Одиночество на дне

Валерия сидела на лавочке, находящейся в небольшом сквере за её многоэтажкой, и думала, что так не может продолжаться бесконечно. Сегодня отец опять напился, и ей снова придется ждать здесь, пока он не уснет. Так Лера делает уже два года: после того случая, как он, пьяный в хлам, чуть не убил её из-за вполне справедливого замечания, убежать из дома – единственный выход.

Сколько раз она просила маму развестись, бросить это чудовище – всё без толку. Мать говорит, что он пропадет без них, но Лера знает – он уже пропал. Пару месяцев назад он потерял последнюю работу, и теперь всё свободное время он или играется с пультом от телевизора, или пьет: в подъезде, в кабаке, дома. И она не понимает, почему мама до сих пор любит его.

Денег у семьи нет. Мама Валерии работает, подрабатывает и набирает всё больше долгов. Сама Лера берется за любую оплачиваемую работу: убирает квартиры, делает рабочие программы учителям, а потом отдает все средства маме – даже то, что было обещано потратить на питание в школе. Но этого хватает только на еду, налоги, учебники с канцтоварами, одежду, если старую зашить уже не получается, и выпивку отца. За одежду и учебники Лера иногда чувствует вину. Ей просто стыдно. Но стыдно не из-за того, что все её покупки – самое дешевое, что можно найти, а стыдно всё это иметь, когда её семья почти не сводит концов с концами.

Когда все же приходится купить новую ручку, Валерия всем сердцем надеется, что эта покупка не будет напрасной. Ей осталось закончить десятый и пройти одиннадцатый классы. Лере, конечно, хотелось уйти, а точнее “свалить”, с девятого, но мать прочно вбила ей в голову, что без пройденных одиннадцати классов ей не видать ни хороший университет, ни, как следствие, нормальную работу. Валерия не до конца понимала, заботится мама о себе, или о дочке, но решила последовать этому сомнительному совету, хоть и не знала, как она проживет в этом аду еще два года.

Её школа была одна на весь небольшой город, так что выбора, в случае чего, не было. А это “чего” как раз Леру и настигло, так что отступать было некуда. Дело в том, что у девочки нет друзей и подруг, нет товарищей, нет единомышленников. Ей не с кем даже просто поговорить. А из-за чего?

Она понимала, что это, скорее всего, из-за её финансового положения. Понимала, что сейчас буквально все смотрят на внешность – душа никому не нужна. А именно там было всё её богатство. Нет, с лицом и фигурой у неё все в порядке – она довольно симпатичная девушка: правильной овальной формы лицо, наполовину закрытое каштановыми волосами, большие голубые глаза, которые, правда, полны печали и постоянно направлены вниз. С этим проблем нет. Её проблема – стандарты. Если у тебя нет тонны косметики на лице и ты не носишь яркой, модной и, зачастую, нескромной одежды, то ты – глупая зануда, и общаться с которой неприлично. Ах да, нужно уметь глупо шутить, разговаривать о чепухе и постоянно улыбаться, а это Валерии это не было свойственно. Даже очень постаравшись, это получалось неестественно и было похоже на пародирование, так что она бросила попытки влиться в общество “избранных”.

Но надежда умирает последней: девочка наделась встретить хоть одного человека, понимающего её, который разделил бы с ней счастье и, в большинстве своем, несчастье, которое выпадало бы им на голову каждый день. Ей нужен человек, с которым можно поговорить о науке и искусстве, а не посплетничать, обсудить немало книг и фильмов, не ориентируясь на мнение толпы, поделиться впечатлениями о природе во время очередной прогулки. Ей нужен человек, которому можно петь те глупые, сочиненные по дороге в школу, песни, которому можно рассказать все самое сокровенное и тайное. Ей нужен человек, которому просто можно поверить.

Но годы шли. Шли, обдавая Валерию той жестокостью, которую можно пожелать лишь серийному убийце, но никак не этой девочке. Ее надежда, ее мечта о друге, друге всей жизни, медленно угасала. Она всё больше уходила в себя, не видя признаки человеческого отношения со стороны окружающих её людей. Вся её жизнь стала переходом из одного ада в другой, из депрессии в депрессию. Её было одиноко, когда вокруг была толпа, её было плохо, когда всем было хорошо. Она понимала, что достигла дна. Дна одиночества, нищеты и беспомощности.


***

Продолжение следует...