Расплавленный асфальт

Расплавленный асфальт.

1
Когда я взялся за эту работу, она не показалась мне оригинальной или сложной. Это моя повседневная работа как странно бы это не звучало. Человек ко всему привыкает. Привык и я. Каждый день ходить на работу к восьми часам утра и уходить в восемь часов вечера. Был ещё обед с двенадцати до двух. В общем, никто не жаловался. Особенно если учесть что зарплата была очень приличная. Скажем прямо – за нашу работу нам платили как министрам. Но и отбирали нас на эту работу как министров. Хотя нет, - ещё тщательней.
Я попал сюда случайно. Однажды мне позвонил приятель и спросил, не хочу ли я зарабатывать своим умом в ….дцать раз больше чем сейчас? Я в начале решил, что он шутит или придумал какую-то аферу. Но когда он привёл меня сюда, и я всё увидел своими глазами, у меня волосы на голове зашевелились. Но то было в первый день. И в первый месяц. Потом я перестал удивляться. Человек ко всему привыкает. Даже к тому, что его работа состоит в отслеживании передвижений нелюди.
- Эй, Стас! Ты где пропадал, тебя все обыскались.
Мой друг Егор окликнул меня как всегда. Наша дружба, сыгравшая огромную роль в моей новой жизни, была мне всегда дорога. Он всегда был активным талантливым парнем, всего добивающийся сам, он всегда был примером для меня и других мальчишек ещё с детства.
Сейчас мы работали в одном отделе. Точнее я работал в его отделе. Он был начальником подразделения отслеживающего ново объявившихся в городе нелюдей. Мы были что-то вроде справочной – мы находили новеньких и объясняли им нормы поведения в нашем обществе, сохраняя которые они сохранят свои жизни на свободе. Мы же были и следователями, если кто-то нарушал правила, мы выясняли, что он сделал, и отсылали его дело отряду Карателей. Как правило, Каратели, найдя провинившегося, сажали его в наш тюремный блок в подвале. Потом был суд. И приговор. Как правило, приговором была смерть или переправка в места, где обвиняемый жил раньше. Это называлось «депортировать нарушителя».
- А что случилось?
- Как что? Как обычно – нашли новенького! – Егор молодецки ударил меня по плечу, заставив наклониться. Сила у него была медвежья, хоть он и был всего на полголовы меня выше, а по комплекции мы были одинаковыми.
- Так мы едем?
- Конечно! Только тебя ждали!

2
Служебная машина неприметного в городе серебристого цвета, тихо шуршала по асфальту на окраине города. Сюда нас направила бабка Морфея – одна из наших осведомительниц, работающих гадалками и целительницами. Начальство тщательно проверяло каждую кандидатуру, отбирая самых способных и обладающих нужными нам способностями. В штате состояло около двух десятков гадалок, которые находили новых нелюдей и сообщали их местоположение с точностью до десятка метров. С такой точностью не сложно было выследить квартиру.
- Вон смотри, вон та пятиэтажка нам нужна.
Егор подобрался, как всегда на задании. Весёлый и громкоголосый от природы он разительно менялся на работе. Становился собранным серьёзным и тихим.
Мы подъехали к интересующему нас дому и тут заподозрили что-то не ладное. Во дворе не смотря на разгар весны, не было ни единой птицы и не единого бродячего животного. Казалось, даже деревья замерли. Мы остановились у второго подъезда и прислушались. Во дворе царила полнейшая, звенящая тишина. Прошло около минуты, когда мы вдруг ощутили толчок, будто кто-то тяжёлый упал на машину, и только спустя несколько секунд поняли что на машину ничего не падало. Это сама машина проваливалась. Мы синхронно выглянули в окна. Асфальт под машиной плавился.

3
Когда мы вернулись, ругаясь, грязные, потрёпанные и без машины на нас уставился весь отдел. Мы наскоро переоделись в запасную одежду и спрятались в кабинете Егора. Друг закурил и предложил мне. Курить хотелось, но я бросал и потому отказался. Егор закурил, сделал несколько глубоких затяжек и заговорил.
- Думается мне, этот новенький уже заработал пригласительный к Карателям. Давненько нас так не встречали. Знаешь, а ведь мы ещё легко отделались.
- Так ты уверен, что это было рук новенького?
Я понимал, что вопрос задаю глупый. Но не мог его не задать. Мы привыкли, что нас недолюбливают, но так откровенно нападали на нас впервые. К тому же у меня в голове не укладывалось, что кто-то из нелюдей мог расплавить под нами асфальт. Я привык спорить с клыками и когтями, на худой конец с тенями, а не с асфальтом, который всегда казался таким родным, понятным и безопасным.
- Разумеется! Хотя ты прав, я тоже ещё не совсем понимаю как это. Надо нашим гадалкам позвонить, пусть соберутся все вместе и выяснят что это за тварь.

4
Через два дня мы снова сидели в кабинете Егора и читали отчёт штатных экстрасенсов. В начале мы погрузились в бумаги, после чего так же молча уставились друг на друга.
Гадалки не смогли сказать почти ничего. Они сходились в одном – этот новенький старше всех кого они знают вместе взятых и является чем-то не доступным их пониманию. Они так и сказали «чем-то». Но мы не могли так просто отступить и пустить дело на самотёк. Наша работа не была выполнена.
Мы молча поднялись и поехали на место.

5
- Как думаешь, мы правильно поступаем? – как-то отстранённо поинтересовался Егор, заряжая служебный пистолет серебряными пулями, на всякий случай.
- Что ты имеешь ввиду?
Я недоумевал, ещё никогда Егор не казался таким…далёким что ли. Казалось он где-то не здесь и чего-то не договаривает.
- Знаешь, Стас, я тут подумал, если наши гадалки разводят руками и смотрят на меня так словно я их спрашиваю что такое ядерный реактор и чем он опасен, то начинаешь задумываться…ну не знаю…о смысле нашей работы что ли…и я тут подумал…
- Это ты хорошо сделал!
Задорный голос снаружи не дал ему договорить. Мы синхронно вздрогнули и уставились на светленького юношу, склонившегося к окну машины и с интересом нас рассматривавшего. Я машинально нажал на кнопку адаптера и стекло, на треть опущенное, замелькало превращаясь в своеобразный рентген призванный выявить истинную сущность того на кого сквозь него смотрят. Я замер. Красивое юное лицо с беззаботной улыбкой, преломляясь через стекло, переходило в огромное чёрное тело, и стекла не хватало, чтобы отобразить его целиком, показывая только часть чёрной шкуры, и судя по этой части, шкура эта принадлежала ну очень большому телу.
- Так что скажите? – всё так же радостно поинтересовался мальчик, продолжая нас разглядывать. Егор молчал. Он не отрывал глаз от искажённой затемнённым стеклом шкуры.
- Мы из Учреждения по нелюдям. Мы приехали, чтобы зачитать ваши права…
- Ты что раньше в милиции работал? – спросил мальчик, невинно распахнув серо-жёлтые с зеленью глаза. Я в недоумении застыл. Потянулись молчаливые минуты. Но мальчик снова прервал молчание сам.
- Ну ладно, я вас понял, а теперь слушайте меня, - тряхнул светлыми волосами юноша, - вы мне ничего нового уже не расскажите, так что лучше берите ноги в руки и забудьте сюда дорогу. Хорошо?
Мальчик душевно улыбнулся, и Егор молча завёл машину.

6
Мы пришли в себя, только сидя в кабинете Егора. Заморгали как вытащенные на свет совы, в недоумении оглядываясь. Он будто подчинил нашу волю, усыпил сознание и заставил исполнять его приказы.
- Что это было, - спросил я, как только понял, что вновь владею собой.
- Не знаю…- хрипло проговорил Егор. Он смотрел в никуда, и в его светло-карих глазах плескалось недоумение, растерянность и страх.
Следующую неделю мы почти не говорили. Занимаясь текущей бумажной работой, мы не упоминали новенького. Но долго так продолжаться не могло. В конце недели мы снова поехали в тот двор.

7
Двор на окраине как обычно пустовал. Скучающий дворник уже ушёл куда-то отдыхать, бродячая кошка осторожно кралась к воробью. Эти крохотные островки жизни как-то успокаивали нас. И они же пугали – а что, есть он уже ушёл отсюда? Куда-то далеко, навсегда. Почему-то этот факт безотчётно пугал нас. Мы понимающе переглянулись и вышли из машины.
Егор первым поднялся в подъезд и подошёл к указанной нам гадалками двери на первом этаже. Он осторожно, будто боясь ошпариться, нажал на кнопку звонка. Короткий звон за дверью заставил нас вздрогнуть. Потянулось томительное ожидание. Егор потянулся к звонку снова, но тут дверь распахнулась, и на пороге показался давешний парень.
- А, это снова вы. Я же кажется, говорил вам забыть сюда дорогу?
- Но мы ещё не…- начал было я, но был прерван предупреждающим жестом блондина.
- Не нужно. Я всё знаю сам. Вы пришли просветить новенького нелюдя относительно того, кто здесь хозяин и что надо вести себя тихо, но сегодня явно не ваш день ребята.
Мальчик оскалился, мелькнули заострившиеся клыки, и я провалился в бездну.

8
Я был свидетелем какого-то величественного представления. Вокруг меня была беспросветная тьма. Величественная, густая, тёплая. Вдруг в ней стали загораться огоньки звёзд, потом они стали складываться в созвездия. Потом я ощутил, что во тьме и звёздах есть разум, есть жизнь. Не на них, а в них самих. Я ощутил безотчётный ужас оттого, что в этой тьме бродили твари невидимые мне, но чрезвычайно опасные. Потом загорелась особенно яркая звезда, и вокруг неё появились какие-то росчерки, будто кто-то с полупрозрачными крыльями кружил вокруг неё. Потом были новые звёзды и новые живые существа. Такие разные и такие одинаковые, или точнее единые. Число звёзд и существ было неисчислимо. В какой-то момент я увидел, что в одной части этого космоса, где я парил осколком сознания, зарождается что-то странное, тёмное и какое-то сильно отличающееся от того, что было вокруг меня до этого. Я присмотрелся к новому образованию и меня прошиб холодный пот. Это было похоже на небольшое озеро, парящее в безвоздушном пространстве космоса. Воды этого озера были тёмными и поглощали абсолютно всё, даже свет звёзд, не отражая ничего. Озеро колыхалось медленно, будто оно из патоки или нефти, или прокручивается в замедленной съёмке. В какой-то момент рядом с озером скользнуло что-то, и из воды (если конечно это была вода) выстрелил тёмный жгут, схвативший неосторожного, и поглотил его, растворив в водах озера. И вдруг я осознал абсолютно точно – назад пути нет – всё, что попадает в эти хищные тёмные воды, уже никогда не вернётся назад. Это смерть. Нет, даже не так, - это СМЕРТЬ. Настоящая, та, откуда не возвращаются даже бессмертные души. Прошло ещё мгновение или тысячи лет и воды тёмного озера заколыхались, и из них стало выступать что-то. Медленно, почти осторожно из двух концов озера выступало два объекта. С одной стороны нечто бесформенное, светящееся и мудрое. Я каким-то непонятным чутьём осознал – это разум. Чистый разум без воли, без желаний. Думающий, знающий, осознающий, понимающий, не чувствующий. С другой стороны озера поднималось нечто совсем иное – это был зверь. Огромный, покрытый толи шерстью, толи чешуёй, толи тончайшими иглами, с игольчатой гривой, залитыми нефтяной тьмой глазами, с огромными клыками и когтями, с двумя парами крыльев, одна пара врастала кончиками в передние лапы. Длинный хвост венчала булава из трёх треугольных в разрезе лезвий. Этот Зверь не ведал разума, им двигали лишь инстинкты, слепые, яростные, страстные инстинкты. Спустя миг или вечность светящийся Разум слился с жестоким Зверем. Вспышка. Когда я снова могу видеть, я вижу, как на меня надвигается смеющийся белокурый парень с серо-жёлтыми с зеленью глазами. Он смеётся, бессердечный и ранимый, страстный и холодный, яростный и равнодушный, интуитивный и разумный, расчётливый и безумный, вечно молодой и бесконечно старый. Он всё ближе. Я растворяюсь в его колючем зрачке. И где-то на краю сознания мелькает – где-то там, в просторах космоса, взрывается огромная звезда, и из её осколков появляется наше Солнце и вокруг него зарождаются планеты – такие знакомые – Меркурий, Венера, Земля….

9.
2 месяца спустя.
Я попрощался со всеми и поехал домой. Сегодня был спокойный день. Мы просто съездили с Павлом к одному молодому оборотню и рассказали ему, что да как. Он был так любезен, что даже пригласил нас на чай.
Егор сообщил нам, что за удачный месяц нам будет хорошая премия. Мы всем отделом решили это обмыть. Я уставился на проносящийся мимо окна автобуса пейзаж. Я продал свою машину и уже два месяца ездил на автобусе. После ТОГО случая я просто не мог оставаться один на улице. Я вообще стал очень плохо переносить одиночество. Первые две недели я вообще чуть было в монастырь не ушёл. Не мог больше смотреть на мир прежними глазами и выполнять свою работу. Мы с Егором взяли отпуск. Он почти неделю молчал. Вообще. Он видел то же что и я.
Но теперь всё вставало на свои места – человеческий разум, чтобы сохранить себя, забывает то, что не может принять и вместить. Поэтому мы делаем вид что ничего не произошло, чтобы не сойти с ума и не умереть от самоуничижения. Первые несколько дней я вообще не видел смысла в своём существовании – то же мне, центр мироздания, король зверей – «Человек – звучит гордо!» - какое там – песчинка в пустыни и не больше того. Есть в этом мире то, что не подвластно человеческому разуму, то с чем мы сталкиваемся, каждый день и не видим. Человек рядом в автобусе – откуда вы знаете, что это человек? С чего вы взяли, что у него нет крыльев за спиной или жабр в груди? Или что по ночам он не бегает на четырёх лапах по лесу? Или может он….Тут я прекращаю думать, - слишком ещё свежи воспоминания о тех тёмных водах и серебряном смехе того, для кого нет определений в человеческом языке, ведь когда он родился на родине человека не было ещё даже инфузории туфельки.
Наша жизнь превращается в прежнее русло – я и проклинаю себя за это, и восхваляю всех богов. Мне и стыдно забывать такое, хоронить в себе такие знания, то и помнить всё это в повседневной жизни было слишком мучительно. Работа, дом, повседневность, быт, - здесь нет места знаниям о вечном. Такова жизнь. Таковы люди. Плохо это или хорошо, решать не нам…

Эпилог.
Серебристый смех расколол тишину пустыря заросшего полынью. Светленький юноша сидел, наслаждаясь горьким запахом.
- Зачем ты им показал? Тебе снова захотелось поиграть?
- Ну вот, ты и сам всё знаешь.
- Конечно, знаю. В отличие от тебя я разумен.
- Но абсолютно бесчувственен, тебе не понять этого щекочущего ощущения, когда раскрываешь тайну тому, кто её не в силах понять, но так постарается. Это так мило.
- Хм…тут ты прав, мне не понять. Но на то и есть ты.
- Ну да.
Порыв ветра встрепал светлые волосы одинокого юноши на пустыре.