Сила души Сказания душ Книга третья Часть 1 Глава 5

ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 5
ДАР
ЗА 10 ЛЕТ ДО МИРНОГО ДОГОВОРА

Аискон гнал своих слуг по мрачному, тёмному лесу. Деревья когда-то здесь были сильными, высокими и росли очень близко друг к другу. Поэтому пробираться сквозь их широкие давно погибшие стволы приходилось, используя немалую силу и сноровку. Великий вулкан уничтожил старый могучий лес. Его извержение стёрло с лица земли половину континента, а реки лавы затопили половину моря. Досталось и этим исполинам. Стволы, покрытые толстым слоем каменного пепла превратили погибшие деревья в огромные столбы, в которых уже не было жизни.
Правитель торопился. Приближалась зима, и скоро все Топотуны мигрируют на Юг. После их ухода добывать пропитание станет намного сложнее. Живность в этих краях и без того не изобиловала разнообразием, и если не поспешить, то племя может не пережить очередной зимы.
Огромное стадо животных уже значительно поредело. Молодняк и мамки ушли. Остались лишь самцы, да старики, которым этот непростой переход уже не по силам. Вскоре после миграции стада уйдут в горы и возлягут там, чтобы уже никогда больше не встать.
Аискон уже был немолод, но ещё достаточно силён. Власть над племенем он получил по праву рождения. Его отец Сгирон погиб при очередном набеге на границу «Нерождённых». Так его народ называл своих извечных врагов.
Из всей огромной семьи, в которой появился на свет Аискон, в живых остался только он. Все его родичи погибли на этой самой бесконечной войне, которая шла уже давно, и никто не помнил с чего, и когда она началась. Аискону порой казалось, что война эта идёт с самого начала времён, а его жизнь, и жизнь его народа полностью посвящена ей без остатка. Народ древних пустошей рождался, жил и умирал в угоду этой войне. Война была их ремеслом, жизнью и заботой.
Аискон тоже участвовал в набегах. Отец сделал из него настоящего воина. Правда, часто ругал за чрезмерную глупость и необдуманную самоуверенность.
В одной из таких вылазок Аискон потерял глаз и получил тяжёлую травму ноги. В результате конечность загнила, и ногу пришлось отрезать, а глаз он залепил повязкой.
Больше в набеги Аискон не ходил. Отец решил, что в семье должен остаться хотя бы один мужчина для продолжения рода. Зная большую набожность отца, Аискон не стал противиться.
Вера была отличительной чертой их племени. С древних времён их народ поклонялся великому существу, что по легенде совершил величайшее благо. Существо творило чудеса, и как гласила легенда, именно оно даровало жизнь всем кто населял эту землю. Другие племена тоже поклонялись великому существу, но не так рьяно как племя Аискона. Эта вера была поистине фанатичной и о ней знали все, даже их заклятые враги.
Но сейчас мир Аискона вращался вокруг забот о благополучии племени, своих многочисленных жён и детей.
За последние три года, после того как он обрёл власть, племя разрослось в два раза. Случилось это после того, как Аискон разрешил мужчинам брать в дом столько жён, сколько те были в силах прокормить. Плодить столько детей, сколько им позволяли силы. Аискон понимал, что вскоре ему понадобится большая армия для того, чтобы воевать.
Отец запрещал многоженство. Но Аискон знал, что сила его племени заключается в количестве, а запретами требуемого не обрести. Поэтому радея за увеличение силы своего народа, он первым же взял в жёны восьмерых самых приятных его единственному глазу женщин.
Хотя власть и сила Аискона ни у кого не вызывали сомнений, а за три года ни один из воинов не осмелился бросить ему вызов, Аискон понимал, что это лишь временное повиновение. Рано или поздно найдётся кто-то молодой и наглый и тогда его убьют. Этого правитель боялся больше всего.
Но пока власть была у него в руках, а сила правителя позволяла творить свою волю, Аискон грезил величием. Он желал нечто большего, чем править маленьким племенем. Часто ему снились огромные шатры, расположенные на необъятных просторах, на которых он смог бы разместить свою бесчисленную орду. Аискон грезил властью. Порой это приводило его в бешенство. Он собирал своих жен и бил их, срывая на них свою злобу. Затем сзывал своих воинов и отправлял в набег. Те по велению своего правителя нападали на форпосты «Нерождённых» и гибли там. Это бесило Аискона ещё больше.
По возвращении правитель часто устраивал показательные казни в случае, когда набег был удачным и его воинам везло захватить пленников.
Однажды мимо шатров Аискона проходил караван соседского племени. Они перемещались вглубь материка, после того как понесли большие потери в войне.
Аискон любезно пригласил вождя в гости. Угощал его, отдал несколько своих жён ему на ночь. А потом убил несчастного. Зарезал спящего, а всё его племя присоединил к своему под страхом смерти.
Так он поступил и с двумя другими соседскими племенами.
Его орда росла и крепла. Но Аискону этого было мало. Он жаждал высшего господства. Одноглазого правителя настолько обуяла эта идея, что он отринул все заповеди своего отца и, поправ силу веры, начал убивать. Любого, кто хоть жестом выражал свою малейшую толику недовольства он тут же публично казнил. Причём делал это лично!
Однажды во время звездопада на глазах всего племени он убил одного из своих сыновей лишь за то, что мальчик покрутил у своего виска пальцем, глядя прямо в глаза отцу. Малыш сделал этот жест не нарочно, необдуманно, попросту машинально. В свои неполные шесть лет мальчик вряд ли осознавал, что это может означать. Но, несмотря на это, Аискон собственноручно свернул своему первенцу шею и бросил тело в огонь.
Безумие охватило его первую жену. Она в криках боли и слёз кинулась за мальчиком следом и сгорела заживо.
В тот день вера умерла в великом правителе Аисконе навсегда. После этого поступка ему уже никто не осмеливался перечить. Его до ужаса боялись, называя за глаза Безумцем. Те, кто пытались бежать от его гнёта, были пойманы и казнены в нарекание остальным.
Злоба и жадность лишили Аискона и без того не великого разума. По всему миру ходили рассказы о его неистовой жестокости и страшном безумии.
Но однажды ночью петля зла затянулась на шее великого правителя и он преобразился.
В ту ночь правитель долго не мог заснуть. Ему мерещилось, что злобные и ненавистные «Нерождённые» крадутся в ночи, чтобы убить его и покончить с его миром раз и навсегда. Аискон постоянно вскакивал, хватался за нож, чем пугал и без того забитых и униженных жён и слуг. Так и не удосужившись заснуть, он выпил целый мех крепкой браги. Затем долго сидел возле очага и, в конце концов, забытье охватило его, и Аискон уснул.
Проснулся он резко от того, что где-то вдалеке раздался не живой, а какой-то безумный крик. Этот крик был настолько жутким, что пробирал своим отчаянием до мозга костей. Аискон прислушался. Какое-то время ничего не происходило. А потом крик повторился вновь.
Великий повелитель вздрогнул. Этот противный крик показался ему страшным и неожиданным.
Выхватив нож, Аискон вышел из шатра и замер на месте. Кругом стояла ночь. Тихая, мрачная, окутавшая мир словно завеса. Яркие звёзды мерцали в небе, а от шатров поднимался едва заметный медленный дымок. Кругом было так тихо, что Аискон мог расслышать как бьётся его сердце, а в траве шелушится Баркузан, маленький, но очень крепкий жук.
Аискон осмотрелся, многие из его народа спали на земле под открытым небом, несмотря на ночной холод. Они укрывались шкурами Топотунов, которые спасали от самого лютого мороза.
Нечто странное привлекло внимание правителя. Он медленно подошёл к одному из воинов и дотронулся до него рукой. Караульный не издал ни звука, а лишь плавно теряя равновесие, рухнул на землю и раскинул в стороны руки. Горло воина было перегрызено, а кровь уже успела замёрзнуть и превратиться в мелкие кристаллики.
Жуткий крик раздался вновь. Аискон вздрогнул и начал осматриваться по сторонам ещё крепче сжимая свой нож. Пот стекал по лицу, попадая в его единственный глаз. Долго и быстро моргая, Аискон обратил внимание, что никто из его народа не проснулся от жуткого крика. Осмотревшись, Аискон заметил, что все его слуги мертвы. В ужасе правитель попятился назад, и тут же упал, споткнувшись о чье-то тело.
- Вставай, глупец! — услышал Аискон сильный гортанный голос. Он стал быстро крутить головой, пока не увидел то, отчего оцепенение окончательно сковало его тело и разум. Аискона затрясло от ужаса!
- Только не обмочись, — прорычал неожиданный гость. — Да что с тобой? Ты весь трясёшься словно шлюха! Вставай!
Едва ощущая под собой землю, Аискон с трудом поднялся на ноги, опираясь на свой кривой посох.
- Как? — спросил он — Как ты здесь?… Ведь ты же умер!
- Неужели! — возразил нежданный гость. — А тебя, по всей видимости, это полностью устраивает?
- Я, я… Нет, ты что? Я скорбел..., — запинаясь в словах проблеял Аискон.
- Да брось! — нахально отмахнувшись, рукой выкрикнул гость. — Ты и слова-то такого до этого дня не знал.
- Что? — не понимая в чём дело, спросил Аискон, обращаясь к нежданному гостю. — Как не знал? Я что? Что это со мной?
Он с ужасом в глазах поднял к лицу свои уродливые руки и, осматривая их, издал неистовый крик полный откровенного страха и ужаса.
- Это осознание, — сказал нежданный гость. — Осознание своего полного ничтожества вмиг, когда я, отринув все процессы многовековой эволюции, вознаградил тебя интеллектом. Ты даже представить себе не можешь, что обрёл. — Нежданный гость легонько толкнул Аискона в грудь, и тот упал на замёрзшую землю. Схватившись за голову, правитель катался и, широко открыв рот, не мог даже кричать. — Ты в одночасье станешь тем, кем тебе положено быть по праву. Когда-то давно вы утратили этот дар, но обстоятельства вынуждают меня вернуть вам его. Но не думай, что я делаю это просто так, из добрых побуждений. Я рассчитываю на хорошие дивиденды. Надеюсь, что ты сумеешь по достоинству оценить всю силу моего подарка и распорядишься им в полной мере.
- Что ты сделал со мной? — изнемогая от ужасной боли, еле слышно простонал Аискон. — Что ты сделал?
- Я даровал тебе право на превосходство! Величайшую силу, коей только может обладать живое существо, — прошептал нежданный гость, своим гортанным голосом. Он опустился на землю рядом с Аисконом и положил свою руку ему на голову. — Придёт день и ты ещё скажешь мне спасибо за это!
- Отец, прости меня! — простонал впадая в бред Аискон. Его глаза были воспалены. Из кривого носа и ороговелых ушных раковин текли тонкие струйки крови. Жар начал бить его тело мелкой дрожью.
- Спи, сын мой, — сказал Сгирон и медленно поднялся с земли.
Аискон лежал на холодной земле. Он тяжело дышал и часто вздрагивал, как будто ему снился страшный сон.
Он проснулся в холодном поту. На улице было раннее утро. Солнце, яркое и уже горячее ослепляло его, то тут, то там прорываясь сквозь щели в пологах шатра. Аискон поднялся на ноги. Необыкновенная лёгкость и сила чувствовались во всём теле. Неприятные воспоминания от страшного сна постепенно отступали, возвращая правителя в реальность.
Разминая плечи и глубоко вдыхая свежий, всё ещё прохладный воздух Аискон вышел из своего шатра, опираясь на посох. Его подданные, заметив повелителя, тут же упали перед ним на колени. Но Аискон смотрел на них каким-то совершенно иным, непохожим на прежний, взглядом.
Вскоре великий правитель осознал, что уже не может общаться со своими подданными так, как прежде. Они совершенно не понимали того, что он от них требовал. Аискон разговаривал с ними, но они только испуганно прятали взгляды и, упадая на колени, прижимали головы к земле.
В голове правителя роились сотни мыслей, он думал и ему становилось страшно. Понимал и ему становилось радостно. Вникал в смысл того, что ранее не стоило его внимания и открывал для себя массу новое. За первый же день своего нового восприятия мира он понял в несколько раз больше чем за всю свою прежнюю, казавшуюся теперь невероятно пустой, жизнь. Но от осознания своего бессилия перед лицом тех, кто его не понимал Аискона одолела злоба. В безумной ярости от невозможности воспользоваться своей новой силой он убил несколько своих подданных. Но ситуацию это не изменило.
Весь следующий год великий правитель Аискон прожил словно в изоляции. Он в полной мере осознал, что это такое — одиночество. Каждую ночь, он молился, чтобы отец вновь навестил его. Он хотел с кем-нибудь поговорить, высказать все те мысли, которые уже не помещались в его голове. Иногда, когда сил терпеть у него уже не было, правитель приказывал кому-то из своих слуг сидеть рядом с ним и выслушивать всё то, что он желал бы высказать. Несчастный сидел смирно, боясь шелохнуться, и испуганно глядя на своего предводителя молчал, порой лишь изредка вздрагивая, когда тот обращался к нему с каким-либо вопросом.
Мольбы Аискона оставались без ответа. От тоски и печали, а также чтобы спокойно подумать, Аискон начал часто уходить в холмы. Там на развалинах древнего города он мог подолгу сидеть, глядя вдаль, любуясь закатами. Он начал разговаривать сам с собой, и однажды, как ему показалось, даже услышал ответ. Но это были лишь его видения.
В один из таких дней, блуждая в развалинах старого здания, Аискон нашёл странный предмет, запутанный в плотную совсем прогнившую грязную тряпку. Это оказалась старая и очень хрупкая необыкновенная вещица. Когда Аискон открыл находку, он в первое же мгновение обомлел, поскольку никогда не встречал в своей жизни ничего подобного. На пожухлых, ветхих, крошащихся от неосторожного прикосновения серых листах были изображены дивные картины. Невероятно красивые существа и невиданные доселе предметы, нарисованные кем-то очень давно, поразили Аискона своей красотой и дивной игрой ярких красок. Никогда ранее великий правитель не видал подобного зрелища.
Осторожно переворачивая страницы, Аискон всматривался в картины неведомого ему мира. Он мог сутками любоваться этими дивными изображениями, пропадая в развалинах и позабыв обо всём на свете. В орде начали роптать о том, что их великий правитель не появляется на важных сходках, и вот уже несколько месяцев не устраивал набегов на границы «Нерождённых». Один из слуг рассказал об этом правителю, используя всю свою изобретательность, изображая при этом рисунки на песке и массу всевозможных жестов. Аискон всё понял без слов. Он жестоко наказал всех, кто распускает слухи, а слугу приблизил и приказал устроить ему ночлег в его шатре.
Когда скрылась очередная луна, Аискон лично повёл воинов в набег. Сам он в бой не пошёл, поскольку ему не позволяли полученные в давних схватках увечья. Но его воины под покровом ночи очень тихо подкрались к деревне врагов и убили немало их воинов. Нескольких даже удалось взять в плен.
Их убили напоказ его народу и все кругом ликовали. Все, кроме Аискона. Он так надеялся, что ему удастся поговорить с пленными. Выплеснуть им все свои мысли. Но по законам племени, пленённые воины принадлежали тем, кто их пленил, и даже правитель не имел права оспорить это.
После казни Аискон вновь отправился в развалины. Он начал искать всё, что когда-то принадлежало погибшей цивилизации тех, кто ранее жили в этом мире. Молиться Аискон перестал. Всё его сознание отныне занимали найденные предметы.
- Мой сын превратился в барахольщика? — разбудил Аискона сильный гортанный голос.
Правитель вскочил на ноги словно ошпаренный. Отец сидел у костра и бросал в огонь хрупкие древние страницы.
- Нет! — выкрикнул Аискон. — Что ты делаешь?
- Ты, правда думаешь, что это старьё поможет тебе укрыться от твоих мыслей? Не для этого я дал тебе разум.
- Что мне было делать? Ты наделил меня рассудком, я благодарен. Но я здесь один такой! Эти олухи меня не понимают! — он указал рукой на своё племя. — А ты! Где всё это время был ты? Ты бросил меня! — Аискон выхватил из рук отца ветхую книгу отчего та разлетелась в пыль.
- Нет! — выкрикнул поднимаясь на ноги Сгирон. — Я лишь хотел дать тебе время осознать!
- Год — это слишком долго. Неужели ты думал, что я такой дурак? Я изнемог здесь. Ты знаешь, что такое, когда тебя никто не понимает? — совершенно выйдя из себя, сорвался на крик Аискон. Он схватил своей могучей рукой спящую на земле одну из своих жён. Та в ужасе закричала, но Аискон пресёк её вопли, схватив за горло, и сильным рывком сломал несчастной трахею.
- Злоба! — улыбнулся отец. — Злоба — это хорошо.
- Что тут хорошего? — не понимая, спросил Аискон.
- Хорошо, что ты, наконец, осознал всю её силу.
Отец резко поднялся. Так же, как и Аискон, он схватил мирно спящего слугу прямо за голову и резко поднял. Тот опешил спросонья и закричал испуганным голосом, не понимая, что происходит. Все, кто были в шатре, тут же проснулись и, увидев жуткую картину парящего в воздухе тела, закричали от ужаса.
- Теперь ты не один, — крикнул отец своим гортанным басом.
Слуга рухнул на землю и всё стихло.
Весь остаток ночи Аискон, его жёны и слуги не спали. Шатёр сотрясали крики обезумевшего слуги. Воины, охранявшие шатёр повелителя, хотели убить бедолагу, но Аискон не позволил.
Под утро крики стихли.
Когда слуга очнулся, он, как и обещал отец, был уже другим. Это был тот самый слуга, что рассказал Аискону о бунте воинов.
- Как тебя зовут? — задал вопрос испуганному слуге Аискон.
- Зимирель, — ответил тот, весь трясясь от страха.
- Не бойся, Зимирель, — сказал Аискон. — Отныне твоя жизнь изменится.
* * *

Прошло четыре года. Овладевших разумом в орде Аискона становилось всё больше. На время пришлось уйти вглубь континента и сократить количество набегов. Теперь больше времени уделялось охоте и освоению новых территорий. Это принесло неплохой урожай. За эти годы Аискон сумел обманом, хитростью, а во многих случаях и банальной жестокостью переманить на свою сторону многие племена «Недостойных». Теперь ему принадлежал весь Север, огромная часть Запада и практически весь Восток.
Обладание разумом давало неоспоримое превосходство над теми, кто общался лишь с помощью жестов и звуков. Это позволило Аискону начать осуществление своей мечты о великом господстве его народа, и утолить неуёмную жажду власти.
Но главная цель Аискона, к которой он стремился больше чем к чему-либо, несмотря на все его успехи, оставалась недосягаемой. Континент «Нерожденных» существ никак не поддавался напору отрядов, которые Аискон регулярно отправлял в набеги. Неуёмный правитель испробовал множество всевозможных тактических уловок и стратегических подходов. Но все они провалились. Не хватало опытных, хорошо вооружённых бойцов. Да и форпосты «Нерождённых» превосходили его орды в техническом оснащении.
Отчаяние уже было накрыло Аискона, но однажды ночью его вновь посетил отец. Он, как всегда, появился неожиданно словно из ниоткуда.
- Я знаю, что тебя гнетёт, — сказал он.
- Что мне делать? — Аискон морщился и потирал виски. — Я никак не могу сдвинуть с места эту глыбу.
- Быть может, необязательно её двигать? — глядя в глаза сына спросил Сгирон.
Аискон удивлённо посмотрел на отца.
- Я не совсем понимаю? — спросил Аискон.
- Не прикидывайся глупцом! — взбесившись в мгновение, выкрикнул Сгирон. — Если препятствие тебе не по силам, найди способ его обойти. Учись пользоваться моим даром! Думай — это полезно!
После этого разговора отец исчез и уже не появлялся. Аискон гадал о причинах, но вскоре забросил это бесполезное занятие. Нрав его отца был весьма изменчив, и даже при жизни правитель Сгирон был очень скрытен.
Аискон вышел из шатра. Неподалёку от лагеря охотников царила странная возня. Там собралась целая толпа его подданных. Они громко кричали и переговаривались что-то живо обсуждая. Заинтересованный этим скоплением Аискон направился в их сторону. Когда он подошёл, толпа расступилась перед ним, пропуская правителя к тому, что стало причиной сборища.
На земле сидели трое охотников. Один из них был весь в крови. Но достаточно было одного внимательного взгляда, чтобы понять, что эта кровь не его. Мужчину всего трясло. Он смотрел в одну точку не моргая.
- Что с ним? — спросил правитель.
Двое других охотников припали головами к земле. Но тот, что был в крови, даже не шелохнулся.
- На него напасть Каменный Бэр, — едва слышно сказал один из охотников. Он ещё не совсем освоил язык и говорил с трудом.
- Каменный Бэр? — переспросил с усмешкой Аискон. — Каким же чудом выжил этот несчастный?
Охотники дружно переглянулись. Затем подняли глаза на повелителя.
- Этот, не трус. Он упал словно умер. Прикинулся. Каменный Бэр, нюхать его. Подумал, что он умер. Тут брат, схватил Бэра за глотку. Весь нож воткнул в глотка. Бэр долго рвался. Рычал, едва не схватил брат. Но брат не отпустить нож. Он держать нож крепко. Кровь вся на нём, — охотник указал рукой на брата. — Когда жизнь ушла из Бэр, он ослаб и умер.
- Прикинулся говоришь, — протянул Аискон задумчиво словно обращаясь к самому себе.
Охотники согласно кивнули и вновь склонили головы к земле.
- Прикинулся, — прошептал ещё раз Аискон. — Дайте ему хорошие меха, мяса, оружие и столько женщин, сколько захочет, — выкрикнул Аискон. Он резко развернулся и поковылял прочь, опираясь на посох. Он ворвался в свой шатёр и в одно мгновение нашёл взглядом Зимиреля. — Мы прикинемся! — сказал он тяжело дыша.
- Не понимаю! — поразмыслив, отозвался слуга.
- Отец сказал: «Не можешь преодолеть препятствие, обойди его». Он прав. Мы не можем победить своих врагов. Их технологический уровень нам не преодолеть. Так нам и не нужно. Мы поступим иначе, так, что это станет для них полной неожиданностью. Мы обманем их. «Нерождённые» считают нас отсталыми и тупыми. Но мы покажем им, что это далеко не так. Мы притворимся, что хотим мира, что война загнала нас в тупик, что наши силы истощены и мы молим о новой жизни без войны. Мы убедим их в этом, пусть это займёт не один год, но оно того стоит. А когда враги поверят, когда убедятся в наших искренних намерениях, когда впустят нас к себе в дом, мы убьём их. Убьём всех и захватим их мир!
Зимирель смотрел на Аискона с открытым от услышанного ртом. Он не сразу нашёлся что сказать.
- Это будет непросто, — очнувшись от охватившего его оцепенения вымолвил Зимирель. — «Нерождённые» умны. Они много лет овладевали великими знаниями и технологиями. Обмануть такого противника нелегко.
- Мы сможем, — уверенно заявил Аискон. — Отец поможет нам.
Аискон сильно сжал кулаки и потряс ими, поднимая вверх.
Больше года ушло на подготовку. Аискон подошёл к этому трудному и решающему плану весьма основательно.
По всем округам той территории, на которой он правил разыскивались особи, способные противостоять сильному эмоциональному давлению «Нерождённых». Были подготовлены сильные боевые отряды, совершавшие чёткие, выверенные действия на границе с вражеским Королевством. Они атаковали форпосты, выискивали слабые места в обороне, производили разведку местности и количество вооружённых бойцов и техники.
На севере целые селения были переселены дабы исключить любые подозрения со стороны «Нерождённых». Все, кого могли и должны были встретить на своём пути шпионы и специалисты по психоанализу до последнего жеста и слова знали свою роль в этом грандиозном фарсе.
Отдельно Аискон готовил Зимиреля. От действий, которые были уготованы слуге, зависело самое главное. Попадутся ли «Нерождённые» на эту уловку?
- Мы ударим по их гордости и самолюбию, — говорил Аискон. — Эти недоделанные считают, что они главнее всех в этом мире. Так мы им подыграем. Наша задача сделать так, чтобы они не просто убедились в нашем желании заключить мир, а искренне поверили в это. Время здесь не играет роли. Пускай пройдёт год, два, пять, десять. Как только мы почувствуем, что наш враг уверовал в нашу ложь, мы ударим в полную силу.
Самое важное направление подготовки, выделенное Аисконом, безусловно, была подготовка величайшей за всю историю армии. Эту подготовку перенесли вглубь материка, подальше от вездесущих взоров «Нерождённых».
В одной из древних картин Аискон отыскал странное устройство, кидающее камни. Изображение иллюстрировало штурм какого-то укреплённого строения. Огромная армия брала крепость с ходу, а чудо устройства метали огромные камни издалека, разнося в пыль укрепления тех, кто оборонялся.
Много дней и ночей великий правитель потратил на воссоздание и осознание этого чудо устройства. Ещё больше времени ушло на постройку и испытание. Но в результате он добился своего. Устройство, конечно же, нуждалось в доработке, но даже сейчас метало камни на сотню шагов.
Ещё не были до конца завершены все приготовления, а Зимирель уже вышел в путь и, обмотав руку белой тряпицей, направился в сторону ближайшего форпоста.
- Ты уверен, что готов? — услышал Аискон голос отца.
Он отвёл взгляд от уходящего вдаль слуги и, прихрамывая, повернулся.
- Я готов, — уверенно сказал он.
- Хорошо, — ответил отец. — Мы не свидимся с тобой более. Отныне ты будешь подчиняться моему Господину. Тому, кто дал мне возможность направить тебя на выбранный им путь и увидеть напоследок, кем ты стал. Я горжусь тобой и желаю тебе удачи. Когда-нибудь мы вновь будем вместе и ты расскажешь мне о своих подвигах.
- Кто твой Господин, отец? Он есть то, о чём ты нам всегда твердил? Он тот, кому мы молились и кто, по преданию, снизойдёт до наших страданий? Ты, правда, видел его? Ответь мне.
Стирон взглянул на сына суровыми горящими глазами.
- Он есть намного большее!
Отец так же, как и в первый миг их встречи той ночью в шатре, прикоснулся ко лбу Аискона, и тот вмиг погрузился в чёрное небытие.