Слезы под душой

Олечка художник. Несмотря на юный возраст, кажущуюся легкомысленность и импульсивность в ней есть всё, что художнику необходимо: чувство прекрасного, необычность, свежесть взгляда. Богатого дядюшки, правда, нет, чтобы заниматься только искусством, а не раскрашивать всегодно ёлочные игрушки.
Наконец повезло. Позвонил случайный знакомый:
- Оля, перезвони по этому номеру (он назвал номер), для тебя есть работа.
Оля позвонила.
- Валерий Владимирович у телефона.
- Я Оля, художница.
- Прекрасно, прекрасно. Олечка, у моей жены скоро день рождения. Я хочу сделать очень необычный подарок. Она сейчас в Таиланде, но скоро вернется и наступит ее день.
- Простите, что за подарок? – поинтересовалась Оля.
- Картина. Прекрасный портрет моей жены.
- Портрет, - повторила Оля, стараясь не выдать торжества, радости от неожиданной настоящей работы.
Она даже не обращала внимания на странную манеру общения, на пьяные нотки в голосе.
- Сколько же? Сколько же это может стоить? – спросил работодатель.
- Картина маслом?
- Почему маслом? – возмутился собеседник. – Красками!
- Масляными красками? – осторожно добавила Оля.
- Да, да, красками.
- А какой размер холста? – уточнила Оля.
- Ну, как альбомный лист… Нет. Мало. Как два альбомных листа. Нет. Как три листа. Это же жена. Для неё не жалко. День рождения все-таки.
- Сорок на шестьдесят вас устроит? – уставшая от подсчетов спросила Ольга.
- Прекрасный размер! – воскликнул Валерий Владимирович. – Только… мы люди бедные… Не наглейте с ценой.
Оля поперхнулась. Стало неприятно, липко от этих слов, но она улыбнулась.
- Что вы! Материалы дорогие, холст рублей семьсот стоит, плюс краски, лак… - Оля замялась и добавила тихо, - две тысячи.
- Так дорого! – воскликнул Валерий Владимирович и вздохнул, - Для жены… для жены не жалко. Я вышлю фото.
- А когда нужно написать? – спросила Оля.
- Что написать? Писать ничего не надо!
- Картину, - успокоила собеседника художница.
- День рождения через неделю.
- Три дня, - подсчитала Олька.
- Что три дня? Неделю.
- Понимаете, мас… краски будут сохнуть четыре дня. Вы же не хотите, чтобы картина смазалась?
- Ни в коем случае. Это же жена!
- Жду фото на майл.
Наутро пришли первые фото. И сразу звонок.
- Вы понимаете, что она должна быть очень красива!
- Кто? – еще не проснулась Оля.
- Моя жена. Ей исполняется пятьдесят. Это очень ответственная работа. В сорок пять – баба ягодка опять, а в пятьдесят – она становится лучше ягодки. Понимаете?
На майл пришла еще пачка фоток. Мобильник звонил не переставая.
- Олечка, вы уже купили холст?
- Олюнчик, вы начали рисовать?
- Олюшка, как продвигается работа?
- Что вы делаете сейчас?
Оля пыталась сосредоточиться, и писать в бесконечном потоке просьб.
- А фон должен быть такой, как на той фотографии! – звонил клиент.
- Извините, какой? – устало спрашивала Оля, путаясь в десятках снимков.
- Там озеро…
- Хорошо.
На холст мазки ложились вперемешку со звонками.
- Правда, она прекрасна?!
- Олечка, ты озеро рисуешь?
К исходу третьих суток Оля поняла, что елочные игрушки расписывать лучше, они не занудствуют, но после игрушек упорно писала портрет. Вечером четвертого дня портрет был закончен. Она прищурилась. Да, всё. Готово. Сфотографировала и отослала. О чем сразу пожалела.
- Нужно с другого фото! – восклицал пьяный Валерий Владимирович.
- Какого? - вежливо поинтересовалась Ольга.
- Того, где она на веранде!
- Но я же с другой фотографии делала…
- Так перерисуйте!
- Не получится.
- Как, не получится? – удивился Валерий Владимирович.
- Так. Не получится, - твердо сказала Ольга.
- А-а, - скис Валерий Владимирович и тут же воспрял, - Сирень! Ей обязательно нужна сирень! Она очень любит сирень.
- Понимаете, это сложно. Это будет уже другая картина.
- Сирень необходима. Сирень – это любимый цветок жены.
- Извините, но здесь некуда дописывать сирень. Другая композиция.
- Надо, - заупрямился клиент.
- Тогда лицо надо было делать мельче, - грустно проговорила Оля.
- Мельче лицо?! – в ужасе зашелся Валерий Владимирович.
- Нет! Лицо должно быть большим!
- А как вам портрет?
- Друзья вот говорят: похоже, похоже… Похоже, но что-то меня смущает. Зачем ты задрала руку?
Оля глянула на портрет. Рука подпирала щеку. Нормально. Естественно.
- Перерисуйте. Руку нужно опустить. Блузку сиреневого цвета. Не этот розовый… Сиреневый ей идет.
- Хорошо, - обреченно выдохнула Оля.
«Нужно было в последний день отправлять фото», - подумала она.
- А дорисуйте сережечки с алмазиками, - перезвонил Валерий Владимирович.
Через полчаса его осенила новая идея:
- Очки, очки дорисуйте. С очками лучше.
- Но без очков глаза выразительнее, - возразила Оля.
- Очки необходимы, - долдонил Валерий Владимирович.
- Грязь будет.
- Никакой грязи! Причем здесь грязь? – возмутился клиент.
Оля одела женщину в сиреневое, спрятала руку, дописала очки и отправила фото картины. Оля прищурилась, посмотрела на работу. Как не старался испортить клиент картину, получалось достойно.
- Подними-ка руку обратно, - заявил Валерий Владимирович рано утром следующего дня, - и браслетик нарисуй, тоже с алмазиками.
«Все-таки елочные игрушки прекрасны», - думала Оля, в очередной раз отвечая «хорошо».
Вечером она дописала портрет, всё как он хотел, и перезвонила ему:
- Я написала, - тихо проговорила она. – Когда мы с вами встретимся?
- Я перезвоню через полчаса, - сказал Валерий Владимирович.
- Только, пожалуйста, не позже, мне надо уйти. Я тогда сразу портрет упакую. Чтобы не смазался.
Ни через полчаса, ни через час звонка не было.
- Алло, Валерий Владимирович, вы обещали перезвонить.
- Я занят. У меня гости.
- А портрет? – растерялась Оля.
- Какой портрет?
- Портрет вашей жены.
- А-а-а портрет… Не, я не буду его брать, - сказал клиент и повесил трубку.
Олька заплакала.
Слезные железы расположены не под глазами, они под душой, когда душа тяжелеет от обид, она давит на них, и текут слезы.
Оля, с трудом разбирая буквы на экране телефона, набрала сообщение: «Спасибо вам, что в очередной раз не позволили разочароваться в людях. Хорошего праздника».
Он тут же перезвонил:
«Знаешь, деточка, тебе надо учиться рисовать! Ты очень хреново рисуешь. А портрет мне уже нарисовали. За час! И за тысячу. Да-да, даже за девятьсот рублей».
Ольга разрыдалась.

Успокойся, Олечка, если бы все люди были бы хорошими, то как бы ты об этом узнала? Тебе не с кем было бы сравнивать. А поверх портрета ты напишешь собаку. Чудесную, добрую, смешную собаку. Люди будут смотреть на неё и смеяться.