обирать простых тружеников. Какие красивые большие и дорогие надгробные плиты по сей день стоят на наших кладбищах! Какие проникновенные и трогательные на них надписи!

В Волжском городке, где жил Павел, непомерно разросшийся рынок был разделён на три части. Два авторитета брали дань с двух частей, а третья была милицейской. Стражи порядка, призванные защищать людей от криминала, наравне с братками занималась «крышеванием». И время от времени, как ни в чём ни бывало, сержанты и старшины ходили по рядам, собирая деньги с торговцев. Не платили только блатные, имевшие прихват в милиции. Причём, во всех трёх частях городского базара плата за «крышу» была разная, но перейти от одного автора к другому было практически невозможно – не принято делиться прибылью в преступном мире.
Павел понимал, что в милицию писать жалобу бесполезно. Никому он там не нужен со своими проблемами и обиженными детьми. Бандиты – другое дело. Они всё больше забирали власть, везде наводя свои порядки. В данный момент ОПГ оказались самыми организованными, а значит - самыми сильными. На городском рынке, в зоне их интересов, не смели появляться майданники, карманники и прочая шушера. Воровства не было совсем!!! Дежурный браток строго следил и со знанием дела пресекал любые попытки нарушить торговый процесс.

Зато в городских автобусах теперь резали сумки, выворачивали карманы и не давали прохода простым людям. Автомобилисты перестали оставлять машины в гаражах, а среди воров появилась новая специальность - гаражных дел мастера. Выдавливали из стены кирпич, разбирали кладку и уводили автомобиль прямо из-под носа у хозяина. Резали автогеном, вырывали ворота гаража целиком, творили невероятное... Домушники могли в считанные минуты обчистить квартиру, и это стало обычным делом, повседневностью. Торговля наркотиками приобрела массовый характер, и наркоманы с глазами пустыми, будто выпитый стакан, принимали участие во всеобщем беспределе.
В дачных посёлках резко активизировались металлисты. Снимали со столбов провода, распиливали и увозили баки из нержавейки, собирали в дачных домиках алюминиевую посуду. Скупкой металла занимались всем известные родственники республиканских руководителей, которые делали на этом сказочные деньги. Всё было "схвачено". Это был период, когда криминал, не ограниченный ничем и никем, смело творил произвол, обирая "лохов" - простых обывателей, тружеников.

Педаля. Так звали самого крутого всеми признанного авторитета, вора в законе. Кроме того, он занимал должность смотрящего, которому высший воровской совет пору-чил наблюдать за происходящим в городе, облагать данью всех и вся, а также формировать общак, общую воровскую кассу. Доверенным лицом и хранителем ценностей у Педали был вор по имени Счетовод - обстоятельный, с холодным немигающим, как у змеи, взглядом. Братва знала о его жестокости и о том, что он никогда никому не про-щает обид. Знали, что так же неспешно, как пересчитывает деньги, Счетовод без разговоров перережет горло любому, кто покусится на его воровскую честь либо на охраняемый им общак. Знали и относились к нему с уважением.

В нашей стране люди всегда подчинялись власти, надеялись и верили в доброго барина. На тот момент хозяином стал Педаля. И народ, как ни в чём ни бывало, потянулся к нему со своими бедами и проблемами - за справедливостью. Вот и Павел решил сходить к главному вору со своим горем.
Педаля встретил очередного просителя ласково. Смотрящим он стал недавно, ещё не привык к роли мирового судьи, и всё ему казалось, что сидит он не за широким столом в шикарно обставленной квартирке, а в бараке на нарах. И судит не цивильного лоха, сроду не хававшего тюремной баланды, а родных своих зеков, лагерных сидельцев. Павел тоже немного робел перед легендарным Педалей, но виду на подавал. Спокойно рассказал о том, как его ограбили, как до полусмерти напугали детей и как трудно дались ему деньги, с такой лёгкостью уплывшие в неизвестном направлении.

Хозяин внимательно выслушал просителя, встал из-за стола, прошёлся по комнате, вышел к Счетоводу, жившему здесь же, посоветовался с ним, и только после этого, удобно развалившись в шикарном кресле, вынес свой вердикт:
- Значит, говоришь, украли у тебя деньги?
- Украли, - ещё раз подтвердил Павел.
- Молодцы ребята! Ловко сработали! А ты, значится, не доволен?! - глядя на собесед-ника спокойным доброжелательным взглядом, констатировал Педаля. – Нет, ты возьми себе в голову, ты пойми, дурья твоя башка, что они воры. Во-ры! У них работа такая - воровать! И ничего ты с этим не поделаешь, толдон ты стоеросовый! Как им жить-то, если воровать не будут? У них, поди, тоже детки есть! Выйдешь отсюда - подумай об этом себе на досуге! Другое дело, что они пацанов твоих обидели. Но скажу по секрету, что это не мои ребята. Заезжие, видать, гастролёры! Узнаю кто - головы поотрываю! А что пришёл – молодец! Заплати, вона, Счетоводу, а мы найдём паршивцев, будь покоен. Сто раз ещё пожалеют, что выбрались на гастроли! Не по понятиям это!

Павел, конечно, заплатил за услуги, но, как говорится, его терзали смутные сомнения. Конечно, рейды в чужую зону влияния не приветствуются ещё со времён Остапа Бендера, и наказать нарушителей - это в их же бандитских интересах. Но будет ли смотрящий заниматься такой ерундой? Нашли или не нашли виновных, Павел так и не узнал. Ему не сообщили, а снова идти к Педале он, скажем так, постеснялся - не стоит лишний раз совать голову в пасть к тигру!

2.
А Тигр, хоть и имел острые клыки, чувствовал себя беззащитным котёнком. Неприят-ные мысли лезли в его голову:
- Только-только разобрались в своём доме – поделили родной Татарстан. Сколько братков полегло в этих разборках - не сосчитать! И вот, на тебе, новая напасть. Соседи, которые прежде боялись нас пуще огня, потеряли всякий страх, совесть и внаглую работают на нашей территории! С тех пор, как чечены подмяли под себя весь криминал в соседней республике, приходится только терпеть и молчать! - Педалю даже передёрнуло от этой мысли. И он спросил у Счетовода:
- Как думаешь, что нам делать дальше?

Счетовод помолчал немного, почесал лысину и не спеша - с чувством, с толком, с расстановкой - начал раскладывать всё по полочкам:
- С чеченами бороться бесполезно. Ты убьёшь одного, а вслед за ним придут десять. И уложат тебя - без разговоров. У них кровная месть – основа всего. Захотят - отберут у нас город. Ты сидишь на этом месте только потому, что татары - их единоверцы.
- Да я же не татарин, ты что, не знаешь! - заорал Педаля, выпуская на волю весь ско-пившийся в душе негатив.
- А у тебя в братках - половина татар. Вот их и не трогают! У чеченов, похоже, договор с казанскими. А тебя просто на вшивость проверяют. Попробуй, ответь. Знаешь, какая каша заварится?!
- «Стрелку» им надо забить, поговорить по душам! Не по понятиям это, - не унимался Педаля.
- «Стрелку» - это хорошо, это по понятиям, - одобрил Счетовод. - Но этого мало. В Москву надо ехать, только там такие дела решаются. И тут нужна крыша. С казанскими сначала надо побазарить.

На том и порешили. Так Педаля со своей группировкой вышел на общероссийский уровень. Разговор в Казани получился. Авторитетные люди обещали поддержку, и стрелка с чеченами прошла на достойном уровне. Козыряя известными именами авто-ров, провинциальные бандиты поддержали и упрочили свой авторитет. Правда, мело-читься и требовать наказания гастролёров, обидевших детей, Педаля не стал. Не поймут соседи такой борзости, а отношения можно испортить. Решил, что переживёт как-нибудь папаша. Да и не до него теперь – надо ехать в Москву. Только там делаются большие дела!
И, захватив с собой около десятка самых верных бойцов, оставив на хозяйстве Счето-вода, наш герой отправился покорять столицу. Понятно, что никто его там не ждал, но смелость и напор молодого самовыдвиженца помогли ему найти нишу в богатой, едва не лопавшейся от жира Москве.

- Столица - она никогда не бедствовала. Всегда её кормили от пуза, чтобы лохи не бунтовали и не путались под ногами у деловых людей! – рассказывал в поезде браткам их дальновидный главарь.
Бандиты отвоевали небольшой участок на окраине и стали собирать дань, скромную по московским меркам, но на порядок большую, нежели в родном волжском городке. Приезжая домой, на берега великой русской реки, Педаля рассказывал о столичном размахе, об авторитетах, которые теперь и не воры вовсе, а сидят себе в кабинетах, обирают просителей из провинции, местных щиплют потихонечку, тем и живут:
- Им западло бегать по рынкам да по конторам, чтобы собирать дань. Они теперь сами себе законы пишут, затем покупают по дешёвке голоса депутатов, и вчерашний криминал выходит из подполья. Никто к этим дельцам не придерётся, всё шито-крыто, все довольны, все смеются, и стрелять не надо! Вот как ловко устроились!
Счетовод слушал, удивлялся и мотал себе на ус. Он был парень далеко не глупый и понимал, что нынешний беспредел долго продолжаться не может. Он должен, просто обязан принять более мягкие, а значит и более надёжные устойчивые формы.

- Лохов всегда обирали, обирают и будут обирать! Главное - приучить их к мысли, что это обиралово - законный, важный для страны и очень нужный самим лохам процесс! Пусть платят, а уж как использовать их денежки - это наше дело. Мы найдём им применение! - с весёлой и чуть хитроватой улыбкой говорил Счетовод Педале, закусывая солёным хрустящим огурчиком.
- Да, - вторил ему главарь, - перспективы у нас блестящие. Пора сбрасывать это пах-нущее тухлятиной совковое республиканское руководство! Они все родом из КПСС, а у нас теперь демократия!
Их планы и мечты взлетали всё выше и выше по мере того, как пустела бутылка чи-стейшего "Абсолюта". И глядя на эту порочку, никто бы не сказал, что в ресторане за столиком сидят два главаря банды, много лет терроризировавшей город. Не было в них ничего бандитского, а лица их были светлыми и радостными...

3.
Жизнь во всё вносит свои коррективы. Особенно любит она менять планы амбициоз-ных самонадеянных личностей. Вот и с нашими героями случилось нечто подобное. Педаля уехал в Москву, да так и остался там навсегда, найдя последнее пристанище на одном из престижных московских кладбищ. Он погиб на «стрелке», был застрелен подло, почти в упор, за то, что не уступил соседям одно «хлебное» спорное место.
- Жадность фраера сгубила! - тихо с сожалением сказал на его могиле Счетовод.

На волжских берегах дела тоже пошли наперекосяк. Милиция начала грести под себя, забирать власть, наводить свои порядки. Казанских братков почти всех пересажали, в малых городах было то же самое. Выгребли бандитов, будто вшей расчёской. Но Счетовод был готов и к такому раскладу. Общак, очень большие деньги, он соохранил в надёжном месте, сменил документы и отбыл в Москву, чтобы занять полагающееся ему по всем воровским понятиям место Педали. Но и в столице было то же самое. Милиция зачищала район за районом, включая пригороды. Счетовод понимал, что против такой силы он ничего не сможет сделать. Милицейское начальство убирало конкурентов, чтобы на законном основании - путём сбора налогов - обеспечить себя и своих хозяев - выходцев из криминальной среды, неспешно занимавших ключевые места во власти.

Разобравшись в ситуации, новый смотрящий прибрал к рукам московский общак и начал сворачивать дело. Братков пристроил в охранные структуры, самых ловких и по-нятливых оставил у себя: пригодятся ещё, дела предстояли нешуточные. Но важнейшей и судьбоносной для него оказалась встреча со старым дружком, вором в законе Механиком, который, как ни в чём ни бывало, заседал в Московской городской Думе. Элегантная бородка сделала его неузнаваемым. Только глаза, пустые глаза видавшего виды бандита подделать было невозможно.

Счетовод увидел его случайно - в автомобильной пробке. Нашёл по номеру машины, и уже на следующий день они сидели за столиком в небольшом московском кафе.
- Как ты дошёл до такой жизни? – начал разговор Счетовод. - Не воровское это дело – заседать в думах!
- Всё меняется, дорогой ты мой, - с прищуром посмотрел на него Механик. - Надо жить в ногу со временем, учитывать реалии! У тебя, я помню, есть образование. А су-димости были?
- Нет, скажем так, - улыбнулся наш герой, - Да я паспорт давно сменил!
- Это неважно, что ты сменил! У нас на каждого найдётся анкета, - загадочно промолвил депутат, - Важно, что ты умный, здоровый и с незапятнанной репутацией. Такие люди нам – ох, как нужны! В Госдуму хочешь?.. Ладно, не всё сразу. Подумай пока, а я тоже покумекаю, куда тебя можно пристроить, с друзьями посоветуюсь.

Обрадованный и удивлённый, Счетовод вышел из кафе и, оставив машину на стоянке, прошёл несколько кварталов пешком. Свежий московский ветерок приятно холодил его раскрасневшееся лицо. Деньги, надёжно припрятанные в заграничном банке, придавали уверенности в завтрашнем дне, а открывавшиеся перспективы давали возможность совсем в другом, новом свете увидеть события минувшего десятилетия, время беспредела и бандитизма. Он вспомнил, что называлось это периодом первичного накопления капитала, и был рад тому, что прожил свою воровскую жизнь достойно, по понятиям, ни на йоту не изменив принципам, заложенным в его голове той средой, в которой он вырос и возмужал, - нашим преступным миром. Совесть его была чиста. Она была свободна от докучливой и устаревшей Христианской морали.