На Украине летом ночи коротки

Dино Dинаев.
На Украине летом ночи коротки.
Рассказ



Удар лишил Олега сознания, он же и вернул. На короткое время перед ударом возникло ощущение невесомости. Затем реальность вернулась, когда затылок грубо соприкоснулся с железом. И Олег очнулся окончательно. Связанный, с чудовищной болью в затылке, в грохочущем железном кузове.
-Ба, да это же мой пикап! - узнал он.
Давно не мытый, знакомый и одновременно чужой. Олег почувствовал нечто вроде обиды, словно машина его предала. Потом пришла досада на то, как он попался на элементарную хитрость. Ах, да, он же на войне. Тогда он назвал бы ее военной хитростью.
Следующим пунктом его следования должен был стать Большой Едун, но где-то за километров 6 до него навигатор окончательно накрылся. И до этого выдавал нечто не совсем вразумительное, а сейчас просто завис. Насмерть, окончательно, навсегда. Знающие люди предупреждали его, что так и будет. Военные что-то мудрят. А он не верил. Думал, проскочу. Проскочил, блин.
6 километров до Едуна это много или мало? По себе Олег знал, что в таких местах с дорогой, которая имеет недобрую тенденцию незаметно превращаться из асфальтовой в грунтовую, плутать можно долго. А у него времени только до вечера. Те же самые люди, проведшие его через границу, предупреждали (за те же деньги), ночью не ехать ни в коем случае, и вояки и ополченцы стреляют на любой шум на поражение.
Спросить бы дорогу у кого-нибудь. Не все же воюют. Он ухватился за эту спасительную мысль как утопающий за плавняк. Вокруг равнина, если ночевать, даже стогов нет, пикап спрятать.
Дорога сбежала с насыпи и в очередной раз сделалась грунтовой. Накатанная колея, посредине высокая трава, скребущая по днищу машины. Ровная такая, будто и танки не ездили. Олег суеверно сплюнул.
По левую руку потянулась лесопосадка, слишком чахлая, чтобы переждать в ней ночь. Она тянулась километра на 3, где ее под прямым углом пересекала похожая лесопосадка. Дорога в этом месте делилась на две. Направо или налево? Олег подумал об этом с подозрительным равнодушием. Понял, что уже заблудился, и куда бы он ни направился, уедет только дальше от маршрута.
Он включил скрежетнувшую первую передачу и повернул направо, наудачу. Ага, наудачу. Он так и не смог себе объяснить потом, когда очнулся связанный в своей собственной машине, на что он собственно купился тогда.
Сразу за поворотом на обочине сидел пацан лет 15-16ти в растянутой черной майке. Зрелище и так необыкновенное после многих часов путешествия в полном одиночестве. Знающие люди предупреждали, что любая встреча может быть смертельно опасна, но тишина, когда не с кем словом перемолвиться, начинала Олега угнетать. Не такой он был человек, чтобы молчать.
Душа компании, любитель выпить и не любитель поработать, он и представления не имел, во что ввязался. Но не только желание поболтать (а заодно и спросить дорогу) заставило его остановиться.
Дело в том, что на этой пыльной богом забытой дороге Олег впервые в жизни воочию увидел в натуральном виде настоящий хохлятский чуб. Волосы росли не по всей голове подростка, а торчали на макушке навроде сортира в чистом поле. Это сравнение пришло само, Олег понимал, что неуместное, но ничего не мог с собой поделать. Чуб свисал до самой скулы и имел шикарный рыжий цвет. Пацан периодически вздергивал головой, убирая непослушный хохол с глаз и закидывая назад, за ухо. Уши у пацана оттопыривались как держалки у кастрюли. Колоритный хохленок попался, чего и говорить.
Олег затормозил, выключил мотор, сунул ключи в карман. Видишь, какой предусмотрительный, а то, что хохленок даже не повернулся на шум машины, даже не дернулся, его не насторожило, а должно было по идее. Если конечно не допустить, что хохленок глухой как пень, да и слепой тоже. Пыли Олегова машина подняла тучу, которая медленно накрывала обочину.
Олег приблизился к хохленку на расстояние вытянутой руки, тот продолжал что-то баюкать в руках. Уж не ребенка ли? Подумал Олег. На память пришли кадры старой кинохроники, немцы, пожары, бабы с грудничками. Слава богу, я этого не видал никогда, вздохнул Олег. Хоть и был он по жизни раздолбаем, но злым никогда.
-Уважаемый! - только и успел произнести Олег.
На этом его воспоминания поимели глубокий непроницаемый провал. Лакуну. Уже потом, трясясь связанный в кузове своего собственного пикапа, он пытался обмануть себя, что услышал позади подозрительный шорох, и даже вроде начал оборачиваться.
Если врать дальше, он пытался убедить себя, что даже начал приседать в повороте, чтобы уйти от подлого удара, но не успел.
В реальности все случилось гораздо обиднее и позорнее для него. Пока он пялился на спину в просторной черной майке и трепыхающийся на ветру точно флаг оранжевый хохол, напарник бандита подошел сзади и, не таясь, от души смачно влепил ему по затылку тяжелым и чрезвычайно больным для головы предметом.
Катаясь по полу, Олег тщетно пытался пристроить голову так, чтобы она меньше задевала пульсирующий болью затылок, который по неприятным ощущениям сделался в раза три больше номинальных размеров.
Кабина имела окно на задней стенке, и ему удалось извернуться, чтобы глянуть на похитителей. За рулем сидел виденный им парень, окна из-за жары были спущены, и оранжевый хохол бился на сквозняке как флаг. Второй более плотный, коротко стриженный, темный. Из-за открытых окон было слышно, о чем они говорят.
-Исты хочется, мочи нет, Панас! - признался Хохол.
-Все бы тебе хавать, хавалка харькивская! Чоб у тоби хрен на лбу вырос як у москаля! - ругнулся стриженный, он же Панас.
Олег и не думал, что такое диковинное имя сохранилось. Чем-то оно напоминало те времена, когда он учился в школе, томик Гоголя, «вечера на хуторе близ Диканьки». Он даже улыбнулся, чтобы тотчас скривиться от боли. Здорово же его Панас саданул.
Коробка! Он судорожно дернулся, не найдя искомого. Единственная надежда оставалась, что подростки забрали ее в кабинку.
-Эй, пацаны! - крикнул он, суча ногами по борту.
Его услышали, и машина так резко затормозила, что он еще раз проехал многострадальным затылком по рельефному дну багажника. Подростки вышли, в руках Панаса угрожающе отсверкивал обрезок арматуры, на конце которого Олег с чувством тошноты узрел прилипшие волосы. У него возникло нехорошее чувство, на грани уверенности, что это его собственные волосы. Хохол сжимал в руках нож, с обернутой толстым слоем синей изоленты рукоятью.
-Зыри, Микола, шпиен очухалси! - зло сказал Панас.
-Я не шпион! Я инсулин племяннице в Донецк везу! Там адрес на коробке написан.
-Зыри, Микола, яку хорошу легенду москали придумале! Я прослезився!
-Шлепнуть его и всего делов! - предложил Микола.
И могут, подумал Олег. На что он рассчитывал, когда отправлялся в свое рискованное путешествие? Доказать всем родным, что он не настолько конченый член семьи. Его давно никто не приглашал в гости, не говоря уже о свадьбах, юбилеях и других торжествах. Конченный он был, все давно поставили на нем крест. Колымил на старом пикапе, а деньги пропивал. Ни кола, ни двора. Спал в машине. А тут услышал разговор дяди.
Дядя у него был небольшого росточка, крепкий еще дедок.
-Мне бы годков 20 сбросить, сам бы повез! - говорил он жене, уверенный, что никто не слышит.
А если и слышит беспутный племянник, что с того. Задело это пренебрежение Олега. Решил всему свету доказать. И что в результате? Как всегда, полный провал всех планов. Так у него и по жизни. Что ни задумает, все провалит. Ссуду в банке взял, так вместо того чтобы в дело пустить, всю потратил. Женился на известной всему городу б…, она у него родительскую квартиру отобрала.
Глядя на возвышающиеся над бортами машины головы, одну с оранжевым хохлом, другую без, он понял, что способ самоубийства можно было выбрать и менее затратный. И не ехать так далеко.
-Микола, почекай, что у него там за инсулин! - велел Панас.
-Почему я? Это можэ быть дюже не беспечно. Можэ там взрывчатка?
- А як ты думал, когда ту коробунцию в кабине ховал? Почекай, кажу!
-Чуть что зробыть, то всяк Микола!
Оранжевый хохол движется вдоль борта, клацает дверца. В руках подростка возникает знакомая коробка.
-Слава богу! Цела! - вырвалось у Олега.
-Зараз я бы на твоем месте не радовался, - произнес Панас. - Знаешь, почему? Потому что приговоренные к расстрелу не радуются!
Олег смотрел на них, настоящие волчата. Глаза озлобленные. Кто знает, может, они и людей убивали. Война.
Микола расковырял коробку ножом с обернутой синей изолентой рукояткой.
-Осторожнее!- вырвалось у Олега.
Микола демонстративно вонзил нож в драгоценную для него коробку. Ампулы внутри звякнули, с днища коробки закапало.
-Вроде витамины! - с сомнением проговорил Микола.
-Такими витаминами москали колодцы травят! - прикрикнул Панас.
-Какие колодцы? Я тут не бачу ни одного колодца поблизости! - недоуменно произнес Микола.
-Это я образно выражаюсь!
Микола закинул коробку обратно в кабину.
-Шо будем с москалем зробыть?
-На муравейник бы его посадить голой жопой! - мечтательно произнес Панас.
-Окстись, откуда здесь муравейники?
-Это я опять образно. Убить бы его как-нибудь. Може бути, ты его зарежешь?
Микола попятился.
-Неа. Лучше ты его арматурой. Ты ж один раз смог.
-Слабак!
Панас повернулся к Олегу.
-А ну вылазь, колорад!
И стукнул железкой по борту. Олегу ничего не оставалось, как подчиниться. Но едва он приподнялся, как Панас резко отвернулся, и послышался шум рвоты.
-Ты чего? - испугался Микола.
-Бачь, у него там мозги вывалились!
Олег тоже попытался посмотреть, что у него там вывалилось, но увидел только заляпанное засохшей кровью плечо. Крови было много. Здорово же его шандарахнули. Чуть посильнее и не очнулся бы.
-Ты чего сказився? Люди з выпавшими мозгами не ходют! - затараторил Микола. - Це кровь засохла!
Может, не убьют, пожалеют, подумал Олег, и Бог его услышал.
-Мабуть не будемо его вбивати, - сказал Панас. - Керовнику Правого сектора сдадим, а нам благодарность за шпиена.
Панас смотрел на него с большим сомнением.
-Я бы не стал нашему керовнику показываться, после того, как мы сбегли от него.
-Не сбегли, а были рассеяны огнем москалей!
-Шо сбегли, шо рассеяны, керовнику все по хрину. Он нас вместе с москалем к стенке поставит.
-Кто сказал, шо мы шпиена нашему керовнику сдадим. Сдадим его в другую роту, там, где нас не знают!
-Точно, Микола! Нас може дюже наградят!
-Посмертно! - оборвал Микола. - Сядай в машину, поихали. Тут до Факовки рукой подать!
Факовка! Эк меня занесло, сокрушался Олег. Это же крюк километров 30! Удивляться нечему, запорол очередное дело. Раньше, когда на пикапе калымил, если из 10 дел одно завершалось, как положено, можно было считать день удачным.
Микола снова со скрежетом включил первую скорость.
-Бисова колымага! - ругнулся он. - Нищо москали не могут нормально зробыть!
Назло раненному он тронулся с прокрутом колес. Пикап дернулся, Олег проехался по скользкому днищу, на котором не за что было зацепиться. Пульсирующе пронзила боль в затылке. Она оказалась настолько резкой и сильной, что он даже увидел ее цвет. Теперь он знал, что боль это оранжевая вспышка.
-О, це гарно! - заухмылялся Панас.- Москаленок верещит как облизьяна вонючая!
Машина скакала по ухабам, ее мотало по сторонам, и она периодически съезжала с колеи, и ловила удары в днище. Где этого хохленка учили ездить, недоумевал Олег. Почем права купил?
У него закралось подозрение, что Микола специально выбирает дорогу похуже и маневры порезче, чтобы доставить пленнику лишние страдания. Ведь каждый поворот руля, каждую кочку он чувствовал собственным избитым телом, на котором появлялись все новые синяки.
Наконец ему удалось ухватиться связанными за спиной руками за выступающий кронштейн, и он смог вздохнуть без опасности в следующий миг получить новый удар по почкам или по пострадавшему затылку.
Не успел он так подумать, как Микола вжал тормоз, пикап немного занесло по пыли боком, и он встал как вкопанный. Олега наоборот оторвало от спасительного поручня, понесло вперед. И единственная причина, по которой он не убился, было то, что он врезался в заднюю стенку кабины всей спиной, а не, например головой. «Раскололась бы как орех на три фрагмента», припомнились ему слова дяди, который работал врачом в травматологии.
Пикап мало того остановился, еще и заглох, была в нем такая особенность. Не любил он резких торможений. Поднятая колесами пыль нагнала и мягко накрыла кузов словно одеялом. Олег как мог быстро развернулся к ней спиной и сунул лицо к стенке, пока нос не забился.
Пока он не начал чихать, в наступившей тишине голос Миколы задумчиво произнес:
- Яко блондинка включила ливий сигнал повороту, це ще не означае, що вона поверне направо.
Олег приподнял голову над краем кузова и увидел причину, которая вынудила их остановиться. Дорога все также тянулась вдоль лесополосы, с той лишь разницей, что теперь ее перегораживала машина. Вазовская «пятерка» или «семерка», Олег не разбирался. В общем, «классика». Цвет бежевый. Грязно-белый, как сказал бы дядя. Толстый слой пыли укрывал ее точно саваном. Но не это настораживало.
Все четыре дверцы, капот и багажник были распахнуты, и машина напоминала бесцеремонно вскрытую консервную банку. Пыль еще не успела покрыть все внутри, создавалось ощущение, что люди в панике покинули машину буквально перед их приездом.
-Давай уедемо! Можа, это засада! - проговорил Микола.
-Яка засада? Ты бачишь кого? - оборвал его Панас. - Пийдемо, побачим!
Подростки вышли, снова сжимая свое оружие. Олег постарался приподняться выше, чтобы видеть происходящее, ботинки ерзали по дну кузова.
-Сиди тыхо, колорад! - Панас шваркнул о борт дубиной.
Но теперь Олег боялся своих похитителей меньше. Гораздо больше беспокоила брошенная машина. Куда делись хозяева? И почему она в таком виде.
Капот открыт, это понятно. Машина заглохла, водитель вылез посмотреть. Но почему все остальное распахнуто? Произошло нечто такое, что заставило пассажиров в панике выскакивать из кабины, тащить из багажника вещи?
Олег поежился. Нарисованная им же самим картина действовала на нервы. Что они такого страшного там увидели?
Но могло быть и по-другому. Хозяин бросил машину, ушел. В это время нагрянули мародеры, обыскали и забрали все ценное. Может так быть? Может.
Олег глянул, и сам же себя опроверг. Судя по тому, что внутрь попало не так много пыли, машину бросили совсем недавно. Хозяева едва сами успели удрать, пока они не заявились.
Мародер произошло от имени наполеоновского генерала Ги де Мародера, припомнил он некстати. Голова его по жизни была набита не нужными никому сведениями.
-Пацаны, ехать надо! Здесь нельзя оставаться! - шепотом крикнул он.
И, конечно же, получил.

В животе Олега скрутило кишки, настолько он испугался. Это был даже не испуг, а предчувствие испуга. Ему отчаянно не нравилась ситуация с брошенной машиной. Настораживала тишина вокруг. Отсутствие людей. Следов.
-Скольки их було?- поинтересовался Панас. – Москалей у машине.
-Четверо!- уверенно ответил Микола.- Матуся с татусей спереди. Сзади дицкое крисло, но сбоку. Стало буть, справа хто сидемши. Дивчина. Духами дюже воняе.
Нехорошее предчувствие от слов парня у Олега только усилилось. Он представил, как семья из 4 человек катит по проселочной дороге. Ребенок в детском кресле закатывается от смеха, потому что его веселит сестра. Отец с матерью переглядываются, улыбаются, растет будущая мамка. И вдруг…
Что вдруг? Олег продолжал накручивать себя, не имея возможности даже убежать. Его везли навстречу неизвестности. По большому счету, вся его поездка это движение навстречу неизвестности. Только сейчас это стало настолько явным, что ему хотелось взвыть. В бессилии он грохнул ногами о борт и был услышан.
-Можа вбьем энтого?- демонстративно громко поинтересовался Панас. - Шпиен он и мертвый добре буде.
-Сам вбий! - возразил Микола. - Я покойников дюже боюсь, а потома энтого с собою везть.
После паузы он добавил.
-Пислы той машины небеспечно мне, Панас. Душу кошки шкребут. Шось тута не так.
Когда лесополоса кончилась, Микола повернул и тут же вжал тормоз. Олег снова прокатился по гладкому днищу и еле увернулся, чтобы не раскроить череп о кабину.
-Цел, москаль? - спросил Панас.
-Цел.
-Жаль. А ты Микола чого так гальмуешь, я трохи носяру себе не расквасил!
-Зырь шо на дороге! Блещить!
Олег приподнял голову над бортом насколько смог, и Панас выходя, походя, двинул его кулаком и отправил обратно. Вот, шпана! За что они меня так ненавидят?- недоумевал Олег. Ведь в первый раз в жизни видят!
За те несколько секунд, что он смотрел, ему удалось рассмотреть серебристое пятно на дороге. Панас вышел из кабины, подошел. Раздался шорох. Олег осторожно приподнялся снова.
Панас держал в руках кусок оберточной фольги, шуршащий на ветру.
-Фольга для гриля!- прочел подросток.- На хрина? Похоже, Факовка совсим близко!
-Братцы, поворачивай!- крикнул Олег.- Нас всех убьют! Как вы не поймете!
-А мы тупые!- спокойно сказал Микола, и Олег не сразу понял, в чем подвох.- Вы, москали, так и думаете про нас, и в этом …шо?
-Стратегическая ошибка!- хохотнул Панас. –Як в анекдоте? Блондинка, доставши з сумочки електрошокер замисть телефона, зи словами "Алло" вирубала себе на 3 дни.
Олег смотрел на него, он потом понял, что на это и был рассчитан весь фокус, и не заметил, как его снова ударили по многострадальной голове.

Вечерело. Лесополоса скоро кончилась, машина ехала по проселочной дороге, проложенной вдоль извилистого оврага. В одном месте ее так занесло, что Олега едва не выбросило из кузова.
Он прикидывал потом, что было бы лучшим в его положении. Он избавился бы от плена. Или свернул шею при падении, не имея возможности сгруппироваться из-за связанных рук.
Он не вывалился, руки его скребли по голому кузову, пока не нашарили знакомые уже кронштейны, в которые он вцепился словно тонущий в спасательный круг. Он не был совсем уверен, куда везут его эта пара хохлятских идиотов. Он никогда не был на войне, не слышал свиста пуль, не знал ее суровых законов, не представлял, какие здесь подстерегают опасности.
Но и несмышленым пацаном он тоже не был. Передние зубы были выбиты в пьяной драке, когда пил с одним психом в Ростове, а он ни с того ни с сего, безо всяких причин, набросился на него и остервенело бил черенком от только что купленной лопаты.
С подростками на окраине один раз схлестнулся. Потом целый месяц ходил с молотком в целлофановом пакете. Было время, по молодости и кастет носил.
Так что, что такое опасность он представлял. Опасность заставляет сокращаться мышцы живота, она выступает холодным потом на спине. От одного присутствия опасности накатывает тоска, одновременно глаза видят на километры вокруг, сквозь стены, и остается единственная надежда на ноги. Вынесут, спасут, родимые.
Но все это потом, в пору действий. А начинается все исподволь, с неуюта внутри, нервной щекотки в пальцах, когда хочется кричать, а вместо этого говоришь шепотом.
Нечто подобное Олег испытал сейчас. Брошенная машина, вскрытая как черепаха для супа на кухне. Распахнутое детское кресло. Бабские сумки на заднем сидении. Потом шуршащая упаковка для жарки на ветру.
Пусто. Никого. Ни людей, ни деревень. Машина и упаковка. Новая упаковочка, готовая к использованию. Кем?
Олега вывернуло наизнанку.
-Москаль блюють!- констатировал Панас.
-Ну и нехай!
-Як ты разумеешь, куды все подилися з машины?
-Втекли да сховались. Можа на них бандиты напали?
-Як ты разумеешь, баб сгвалтували?
-Неа, як ши згватували, они там бы и лягли. Мы успели бы по палке кинути, пока тепленьки.
-Бовдур ты, Микола. А баб точно две було. Матка и дивчина. И два мужика-татко и малец в кресле. Чуешь, Микола, а чому таких семей богато, где один хлопчик и одна дивчина.
-Це природа.
Подростки заговорили на отвлеченные темы про законы природа, и кого больше рождается, пацанов или девиц, но Олег их перестал слушать.
Он отвернулся от оврага, который изучал на предмет бегства, и едва не заорал от неожиданности. С другой стороны возвышался небольшой холм, и на вершине холма кто-то стоял.

Заходящее солнце осветило его точно прожектором, и картинка оказалась нереально контрастной, словно сумасшедший скульптор выставил свое творение на природный подиум.
Судя по малому росту, на вершине стоял ребенок, одетый в белую рубаху и брюки с помочами крест-накрест. Он сохранял полную неподвижность, не старался скрыться или наоборот привлечь внимания, крича и махая руками. Само по себе это было странно. Откуда он взялся в настолько безлюдном месте? Олег сразу подумал про брошенную машину. Возможно, мальчик являлся одним из ее пассажиров. Тем, кто сидел в детском кресле.
Откровенно говоря, для детского кресла мальчик оказался несколько великоват. Широкие бедра, крупноватая голова. В полной неподвижности мальчик не сводил взгляда с проезжающей мимо машины.
И было в нем нечто отталкивающее. Любой ребенок вызывает положительные эмоции, вид же этого был неприятен. Олег понял, когда столкнулся с его взглядом. Больным и жухлым, словно у древнего старика.
Потом Олег увидел текущие из угла безвольного рта слюни и все понял. На вершине холма в этой Богом забытой местности стоял больной синдромом Дауна и бессмысленно таращился прямо на Олега.
Ему стало жутковато от этого застывшего видения. Подростки болтали за рулем, ничего не замечая вокруг. Олега охватила почти паника, когда он подумал, что видит призрак похищенного из машины и убитого мальчика. Ведь видел его лишь он.
Он хотел позвать парней, но язык его словно прилип к гортани, и он на некоторое вре6мя потерял способность говорить. Он понял, что только сейчас до него дошла опасность его поездки с инсулином для больной племянницы. Как всегда он не думал ни о ком и ни о чем, не продумал ни одной детали, решив все и за всех.
Мальчик поднес нечто, завернутое в сверкающую фольгу ко рту, откусил и смачно зажевал. Олега удивило в этот момент насколько у маленького мальчика такие мощные по-мужски челюсти.
Потом его стошнило.
- Бида биду тягне. Москаль усю машину заблевал!- возмутился Панас.
- Там наверху!- крикнул Олег.
Микола тормознул, но когда подростки повернули голову в указанном направлении, там даже пыли от мальчика не осталось.
-Москаль с розуму зийшов!- вырвалось у Миколы.
-Можа, там другие москали зачаився?- возразил Панас.- Треба пизнать!
-Темнеет швыдко! Треба самим сховаться!
-И то дило!

Укрытие нашли быстро. Вернее будет сказано, совсем не искали. Съехали в овраг, выбрав наиболее пологий склон, и закатили машину в росший на дне оврага орешник. С двух шагов машина не просматривалась, но у Олега имелось сильное сомнение, что сверху видно крышу. Но его мнение никто не спросил.
Уже хорошо, что разрешили сходить по нужде. Правда, надежда на побег не оправдала себя. Олег хотел кинуться на подростков, едва ему развяжут руки. Пацаны все-таки. Куда там. Пацаны оказались жухлые ребята, не те, которые в школу ходят да за партой сидят.
Для начала положили его брюхом на землю. Микола уселся на спину, развязал руки, но лишь затем, чтобы вновь связать их уже над головой. Теперь Олег мог перекинуть связанные руки вперед и хоть ширинку расстегнуть. Мысли о побеге пришлось оставить. Все это время Панас возвышался у изголовья и намечал устрашающие замахи арматурой точно игрок в гольф.
У пацанов чувствовался опыт и опытная рука. Не впервой им вязать пленных, не впервой.
После туалета Олег почувствовал себя гораздо лучше, несмотря на то, что руки вновь связали за спиной, а потом прикрутили к бортам пикапа. Подростки быстро нашли в глубине бардачка и расправились с небогатой снедью Олега, которую он взял с собой. После угроз сдохнуть в кузове и призывов к милосердию, ему досталось пара глотков лимонада, который ему оставили на самом дне бутылки. Расположив веревки между спиной и быстро остывающим металлом, он попытался заснуть, но сон долго не шел.
Тиха украинская ночь. В кустах отчаянно верещали сверчки, очень далеко глухо зарокотало. Похоже на грозу. На Олега равнодушно уставились многочисленные звезды млечного пути. Очень скоро он остался один.
Микола не по-детски храпел в кабине. Панас вытащил, сломав хлипкий запорный механизм, кресло и забурился в кусты. Вскоре оттуда донесся здоровый храп.
Нельзя сказать, что Олег не пытался воспользоваться моментом, но очень скоро понял, что он никудышный развязывальщик узлов. В кино все получается быстро и без особого труда. Как будто злодеи не подозревают, что пленник будет перетирать веревку и не делают тройной запас, как захватившие его хохлята.
Миколе не мешало даже тихо бубнящее радио. «Выступает хор украинского радио и телевидения. Главный херовник Онуфрий Панченко!».
Отчаянный храп, перемежающийся пением кузнечиков и хором украинского радио, то утихал, то вспыхивал с новой силой. В зависимости от того, удавалось ли Олегу задремать. Очень скоро он потерял тонкую грань между явью и сном.
В очередной раз он очнулся под громкий шорох, звучащий из радиоприемника. Затем раздался грубый голос, принадлежащий взрослому здоровенному, судя по тембру мужику, но который старался говорить тихо.
-Голод, ответь базе! Голод, прием!
Шорохи снова.
-Я буду выходить на связь каждые 2 часа всю ночь. Голод, если сможешь, дай о себе знать любым способом! Мы тебя вытащим, обещаю тебе!
Странное имя-Голод, подумал Олег. Скорее всего, от фамилии. Нормальный позывной не мог себе выбрать. А сквозь ночь неслось:
-Голод, ответьте базе! Я буду выходить на связь каждые 2 часа! Прием!
И шорох, будто в мембрану сыпятся мелкие камушки. Олег почувствовал себя так тоскливо, словно они остались одни в целом мире. Он, таинственная база и некто, носящий жутковатый позывной Голод.
А может это и не позывной, подумал Олег.
Он почувствовал зримое присутствие у себя за плечом. Хоть он еще и не глядел туда, но чувствовал там что-то материальное. Оглянулся. Над бортом медленно, словно неряшливое солнце на рисунках сопливых детишек, поднялось продолговатое точно дыня лицо Дауна. Он взялся за борт тонкой ручкой, и то, что было зажато в ней, звякнуло металлом о металл. В руке псих держал острый и длинный нож.
Олег отшатнулся всем телом, но тугие веревки не пустили ни на сантиметр. Он повис на них как муха в паучьих силках. Даун уже лез через борт. Слюни повисли на оттопыренных губах. В лунном свете, они казались черного цвета.
Да это же кровь!- в ужасе понял Олег. Еще он понял, что единственные, кто может его спасти, это двое его захватчиков. Он задергался, повиснув на веревках, пытался кричать, но тотчас во рту оказались сочащиеся дурнопахнущей влагой куски, в каких он опознал сырое мясо.
И проснулся. Несколько секунд ужас сковывал его члены, чтобы потом раствориться в глубинах мозга, оставив о себе недобрую память в виде липкого пота между лопатками, и бешено стучащей в голове дурной крови.
-Хто там оре як порося?- спросил спросонок Панас.
-Москалю москалюха приснилась. Дюже красивая!- ответил Микола.- Ежели еще шумнешь, я тебе хир в рот засуваю. Може правда, Панас згвалтуваем москаленка, его все равно наши к стенке поставят.
-Неа, у нашего москаля зад дюже вонючий. Спи, стрекозел!
Продолжала звучать тихая музыка из радиолы, но Олег ее не слышал. В ушах по-прежнему раздавалось: «Голод, ответьте базе! Я буду выходить на связь каждые 2 часа!».

Едва рассвело, они продолжили путь.
-Исти дюже хочется, матуся не горюй!- высказал общее мнение Микола – Поехали шибче. В Факовке хавать прикупим.
-Бензин кинчается!- заметил Панас.- У москаля все не як у нормальных людей.
А ведь, правда, он не заправил полный бак. Махнул рукой, где-нибудь за границей налью. Где? Вот идиот! Олег крыл себя последними словами.
Когда машина затормозила, он в очередной раз покатился по гладкому днищу багажного отделения. Хохлы ругались.
-Я ж кажу, ты по кругу ездишь! Так ниякого бензину не хватит!- возмущался Микола.
Панас оправдывался.
Олег поднял голову над бортом, чтобы узнать, в чем весь сыр-бор. И похолодел. Давешняя машина стояла с распахнутыми дверями. Внутри детское кресло, сумки уже пылью покрываются.
-Пойду в сумках пошукаю, може чего исты найду!- сказал Панас, выбираясь из кабины.
Дикое чувство опасности захлестнуло Олега. В первый раз машина стояла распахнутая полностью. В этот раз багажник оставался плотно схлопнут. И нашли они машину, помнится, сразу за лесополосой, теперь же вокруг тянулись лишь овраги.
-Это засада! Микола рви!- крикнул Олег.
Панас с рассерженным видом обернулся, чтобы врезать дурному москалю между глаз, но не успел. С противоположной обочины вскочил и бросился к Миколе, который сидел на водительском месте, мужчина в комбинезоне и маске, оставлявшей открытыми лишь глаза.
-Газу!- заорал Панас, кидаясь в кабину.
Им повезло, что Микола не заглушал двигатель. Ему оставалось лишь включить скорость и нажать газ. Но за это время мужчина подскочил к кабине и вцепился в дверцу. Каким-то чудом Микола успел вдавить кнопку блокировки и дверца не открылась.
Машина буксанула в пыли всеми четырьмя колесами и по-козлиному скакнула вперед. Мужчина залез рукой через спущенное окно и пытался ухватить кнопку блокировки, а визжащий Микола не давал. Шансов удержать ее у подростка не было никаких. Чувствовалось, мужик тренирован, да и сильнее он пацана.
Тогда Олег вскинул ноги над бортом и дал дуплетом под ухо. Мужик заорал неожиданно низким басом и отцепился. Он сделал еще пару шагов, но ноги его заплелись, и он свалился.
Сзади на дорогу выскочил еще один «гуинплен» и коротко прицелился из автомата. Тут бы им всем и конец. Стальной сердечник автомата Калашникова пробивает насквозь рельс, что для него старый пикап? Но упавший гаркнул:
-Не стрелять! Никуда они не денутся!
Микола гнал как угорелый еще несколько минут, пока они едва не сверзились в овраг.
-Да хватит вже!- угомонил его Панас.
-Чого вин имел в виду, когда казав, воны никуды не денутся?- зубы Миколы выдавали чечетку.
Ответил Олег:
-Они имели в виду, что дорога ведет в тупик!

Через пару километров показалась заброшенная деревня. Покосившиеся дома с прохудившимися крышами и дырами вместо окон. Заросшие бурьяном выше человечьего роста огороды. Дорога, по которой давно никто не ездил.
Микола, не останавливаясь, промчал мимо, но сразу за деревней был вынужден остановиться.
Дороги дальше не было. Деревня стояла на краю оврага, по дну которого текла быстрая река.
-Коровяча протока!- вырвалось у Панаса.- Треба машину кидать и переплывать на тот берег!
-Я плавать не вмею!- признался Микола.
-Ты что сказився! Тут всего пьять метрив!
-Я в воду не полезу! В таких мистах она дюже холодная! Я взагал воды боюсь!
Олег был вынужден вмешаться.
-Пацаны, я дико извиняюсь, но если мы тут и дальше будем стоять, нас тут быстро вычислят!- предостерег он.
-Заткнись!- одернул Панас.- Москаль справа каже, торчим тут як гавно в проруби. Треба машину сховати.
Спрятать было необходимо, но куда.
Олег снова взял инициативу на себя.
-Я там хлев видел, хотя подошел бы и сарай!
-Шо, обратно в деревню ихать? Та там же колорады!
-Они еще не успели! У них же машины нет!- Олег постарался придать голосу как можно больше убедительности.
-А старый «жигуль»?
-Если б он был на ходу, они б у нас на хвосте висели!
-Як же он у нас на дороге выявился?
Панас уставился на Миколу.
-Це все ты, жидовская морда, кругалями ездишь!
Подростки с готовностью сцепились.
-Пацаны, заканчивайте собачиться! - снова встрял Олег.- Скорее всего, здесь дорога петлю делает, вот они машину с одного рукава на другой и перекатили!
-Петлю! Вбил бы! - Панас, наконец, отпустил дружка.- Чипай, шоферюга!
Старый хлев располагался через дорогу от хутора. Он представлял собой длинный унылый барак без окон, но с крышей и что важнее, с воротинами. Кривыми, косыми, но которые можно было закрыть. Убежище не ахти какое, но время, чтобы осмотреться, можно было выгадать.
Микола заехал в хлев, Панас бросился обратно, срывая на ходу раскидистые ветви. У хохлов тоже мозги есть, покачал головой Олег. Панас торопливо заметал следы, чтобы не было видно, где машина свернула с проселка.
Затем Панас бегом вернулся, и подростки быстро прикрыли ворота.
-В рази чего, кидаем москаля с его тарантасом и пийдем огородами! - заявил Панас.
Микола как водится, ответил анекдотом:
-Порада для блондинок: не знаеш сигналив регулювальника - постарайся його хоча би не переихати.
Олег понял, что подростки стараются всеми силами скрыть охвативший их страх. Они попали в неприятное место. Было душно. Из хлева давно утащили все, что можно было продать и пропить. Он представлял собой сумрачный барак из покосившихся шлакоблоков, из-под которых торчали обрывки рубероида. Некогда побеленные стены давно покрылись грязью и копотью. Через прорехи в разбитой глиняной крыше освещались гнилые доски стойл, треснувшие кормушки и ржавые кольца от украденных привязей. В воздухе висела застарелая вонь. Полы в стойлах имели наклон к лотку для мочи и навоза. Все чрезвычайно функциональное, чем-то напоминающее функциональность фашистских лагерей смерти. Сравнение вконец испортило настроение Олега, и так не идеальное.
-Панас, хто це був? - спросил Микола.
-Бандиты с Донбасса – ясен хир! Наркоманы клятые!
-Дивное дило, я у них колорадов не виждал!
-Сховались они. Можа, в разведке чи шо.
-Яки з Донбасу бородатые уси!
-Це хир у тя бородатый! У наркоманов бороды не растут.
-Тыхо! Вони вже тут!

Подростки припали к щелям в воротах, и даже не обратил внимания, как Олег неловко выбрался из кузова, цепляясь за поручни связанными за спиной руками. Это было чертовски неудобно, когда стараешься не шуметь при этом.
Воротины оказались все в дырах, так что нашлась щель и для Олега. Теперь он мог наблюдать удивительную картину.
Напротив хлева на взгорке стояла древняя полусгнившая на корню халупа. Когда-то, лет 100 назад, это был добротный деревянный сруб. Прошедший век не пощадил его. Бревна полопались от дождей и морозов. Сруб поехал в одну сторону, крыша съехала на другую, точно шляпа пьяницы. В окнах обрывки выцветших тряпок. Крыльцо провалилось. Тут давно никто не жил, но чувствовалось, жизнь сюда пробивается.
Слева от дома застыла в полной неподвижности фигура, которую Олег поначалу принял за пенек. Он с изумлением и с необъяснимым страхом узнал давешнего дауна.
Полуголый малец, одетый теперь в рейтузы, больше необходимого размера примерно в пару раз, смотрел, казалось прямо на них. Олег видел вытаращенные глаза, одинаковое для всех даунов мира, скорбное выражение, слюни в уголках широкого рта.
Олег хотел сказать:
-Он нас выдаст. Надо его шугануть.
Но слова застряли у него во рту.
К мальцу подошел мужчина в пятнистом маскировочном комбинезоне и черной шапочке с прорезями для глаза и рта. Отверстие для рта круглое, точно хозяин все время кричит. Глаза скрывают зеркальные очки на резинке, опоясывающей шапку. Поверх комбеза надета разгрузка с множеством «пеналов» для боеприпасов. На плече автомат дулом книзу. Когда боец повернул голову вбок, на шапке сверкнула «желто-блакитная» полоска.
-Вроде ваш!- неуверенно произнес Олег.
Панас больно пихнул его вбок, и он едва не свалился. Микола выразительно покрутил пальцем у виска, обращаясь к ним обоим.
Тем временем боец спросил, обращаясь к дауну:
-Куды ты утек, дурник?
В ответ больной ребенок промычал нечто похожее на «дядю».
-Бильше не тикай, а то не получишь исты!- пригрозил боец.
-Исты!- даун подчеркнуто бодро закивал головой.
Она у него и так ненормально большая заколыхалась как одуванчик на тонком стебле.
-От и гарно!
На взгорке показался второй боец, тот самый, которому Олег заехал в ухо. Он узнал его по маске, на которой отсутствовала прорезь для рта. Остальная экипировка была такая же, как у первого: пятнистый комбинезон, разгрузка и автомат. Вдобавок он нес десятилитровую канистру.
Не задерживаясь, он зашел за калитку и скрылся в избе. Слышно было, как он шурует внутри: открываются то ли двери в комнату, то ли дверки шкафов, шаги по гнилому полу. Акустика была нереальная.
-Ну, хде вы тама?- донеслось из окна.
-Пишли, дурник, в хату!- подтолкнул больного мальчика первый боец.- Рюрий лаяться буде!
-Рюрий!- промычал тот.
-Да-да, Рюрий!
Боец подталкивал мальчика к калитке, тот двигался нехотя.
-Шо, поиграти хочешь? Потом поиграемо!
Где уговорами, где тычками он втолкнул пацана внутрь.
Беглецы в хлеву только сейчас перевели дух. Казалось, что они на время перестали дышать.
Олег сказал:
-У солдата на рукаве шеврон: перечеркнутая латинская буква «Н».
-Баталион «Азов»! - благоговейно произнес Микола.
- Еврейський батальйон!- подтвердил Панас.
Олег недоумевал, откуда на Украине столько евреев, но переспрашивать не стал: подростки за каждый вопрос награждали тычком в бок. Он подозревал, что там зреет один большой незаживающий синяк.
Внезапно тишину разорвал пронзительный вопль, от которого у Олега едва не остановилось сердце. Не готов он оказался к подобному развитию событий. Когда силовики скрылись в избе, он недопустимо расслабился, уверенный, что все самое страшное сегодня уже произошло.
Дверь распахнулась, выпуская опрометью вылетевшего дауна. Мальчик выскочил за калитку, и мог бы спокойно убежать, как и все душевно больные физически он был достаточно крепок, чтобы даже взрослые мужчины не смогли его догнать. Тем более, они были отягощены оружием и боеприпасами.
Вместо этого он поступил откровенно наивно: присел к ограде, закрывая лицо ладошками. Как и все дети, не видя опасности, он не боялся.
Из дверей выскочил боец, который возился с ним до этого. За ним показался второй, сжимающий в опущенной руке топор со зловеще сверкающим в лучах заходящего солнца лезвием. Боец цыкнул на товарища, и тот спрятался в доме, словно паук, поджидающий жертву. Вояка, видя мальчика, успокоился и уже вразвалочку неспешно подошел. Судя по всему, он оказался неплохим психологом.
- Чого ти, дурнику? Все добре.
Он сел на лавку рядом с калиткой и закурил.
-Чего ты испужался? Не пужайси!
Он погладил мальчика по голове.
-Пийдем, Рюрий ждет!
-Рюрий нет!- выкрикнул мальчик.
В ответ вояка достал из разгрузки шоколадку и покрутил перед носом мальчика. Однако когда тот протянул ручку, шоколадку отдернул.
-Пийдем к Рюрию, тада дам!
-Дядько не обманет?- серьезно спросил мальчик.
-Дядько не обмане! - подтвердил вояка.- Добре ты хлопчик!
Он еще раз погладил его.
-Пишли?
Мальчик снова сильно мотнул непропорционально большой головой.
Они снова направились к дому. Боец обнимал его за плечи, вылитый отец с сыном на прогулке.
Ничего не случится, уговаривал себя Олег. Ребенка они не тронут. Зачем им ребенок? А там, глядишь, ночь пересидим…
Много лет назад Олег наблюдал по телевизору гибель американского «Челленджера». Точнее, даже не сам взрыв шатла, а реакцию зрителей на него. Вот они стоят, задравши лица, человек сто, радостные улыбки, беспечные выражения, счастливые взгляды. И тут взрыв. Резкий перепад настроения. Судорога почти ощутимой боли прокатилась по толпе. Словно желудок гигантского животного в сто лиц сократился в спазме.
Нечто подобное он ощутил сейчас. Внутри дома раздался глубокий и одновременно глухой удар, и все находившиеся в хлеву разом подскочили на месте. Мышцы оказались настолько напряженны, что дернулись сами по себе, подкинув своих хозяев в воздух.
Казалось бы, чего звук удара? Что в нем такого страшного? Все происходило в абсолютном молчании, никто в доме не кричал, даже не разговаривал. Лишь продолжали звучать глухие по- мужицки тяжелые удары, в которые временами вплетались металлические созвучия.
Олег, конечно же, узнал звук топора, сам часто брал говядину тушками, так было выгоднее. Потом разделывал тушу, положив на пол кухни толстую деревянную подставку.
Картина забрызганной кровью и костяной крошкой собственной кухни с такой явственностью предстала перед его мысленным взором, что он едва успел отвернуть голову перед тем как начать блевать.
Он думал, что его снова будут бить. Но увидел, что подросткам не до него. Панас перегнулся через кормушку, его безостановочно тошнило. Микола же вообще свалился на колени.
Смотреть больше не было сил. Олег сел, прислонившись к воротам спиной и связанными руками. Панас остался стоять, опершись о стойла. В роли разведчика теперь выступал лишь Микола, который взял на себя и роль комментатора.
-Вояка вышел, сало с передника смывае!- сообщил он.
-Не надо! - попросил Олег, тогда Микола по-хозяйски толкнул его в плечо сапогом и уронил.
А то он немного забыл кто здесь хозяин.
-Сюды не дивиться? - спросил Панас.
-Неа!
-Ну и нехай смывае. Трошки пидождем до ночи, да и утекнем.
У Олега все время крутилась в голове надоедливая мыслишка, но шок от пережитого никак не давал ухватить ее за хвост. Озарение пришло внезапно.
-Почему они не обыскивают деревню?
-Потребны ми им! - фыркнул Микола. - Заткнись, москаль!
Но москаль не заткнулся.
-Они знают, что мы здесь! - сделал вывод Олег.

Он проснулся с тяжелой головной болью. Он не помнил, как задремал. Навалилась усталость, глаза сами закрылись.
Ноздри щекотал аромат жареного мяса. Казалось, протяни руки и оно твое. Олег открыл глаза и отшатнулся.
Перед ним стоял мальчик даун. Успело потемнеть, и луна заливала его синим светом. В руке мальчик держал беляш, горячий, парящий, благоухающий.
Олег огляделся. Подростков и след простыл.
-Они утекли, пока ты спал! - бесхитростно пояснил мальчик. - Хочешь?
Он протянул беляш, с которого капнула на земляной пол жирная капля.
Олег шарахнулся как от прокаженного.
-Это нельзя есть! - сдавленно произнес он.
-Вкусно!- мальчик сам откусил и зажевал.
Уши его слегка двигались на макушке в такт мерно перемалывающим челюстям. Олега затошнило.
-Матусю тоже по первости мутило! - заметил мальчик. - А потом ничего.
-Они ее убили! - выкрикнул Олег.
-А як же! - согласно кивнул крупной головой больной. - Табе бечь надо, а то они и тебя сожрут! Ты разве не знал, что у Коломойского одни людоеды? Не веришь? Матуся тож не верила.
-Прекрати рассказывать про твою мать! - вырвалось у Олега.
-Почему? - удивился мальчик. - Хочешь, расскажу как она вмерла? И как сестрица вмерла. И как татка помер? Вояки его зараз убили первым, потому что исты нема было, а матусю и сестрицу треба было сначала накормить.
-Сестре сколько исполнилось?
-11. Большая уже.
-Моей племяннице на год меньше. У нее сахарный диабет, ей инсулин надо колоть каждые 2 часа. Я везу ей лекарство, а то она погибнет.
Мальчик хихикнул и извинился.
-Кому ты это рассказываешь!
-Помоги мне убежать! Развяжи руки!
-Мне нельзя, а то мене больше не отпустят!
-Кто? Вояки? Я думал, ты сбежал.
-Якие вояки? Те мне уже не указ! Вон те! - мальчик глубокомысленно указал на потолок.
-Ангелы что ли? Они тебе точно ничего не сделают! Ну, развяжи!
-Ладно! Повертайся и иди сюды!
Олег с трудом поднялся и повернулся к нему спиной.
-Иди ко мне!
Он повернул голову и увидел мальчика уже на удалении.
-Не играй со мной! - выкрикнул он в отчаянии.
-Иди сюда! - мальчик поманил его рукой.
Олег попятился, сделал шаг, и нога его не ощутила опоры. Олег извивался всем телом, не имея возможности вернуть равновесие. Глянул через плечо: он балансировал на краю бездонной ямы. Он закричал и полетел вниз.

Вскрик во сне обошелся ему в лишний синяк на ребрах. Олег не догадывался, за что хохлы так ненавидят русских? У него не было по отношению к ним ответного чувства. Они ведь не сделали ему ничего плохого, пока он к ним сам не вперся. Они же ненавидели его по определению.
Двоюродный брат, не имеющий возможности спокойно смотреть, как тонет в пьянстве и распутстве его родственник, часто подсовывал ему новые книжки, среди которых как-то попался шедевр модного московского автора. Писатель обильно цитировал министра нацисткой пропаганды Геббельса и усиленно намекал на то, что современный народ далеко не ушел, а есть он скотинка и в неменьшей степени быдло. По ошибке подсунул братан книжицу, сам не читая, понадеявшись на большой тираж. А что тираж? Он всего лишь лишний раз показал, сколько гавна в мозгах столичных бездельников.
Лежа связанный и избитый, Олег вспоминал того треклятого Геббельса. Насчет силы пропаганды министр оказался прав, ни дна ему, ни покрышки. Украина теперь НАВСЕГДА ВРАГ России, и ее уже не вернуть, стало быть, надо поступать с ней как с врагом, бить на всех фронтах, не слушая истеричных воплей Ангелы Меркель.
-Тикать треба, Панас! - шептал Микола.
-Треба, никто не споре, но как?
-Треба отвлекающий маневр!- и Панас уставился на Олега, тому стало неуютно под его взглядом, ничего хорошего он ему не сулил.
-Допоможеш двом хорошим хлопцям?
-От которых у меня все ребра в синяках! - согласился Олег.
Подростки переглянулись, огненный чуб Миколы колыхнулся в такт.
-Москаль тупой як уси москали!
-Ни куе, ни меле!- согласился Панас, потом опустился перед Олегом на корточки.- Тобе усе равно вбили бы. Тобе кака разница?
-Мне лекарство надо племяннице доставить!
-Дак як же ти його доставиш, коли ми тута у ловушке як таркани в клеї! Тобі за любому кінець, москаль! Зрозумій! А так у тебе з'явиться шанс. Я тобі развяжу і текай сябе. Якщо пощастить, то утекнешь до своєї племяшке, я тябе і барахло твоє віддам. Щоб ти подавився!
У Олега разом запылала надежда. Чем черт не шутит. Развяжут руки, отдадут инсулин, а там пусть судьба рассудит. Все лучше, чем в хлеву ждать своей очереди на разделку.
-Я согласен! - неожиданно для себя выпалил Олег.
-Ну, й чудово! Тільки є одно условие!
Подростки переглянулись быстрыми злыми взглядами. Чисто волчата. Даже если бы Олег догадался раньше, чтобы он смог предпринять? Со связанными за спиной руками? Сидя на корточках?
Олег носил легкие плетенки, не скрывавшие пальцев на ногах. Панас наступил ногой в кованном армейском ботинке ему на большой палец и резко даванул. Кость хрустнула как сухой тростник, а Панас заботливо зажал готовый вырваться крик.
-Потерпи, москалик! Це для рівних умов, а то утекнешь один, тільки тебе й бачили! А зараз швидко не побігаєш!
-Вот суки! - просипел Олег, когда Панас его отпустил.
Тот указал на него и сказал:
-Ось справжнє обличчя москаля! Добреньким прикидався,інсулін він везе, а тепер суками бравих українських хлопців обзива!
Ну, тут Олега прорвало, и он высказал все, что думает о бравых украинских хлопцах в частности, и обо всей Украине в целом.
-Мені почулося, що поганий москаль образив мою ридн Україну!- разозлился Панас.
Он подобрал с земли кривую палку, всю в засохшем коровьем дерьме. Олег привстал и с наслаждением боднул подростка в живот. Он уже не думал, что с ним сделают, он просто возжелал сделать молодому упыренку больно.
Живот оказался жесткий и вонючий. В шею, уже травмированную в одну из пьяных драк, стрельнула острая боль. Панас не устоял на ногах и опрокинулся. Олег продолжил поступательное движение вперед, стремительно теряя равновесие и заваливаясь на правый бок, словно самолет с простреленным крылом.
Со связанными руками удержать равновесие оказалась невозможно, смягчить удар от падения тоже. Он лишь подставил плечо, но никто не взялся бы утверждать, что от этого оно стало меньше болеть.
Микола ударил длинным выдранным из стойла дрекольем. Олег умудрился откатиться, и он, лежа на пузе, подтянул под себя ноги, начиная вставать, но в этом момент ему самым постыдным образом дали пинка.
Пленник полетел вперед, уверенный, что раскроит череп о стойла, но дерево, из которых оно было сколочено, настолько прогнило за годы запустения, что он легко пробил доски насквозь, словно Джеки Чан в молодости.
Он попал на засохшее древнее дерьмо и успел перевернуться на спину до того, как ему на спину запрыгнул Микола. Ему удалось принять подростка на согнутые ноги.
-Панас, я його взяв! - крикнул украинец.
В следующую секунду Олег резко выпрямил ноги. Микола благоприобрел фигуру распятого Христа. С расставленными в стороны руками он отлетел назад и немного вверх. Знаменитый алый чуб развевался, как флаг над Крещатиком. Микола с застывшей на лице торжествующей улыбкой сшиб остатки стойла, чудом уцелевшие после падения Олега. Положение усугубила встретившаяся по пути кормушка. Подросток мало того сам туда загремел, но еще и оказался погребен падающими сверху досками.
Именно в этот момент пленник понял, что свобода как никогда близка, и что он может победить своих врагов. Хоть у него и оставались связанными руки, но его захватчиками оказались всего лишь подростки. Он был сильнее, он мог их запугать и принудить развязать ему руки. Во всяком случае, Микола уже созрел.
Оглянувшись, Олег увидел, что не совсем прав. Панас приближался, сжимая в руках молоток и готовясь выбить ему мозги. Пленник понял, что пощады не будет, стало быть, придется биться насмерть, без скидок на возраст своих поработителей.
Он ожидал и готовил себя к любому развитию событий. К тому, что ему не удастся вырубить Панаса сразу, что не вовремя оклемается Микола. В одном он был уверен, ему удастся, наконец, освободиться и избавиться от своих неожиданных мучителей, а уж в дальнейшем он будет осторожен. Фиг он подойдет к незнакомцу, с хохлом он или без.
Он готовил себя ко всему, но только не к этому.
Со страшным скрипом ворота распахнулись. В проеме, освещенные солнцем в спину, как в хороших боевиках, стояли двое нацгвардейцев, наведя на них автоматы.
В сутолоке борьбы совершенно вылетело из головы, что они здесь не одни, и что желательно бы поменьше шуметь, хотя бы ради собственной безопасности. Что уж теперь?
Наступила немая пауза. Оказавшийся ближе всех Панас с готовностью выкрикнул:
-Слава Украине!
И тогда вояка с ходу засветил ему прикладом.

Досталось всем. Даже Микола, и так побитому, влепили берцем. Олег от растерянности позабыл все слова на украинской мове и не нашел ничего лучше, как крикнуть:
-Хай живе радзянска Украина!
(Да здравствует Советская Украина!)
За что тоже получил.
Нацгвардейцы оставались в масках, и различать их можно было лишь по фигурам. Один был плотный как боров, килограммов 100 навскидку и пониже. Второй выше на голову, но не сказать, что худой, жилистый и очень сильный физически мужик. Это Олег понял, когда не смог сразу подняться, и тот рывком поднял его на ноги. По общему впечатлению, это были опытные вояки, понюхавшие пороху, умеющие убивать и оставаться живыми сами. И что самое неприятное, это были дезертиры. Без командира, без приказов, без дисциплины, представленные сами себе.
От вида машины они пришли в неподдельный восторг.
-Там бензина почти не осталось! - подсказал Олег.
Жилистый рывком поднял его на ноги.
-Недоробленый ви народ, москалі! Нафта по всьому світу продаєте, а у самих бензину нема!
Потом он заметил гримасу боли на лице Олега.
-Шо це таке?
-Рук не чую!
-Давно пов'язаний?
-Почти сутки!
-Херово, м'язи затекли і затверділи!
Он профессионально ощупал руки, а потом достал нож с зазубринами и полоснул по связывающим веревкам.
Олегу сначала даже сделалось смешно. Руки повисли словно плети, он их не чувствовал. Потом слегка закололо, что его не насторожило. Потом так вступило, что он рухнул на колени.
-Розминай, розминай, щоб м'язи помягчели! - заботливо подсказал жилистый, а подросткам попенял.- Виродки, трохи все мені не спортили!
Может, врач, подумал Олег. Чувствительность медленно возвращалась к рукам. Первым дернулся мизинец. Олегу снова сделалось смешно. Он всю жизнь мечтал научиться двигать одним пальцем, а теперь тот двигался самостоятельно, безо всяких усилий с его стороны.
-Вот и гарно! - сказал жилистый. - Чого ж вы хлопцы в хлеву сидите? Вы же не скотина яка! Пийдем в хату!
Вояки взяли автоматы наизготовку и вытолкали их из приютившего их хлева. За окном вечерело и сделалось даже зябко. Вдали полыхала зарница.
Пленных подтолкнули к дому, внушавшему подспудный страх. Они чуяли, что их там ничего хорошего не ждет, но даже не представляли, что.
Они прошли мимо лавки, на которой днем сидели Боров и мальчик, черной от древности и прошедших бесчисленных зим. Крыльцо оказалось не лучше, покосившееся гнилое, с выпавшими досками и обнажившимися дырами. Все это вкупе напоминало хибару Бабы Яги, а не человеческое жилье.
Изба внутри встретила их тяжелым смрадом. Вонь не смог перебить даже аромат жарящегося в печи мяса.
-Смачно пахне, панове вояки! - польстил Микола, но закончить фразу помешала струя рвоты изо рта.
Панас судорожно кашлял, и при каждой кашле изо рта вылетали сгустки. Олег отвернул голову, но железная рука Жилистого вернула ее на место.
-Дивись, Москаль! Що ви зробили з рідної Україною!
Поначалу ему даже показалось, что мальчик жив. Глаза его были открыты, лицо безмятежно, как и у всех душевнобольных. Он оставался одетым в свою детскую рубашечку с веселеньким рисуночком. Бабочки, колокольчики, летняя расцветочка. Казалось, что он стоял. Не сразу был заметен крюк от люстры, на котором он был подвешен.
Главный ужас становился доступным не сразу. Тело мальца сохранилось лишь наполовину. Вместе с рубашкой навыпуск оно и заканчивалось, а внизу стоял ржавый таз.
Воспользовавшись замешательством, вояки накинулись на пленников и сноровисто вырубили их всех.

Очнулся он от холода. Кругом темно, лишь сверху тускло светятся узкие щели. Подпол. Сбоку раздался шорох.
-Кто здесь?
-Дед Пихто! - зло отозвалась темнота голосом Миколы. - Москалина очухался! Нет, чтобы сдохнуть. Тебя бы тогда следующим сожрали!
-Они что людей…едят?
-Нет, зырят. Все москали такие бовдуры чи шо?
Олег сердито замолчал. Подростки же вели себя назло ему вызывающе, но он к этому привык.
-Слухай анекдот, Панас.
«Зустрічаються два сусіди.
- Слухай, поясни, чому твоя теща вечорами так кричить?
- Я їй ноги мию.
- Я своїй теж, але моя задоволена
- Так? Чудно… А що потім?
- Рушником витираю
- А я викручую…»
-Тыхо! - оборвал его голос Панаса. - Они вернулись!
От его слов, сказанных напряженным тоном, в животе у Олега все свернулось комом.
Гнилые половицы гнулись и скрипели. Наверху разговаривали двое. Если ничего не случилось, это были Боров и Жилистый. Они веселились. Громко смеялись.
Похоже, напились либо закинулись чем, решил Олег. Потому что веселиться рядом с этим нормальный человек в своем уме бы не стал.
Неожиданно затрещала рация.
-Бовдур, прием, як чуешь?
-Бовдур, чую тебя! Чого хотел? Прием!
Что-то у них позывные одинаковые, не понял Олег. Фантазии что ли не хватило?
- Тут у нас хлопчик заявился. Иде по дороге налегке.
-Наш или колорад?
-А хир его бачит! У него на лбу не написано.
-Оружие е?
-Нема.
-Точно? Ничего не робыть! Мы зараз подойдем. Рюрий, за мной! Бовдур, повторяю, ничего не робыть! Рюрий, да скорише ты! Пошевеливайся! Автомат не забудь, бовдур!
-От бовдура слышу!
Снова загрохотали шаги, сверху посыпалась пыль. Некоторое время с улицы доносились удаляющиеся шаги, потом все стихло.
Это не может быть правдой, не верил своему счастью Олег. Ему всю жизнь не везло, и чтобы так за 5 минут до гибели кто-то позвонил и сдернул мучителей с места. Нет, это решительно невозможно.

-Ты чего надумав, москаль?
-А на что это похоже?- Олег старательно исследовал щели над головой.
Доски были гнилые, но чтобы их выломать, лучше было бы найти рычаг. Глаза привыкли к темноте, да и темнота была не абсолютной, тусклый свет сочился в те же щели, так что он без труда узрел отгороженный крупными брусками угол. Пошел туда, по пути наступив на чьи-то ноги.
-Панас, вин мени нохи отдавил!
-Конечно, береги их для окороков! - съязвил Олег.
-О как москаль заговорил! Казал свое звериное нутро! Зомбак!
Но Олега уже было не остановить. Когда он видел реальную цель перед собой, словно включался некий механизм, который до этого бездействовал. В такие моменты он становился неутомим.
Земля была сырой и тяжелой, но он навалился всем телом и вывернул брус из дерна.
-Стримай его, Панас! Вин бигти хоче! - заверещал Микола.
Он развернулся к ним с тяжелым брусом наперевес. Подростки смотрелись расплывчатыми силуэтами, но самое главное он их видел, и теперь они не могли напасть сзади.
-Чего? - спросил он, и, не отпуская бруса, демонстративно вытер нос.- Кто следующий в очереди на колбасу? Или со мной побежите?
Его послали. И гораздо дальше Ростова.
-Ну как желаете!
Он размахнулся и треснул брусом в пол над собой. Доски хоть и гнилые выдержали, но это ничего не значило. Он упорно долбил их, не обращая внимания на крики подростков, что его уже услышали, и что вояки сейчас вернутся и ему конец. Плевать. Лучше с пулей в голове, чем на крюке.
Пришлось ударить не менее 10-ти раз, и руки непомерно отяжелели и пальцы готовы были разжаться, когда доска наверху не сломалась, а отошла, не выдержал крепеж. Олег бросил брусок, вцепился в доску и стал расшатывать. Ему никто и не думал помочь.
Наконец он отжал доску вверх, но отверстие оказалось слишком узким, и голова не могла пролезть. Он понял, что надо выбивать соседнюю доску, а времени уже нет, он это чувствовал. Тогда с досады он так шарахнул по ней голой рукой, что она отлетела в сторону, сверкнув корявыми ржавыми гвоздями.
Он ничего не успел сделать, как сильный рывок сбросил его обратно вниз. Так как руки оставались наверху, то он смог их подставить и смягчить удар. Приложился так классно, что только челюсти клацнули. Треснул, откалываясь, коренный резец. Повезло, что язык не прикусил. Точнее будет сказано, что при таком ударе он его бы точно откусил и умер от потери крови. Раньше вроде так самоубийством кончали, расстроено подумал он, на несколько секунд впав в нокдаун.
Этого времени хватило подлым подросткам, чтобы встать на него ногами вылезти наружу. Через секунду их и след простыл. Ругнувшись, Олег полез следом. Дыра оказалась узка для него. Пару раз он соскользнул, руки подламывались, наконец, он все-таки выбрался. Бросился к окну. Подростки со всех ног чесали к хлеву.
-Суки, не трожьте мою машину! - крикнул он.
Но его никто не послушал.

Олег вывалился в окно, уже сознавая, что не успевает. Сейчас взвоет мотор, и только их и видели. Чем их останавливать? Голыми руками? Хорошо, если не сшибут, походя, как ненужную фигуру.
Он бежал по склону к коровнику быстро как бегал только раз - в ранней молодости, убегая от гопников на танцах. И все равно не успевал. Вот – вот должен был взреветь запускаемый мотор. И прощай свобода!
Но мотор молчал, пока он бежал вниз, молчал, когда он уже добежал до коровника. Молчал, когда он ввалился в коровник. Подростки понуро стояли чуть поодаль.
Блин! Его верная ласточка стояла на 4-х спущенных шинах.
- Что стоите, бовдуры? Накачивайте! - крикнул он.
-Сам бовдур! Шины проколоты! Запаска е?
-Запаска е, да только одна, идиот!
Подростки зло ощерились словно волчата.
-Замочить бы москаля, да тикать треба!
Они прошли мимо. Панас даже толкнул. Олег даже в зубы ему дать расхотел, настроение пропало. Он понимал, что без машины им не уйти.
Снова полезли несвоевременные мысли. Как вояки хотели слинять? Зачем они шины все прокололи? Что-то здесь не клеилось. Возникла сумасшедшая идея, что вояки и не собирались никуда бежать. А что тогда? Подыхать здесь собрались?
Олега посетила столь острая мысль, что нужно что-то делать, драпать нужно изо всех сил из этого странного места, что засвербело в животе. Подростки кинулись в сторону оврага. Так как Микола плавать не умел, он сделал вывод, что пацаны будут искать брод. И может так статься, что до самого пришествия вояк. Олег знавал такие речки. Брод мог оказаться и через сто шагов и через 25 километров. А еще такие речки имели подлую привычку петлять. Так что можете по берегу хоть до вечера идти, а от деревни ни на шаг не удалитесь.
И тут у него возникла пугающая его самого идея. Бежать всем вместе в одну сторону самоубийственная затея. Так что по всем понятиям надо двигаться в другую сторону. Но там ведь вояки?
Правильно, сказал он себе. Никто тебя там искать не будет, если ты только сам на них не напорешься. Идея казалась не только пугающей, но и обреченной на провал, как все его идеи. Ощущение опасности пьянило лучше паленой ростовской водки.
Ничего, прорвемся, сказал он себе. Только сначала надо было заняться сломанным пальцем.

Происходящее виделось ему кошмаром, который начался с перехода границы и не думал прекращаться. Хромая, он крался по обочине, прятался в кустах при любом подозрительном шуме, пролезал через дырявые заборы, рискуя каждый миг услышать грозный окрик. Он не был героем. Раз за разом крутило живот, и он присаживался там, где заставал его приступ. Да и на сломанном пальце каждый раз перетягивал и так тугую повязку.
В случае чего, по закладкам найдут, невесело думал он. Как люди воюют? Переносят весь ужас атак, бомбежек, смертей и крови? Они все ненормальные, понял он. Нормальный человек весь этот ужас перенести не может. Лично он въехал в Украину одним человеком, а вернется уже другим. Если вернется. Он суеверно сплюнул.
Первым делом он устремился к старому колодцу, который разглядел при въезде. Его спасло, что там оставалась вода. Он нашел и ржавое ведро, подцепил его на остатки вервия и зачерпнул. Вода оказалась жуткого вида, дурно пахла, ржавая, но он пил ее как райский нектар. Еще бы немного и он бы свалился от обезвоживания.
Из деревни он выбрался, так никого и не встретив. Деревня на самом деле была заброшена и давно. Все ценное давно растащили, избы стояли без окон, некоторые без стен, здесь не жили даже бомжи.
Большую обеспокоенность вызывал путь на выходе из деревни, потому что там негде было спрятаться. Но когда он достиг околицы, то понял, что опасения его беспочвенны. В ста метрах начиналась лесополоса, редкая, но если двигаться, пригнувшись, а при необходимости и ползком, то его никто не заметит.
Он прикинул, что до брошенной машины осталось не больше километра. Одним броском миновав открытое пространство, он укрылся в лесополосе и огляделся. Впервые ему улыбнулась удача, между деревьями протянулась дренажная канава, неглубокая, но если он пригнется, то с дороги его никто не увидит.
Энтузиазм поубавился, когда он стал двигаться по рыхлому дну, перегороженному корягами. Пару раз сильно поскользнулся, чудом не вывихнув ногу. Худшее случилось потом, когда он оглянулся и увидел свой четкий след, по которому его можно было найти даже без немецкой овчарки.
Ему стало понятно, что его инкогнито сохраняется до тех пор, пока вояки не вздумают зайти в лесополосу, скажем, по нужде. Он надеялся, что этого не произойдет. Воякам прятаться не было необходимости. Кого тут бояться? Никого нет.
Стоило ему так подумать, как он увидел человека, который смотрел на него в упор.

Прислонившись спиной к дереву, сидела девочка. Хоть глаза ее были широко распахнуты, она была мертва на 200 процентов. Одеревеневшая полностью обездвиженная. Кожа приобрела неживой синюшный оттенок. Девочка была голая, если не считать наброшенную на тельце грязную промасленную тряпку.
Из машины взяли, подумал Олег. Он понял, что видит перед собой несчастную сестру убитого мальчика. Сквозь трупную синеву по всему телу бесчисленные ссадины и разрезы. Следы обильных потеков на худых ногах. Засохшая пена у рта.
И еще. Садисты вдоволь наиздевались над трупом. Лицо было грубо размалевано. Густо подведенные тушью глаза, обильно обведенный помадой рот. Олегу открылось ужасное зрелище. Впервые он видел, чтобы человека, ребенка, не только убили, но и издевались над ним без всяких скидок на возраст. Кулаки у него сжались от бессильной ярости.
Он несмело подошел и закрыл несчастной глаза.
Удаляясь, он несколько раз обернулся. Несчастная напоминала поломанную куклу.
Вскоре он наткнулся на второй труп. Война же, пытался он себя успокоить. Людей убивают. Но происходящий кошмар не имел ничего общего с военным конфликтом. Получалось так, что группа нелюдей творила свои злодеяния, пока ими некем было заняться.
Но на этот раз справедливость показала свои кулаки.
Сначала Олег наткнулся на вытоптанную полянку, молодые деревца были поломаны, гнилой пень разлетелся точно от прямого попадания снаряда. Чуть далее и лежал нацгвардеец. Даже от мертвого от него веяла ужасом, и Олег ни за какие деньги на свете не приблизился бы к нему, если бы ошибочно не принял его за бесхозно брошенную одежду. Поза лежащего говорила сама за себя. Маска задралась, открывая оскаленный рот с крупными желтыми зубами. Шея оказалась в толстых складках, будто ее сначала выкрутили вкруговую, а затем вернули обратно, оставив все фатальные разрушения внутри.
От места схватки явственно просматривался след, оставленный на земле и валежнике, словно дальше кто-то двигался ползком. В нескольких местах на листьях чернели россыпи пятен. Тот, кто прибил бандита, был ранен.
Некоторое время Олег колебался. Весь его жизненный опыт говорил о том, что надо уносить ноги в другую сторону. И чем скорее, тем лучше. Но внутри уже включился другой механизм, тот, который часто приносил ему по жизни одни неприятности.
Человек ранен, о чем я думаю, махнул он рукой и пошел по следу.


Он шел по подлеску и пытался оценить истинные причины своего поступка. Ведь если человек ранен, он и первую помощь не сможет полноценно оказать. Он не мог признаться самому себе, как он был сильно выбит из колеи. Поездка, которую он по большому счету не считал чем-то исключительным, должна была стать отвлечением от его неудачной жизни и унылых мыслей, а вместо этого превратилась в один непрекращающийся кошмар. Олег стал воспринимать встретившихся ему вояк даже не живыми людьми, а нечто вроде вселенского зла. Все знают, что оно непобедимо, а ведь нашелся тот, кто рискнул бросить ему вызов. Теперь Олегу не терпелось взглянуть на героя.
Он был как натянутая пружина, готов увидеть еще одну страшную картину в целой череде других, но когда вышел из лесополосы, увидел мирно стоящую машину. Ту же самую, что видел до этого с открытыми дверями, а затем встретил на дороге вдоль лесополосы. А что удивляться? Во время своих блужданий он давно потерял ориентацию, так что полоса могла оказаться та же самая, а машина оставалась на месте.
Прежде, чем подойти, Олег некоторое время изучал обстановку, скрываясь в кустах. У военных это называется рекогносцировка, вспомнил он.
Двери машины закрыты, внутри никого, вокруг тоже. Полное ощущение, что на всем белом свете существуют только двое: он и машина. Машина, которая его спасет.
Набравшись смелости, он покинул свое убежище и, пригибаясь, добежал до машины. Открыл багажник и вынул баллонный ключ и домкрат. Ему понадобилось не больше 5-ти минут, чтобы открутить оба колеса с одного бока. Машина встала на диски, нехай с ней, ему на ней не ездить.
Он сначала понес колеса, потом покатил, потом снова нес. Стремительно вечерело, когда он добрался до деревни, хаты и частоколы исполосовали землю длинными темными тенями.
Открыв двери коровника, он едва не умер от остановки сердца. У кормушки стоял больной мальчик в длинной белой рубахе. Прошла целая эпоха, пока он не понял, что это всего лишь брошенная куртка. Скорее всего, подростки уроды забыли.
Выяснилась еще одна неприятная вещь: в загашнике не оказалось баллонного ключа. Олег боялся даже е представить, что бы случилось, если бы колесо прокололось на границе. Даже сменить колесо на запаску нечем! Кретин! Или вернее-бовдур!
Он успокоил себя тем, что возвращаться все равно надо, за остальными двумя колесами. Вояки ведь ему все 4 колеса прокололи.
Оставив колеса у машины, он направился обратно.

Когда он прошел мимо проклятого дома, у него возникла и окрепла уверенность, что на него кто-то смотрит из окна. Резко оглянувшись, он заметил в окне мальчика в полощущейся белой рубахе. Прошла бесконечная секунда, в течение которой он успел покрыться потом, пока не понял, что это бьются на ветру грязные занавески в разбитом окне.
Стоило ему продолжить движение, как морок усилился. Теперь ему казалось, что на него смотрят из каждого разбитого дома, из каждого покосившегося сарая. Он нервно оглядывался до тех пор, пока не угодил сломанным пальцем в мышиную нору. Больше он не оборачивался.
Вернувшись к машине, он снял оставшуюся пару колес. Испытал некоторые трудности, так как неустойчивая машина накренилась. Нехай с ней, ему на ней не ездить.
Переводя дух, он оглядел машину и заметил пару наручников, висящих на почти оторванной ручке над дверью. Кого-то приковали, а он пытался вырваться?
Он мазнул пальцем и отшатнулся. То, что на «браслетах» казалось черным, расцвело на руке агрессивным алым цветом. Больше похоже, как если бы жертву приковали, а потом волокли вслед за машиной до такой степени, что наручники едва не оторвали руки. Олег был знаком с этими удавками. Сам сидел в ростовском сизо после ерундовой драки.
И пахло в машине кровью. И еще-казармой. Сам Олег не служил, упаси Бог, но как-то отвозил продукты и ситро в солдатский магазин. Ради любопытства заглянул в казарму. Там стоял такой же тяжелый запах мужского пота, мокрых трусов, других чисто физиологических запахов.
Неприятных, это еще мягко сказано. Как до Олега дошло, что основное «действо» вояки, возможно, совершали ив этой машине, он припустил оттуда как сумасшедший, катя перед собой подпрыгивающие на ухабах баллоны, которые грозили раскатиться, и раскатывались в стороны при первой возможности.
В голове молотом отдавались бесхитростные слова мальчика:
-Они убили папу и взяли у него немного мяса, ведь надо было накормить сестру и маму, перед тем как…
Этого не может быть, отгонял он назойливые мысли. А кто-то другой настаивал:
-Почему нет? Война же идет! О каком законе может идти речь, если на уровне государства официально разрешено убивать. Делай что хочешь, это же как во сне. Ничего никому не будет! А ты бы как поступил? Сам у мертвых колеса воруешь!
Он кое-как докатил-донес колеса до коровника, сбив до крови руки и покрывшись пылью. Ему приходилось выпивать, случались и недельные запои, а что, он не ангел, и никогда им не был, но он никогда не опускался до такого скотского состояния. Башка разбита, рубаха хрустит от многослойного пота, влажные носки гниют прямо на ногах, сломанный палец разбух.
Дай только вернуться, я стану другим, дал он себе зарок, не особенно веря себе. Не в том, что он станет другим, а в том, что он вернется. Он словно попал в другой мир: кровавый, жуткий, нечеловеческий, и тот засасывал его все глубже, как болото без дна.
Шатаясь от усталости, он донес баллоны до машины и бросил наземь. Те скакнули от пола и ударились о крыло машины. Олег без сил опустился рядом с автомобилем и, не сдержавшись, заплакал. Испугавшись в брошенной машине, он снова забыл взять баллонный ключ.
Он сидел, прислонившись к прохладному крылу машины и не имея сил встать. Он и не догадывался, как устал. Сейчас посижу немного, передохну, решил он. Глаза его смежились, он задремал.
Проснулся от того, что его грубо потрясли за плечо. Он и не знал за собой таких способностей быстро реагировать на события. Оказалось, что он отлично помнит, где находится, и что ему может грозить. От прикосновения он упал на бок и пополз, еще не открывая глаз.
-Ты на самом деле бовдурчик! – произнес детский голосок.
-Ты мертвый! Ты не можешь говорить! - выпалил он.
Мальчик в просторной рубахе до колен серьезно смотрел на него.
-Можно подумать, ты живой! Оглянись, бовдурчик! Ты в тылу врага! Один из вояк по-прежнему жив, жрать ему нечего, бежать некуда. Ты влип почище меня!
-Чего ты болтаешь?
-На самом деле, чего я несу? Я уже отмучился, а тебе, бовдурчик, еще все предстоит! Давай просыпайся и беги! Они сейчас вернутся!
-Кто они?
Образ мальчика затуманился, и Олег окончательно проснулся. Ощутимо посумрачнело. Вокруг лежали длинные тени.
Это сколько я же проспал, соня, вырвалось у Олега.
Он вскочил, выглянул из ворот. Мертвая деревня никуда не делась, все также безмолвно взирала на него. У Олега возникло твердое убеждение, что даже если он когда-нибудь выберется отсюда, этот унылый вид будет являться ему в кошмарах.
Пригнувшись, он покинул укрытие, наискосок пересек дорогу и двинулся дальше по холму наверх. Снова и снова он проходил мимо брошенных хат и сараев.
Произошла еще одна странная вещь. Когда он захотел напиться из давешнего колодца, то не нашел ведра, оно куда-то запропастилось. Куда ж он его сунул? Некоторое время он искал его, пока до него не дошла ужасная правда. Он здесь был не один.
В живых оставался один из вояк, вспомнил он предупреждение мальчика из сна. Олег прогнал воспоминание, но оно не спешило уходить.
Олег ударился в другую крайность, теперь ему везде чудились враги. Он постоянно чувствовал спиной вражий взгляд. Даже полз некоторое время.
Но реально ему угрожала не пуля. С взревевшим мотором из-за углового дома вылетела машина и едва не сшибла его. Олег сам не понял, как среагировал. Он прыгнул прочь от ревущего чуда и покатился с насыпи, едва не свернув себе шею, как тот самый вояка, только без посторонней помощи. Зато по собственной глупости.
Машина была его, а в кабине сидели и строили рожи Микола с ярко-алым чубом и Панас. Олег выскочил на насыпь и некоторое время гнался за ними.
Вот сволочи, они баллонный ключ спрятали, дождались, пока он колеса притащит, а когда он пошел за ключом, они быстренько прикрутили колеса и были таковы.
Вот так голых…имеют, пришла в голову неприличная поговорка.
Он почесал ушибленную макушку и побрел по дороге, вслед медленно улегшемуся столбу пыли.

На Украине сумерки падают с неба так же внезапно, как упал бы метеорит. Олег сидел в редкой лесополосе и неотрывно смотрел на свою машину.
Недалече хлопцы уехали, вон она стоит. Как в хорошем фильме, с открытыми дверцами, фары горят, аккумулятор посадят, сволочи. Впрочем, это уже не имеет никакого значения.
Эта машина уже никуда не поедет. Из-под капота валит пар. Что бы там не сломалось, поломка серьезная и в полевых условиях ее не починить. Особое беспокойство Олега вызвали крупные круглые отметины на капоте, бампере и передних крыльях, будто проделанные огромной швейной машиной.
Странность заключалась в том, что дыры имели идеально круглую форму, словно стреляли отвесно сверху, однако, самолета или вертолета он не видел и не слышал. НЛО, прямо какое-то. Не Украина, сплошная аномальная зона.
И куда делись хлопцы. Трупов нема.
И эта ридна Украина! Вырвалось у него в сердцах. Еще несколько лет назад он ездил сюда, как к себе домой. Трескал сало и запивал водкой «Немиров». Куда делась та страна, и кто подсунул вместо нее эту помойку?
Незаметно для себя Олег задремал. Сидел, дергал головой, что грозила упасть на грудь. И ушел в сон.
Снилось ему, что он приехал к сестре Клаве и спрашивает, где Мариша. А та улыбается и молчит. Я инсулин привез, говорит он, но она все равно молчит.
Он еще подумал, что если бы дело было плохо, она бы не улыбалась. Клава смотрит ему за спину и, не переставая улыбаться, говорит:
-Что за гарный хлопчик?
Он не поворачивается, но холкой чует, что там снова стоит мальчик даун.
-Скажи ему, пусть он уйдет! - просит он. - Он меня преследует.
-Кудыж он пийдет, он дома! - удивляется Клава.
Он хочет возразить, но из горла вместо связной речи вырывается непонятное бульканье. Он пытается снова и снова, с тем же успехом. На этот раз становится трудно дышать.
Рывком вынырнув из глубин кошмара, он понимает, что угодил в кошмар наяву. Дышать по-прежнему трудно, голова словно угодила в силки, не повернуть. Он испытал ужас от того, что не может проснуться, вместо этого переместившись из одного кошмара в другой, и это не закончиться никогда.
-Не дергайся и не ори, и я тебя отпущу! - услышал он.
Голова оставалась в захвате, рот зажала чужая рука. Он ничего не смог бы сделать, даже если захотел. И он опять влип.
Он прекратил сопротивление, и голову, как и было обещано, отпустили. Теперь он мог видеть. Светало, в хмурых предрассветных сумерках рядом сидел мужчина в гражданском пиджаке и джинсах.
-Предупреждаю еще раз, не орать!- проговорил он тихо, но внушительно.- Это в целях твоей же безопасности, Ремнев!
Едва он оторвал руку, как Олег спросил, откуда он его знает.
-Из твоих водительских прав, - пояснил гражданский и в доказательство помахал ими.
Олег знал, что когда засыпал, они находились у него в застегнутом кармане брюк. Значит, его обыскали сонного и все вытащили, хоть и вытаскивать особо нечего.
-Это незаконно! - возмутился он.
-Молчи, Ремнев! Если бы ты не был из России, то даже не проснулся бы!
-Что это значит? - спросил он заплетающимся языком.
-Сам разберешься, не маленький! Скажи лучше, бендеровцы в селе есть еще?
-Вы русский? - понял он.
-Зови меня Иван! - сказал мужчина.
Разговаривая, он сидел на корточках. Потом захотел пересесть рядом с Олегом, но неловко повалился, и если бы не приложился спиной к дереву, то опрокинулся бы как перевернутый корабль. Сквозь стиснутые зубы вырвался стон. Только сейчас Олег обратил внимание на неестественную бледность лица. Точнее, оно не было бледным, а было абсолютно белым, как маска.
-Как глупо! - процедил Иван.
-Вы ранены? Может, вас перевязать надо?
-Не болтай ерунду, Ремнев!
Иван открыл глаза и требовательно спросил:
-Так что там насчет бендеровцев?
-Было двое в деревне, а один им по рации про вас передал.
-Успел все-таки!- осуждающе проговорил Иван. - Одного из деревни я тоже достал, а второй ушел. Он бы никуда не делся, если бы не эта стрекотала!
Иван в сердцах стукнул кулаком по колену, видно, в недобрый час. От пронзившей его боли он на секунду – другую даже потерял сознание.
-Какая стрекоталка?- не понял Олег.
-БПЛА, - пояснил Иван.- Не понятно? Ты чего в армии не служил? Что за времена пошли! Беспилотник! Все бы ничего, но на нем пулемет оказался!
-Что ж вас не предупредили? - язвительно произнес Олег.
-Когда уходил, таких еще не было. Их всего пару месяцев как поставили янкесы.
-Это сколько же вы у своих не были? Все время на Украине? - вырвалось у Олега.
Иван внимательно посмотрел на него и сказал:
-Еще пара таких догадок и мне придется тебя убить.
Видно на лице Олега что-то отразилось, потому что Иван подмигнул ему.
-Не дрейфь, Ремнев! Я русских не убиваю. Тем более я в таком состоянии, что комара не смогу прибить!
-Не скажи, Ваня! Руки у тебя железные!
-Это остаточное, - успокоил тот. - Должен тебе признать, Ремнев, что я помираю.
-Я могу вам помочь!
-Это вряд ли, - горько усмехнулся Иван.
-Кто вас? Беспилотник?
-Эта стрекоталка? Не смеши мои мозоли, Ремнев. Это я сам себя!
-Как так? Так не бывает! - вырвалось у Олега.
-Бывает. Устроил, понимаешь, большой бара-бум, а отойти не успел,бандеры зажали, вот я на своих грохотульках и словил удовольствие.
-У меня машина, я могу подвезти!
-Куда, дружище? До ближайшего блокпоста бендер? Чтоб они из меня ремней нарезали? Не смеши мои мозоли!
Блин, а ведь его могут опознать по этой присказке про мозоли, подумал Олег. Только сообщить нашим.
-Что ты тут делаешь сам, Ремнев?
Олег рассказал.
-Твое дело дрянь!- подытожил Иван, внимательно выслушав рассказ.- Тоже протянешь только до ближайшего поста бендер.
-Они меня тоже съедят?
-Почему съедят?- удивился Иван. - Руки-ноги проволокой свяжут, пулю в башку и закопают. Или без пули закопают, если ты им не понравишься. А ты им определенно не понравишься, потому что ты русский!
-Что же мне делать?
Иван вздохнул по-особому и попросил:
-Посиди со мной рядом, Ремнев, немного. Не хочется помирать в одиночестве, а тут все-таки свой, русский.
И тут Ремнев вспомнил, как по рации все время вызывали какого-то Голода. Ведь обещали помочь. Он пересказал услышанное и спросил:
-Это ведь вас вызывали? Как вас звать? Вернусь в Россию, могу передать.
-Иван,- отрезал тот.

Ушел Иван тихо, просто в очередной раз не вздохнул. Олег на всякий случай, и грудь слушал, и пульс щупал. Иван не дышал. У Олега создалось впечатление, словно Иван сам себе дал такую команду, и организм не мог ослушаться. Олег читал в книжках про шпионов, что некоторые могут подобным образом прекращать свои мучения, или, когда не хотят выдавать тайн под пытками.
Руки у тебя золотые, утверждали знающие Олега. Если бы не пил, не было б тебе цены. Зато теперь есть цена, смеялся он.
Сначала он этими руками хоронил умершего, затем часа 3 ремонтировал машину. Дырки замотал, порванный ремень генератора связал, вместо тосола залил воду-и машина завелась! Она могла ехать. По-крайней мере некоторое время.
Олег потом проклял это время, ведь именно из-за машины он попал в засаду, а так пешочком шел бы и шел до самого Донецка.
Поначалу все шло расчудесно. Катил он по проселкам, накручивая километры, и только излишний шум мотора его настораживал. Казалось, что его слышно на всю округу, и со всех сторон целят в него разные гады.
Но стоит признать, что проехал он немного, попросту не успел. Лесополосы сходились к дороге под прямым углом, пару раз он удачно свернул, а вот в третий не повезло. Прямо за поворотом у самой колеи возвышалось пестрое пугало на высоком шесте.
Так получилось, что он вылетел прямо на него и на осмысление того, что на шест посажен живой человек, вернее, труп, оставалось меньше секунды.
Уже выворачивая руль, Олег осознал, что убитой является женщина, с развевающейся гривой светлых волос, блондинка, что она голая, но из-за потеков крови выглядит одетой, и что это искомая мать несчастного мальчика, сама такая же несчастная мученица.
Выстрел раздался, казалось в самом ухе. Приспущенное боковое стекло исчезло в вихре соколков, посеченной щеке не было больно, просто горячо, словно горячим чаем плеснули.
-На фига стрелять, я бы и так свалился! - подумал Олег, чувствуя себя отстраненно в валящейся набок машине.
Если бы она кувыркнулась, ему был бы кердык, так как была у него дурацкая привычка ездить непристегнутым, за что он и ростовским гаишникам исправно платил.
Свояк издевался над ним «На дядю работаешь!».
Машина не кувыркнулась, свалилась на бок, в таком положении прокатилась несколько метров. Под капотом с треском что-то оторвалось. Это катился в тартарары весь Олежкин ремонт.
Хоть Олег серьезно не пострадал, но сознание на несколько секунд потерял, скорее всего, от чудовищных перегрузок и чересчур быстро смененного направления движения. Очнулся от приближающихся шагов и быстро подгреб к себе коробку с инсулином. Выход теперь находился наверху, но что-то говорило Олегу, что стоит ему высунуть голову из «скворечника», тут же ему и конец.
И тут раздался голос, который он хотел бы услышать меньше всего на свете.
-Вылазь, москаль хринов!


Голос принадлежал вояке, которого Олег про себя окрестил Жилистым.
-А если не вылезу? - крикнул Олег.
-Тады я табе прямо у кабине закопчу як индюшку!
-Все равно меня сожрешь, сволочь!
-Дак, кидыю гранату?
-Погодь, я вылезаю.
-Це добре.
Олег выставил коробку с лекарством наверх, потом выбрался сам.
Жилистый в своей маске с прорезями для глаз стоял в нескольких шагах и целил в него из автомата. Даже отсюда от него шел смрад, состоящий из запаха пота, костра, горелого мяса. Олега затошнило.
-Ты не больной? - забеспокоился Жилистый.
-Не больной, но мясо у меня не вкусное, - предупредил Олег.
-Добре. Прыгай вниз.
Олег понял, что настал момент для решающих действий. Жилистый стоял рядом, надо только при приземлении сразу прыгать вновь, на него. Олег решительно скользнул вниз. Первая часть плана удалась блестяще, он коснулся земли. В следующую секунду в голову ему врезался приклад. Что-то хрустнуло, брызнуло. Мозг что ли, прикинул Олег перед тем, как провалиться во тьму.
Очнулся он, как ему показалось, через секунду, однако судя по увиденной картинке, прошло не менее часа. В чувство его привел огонь в ногах. Он сначала их и увидел, собственные ноги в костре.
Боль была острой, но еще более острым было чувство ужаса, что его самого жарят на вертеле, как тушку. Лишь потом пришло ощущение, что он не над костром, как положено, приготовляемом на живом огне блюду, а рядом. Ноги его попали в костер случайно, когда он их вытянул. Да и костерок уже догорал, хоть угли и тлели довольно жарко.
Сознание вернулось окончательно. Олег подтянул ноги с дымящимися кроссовками, растер занявшиеся подошвы оземь. Он был связан. Руки за спиной. На ногах обгорелые обрывки веревок, от которых вполне можно избавиться.
Он находился в яме не больше пары метров диаметре. В центре, как уже говорилось, тлел костер. Жилистый в поле зрения отсутствовал.
Зато рядом с Олегом лежали стопкой аккуратно сложенные джинсы, футболка, часы, ботинки с носками внутри. А также валялись несколько использованных презервативов, нож с присохшими волосами и аккуратно вырезанная человечья челюсть с несколькими золотыми зубами. Мужская.
Олег с воплем кинулся прочь, позабыв про остатки веревок на ногах, сразу свалился, по чистой случайности едва не угодив в костер, тут бы ему и конец. Тут бы он и готовился до полной готовности, только ржать его было бы уже некому.
Дикими корявыми прыжками Олег выпрыгнул из ямы, где, не удержав равновесия, снова свалился, только уже наружу. Он свернул бы себе шею, если бы не попал на мягкое.
Узнав знакомый камуфляж, он пару раз лягнул Жилистого, но тот не ответил. Наверное, потому что у него отсутствовала голова. Нет, шапочка с прорезями для глаз была на месте, но форму она не держала, оплыла вниз и в сторону. В прорезях вместо глаз проглядывало, а местами и вытекало нечто лиловое.
Что-то удержало Олега от того, чтобы тут же кинуться наутек, и это были не только связанные ноги. Он мог прыгать как кенгуру. Жить захочешь и не так заскачешь.
Олег с Жилистым лежали у подножия небольшого возвышения, и на самом верху тлела кем-то подожженная жухлая трава.
Интересная вещь произошла с памятью. Олег только сейчас вспомнил, как нечто материальное, словно смазанная картинка чудом миновало его, а следом точно гвоздь в грунт забили одним ударом молотка.
Пуля!
Снайпер, похолодел Олег. Ведь если бы он не споткнулся, если бы не связанные ноги.
Он нырнул за тело Жилистого. Впрочем, это его бы не спасло, если бы они оба не находились в низине. Снайпер их не видел. Пока не видел.
Интересно, принято у снайперов добивать жертв вручную, подумал Олег. Впрочем, он не собирался узнавать это из первых рук.
В лежачем положении, напрягая ноги поочередно, ему удалось разорвать остатки пут и освободить ноги. Потом настала пора рук.
Он привалился спиной к трупу и обшарил его. У этих сук должны быть ножи!
В голове тикали невидимые часы. За сколько метров бьет снайпер? Метров за 300? За сколько он проползет 300 метров, чтобы удостовериться в смерти своих целей? Уши вроде должен сдать для отчетности.
Олегу уши самому были нужны. Когда он нашел нож, он лихорадочно перерезал веревки и пополз прочь точно ящерица. Чтобы исключить момент встречи со снайпером, направление выбрал противоположное тому, откуда прилетела в гости пуля.
Черт! Он совсем забыл про инсулин!
Вспомнил, что у костра его не видел, стало быть, коробка осталась валяться у перевернутой машины. Вояку инсулин не мог заинтересовать по определению.
Только вот где машина?
Проблема оказалась решаемой. На рыхлом грунте отчетливо отпечатался след, где его волокли, нисколько не жалея. Только сейчас, когда начался отходняк от стресса, он почувствовал, как болит все тело, а голова в шишках.
Ему вспомнился рассказ однокашника, служившего в горячей точке. У них инструкция есть, как обращаться с пленными. Там написано, что при транспортировке их не жалеть, хоть катить по асфальту, все равно ведь в расход пускать.
-Вроде это противоречит венской конвенции! - щегольнул тогда Олег своими познаниями, с трудом выговорив вместо «венской» «венкской», что оправдывал принятый до этого литр на грудь, и сразу профессионально получил в глаз.
До машины он добрался быстро. По его прикидкам выходило, что он преодолел метров 150.То есть точка находилась идеально посередине между берлогой убитого вояки и огневой точкой снайпера. Вот тебе и задачка по арифметике. Из пункта А в пункт Б, навстречу друг другу поползли снайпер и Олег Ремнев. Вопрос: когда снайпер застрелит Ремнева, если у того из оружия только нож?
Александра Ивановна, первая училка и классный руководитель, в гробу бы перевернулась. Правда, Олег не знал точно, умерла ли старушка. Они на вечера выпускников никогда не ходил, да и не звали его. Никчемный он человек, никому не нужен, и если шлепнут его тут, так тому и быть.
Он решил никуда больше не бегать, а спокойно дождаться своей участи.
И тут увидел коробку с инсулином, помятую, в непонятно в чьей крови. Надо же было ей попасться именно в этот момент!
Он прижал ее к боку и пополз прочь, на этот раз держась перпендикулярно тому направлению, которое выбрал вначале. Условие задачи изменилось: скажите, дети, в какое место застрелит снайпер дядю Олега, если стрельнет ему в зад?
Его не убили. Даже не ранили. Всего через несколько минут он выбрался к лесополосе, где смог встать на ноги. Никогда он так не бегал, даже на уроках физкультуры в школе. Даже, несмотря на сломанный палец, который теперь воспринимался никак не менее чем пудовой гирей на ногах.
Когда лесополоса кончилась, он стремглав миновал открытое место и с ходу попал в следующую, где продолжил бежать по буеракам. Ему впервые повезло, он не сломал ногу и выбил веткой глаз, он и упал то всего пару раз, и то без последствий.
Он бежал, пока были силы. Ему показалось, что он преодолел десятки километров. Легкие раздувались как мехи. Теперь его могли застрелить на шум его дыхания. Осознав это, он рухнул у подножия березки, где его бы непременно вырвало, если бы рот не был сухим как пустыня Гоби.
Сейчас передохну немного и в путь, успокоил он себя, смеживая веки. От прижатой к животу коробки с инсулином шло явственно тепло. Опять он был при деле! С этой приятной мыслью он отрубился напрочь.

Проснулся глубокой ночью.
Что ж теперь делать, растерялся он. Он выспался, и спать не хотелось совершенно.
Он понял, что можно идти и ночью. Пожалуй, это безопасней чем днем. Вояки по ночам спят, никто не воюет. Это он так думал.
Умные люди могут ориентироваться по звездам. Там Ростов, там нужный ему Донецк, но Олег к умным себя не относил. Он был обычным. Так что примерно прикинул, откуда он сюда попал, и куда, по идее, должен двигаться далее.
Сначала он пошел по лесополосе, сразу споткнулся, острая ветка лишь самую малость не попала в глаз. Какого черта я делаю, рассердился он. Ночью все кошки серы, пойду по дороге, все равно ничего не видать, темно, как у негра в одном антисанитарном месте.
Идти по дороге оказалось легко. Дорожка светилась в лунном свете, и если никуда не сворачивать, то она обязательно приведет его к населенному пункту. Может и к Донецку. Сначала она должна вывести к шоссе, Олег не дурак и понимал это. А потом указатели. Автобус какой-нибудь. Устроит любой маршрут, лишь бы до города добраться. Если не будет автобуса, можно попутку поймать.
В его умозаключениях имелся один, но существенный изъян, суть которого он понял позже. Дело в том, что все его рассуждения годились лишь для мирного времени, никак не для войны.
Полночи он шел без приключений. Сворачивала дорога, он сворачивал вместе с ней. Шла вверх, он поднимался на холм. Если вниз - спускался в овраг. Пару раз обошел небольшую речушку, скорее всего, одну и ту же, но петляла, зараза.
Так продолжалось до тех пор, пока он не почувствовал запах дыма. Где-то рядом находилось жилье!
Он ускорил шаги, но вместо предполагаемой деревни увидел на дороге метрах в ста нагромождение бетонных блоков, мрачно отсвечивающих в лунном свете. Кстати, небо к тому времени стало ощутимо светлеть. Ночи на Украине летом коротки.
Олег повел себя осторожно, так ему показалось. Он присел и на корточках стал улепетывать с дороги на обочину. Но опасность подстерегала именно там.
-Чекай! Руки горе!- негромко, но властно сказали ему в самое ухо.
(«Стой! Руки вверх!» здесь и далее говорят по-сербски).
Руки Олега сами собой вздернулись кверху.
Опять хохлы! Ужаснулся Олег.

Ему так посветили в глаза, что он надолго потерял возможность видеть. Обыскали, отобрали коробку с инсулином, толкнули в спину.
-Руке горе, шагай олош!
(Руки вверх, шагай сволочь!).
Его довели до блокпоста, где их окликнули, в темноте появился часовой, незримый как призрак. Олега грубо взяли за ворот и сволокли вниз, где он собственным лбом распахнул жесткий полог.
В землянке коптила керосинка, какую Олег видел только в кино, но теперь он вновь обрел способность видеть и наконец, разглядел тех, в чьи руки он угодил на этот раз. Вид чужаков ввел его в оцепенение. В крохотную землянку набилось пятеро мужиков, с длинными космами волос, бороды лопатой, одетых в камуфляж и странные островерхие папахи со свисающими массивными кистями. Они сверлили Олега суровыми взглядами.
Дикая дивизия, рискнул предположить Олег.
- Одакле идеш, ко је то, украјински шпијун?
(Откуда идешь, кто таков, украинский шпион?)
Олег уловил смысл только про «украинского шпиона».
-Я не украинский шпион! А вы за кого? выкрикнул он.
- Ми смо за русију и за кога си?
(Мы то за Россию, а ты за кого?)
-Я русский!- он полез за документами и был едва не зарезан огромным кинжалом.
Один из бойцов за него достал водительские права.
- Заправо руски!
(На самом деле русский!)
-Куда идеш?
Олег сбивчиво выложил про больную племянницу в Донецке и про инсулин. Про свои приключения распространяться не стал. Он и сам не смог бы объяснить почему. Сработала обычная осторожность. К тому же они хоть и понимали друг друга, но говорили на разных языках. Могли не так понять, и шлепнуть тоже могли.
-Шта ћемо урадити командант?- спросил один из бородачей.- Каже лек среће!
(Что будем делать командир? Говорит, лекарство везет!)
-Изненада лаже?
(Вдруг врет?)
-Он заправо инсулин и документи постоје!
(У него на самом деле инсулин и документы есть!)
-Укропы постали веома лукав.
(Укропы стали очень хитрые).
- У реду пусти их док у комори посидит!
(Ладно, пускай пока в камере посидит !)
Олега вывели из землянки, но лишь для того, чтобы втолкнуть в другую неподалеку. Света здесь не было, когда Олега втолкнули туда и оставили одного, он шагнул и сразу наступил на кого-то. Кто-то громко охнул.
-Кто тут?
-Командир Червоной армии Сиротин! Чего дурные вопросы задаешь, москаль?- возмутилась тишина голосом Миколы.

-Панас с тобой?
-Нема бильше Панаса. Утоп.
-Как так? Ведь он плавать умел.
-Отвали, москаль! Ось так в жизни бывае, кто умел плавать, утоп, а кто нет-выплыл!
-Чего ты тут сидишь тогда? Это же ваши вроде!
Микола зашелся смехом, даже закашлялся.
-Бовдур ты все-таки москаль! Це ж сербские четники! Знаешь кто це? Гирше зверя нема! Фашисты югославские!
-Четники? Я читал про них в газете, но там написано, что это типа наших казаков.
-Хрен редьки не слаще! Ось завтра расстреляют нас к едрене фене, от тогда и пизнаем!
-За что нас расстреливать?
-Найдут, за шо!- уклончиво заметил Микола.
Разговор прервался. Подросток вскоре захрапел. Храпел он громко как сорокалетний мужик. Олег глаз не сомкнул и не только из-за этого. Неужто взаправду расстреляют, не давала покоя мысль.
Ему показалось, что он на секунду прикрыл глаза, но когда открыл, ощутимо посветлело, и он мог различить сидящего на полу Миколу.
-Чего не спишь?
-Приснилось, что я вмер.
Олег сказал, что это ерунда, в ответ Микола разразился грязной бранью.
-Да и хрен с тобой! - зло сказал Олег. - Вы со своей злобой к москалям уже вскоре срать нормально не сможете. И вообще, что означает слово москаль? Чего такого вы в нем нашли и чего вас там так задевает?
Вот не хотел поднимать эту тему, а вынудили. Они бы долго с Миколой переругивались, если бы не пришли четники.
Загремел замок, цепи звякнули, потом деревянная дверь отворилась, стукнувшись о бруствер. Оказалось, они находились в неглубоком окопе, который Олег не разглядел ночью.
В землянку с надышенным за ночь теплым воздухом хлынул прохладный утренний воздух, который показался Олегу ледяным.
Двое четников остановились в дверях. Один ткнул в Миколу.
-Излаз!
Микола неловко поднялся, сгорбленный и нахохлившийся, как замерзший воробей зимой на телеграфных проводах.
-От и усе! - прошептал он.
Происходило страшное, а Олег ничего не мог поделать. Точно также у них в не самой спокойной школе шпана оттирала пацанов по одному, а остальные боялись вмешаться, чтобы у самих не отняли деньги и не навтыкали.
-Погодите! - вскочил он на ноги.
Энтузиазма у него поубавилось, когда четники уставили на него автоматы.
-Разобраться же надо! - сказал он умиротворяющим тоном, для верности протягивая им пустые руки ладонями кверху.
-Добро, смо те уместо њега расстреляем!
-Не надо никого расстреливать! За что?
- Приликом хапшења убили су једног нашег!
(При аресте они убили одного нашего).
-Я и говорю, разобраться надо. Может, это не он.
Ища поддержки, он повернулся к Миколе, но тот опустил глаза, оставив его любоваться на роскошный огненно-красный чуб.
-Ему еще 16-ти нет! - неожиданно для себя по-девчоночьи взвизгнул Олег.
-Бовдур, мне уже 17!-тихо произнес Микола.
Тяжело ступая, он пошел на выход. Но потом он воспрял духом, точно смирившись со своей участью, и задорно спросил:
-Хочешь, москаль, анекдот на затравку? - и, не дожидаясь ответа, стал рассказывать.
« - Зятьок любий, вбий муху, вона ж переносить всяку заразу!
- Заспокійтесь, мамо, вона вас не зможе підняти.».
-Смешно? - спросил он, обернувшись, глаза его зло сощурились, превратившись в две бойницы.- Як же я вас москалей ненавижу! Вбивал бы, сколько б не увидел!
Когда Миколу увели, Олег впал в оцепенение. Руки сами собой сжали уши и стали давить все сильнее, словно он хотел раздавить собственную голову. Он ждал услышать выстрел и боялся его. Был уверен, что сердце его лопнет, как перегруженная мышца.
Он сидел и ждал, и это было страшнее всего.

В госпитале Ситько, расположенном в Ворошиловском районе Донецка выбитые во время артобстрелов стекла были частично заменены на новые, а где не хватило, на куски фанеры. В приемном покое у окна рядом с выходом курили дежурный врач и медсестра.
-Знаешь, за войну я столько всего насмотрелся, младенцам руки-ноги ампутировал, беременные у меня умирали, ничего вроде не боялся, а сегодня я ему так правду и не смог сказать! - признался врач.
-В коробке ни одной целой ампулы! - вторила медсестра. - Но ведь девочка умерла от многочисленных осколочных ранений, а не от диабета. А инсулин у нас есть. С гуманитарным конвоем из России целый грузовик пришел.
Они замолчали и лишь смотрели на мужчину, который, сильно хромая, усталой походкой выполнившего свою миссию человека удалялся от госпиталя.