Тайны покрытые мраком

Сигизмунд Панфнутьевич Обрыдайлов являлся маститым поэтом и очень уважаемым человеком в стольном граде Замухрыщинске. Его стихи тут же расхватывались на отдельные афоризмы, а изречение: "Не всё, что зарифмовано, является стихами" - мгновенно было объявлено притчей во языцах. Творил мэтр предпочтительно на своей даче, утверждая, что "свежий воздух и отсутствие раздражителей способствует поэтическому процессу". Что он имел в виду под "раздражителями" знал даже младенец - жена мэтра, Афродита Гвенибековна, занимавшая пост председателя горкома партии, была так же далека от искусства, как он от партийной работы, а "любимая тёща", Елизавета Автандиловна, не признавала ничего, кроме проповедей местного "мессии" отца Агафона, питавшего к престарелой вдове не только христианские чувства. Можно было бы сына Сигизмунда Панфнутьевича, Еврипида, назвать его сторонником, но и то с большой натяжкой - молодому Обрыдайлову на всём белом свете ничего, кроме его любимого "Харлея", не было нужно, а так как он сам не работал, то вовремя "подхваченная строка гениального папаши", по мановению волшебной палочки, порождала нужную сумму ассигнаций. Что же касается дочери мэтра, Светланы, то она ничем, кроме поиска жениха, не занималась, боясь остаться старой девой.
Зная о всём вышеперечисленном, как-то начинаешь жалеть разнесчастного Сигизмунда Обрыдайлова. Но не торопитесь - сей, далеко не бедный, господин имел в своём шкафу не один ряд позабытых скелетов. Хотя...идеальны только те, кто ещё не родился и те, кто уже почил в бозе.
Ещё будучи безусым подростком, Сигизмунд по уши влюбился в дочку учителя музыки Зою и каждый день посылал своей возлюбленной по несколько стихотворных посланий, надеясь таким образом покорить её сердце. Но...день шёл за днём, неделя сменяла другую, месяц торопился превратиться в полгода, а девочка никак не проявляла своей предрасположенности. Наоборот, она его как будто бы в упор не замечала, даже когда они оставались после уроков вдвоём в классе, как редколлегия стенгазеты их пионерского отряда. Сначала Сигизмунд просто недоумевал - ведь уже в те достопамятные годы его стихи считались откровениями, затем начал терять терпение, а после и вовсе перестал обращать на высокомерную всякое внимание, переведя "прицел рифмы" на новенькую, Аллочку. И тут только Зоя поняла, что упустила такого выгодного поклонника - родители Обрыдайлова служили в Научно Исследовательском Институте Тяжёлого Машиностроения старшими научными сотрудниками и имели неплохую, по тем временам, заработную плату. Девушка из кожи вон лезла, дабы обратить на себя хоть малую толику внимания Сигизмунда, но юноша был непреклонен, как бы давая понять, что "поезд давно ушёл". Он к тому времени уже успел по уши влюбиться в Аллочку и читал ей свои восторженные вирши, которые воспринимались "на ура" новой пассией. Кое-кто уже поговаривал о приближающейся помолвке "молодых да ранних". Услышав об этом и испробовав все известные способы обольщения, Зоя таки решилась на применение "тяжёлой артиллерии" - когда-то у её старшей сестры была та же ситуация. Но для осуществления задуманного требовалось, всеми правдами и неправдами, затащить объект вожделения на свою территорию. Просто позвать в гости сразу же отметалось - ведь он придёт не один, а с Аллочкой, ставшей, не по своей вине, злейшим врагом интриганки. Устроить вечеринку? Можно, но куда деть старую бабушку, уже пять лет не выходящую из дома по причине паралича? И тут Зоя вспомнила о ключах от шикарного загородного дома папиного двоюродного брата дяди Паши, народного артиста всех городов и весей. Именно там девушка и решила устроить небольшой сейшн. Но как взять ключи, висящие на цепочке у отца на ремне? Просто попросить нельзя - не даст, ибо очень боится испортить отношения с братом, пообещавшем устроить его в местный театр на должность сантехника. Выкрасть - тоже отметается, если поймает будет худо - рука у отца тяжёлая и синяки от неё потом неделями не исчезают. Что же тогда делать? Над этим вопросом несчастная Зоя думала всю неделю, пока не увидела сюжет в одном криминальном фильме и не сняла, при помощи пластилина, слепок с ключа. Через два дня всё было готово и интриганка объявила о вечеринке, назначив её на ближайшую субботу. Сигизмунд пообещал прийти, но только вместе с Аллочкой. Зоя с радостью согласилась, ибо уже давно решила, как избавится на время от этой мелкой проблемы. Наступила суббота и к пяти вечера стали стягиваться первые гости. Домик дяди Паши был довольно вместимым - три этажа: на каждом по восемь комнат, большая столовая, огромная гостиная с дорогущей мебелью, освещённая хрустальной лампой в десять рожков плюс подземный гараж и круглая веранда, обвитая плющом. Сигизмунд с Аллочкой прибыли самыми последними, объяснив задержку тем, что никак не могли найти подходящее событию вино. Зоя даже испугалась, что желанный гость просто не придёт, но увидев его, тут же расцвела как сакура, пытаясь предугадать желания до их появления. Она ещё с порога предложила Аллочке лимонад с подмешенной лошадинной дозой снотворного, а дорогого гостя напоила терпким садаловым вином с гранулами "Виагры"(чтобы всё было в ажуре). Ровно через пятнадцать минут соперница почувствовала себя нехорошо и "сердобольная" хозяйка отвела её в одну из комнат на третьем этаже, где та вскоре и заснула. Довольная собой, Зоя вернулась к Сигизмунду и принялась его опекать, да так, что это стало всем бросаться в глаза. Но интриганке было уже всё равно. Через час "Виагра", смешавшись с алкоголем, превратилась в гремучую смесь, вызвав непреодолимое желание у Сигизмунда. Он всеми правдами и неправдами стремился к Аллочке, дабы поделиться страстью с ней, но Зоя наотрез отказалась проводить его. Напротив, она, не обращая ни на кого внимания, стала в наглую лезть к нему, пытаясь ещё больше возбудить. Сигизмунд, к своему ужасу, был вынужден капитулировать, дабы не дать нестерпимому желанию свести себя ума - он схватил Зою трясущимися от вожделения руками и понёс в ближайшую комнату. От увиденного гости пришли в шок, решив покинуть гнездо разврата, на что, собственно, и рассчитывала интриганка. Тому, что творилось в комнате, Камасутра могла только позавидовать - два молодых тела, налитых соком вожделения, то сплетались в нечто напоминающее гигантскую сороконожку, то без сил падали на мокрую простыню, едва переводя дух. И так продолжалось в течение полутора часов, после чего любовники проголодались и решили устроить ужин, а потом вновь вернулись к древнейшему из приятнейших занятий. Сигизмунд совсем позабыл о своей Аллочке, вновь по уши влюбившись в интриганку. Он читал любовные стихи, нежно целовал набухшие соски и чувственный пупок, шептал обещания вечной любви. Но...Зое это уже было не нужно - она получила всё, что хотела. Да, Сигизмунд был первым её мужчиной, как и она для него первой женщиной, но это ничего по большему счету не значило. Она вдруг поняла, что не любила Обрыдайлова, а вожделела всем своим существом.
- Тебе пора и не забудь про подружку, - сказала интриганка, как отрезала, прошествовав в ванную, оставив Сигизмунда с открытым от удивления ртом.
Когда Зоя вернулась, он хотел было снова увлечь её в кровать, но девушка, ехидно усмехнувшись, произнесла:
- Да нужен ты мне больно, молокосос. Без "Виагры" от тебя никакого бы толку не было. Иди к своей Аллочке и дари глупые стишки, а я найду постарше, да побогаче.
После этого происшествия прошло полгода, но Сигизмунд так и не смог позабыть обиду - ведь его, словно использованный презерватив, взяли и выкинули. С Аллочкой он порвал через месяц, ибо видел в ней не её саму, а треклятую Зою. Обрыдайлов даже стихи забросил, решив посвятить всю свою жизнь мести.
Прошло ещё три месяца, прежде чем у него созрел хоть какой-то план. По необъяснимой случайности у сына интеллигентов оказались далеко не "золотые" друзья - Пашка"Беломор" и Санька"Прима", именно их Сигизмунд и решил использовать как "тяжёлое оружие". В чём же заключался план мести - заманить интриганку к себе на дачу, напоить и...отдать на потеху "друзьям". Труднее всего было осуществление первой части, ибо Зоя за тридевять земель обходила "любовничка". Но как иногда бывает, помощь пришла оттуда, откуда её и не ждёшь - старший брат Сигизмунда, Артём, служил адвокатом в довольно престижной коллегии и, каким-то чудным образом, сумел пересечься с интриганкой и даже влюбить в себя. Узнав об этом, Обрыдайлов уговорил его прийти на вечеринку, зная, что Зоя придёт вместе с ним. Так, в одну из жарких июньских суббот, на берегу быстрой Ветренки, в дачном посёлке "Ударник" и свершилась "чёрная месть". Пашка и Санька не подвели, использовав Зою на всю катушку, а после нагую отнесли в лес, где её и обнаружили на следующий день собачники. Узнав, что "возлюбленная" провела ночь с двумя уголовниками, Артём тут же позабыл о ней и даже защищал в суде Сигизмунда, который отделался лёгким испугом. Что же касается Пашки"Беломора" и Саньки"Примы", так они с радостью вернулись на зону, правда не по статье изнасилование, а как хулиганы-рецидивисты.
Отомстив Зое, Сигизмунд вернул себе славу романтического поэта и вскоре познакомился со своей будущей женой Афродитой. А как же сама интриганка? Не выдержав позора(её ославили на весь Замухрыщинск), Зоя покончила с собой, перерезав вены....
Петя Тихонин полностью соответствовал своей родовой фамилии - был тише воды, ниже травы. Сутулый, страдающий близорукостью, чуть прихрамывающий на левую ногу(последствия травмы в раннем детстве) и, как следствие, нелюдимый. Отец ушёл из семьи, когда Пете ещё и года не было, устав от тирании жены, которая во всём винила только его. Да и к сыну мать никогда не относилась как должно, а пилила и проклинала за то, что он де испортил ей всю жизнь. Ни братьев, ни сестёр у мальчугана не было, как и дедушек с бабушками, и школа была тем единственным местом, где Петя, пусть и не всегда, чувствовал себя в безопасности. Он с первого класса сидел на "камчатке" и практически не подавал никаких признаков своего присутствия - да его и не вызывал никто к доске, ставя в дневник "заслуженную" тройку. Девушки парня вообще не воспринимали, считая "чудиком". А одноклассники, повесив обидную кличку "дурик", время от времени колотили его, но не больно, а так, для профилактики. Петя терпел, считая, что это "цветочки" по сравнению с тиранией матери. Он ничем особым никогда не увлекался - одно время собирал марки с монетами, но быстро охладел, решив конструировать модели самолётов и снова бросил, посчитав слишком сложным. Единственное, что было ему по душе - это книги. О, их Петя мог читать часами, даже в урон сну. Особенно его впечатляли детективы и историко-приключенческие романы - он читал и мысленно переносился в описываемую матрицу, забывая обо всём на свете. Уроки литературы были единственными, где Петя хоть как-то давал о себе знать. Учительница литературы, Алефтина Васильевна, жалела мальчугана и ставила "четвёрки", за что парень был ей очень благодарен. Именно она смогла привить Пете любовь к стихах и даже познакомить с самим Сигизмундом Обрыдайловым, ставшим впоследствие "крёстным отцом" начинающего поэта. Год медленно тянулся за годом и наконец впереди замаячил выпуск восьмилетки - педсовет решил "дотянуть" Тихонина до восьмого класса, а затем выпустить, от греха подальше, на вольные хлеба. И вот, с горем пополам сдав экзамены, Петя оказался перед выбором - пополнить ряды тунеядцев, идущих по дороге пьянства прямиком в девятую колонию или поступить в какую-нибудь "хабзайку", чтобы, снося новые издевательства, получить хоть какую-нибудь профессию. Немного подумав, Петя выбрал второй путь и главной причиной этого шага была комната в общежитии, что означало свободу от чересчур требовательной матери. А что касаемо профессии, то мастер сантехнических работ показался ему самым приемлемым результатом. С первого же дня учёбы, он втянулся в образовательный процесс, открыв в себе сокрытые до этого способности - оказалось, что годы в школе не прошли зря и благодаря хорошо развитой зрительной памяти Тихонин вскоре стал одним из лучших студентов. Преподаватели хором говорили о его блестящем будущем, предлагая продолжить учёбу в местном институте, благо инженеры были очень нужны Замухрыщинску, вся система водоприведения и отведения, как и теплосеть, которого не менялись со времён царя Гороха. По уши уйдя в учёбу, Тихонин не забывал и о посещениях по выходным своего гуру, благо сам Сигизмунд Панфнутьевич за четыре года знакомства очень к нему прикипел и считал своим поэтическим "крестником". Да что там говорить, Обрыдайлов всю жизнь мечтал о сыне и появление у него на пороге Тихонина посчитал добрым знаком и возможностью выпестовать себе отличного преемника.
Сигизмунд Панфнутьевич был очень требовательным наставником и посвящал теории стихосложения большую часть их занятий, оставляя для творчества два часа. Когда же Обрыдайлов понял, что Петя знает об амфибрахиях и дактилях столько, сколько и он сам, начались поэтические дуэли, позже изданные отдельной книгой под названием "Я и мой ученик - наследство маститого поэта". Именно благодаря лёгкой руке мэтра, Тихонин стал печататься в местном "Литературном вестнике" и вскоре проснулся знаменитым. Вытирая слезу умиления, Обрыдайлов вручал своему ученику первую премию в номинации "Дебют". А ещё через полгода состоялась первая презентация поэтического сборника Петра Тихонина - "Я из прошлого за будущим слежу". Сигизмунд Панфнутьевич, поняв, что ученик близок к тому, чтобы превзойти его самого, порекомендовал последнему подать документы в литературный институт имени Максима Горького. К пущему удивлению преподавателей, пророчивших Петру судьбу славного инженера Водоканала, и на радость Обрыдайлову, Тихонин с первого раза поступил в альмаматер писателей Союза. К тому времени мать осознала свою неправоту и...благополучно вышла второй раз замуж, впоследствие подарив сыну сестрёнку. Узнав, что Пётр решил стать писателем, она поначалу недоумевала, но побеседовав с Обрыдайловым, вдруг стала ярой сторонницей этого выбора. Уже на первом курсе Тихонин привлёк внимание Евгения Евтушенко и Роберта Рождественского своим нетривиальным взглядом на жизнь и происходящее вокруг. Именно эти "мастодонты" поэзии стали поручителями молодого поэта при вступлении последнего в Союз Писателей Советского Союза. А по окончании второго курса Пётр стал постоянным автором "Литературной газеты" и журнала "Юность", снискав в свои неполные девятнадцать всесоюзную славу. Его стали приглашать на поэтические вечера в Центральный Дом Литераторов Советского Союза, предлагали проводить свои творческие встречи в школах, на заводах и фабриках. А книги, выпускаемые уже огромными тиражами, раскупались в первые же дни продаж. Но несмотря на свалившуюся известность, Пётр Тихонин остался самим собой, помня о всех, кто помог ему на пути к славе. Окончив с красным дипломом литературный институт, он не стал возвращаться домой, а поселился в Москве(квартиру получил при содействии Сергея Владимировича Михалкова, ставшего его вторым наставником). А ещё через полгода сочетался браком со своей однокурсницей, Ксенией Бергольц(родственницей Ольги Бергольц) - Два творческих человека нашли общие приоритеты и смогли создать крепкую семью. Ксения подарила Петру двух замечательных блезняшек, ставших прообразами стихотворной сказки "Миша и Саша в заколдованной стране". Радуясь за своего "крестника", Сигизмунд Панфнутьевич нашёл наконец в себе силы и развёлся с женой, полностью переехав жить на дачу родителей. Пётр Тихонин, даже став маститым поэтом, не забыл о своём первом наставнике и часто приглашал к себе в гости. А когда Обрыдайлову потребовалась срочная операция на сердце, устроил его в Кремлёвскую клинику.


Но всё это светлые стороны Тихонина, упорным трудом добившегося славы. Однако он такой же человек, как и миллионы других граждан Советского Союза. А значит, есть и тёмная сторона медали.


Когда Пете только что исполнилось девять лет, он, сам того не подозревая, влип в одну не очень-то приятную историю, грозившую ему не только постановкой на учёт, но и помещением в специнтернат. Ну а теперь всё по порядку...

У Тихонина совсем не было друзей, ибо мама, Изольда Матвеевна, во всех видела только тунеядцев и преступников. Да и не очень-то хотели дворовые мальчишки принимать чудоковатого парня в свои игры, поэтому-то предложение дружбы от двух старших ребят и стало для Пети полной неожиданностью. Во-первых, это поднимало его в глазах сверстников до непреодолимых высот. Во-вторых, имея в друзьях таких крепышей можно было не опасаться хулиганов. Ну а в-третьих, Петя так устал от одиночества, что предложи они ему пешком пойти на Марс - отправился бы не раздумывая. Итак, к девятилетнему пацану, отличающемуся невзрачной чудоковатостью, подошли два пятнадцатилетних подростка, имеющих дурную славу хулиганов, и предложили "скорешиться" с ними. Петя, не раздумывая ни минуты, с радостью согласился. Поначалу они вместе ходили на озеро и ловили раков, которых потом продавали на рынке, а на вырученные деньги ходили в кино и на аттракционы в городской парк. Петя, чтобы ничем не отличаться от "друзей", начал по-тихому курить и даже попробовал водки. Чем дальше длилась эта странная "дружба", тем все запутанней становилось у Тихонина в голове, вскоре он уже не различал, что хорошо, а что опасно, считая, что "кореша" лучше знают жизнь. Вместе с ними он стал продавать у гостиницы "Ольха" за валюту значки и сувенирную продукцию. Дважды чуть не попался в руки дружинников, давно приметивших малолетнего "фарцовщика" - "кореша" предпочли смыться без него. А однажды помог "друзьям" перевезти вещи к какому-то старику на дачу, получив за это пятьдесят целковых, на которые купил велосипед. Мать не сразу почуяла неладное, а когда спохватилась, то было уже поздно - Петя вместе с "корешами" совершил кражу в профилактории, похитив наркотические вещества. Пропажа, к недоумению "знающих жизнь" старших ребят, была обнаружена в ту же ночь и по горячим следам началось расследование. Только малый возраст и "чистая анкета" спасли Петю Тихонина от справедливого наказания. А его "кореша" получили по полной. После этого случая, мать ещё пуще стала попрекать несчастного парня. А сам Петя дал себе слово впредь всё тщательно обдумывать, а потом уже что-либо делать.