Цыган. Из Книги о Всаднике.

- Ай какой конь! Мэй!!! Какой конь! Ураган!
Он смотрел не в силах оторвать глаз от огромного, словно выточенного из глыбы антрацита, коня. До такой степени захватил и поразил его воображение скакун, что человек даже не обратил внимания на седока. В глазах заядлого любителя коней горел огонь восторга.

- НРАВИТСЯ?
- Конечно нравится! Как может не нравиться? На всей земле…
Он внезапно осекся, взглянув наконец на Всадника. И поежился от ледяного холода, что внезапно обдал его. Черная фигура с безликим капюшоном плаща возвышалась в седле. Из-под полы тускло блеснула рукоять меча с серебряным черепом.

- … не найдешь такого – упавшим голосом договорил цыган. Внезапно, повинуясь какому-то порыву, обернулся. Его тело лежало на траве, раскинув руки. Гнедого, что был угнан, рядом не было. Увидел, только как удалялись его преследователи, уводя коня, что так лихо был украден. Повернулся обратно к Всаднику… Понял цыган – что кончилась бесшабашная жизнь. Не скакать ему больше на горячем коне, не сидеть у костра заслушиваясь песней под гитарный перебор. Не любить смуглянок таборных. Кончилась жизнь. Пуля догнала. Эх!

- Куда теперь меня? В Ад?
- ВСЁ МОЖЕТ БЫТЬ.
- А там тоже черти на таких конях разъезжают?
- ЗАБУДЬ. АДСКИЕ КОНИ НЕ ПРО ТЕБЯ.
- Мэй! Если там есть хоть один, - уведу.
- А КТО СКАЗАЛ, ЧТО ТЕБЯ ТАМ ЖДУТ?
- Эй – куда еще цыгану. Рай не про меня.
- ВЕРНО. НО ЕСТЬ ЕЩЕ МЕСТО.
- Какое?
- УЗНАЕШЬ.

Всадник подъехал вплотную и вынув меч перерезал нить связывавшую конокрада
с телом. Цыган опустил голову. Постоял, прощаясь с грешной плотью. И запел. Старую цыганскую песню, которой провожали цыган навсегда, из поколения в поколение. Запел – прощаясь с небом голубым, травой зеленой, ветром вольным. С жизнью удалой. Всадник молчал. Закончил петь цыган.
- Всё. Забирай меня.
- НЕ СПЕШИ.

Оглянулся цыган – видит скачет к нему старый друг его, ведет в поводу коня вороного. Давно убит был он. Вместе табун угоняли, да догнала тогда пуля товарища. Подскакал друг, а в глазах его боль.
- Здравствуй Михай! Здравствуй брат мой. Видишь – и меня убили.
Кивнул печально Михай. Ничего не сказал в ответ. Только протянул ему повод от коня. Отдал и развернув коня, умчался.
- Стой Михай! Стой, куда же ты?
- ОСТАВЬ. У НЕГО СВОЙ ПУТЬ.
- Не сказал ни слова! Мэй, как так?
- УЗНАЕШЬ. ПОРА. САДИСЬ В СЕДЛО.

Посмотрел удивленно цыган на Всадника, но тот уж отвернулся. Глянул на коня, что привел Михай. Хорош конь, ай как хорош, да все равно не чета коню Смерти. Взлетел в седло, поскакал за Всадником. Примчались они в сумеречную долину. Посредине ее горел костер. Девушка сидела - смуглянка и старик с гитарой. Подъехал Всадник к огню, спешился. И цыган за ним. Опустились на траву. Протянула девушка им чарки наполненные. А старик тронул струны задумчиво. Отозвалась гитара всхлипом.
- Где мы? Что это? Рай для цыган?
- МОЛЧИ РОМ. ПЕЙ, СЛУШАЙ И СМОТРИ – В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.
Зазвенели струны гитарные, отозвался бубен в руке девушки… Заметалась в пляске, заплескала разноцветьем юбок. Косы черные змеились по рубашке…
Хороша смуглянка! Ай пляши родная! Утешь душу цыганскую…

А потом упала на колени у костра, взглянула в глаза цыгану и запела.
Пела она о друзьях, что росли вместе, вместе учились коней укрощать,
вместе ходили табуны угонять, вместе гуляли после удачного дела. Неразлучные были. Побратимами стали. О том, как оба полюбили одну девушку – недотрогу. Да выбрала недотрога в женихи второго. Как повел друг брата названного накануне свадьбы его, за табуном коней. Как угнали они их, как помчалась погоня за ними. И догнала пуля побратима. Вскинул руки брат названый и упал с коня, а друг хотел остановиться, да сверкнули в памяти глаза невесты, что не его выбрала. Застонал раненый в грудь товарищ, да близка была погоня, набегали кони преследователей. И дрогнул цыган. Хлестнул коня, рванулся прочь. Погиб тогда побратим. Не узнала всей правды невеста, как погиб любимый ее.

Не зря говорят – время лечит. Прошел год. Уговорил таки он ее – сыграли свадьбу. Так и потекла жизнь цыганская. Вот только каждый раз, как угонял коней – приходил к нему во снах побратим, ни слова не говорил, укоризненно качал головой. А на рубашке алело пятно кровяное. Так и жил цыган, пряча тайну свою ото всех, но настал и его час – догнала пуля конокрада... Закончилась песня. Молча сидел цыган, опустив голову. И строго смотрел старик на него. Потом, не сказав ни слова, встал, свистнул вдаль. И примчался конь – огонь. Не чета первому, еще лучше, еще горячее.

- Ну-ка встань ром, попробуй – укроти его. Удержишься в седле – твой будет.
Не удержишься – пеняй на себя.
И такой был властный голос у старика, что не посмел возразить цыган.
Да и конь манил, привораживал. Словно адский огонь горел в жилах его.
Подошел цыган к нему, взял за повод, фыркнул конь, заплясал на всех четырех. Взлетел конокрад в седло… И прирос к нему намертво. Проник огонь в него и запылал внутри. Дико закричал, да не мог уже спрыгнуть с коня. Крепко прирос.
И встал тогда Всадник.
- НАВЕКИ ПРИКОВАН К КОНЮ И ВЕЧНО СКАКАТЬ ТЕБЕ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ НИГДЕ.
И ПЛАМЕНЬ СВОЙ ПОНЕСЕШЬ В СЕБЕ. ДА БУДЕТ ТАК - ДО СУДНОГО ДНЯ.

И вскричал цыган корчась от боли, на огненном коне.
- Ай отплатил мне Михай! Не простил побратима!!!
Но ответила девушка с печалью:
- Простил он тебя ром, вымолил, чтоб разделить с тобой участь твою до Судного Дня. На двоих огонь и боль разделить. Не забыл клятвы побратимской. В час смерти твоей – сел и он в седло.
Хлестнул старик коня и рванулся тот, унося конокрада во тьму. Только стон разнесся по долине. И ответил с другого края ему стоном Михай.
Стрингер.