В ночь на десятое...

Станислав Рем


(из цикла «Легенды Киевских улиц»)




В ночь на десятое…


Немец Ганс Брюгер, молодой владелец фирмы по синтетическим моющим средствам, имел счастье купить себе квартиру на втором этаже элитного дома на Андреевском спуске. Собственно, в ней он не нуждался: столицу Украины новоявленный бизнесмен собирался посещать два – три раза в год , не более, да и то по делам фирмы. Но, так как жить в гостиницах он не любил, а собственность есть собственность, его вполне устроил вариант личного жилья в центре древней славянской столицы.
Квартиру обслуживала немолодая полноватая женщина с тяжёлым для произношения хозяина именем-отчеством – Одарка Карповна. При том, что, Ганс Брюгер довольно хорошо владел русским языком, он с трудом выговаривал паспортные данные экономки и чаще обращался к ней просто: «фрау Ника». Одарка Карповна терпеливо отзывалась на непонятное сокращение её имени, и в свою очередь про себя называла хозяина “наш Фриц”.
Первое впечатление от посещения Киева оставило у Брюгера неплохое впечатление. Скажем так: надежды на более экзотические впечатления не оправдались. Но и на застроенную, урбанистическую Европу сей град тоже никак не смахивал, хоть и пыжился изо всех сил. Город был как простой, восточный город: где-то местами грязноват, грубоват, но в целом ничем от других городов не отличающийся. За первый месяц Брюгер облазил Киев вдоль и поперёк, и уже ко второму месяцу прибывания в столице Украины, он немного приуныл.
Работы было немного, свободного времени – хоть отбавляй, а потому, холостой Брюгер решил приударить за какой-нибудь черноокой красавицей-киевлянкой, дабы увезти после в свою Германию яркие и сочные воспоминания об экзотических славяночках.
Автор не хотел рассказывать о «приударах» «нашего Фрица», но, именно с одного из них всё и началось….
Итак, в ночь с девятого на десятое марта, не станем уточнять в какого года, новоявленный киевлянин иностранного происхождения, в крайне приподнятом настроении спускался вниз по Андреевскому спуску, возвращаясь в свои аппартоменты, при ходьбе выстукивая по каменной брусчатке печатный стэп и насвистывая незамысловатую назойливую мелодию. Вечер сложился не просто удачно, а, можно сказать, великолепно: девчёнки, с которыми он познакомился, оказались то что надо, в ресторане “Медведь” они отдохнули как полагается, затем прогулка по ночому городу, обмен телефонами, прощальные поцелуи, объятия, зажимчики… Словом, состояние молодого человека стоило полностью отнести к категории непередаваемых ощущений.
Такси Брюгер бросил на Софиевской площади, и оттуда, пешком, направился к своему дому. В душе играла музыка. И, казалось, ничто не сможет нарушить столь воздушно-возвышенное состояние. Но, едва молодой человек, спотыкаясь, начал преодолевать небольшой лестничный пролёт, проходя мимо старого двухэтажного здания, в трёх шагах впереди от него, скользящим движением, неожиданно промелькнула странная серая тень. Брюгер остановился. Тень исчезла! Гость Киева осоловелым взглядом прошёлся вдоль стены: может, то была кошка? Голодная, замёрзшая. Отчего бы и не накормить, в два часа ночи? Но животного нигде не было видно, хотя спрятаться ему было некуда. Немец попытался произнести нечто среднее между «кс-с-кс-с» и «кири-кири», однако, из уставших за вечер губ сорвалось только невзрачное шипение. На которое, естественно, никто не отреагировал. Брюгер обернулся: может, решил он, она проскочила промеж ног? Но за спиной тоже никого не было. Тогда «наш Фриц» решил, что то был оптический обман, навеянный экзотическим напитком, носящим название «Горилка з перцем», и решил продолжить движение.
Но не тут то было!
Таинственная тень снова облизала своим серым туловищем стену такого же серого, в ночном свете, дома, сделала бесшумный акробатический пируэт и, действительно, предстала перед молодым человеком в виде огромного, ростом с телёнка, кота. Хотя, вполне возможно, то была кошка, а не кот, попробуй, рассмотри в темноте. Впрочем, Брюгер и в дневное время не смог бы отличить первое от второго, а сейчас он тем более не хотел этого делать.
Эфирное создание имело рост метра полтора в холке, обладало шерстью непонятно серого с отблеском цвета и неприятно здоровенной и наглой мордой, наличие которой говорило об отменном аппетите её, или его владельца. По спине Ганса, вдоль позвоночника, пробежал холодок. В темноте зажглись жёлтые глаза хищника, подёрнутые красной кровавой пеленой.
Брюгер остолбенел. То чувство, которое он сейчас испытывал, никак нельзя было назвать страхом. Нет. То был не страх. Что такое страх? Тьфу, мелочь. Немца сковал ужас!
В дни своего детского умственного развития «наш Фриц» редко смотрел мистические картины и фильмы ужасов. Друзьям Брюгер постоянно доказывал, что подобные произведения искусства могут создавать только душевнобольные, а смотреть их могут только слабоумные. Теперь он себя ощущал и тем, и другим одновременно.
В коленях появилась лёгкая дрожь. Зубы, как то незаметно, принялись выбивать мелкую дробь. Во всём теле образовалась слабость. И не к месту вспомнилось высказывание одного психолога: если в критической ситуации вы краснеете, значит, вы боец, а если бледнеете, труп. “Интересно,-подумал Брюгер.-Я сейчас красный или бледный”.
Кот, или кошка, потянулся, стрельнул в незнакомца зеленоватой глубиной глаз, и в голове Брюгера отчётливо прозвучала сказанная не им фраза: «Чё уставился, фашист недобитый? Дай пожрать чего нибудь, Сталинграда, жаль, на тебя нет!»
Может, прозвучавшая фраза, может, то, что кот данные слова сопровождал нелицеприятной картиной почёсывания и вылизывания причинного места, а, скорее всего, и то и другое подтолкнули немца к нелогичному, и, одновременно, самому обыденному действию, которое любой другой человек сделал бы тоже, будь он на его месте. «Наш Фриц» резко выставил вперёд руку, со свёрнутым кукишем и выкрикнул: “Брысь!”. Каким образом подсознание выдало ему информацию о кукише и об использовании данного слова и почему запомнилось это странное слово, даже для Ганса Брюгера осталось загадкой.
Однако тень кошки (а может кота ) никак не отреагировала на выкрик, точнее реакция произошла, но не та, на которую расчитывал молодой человек.
- Ур-р-р-р! – послышалось грозное рычание. Тень выгнулась в дугу. Пушистый хвост с постоянством метронома маячил из стороны в сторону. Брюгер медленно присел и, не сводя глаз с хищника, провёл рукой по брусчатке в поисках какого-нибудь предмета.
Ганс шептал про себя на родном немецком языке типичные для данной ситуации слова, которые несли довольно любопытную информацию о германском фольклоре, а рука, тем временем продолжала настойчивый поиск. Наконец она наткнулась на пробку от пивной бутылки. Ганс осторожно приподнялся, отвёл руку для размаха и с выкриком: “Пошёл вон!”, швырнул пробку прямо в правый глаз таинственного животного. Раздалось шипение, зрачки зверя налились мутно-кровавым цветом, шерсть встала дыбом и … тень пропала.
Брюгер недоверчиво осмотрелся по сторонам: рядом с ним никого не было. Внимательно исследовал стену дома, затем вновь оглянулся по сторонам: вокруг не было ни души. Он вытер носовым платком лоб и только тогда заметил, как тяжело дышит.
- Русская водка. – немец с ненавистью выплюнул слова. – Как это у них называется: “Горячительное белое”, так кажется.
До дома оставалось пройти несчастную сотню метров. Нетвёрдым шагом, однако, почти бегом, Брюгер спустился к своему обиталищу, поднялся на крыльцо, нажал на кнопку звонка и не отпускал её до тех пор, пока швейцар, матерившийся в душе на полуночника, с приветливой улыбкой не открыл ему дверь. Поднявшись к себе, первым делом Ганс принял душ, а после завалился в постель и заснул.
Часа через два его разбудило чувство, что он в комнате не один. Не открывая глаз, и делая вид, будто продолжает спать, молодой человек прислушался. Комната сохраняла тишину. Только в углу тикали большие напольные часы. И где-то вдалеке слышался шум проезжающего автомобиля. Брюгер подождал некоторое время: вроде, ничто не выдавало чьего-либо присутствия, и уже хотел было встать, но его опередили. В ногах зашевелилось НЕЧТО. И это НЕЧТО сначала тёрлось о его ногу. Затем маленькие мягкие лапки, очень похожие на кошачьи, стали передвигаться по его кровати, иногда наступая на владельца квартиры. Вот они прошлись вдоль его тела, утонули в одеяле, снова вернулись к ногам, и осторожно на них легли.
Мужчина резко сел, открыл глаза и огляделся. Свет луны предательски освещал пустую комнату. А также кровать…
На которой никакой кошки не было.
“Допился”. – подумал представитель германской нации, откидываясь на подушки. – «Горячительное белое». И провалился в глубокий сон без сноведений.
На утро Ганс Брюгер проснулся в отвратительном состоянии. Нельзя сказать, что у него наблюдался похмельный синдром. Владелец хоть и средней, но западной компании мог позволить себе употреблять только хорошие напитки, которые не оставляли осадка ни в голове, ни в теле. Но этим утром он вспоминал выпитый вчера фирменный коктейль “Nemiroff с перцем” незлым тихим словом и ассоциировал его со страшной, обжигающей и убивающей тебя на месте смесью, которую он однажды, как экзотику, имел счастье употребить в турпоездке по Украине, и которая носила непереводимое название “бурячиха”.
Брюгер со стоном поднялся с кровати и, еле перебирая ногами, поплёлся в ванную комнату. Через несколько секунд оттуда раздался дикий вопль. На представителя самой цивилизованной части населения Европы, привыкшего к нормальным условиям существования, вместо нормальной горячей воды, на спину обрушился ледяной водопад. Регулировка кранами положительного результата не дала.
- Варварская страна! – закутываясь в халат и стуча зубами от холода, ругался Брюгер.
После второй чашки кофе, «наш Фриц» несколько успокоился и принялся приводить себя в порядок. Через полтора часа ему предстояла ответственная встреча, исход которой мог принести неплохие девиденты. Следовало спешить.
Вскоре молодой бизнесмен спустился вниз, в гараж, где ночевала его гордость: «Мерседес» последнего поколения, на котором он приехал из Германии и точно знал, что это никакая ни чешская, ни польская, а тем более не украинская подделка. Вид обтекаемого, пепельного цвета авто привёл его в хорошее расположение духа. Сигнализация отключилась, ключ, как всегда, легко открыл дверь, сиденье с потрясающим комфортом приняло тело, руки автоматически произвели манипуляции с замком зажигания и… Ничего не произошло.
Брюгер несколько раз пытался завести машину, но новая модель, купленная два месяца назад в фирменном магазине в Мюнхене, с полной гарантией, не хотела не то что ехать, даже «муркнуть» не желала. Ганс в гневе ударил руками по рулю, вылез из машины и с силой захлопнул дверцу. До встречи оставался час. Следовало торопиться.
Улица встретила его шумом и движением. Киев жил. Киев пульсировал. Он перекачивал через уличные вены сотни тысяч людей. Любую столицу или город, приравненный к ней, можно узнать только по улицам. В небольших провинциальных городках население передвигается медленно, степенно и упорядоченно. В Киеве, как и в Лондоне, Берлине, Москве, даже в старых переулках, постоянно царит суета и броуновское движение. Все куда-то бегут, спешат, торопятся. Боятся опоздать, не успеть, задержаться, словом, выпасть из обыденного ритма.
Брюгер бросил взгляд на часы: те показали, что у него осталось всего сорок шесть минут. Немец выскочил на проезжую часть дороги и принялся отмашкой руки пытаться остановить такси. И тут действительность столкнула нашего героя с новой проблемой: никто не изъявил желания остановиться. Автомобили с жёлтыми шашечками на крышах проносились мимо, даже если внутри, кроме водителя, никого не было. Казалось, они совсем не замечали мужчину, размахивающего двадцатиевровой купюрой и буквально бросающегося под колёса, лишь бы только достичь своей цели.
Выход оставался один: метро. С подземным видом транспорта Ганс Брюгер познакомился ещё в свой первый приезд. В тот день он, из любопытства, проехал все станции. Сегодня у него появилась ещё одна непредвиденная возможность повторить жизненный опыт. До ближайшей станции метрополитена ему удалось добраться за восемь минут интенсивного, спринтерского бега. Проскочив стеклянную дверь, будущий миллионер столкнулся с новой проблемой: отсутствием жетончика на проезд. В кассу выстроилась огромная, как для жителя Европы, очередь с десяток человек. До встречи оставалось полчаса. Брюгер, с трудом, уговорил девчонку, только что купившую жетон, продать ему пластмассовый кругляшок за два евро, после чего бегом проскочил через контроль, в том же темпе, расталкивая всех, спустился по эскалатору вниз, к перону и кинулся к вагону метро. Но, на этом неприятности не закончились. Только Брюгер собрался, было, войти в двери, как его, худым, острым локтем оттолкнула в сторону одна невзрачная старушенция с тачкой, загруженной доверху клеёнчатыми сумками:
- Куды прёшь! Не бачишь, люди здеся! Бродят тут всякие. Люду проехать не дают никакой возможности. – возмущалась бабка, перекрыв вход в вагон устройством на колёсиках, которое в народе прозвали «кравчучками». – Понаехало вас…Ну чё уставился? – накинулась она на Ганса, - Видишь, немчура, местов нет!
Дверь перед Брюгером захлопнулась. Поезд тронулся с места. Старушка, используя тележку в виде тарана, сумела пробраться в середину вагона, согнала со скамьи студента, села на его место, спрессовав остальных сидящих, вытерла пот со лба уголком косынки и произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Як я втомилась!
А Брюгер, оставшийся на перроне, в растерянности смотрел на исчезаюший в кишке туннеля состав. Конечно, поведение пожилой женщины его шокировало, но недоумение вызывало другое: откуда она могла знать, что он немец?
На деловую встречу «наш Фриц», естественно, опоздал. Когда его тело, пышущее жаром от стремительного бега, ворвалось в конференц-зал, то поняло: спешило оно напрасно. В помещении уже никого не было, за исключением секретаря, смотрящего с недоумением на своего шефа. Сделка сорвалась. Основатель отмывающей фирмы тяжело опустился в кресло: начало дня оказалось потрясающим.
И, это было только начало… Если бы Брюгер знал, что его ждало в будущем…
Вечером немцу вновь пришлось воспользоваться метрополитеном. Стоя в людской тесноте, в душном вагоне, Ганс задавал себе один и тот же вопрос: что же с ним происходит? Иногда к некоторым личностям приходят в голову глупые мысли, будто они каким-то образом влияют на окружающую действительность, не замечая, что вышеуказанная субстанция давно окружила их. Сейчас Ганса Брюгера действительность взяла в кольцо в виде совсем незнакомых и неинтересных ему людей. От некоторых из них исходил неприятный, запах и сей непереносимый аромат доставал больше всего. Брюгер пытался отвернуться, прикрыть нос платком, дышать ртом, но ничто не помогало. Наконец вагон остановился на его станции. Ганс выскочил на пирон, глубоко вздохнул и закашлялся. Вонь продолжала преследовать его, несмотря на то, что вокруг него никого и ничего не было, что могло бы её создавать. И она преследовала его весь вечер, и весь следующий день, и всю неделю, и месяц, и следующий месяц. Они, вместе с таинственной кошкой, не давали нормально жить: сон превратился в постоянный кошмар, ресторанная еда пропиталась зловонием, и кусок не лез в горло. Брюгер похудел настолько, что по фирме поползли слухи, будто шеф серьёзно заболел. Наконец, в одно солнечное прекрасное утро Брюгер, проснувшись, открыл глаза, втянул ноздрями воздух и, вместо вони, услышал запах свежесть постельного белья и давно забытый аромат только что поджаренного бекона с яйцом! Аромат завтрака происходил из соседней квартиры. Немецкий желудок, который с трудом в последнее время переваривал любую пищу, возвопил: «Хочу есть!».
Ганс соскочил с постели, стремглав бросился на кухню, достал ветчину (на всякий случай понюхал – та действительно пахла ветчиной!), поставил сковородку на огонь, растопил на ней сливочное масло, опустил в горячую желтизну мясо и снова бросился к холодильнику за яйцами. Первые два оказались тухлыми, вторая пара тоже, третья за первой и второй последовала в мусорный пакет, и так продолжалось до тех пор, пока весь латок не опустел. Но ветчина прожарилась очень хорошо, запах от неё исходил великолепнейший, и тухлые яйца не смогли испортить настроение.
Когда Брюгер собирался уходить, дверной замок щёлкнул, и на пороге появилась Одарка Карповна.
- Гутен морген! – пропел молодой человек, - Айн момент. Дорогая фрау, м-м-м… Одним словом, я вас попрошу, когда в следующий раз будете приобретать продукты, убедитесь в их качестве.
С этими словами Ганс направился в гараж. Одарка Карповна долгим взглядом проследила за исчезновением хозяина, затем направилась на кухню, сложила грязную посуду в раковину, открыла холодильник, оценила его внутреннее состояние, закрыла и склонилась над мусорным пакетом.
Лучших экономистов, чем обыкновенная простая женщина-домохозяйка, в природе просто не существует. Именно она вам может, практически не задумываясь, а лишь исходя из собственного опыта, сказать, где, как и по какой цене вы можете приобрести качественные и недорогие продукты, что сейчас наиболее пользуется спросом на столичном рынке, и чем, в конце концов, экономисты должны заниматься в свободное от отдыха время.. Но сегодня у нашего лучшего экономиста слов для выражения эмоций не нашлось. Вид двух десятков яиц, купленных вчера в центральном гастрономе на Хрещатике, а утром разбитых, неиспользованных и выброшенных на помойку, привёл Одарку Карповну в неописуемое состояние. Конечно, слова домовладельца навели её на некоторые действия. Она достала и поднесла к носу одну яичную скорлупу, понюхала, затем другую, третью, выбросила всё это назад в пакет, посмотрела в окно и задумчиво произнесла:
- Да, видно у «нашего фрица» действительно крыша поехала.
Насчёт крыши мы ничего подтвердить не можем, а вот то что с того злополучного утра машина ехать не хотела – факт. Несколько дней подряд Брюгер безрезультатно пытался её завести. Все попытки заканчивались провалом. Фирме пришлось пойти на непредвиденные расходы и нанять водителя. Впрочем, проблемы со здоровьем отодвинули транспортную головную боль на второй план. И только этим утром, почувствовав некоторое улучшение, Ганс решил вызвать автомеханика. Телефонного звонка оказалось достаточно, чтобы узнать, что директор фирмы моющих средств сегодня должен находиться дома с четырнадцати до шестнадцати часов.
Работник автосервиса появился на Андреевском спуске в половину третьего. Без пятнадцати три он осматривал «Мерседес», прищёлкивая языком от удовольствия: новенькая, с нуля, гарантированная, фирменного производства «тачка» - и не работает!
Радость нашего слесаря продолжалась недолго. Через полчаса пот градом стекал по его, наморщенному от мыслей, лбу, а глаза с ненавистью смотрели на представителя класса четырёхколёсных. В двадцатилетней практике у этого мастера всякое, конечно, случалось, но чтобы автомобиль совсем не слушался своего хозяина и с полуоборота заводился у него: такого ещё не было. Механик облазил всю машину от и до, проверил электрическую часть, на всякий случай тормоза, и когда в седьмой раз техника не подчинилась владельцу, а его послушалась чуть ли не от прикосновения к ней, он развёл руками и вынес приговор:
- Будете продавать - куплю.
Брюгер, в сердцах, пнул ногой по колесу.
Вечером молодой человек, в силу сложившейся привычки, вышел на прогулку. Как и когда появилась сия привычка бродить по вечернему Киеву, он не заметил. Но она в нём укоренилась. Часа два перед сном Ганс выгуливал себя, думая о чём-то, мечтая о чём-то и планируя нечто, при этом, совершенно забыв о том, что некогда мечтал совсем об ином: о том, как познакомиться с очередной черноокой хохлушечкой, или как провести вечер в ресторане. И мечты то, вроде, остались. Желания только не было. И этот вечер, как и предыдущий, он решил провести как обычно, в одиночестве, разгуливая по старинному городу.
Брюгер остановил такси и попросил отвезти его на Хрещатик. Собственно, делать там было нечего, да и суету толпы немец особенно не любил, но что-то всё-таки туда тянуло. Потоптавшись между снующих в разные стороны обитателей и гостей столицы, молодой человек неожиданно выделил двух привлекательных девушек, которые, как ему показалось, были совсем не против новых знакомства. Ганс, впервые за последнее время, находясь в благоприятном расположении духа, и в предчувствии хорошо проведённого вечера, встрепенулся. Адреналин с непривычки мощно ударил в кровь, и ноги сами понесли навстречу приключению.
Человек такое существо, которое может привыкнуть ко всему: к плохим условиям жизни, нерациональному или, наоборот, слишком рациональному питанию. Даже к тому, что он болеет и очень плохо выглядит, наш гомосапиенс тоже привыкает. Единственное, с чем он не может ужиться, если коллектив отвергает его. А коллективы бывают разные. Но, в любом случае, они должны иметь в наличии хотя бы пару особей, которых что-то объединяет. Только тогда можно сказать, что вы единомышленники. Именно такого единомышления «наш Фриц» и ждал.
Однако, в противовес ожиданиям, небольшой коллектив, из двух особей женского пола воспринял, появление инородного тела в лице нашего героя воспринял довольно странно. Как только молодой человек плывущей походкой сделал попытку пришвартоваться к девчатам, как его тут же омыла волна презрения:
- Куда тулишься, родной? – голос, произнёсший эти слова, имел свойство хорошо запоминаться в силу долголетней прокуренности. Ганс Брюгер опешил. Он не понял два момента: что обозначает слово «тулишься», и кто его произнёс? И зачем же, в таком случае, ему строили глазки? Немцу с трудом верилось в то, что стоящее рядом с ним очаровательное создание может так очаровательно и томно смотреть и, одновременно, владеть такой иерихоновой трубой.
- Экскьюзми! – сам не зная почему, извинился немец на английском язык.
- О, Верка, слышь, а этот контуженый под иностранца косит.
- Когда жена дома, они все иностранцы. – усмехнулась вторая девица, даже не взглянув на мужчину.
- Чего ржём? – Ганс обернулся. За его спиной возвышался рэмбовидный молодец, выбритый наголо, с узким плоским лбом, из-под которого очень цепко следили за всем происходящим узкие глазки-щёлочки. – Что, мужик, отдохнуть хочешь?
Коллектив из двух особей Ганса ещё устраивал, но три …
- Простите, с кем отдохнуть?
- А с кем хочешь. Бабло есть?
- Простите, что?
- «Зелень» или «капуста». – парню явно начинал надоедать несознательный клиент.
Брюгер снова внимательно посмотрел на собеседника: нет, молодой человек никак не был похож на вегетарианца. К тому же, изо рта «ценителя овощей» воняло именно той самой дрянью, которая до недавнего времени преследовала «фрица».
- Вы предлагаете провести время с вами? – в голосе Ганса любой другой человек, конечно, услышал бы наивность. А вот что почудилось сутенёру, для нашего искателя приключений осталось тайной. Потому, как неожиданный и мощный удар кулака не позволил ему долго раздумывать и вскоре припечатал бессознательное тело немца к асфальту. На том вечерний моцион и закончился.
Последующие дни не привнесли разнообразия в свихнувшуюся жизнь Ганса. Судьба безжалостно, как тот сутенёр, ежедневно наносила ему удары с разных сторон. Если в бизнесе намечался подъём, то одновременно появлялось расстройство желудка. «Мерседес» мёртвым железом продолжал занимать место в гараже. Такси если останавливалось, то ломалось по дороге. В метрополитене обокрали. Причём дважды. Но особенно немца стало доставать телевидение. За три месяца он попал четыре раза в «Скрытую камеру», два раза в передачу «За деньги», один раз в «Человек и закон» и, в заключение, в ежевечернюю программу «Автотранспортные происшествия» в виде пострадавшего. Брюгер перестал жаловаться на постоянные головные боли: какие боли, когда у тебя то запор, то повышенное давление, то непонятно что, вперемешку с головокружением. Киевские улицы в конец раздрожали уже довольно расшатанную нервную систему бизнесмена. В метро он не мог заходить без содрогания. На улице постоянно оборачивался: появилась мания преследования. Таинственная кошка, регулярно появляющаяся по ночам, доводила до бешенства. И все мечты Ганса Брюгера теперь были направлены на одно: как можно быстрее уехать в родной фатерлянд. Но, как вскоре выяснилось, он и этого не мог сделать.
Время пребывания бизнесмена в Киеве закончилось, однако, непонятно откуда стали появляться причины, задерживающие его выезд на родину. Складывалось ощущение, будто некто не желает отъезда Ганса Брюгера. То «наш Фриц» в кассе не мог приобрести билет. Когда, наконец, приобрёл, аэропорт закрыли в связи с нелётной погодой на двое суток. Пока сидел в аэропорту, остался без денег: кто-то незаметно вытянул партмоне. Пришлось возвращаться в Киев, на фирму. Пока ездил, самолёт улетел. А тут, одновременно, на фирме возникла новая проблема, и помощники были просто без ума от радости, что их шеф вернулся. Пришлось «разруливать ситуацию». За ней вторую. Потом третью. На второй месяц вынужденной задержки в Киеве Ганс понял: нужно бежать! И как можно быстрее и скрытнее. Тайно, чтобы никто не успел «сглазить» отъезд. Ганс самостоятельно купил билеты на поезд, с собой не стал брать никаких вещей и никого не предупредил о своих намерениях, думая таким образом перехитрить судьбу. Не тут-то было!
Уже находясь в купе, довольный собой молодой человек достал немецкие сигареты, прикурил, глубоко втянул в свои молодые, отменного здоровья лёгкие дым отечества, который сладок и приятен и… Почувствовал, что если сейчас не выйдет, не вылезет, не выберется каким-то образом на свежий воздух, то родное отечество примет его тело бездыханным.
Очнулся Брюгер в больнице, где ему на смеси украинского, русского и латыни объяснили, что до родной германской границы он так и не добрался.
Спустя ровно год, после вышеописанных событий, в ночь с девятого на десятое марта, Ганс Брюгер вновь поздно ночью возвращался к себе домой по Андреевскому спуску, только в настроении далеко не радужном, как тогда, да и в состоянии, когда дорога стелется прямым серым полотном, а дома имеют свойство раздваиваться. Бизнесмен совсем не хотел оставаться на корпоративе, устроенном его сотрудниками, в честь непонятного ему празднику «Восьмого марта». Но после передумал: оставаться дома одному было тоскливо, а здесь имелась хоть какая-то мифическая надежда развеяться. Впрочем, она не оправдалась.
Проходя нетвёрдой походкой мимо серого двухэтажного дома, Брюгер, опьянённым сознанием, как и год назад, отметил появление серой тени. Конечно, он помнил события годичной давности, но они были так далеко, что при неожиданном появлении старого знакомого Брюгер вновь вздрогнул и старательно перекрестился. Не помогло: видение продолжало маячить перед глазами.
«Всё!» - обречённо выдохнул немец и тяжело опустился на брусчатку мостовой. Поза несчастного немца говорила об одном: делайте со мной что хотите! Расплывчатые очертания кошки воспользовались бессилием «фрица» и несколько раз обошли вокруг него. Жёлтые глаза хищника внимательно наблюдали за гостем столицы.
А Ганс с безразличием, и абсолютно без страха, смотрел на тень, в песочного цвета зрачки, и, при этом, криво улыбался. Тень замерла: немец потягнулся к внутреннему карману пальто. Достал плоскую металлическую флягу, наполненную коньяком, отвинтил крышку, влил в себя приличную дозу спиртного и… протянул сосуд животному, если таковым то можно было назвать.
- Будешь? – непослушный язык с трудом выталкивал слова. - Нет? Тогда буду я. Видишь, что со мной произошло. А, впрочем, какое тебе до этого дело. Хотя, должен тебе сказать: всё правильно. Пока у меня всё было «олл-райт»… Понимаешь, что такое «олл-райт»? А, впрочем, зачем оно тебе. Так вот, пока у меня всё было хорошо, я ничего вокруг не замечал. То есть, совсем ничего. Мир лежал у моих ног, как говорил великий император. А оказывается, это я валялся в его ногах. И когда пришло время, он об меня вытер свои… Ну, в общем вытер. И правильно сделал. А почему ты молчишь? Не хочешь со мной общаться? И не надо. Всё, сейчас допью и пойду к себе домой. Говоришь, не стоит? А если я так хочу? Ладно, не буду.
Фляжка исчезла в кармане. Брюгер с трудом поднял своё тело.
- Ты меня извини за тот раз. Испугался я. А ты, следует сказать, симпатяга.
Ганс протянул руку, чтобы погладить животное, но рука не почувствовала никакой преграды, и её хозяин, по причине своей неустойчивости, чуть не растянулся на мостовой.
Жёлто-красные зрачки непонятного существа после его слов стали наполняться изумрудным цветом, хвост пушистой трубой взлетел в небо, воздух неожиданно посвежел. Призрак закрыл глаза и с лёгким дуновением ветра растворился в воздухе. Брюгер вздохнул, потеряв столь неожиданно приобретённого собеседника, высказался по данному поводу, с трудом сделал первыую пару шагов и продолжил путь к дому.
В эту ночь он, что называется, спал как убитый: ничто не могло его разбудить. Утром Брюгер проснулся без привычной головной боли. Во – вторых, его удивили приятные звуки и запахи, доносившиеся из кухни: Одарака Карповна отчего-то решила сегодня прийти пораньше и приготовить для него завтрак, хотя в её обязанности это не входило. Плотно подкрепившись и поблагодарив женщину приветливой улыбкой, чем поставил её в тупик, Ганс Брюгер вышел из квартиры. В холле его ожидал охранник:
- К вам автослесарь.
- Где он? – поинтересовался владелец несчастливого автомобиля. Несколько дней назад он действительно позвонил в мастерскую с предложением продать авто.
- В гараже.
Спустя несколько минут Ганс наблюдал за телодвижениями знакомого автомеханика, который, с вожделением поглаживая машину, ходил круг за кругом вокруг своего будущего приобретения.
- Значит, решились? – на всякий случай поинтересовался мужик. – Машина неплохая. Честно признаюсь: люблю скорость. Даже в гонках иногда принимаю участие. А с вашим агрегатом грех не выиграть первое место. Итак, продаёте?
- Можно сказать, да. – несколько уклончиво ответил немец. Всё-таки, ему очень не хотелось терять полюбившуюся машину, но и терпеть её в гараже не было никаких сил.
- Да вы не расстраивайтесь. – успокаивал немца киевский Шумахер, - Просто характер у вашей «тачки» прям как у моей жены: что не по её – хоть кол на голове теши, всё равно будет делать по своему. Хотя с такой болезнью, как у вашего скакуна, я встречаюсь впервые.
Брюгер посмотрел на ключи в руке, как бы взвесил их, затем, видимо на что- то решившись, открыл дверцу «Мерседеса», сел в водительское кресло, вставил ключ зажигания в прорезь и повернул его. Двигатель тут же завёлся, лёгким урчащим шёпотом приветствуя хозяина.
- Во дела. – механик чуть кейс из руки не выронил. – Ты смотри, год не заводилась, а тут…
Брюгер нежно провёл руками по рулю, «торпеде», и счастливо улыбнулся.
- Так я не понял, - автослесарь наклонился над дверцей, - Будем продавать или как?
- Или как. За беспокойство я вам заплачу.
- Да чего там. – мужик с сожалением махнул рукой,. – Видать не хочет она с вами расставаться. Ну, дела.
Это был первый день новой счастливой жизни Ганса Брюгера. Вечером, после удачного рабочего дня, впервые за последние три месяца своеобразного заточения, наш герой решил снова прогуляться, как в былые времена, по киевским улицам. Однако, в этот вечер долго выбирать, какой бульвар предпочесть, ему не удалось. Три юных очаровательных создания остановили немца буквально возле дома, с просьбой показать, где находится дом-музей писателя Булгакова. Ориентировочно Брюгер знал местонахождение искомого объекта, но вот в нём самом ему побывать до сих пор не довелось. Подразумевалось, он только проводит девчат до музея, однако, на деле они сами сопроводили Ганса к музею, и как-то незаметно ввели его в состав экскурсии.
У входной двери Брюгер почувствовал необъяснимое волнение, но не обратил на него внимания и вместе с девчатами поднялся в квартиру знаменитого Мастера.
Поначалу немец не прислушивался к словам гида: его больше интересовали девчёнки, которые после длительного перерыва хоть таким образом заинтересовались им. Но неожиданно громко произнесённая фраза женщины-экскурсовода привлекла внимание «фрица»:
- Простите, - выкрикнул Ганс, чем привлёк к себе всеобщее внимание. - Будьте любезны, что Вы только что сказали о коте?
Гид пожала узкими плечиками.
- Я сказала, кот появляется ночью.- Ганс нервно вытер пот со лба. - Вам плохо?
- Нет, нет. Простите, я прослушал то, о чём Вы говорили перед этим. Вы бы не могли повторить?
Брюгер постарался как можно очаровательней улыбнуться. Женщина посмотрела на его спутниц, тяжело вздохнула и заученно произнесла:
- Ходит легенда, будто, в ночь перед годовщиной смерти писателя возле его киевского дома на Андреевском спуске бродит кот, знаменитая выдумка автора «Мастера и Маргариты». Если случайный прохожий обидит это существо, то с ним, то есть с обидчиком, случится несчастье, ну а если понравится… Впрочем, это легенда. Вернёмся к роману «Белая гвардия»…
- Ещё раз простите, - настойчиво перебил её Брюгер, - Но были свидетели, которые могут подтвердить, что кот действительно появляется по ночам?
- Молодой человек, - женщина приподняла очки, близоруко посмотрела на иностранца, - Вы в каком столетии живёте? Вам же нормальным языком сказано: миф, сказка… И потом, при чём здесь Андреевский спуск, когда роман описывает события в Москве? Скорее, этого Бегемота следует на Фонтанке искать. Продолжим…
- Последний вопрос, - Ганс чувствовал, что сейчас услышит подтверждения своим мыслям, которые следует скрывать от всех, если не хочешь, чтобы тебя упекли в психиатрическую клинику.- А когда умер этот Булгаков?
- Этот Булгаков, - с презрением ответила гид, делая ударение на слове «этот», - умер десятого марта сорокового года, и сегодня, молодой человек, годовщина его смерти.
Брюгер стрелой вылетел из дома, на Андреевский спуск, выскочил на мостовую и внимательнейшим образом осмотрелся по сторонам. Сомнений не оставалось, этой ночью, как и год назад, он действительно сидел на этой самой брусчатке, перед этим самым домом. Ганс облизнул пересохшие губы (невероятно!) и, забыв обо всём, устремился вниз. Через несколько минут он стоял возле книжного прилавка, с надеждой рассматривая полиграфию.
- Вам помочь? – послышался голос продавца.
- Если можно. Нужен Булгаков.
- Таким не торгуем. - надежда в голосе пропала.
- А где можно приобрести?
- А я почём знаю. Подобной лабудой не интересуюсь!
Беседа закончилась. Забег продолжился. Книжный магазин был найден спустя полчаса. А ещё через десять минут Ганс Брюгер перелистывал роман «Мастер и Маргарита».
«… на Смоленском рынке появился длинный гражданин в клетчатом костюме и с ним чёрный крупный кот.».
«Вызываю на дуэль! – проорал кот…»
Время летело, прохожие пробегали мимо по своим делам, иногда задевая непонятного книголюба, который облюбовал место для чтения посреди тротуара на Подоле, в центре города. А Ганс в запое перелистывал страницу за страницей в надежде отыскать ответ на свой вопрос. Через два часа он, наконец, оторвался от книги.
«Его не радовали разливы Днепра, когда, затопляя острова на низком берегу, вода сливалась с горизонтом. Его не радовал тот потрясающий по красоте вид, что открывался от подножия памятника князю Владимиру. Его не веселили солнечные пятна, играющие весною на кирпичных дорожках Владимирской горки…».
«Надо же. – Ганс нехотя закрыл книгу, - Прямо, как про меня…»
- Булгаковым интересуемся? – дребежжащий, противный голос вернул читателя в реальность. Брюгер поднял глаза и вторично облизнул пересохшие губы: перед ним стояло сутулое существо мужского пола, небритое, в клетчатом пиджаке и папиросой во рту. – Дай прикурить.
- Не курю. – только и смог выдавить из себя «фриц».
Клетчатый вынул из кармана грязный носовой платок и шумно высморкался:
- Вы посмотрите: мало того, что бедное животное сегодня ночью хотел споить, так он ещё и не курит! А в морду?
«Господи, - лицо немеца в ужасе перекосило, - Только не это!»…..