Это что, Сицилия? Да нет, это Родина наша!

О, как ты попран, жалкий род людской!
Как низко пал! Зачем ты сохранен?
Уж лучше б не рождался ты! Зачем
Так отнимать дарованную жизнь?
Мильтон
 
Витька Семенов уже час ждал Катюху, а она все не шла и не шла. На минутку выскочив, сказала:
- Погоди, увертываясь от его похотливых рук - хохотнула она - сейчас сестричек уложу и выйду – и помахав ручкой снова исчезла.
Витька в этом году пойдет в последний класс, а Катюха только в восьмой. Они дружили уже год, … просто дружили. Витька твердо знал, что она – его девочка и он не раз дрался с другими парнями только за то, что кто-то посмел с ней просто поговорить. Дрался остервенело, до конца, дрался пока противник не упадет, либо не убежит. И он добился своего – никто к ней не подходил. Как говорили в деревне:

- Ну его, этого Витьку к бениной маме, он же сумашедший! Хотя….Ведь спокойный парень, а здесь - говорил как то побитый во второй раз один из одноклассников - словно с ума сошел.
А Витька просто любил ее и очень хотел, но она всегда говорила, что только после свадьбы она станет его, а пока …. А вот сегодня терпение у него кончилось. Он шел к ней и беспрестанно повторял: «Она будет моей, сегодня она станет моей, моей, только моей » и так бесконечно весь час он твердил это в разных вариациях и надо сказать, что таким – решительным, настойчивым и очень собранным его никто в деревне никогда не видел. И если бы в тот момент его кто и увидел, наверняка бы не узнал.
И тут стукнула калитка.. Витька глянул и тут же отвернулся – это был Катькин отец. Витька, зная, что он его сильно не любит, дернулся было спрятаться, но это был чужой двор и он не знал куда.
- Ты, что, щенок здесь делаешь? Воровать пришел – и схватил его за шею так, что у парня перехватило горло и он стал задыхаться, а Каткин отец все сильнее сдавливая шею приговаривал, оттеснял его в строну калитки:
-Я тебя предупреждал? – Предупреждал! Я тебя просил не лезть к дочке? – Просил! Я тебе говорил, что голову оторву, если появишься? – Говорил! И притиснув рукой Витькину шею так, что там, под пальцами что-то хрустнуло, он другой рукой ударил сверху по голове пацана…
Сколько он пролежал без памяти мальчишка не помнил, но наверняка долго, потому, что уже было совсем темно, а яркие звезды, что висели над ним, двоились и дрожали. Витька сел и его тут же вырвало. Немного посидев, он поднялся и пошел вдоль улицы. Постепенно его голова прояснилась и неожиданно для себя он повернул назад и войдя во двор он постоял и пройдя к дверке сарая интуитивно открыл ее и, несмотря на темноту, каким-то обострившимся зрением увидел топор. Обычный топор воткнутый в чурку. Витька стоял и смотрел на топор. Он видел и топорище и блестящую полоску задней части лезвия и постепенно его охватывала какая-то радость и что-то большое и мрачное . нет, радостное! - поднималось из самых глубин его души. И тогда он решительно шагнул вперед и резким движением выдернул топор из чурки. Перехватив топорище поудобнее он пошел к дому.
* * *
- Ну, что там такое приключилось – спросил доктор Огурцов, устраиваясь в «Волге» начальника РОВД.
- Да, понимаешь, Иваныч, там что-то странное. В доме то ли труп, то ли два, но участковый так орал в трубку, будто ему в … зад гвозди вбивали – сказала Следователь – и за каждым словом повторял: «Ужас, … это ужас …. ужас»!
- Да «нажрался» поди, вот толком и сказать не смог. Эка невидаль – вклинился Криминалист.
- Нет, Уланкин не пьет… - начала было Следователь Свиридовна, но Криминалист ее опять перебил:
- Ага, сказки то мне не рассказывайте! Не пьет! Вспомни как он пил когда его чуть не уволили, … ну когда труп потеряли…
- Это не считается, это … - начал было Огурцов, но Криминалист снова его перебил:
- Ну так конечно, …. Если вместе «жрали» …
-Хорош трепаться…. вон Участковый стоит. Подрулив к нему они остановились и Огуурцов спросил:
- Ты чего такой бледный? – но Уланкин только и махнул рукой.
- Поехали! Показывай.
- Н-е-е-т …. Там – и он махнул рукой – вся деревня собралась, не ошибетесь – и они свернув на к длинную и по сути единственную улицу, сразу увидели толпу народа: мужики, женщины…. И все стояли молча и не очень то охото расступались, а доктор Огурцов чувствовал явную неприязнь и злость людей. Вдруг из толпы раздался голос:
- Если вы Его не найдете….
- Мы Вас …
- Сами … накажем …
- Да что случилось то? – рявкнула Свиридовна
- Иди и сама смотри - и группа пошла между расступившимися людьми. Следователь первая зашла в домик, а Огурцов чуть задержался и потому во всех деталях увидел то, что никогда не видел и уж точно не увидит. А увидел он железобетонную Свиридовну, которая выскочила из двери и прикрывая белое как мел лицо склонилась через деревянные перильца и ее вырвало … Нет, не вырвало, ее рвало так, что казалось все внутренности … И тут из толпы ей кто-то протянул флягу:
- Это самогон! Хлебни, помогает – что она и сделала. По мнению Огурцова, она выпила не отрываясь … не мало.
- Дима – сипло сказала она - если сможешь посмотри. – и доктор пошел…. Ставни там были открыты и все в доме было красным от крови. Хозяин сидел на табурете, навалившись на стол, а задняя часть головы была сплощной рубленой раной и покрыта тканью мозга и кровью. На полу лежали две девчушки лет по … да маленькие совсем, дошколята. Головы отсутствовали, пальцы тоже были обрублены. На кровати лежала женщина и рубленых ран на ней было с десяток. Рядом, приткнувшись к взрослой женщине лежала девочка. Судмедэксперт Огурцов шагнул вперед и чуть не упал, так как наступил на обрубленные пальцы. И тут его затошнило и он боясь испачкать в доме, тоже выскочил на улицу. Пока все «нежные» участники оперативно-следственной группы проветривались на крыльце, подъехала машина с оперативниками и не без труда, но с вою работу провели: все сфотографировали, описали, а Огурцов идентифицировал части тел и только когда всех увезли в морг Следователь и Огурцов вышли на улицу. Народ уже разошелся. Некоторое время все молчали и видок у «бывалых и закаленных» был далек от идеального. Наконец Свиридовна сказала:
- Вы не поверите, но я ни о чем думать не могу, сказала она – и кивнув в сторону начальника Уголовного Розыска, спросила – у тебя что то есть?
- Нет, глухо…Из своих, деревенских? – все дружно сказали что таких зверей среди них нет, а приезжих вроде никто не видел. Поначалу мы решили, что это деньги – им пришел перевод на приличную сумму от родственников из Германии, из Фатерлянда, но они его еще не получали. Да и деньги там невеликие. Мы составили список тех, кто общался с убитыми и получилось не так уж и мало.
- И кто это?
- Да вот, Свиридовна глянь – ответил начальник розыска – три группы… в первой группе трое подозреваемых, во второй …..
- Ладно, я поняла - сказала Следователь и долго изучала список – да-а-а, добрые две трети деревни – задумчиво сказала она. Что думаете делать?
- Сейчас приедут остальные розыскники, да на подходе оперативники из Города – пять человек. Сейчас с каждым беседовать будем.
* * *
Все те, кто видел ужас массового, зверского и кровавого убийства как правило организовывали совместную выпивку – это здорово сбрасывало внутреннее напряжение. Но приехав в Городок все, посмотрев друг на друга, разошлись по домам. Ушел и судмедэксперт, причем он приехал домой только в вечеру, когда все домашние уже были дома. Супруга изучившая за долгие годы своего мужа пристально посмотрела на него и как то нерешительно спросила:
- Димочка, на тебе лица нет, может … водочки?
- Сначала душ потом водка, а сейчас снотворного … пару таблеток …. А с чего такая щедрость?
- Да у нас все только и все говорят про то, что в Ивановке случилось, а у тебя такой вид ….
- Это еще хорошо, что всех на экспертизу направили в Город – и чуть помолчав, сказал - я в ванную! Там он с полчаса смывал с себя всякие …. под душем. Потом выпив вторую таблетку снотворного, а «сверху» положил почти полный стакан водки и его быстро сморило. Он, расслабленный, с трудом дошел до кровати и … провалился в бездну сна. Он падал и падал в его глубину, но даже там, в глубинах сна его тошнило. Да и вообще сон был не сон, а какой-то полубред. Пред его глазами мелькали то окровавленные лица, то он шел и шёл по обрубленным пальцам и рукам, а они хрустели и извивались так, что все его усилия были направлены лишь на то, что бы не упасть в красные лужи. Так прошла, вернее едва проползла, вся ночь. И просыпался он так, тяжело, словно выбирался из глубин мокрого колодца: глубокого и темного. Причем, темного не только физически темного, но и как-то мистически!
- Да, наверное, именно так! Мистически! – открыв глаза и чуточку отдышавшись, сказал он, бросив в темноту комнаты оформившуюся мысль, одновременно припоминая, что во сне, из стен мокрого и ледяного колодца торчали какие-то ветви, отростки, норовившие его схватить, не пустить наверх, туда, где виднелся свет. Тусклый и серый, но все же – свет! И едва отзвучали сказанные Огурцовым слова, ему показалось, что темнота – все та же темнота! – сгустилась у самых дверей его комнаты и стала уже чернотой, а вверху, на уровне головы стоящего человека, смутно замерцали едва заметные, красные, угольки глаз.
Доктор помотал головой, закрыл и открыл глаза и громко сказал:
- Брысь! – и когда снова посмотрел туда понял, что никто там не формируется, просто в сумерках у двери всегда было почему-то темнее чем в других отделах комнаты.
- Надо вставать и обо всём написать в дневнике и забыть!… Надо все описать, – вяло подумал доктор, но не пошевельнулся и снова закрыл глаза, хотя знал, что он больше не уснет, не хочет, а, если честно – просто не сможет. И вообще …. он ничего не хотел. Ничего …. Ни спать, ни писать … И его мысли, по привычке, плавно свернули в то недалекое прошлое, когда все только начиналось, когда он был молод и полон сил… – Да, – с усмешкой подумал он, – полон сил! Дураком он был полным, вот и всё! – уже в который раз подумалось, и он снова искоса глянул туда, где была чернота.
Неужели он, доктор Огурцов ошибся, став судмедэкспертом, неужели ошибся? – думал он, но потом сказал:
- Да нет, все правильно Он не мог ошибиться, хотя и слаб в коленках оказался и снова искоса глянул в сторону двери где уже было светло, а сама дверь поблёскивала отблесками полировки.
Окончательно проснувшись, вернее выбравшись из кровати, а заодно и из странных видений он решил, что надо слегка поправить здоровье. Обшарив все тайнички и загашники, он не найдя ничего, пошел в ближайший магазин за «ей, родимой». А еще – ему было плохо, очень плохо от того, что он видел вчера. Так вот, пока он шел по дороге, его не покидали отголоски тех чувств, которые он испытал вчера в Ивановке и пережил сегодня ночью.
Так он шел, погруженный в эти мысли и воспоминания, шел, не обращая внимания на окружающую действительность. И вдруг … Огурцов услышал истошный женский крик, скрип тормозов. Подняв голову, он увидел, что прямо на него с огромного лесовоза валятся толстенные бревна – боковые стойки креплений почему-то упали. И Огурцов за короткий миг, измеряемый, наверное, долями секунды, понял, что это конец, бежать некуда. И тогда он сделал единственное возможное - он прыгнул под машину, ибо туда бревна уж точно не упадут…. Правда, там на него накатывались могучие колеса КАМАЗа… – Вот от них-то ему не уберечься, точно не уберечься, – мелькнула мысль, а потом все мысли кончились – огнем и болью полыхнуло в ноге, … очень больно полыхнуло!
Когда его вытащили из-под машины, все, а он, в первую очередь, удивились! – Ни руки, ни ноги не пострадали. Многочисленные ссадины и ушибы – не в счет. И тогда кто-то рядом сказал:
- Ну, Огурцов, ты везунчик! … Вот уж действительно – пьяного да малого Бог бережет!
Огурцова от этих слов в дрожь бросило!
- Вот оно как, – мелькнула у него мысль, – значит, надо долги отдавать.
Потом он отошел в скверик, немного постоял, соображая, куда и зачем шел, а, вспомнив, куда и зачем – изумился. Он не чувствовал ни малейших признаков той всенародной болезни с названием «Похмелье», помноженное на действие снотворных из-за чего его чуть было не накрыло падающими бревнами и не протащило колесами лесовоза. И он понял, что мысли его изменились! Прихрамывая, – коленом все же ударился прилично! – пошел домой и сел за компьютер, решив в дневнике и об этом написать. Пусть и страшное пусть нелицеприятное, но это – правда.
Тогда, после четырехчасового истязания компьютера, он описал и про массовое, жестокое убийство детей, про кровь и отрубленные пальцы, все написал и ему стало как то легче. Так пронеслись суббота и воскресенье, а в понедельник он пришел на работу. Все работники знали о том, что в Ивановке произошло и принялись выспрашивать подробности, но Огурцов сказал как отрубил:
- Тот, кто еще раз спросит – получит в глаз!
А через полчасика прибыли: следователь Свиридовна, ее коллега из областного Управления человек семь розыскников.
- Иваныч, по Ивановке полная темнуха. Наши работали все эти дни … но все словно коту под хвост.
- А я то зачем вам нужен?
- Так начальство решило. Нас там ждет лейтенант Гарькавый – он только что Высшую школу милиции закончил, но там всех знает ибо оттуда родом. Вот ты с ним и походишь. Просто приглядывайся, составь свое личное впечатление о людях.
- Так что, ни одного подозреваемого что-ли?
- Ну, почему? Половина деревни подозревается. Но за два дня всех отсеяли. Все имеют твердое алиби. Сегодня примемся за другую половину.
- Ага, … а алиби этой половины будет подтверждать вчерашняя половина, те, кто уже с алибьями.
- Сам ты … - а вон и лейтенант нас ждет. После короткого разговора Огурцов пошел с Андреем – так молодого «лынтинанта» звали. Пока шли он пояснил:
- Я решил вот что: проверяли ведь в первую очередь тех кто наиболее подозрителен. А почему бы не побеседовать с теми, кто абсолютно чист, а?
- Пошли к местным ангелочкам. Только они все знают, знают, кто убил и за что!
- Нет. Не знают! Это точно – ответил Гарькавый. И еще! Беседовать буду я, а вы доктор …. Присматривайтесь, оценивайте, ну и вопросы - само собой задавайте.
Первых троих опросили – вернее просто поговорили буквально за сорок минут и ни малейшей зацепки! Потом они пошли в школу к одному из мальчишек. Он часто бывал в том доме – в Доме Смерти! Еще когда они шли туда, лейтенант сокрушался, что уж к нему-то идти нечего, только время потеряем. Во-первых, Витька Семенов очень любил убитую девочку Катерину, а потом он из тех, кто не способен на такое действие. Это все, кого мы не опрашивали, в один голос, говорили, про это. Зайдя в школу они сразу же этого самого Витька и увидели. Он стоял у окна и погруженный в свои мысли и не сразу повернулся на звук шагов.
Разговор занял немного времени. Этот Витька был настолько искренним, настолько естественным, что … А при упоминании о Катерине, глаза его набухли слезой. И они ушли. Но выйдя на крыльцо школы, Гарькавый спросил:
- Иваныч, ни на что не обратил внимание?
- Да, нет, …разве что у него на …
- …шапке слева …
- … замытое пятно, будто кровь.
- Точно, я тоже увидел когда с боку смотрел. И они вернулись к мальчишке.
- Витя, поехали с нами – записать надо твой рассказ.
В сельсовете были оба следователя. Огурцов подмигнул Свиридовне, а Гарькавый сказал:
- «Квадрат» у кого?
И через пяток минут в свете ультрафиолета это замытое пятно четко и очень характерно засветилась. И Огурцов внезапно спросил:
- Витя Семенов! Это чья кровь? – и тот, очень спокойно, не дрогнув лицом, сказал:
- Это Катерины. Я когда отрубал ей голову меня струей крови и окатило - и осмотрев всех ясными и абсолютно спокойными глазами с легкой улыбочкой спросил:
- А мне тоже голову отрубят? - и сел, все с той же улыбкой, оглядывая тех, кто находился в комнате.
Вот такого шока Огурцов не испытывал на свою жизнь. Потом мальчишку решили тихо, что бы никто не узнал, увезти в Городок. А перед этим он рассказал:
- … ну, я, значит, выдернул топор и пошел в дом. Я честное слово хотел только Катькиному бате стукнуть по голове, как он мне, гад! Я зашел и вижу он в кухне сидит за столом и спит, … носом клюет. Меня он не слышал. Я подошел и сзади его по голове обухом ударил. Он и брякнулся вперед, прямо на стол. А кровь и мозги так и поперли наружу. Я повернулся, что бы уйти, но в дверях увидел Катю. Она стояла зажав рот рукой, но она была голой. Вот тут я разозлился. Я ведь не хотел ее убивать, но она обманула меня. Обещала ко мне выйти погулять, а сама разделась - спать собралась. Вот я и ее… за обман наказал. Потом мать.. Она как давай блажить я и кинул топор и попал куда и метил - в лицо! Я точно лезвием угодило прямо в середину – горделиво сказал убийца.
- А детишки то чем помешали тебе? – спросила не своим голосом Свиридовна.
- Да ты чё, тётя? Не понимаешь что ли.? А еще майор! Они же орали … да и выдать могли. Я им тоже головы отрубил.
Потом все замолчали. А молодой лейтенант резко встал, одновременно выхватывая «Макара» и повернувшись к убийце вскинул пистолет:
- Тогда и ты, мразь, жить не должен – четко сказал он, но сбоку метнулся опер и вышиб пистолет.
- Успокойся Андрей Михалыч. Не становись с ним на одну доску.
В этот момент открылась дверь и вошедший оперативник сказал:
- Машина пришла. Мы четверо как конвой . ..
- Стойте! - поднял руку доктор Огурцов. Есть вопрос, последний:
- Ты половой акт совершал? С девочкой своей, с мертвой?
- Не, только штаны приспустил, а потом передумал … Там все в крови было, брюки испачкать не хотел…. Они новые у меня!
И Виктора Семенова увезли. В ходе следствия была проведена психиатрическая экспертиза, по результатам которой суд определил ему принудительные меры медицинского характера.
С тех пор Витьку Семенова, вернее то, чем он стал, Огурцов увидел только один раз, спустя десяток лет, после той страшной трагедии. Убийца висел, нанизанный подбородком на ржавое острие одного из металлических прутьев, огораживающих оградку убитой семьи. Его тело спереди и земля под ним были красными от крови, а острие штыря, пробив кости черепа, заметно выступало над головой.
Кто это сделал, то есть кто так жестоко отомстил убийце - навсегда осталось тайной, которую никто и не стремился раскрывать – по крайней мере так казалось доктору Огурцову.