Реставратор. Главы 7, 8, 9

7. Проснулся Андрей за полчаса до прихода бригадира. Чувствовал он себя неважно, сон его не освежил, и голова была словно чугунная. А ещё его мучил единственный вопрос: было что-то ночью или же всё ему только приснилось? Не позавтракав и даже не умывшись, Андрей сбегал в подвал, сдерживая рукой сильно колотившееся сердце. Вступил в «то самое» помещение и посветил фонариком. Абсолютно пусто. Ни бочек, ни ящиков, ни, разумеется, тел.
Значит, сон.
Он и не сказал ничего Александру Михайлову. Тем более, что бригадир приехал на работу не в духе. Он даже не спросил дежурно: « Как ночь прошла?». Вот Андрей ничего и не сказал. Мало ли кому, какие сны снятся.
Летние дни стояли погожие, сухие. Реставраторы работали допоздна. За целый день Андрей совершенно пришёл в себя. Теперь ему уже казался забавным и чуднЫм ночной сон. Он с интересом ожидал наступления ночи: будут у него новые сны или видения больше не повторятся? Также его несколько тревожило состояние здоровья Лены. Девушка не подавала о себе никаких вестей. Андрей звонил ей, но не дозвонился. Оставалось только ждать.
И вот, уже в поздних сумерках рабочие ушли домой. Андрей, как и накануне попил чай, затем прилёг. Коротая время, он решил почитать. Потянулся за своей книгой, но рука наткнулась на газету. Свежая, местная. На первой странице анонс репортажа о футбольном матче. На последней сканворд. Интересненько.
Парень раскрыл газету. На среднем развороте бросилась в глаза статья из цикла «Открываем архивы». Автор, скрытый за инициалами В.С., писал:
« После отступления белогвардейских и казачьих частей в нашем городе была установлена Советская власть. С целью подавления сопротивления новой власти и уничтожения бывших эксплуататорских классов, была развёрнута деятельность губернской ЧК. Но эта деятельность сопровождалась чрезмерными репрессиями, затронувшими и мирное население. В ходе т.н. «красного террора» производились массовые аресты, захват заложников, расстрелы. После
установления НЭП деятельность ЧК была свёрнута. Установлены законы советского правосудия.
Но в конце 30-х годов, уже органами НКВД, организована новая волна террора против «врагов народа». В подвале одной из бывших купеческих усадеб была устроена особая тюрьма для политических преступников, получившая мрачную известность. Как установлено автором, исследовавшим ранее закрытые архивы, в 20-х – 30-х годах здесь «работал» следователем некто
Егор Кремень, «прославившийся» пытками и убийствами заключённых тюрьмы. Настоящую фамилию и факты биографии палача установить не удалось, но по косвенным данным Кремень впоследствии сам был арестован и по приговору суда расстрелян в 1939 году».
Андрей отложил газету. «- Фу, читать такое, на ночь глядя, не стоит. Да и поздно уже. Схожу, проверю объект – и спать».
Он встал, обулся. Мельком глянул на часы: 23-47.
Сердце гулко стучало о грудную клетку. А может, ну его? Не выходить сегодня никуда, запереться на задвижку, занавесить единственное окно, потушить свет и притвориться спящим. Да и нет там ничего и никого. А то, что с нашими рабочими произошло – так что ж, бывает всякое.
Он уже встал и подошёл к окну, чтобы закрыть шторку, как вдруг заметил снаружи на краю навеса силуэт большой птицы. Казалось, птица ждёт именно его, Андрея.
- Что ж, надо идти, если тебя ждут.
Словно услыхав его мысли, птица взмахнула крыльями и бесшумно взлетела.
Андрей надел куртку-спецовку, положил в карман складной нож с пластмассовыми накладками на рукояти, взял фонарь, и вышел наружу.
После случая с несчастной собакой при входе в подвал была установлена решетчатая дверь, сваренная из стальной арматуры. Её запирали навесным замком китайского производства. Андрей хорошо помнил, как сам запирал её сегодня вечером. Но вот сейчас решетка была отворена, замка не было и в помине. От мысли, что его здесь ожидает мурашки побежали по спине. И снова припомнилась фраза из детского мультика: « Котёнка с таким именем ждут одни неприятности».
- Так какие они, эти неприятности? – спросил он вслух. – Что ж, подходите по одному!
И Андрей вошёл внутрь.
В подвале, как и днём, было пусто, тихо, темно. Всё так, как и должно быть. Так чего по нему бродить? Андрей сразу пошёл в «тот самый угол». Вот низкая ниша в толстой стене. Вот... ага, а дверь-то на месте! Та самая, старая деревянная. Похоже со вчерашней ночи она успела ещё состариться. Хм!
Парень с усилием, со скрипом отворил дверь, которая так легко закрылась вчера.
В помещении со сводчатым потолком было темно. Лицо обдало струёй холодного воздуха. Невесомое белесое пятнышко проскользнуло перед ним и исчезло. Он даже не понял, было это что-то реальное или свет фонаря так отразился. А отразиться было от чего: подвал снова не был пуст. Правда, бочек не было совсем, зато были ящики фанерные, деревянные и даже металлические. Луч фонаря скользнул по потолку и осветил... электрическую лампочку, висевшую на витом проводе.
Андрей не успел осознать все произошедшие с подвалом перемены (за сутки!), как за стеной снова послышались шаги, властный голос произнёс что-то неразборчивое, и дверь со скрипом начала отворяться. Парень торопливо юркнул за горку ящиков. Он ощутил присутствие людей совсем рядом, в двух шагах от него – и вдруг в подвале вспыхнул электрический свет, ослепительно яркий после почти полной темноты. Андрей на секунду прикрыл глаза. Затем он осторожно выглянул из-за ящиков и чуть не вскрикнул: перед ним стоял человек, одетый так, какими в кинофильмах изображают довоенных советских чекистов. Всё было при нём: начищенные хромовые сапоги, синее галифе, френч цвета хаки перетянутый новенькой кожаной портупеей. Он был ненамного старше Андрея, лет 25-ти, но гримаса злобы, искажавшая его лицо, делала его более старым и страшным.
Чекист с яростной злобой глядел, но не на Андрея, а на другого человека, прислонившегося спиной к ящикам и которого только что он втолкнул в этот подвал. Этот мужчина был немолод, с растрёпанной шевелюрой, с пегой щетиной на худом лице, в рваной и грязной одежде. Его левый глаз заплыл в огромном кровоподтёке, разбитый рот зиял одной кровавой раной, воротник рубашки, некогда белой, был весь в засохшей крови и слизи.
- Иди, иди сюда, вражина, - рычал на несчастного чекист. – Я бьюсь с тобой уже месяц, а ты не назвал ни одного сообщника из вашей шайки контрреволюционеров! Ты надоел мне, гражданин Пожарский! Ты знаешь, сколько врагов трудового народа убил я вот этими руками? Я растеривал вас из пулемёта в войну, топил баржами. Теперь, когда с приближением победы социализма классовая борьба нарастает, я без жалости истребляю вас по тюрьмам. Весь этот подвал можно закидать трупами. И против тебя не дрогнет рука. Я-то знаю, кто руководил колчаковской контрразведкой в нашем городе. На колени, белогвардейская сволочь! В последний раз, быстро – имена, адреса…
Он ловким ударом по ногам сбил арестованного на колени и выхватил из кобуры матово-чёрный револьвер.
У Андрея, съежившегося за ящиками, вспотели ладони. Это совсем не походило на кино. Это очень смахивало на хладнокровное и преднамеренное убийство. На убийство, повторяющееся в этом подвале вторую ночь подряд. Это было очень странно и до отвращения жутко.
Но тут раздались ещё какие-то звуки. Андрей не сразу понял, что заговорил арестант. Говорил он глухо, невнятно, с грудным бульканьем.
- Я… дволянин, офицел, а не ваш доносьчьик. Я вам ничьего… не скажу. Вы можете меня убить…
- И убью тварь, гнида белогвардейская! В этом подвале, сейчас. Труп выброшу к чертям собачьим. Твоих родных сошлют на поселение. В тундру! А твоим друзьям, тем, что сидят у нас, сообщат, так, ненароком, что их сдал ты. Тебя освободили из тюрьмы НКВД и сейчас ты в лагере, как у Христа за пазухой. Моё слово – кремень. Понял?
Внезапно арестованный извернулся всем телом и, рыча, как собака, схватил своего мучителя за ногу и попытался укусить беззубым ртом, разорвать пальцами без ногтей. Чекист выстрелил в него дважды. Откинул ногой, и выстрелил ещё раз в безжизненное тело. Длинно выругался. На его начищенных сапогах в электрическом свете блестели густые чёрные капли. Кровь.
Убийца постоял несколько секунд неподвижно. Потом, словно вспомнив что-то, поднял голову и оглядел подвал. Переполненный нервным напряжением, Андрей выпрямился в полный рост. Его глаза встретились с взглядом палача. Чекист издал возглас изумления, его рука с револьвером начала подниматься. Медленно-медленно. Не выдержав роковых гляделок, Андрей прижался спиной к стене, дёрнулся влево, вправо. Его плечо упёрлось в большой железный гвоздь или штырь. Парень крепко схватился за него, как за последнюю надежду. Внезапно погас свет. Андрей рванулся вперёд. Какой-то ящик ударил его в бедро. Сбоку сверкнули две вспышки – то ли выстрелы, то ли взорвавшиеся мелкие звёзды. По крайней мере никаких звуков не прозвучало. Подвал начал заполняться серым дымом, в котором быстро исчезли и чекист, и его жертва, и ящики, и само помещение со сводчатым потолком. Андрей бросился в сторону двери. Лёгкая паутинка коснулась его лица и, даже не задев тяжёлой двери, он выкатился… в тёмное и тихое помещение подвала.
Андрей бегом поднялся по бетонным ступеням наружу, с колотящимся в груди сердцем домчался до флигеля и последним усилием закрыл задвижку. Снаружи было по-прежнему тихо и мирно, за окном никакого движения. Он свалился на топчан и мгновенно забылся в мучительном забытье без снов.

8. Утром Андрея разбудил солнечный луч, пробившийся сквозь пыльное окно бытовки. Не успел он опомниться от дрёмы и хотя бы попить воды, как в дверь с силой застучали. Первым на работу пришёл бригадир.
- Ты чего-то заспался сегодня. Наверно, сны приятные снились, - Михайлов пожал вялую руку сторожа и дружески ткнул его кулаком в бок.
- А-а, - Андрей коротко махнул рукой. – Какие там сны, так, муть какая-то. Даже ничего не запомнилось. Что-то… нет, не вспомню. Слушай, Александр, а тебе в этом доме ничего такого, ну, странного, м-м, не виделось?
- В смысле – странного? Нет, ничего. То, что с нашими мужиками случилось – так пить меньше надо. А ты знаешь, я ведь в этом доме жил. В детстве.
- Да?!
- Ага. А потом отец получил квартиру в новостройке. Старшие сёстры рассказывали страшилки, ну, ты же знаешь, дети любят. А так, реально, ничего и не было. Историю дома тебе Семён Семёныч рассказал. Всё так и было. А что?
- Видишь ли, я… Короче мне… - Андрей решил всё же рассказать Михайлову, что было или привиделось ему в подвале. Хотя и не хотелось ему рассказывать, и холодок неприятный в животе беспокоил. Но вдруг…
Дверь бытовки резко распахнулась. В проёме показалась тёмная фигура, освещённая со спины ярким солнцем.
- Эй, есть здесь, кто живой! – окликнула фигура.
Андрей вздрогнул всем телом и выронил кружку с водой, которую только что налил.
- Здороваться надо, - отозвался Михайлов. – Сам-то кто?
- Здорово, мужики, - в бытовку вошёл вполне обычный человек среднего роста, в поношенных брюках и в пиджаке от другого костюма. Под пиджаком виднелась тельняшка.
- Я с автобазы. Машину на сегодня заказывали?
- Да, заказывали. Посиди, друг, пять минут, сейчас за стройматериалами поедем.
И начался ещё один трудовой день. Последний в рабочей неделе. Пятница.
За долгий летний день, заполненный физической работой, общением с членами бригады, ночные страхи Андрея сгладились, ушли в уголки сознания. Да сны это были, всего лишь дурные сны!
Вечером после работы, уже умывшись и переодевшись в чистое, к парню подошёл Михайлов.
- Андрюша, в понедельник с больничного выходит Василий, ещё один наш строитель. Ты его не знаешь. Он в больницу попал ещё когда подвалы раскапывали. Тебе только три ночи отдежурить остаётся. Сможешь?
- Да смогу, - пожал плечами Андрей.
- Ну, и лады. Да, ты спрашивал про наш дом. Вот я вспомнил: в начале девяностых, я тогда, правда, в армии служил, так вот, старым домом завладели какие-то люди, проще говоря, бандюганы. Что с прежними жильцами стало, я не знаю. Может их переселили, а может… ну, сам понимаешь. Так вот, и устроили они здесь нечто вроде штаб-квартиры. Обстановочка, охрана и всё такое. А в подвале оборудовали сауну, казино, даже свой банк с сейфами – мне потом рассказывали. Ну, что там творилось, про то отдельные тома надо писать. Для прокурора. А закончилось всё тоже достаточно обычно для тех лет. Однажды боевики из другой банды ворвались в казино и всех там «замочили». Да, это были времена «крутых» разборок. Но ходят слухи, что бандитский банк с сейфами нападавшие не нашли. Как сквозь землю всё провалилось!
А старый дом опять перешёл в собственность города и туда заселили пять семей муниципальных очередников. Вот тогда дом Вороновых пострадал больше всего. Подвалы, ещё дореволюционные, засыпали, оставили пять ямок-погребов под картошку. Весь первый этаж разделили перегородками. Печи переложили, да так коряво, что от них пожары случались.
- А, слушай, кроме того случая, были в доме ещё такие э-э, убийства?
- Нет, я не знаю. Да ты не бойся, спи спокойно, привидения здесь не водятся.
- Я и не думал ничего такого. Отдежурю, без проблем.
- Вот и лады. Только ты и в выходные не уходи далеко, только в магазин или ещё куда. Материалы завезли, оцинковку, краску – смотри!
- Что ж, я не понимаю? Не беспокойся, не уйду.
- Ну, всё. А я завтра уеду на все выходные в деревню, к родителям жены. Так что до понедельника. Бывай!
Они пожали друг другу руки и Михайлов ушёл.

После скромного ужина Андрей, уже по привычке обошёл весь дом, тихий, пустой. В центральной большой комнате аккуратно лежали материалы: гипсокартон, рейка, оцинковка. Стоп, а где краска? Неужели…
Парень спустился в подвал. Вот, краску зачем-то сюда снесли. Н-ну, ладно. Раз уж он сюда пришёл, может, следует обследовать подвал не ночью, а хотя бы в сумерках? Кстати, и фонарик при нём.
Но едва Андрей сделал пару шагов в направлении восточного угла, сзади послышался шорох и хриплый голос произнёс:
- Ага, попался!
Андрей резко развернулся и направил фонарь на нападавшего. В луче электрического света, закрыв лицо рукой, стояла…
- Лена?! Ты… ты чего здесь?
Девушка закашлялась. Сухо, болезненно.
- Я тебя хотела увидеть. Так хотела, что приехала сюда. Иду, смотрю, а ты в подвал спускаешься. А меня даже не заметил. Вот и решила тебя попугать. Андрюша, ты испугался, да?
Андрей взял девушку за руку.
- Ох, Лена, у тебя руки горячие. Пойдём поскорее наверх.
Во дворе он сказал как можно внушительнее:
- Леночка, тебе надо поскорее ехать домой. Ты очень рискуешь, гм… здоровьем. Ночи холодные, а ты ещё больна. Давай, я тебя провожу до остановки?
Девушка заметно погрустнела.
- А я так хотела побыть с тобой. Кхэ-кхэ… хоть немножко.
- Ладно. Давай я тебя чаем напою. Пойдём во флигель.
Им в след мрачно посмотрела большая птица, сидевшая на трубе, в надвигающейся ночи почти слившаяся с тёмной листвой тополей. От кирпичного цоколя дома Вороновых потянулся серый туман.
Андрей долил воды и включил электрический чайник. Достал заварку и две чистые кружки.
- О, смотри, Лена, варенье малиновое кто-то оставил. Наверно, Михайлов, у него родня в деревне. Будешь чай с малиной?
- Кхэ, кхэ. Давай, хочу горячего.
Они сели на самодельную лавочку у стола. девушка прижалась к Андрею, положила голову на его плечо.
- Я скучала по тебе. А ты?
- Я? Я тоже… вспоминал.
- Андрюша… кх, кхэ-кхэ, а я тебе нравлюсь? Хоть немножечко?
- Ну, да, конечно, ты мне нравишься. Вот, Лена, пей чай. А потом я тебя до автобуса провожу.
Девушка выпила полкружки горячего чая с малиной, и Андрей заметил, что она засыпает.
За окном, где почти совсем стемнело, пронеслась тень большой птицы, и послышался шорох крыльев.
- Лена, поздно уже. Давай я тебя провожу до остановки?
- Да-да, меня что-то разморило. Поеду домой…
Андрей проводил девушку до проспекта. Там остановил машину сговорчивого частника и отправил свою подругу домой.
Он отсутствовал буквально несколько минут, но дом Вороновых был уже весь окутан белёсым туманом. Никакого желания идти туда уже не было. Была только усталость и апатия. Андрей поленился даже сполоснуть кружку и налил поостывшей воды в ту, из которой пила Лена. После нескольких глотков бороться с внезапным сном уже не было сил и Андрей, не раздеваясь, плюхнулся на топчан.
Никаких снов он в ту ночь не видел. Как будто тот туман, который скрыл старый дом, оградил его, Андрея, от всех тревог и кошмаров.

9. Проснулся Андрей опять поздно, когда уже давно рассвело. Впрочем, рассветом начало дня назвать было трудно – обложные тучи закрыли всё небо и землю поливал прохладный, совсем не летний дождь. В такую погоду из-под крыши выходить совсем не хотелось. Хотелось просто лежать в сухом тепле и читать книгу, пусть это даже была «Электротехника». Но – работа превыше всего. И Андрей в середине дня, когда дождь ненадолго утихомирился, выбрался из флигеля на обход своего «объекта». И в доме и в цокольном этаже всё было в порядке, тишина и пустота. В подвале со сводчатым потолком никакой двери не было и в помине и было также пусто, как и в предыдущие дни. «- Но не в ночи!» - мысленно предупредил себя Андрей.
Вернувшись в бытовку он ещё долго строил догадки: что же такого в этом подвале? Отчего по ночам там происходят всё эти непонятности, видения разные, убийства. Убийства!? Или всё это ему только видится? Может быть, там какой-нибудь газ выходит, который даёт галлюцинации? Но почему только ночью? И почему, когда человек один?
Парень долго размышлял над этими вопросами и не мог придумать ни один толковый ответ. Да что там «толковый ответ», даже более менее связную гипотезу. Наконец, так ничего и не придумав, решил просто дождаться очередной ночи.
К вечеру дождь прекратился, хотя тучи по-прежнему закрывали небосвод. Андрей оделся в чистое и пошёл «в город», купить продуктов, да и просто побыть среди людей, отогнать тоскливое ожидание чего-то нехорошего, так некстати заползшее в его сердце.
Он вернулся с авоськой полной свежих продуктов. От тоски на душе не осталось и следа. Наоборот, его переполняла решимость разгадать все загадки старого дома. Темнота и тишина купеческой усадьбы резко контрастировала с ярко освещённым шумным проспектом, а сам дом казался ненужным, лишним, чужим, буквально нарывом на теле современного города. И вместе с тем он притягивал, затягивал в себя.
Большая птица на кирпичной трубе казалась здесь уже обычной. Она сидела наверху, как бессменный страж дома Вороновых. Но вот тумана у цоколя сегодня не было. То ли дождь повлиял, то ли ещё что, но было ясно, что мистического «покрывала» сегодня не будет.
Андрею не терпелось спуститься в подвал. Но сдержав себя, он решил идти туда около полуночи. Попил кофе, не спеша переоделся, взял фонарь, складной нож, верёвку. Пора!
Непроницаемая темнота и тишина сопровождали Андрея вплоть до «той самой двери». Дверь уже была на месте: деревянная с бронзовой ручкой. И только взявшись за ручку, парень понял – это подделка. Дверь новая, лишь покрашена под старину. Ручка тоже, скорее всего из алюминиевого сплава. Но долго думать и оглядываться ему не пришлось. Едва он приоткрыл дверь, его с силой что-то толкнуло, он влетел в помещение, чуть не упал и очутился в своём углу, где не раз уже скрывался от полуночных кошмаров. Подвал со сводом был ярко освещён и сдержанно шумен.
Андрей осторожно оглянулся и тут же спрятался… за кадку с фикусом! Да, теперь в подвале были и цветы. А ещё здесь были мягкие стулья, большой стол, покрытый зелёным сукном и застеклённый шкаф-бар.
- Не может быть, - прошептал Андрей. Он ущипнул себя за ногу. Больно!
За столом сидели пятеро мужчин, они играли в карты. Ещё один самый молодой на вид, в белой рубашке с галстуком-бабочкой и с манерами бармена сидел возле шкафа с бутылками и бокалами. Стол освещала большая лампа под стеклянным абажуром. На стенах висели ещё несколько бра и от этого в подвале было очень светло. Андрей хорошо мог разглядеть собравшихся за столом.
Карты раздавал худощавый молодой человек с бледным и порочным лицом:
- Эдуард Иванович, вы?
- Я пас, - отозвался сутулый мужчина в дорогом светлом костюме и откинулся на спинку стула. Оправа его очков блеснула золотом. Золото сверкнуло и во рту когда он положил туда сигарету.
- Георгий Леонидович, ваше слово?
- Я пожалуй... добавлю!
Игрок с массивной золотой цепью на шее чуть приподнялся и бросил в ворох банкнот в центре стола ещё несколько зелёных бумажек. Под широким малиновым пиджаком явственно обозначились накачанные мускулы.
- Вартан Ма...
- Пас, уважаемые, - прервал дилера полный мужчина с большим носом и поднял ладонь. На каждом пальце руки переливались в ярком свете ламп драгоценные камни в перстнях.
Банкомет повернулся к последнему игроку, выделявшемуся в этом сборище нуворишей своей бритой головой, простецким видом и нарочито дешевой одеждой.
- Чем ответите вы, Максим Давидович?
- Давыдович! Сколько тебе … говорить?
- Ой, извиняюсь- извиняюсь! Давыдович.
- А я принимаю. И отвечаю, - бритоголовый достал из бокового кармана потрёпанной кожаной куртки несколько долларовых купюр, скомкал их, и бросил на стол.
Сутулый в очках отвернулся и что-то пробормотал. Носатый поднял обе ладони с перстнями на пальцах:
- Камац камац, паронайик! Тихо, господа!
А у мужика в малиновом пиджаке шея стала наливаться кровью и в считанные секунды цветом сравнялась с одеждой. Но он продолжал сидеть, упёршись взглядом в поверхность стола.
Андрею почудился непонятный шум за плотно закрытой дверью. Но он не успел ничего понять, потому что бритоголовый вдруг вскочил с места, с ногами запрыгнул на свой стул и заорал:
- Я отвечаю!!!
И тут же дверь с треском распахнулась. В помещение подпольного казино ввалились два типа в чёрных кожаных куртках и с пистолетами в руках. На головах у них были надеты чёрные капроновые чулки с прорезями для глаз и рта. Все игроки немедленно вскочили со своих мест. Очкастый, ближе всех сидевший к бару, одним прыжком оказался у шкафа, оттолкнул бармена и сунул руку куда-то за фанерную стенку.
- Макс, м…ла! - фальцетом крикнул он.
Больше никто ничего сделать не успел, так как бандиты в масках открыли огонь из своих пистолетов. Помещение быстро заполнилось оглушающими звуками выстрелов, криками, пылью и дымом.
Андрей, спрятавшись за своим фикусом, пробовал закрыть уши ладонями, но не мог долго вынести ужаса, происходящего здесь расстрела. Через несколько секунд он, что есть силы, оттолкнул фикус, выпрямился и вновь, как делал уже не раз, бросился к спасительной двери. Но всё пошло не так, как он ожидал. Во-первых, ему в ногу, прямо в колено, ударила отскочившая гильза. Андрей машинально подхватил гильзу, горячую, и сунул в карман. И тут наступила полная, звенящая тишина. Видимо, та гильза была от последнего выстрела. Оглушённый тишиной парень выпрямился, отмахнул рукой клок дыма и … встретился глаза в глаза с бритоголовым. Чужие глаза были страшные, пустые, состоящие почти из одних зрачков. Глаза убийцы. И рядом с двумя живыми глазами был третий – стальной. Глаз пистолета.
Руки Андрея непроизвольно потянулись вверх, колени противно ослабли. Он вдруг отчётливо понял, что должен сейчас сделать: в предыдущих критических ситуациях его спасло прикосновение к некому железному штырю. Где он!? Андрей попробовал развести руки и незаметно для противника коснуться стены. Но дуло пистолета нервно дёрнулось за ним.
- Куда? Стоять! Ты откуда… а-апчхи!!
Бритоголовый вдруг дёрнулся лицом и оглушительно чихнул. Андрей мгновенно перехватил его пистолет и рванулся вперёд. В два прыжка он добрался до выхода. Плечом стукнулся в дверь – больно! А где же всегдашняя паутина? Но задумываться об этом было некогда – ему вослед прозвучали новые выстрелы.
Андрей побежал по хорошо освещённому цокольному этажу. Мельком увидел ещё более удивительную картину: даже здесь, во внешних помещениях старого подвала всё было по-другому. Здесь стояла мебель, был пол из кафельной плитки, обои на стенах. А ещё здесь на полу лежали люди, трое или четверо. Они лежали в неестественных, в неживых позах. И опять нельзя было остановиться, нельзя разобраться, что это такое – сон или страшная явь. За Андреем гнались убийцы, в него стреляли.
Но вот и дверь, ведущая на лестницу из подвала. Новая, стальная дверь. К счастью, распахнутая настежь. У Андрея возникло непреодолимое желание остановиться, оглянуться, может быть вступить в перестрелку с преследователями. Он успел осуществить первое свое намерение – остановился в проёме двери. Он уже начал поворачивать голову… и тут одна из пуль впечаталась в бетонный косяк. Острые каменные крошки ударили его по правой руке, по шее. От неожиданности Андрей выронил пистолет и упал.
Студент упал наружу, на холодный голый бетон. Глаза его закрылись…
Он открыл глаза спустя целую вечность. Или всего лишь через несколько секунд. По крайней мере вокруг стояла глухая ночь. Андрей сел на бетонную ступеньку, осторожно заглянул внутрь подвала. Там ничего не было, ни стальной двери, ни света. У него возникла уверенность, что и внутри больше ничего нет: нет подпольного казино, нет убитых, нет преступников. А вот его пораненные рука и шея болели. Андрей встал и побрёл в бытовку. Спать.