Творцы нового общества

Марианна Меркадер









Творцы нового общества.





















2006


ЧТО В ЭТОЙ КНИЖКЕ



Мой дядя, брат моей матери, дал ей эти записки . Он написал их для своих приятелей, а может быть и о них самих. Он дал их прочесть моей матери, чтобы узнать ее мнение: можно ли давать читать своим приятелям. Мама почему-то сказала, что не надо, что кто-то из них может обидеться. Я тоже прочитала записки и решила попробовать их напечатать. А что, вроде похоже на повесть, или что-то в этом роде. Пусть читают другие незнакомые люди, если кому-то из знакомых , по каким-то причинам, это может не понравиться. Я, правда, не пойму, почему? На что тут обижаться? Но имена, отчества и фамилии я все же изменила, кроме одного. Во-первых: о человеке с этим именем дядя часто и много расказывает и всегда с восторгом. Он с ним, вроде, учился. И, кроме того, я знаю, что у него уже никто не спросит: “А что, это о тебе?” А если кто-то из родственников или знакомых прочтет знакомое имя, то пусть тоже вспомнит об этом, на мой взгляд, очень ярком человеке. А если другие дядины знакомые прочтут это повествование, то им ничего не должно не понравиться, если не понравится: зачем же они будут читать? Им может не понравиться так же, как и любому другому. А будут ли такие, которым понравится, мне это узнать интересно. Вот и все. Я чуточку отредактировала записки, если это так можно назвать, переставила местами главы ну и, как я уже сказала, сделала неузнаваемыми имена. А может быть они и так были неузнаваемые. Вот и все. И очень интересно, если мое мероприятие получиться и будет прятной неожиданностью для моих близких.
И на всякий случай и другие рассказы для тех, кому понравится.

Марианна Меркадер


























ЧИТАТЕЛЬ!

Может показаться, что автор старался описать существующие государства, и может быть, какие-то персонажи ему напомнили каких-то его знакомых или его самого. Но если такая мысль и может возникнуть у читателя, то через секунду она, несомненно, улетучится, как несостоятельная. Конечно, бывает, видишь на улице или по телевизору какого-то молодого человека, или молодую девушку, и может показаться, что молодой человек похож на другого человека, а девушка на другую девушку, а вот та девушка ни на кого не похожа. Но стоит ей улыбнуться, приподнять подбородочек или насупить бровки и она становится похожа на знакомую Машеньку. Но даже если ее имя тоже Машенька, это вовсе не значит, что она та самая Машенька, на которую стала похожа. Перед вами вовсе не описание каких-то конкретных
событий, а описание наваждений и сновидений, где все может быть. Нет, конечно, в каких-то племенах описанное тоже могло иметь место, но не в современных существующих обществах, где ежедневно выходят тысячи газет и сотни журналов, где по телевизору на разных каналах умные дядьки, а иногда и умные тетки, отвечают на вопросы телезрителей. Среди отвечающих есть и такие, которых никакие вопросы телезрителей не смущают и не ставят в тупик. Потому что они все знают. И поэтому автор абсолютно спокоен и уверен в том, что читатель, дочитавший повествование до конца, не может не понять, что здесь описаны не истинные события и какие-то существующие персонажи, потому что такие персонажи просто не могут существовать. А если бы автор не был спокоен, и не был бы уверен в этом, он бы ни за что не стал писать предлагаемое эссе, и, тем более, его печатать. Так как у него не было и нет ни малейшего желания кого-нибудь обидеть или посрамить.






























Снег, как мокрая вата,
На столе перочинный нож,
У директора банка растрата -
- Ни хрена не поймешь…
Услышанное



ПЕРВОЕ СОВЕЩАНИЕ

На широкой кровати сидит очень толстая женщина в шароварах. Рядом с ней на подушке - телефонный аппарат с наушником, заклеенным скотчем. Другой телефонный аппарат, вероятно, недавно купленный, стоит на столике, рядом с которым в кресле сидит мужичок в валенках и с козьей бородкой. Он говорит речь. Идет заседание по созданию нового транспортного концерна Угольной промышленности нового государства. Союз приказал долго жить. Часть машиностроительных заводов России выпускала продукцию в основном для шахт, находящихся на Украине, а заводы Украины - как раз наоборот. И теперь у кого-то, быть может, именно у мужичка с козьей бородкой, родилась идея перепрофилировать заводы Украины на выпуск конвейеров, необходимых угольным шахтам Украины.
Заседание сугубо секретное. Это выражается в том, что как только мужичок в валенках переходит на шепот, толстая женщина засовывает телефонный аппарат под подушку, наваливаясь на создаваемую конструкцию всем своим могучим телом, и только когда шепот прекращается, она возвращает телефонный аппарат в исходное положение, улыбаясь при этом, вероятно, своему проворству. Но стоит ей завозиться, не среагировав вовремя на смену тональности говорящего мужичка, тут же ее пронзает суровый взгляд, и, вместо улыбающегося, ее раскрасневшееся лицо становится по-детски виноватым. Эта женщина - руководитель службы безопасности, правая или левая рука говорящего. Дело в том, что второй его рукой является другая женщина, также присутствующая на заседании. Ей вверена должность первого заместителя генерального директора по кадрам. Это она внедрила Иосифа Матвеевича в эту организацию. Иосиф Матвеевич присутствует на нем как технический директор создаваемого концерна, назначенный на эту должность со вчерашнего дня. Он угольщик с высшим образованием, и ему очень хочется быть техническим директором, тем более, что и другие ответственные работники концерна тоже еще вчера или позавчера были на рядовых должностях. Мужичок в валенках, он же генеральный директор, например, был обыкновенным слесарем, правда, тоже с высшим образованием. Нет, это по мнению Иосифа Матвеевича он обыкновенный, а вот по мнению Вероники Захаровны (так зовут руководительницу по кадрам):
- Ты знаешь, какой он? - спрашивает она у Иосифа Матвеевича.
- Какой? - спрашивает Иосиф Матвеевич.
- УУУУ… - говорит Вероника Захаровна.
Иосиф Матвеевич, конечно, не понимает, что означает полученный ответ, по внешним данным генеральный не производит на него впечатления гениального человека. А там, кто его знает, внешность бывает обманчивой. И потом, может быть, Вероника Захаровна что-то другое имела в виду. Она возлюбленная генерального директора, или его гражданская жена, что в наше время одно и то же. Генеральный директор разведен уже после третьего брака. Его зовут Валерий Федорович. Он часто повторяет: «Это с твоей колокольни?», «Если ты такой умный, почему же ты такой бедный?» и « Не перебей! Не перебей! Не перебей!» Но когда все замолкают, там где-то вверху, видно что - то перемыкает, и Иосифу Матвеевичу никак не понять: в чем суть монолога. «Но, – думает он, - и гении не все были ораторами. И не все инженеры, работающие слесарями, при советской власти особенно, бездарны как инженеры. Во-первых, инженеров выпускали намного больше, чем необходимо. Во-вторых, никто не знал, чем собственно отличается человек со среднетехническим образованием от человека с высшим образованием. И, кроме всего прочего, в Советском Союзе инженеры вообще были не нужны. Самый главный инженер – это Генеральный Секретарь ЦК. Может быть поэтому, теперь, при организации новых предприятий, появились генеральные директора в огромном количестве. Видимо решили: главное, чтобы было слово «генеральный».
Заседание проходит в однокомнатной квартире, принадлежащей толстой даме, наверное, за это получившей свою высокую должность. Правда, есть предположение, что и она ранее была возлюбленной генерального директора, но дама, выполняющая роль второй руки, это рьяно отметает: « Что ты, что ты! Валерий Федорович говорит, что нет». Ей бы этого не хотелось, даже в прошлом. Между дамами ощущается соперничество и чувствуется, что этот генеральный хочет распределением полномочий между дамами как-то минимизировать эти противоречия. «Я не смогу присутствовать на второй части заседания, - заявляет вдруг действующая возлюбленная, - мне надо в налоговую». «Да, - соглашается генеральный миролюбиво, - вы порешите этот вопрос тет-а-тет. Хорошо, Генриетта Давыдовна?» « Я должна подумать, когда смогу выкроить время, - отвечает дама, утратившая свои обвораживающие позиции. Дело в том, что после окончания первой части заседания будет вторая, посвященная специально вопросам безопасности. И эту часть совещания будет вести именно она. «Все и всегда, - думает Иосиф Матвеевич, - не хотят быть вторыми, тем более по таким щекотливым вопросам. И тем более, если необходимо делить такую личность». Он понимает, что если из всей этой затеи что - то получится, ему вряд ли достанется должность, на которую он принят, должность номинальная. На нее предполагается другой, какой-то Виктор Кузьмич, но на вопрос, а кто это такой, он от Вероники Захаровны слышит какое-то новое восторженное восклицание. Сколько великих специалистов всплыло в одночасье! А вдруг и вправду?
Что Иосиф Матвеевич понял в процессе работы на столь ответственном посту в течении семи месяцев, это то, что выработки на угольных шахтах Украины более стесненные, то есть более узкие и низкие, чем на шахтах России. Это объясняется меньшей производительностью угольных забоев по сравнению с российскими. Поэтому и конвейера на теперешние отечественные шахты необходимы более узкие, чем те, которые выпускают наши заводы. И вся идея строится на том, что, так как из большего легче сделать меньшее, чем наоборот, с небольшими затратами удастся выпускать то, что необходимо. Дело в том, что в ленточных конвейерах узким местом считаются обыкновенные ролики, на которые ложится лента, предназначенная для транспортировки угля. Что ни делается, а эти проклятые ролики очень быстро забиваются угольной пылью: никак не удается обеспечить герметичность. Забились ролики, перестали вращаться, и все напрасно: мощность двигателей становится недостаточной, двигатели горят, загораются и ленты, а это пожары. И где-где, а в шахте это совсем ни к чему. И вот, задача переоборудования сводится к тому, что достаточно вырезать в каждом ролике какую-то часть - и в дамки. Этих роликов необходимо очень много, и это может быть очень выгодно нам, производителям. Конвейер станет уже, необходимые ролики будут поставляться вновь создаваемым концерном. Ну, высоту конвейера этим не уменьшишь, а ширину вполне. Хотя если чуть - чуть посидеть, покумекать, то становится ясно: дело нестоящее. Даже, если забыть про высоту конвейера, чтобы уменьшить его ширину, недостаточно только сделать короче ролики, нужно сделать уже и то, во что, грубо говоря, эти ролики вставляются. А это огромная реконструкция: новые штампы, а значит новые технологические линии, новые цеха, а лучше завод. Можно, конечно, реконструировать и существующий завод. Но тогда он уже не сможет выпускать конвейера для России. А продавать что-то за границу любое нормальное государство всегда стремится. И поэтому снижать производственные мощности нормальной власти не резон. За рынки сбыта всегда идет борьба, и часто не только политическая. Ну, а строить новый завод – деньги нужны, и большие деньги, а где их взять, если инфляция зашкаливает. Конечно, можно к другим государствам обратиться, особенно к тем, которых суверенитет Украины очень устраивает. Но, все равно, это можно решать только на самом высоком уровне, то есть иметь своего Президента или Премьер-министра, на худой конец. Но что делать, когда очень хочется сыграть ва-банк. Это потом и Иосифу Матвеевичу, и, наверное, всем остальным, так называемым руководителям подразделений ясно стало, что король-то, кажется, голый. А вначале Иосиф Матвееевич думал: «А вдруг?» Тем более, что он не механик, а механики в один голос утверждали, что это вполне возможно. Человек вообще-то существо самонадеянное и внушаемое. Он начинает по настоящему думать, только когда начинает понимать: а что он в результате этого может потерять.
Генеральному подали кофе с котлетами. остальным чай. Котлеты тоже предлагали, но все вежливо отказались. Перерыв, и всех ждет новое совещание государственного масштаба. Приятно, когда имеешь возможность представить, что и ты у кормила.




ВТОРОЕ СОВЕЩАНИЕ

Генеральный с кем - то поговорил по телефону, и все с радостью услышали, что он тоже будет присутствовать. Присутствие первого лица всем прибавляет собственной значимости. И первая леди тоже осталась. Тут сразу стало видно, что самое главное - это безопасность. Хотя вторая дама и не пересела со своей кровати, но именно место, занимаемое кроватью, стало самым важным. Дайте человеку поговорить, и сразу же станет ясно, куда с ним можно притопать.
Трудно в двух словах дать отличие профессионала от непрофессионала. Но непрофессионала слушать скучно. Иосиф Матвееевич сидел и думал, почему Наполеон назначал на командование людей талантливых и ярких, а генеральный -наоборот. Но Иосифу Матвееевичу этот опыт ничего не стоит. Правда, он ушел из кооператива, где материальная сторона была более привлекательна, а все остальное.… И больше никуда не зовут, не нарасхват Иосиф Матвеевич. И потом, наличие пенсии все же пока позволяет ему экспериментировать. «Да, - подумал Иосиф Матвеевич, - ведь и все другие подкармливаются будущим». «Нам будут принадлежать дома отдыха, заводы, фабрики, институты, а потом … почта, телефон, телеграф». Но чтобы это все получить, необходимы деньги. Нужно стать богатыми. Как? И тут не последний вопрос, как сохранить то, чего пока еще нет. Каждый, наверное, когда-то в своих мечтах, либо очень много выигрывал, либо грабил банк, большинство, конечно, без жертв. Подкоп там какой-нибудь. Иосиф Матвеевич тоже думал об этом. И понимал, что сохранить богатство не легче, чем его заработать. Бешеные деньги сначала надо спрятать. Затем потихоньку легализовать. Это точно. Это единственный путь, который может привести к успеху. Всегда найдутся ребята, которые не преминут позариться на чужое добро, такие всегда в свободном полете. Иосиф Матвеевич знавал таких людей. Ну, если через банк, в котором не бандиты, это дело другое. Но на банковские лабиринты вторая леди не тянет. Иосиф Матвеевич, правда, тоже не тянет на технического директора.
Женщина в шароварах говорит уверенно и громко. Нужно бы уменьшить громкость: если могут подслушивать через телефон, то уж конечно смогут и через стену или потолок. Зачем конкурентам тратиться на дорогостоящее оборудование, когда можно просто взять пустой стакан и все совещание записать по слогам вместе с грамматическими ошибками. Да и с телефоном что - то непонятно. Один аппарат толстая тетка закрывает. Предположим эффективно. А почему в это время никто не закрывает второй? Может, его только что принесли, и генеральный уверен, что в нем нет жучка? Но на следующее совещание необходимо выделять еще одного заместителя по службе безопасности. «А что мы будем делать, если удастся приобрести третий аппарат?» - думает Иосиф Матвееевич.
«Идея проста: нужно использовать большое количество вариантов заработать деньги. Чем больше вариантов, тем больше возможностей. Готовьте варианты..» - вспоминает Иосиф Матвеевич слова генерального. Никто не спорит. Но на все варианты, кроме криминала, нужен начальный капитал. Да и на криминальные тоже. Тем более с такими запросами. Иосиф Матвеевич прокручивает в голове первое совещание. Это как рассуждения на лестнице, после разговора. Вот так надо было ответить, вот это надо было сказать. Иосиф Матвеевич делает то же самое, тем более, что второе совещание ранжирное, выстраивающее руководителей по ранжиру. Ты не смотри, кто ты по штатному расписанию, ты смотри на то, кто в президиуме, кто около первого лица, с кем он завтракает или обедает, а тем более разделяет вечерю.

ПЕРВОЕ ПРОЗРЕНИЕ ИОСИФА МАТВЕЕВИЧА

Иосифа Матвеевича не покидает ощущение, что на земле многое изменилось. Раньше везде вокруг него были молодые, энергичные люди. А теперь, где бы он не оказался - одни или почти одни пенсионеры. И в транспорте, и на улицах, и в магазинах, и на экране телевизора. Причем, произошло это за сравнительно небольшой срок.
Представить только, что к нам вернулся бы сам Пушкин и увидел бы телевидение, поезда, самолеты, улицы и шоссе заполненные машинами, что бы произошло с ним? Да, может быть, ничего особенного бы и не произошло. Мудрый человек, походил бы по книжным базарам. Потрогал бы современные переплеты, просмотрел бы различные издания, и успокоился. Есть русский язык, может быть не всегда совершенный, но тот, им созданный. Ну и что же, что это все вокруг создано другими. Тут Пушкину, может быть, и не пришлось бы удивляться, а не Пушкину бы пришлось. Но это Пушкин. И несопоставимы все же временные отрезки, ведь пролетело без него на земле, без малого, два века. А впрочем, с молодости Иосифа Матвеевича тоже пронеслось немало. Он помнит, как отец говорил ему шепотом:
- Есть такие устройства: смотришь на экран, а на нем все, что происходит на другом полушарии земли. И все ясно видно, как в кино, даже в кинотеатр не надо идти.
- В кинотеатр…?
А он так любил ходить в кинотеатр, и ему казалось, что никогда не наступит время, когда он при удобном случае не пойдет посмотреть кино, чтобы зайдя в зал и усевшись в кресло ожидать, что сейчас будет происходить на экране. Или еще стоя в очереди размечтаться, что вон та девочка окажется в кинозале рядом с ним. Нет, он очень не хотел, чтобы не надо было ходить в кинотеатры. А теперь он не ходит в кинотеатры, и ему очень нравится, что кино можно посмотреть по телевизору, правда, и смотря по телевизору, он очень редко оказывается в гуще экранных событий. Тем более, что его любимые артисты очень постарели. И если они и играют, то совсем другие роли, которые ему совсем не любы. Ну, такое впечатление, что все постарели.
Верно, так устроен человек. Он выбирает из окружения, в первую очередь, что - то подобное себе. Как бы стараясь заглянуть в зеркало. И запоминает то, что важней, что, может, придется использовать, что может пригодиться. А в молодых лицах ты уже не отражаешься. Вот такое волшебное зеркало.
Как далека наша юность, но как близки нам те персонажи! Какие впечатления от образов, созданных нашими великими предками! Ой, как часто нам мерещилась золотая рыбка! «Уж я то, - думал каждый из нас тогда, с умом распорядился бы тремя желаниями. Жаль, конечно, что их только три».
Иосиф Матвеевич пробегает глазами по лицам руководящих сотрудников «Супермаша» и замечает, что их лица за время совещания слегка изменились. Нет, они не стали моложе или даже просто моложавее, но в них появилось что-то новое. Их лица стали напоминать лица людей, которые спят. «А,- подумал Иосиф Матвеевич, - это не совещания, а сеансы гипноза, погружающие слушателей не в сон, а сразу в сновидения. Они видят сны с открытыми глазами».




СОН Вероники Захаровны (1)

Она идет с Иосифом Матвеевичем к Генриетте Давыдовне. Только почему-то подъезд расположен не с лицевой, а с боковой стороны. Они идут по длинному коридору. Уже не день, но еще не вечер. Темнота становится все гуще, но полные сумерки уже наступили только совсем рядом с поверхностью земли. Свет небес уже совсем недостаточен, а электрические лампочки еще не горят, или потому, что их еще не включили, или потому, что их просто нет. Она не чувствует в своем попутчике никакой серьезности, а ведь решается вся его жизнь. Если он сейчас не понравится Валерию Федоровичу, второго такого шанса не будет. Они знакомы очень давно, и во многом, как ей кажется, Иосиф Матвеевич вполне подойдет как сотрудник создаваемого концерна. В то же время она понимает, что Валерию Федоровичу, может не понравиться, что она рекомендует своего протеже.
Мало ли что там. Какие-нибудь шуры-муры. Нет, конечно, Валерий Федорович уверен в себе, в ее любви к нему, но как-то невольно он может невзлюбить ее приятеля. Так получилось, что она уже однажды участвовала в устройстве судьбы Иосифа Матвеевича. Если бы не она и не ее отношения с будущим научным руководителем Иосифа Матвеевича, его бы не взяли в аспирантуру. Правда, главным двигателем тогда был Вадим Иванович Петров, их общий приятель, но она не сомневается, что только благодаря ей все получилось. Вернее, могло получиться. Но в аспирантуру его все же приняли. Три года отучился, написал работу. Она уже в душе ставила оценку, что он достоин, но не получилось до конца, а мы так любим, чтобы у нас получалось все, или хотя бы многое. И вот теперь у него совсем не трепетное отношение к проводимому мероприятию. Она волнуется, а он хоть бы что. Кому больше нужно?
-Ты должен понравиться ему! - вдруг говорит она.
-Кому, - спрашивает он?
- Генеральному директору,- она старается дать понять значимость и проводимого мероприятия и самого Валерия Федоровича, ведь его суть не сразу видна и видна не всем, ой как не всем.
- А к кому мы идем? - с искренним удивлением спрашивает Иосиф Матвеевич.
- Как к кому, к Валерию Федоровичу, - почему он не испытывает того же трепета, который испытывает она при приближении встречи с Валерием Федоровичем?
- Тьфу ты, а я уже подумал, что кто-то из правительства приехал. Что, я его не знаю, или он меня? Не понравлюсь, так ничего не сделаешь. Божья воля.
Двери лифта открылись, и вместе с шумом дверей в глаза Вероники Захаровны ударил свет.
Вероника Захаровна сначала зажмурилась, а потом, открыв глаза, поняла, что это звонит будильник. «Ну, - мелькнуло в мозгу у Вероники Захаровны, - приснится же такое, как наяву».



ТАЙНЫ МАДРИЦКОГО ДВОРА

На первых совещаниях, кроме упомянутых, присутствовали: Эдик, племянник женщины в шароварах, и, кажется, Нина Афанасьевна, ближайшая подруга первой леди. Если женщина в шароварах, чтобы произвести впечатление как бы надувалась, ее племянник, тоже какой-то очень большой начальник по штатному расписанию, в любой момент производил впечатление вполне соответствующее своей должности, молчал ли он или говорил. Говорил он мало, и это еще больше подчеркивало его значимость. Молодость вообще располагает, Иосиф Матвеевич и сам себе больше нравился молодым. В обращении Эдика с генеральным не чувствовалось заискивания или, тем более, раболепия. Постоянно казалось, что не он нуждается в генеральном директоре, а наоборот. Да и не только к генеральному директору можно было отнести это, а и к любому из присутствующих. « Я завтра не смогу быть!»- заявил Эдик сразу после второго совещания. После восклицания генерального, что быть надо, за племянника вступилась вторая леди, сказав, что он правда не может. Чтобы соблюсти этикет, они поговорили жестами, дающими понять остальным, что инцидент исчерпан. Ясно, что Эдика не очень волнуют сулимые блага. У него или свое дело, или его масть козырней. Может быть, его связи очень важны для дела. Но все же не надо это так явно показывать. Пахать должны все, а отлынивание, даже самых значимых, затрудняет выполнение задачи. Такая упряжка далеко не вывезет. Потом Иосиф Матвеевич узнал, что Эдик крутится самостоятельно и его бизнес, может и небольшой, но сплошь криминальный. Ему идет подземный стаж на какой-то шахте, а он строит гаражи. Ясно, что в этом замешаны очень многие. Ведь нужна техника, нужны материалы. Несомненно, все краденое у государства. Узнав об этом, Иосиф Матвеевич подумал: «Вот там, на своей ниве им, может быть, и удастся чего-то добиться!» Как-то уже позже Иосиф Матвеевич оказался с ним в офисе другой фирмы для получения чего-то для концерна «Супермаш», и было ясно, что Эдик в доле от продажи «Супермашу». Вот это движущая сила. Тут он чувствовал себя в своей тарелке.
Иосиф Матвеевич согласился на эту работу не только потому, что у него есть пенсия, и что очень хочется, хоть и понарошку, побыть техническим директором, но еще и потому, что он очень хорошо знает Веронику Захаровну и Нину Афанасьевну. Он знает их только с хорошей стороны. Единственным их недостатком является то, что они женщины. Он это считает недостатком, так как ему кажется, что женщина создана для другой задачи – поддерживать огонь в очаге, и эта задача совсем непростая, совсем не второстепенная. С этой задачей средний мужик так хорошо, как женщина, не справится. А у них нет этого очага, сейчас у многих такое. И женщина, не имеющая такого очага, все время надеется, что ей все же удастся его разжечь. Ему совсем непонятны женщины, которые, имея и мужа и детей, толкаются в производственных или политических сферах, не замечая или не понимая, что их могут ценить только за слабость и теплоту, которая прибавляет и уверенности и силы другой половине человечества, именно для этого и предназначенной. Нет, нет, он не собирается ни с кем спорить, да, да Маргаретт Течер, да, говорят, замечательный премьер. Но ему такие женщины не только не близки, но и не встречались. Может быть, ему не повезло и он остается в неведении. Но он подумал об этом только потому, что делит женщин, и вообще, людей только на тех, кому можно доверять и на тех, кому не можно. И все. Так вот, он согласился работать и потому, что относит и Веронику Захаровну и Нину Афанасьевну к тем, которым можно доверять. Нет, они, конечно, могут ошибаться, а кто ошибаться не может, тем более « если страсти в человеке». Ну, есть у Вероники Захаровны немного гиперболизированное восприятие кавалера. А как без такого восприятия вообще можно полюбить?
Как – то давно Вероника Захаровна рассказала ему с женой, что, наконец, познакомилась с каким-то моряком, механиком какой-то плавучей базы. Красавцем, умницей и вообще каким-то необыкновенным человеком. Город наш не портовый. Спрашивает он ее: - А что он в нашем городе делает? – У него здесь родственники. – Ну, он скоро уедет. – Нет у него перерыв между походами.
- Не женат?
- Ну что ты.
«Ну, думает Иосиф Матвеевич, - наконец-то такое счастье для хорошего человека». Хотя не может понять, как это механик корабля во время ремонтных работ может надолго отсутствовать. А может быть на море все по-другому. И просто, уже по инерции спрашивает:
- Одет, наверное, как денди?
- Нет, ты знаешь, его недавно обокрали. Одет он очень неважно, и чемоданчик у него неказистый.
Тьфу ты, какая незадача! И никаких сомнений в голосе, только тоска, что он не рядом. Как обокрали? Вместе с банковскими счетами, только чемоданчик оставили? Да люди такого уровня, даже после тотального ограбления, найдут возможность занять столько, сколько нужно. И не будет капитан дальнего плавания или его помощник по механической части знакомиться с женщиной будучи с каким-то чемоданчиком, даже если она мечта всей его жизни. А если познакомится, то завтра, нет - нет сегодня же вечером, он купит себе и новые штиблеты, и новый «Мерседес-бенц». Действительно, как потом выяснилось, знакомый оказался и не механиком и даже не моряком, а человеком без определенных занятий - проходимцем.
Помнится это. Но все же Вероника Захаровна работала недавно начальником производственного управления швейного объединения, а до этого заведующей лабораторией, а Нина Афанасьевна и в настоящее время преподает химию в Медицинском институте и органическую, и общую: нет, нет, они обе не лишены таланта. Можно надеяться, что они правильно оценили возможные перспективы нового дела, ну а если они станут невозможными, ничего не поделаешь; но немаловажно, что они тебя не собираются обманывать, в чем ты совершенно уверен. Что Бог даст. Они откровенно делятся своим мнением, очень сомневаются, но постоянно ищут доводы, способные опровергнуть их сомнения.
Уже разработано процентное разделение Уставного фонда создаваемого концерна. Пока все они пролетают. Всего пять процентов приходятся на долю Генерального и его родственников. И там еще на кого-то, неведомых им. И, например, Иосиф Матвеевич, может надеяться всего на сотые доли процента, но этого вполне хватит на яхты.
«Вы будете такими богатыми, что те суммы, которые будут под вашим контролем, вы сейчас даже представить не сможете» - говорит Генеральный. Но все равно каждый, наверняка, что–то представляет, может яхты, рассекающие морскую гладь. Вероника Захаровна, говорит, что она представляет себя хозяйкой ателье, которое находится во дворе ее дома. Иосиф Матвеевич представляет, что их все равно могут кинуть, но, с другой стороны, можно рассудить и так, что слов организаторы на ветер не бросают. Ой, как мы все привыкли представлять действительность не так как надо, а так как хочется.

СОН ВАЛЕРИЯ ФЕДОРОВИЧА.

Вытянувшись в кресле после вкусной котлеты и откинув голову на подушку, Валерий Федорович, оставшись с Генриеттой Давыдовной отдыхает перед следующим совещанием.
И вдруг он видит, что он не в комнате, а на какой-то трибуне, напоминающей мавзолей. Он на самом верхнем уровне так же сидит в кресле, только не откидывая голову. Кресло сделано таким образом, что у смотрящих снизу создается впечатление, что он не сидит, а стоит. У кресла регулируются и спинка, и сидение, и подлокотники. Дополнительные, промежуточные опоры для позвоночника. При этом, может включаться режим массажа и полного, и частичного. Кресло обеспечено лифтовым подъемником. Стоит снять блокировку, и можно опустится вместе с креслом на нижний уровень, где расположились ведущие сотрудники «Супермаша». А можно опуститься и еще ниже, ниже уровня площади и ты тогда становишься недосягаем не только для демонстрантов, но и для ведущих сотрудников . Это все не удивляет его, все это разработано с его непосредственным участием. Не удивляет его даже то, что трибуна расположена где - то на берегу моря. Фрунзенское, не Фрунзенское. Вдалеке видна надпись на автостанции. И хотя надпись написана для прочтения с другой стороны, он видит, что первая буква П, «Планерское»,- мелькает в мозгу знакомое название. Нет, вторая буква - а , а третья - р. *
На площади перед трибуной множество народа, одетого в разноцветные красочные наряды. Постаралась Вероника Захаровна, это она может. Но почему они все одеты в короткие штанишки? Так это дети! Видно привезли из Артека. Да нет, это не дети, они такие маленькие, потому что он стоит очень высоко. Он увидел, что они отбрасывают тени, и попытался по росту и величине тени определить время. Вечер? Утро? Нет, нет, что-то не то. Он, конечно, может спросить у кого-нибудь, но не хочет показать свою неосведомленность. Он поискал глазами Генриетту Давыдовну и увидел ее впечатляющую фигуру на фоне двух танков, то ли выставленных на всякий пожарный случай, то ли готовящихся к параду. Он потянулся к телефонной трубке, чтобы под предлогом уточнения расписания предстоящих мероприятий получить ответы на возникшие вопросы, но тут заметил, что на брусчатку площади выходят женские батальоны машинисток, телефонисток, программисток, одетых в красивые голубые купальники и бикини. Он залюбовался их стройными загорелыми телами и почему-то стал их считать. Он досчитал до трехсот, сладостно потянулся и подумал, сколько еще работы… .
А, это его разбудил храп Генриетты Давыдовны, возлежащей рядом с креслом на кровати и воспользовавшейся формальным отсутствием своего руководителя.



*Партенит – бывшее Фрунзенское.



СОН ГЕНРИЕТТЫ ДАВЫДОВНЫ.

Двор детства. Ворота, большой просторный двор, по которому разбросаны двухэтажные дома. Там в глубине двора и ее дом, дом детства. Она, уже полненькая, идет по двору, и мальчики не без интереса провожают ее взглядами. Вероятнее всего лето, или теплая осень, а может быть и весна. Она идет на свидание. Мальчишки очень любят с ней целоваться. Но она не всем разрешает это делать. Только мальчикам с чистенькими воротничками и обязательно в галстуках. Нравятся ей такие мальчики. С ними как-то спокойнее. Эти мальчики не матерятся, не нахальничают, и ничего не делают без ее разрешения. А она знает, что разрешать нужно не сразу. А разреши сразу и становится видно, что нацеловавшемуся кавалеру сразу становится скучно. Он перестает рассказывать анекдоты, изображать рожи, перестает стараться понравится. Она не встречается с кем попало. И только с кем-то одним. Или с Игорем, или с Левой. К кому же сейчас она идет на свидание? Она выходит со двора, поворачивает к гастроному, а затем к скверику, где на одной из скамеек ее уже, вероятно, и ждет ее избранник. Ей только нужно пройти вдоль скамеек и подсесть к нему. Это она придумала. Никому не надо ходить под часами. Она выходит на аллею и вдруг видит, что на всех скамейках сидят ожидающие ее кавалеры. Она испугана и удивлена. Стоило ей приблизиться к ближайшей скамейке, как все кавалеры встали, каждый из них, как бы показывая, что он пришел. И тут она с ужасом замечает, что все они с беленькими воротничками и в галстуках, но без брюк. --- Что это такое?! – хочет крикнуть она и тут же с облегчением просыпается.


ПРИОБРЕТЕНИЕ КОМПЬЮТЕРА.

У генерального две сестры, с одной из них он близняшка. А она доктор медицинских наук. Нина Афанасьевна называет ее почтительно Ляля. Вторая сестра, большой специалист по компьютерам, как говорит о ней Валерий Федорович.
Остальные члены нашего концерна в компьютерах ни бум-бум. Но необходимо осваивать такую технику. Какой концерн без компьютера. И вот приобретается подержанный компьютер. Пока его предполагается использовать для обучения быстрому печатанью. Это первая идея Генерального: «Нами будет разработана такая клавиатура, которая позволит каждому печатать с такой скоростью, что …» Иосиф Матвеевич, правда, не понимает, зачем им такая скорость печатания, если они не собираются работать в машбюро. Вряд ли все они относятся к людям, мысли которых не только лавинообразны, но при этом такой ценности, что с ними прямо яхтами начнут расплачиваться. Он высказал свое сомнение, и сразу стало понятно, что он чего-то не понимает. Он услышал:
- «Если Вы такой умный, почему Вы такой бедный? Посчитай сколько действующих компьютеров в мире и каждому понадобится наша клавиатура. И если с каждой клавиатуры мы получим… . Да, на основании таких расчетов идея вполне может показаться заманчивой. - А мы должны довести эту клавиатуру до идеала. Необходимо заняться патентным поиском »
Да это прямо по ведомству Иосифа Матвеевича. Правда, состоящему из одного человека, из него самого. В патентовании ведь тоже необходимо быть профессионалом. Профессионал, как известно, это специалист, обязательно компетентный в своей области. А чтоб быть компетентным, кроме всего прочего, необходимо постоянно следить за конкретным направлением, за изменением требований, предъявляемых к заявочным материалам, знать, что может быть предметом патентования, а что не может, и многое, многое другое. Иосиф Матвеевич был знаком с одним таким профессионалом. Когда-то он помогал ему составить заявку, объясняя при этом некоторые тонкости. Только некоторые, и Иосиф Матвеевич понял, что с наскока такие вещи вряд ли получатся, но сейчас, как человек подневольный, подчинился, деваться-то некуда. Разобрался, что именно хочется Генеральному запатентовать. Оказалось форму. Вообще, форму в данном случае запатентовать эффективно очень трудно. Есть такое понятие в патентовании: обойти формулу изобретения. Так вот, форму клавиатуры в патентовании обойти очень легко, и поэтому весь процесс патентования окажется напрасным. То-есть кто-то, внеся какие-то незначительные изменения, присвоит наше изобретение. Ну, например, учтет длину ногтя. И попробуй докажи, что именно эта особенность не самая главная. Самой известной формулой изобретения, не обойденной до сих пор, как рассказал мне Владимир Александрович Сидяк, является формула патентования швейной машинки, в которой присутствует обязательное условие: «имеющая иголку с дырочкой на конце». Конечно, можно сделать швейную машинку с иголкой, имеющей дырочку не на конце, но целесообразность этого не объяснима.
А клавиатуры, хоть в основном и однотипные, отличаются и расположением клавиш и их формой. Наш руководитель решил сделать такую клавиатуру, чтобы форма и расположение клавиш было доведено до идеала. Прикоснулся к клавише и уже знаешь, какая буква ей соответствует. Он самолично, используя пенопласт, сконструировал на основе стандартной клавиатуры, клавиатуру своей мечты. В этой клавиатуре одна клавиша плавно переходит в другую, другая в третью и так далее. Получилось что-то напоминающее морскую волну. Такое мне, например, сделать бы не удалось, сколько бы я ни старался. Слесарь, ничего не скажешь. Но если такая форма и полезна, то она также имеет и массу недостатков: усложняется технология производства, увеличиваются объемы, требуемые при перевозке таких клавиатур. Но самый главный недостаток в том, что стоит захотеть и «изобретение» усовершенствовано, а значит, мы к продукции подобной формы не имеем уже ни малейшего отношения. И какой-то процент от продажи уже не наш. Но убедить изобретателя в бессмысленности его затеи дело бесполезное. Тем более, что автором ожидается неслыханная скорость печатания. Нужны аргументы, и, желательно, аргументы, подкрепленные авторитетными источниками. Пришлось такие аргументы искать. И в каком-то источнике Иосиф Матвеевич прочел, что скорость печатания у машинисток обеспечивается выработкой механической памяти, то-есть не пальцы считывают форму, а форма развивает способность к движению пальцев, и каждый нажимает ту клавишу, которой соответствует не тронутая, а прочитанная глазами и мозгами буква. То – есть эффективность формы клавиатуры при патентовании может быть использована только для ускорения процесса обучения, при котором и вырабатывается механическая память. Это как петух, которого научили танцевать под музыку, при проигрывании этой музыки держа на горячей сковородке. А вот доказать: горячая или не горячая форма клавиатуры и какая горячей, поверьте, дело не простое. Иосиф Матвееевич Генеральному доложил, неизвестно понял или не понял он эти объяснения. Но уже новая идея, к следующему утру осенившая его, отодвинула идею с клавиатурой на задний план.
- Я такой человек, выпью на ночь кофе и идеи, идеи…
Почти как у Хлестакова: курьеры, курьеры, курьеры. – мелькнуло в голове у Иосифа Матвеевича.
– «О»,- сказала Вероника Захаровна, - «У него такая идея родилась!!!»
Да, плодовитый мужичок. Все супермашевцы– внимание!
– Из шахты при ее проветривании выходят каждый день, тысячи кубов воздуха. Воздуха, в котором содержится, что?
И не давая времени на раздумье:
- «Метан! Что остается? Забирать этот метан из этого воздуха. Создаем резервуар, метан поднимается вверх, мы его отсасываем и получаем тысячи кубов метана. Я посчитал. Практически решается энергетическая проблема страны. Избытки продаются за границу.
- А почему до сих пор это не делается? - спросил кто-то.
- «Потому что там мальчишки в коротких штанишках» - еще одно из его любимых выражений.
- Ну, у нас «мальчишки в коротких штанишках», а в капиталистических странах, ну в Америке шахты не газовые, но в Германии, в Руре…
- И там «в коротких штанишках».
« Да эта идейка еще похлещи будет» – подумал Иосиф Матвеевич. - «Надо Нину Афанасьевну подключить, - сказал он, – надо у химиков проконсультироваться». Все, что сейчас он услышал, ему было известно, но почему эта идея не воплощается в жизнь, вспомнить, хоть убей, не мог. Лишь бы это не поручили ему. С химией он давно не в контакте.
- Да, да. – сказал Генеральный.
Слава господу, пронесло. Тем более, что ему поручено искать помещение под офис. Нагрузки на Генриетту Давыдовну, видимо, необходимо снизить. Ей поспать хочется, а тут новое совещание. А изменений пока никаких. Заработанные каким-то образом деньги тают. В основном из-за инфляции. Утром можно поесть на пять купонов, а вечером уже на шесть. Ощущается по беседам, что финансы начинают петь романсы. И семь миллионов, что на счете в банке, скукоживаются. Совещание за совещанием. А новых поступлений нет. И кандидаты наук, и доктора. У них совещания в день аванса и получки. Иначе, верно, не заманишь. Только один из неофициальных сотрудников, оппонент генерального директора, говорит дело. Иосиф Матвеевич ему какие-то бумаги привез, а он ему говорит: «Торговать надо, спекулировать».
- Да не от меня это зависит. – ответил Иосиф Матвеевич.
Новое совещание. Сокурсники Генерального, вместе институт кончали. Иосиф Матвеевич только одно запомнил. Один из них у всех спрашивает: «А кто этим всем «керувать» будет?»
- Валерий Федорович.
И ответный вопрос:
- Как ты думаешь, у него получится?
- У него, конечно…
Жаль, что Иосиф Матвеевич не видел выражения лица говорящего при ответе, что-то интонация какая - то ехидная.
Как-то сделали начальный капитал, каким-то образом перепродали два конвейера. Какой-то начальник в министерстве подмахнул, или по тупости, или за взятку. Конечно за взятку, по этому вопросу там тупых нет. А раз один раз получилось - лиха беда начало.
Несколько следующих дней Иосиф Матвеевич ходил по институтам, помещение под офис искал. В основном, все впустую. Директор института повышения квалификации, в один момент ставшего Академией, говорит ему: «Вы понимаете, мы теперь Академия». Иосиф Матвееевич понимает, что это значит откат в тройном размере. А у него задание: дешево, чтобы в центре, чтобы престижно и не очень броско. Приходит в один институт. Заместитель по хозчасти, вроде, клюет, но Иосиф Матвеевич даже не знает, сколько можно предлагать, на какие условия можно соглашаться, но чувствует, что лучше не найти.
- Доложу и завтра мы с шефом у Вас. – говорит Иосиф Матвеевич.
- Смотрите, завтра до обеда, пока ни с кем больше не договариваюсь.
Пришел, доложил Валерию Федоровичу. И сразу его оптимизм улетучился.
- Собирайте информацию дальше, а потом мы будем рассматривать.
«Да, - подумал Иосиф Матвеевич, - с этим получится»
- Завтра до обеда, после обеда эта информация уже никому не нужна. Вам необходимо решение принимать немедленно.
- Нет, нет, подождем.
Иосиф Матвеевич больше ничего и не искал. Доктор нужен, пока доктор нужен. Через день или два, верно убежденный кем -то, что без спекуляции не обойтись, на очередном совещании по выбору вида коммерческой деятельности генеральный дал приказ заниматься поиском сахарных заводов, на которых можно купить сахар, а затем продавать его населению. И Иосиф Матвеевич уже представил себя, в должности технического директора, в фартуке, с совочком, и длиннющую очередь в достаточном ажиотаже:
- Хватит или не хватит сахара, подвезут ли еще?
- По килограмму, не давайте больше!!!
В итоге проведенного совещания стало видно: либо совещавшиеся совершенно не подготовлены к коммерческой деятельности, либо они совсем не хотят делиться своими гениальными идеями. Мол, самим пригодятся. Если у человека родилась единственная идея, он в нее вцепляется сильнее, чем в кошелек. Жизнь может и отдаст, но не идею. Особенно хитрил Эдик. Почему, Иосифу Матвеевичу так и осталось непонятно. Может быть потому, что Эдик действует по ситуации, которую привык определять по запаху, а тут ничем привлекательным не пахнет.



НЕКОТОРЫЕ ОТВЕТЫ НА НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ.

Оказалось, что раньше генеральный работал в фирме «Консалтинг», где одной из сторон коммерческой деятельности была именно торговля сахаром. Его очень ценил генеральный той организации, а та организация и сейчас процветает, и многие направления деятельности, как говорит Вероника Захаровна, были внедрены в этом самом «Консалтинге » благодаря Валерию Федоровичу, его гениальности.
- И сейчас, генеральный директор «Консалтинга», часто советуется с Валерием Федоровичем, беседуя с ним по телефону часами.
На любопытство Иосифа Матвеевича он получил уверения, что там, в «Консалтинге» ему не удалось бы продержатся и десяти минут. «Ну, десять минут я бы продержался», - подумал Иосиф Матвеевич. Как - то он с Валерием Федоровичем подъезжал к «Консалтингу», но туда Валерий Федорович зашел сам. Это другой уровень.
Какое совпадение, давний приятель Иосифа Матвеевича, Вадим Иванович Петров, в это самое время работал в «Консалтинге». Уже прошло то время, когда, как ему казалось, они были с Вадимом Ивановичем достаточно близки, а иногда делились и сокровенным. Можно вспомнить, что именно Вадим Иванович сыграл основную роль по водворению Иосифа Матвеевича в аспирантуру, которая хотя ни к чему и не привела, но, в конечном счете, он с удовольствием и рвением посвятил ей три года жизни. Прошло то время, как будто и не было его никогда. Более скрытным стал Вадим Иванович, но иногда они созванивались, и Вадим Иванович подтвердил, что работать в «Консалтинге» очень и очень трудно. Вадим Иванович кандидат наук, человек, оценки которого, если они, конечно, искренни, очень близки к истине. Как-то, вспомнил Иосиф Матвеевич, они с Вадимом Ивановичем встретились неподалеку от «Консалтинга», куда Вадим Иванович шел на работу. «Знаешь, - сказал он Иосифу Матвеевичу тогда, - иду как на расстрел». А предстоял отчет за обычный рабочий день. Но рабочий день, связанный с продажами. А где деньги, там завсегда туманы. И нет же твердых цен. Каждый хочет по возможности сработать побольше и на себя. Иосиф Матвеевич понимает, что Вадим Иванович ему всего не рассказывает, да Иосифу Матвеевичу это и не нужно. Он все равно про это ничего никому рассказать не сможет, как не сможет и сам этим воспользоваться. Но Иосифу Матвеевичу кажется, что не говорит Вадим Иванович ему многого не потому, что это не может понадобиться, а совсем по другой причине. И основное в этой причине – недоверие. Переубеждать в этих вопросах не только бессмысленно, но и, наверное, пагубно для личных отношений.. «А, - подумает собеседник, - побольше хочет выведать». Тут такое дело: либо есть вера или доверие, либо его нет, и его не добудешь.
Но мы, кажется, остановились на торговле сахаром. Первое задание Иосифу Матвеевичу: найти адреса и телефоны сахарных заводов Украины. Валерий Федорович сказал, что следует идти в Облсовет или в Статуправление. Там с ним никто, конечно, и разговаривать не стал: «Напишите письмо, получите разрешение».
– У нас в области сахарных заводов нет. Вам необходимо обращаться в Киев.
И пошел Иосиф Матвеевич в областную библиотеку. Все можно узнать, но поэтапно. Сначала - адрес, затем - телефон, затем – имя-отчество директора, ведь удобно обращаться по имени отчеству. Это как-то поднимает твой престиж. А то даже этого не мог узнать, и кто ты такой? Конечно, есть где-то, в каком-то комитете или главке все эти сведения и еще значительно большие. И какого года рождения, и сколько работает, и состав семьи. И даже: привлекался или еще нет. И можно легко узнать: кто заключает договора, с кем заключает и по какой цене. По таким данным уже можно составить перечень лиц, к которым надо звонить, и к кому из них в первую очередь. А тут необходимо обзванивать все фабрики подряд в надежде на то, что кто-то клюнет. Узнаешь сахарные фабрики определенной области, затем сахарного объединения. Например, канцелярии - и с вопросами. Что-то да успеешь узнать, телефоны двух, трех директоров и их секретарей. Пока им отвечать не надоест, или вам совесть позволяет. И в приемные этих самых директоров:
– Когда можно поговорить с вашим директором на предмет поставки нам сахара?
– (например) Он сейчас на месте.
– Можете соединить?
– Могу.
– А как его имя отчество?
И пошло, и пошло. Кто более разговорчивый, кто менее. У этого ничего не узнаешь, а у этого и фамилии, и имена с отчествами и телефонами, конечно, директоров других фабрик или заводов. И при этом, даже, куда звонить предпочтительней. Ну а уже в разговоре с самим директором выясняешь главное. Если имеешь чутье, то можешь при этом и определить, где стоит лично появится, а где нет. Но этот опыт не эффективен. Ты не один, уже десятки подобных потребителей тревожат спокойствие людей, принимающих решения. Все тяжелей и тяжелей становится получать ответы на самые начальные вопросы. Уже носятся на автомобилях более шустрые, более проворные, более подготовленные. И, конечно, более платежеспособные. И не только на автомобилях, но и на самолетах. Уже составлены договора на всю продукцию, хранящуюся на складе. Уже сконструированы взаимные обязательства. Заходит, например, в кабинет директора группа людей.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте!
Открывают чемоданчик. И говорят:
– Здесь столько-то. Почем и сколько мы можем приобрести у Вас сахара за этот презент.
И директор начинает судорожно соображать: что можно пустить в пересортицу, сколько продукции можно списать, и где еще можно взять сахарку. А тут звонит какой-то Иосиф Матвеевич, или даже Генриетта Давыдовна и повелительно спрашивает:
– Вы сахар продаете?
– Продаю.
– Можно у Вас приобрести сахар и по какой цене?
– А вы что за организация?
– «Супермаш».
– ООО?
– Да.
– Мы с ООО не торгуем.
Еще несколько дней, и уже поздно. «Уже все продано без нас». А кроме этого, сахар необходимо не только купить, но и привезти и где-то выгодно продать. Ну, если вы вхожи на кондитерскую фабрику, тогда это проще. Или у вас свой магазин. А без всего этого продать еще тяжелей, чем приобрести. Везде крыши, а пока у вас ее нет, крышка вашей затее. Конечно, можно сахар складировать где-нибудь. Но где? Помещение должно быть и сухим, и охраняемым. А это все, ой как не дешево. Поэтому начинать всегда надо с конца. Обеспечь возможность сбыта и только потом занимайся товаром. При нарушении этой последовательности очень вероятна гибель. Она вероятна всегда, но при этом значительно более вероятна. Поговорили по телефонам, туда, сюда, кстати, это тоже денег стоит. И стала таять мечта, так и не сумев родиться в окончательном виде. - «Ну и слава богу». - Подумал Иосиф Матвеевич.

КАК ВЫШЕЛ ВЕСЬ ГАЗ

К концу рабочего дня пришла Нина Афанасьевна. Нина Афанасьевна человек независимый и высокопорядочный. Свою материальную независимость она обеспечила тем, что на протяжении нескольких лет занималась репетиторством по подготовке абитуриентов в медицинский институт. Это было до тех пор, пока на вступительных экзаменах в медицинский институт необходимо было сдавать химию. Потом, почему-то это отменили. Физику надо сдавать, а химию - нет. Хотя Иосиф Матвеевич, например, считает, что врач, не знающий химию, - не врач. Но, как бы там ни было, репетиторству пришел конец. Готовить для поступления в другой вуз - дело совсем другое. Каждый абитуриент ищет такого репетитора, который дает какие–то гарантии. Лучше всего, если он и экзамены принимает. Обеспечивать гарантии при поступлении в тот институт, где сам преподает, может и человек честный. Он все равно в ответе за того человека, которому поставил оценку, обеспечивающую проходной балл. Конечно, при прочих равных условиях, поступит тот, который прошел репетиторство. Это уже не справедливо, это уже не честно. Но, кроме этого, на любых экзаменах все равно оказывает влияние и симпатия, и антипатия. Вот этот нравится, а вот этот - нет. В общем, теперь Нине Афанасьевне тяжелей, а ей матери необходимо помогать и лечить ее, у нее больное сердце.
Итак, пришла Нина Афанасьевна. Со стопкой книг. Все, когда слушали идею Валерия Федоровича о метане, заглядывали ему в рот, наверное надеясь, что у него изо рта пойдет именно тот газ, который нужен. Тем более, что он сам сконструировал какой-то колпак, ездил на шахту, куда-то его подставлял, ловя отработанный из шахты воздух. Это он делал в надежде вверху колпака получить необходимое количество метана, и зажечь его. Вообще изобретатели люди одержимые, но чтобы до такой степени! Если бы он не был Генеральным, Иосиф Матвеевич сказал бы ему:
«А ты подключи к газовой печке и жарь яичницу».
Но не сказал. А на языке вертелось. Так вот, все заглядывали в рот. Нина Афанасьевна тоже слушала очень внимательно. И вот появилась через три дня, выяснив этот вопрос досконально. С книгами, для подтверждения.
- Понимаешь, Валерий, - говорит она, - это невозможно. Все дело в том, что в том количестве, в котором метан находится в отработанном шахтном воздухе, он как бы не является самостоятельным. Количество еще не обеспечивает требуемого качества. Он неотделим. Чтобы произвести в этом случае очистку воздуха требуются большие энергетические затраты и, конечно, финансовые. Это тоже самое, что если, например железо и золото соединить, и золото молекулярно проникнет в кристаллическую решетку железа. Извлечь его оттуда не будет никакой возможности.
- Я, понял, - сказал Валерий Федорович, - а жаль.
«Нет, - подумал Иосиф Матвеевич, - хорошо, что я тогда не сказал про газовую печку, с изобретателем необходимо разговаривать именно так. Прав Владимир Александрович Сидяк, что туда, куда уже бросились многие, не стоит бросаться». Исключение составляют только те случаи, когда вам удастся что – то изобрести. Новую технологию, или новый метод, основанный на свойствах, до сих пор неизвестных человечеству.
«Да, - подумал еще Иосиф Матвеевич, - генеральный исчерпал свой лимит». У Генри Форда была служба, занимающаяся специально изобретениями. Состояла она, примерно, из ста человек, инженеров высокой квалификации. Используемые изобретения очень хорошо премировались. Каждый, подающий идею, сначала регистрировался, а после рассмотрения этой идеи делалась отметка о ее полезности. И, если три поданные идеи оценивались, как неэффективные, следующие идеи, получаемые от этого адресата, без рассмотрения отправлялись в мусорную корзину.



ВТОРОЙ СОН ВЕРОНИКИ ЗАХАРОВНЫ.



Троллейбус полупустой. Предъявив проездной билет, Вероника Захаровна опускается на сидение. Хорошо, можно передохнуть. Она смотрит на кондуктора, молодую девушку приятной наружности и думает: «Как бы было хорошо одеть ее в красивую униформу, например, в двухсторонний фартучек синего цвета с белой оборочкой. Нет, лучше с темно-синей, белая быстро запачкается».
Она идет вдоль длинного стола, за которым сидят молодые девушки, очень похожие на только что увиденную кондукторшу, и шьют себе униформу. Материалы оплачивает депо, а работа бесплатная. При этом приобретаются определенные навыки, так необходимые будущим матерям. Она идет впереди мастеров, многих из которых знает по прежней работе, но есть и незнакомые ей. Оценив ровноту оборочек, она остается довольна. «Отметьте особенно талантливых, возьмите на заметку», – говорит она «Если появится возможность, мы предложим им работу с приличным заработком. Не вечно же заниматься субботниками». Ателье хорошо освещено, ближе к выходу подиум: показ мод тоже дождется своего часа. Как часто говорит Валерий Федорович. У нее сразу становится теплей на душе при воспоминании о своем любимом. Это все благодаря ему! Он правда хочет, чтобы таких ателье было значительно больше. Но ей приятно не общее руководство, а что-то сделанное непосредственно, пусть и не только своими руками. Она посмотрела на свой кабинет, который является углом с двумя высокими окнами, отделенным от остальной части цеха двойным остеклением с полным или частичным зашториванием, что обеспечивает в нем полную тишину, и при необходимости, полную конфиденциальность. В то же время, весь рабочий цикл на виду. Особый восторг вызывает раздвижная дверь кабинета и бесшумная, и плотно закрывающаяся, впускающая каждого входящего. Каждый может войти беспрепятственно, но только тогда, когда зашторивание не произведено. Она поспешает в свой кабинет. Это приехал Валерий Федорович, наверное, с заказом на пошив униформы для рыбных магазинов. Что лучше поместить на униформе продавцов? Раков! У одних маленьких, «но по три рубля, у других по пять, но больших». Ей кажется, что в данном случае лучше будут смотреться фартуки, напоминающие рыбную чешую. Войдя в кабинет, она нажимает кнопку, и бесшумно массивные шторы начинают отсекать их от всего остального мира.
Вероника Захаровна вздрагивает: так можно и проехать, а на следующей остановке ей надо выходить.


МАЛЕНЬКИЙ ПЕРЕПОЛОХ.

Если Вам нужны деньги, лучше всего открыть банк. Что такое банк – это аккумулятор активов, среди которых деньги совсем не последнее. Банк – это лучшее в бизнесе. Например, чтобы делать деньги, используя ларек, необходимо где-то покупать, как-то везти, где-то продавать. А в банке сиди себе и собирай эти самые деньги, которые тебе несут, везут, пересылают. Ой, как хорошо! Действительно хорошо, мой товарищ. Но, чтобы открыть банк, тоже нужны деньги. Чтобы открыть любое дело, нужен, например, официальный адрес. И к этому адресу предъявляются определенные требования. А к банковскому адресу еще и дополнительные требования. И нужен, кроме этого, существенный вклад в Госбанке. Делается это все через чиновников, что для людей с деньгами, может быть и хорошо, а для людей без денег – смерть. Нужны также гарантии Госбанка, а чиновник-то при этом - главный банкир страны. А у него зарплата о-го-го, машины, мигалки, охрана, и, как оказалось, возможность стать президентом всей страны. Так что с организации банка никто не начинает, а чаще заканчивает.
Валерий Федорович дождался своего звездного часа: его предупреждение, что любая утечка информации может привести к катастрофе становится явью. На счет «Супермаша» в банк пришла авизо, это значит, что надо что-то оплачивать. А мы ничего не заказывали. Не мы, конечно, а «Супермаш» в лице тех, кто имеет право это делать. Чтобы на ваш счет пришел авизо, необходимо, чтобы номер вашего счета стал кому- то известен. Конечно, одного этого еще мало. Необходимо знать тонкости оформления платежек в банке, где находятся ваши деньги, но это можно изучить через сотрудников банка, либо пользуясь услугами банка. Дело победимое. И поэтому по каждому такому запросу требуется ваше личное подтверждение, что вы не отказываетесь оплатить, то - есть, подтверждаете, что обязаны делать этот платеж. А платеж вы обязаны сделать, если что-то приобрели или намерены приобрести. В основном везде предоплата, и поэтому вы должны лично подтвердить, что имеете подобное намерение, о чем может свидетельствовать договор, или счет-фактура, где должна присутствовать ваша подпись. Только ваша подпись является подтверждением ваших намерений, что оговаривается в договоре с банком. Правда таких подписей может быть и больше. Может быть, в «Супермаше» этим правом пользуется не один Валерий Федорович. Тогда волнение уместно. Ну, например, Виктор Кузьмич. И, может быть, он, подвыпив лишнего, и расписался. Иосифу Матвеевичу же ясно только то, что к спиртному Виктор Кузьмич неравнодушен. Стоит задержаться на работе и можно иногда увидеть, как Валерий Федорович встречает Виктора Кузьмича с бутылочкой и закуской. Что удивительного, председатель месткома. А председатель месткома? Это и есть председатель месткома. Вадим Иванович, перефразируя выражение Наполеона, очень любит повторять, что начальника участка на шахте, проработавшего больше года, можно без суда и следствия…. И с ним, наверное, нельзя не согласиться. А что касается председателя месткома, то тут может идти спор только в плане ужесточения наказания. И когда в темпе собираешься, чтобы убираться прочь, слышишь:
– И что ты директору сказал?
– ………………………………
– А он?
– ………………………….
– А ты?
– …………………………
– А он?
И по возникающему звонкому смеху Валерия Федоровича можно судить, что теперь может ждать создаваемый концерн. Чем больше смеха, тем больше надежд.
Но сейчас переполох. Переполох! Переполох! Переполох! Что в это время делает служба безопасности и коммерческая дирекция нам неведомо. При вручении коммерческому директору каких то наличных, наверное на хранение, на вопрос Валерия Федоровича: Не ограбят? – Меня?! – восторженно отвечает Генриетта Давыдовна , восторженно, может быть потому, что она начинает ощущать себя на боевом посту, а может быть потому, что часть наличных может быть использована на пополнение запасов в холодильнике. А может быть и все. Деньги - дело конфиденциальное. Да и не нужна нам никакая служба безопасности. Лишние траты это. Конечно, прихоть генерального… Такая служба нужна уже для охраны зданий, сооружений, транспорта и для решения других щекотливых ситуаций. Чтобы тебя боялись и не без оснований.
Переполох быстро кончился, не успев по настоящему начаться, как и все в нашем учреждении. В каком еще случае он мог быть уместен? Может быть, покупатели затребовали деньги назад: что-то по договору не выполнено. Как дали, так же хотят и забрать. А может вообще сделка признана незаконной. Кто знает? Но напрасно Иосиф Матвеевич строит свои предположения, чертит в голове различные схемы. Нет никогда он не узнает, что же на самом деле так испугало Валерия Федоровича, напрасно он волнуется. А почему он волнуется? Очень, видно, он тоже привык мечтать, может быть и не о яхте, а о каком-то маленьком катерке в акватории Азовского моря. И хочется, ой как хочется ему, чтобы что-то получилось. Ведь кто его еще назначит на такую должность, хоть и понарошку. А если человеку хочется чего-то, то он и волнуется оттого, что хочется. И чем больше хочется, тем больше надеется. А чем больше надеется, тем больше хочется.

ЕЩЕ ОДНО СОВЕЩАНИЕ (Роман с холодильником)

Одно из совещаний началось с премирования генеральным директором Нины Афанасьевны. Он ей разрешает купить холодильник. Хороший холодильник. Цена это формальность, через час затраченные деньги еще больше обесценятся, и все в зависти. Конечно - это не Bosh там какой-нибудь, но холодильник в рабочем состоянии, «Норд» называется, местного производства, в нашем городе такие выпускают. Конечно, все мечтают о большом, бесшумном, малой энергоемкости. Но это как мечта о большой любви и мечта, ну, к примеру, о курортном романе.
- Когда привезешь? – спрашивает Нина Афанасьевна у Валерия Федоровича.
- Да не волнуйся, он уже твой.
- Да, но все же?
- Ну ладно, нетоптаная ты наша, завтра и привезем.
- А сегодня нельзя?
«Да, - думает Иосиф Матвееевич, - я бы тоже не отказался. Но мне не по чину. Что-то ему от Нины Афанасьевны, верно, надо, может квартирку использовать под офис, ведь квартирка у нее неплохая. А я на такое претендовать не могу, жена никакие совещания у нас проводить не позволит… ». Вообще Нина Афанасьевна человек вполне остро изъясняющийся, ну, в крайнем случае, там, где я ее вижу. Как она ведет себя на кафедре, можно только предполагать. А в нашем окружении ее вполне можно использовать как «лакмусовую бумажку». Химик есть химик.



СОН НИНЫ АФАНАСЬЕВНЫ.

Снится Нине Афанасьевне, что входит она в свою квартиру через так называемый холл, следующий за коридорчиком. И вдруг чувствует, будто что-то изменилось в ее квартире. Ей кажется, что появилось какое-то дополнительное пространство. Она открывает дверцы нового холодильника и сразу все становится ясно. Оказывается, дверцы холодильника это двери, сразу за ними какой – то коридор, широкий, с высокими потолками, пол которого устлан матовой плиткой с ровными белыми полосками. Она понимает, что это сделано для того, чтобы пол было удобней протирать, ведь по этому коридору будут ходить студенты, пришедшие на консультацию. Дальше, налево, аудитория для занятий зимой и в непогоду. С правой стороны просторная веранда со столиками, которые очень напоминают ресторанные. Это для занятий в погожие дни. Кроме этого, длинный мраморный стол для проведения опытов, сбоку выдвижной экран, на котором отображается то, что пишется на столе. При этом, написанное можно перелистывать, как страницы тетради. Сбоку шкафчики для колбочек и спиртовок. Дальше по коридору, если миновать аудиторию и веранду, холл, но уже большой, настоящий. Из холла двери в женскую и мужскую туалетные комнаты. Еще дальше по коридору ее личные аппартаменты, отделенные от холла высокой дубовой двухстворчатой дверью. Она вспоминает, что там, за ее аппартаментами, еще одна веранда с лифтом, вертолетной площадкой и столиком для игры в настольный теннис, это для Вадима Ивановича. «Зачем вертолет? - удивляется она, - а это для того, чтобы было удобней летать в Горловку. «Вот если бы это все увидел Вадим Иванович! – подумала она, и проснулась. В дверь кто –то звонит. У дверей Валерий Федорович, рядом с ним новый холодильник, Иосиф Матвеевич, и Вадим Иванович.
- Ты чего, соня? – Валерий Федорович явно в хорошем настроении. Все говорят наперебой. Оказывается, Валерий Федорович один тащил холодильник на пятый этаж, на спине. Все в восторге. Во-первых, не пришлось надрываться, во-вторых, хороший повод выразить восторг перед самим. Только Вадим Иванович немного невесел: он тоже смог бы протащить, запросто, если бы не проклятый радикулит.


ВТОРОЕ ОЗАРЕНИЕ

«Почему же я не поддаюсь гипнозу? - подумал Иосиф Матвеевич, - Верно потому, что при каждом удобном случае начинаю общаться с числами, как когда-то бежал в кино». Каких только закономерностей не позволяют выявить числовые последовательности! Например, если последовательно суммировать нечетные числа натурального числового ряда, получается последовательность точных квадратов чисел натурального ряда! А если суммировать числа натурального ряда, затем полученную последовательность разбить на пары результатов и каждый член этой последовательности разделить , причем для каждой пары делителем является одно и то же число числового ряда, получим числовой ряд пар нечетных чисел. И много разного. Но самое главное, что такое хобби позволяет отвлекаться от многих возможных раздражителей, например, от ора начальства. Орет начальник, а ты ищешь новую закономерность, или уточняешь уже найденную. В зависимости от того, насколько можно отвлечься, создавая впечатление, что ты тут и никуда не удалялся. Как это помогало Иосифу Матвеевичу, когда он работал горным мастером на угольной шахте! Кричит начальник, оскорбляет, у него уже пена у рта, а Иосиф Матвеевич в это время старается что-то на что-то, например, разделить. Один ему даже говорил: «Странный вы человек, вас ничем не проймешь?», а чего тут странного, он и в упор не видит крикуна. Не на расстреле же. Главное, необходимо знать, чем эта галиматья может кончиться в самом худшем случае, и не пропустить момент для сравнения окончательного вердикта и своих предположений. Иосиф Ананьевич и сам себе судья не хуже и не мягче. Сам знает, на что он может влиять и на что влиять не может. Практика, конечно нужна, тренинг, так сказать.




НОВЫЙ ИНКУБАЦИОННЫЙ ПЕРИОД

Летит время. «Супермаш» уже поменял место пребывания. Нет, нет, офиса так и не получилось. Просто перебрались в квартиру самого. А напротив его квартиры - квартира первой леди, и одно время как бы два офиса получалось. Квартира первой леди - для приемов. Она отремонтированная, с нормальной мебелью и всем прочим. А его квартира для повседневной работы. Квартиру генерального необходимо описать отдельно. Это однокомнатная квартира. Из мебели: кровать, шифоньер, стулья и много газет уже выцветших и пожелтевших. Видно, что с самого первого дня в этой квартире ничего не переклеивалось и не менялось, ни из мебели, ни из оборудования. Кухня это основной кабинет, комната - запасной. Не считая квартиры первой леди, которая служит залом заседаний. Но когда отношения между генеральным директором и первой леди обостряются по причинам, не зависящим от производства, зал заседаний прекращает свое функционирование, и высокие гости собираются в жилой комнате генерального. Помнит Иосиф Матвеевич, как однажды туда привели директора завода. Того самого, по производству конвейеров. Заводят его, бедолагу, а он видел и очень приличные места, несомненно. Входит он, озирается по сторонам и бормочет, - А что это? ---- Жилая квартира ! - А чья? - Генерального. И больше уж у новой организации с ним ничего не могло получиться. «Это наперсточники какие – то», - решил, наверное, директор. Наперсточников всегда хватает, ну а во времена безвластия и кризиса и тем более.

КОНЕЦ РАБОЧЕГО ДНЯ.

Сколько ненужной работы приходится делать ежедневно! Документы, документы, документы. Договоры, банковские счета, платежные ведомости, личные дела, письма и всякое такое. Еще ничего не тронулось с места, а документов полный стол. И к каждому из них свои требования: только так и не иначе. Причем требования к документам все время изменяются. Частный предприниматель - одно, юридическое лицо –другое, общество с ограниченной ответственностью (ООО) – третье. Название концерна тоже дело непростое. Хотелось назвать как -то по-иностранному, а вдруг снова «коммуняки», как называет их великая, правда тоже в кавычках, Валерия Ильинична Новодворская, придут к власти? А если с коммунистическим уклоном, то вдруг возможным иностранным партнерам это не понравится? Поэтому придумали нечто среднее, гибрид –«Супермаш». И все надо напечатать, а если не так, то и перепечатать. А с компьютером мы еще не нашли общий язык. Прекрасная это машина, компьютер. Документы у него в памяти, но мы еще даже рыться в этой памяти прилично не научились. Да и память-то в нашем компьютере очень ограниченная. Самый большой специалист из нас -это Валерий Федорович. То ли он умней нас всех, как утверждает Вероника Захаровна, то ли это потому, что он с компьютером остается на более долгое время, и никто ему в нем разбираться не мешает. Но постоянно обращаться к Валерию Федоровичу неудобно, и это все равно не приводит к выигрышу времени. Он начинает это все объяснять как-то так, что тебе действительно начинает вдруг казаться, что ты тот, в коротких штанишках. И эти объяснения занимают вовсе не меньше времени, а больше, и дело не ладится. И на столе бумаги, бумаги, а стол - то один. Поэтому, чтобы найти что-то необходимое сейчас, приходится перерывать все с начала до конца. Входящие, исходящие. Мы все не приучены к единой маркировке документов, к единой форме учета. А это очень большой недостаток: кто в этом деле разбирается, тот поймет. Кончается рабочий день, все уже ничего не соображают, и, хотя что-то недоделано, необходимо расходиться. Кому-то ведь нужно еще готовить ужин и самим готовиться ко сну. Это с одной стороны хорошо, а то бы, наверное, с утра до утра можно было мучиться. Бросаем! Вероника Захаровна говорит:
- Давай все соберем.
- Зачем? – спрашивает Иосиф Матвеевич. – Ведь завтра продолжим поиски.
- Нет, нет, все надо привести в порядок. – Складываются все папки в кучу.
- Понимаешь ли? – говорит Иосиф Матвеевич, - приведение в порядок только тогда имеет смысл, когда каждому документу соответствует свое место. Только тогда, каждый будет знать, куда что поставить и откуда необходимо брать. То ли нам, то ли генеральному. А в нашем распоряжении всего пять книжных полочек, стоящих друг на друге. Если расположить их в шахматном порядке, то хоть места станет в два раза больше. Можно будет заполнять саму полочку, а также использовать ее поверхность. Распишем, где что должно стоять, чем сделаем большой шаг к систематизации. Спроси у Валерия Федоровича, можно ли это сделать. А так мы с ума сойдем.
Такую вот инициативу решил проявить Иосиф Матвеевич. У него в этом деле есть определенный опыт, он знает о чем говорит. Правда, необходим помощник, чтобы сделать разметку.
– Вот сынок его завтра придет и поможет, - говорит Вероника Захаровна.
- Вот и прекрасно.
Иосиф Матвеевич вычертил дома несколько вариантов и на следующий день, дождавшись сына Валерия Федоровича, сказал ему:
- Необходимо поддержать верхнюю полочку, выставленную по отметке, обрисовать ее, а затем следующую, следующую и так далее. А я потом просверлю отверстия. Валерий Федорович не против этого. Освобождать полочки?
Сын какое-то время помолчал, а потом сказал:
- Оно Вам надо? – Оставалось надеется только на Эдика, который уже давно редкий гость в офисе. Просить держать полочки женщин, неудобно. В общем, так и осталось все, как было. Главное - протереть пыль на столе после работы, и может потому, что дома у Иосифа Матвеевича тоже есть великий борец с пылью - его жена, это все больше и больше стало раздражать его и, наверное, Веронику Захаровну тоже. Помнится Иосифу Матвеевичу, как неоднократно Вадим Иванович Петров говорил:
- Ну почему такие достойные люди, как Вероника Захаровна, не большие руководители? Честная, трудолюбивая, образованная! - И он думал: «А действительно, почему?» А тут, вдруг, стал замечать, что уже так не думает. И при этом думает, что это очень правильно, что он так уже не думает.



Еще один СОН ВЕРОНИКИ ЗАХАРОВНЫ (3)

Уже темно, все сотрудники «Супермаша» идут к гаражу Валерия Федоровича. Странно то, что все они одеты в шахтерские робы и у всех в руках саперные лопатки и детские разноцветные ведра: желтые, зеленые и красные.
- Вот умница, - вырвалось у Вероники Захаровны, - как на светофоре!
Только Генриетта Давыдовна в шароварах и без саперной лопатки. Валерий Федорович открывает дверь гаража, зажигает свет, и становится ясно, что это и гараж и не гараж. Вместо хода под пол, за открытой лядой виден шурф. Генриетта Давыдовна подходит к рукоятке и начинает ее вращать. С глубины поднимается что-то, напоминающее большую миску на тросах. Леонид Петрович садится в эту миску и командует: - В бадью! - И все сотрудники молча следуют за ним. Генриетта Давыдовна начинает вращать рукоять в обратную сторону и вся компания проваливается, но не в темноту. Самое удивительное, что миска опускается все ниже, но при этом видимость вполне сносная . Ну не для чтения, но все же. Пробежала крепь, потом миска закрутилась, и почти сразу стукнувшись о какое-то препятствие, остановилась, чуть- чуть наклонившись в сторону, как бы приглашая к выходу.
- Что это? - спросил Иосиф Матвеевич.
- Это шурф, - ответил Валерий Федорович, - мы строим запасной выход, необходимо быть готовым ко всему. Здесь со временем будет конференц-зал, кегельбан, стриптиз-бар, - но, заметив неудовольствие Вероники Захаровны, добавляет ,- Ну это в последнюю очередь.
- А почему светло?
- Это - говорит Вероника Захаровна, - благодаря гениальности Валерия Федоровича. Вдоль выработок проложено световолокно, и по нему струится свет.
- Да, но…
- Никаких но: двадцатипятиваттная лампочка и никаких проблем. Сейчас в целях экономии мы используем такую мощность, а чуть-чуть раскрутимся и поставим стоваттную лампу и тогда можно будет читать, пусть и по слогам.
- Однако, - говорит Иосиф Матвеевич, - а как вы это прошли?
- Мы выносим землю в обыкновенных полиэтиленовых кульках и рассыпаем на поверхности, прохожие, которые попадаются на пути, думают, что это у нас в кульках какая-нибудь крупа, гречневая или пшеничная, например.
Лицо Иосифа Матвеевича стало еще более удивленным.
- Однако! – опять вымолвил он.
- Все очень просто: Валерий Федорович открыл кислоту, превращающую породу в жидкость, затем переходящую в газообразное состояние, – говорит Нина Афанасьевна.
- И ничего не надо делать, наливай да пей, - говорит Валерий Федорович.
И тут Вероника Захаровна увидела, что большие уши Иосифа Матвеевича превратились в локаторы и стали поворачиваться то в сторону Нины Афанасьевны, то в сторону Валерия Федоровича.
- Но это же Нобелевская премия, - только и смог промямлить Иосиф Матвеевич, а зачем же тогда лопаты?
- Дело в том, что изобретенная кислота плохо справляется с кремневыми породами. Вот поэтому и приходится устраивать субботники.
- Кстати, эта кислота может хранится, только, в стеклянных амфорах.
- К забою! - скомандовал Валерий Федорович, и все стали соскребать породу на той стороне, которую он показал. Стали заполняться детские ведерки, а потом и полиэтиленовые кульки. Трудно сказать, сколько бы это продолжалось, уже несколько полиэтиленовых кульков было отправлено на поверхность. Вдруг из глубины забоя слышится какой-то шум. - Вот видите, опять, - сказал кто-то. Шум стал усиливаться, и вдруг всех обдало теплым воздухом и пылью. Стало ничего не видно, и все сотрудники «Супермаша» стали напоминать что-то вроде скульптур. Шум прекратился и послышался голос: – «Куда-то сунулись». Все смолкло. Затем раздался металлический скрежет и опять все стихло. Когда пыль осела, все увидели проем и в проеме человека с коногонкой на каске, всматривающегося в изваяния всех руководящих сотрудников «Супермаша». На лице появившегося можно было прочесть только один вопрос: какой геологический период может быть представлен подобными изваяниями? Неизвестно, сколько бы продолжалась эта немая сцена, только вдруг Валерий Федорович закричал:
- Михаил Иванович, что ты здесь делаешь?!
Лицо появившегося человека стало еще более удивленным, так как он до сих пор был уверен, что никакая геологическая эпоха не может быть представлена говорящими изваяниями.
- Ты что, не узнаешь?
- Валерий Федорович?
- Так что ты тут делаешь?
- Туннель строим в направлении шахты Заперевальная. Метро…
- А нам же что делать?
И, наверное, догадавшись кто это, что они здесь делают и почему, так как лицо его стало добродушным и приветливым, Михаил Иванович сказал:
- Идите ко мне в штукатуры.
- Давай бумагу для заявления.
И вдруг появившийся человек, достал блокнот, ручку и протянул Валерию Федоровичу. Но взял их почему - то Иосиф Матвеевич и стал что-то писать.
- Нужно уволить его по собственному желанию, - успела подумать Вероника Захаровна, и проснулась.
И тут она увидела, что никакой пыли нет. Леонид Петрович спокойно посапывает около ее плеча, она успокоилась и, осторожно поправив подушку, чтобы не побеспокоить спящего, снова улеглась, но прежде чем опять уснуть, подумала: «Все же нужно уволить Иосифа Матвеевича по собственному желанию». - продолжая добросовестно выполнять возложенные на нее ответственные обязанности работника по кадрам.


ЕЩЕ ОДИН СОН ВАЛЕРИЯ ФЕДОРОВИЧА.

Почему - то кругом лес. Валерий Федорович идет чуть-чуть впереди, слева и чуть сзади от него, почти касаясь его плеча, президент США Билл Клинтон, справа - генерал Джохар Дудаев. Билл Клинтон рассказывает о своем новом увлечении, какой - то Монике.
-«Какая у нее грудь, а какие у нее ресницы. Такая трепетная, такая трепетная!» - повторяет президент несколько раз.
Когда президент замолкает, Валерий Федорович, чтобы поддержать разговор, рассказывает несколько последних интимных историй из своей жизни , скрытых от глаз руководителя по кадрам.
- О, как у тебя хорошо. – говорит Клинтон, - А у меня департамент, конгресс, сенат, везде глаза и глаза. Я Монику оформил стажером, - с грустью говорит он. Без нее единственное удовольствие - побегать на лужайке около Белого дома.
Дудаев поглядывает то на Клинтона, то на Валерия Федоровича.
- А ты, Валерий, охоту любишь? – вдруг неожиданно спрашивает он. Валерий Федорович на секунду замешкался от неожиданности: «К чему это он про охоту? За кем это он собирается охотиться?»
- Люблю, но некогда…
- Понимаю, понимаю, - уважительно говорит Дудаев - Все думаешь?
- Все время, когда кофе пью.
- Что так много пьешь кофе, это же вредно.
- Некогда нам себя беречь.
- Некогда!– подтверждает Билл Клинтон, - и Моника любит кофе. «Черная карта». Бразилианка.
- Что она негритянка у тебя?
- Нет, просто я ее так называю.
А тем временем они, окруженные охраной, подходят к какой-то полянке, на которой выстроены ряды военнослужащих в различных чинах, а за ними что-то, наподобие дирижабля. А около дирижабля не то планеры, не то вертолеты со слегка загнутыми кверху на концах крыльями . Какой-то генерал отдает Валерию Федоровичу честь. Докладывая, что все готово. А вот по какому поводу они собрались? Где они? На родине Дудаева, или это Америка, а может быть это уже Россия?
- Все готово, полетели, - говорит Валерий Федорович.
- Нет, нет, ты оставайся, - отвечает Билл Клинтон, - тобой нельзя рисковать.
- А тобой, а Джохаром?
- Мы солдаты, - говорит Джохар.
- Джохар прав, он солдат, меня скоро переизберут, а тебя надо беречь. Полетит генеральный конструктор, а ты ознакомься с пунктом управления.
Валерий Федорович хочет возразить, но замечает, что около входа в пункт управления среди других стоит Иосиф Матвеевич. «Ни хрена себе, - думает Валерий Федорович, а он что здесь делает?»
– Привет, Иосиф.
– Привет … - почему то на английском, отвечает Иосиф.
– Что ты тут делаешь?
– Я ответственный за безопасность президента.
«Ничего себе, пряники», – удивляется Валерий Федорович про себя.
– Ладно, я потом слетаю, может быть – говорит он вслух Биллу Клинтону. Билл Клинтон и Джохар Дудаев идут по направлению к дирижаблю.
– А сейчас мне вверена и Ваша безопасность, - как бы продолжает Иосиф.
Валерию Федоровичу очень хочется узнать у него, где это они находятся, но как об этом спросить?
– Будете знакомиться с пунктом управления? Это никому не доводилось делать до сих пор из посторонних. Мы находимся на военной базе США, которая неизвестна ни одному из наших врагов и ни одному из наших друзей, - лицо Иосифа озаряется довольной улыбкой.
– С удовольствием.
Иосиф Матвеевич делает несколько шагов в направлении к леса. Шагая по траве, Валерий Федорович понимает, что трава искусственная, но с виду ни за что не определишь.
- Трава –то, трава! - восторженно говорит Валерий федорович.
- Локаторы, и те не могут отличить от настоящей.
Из под земли поднимается что – то вроде сферы. В сфере открываются створки, и они оказываются в помещении, в средине которого размещен овальный стол, заканчивающийся одним сплошным, высоким экраном. И сразу создалось такое ощущение, что они никуда не заходили, а продолжают наблюдать за президентом, идущим к дирижаблю. Только при этом расстояние между ними и президентом не изменяется, они как будто едут за ним вместе со столом и стульями. Президент и Дудаев садятся в дирижабль, имеющий внушительные размеры. На мониторе, занимающем часть общего экрана, высвечивается та же информация, что и на мониторе, находящемся на дирижабле. Изображение на общем экране как бы дублирует изображение на мониторе. Дирижабль плавно и быстро взмывает вверх.
- Выбрасывается балласт в виде сжатого газа, - говорит Валерий Федорович. Теперь-то он знает, что происходит, и что должно происходить. Дирижабль развивает громадные ускорения при подъеме. Он может практически за секунды взмыть на высоту до тридцати километров. Тем временем, выстроенные на поляне части начинают марш. Бросается в глаза, что некоторые из марширующих одеты в форму другого цвета.
- Что это, командиры? – спрашивает Иосиф Матвеевич.
- Ха, ха, ха, сейчас увидишь. То, что видим мы, видят и на дирижабле. Мало того, они еще могут иметь контакт с внешним миром. Прицельный контакт. - Через какое-то время из проходящей колонны, как по щучьему велению, все, одетые в форму другого цвета, взмывают вверх и устремляются к дирижаблю. - Смотри, смотри, - потирает ладони Валерий Федорович. - Выкрали, выкрали. Понимаешь? Это пробный вариант для парада. Мы можем натаскать сколько хочешь и кого хочешь, а потом выставлять условия. Предполагается, что этим займется Джохар. Он выкрадет всю политическую элиту, а затем - конец Чеченской войне. То что мы видели, это конечно упрощенный вариант. Для реального отлова используются планеры. Каждый планер осуществляет такую же функцию. Все автоматизировано. Планеры передают груз на дирижабль, и тот взмывает на недосягаемую высоту. Может быть обезглавлена целая армия, государство! Владеющему этим принадлежит весь мир! Тебе что, не очень нравится идея? Что, она кажется тебе неосуществимой?
- Почему? Любую техническую идею можно осуществить и добиться положительного результата. Тем более такого, если он неожидан. Однако, приведет ли это к достижению поставленной цели? А может быть, там вздохнут с облегчением?
- Выбор абитуриентов должен быть профессиональным, разведка должна сказать свое слово. Ты все равно чем - то недоволен.
- Я недоволен тем, что это делается для генерала Дудаева. Бывшего советского генерала. Дававшего присягу. Служившего единству Советского Союза.
- Сейчас же он лидер борьбы за освобождение.
- Я понимаю. Может быть, он правда по законам гор должен не любить Советскую Армию, может быть, его не раз раздражали его соплеменники, ну что ж, надо было тогда и бороться, а не выжидать, это не украшает горца.
- Что ты понимаешь в горцах? Это с твоей колокольни.
- Что такое колокольня?
- Колокольня - Валерий Федорович обхватывает голову руками, как бы желая снять ее и показать своему собеседнику.
- Голова со звоном, - почему-то говорит Иосиф Матвеевич. - «Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он»
- Много и каких!
- Я не политик, я солдат, верный присяге. А так все летит в тартарары. Уже садится дирижабль. Идемте встречать. Не пойму только, господин Лядеенко, что это Вы меня все время называете Иосифом. Меня зовут Джорджем. Кстати, назвали меня в честь первого президента США.
– Да? - удивляется Валерий Федорович.
– Да. - не понимая, почему удивляется Валерий Федорович, - говорит Джордж.
– Да извини меня, я верно ослышался. Кстати, ничего не бывает случайно, и один из моих охранников назван в честь И.В. Сталина. Он пожимает руку Джорджу, чувствуя как Билл Клинтон уже берет его под руку. Уже влекомый Клинтоном, Вадим Федорович оборачивается и с удивлением замечает, что Джордж совсем не похож на Иосифа. Ну, разве рост.
– Что, понравился Джордж? - спрашивает президент.
– Очень, - отвечает Валерий Федорович.
– Я постараюсь еще не однажды организовать вашу встречу.
- Ничего не бывает случайно.
- Случайно не бывает ничего.
- Ну как? - спрашивает Валерий Федорович.
- Все изумительно, Джохар говорит, что через пару месяцев все свершится. Ты прямо чудо. Чудо, чудо, - разносится эхо все громче и громче.
Стук в двери, Это может быть только Вероника Захаровна. Без ее ведома никто не имеет права его будить.
- Хоп, Хоп - говорит Валерий Федорович. Это значит, что он уже не спит, у него очень хорошее настроение и Вероника Захаровна понимает, что опять что - то очень важное ему удалось.









НОВОСТИ

Пролетел десяток лет. Как быстро. Что же со снами?
Генриетта Давыдовна купила холодильник в два раза больший, чем ей когда-то привез Валерий Федорович. И в три раза больший, чем тот, которым премировал Нину Афанасьевну, и с таким большим морозильником, что больших в бытовых холодильниках не бывает. Так что, можно сказать, что одно ее желание исполнилось. Может быть, исполнились и другие ее желания, но об этом автору ничего не известно.
Так как сны Эдика не проявлялись, про то, что с ним и чем он сейчас занимается, автору тоже неизвестно. Правда, иногда автор проезжает на троллейбусе мимо магазина с названием «Эдик». Может быть, это его магазин. Правда, он не один Эдик в нашем городе.
Нина Афанасьевна так и не вышла замуж, но разве это ее вина, что когда-то она полюбила женатого мужчину, а он не решился оставить свою семью. Холодильник, который она приобрела в «Супермаше», она до сих пор не включала. До сих пор работает старый. И она волнуется, что новый может быть и не сможет работать, так как ей кто-то сказал, что холодильники быстро приходят в негодность, когда они сохраняются в неработающем состоянии. Но автор надеется, что это не так.
А Вероника Захаровна нашла своего суженого в лице Валерия Федоровича, действительно человека необыкновенного во всех отношениях. И можно быть уверенным, человека, которого ожидает большое будущее, если черствый и коварный мир просветлеет и поймет его и его открытие. Он твердо верит в реинкарнацию. Он не только верит, у него даже есть определенное доказательство этого. Доказательство, конечно, сложное, основанное на законе распределения простых чисел. Правда, сам закон пока полностью не сформулирован. Потому что для его формулировки требуются новые формализованные закономерности и новая терминология. Кому-то может показаться, что очень легко придумать новый термин, или обозвать новое математическое действие. Но это может только показаться. Но чтобы понять смысл его теории, необходимо вооружиться знаниями, которые нам не были даны ни в школе, ни в детском саду. А как известно, именно в детском возрасте осуществляется формирование личности. Ведь не секрет, что малое дитя может легко выучить и английский, и французский, и немецкий и всякие другие языки, что сделать выросшим уже практически невозможно. Поэтому, вероятнее всего, его теория станет понятна уже будущим поколениям. И в этой теории соединяется все: и искривление пространства, и спиральное расположение числовых рядов, и переселение душ, и многое, многое другое, позволяющее не только заглянуть в тайны вселенной, но и научиться использовать эти тайны так, как мы еще не умеем. И мы уже не научимся уметь. Но все великие открытия ждут своего часа, своей минуты, может быть потому, что они называются великими, а может быть, они называются великими, потому что очень долго ждут своего часа.
К Иосифу Матвеевичу уже не только постучалась старость, но уверенно уселась на табуретку и остается надеяться на то, что она еще немного посидит так.
Он в этот промежуток времени действительно поработал в «Консалдинге» то кем-то вроде экспедитора, то кем-то вроде менеджера, то кем-то вроде секретарши, даже маргарин на базаре продавал. И ушел сам. Работать было нелегко и неденежно. За три года работы не раз порывался уйти. Но при этом, ощущая искреннее уважение и к генеральному директору этой фирмы и к методам его руководства.
Давая задание, Михаил Иванович никогда не указывал, как его выполнять. Даст и, вроде, забудет. Проходит пара недель.
- Ну, как там этот вопрос?
Приносит Иосиф Матвеевич документ, информацию или докладывает устно. Сам о выполнении не напоминал. Ведь начальнику на прием материала надо настроиться. А настраивается он, когда это ему надо или интересно. И такой метод и Михаилу Ивановичу, и Иосифу Матвеевичу очень нравился. А почему же ушел? Человек всегда стремится к усовершенствованию. Чтобы сделать все больше и быстрее. Ну, например, как быстрее продавать товар. Методы усовершенствования, которые предлагал Иосиф Матвеевич по каким-то причинам не получали одобрения Михаила Ивановича. Поэтому и свободы не прибавлялось. А свобода, она всем нужна, и Иосифу Матвеевичу тоже. Вообще, за что он в детстве социализм любил. Отец говорил ему:
- При капитализме человек все больше и больше хочет, а зачем? Нужно столько, сколько нужно. И места меньше занимает и моль не разводится. Так?
- Так.
- И при социализме человек к этому и будет стремиться: сделает, сколько надо и отдыхать. По миру ездить, концерты посещать, семье больше внимания уделять, и любимой жене, и детям. Свободы все больше и больше.
Знал отец, конечно, что это байки, но по-другому говорить не мог, дело понятное. Иосиф Матвеевич вырос и увидел, что все наоборот. То субботники, то авралы. То собрания, то демонстрации. Утром асфальт кладут, вечером – ломают. «Везде и всегда дел невпроворот, лишь бы занят был народ». Невзлюбил он социализм. И в «Консалтитинге» так же, и просвета не предвидится. Что-то для души так и не успеешь сделать. Может быть, и так не успеешь, но хочется хоть попробовать.
Отношения и с Ниной Афанасьевной, и с Вероникой Захаровной после его ухода из «Супермаша» остались хорошими, даже стали теплей. Не стало производственных противоречий и различных недомовок. Иногда и дни рождения отмечали сообща. А с Валерием Федоровичем отношения даже стали ближе, товарищескими. Как-то он попросил Иосифа Матвеевича помочь привезти Генриетте Давыдовне холодильник от его сестры: у Генриетты Давыдовны холодильник сгорел. Вообще, Валерий Федорович всю свою энергию направляет на какие-то хозяйственные деяния. То делает у Вероники Захаровны какую-то вентиляцию на кухне, где используются и вентиляторы, и лампочки, и вытяжная труба плоской конструкции, расположенная вдоль стены. То, для вновь приобретенной стиральной машины какие-то специальные очистительные устройства такой конструкции, что автор даже описывать не берется. То еще что-то. И хотя все это представляет из себя бесконечный ремонт, Вероника Захаровна стойко его терпит и по-настоящему радуется этой форме проявления Валерием Федоровичем своей любви к ней. Только в своей квартире у него так и не хватает желания что-то улучшить, а может ему так больше нравится: необыкновенные люди зачастую бывают странными. Кроме этого, Валерий Федорович тоже интересуется числами. Правда, с магическим уклоном. Хочет найти закон распространения простых чисел в натуральном числовом ряду и он уверен, что этот закон поможет решать другие, неразрешимые сейчас задачи глобального значения. Иосифа Матвеевича же эта проблема интересует с чисто математической стороны: как определить, простое это число или нет. Конечно, и закон распространения простых чисел тоже бы интересно найти, но для того, чтобы можно было любое простое число задавать в формализованном виде. А не для того, чтобы колдовать. Чудо - это сама жизнь. Вспоминается выражение Владимира Александровича Сидяка:
- Если не удастся создать робота, подобного человеку, человечество, вероятнее всего, тупиковая ветвь.
И чем больше задумывается Иосиф Матвеевич над этой мыслью, тем более соглашается с ней. Два года назад Иосиф Матвеевич приобрел компьютер и освоил его довольно прилично. Компьютер помогает ему считать, исправлять орфографические и грамматические ошибки. И если бы не компьютер, не опубликовал бы он работу по теории чисел. О делимости. Правда, отзывов никаких не получил. Даже Валерий Федорович никак не прореагировал. Может быть, просто ничего не понял, раз колдовать нельзя. То ли время такое. То ли опыт не удался. Но он все равно об этом не жалеет. Между прочим, компьютер помог Иосифу Матвеевичу рассказать эту историю. И это совсем не мистика. Мечтает человечество о бессмертии, о замене органов. А для этого мыслящая машина подходит наилучшим образом. Правда, Татьяна Матвеевна, сестра Иосифа Матвеевича, считает, что чувствовать машина не сможет, а значит, не сможет и любить. А без любви людьми не становятся. Сейчас, может, и не сможет. А научится различать запахи, давление, наберет необходимое количество органов чувств, научится самосовершенствоваться и человек готов. Только в воображении получается он однополым. А однополость не самая лучшая основа для самосовершенствования. И я с этим согласен. Но если он, этот Компьютер, научится перенимать опыт, то поймет, что ему необходимо общество. И захочет узнать, что такое любовь и сделается двуполым. Все повторяется, но на более высоком уровне развития.
Недавно у нас появился такой пункт оптовой торговли как «Метро». И Иосиф Матвеевич даже, от нечего делать, был на открытии, но меда он там не пил: никто не предлагал. И поэтому по усам тоже вроде ничего не текло. В крайнем случае, ему так показалось. Только несколько раз его чуть не опрокинула толпа, верно, желавшая хотя бы увидеть что-то бесплатное, а, может быть, и хапнуть, если очень повезет. Ну что еще? Была эта, как ее называют одни - оранжевая революция, или как другие – продажный майдан. Ну а автору кажется, что это какая-то вакханалия. О нем долго уже говорят. Слушаешь так кого-нибудь и сразу понятно, у кого этот деньги получает. Автор, правда, по революциям не специалист. По его мнению бунт он всегда «бессмысленный и беспощадный». Знает он, что были там Стенька Разин да Емельян Пугачев, декабристы и революции Февральская и Октябрьская. Ну, без денег, наверное, и там тоже не обошлось. Ходили в народ всякие там агитаторы и в большом количестве. Но, все же, там хоть какие – то причины для этих революций да были. А тут, ну все на сплошном обмане. Недовольство, конечно, завсегда есть. Но это недовольство обманом и посулами взбудоражили у многих, наверное, и хороших людей, по мнению Иосифа Матвеевича, очередные проходимцы – наперсточники. А хорошие люди везде есть, и среди довольных и среди недовольных. Хорошие люди-то распространены примерно равномерно и среди революционеров и среди не революционеров. А отличает одних от других то, что одни из них видят сны с открытыми глазами, а другие не загипнотизированные. Гипнозу не поддаются. Это не значит, что они всем довольны. Совсем это не потому.
И тут оказалось, что и Вероника Захаровна, и Нина Афанасьевна и Валерий Федорович все «оранжевые». Ну, Вероника Захаровна легко поддается гипнозу, тем более, что живет-то с гипнотизером. А может быть потому, что они все украинцы чистокровные. Хохлы то-бишь. Отношения между Иосифом Матвеевичом и всеми ведущими сотрудниками бывшего «Супермаша» сразу испортились, и Иосифу Матвеевичу сразу стали понятны причины гражданских войн. «Господи, - подумал он, - никогда бы в жизни не подумал, что был в хороших отношениях с настоящими революционерами». А кое-кто из «Супермашевцев» на этих с майдана похож. Кто-то на Шоколаденко, кто-то на Мармеладенко, а кто и на Жущенко? «Боже мой, и во что мы все могли превратиться, получись тогда все с этим коцерном!» Почему так подумал Иосиф Матвеевич? Может быть и потому, что время азарта давно улетучилось, как сон, как утренний туман.
Постепенно бури улеглись, но осадок у всех остался не самый товарищеский. И не только осадок, но и проблемы, которые по прошествию времени не только не уменьшились, а становятся все более и более глубокими. И не только песни… но уже и провода, и корабельные трубы, и трубы, к корабельным вообще не относящиеся, то становятся несоизмеримо большими, то несоизмеримо маленькими. И как-то так получается, что одни перестают понимать, что говорят другие, и требуют переводчика, а другие не понимают, что делают первые, и не только не понимают, но вообще никто. И создается такое впечатление, что никому и не удастся объяснить первым того, что они не понимают, потому что объяснить это можно только посредством очень хорошего воспитания. Это, наверное, потому, что все мы из социализма и никаких чужих мнений признавать не привыкли. Иосифу Матвееевичу очень обидно, что такого он и предположить не мог. Ну что же делать, раз хорошие люди на основании закона больших чисел распределены равномерно.




ПОСЛЕСЛОВИЕ


Наверное, правильно говорят, что хороший человек это еще не профессия. Есть моменты, когда важней: революционер он или нет.
Звонит недавно Валерий Федорович Иосифу Матвеевичу. По телевизору идет экранизация романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». В романе есть выражение Маргариты:
- Двенадцать тысяч лун за одну луну…
Это по поводу того, что, как говорит Воланд, почти две тысячи лет прошло с тех пор, как Понтий Пилат ждет возможности поговорить с Иешуа Га-Ноцри. А двенадцать тысяч лун – это срок не более, чем тысяча лет.
- Читал? – спрашивает Валерий Федорович у Иосифа Матвеевича.
- Конечно.
Необходимо отметить, что Валерий Федорович поклонник или последователь теории, что двухтысячелетняя история человечества сфальсифицирована, что на самом деле это история продолжительностью не более тысячи лет. Не берусь судить, почему, может быть, «дуркует», если обозвать это еще одним его любимым выражением. А, может быть, это от излишней революционности. Валерий Федорович, время от времени, и Иосифа Матвеевича хочет загипнотизировать этой идеей. Фоменко какой -то это, вроде, начал, и почему-то возникла целая камарилья последователей, среди которых самый известный - Гарри Каспаров, шахматист . Иосиф Матвеевич к этому всему относится совсем без почтения. Конечно, вся история, как и любое событие, персонифицирована. Но, несомненно, не до такой степени. Краски могут быть другие, последовательность, видение. Но отрицать исторический период татаро-монгольского ига, Куликовскую битву?
- Провидение, - говорит Валерий Федорович, - вставило в уста Маргариты истину.
Иосиф Матвеевич особенно не стал бы по этому поводу напрягаться, уже не- однократно говорил он Валерию Федоровичу свое мнение. Но Михаил Афанасьевич Булгаков не мог это вставить случайно. Да, был болен, да, не закончил правку, не довел ее до совершенства, но к этому выражению это не относится, и не может относиться. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда», вспоминается любимое выражение Владимира Александровича Сидяка. Но что это за ключ? Не мог найти ответа Иосиф Матвеевич. И так, и по-другому. Может быть, существует какой-то удвоенный цикл Луны? Сомневается. Календари, справочники - правильно сомневается. А, Татьяна Матвеевна, старшая сестра Иосифа Матвеевича, человек и начитанный и религиозный, нашла объяснение. Молодец. Может, для специалистов - булгаковедов это не вопрос, но для простого читателя, на мой взгляд, задача непростая. Роман- то охватывает период почти в две тысячи лет, от одной беседы Понтия Пилата с Иешуа Га-Ноцри в первое полнолуние до их второй беседой, уже идущих вместе по лунной дороге в другое то есть второе полнолуние. Две луны – две тысячи лет.
Нет господа, революционеры - это революционеры. Мы все революционеры. Как все мы умеем критиковать. А дай нам возможность натворить, сколько полезного мы понаделаем для последующих революционеров. В Испании ограды вокруг частных владений строятся по нескольку веков подряд. Меняются инструменты, транспортные средства и весь мир. А сын продолжает дело своего отца, внук - деда, правнук - прадеда. Вот так.
- А баски? - скажете вы.
- И там есть революционеры, - отвечу я, - особенно среди молодых. Это как ветрянка. А ветрянка это не хроническая болезнь. Ветрянка быстро проходит.
Уже Рождество Католическое. Потом Новый Год. А потом и Православное Рождество. Нет. Нет. Не только нам, бывшим ведущим сотрудникам несостоявшегося «Супермаша» трудно не только договориться и понять друг друга, но и просто слушать друг друга для того, чтобы искать истину, приближаться к ней, раз она существует.

СОН ИОСИФА МАТВЕЕВИЧА (СОН ЗАВЕРШАЮЩИЙ)


Снится Иосифу Матвеевичу, что он на какой-то площади стоит на газетке простеленной, чтобы ноги не сильно мерзли. Так многие продавцы делают. Перед ним табуретка. А на табуретке маргарин. Что это за маргарин, чей он? Рядом с ним транспарант какой-то, наверное, с ценой маргарина. Площадь освещена прожекторами. Из громкоговорителей несется мелодия, похожая на Марсельезу. Звуки музыки смолкают и слышно, как чей - то знакомый голос считает: «Один, два, три… Проверка связи». И более напористый голос говорит: «Связь проверяем!»
Иосиф Матвеевич озирается по сторонам.
Он стоит на площади не один. Вокруг него толпы людей в шарфиках одного цвета. Палатки по площади разбросаны, верно, заграничного производства. В центре площади застекленная трибуна, такая, как когда-то показывали, была для Папы Римского. Трибуна расположена на автомобиле с огромными колесами, такими огромными, что трибуна оказывается высоко над бушующей толпой. Колеса такие огромные, что Иосиф Матвеевич даже недоумевает, как на таких колесах можно было приехать на эту площадь. Бронированное или нет застекление трибуны, неясно, но ясно, что стекла увеличительные. Несмотря на то, что трибуна находится от него и далеко и высоко, он отчетливо различает, что в импровизированной комнатушке находятся Валерий Федорович, Вероника Захаровна и Генриетта Давыдовна. А, это они проверяют связь. И это их голоса звучали через хрипящие громкоговорители. И Иосиф Матвеевич понимает, что это подготовка к выступлению Валерия Федоровича . И над площадью разносится:
– Сейчас будет говорить речь наш дорогой, наш обворожительный и непревзойденный…
Звучат сразу два голоса: Вероники Захаровны и Генриетты Давыдовны; но они не заглушают друг друга, они создают хор и этот хор разносит над площадью: великий…прекрасный…любимый…мужественный…обворожительный …сказочный …..простой …дорогой… неповторимый. И вдруг все смолкает и над площадью разносится знакомое : «Не перебей…не перебей…не перебей», - и он начинает говорить речь. Но смысл очень трудно уловить, потому что каждое слово сносится куда – то восторженными возгласами толпы. «Да, - мелькает у Иосифа Матвеевича мысль, - даже находясь на таком уровне, как тяжело быть услышанным». Иосифа не удивляет, что на трибуне не Шоколаденко, Мармеладенко и Жущенко, а знакомые ему люди, его не удивляет этот восторженный гвалт. Его удивляет лишь то, что эти, ему знакомые люди, говорят на обыкновенном русском языке и толпа их восторженно слушает. «Да они и не знают государственный язык до такой степени, чтобы говорить на нем, но почему их не топчет толпа. Что же было нужно толпе? Этого не может быть,» - и Иосифу Матвеевичу становится ясно, что ему так и не понять основной мысли Валерия Федоровича на основании тех обрывков фраз, которые прорываются сквозь восторженные вопли ликующей толпы. Он сильнее натягивает на голову кепку, поднимает воротник своей искусственной дубленки не только для того, чтобы согреть уши, но чтобы заглушить этот гвалт…
– Странные эти сторонники революции, за что же они воюют, значит не язык главное, - с удивлением думает Иосиф Матвеевич. – А, это оплаченная массовка. Но как же теперь можно будет сказать Валерию Федоровичу, почему Михаил Афанасьевич Булгаков вложил в уста Маргариты фразу:
– Двенадцать тысяч лун за одну луну.
Ведь телефоны у них конечно другие. А это очень важно. Это обязательно нужно сказать Валерию Федоровичу, ищущему лунную дорогу. Придется написать письмо в службу безопасности или отдел кадров, письмо найдет адресата.
«Что я тут, на этом базаре, делаю? - недоумевает Иосиф Матвеевич, - ведь маргарин этим уже не нужен, они же все будут жарить на сале».

P. S.

Что - то все-таки автор не договорил. Закончил он свое повествование, прочитала Татьяна Матвеевна и говорит: «Нельзя давать читать тому-то, тому-то и тому-то. Обидятся они!» А правду говоря, Иосиф Матвеевич больше всего им то, своим сослуживцам по «Супермашу», своим попутчикам по жизни, больше всего и хотел дать прочесть. Разве неприятно узнать, что это попытка описать и тебя. Вообрази только, что и о тебе, может быть, еще какое-то время будут читать и люди знакомые тебе и совсем незнакомые. Конечно, не точно о тебе, но о ком –то, списанном с тебя. Списанном в каких-то конкретных ситуациях. А мы все рабы ситуаций и системы. Причем, списанном с тебя только с одной стороны, например, в профиль. Бывает, что человек в профиль вовсе и не симпатичный, а в анфас так даже очень ничего. А бывает и наоборот. И вообще никто не будет отрицать, что если описать человека с одной стороны, он, может быть, покажется непривлекательным, а опиши его с другой, - посмотришь, да это человек, вызывающий чувство, близкое к восторгу. Да чего там описания, когда отношение к человеку может изменяться в течении одного дня с теплого на прохладное и наоборот. И вообще мы все уже описаны и описаны гениально. Вот автор, например, беседует с малознакомым человеком и думает вдруг: « И кого это он мне напоминает? А, Чичикова, Павла Ивановича». А этот может и не совсем, но в профиль-то просто Собакевич, а в анфас – Ноздрев. Маниловы попадаются реже. А вот Коробочку я даже одну знаю, но кто она, не скажу. А вот просто приятные дамы и дамы приятные во всех отношениях встречаются даже на городском базаре.
Летит время, изменяется все вокруг, только человек, удивительный и неповторимый, меняя одежду, идет по земле, с любопытством заглядывая в окна первого этажа, если он никуда не спешит, а просто прогуливается. Правда, сейчас уже можно в окна и не заглядывать. Все окна сосредоточены в одном окне: щелкнешь пультом, полистаешь каналы и смотри себе на здоровье. Смотри и не остерегайся, никто тебя не пожурит, никто тебя не осудит.
«Вот себя ты как-то не так изобразил» – говорит еще Татьяна Матвеевна. Себя как-то не так. Да никак автор себя не изображал, это просто взгляд со стороны. А как себя можно со стороны описать, в профиль же себя не видно. Трюмо нужно, и нужно все время в это трюмо смотреть. А если все время в трюмо смотреть, больше ничего не увидишь. Но автору ясно, что в профиль он совсем не такой, каким он, может быть, показался читателю. А какой он, автор? Этого автор сам сказать не может. Ругать себя не хочется, а хвалить, право, неприлично. Поэтому уж, что совершенно точно, так это то, что описания самого автора никакого нет и быть не может.
Убедил ли я тебя, Читатель, не знаю, но честно, очень хотелось.