16+
Лайт-версия сайта

галатея

Литература / Проза / галатея
Просмотр работы:
29 ноября ’2014   14:17
Просмотров: 18475

Ой, какое солнышко я увидел сегодня в автобусе у окошка! Лет двадцати без излишка; с русой косой, которая почти вся была брошена за спину, а на высоком челе только русая чёлочка, и та чё под ветром ласкала то че как близняшка единых утробных кровей.
Фигурка её удивительна – на загляденье туристам в музее; такими их ваяют великие мастера из камня, бронзы, майолика – стараясь выдать из пальцев, изпод резца всю божественную чистоту и красоту созерцания – и едино временно, в сей же миг удушающего желанья сладостный дьявольский грех; то наслаждение, которое скорее всего никогда не испытаешь с ней вьяве, останется в сердце ещё одним звериным клыком сатаны, что ходит по миру героем, сам вкусив все запреты – и дразнит юродствует слащит меня сей владетель отчаянных душ.
Ведь она как волшебная забава природы. Я такую её прошлой осенью видел. Зашёл хладной порою в лесок, где почти облетели все листья, успели сопреть и под ногами совсем не шуршали – а трескали ветки да веточки, мёрзло сухие от первых морозов. И птицы отпелись, гласа берегли, чтоб весною встрять снова; кричала дурная ворона на том берегу, то ли мышь залучив, иль сама в плен попала. Я глаза поднял к небу – от чёрной земли в них обманка смеркалась, хоть время за полдень едва – и увидел её. Баловницу. Метрах в пяти надо мной, на засидке охотничьей, она танцевала за всех лебедей и щелкунчика разом. Крутилась как ветер, что вихрем взовьётся и вновь упадёт на несмятое ложе – но ни складки на нём не оставив, умчится опять в горизонт, за кулисы небес.- Да зачем ты, родная? здесь холодно очень. Иди в дом культуры танцуй.- Нннеее хочу. Мнннеее здесь лучше.- А пар изо рта дымовой, сигаретный, и полпачки балетной на попе стоят от мороза крахмалью, а спереди ручки сложила, прижала стесняясь.
Я ей дал свитер свой, безразмерный, и обнял немного. Пять минут под крылом постояла – цыплёнок – надышала мне нежи да ласки; но вновь обретясь, оттолкнула, спорхнула, забыла – и всё ради танца.

И сейчас мне мелькнули под коротенькой юбкой её голые слегка загорелые ноги, а я уже чего только себе ни придумал. И что сидит она рядом со мной до бела обнажённая, а я обсмактываю на мягоньких ступнях каждый пальчик её словно столовую ложку с любимым абрикосовым вареньем; и орёт подо мной она в голос, от каждого толчка ещё пуще беременея; и ведёт за собой в детский сад светлорусых моих сыновей.
Как я в первый раз её поцелую? В губы по-взрослому? Я уж до мелочей всё продумал, и только жду того момента, когда она, заполошная от своей смелости, или может спокойно сейчас всё решившая, падёт в мои сердечные обьятия. Легко оттолкнётся от загустевшего нашими жданками воздуха, с тайной тревогой – что вдруг не пойму, не приму сразу, а второй шаг, шажок навстречу она уж не сделает, и даже наоборот вся обидится, к гордости ринется – но как же я взрослый мужик могу не понять, если сам до прыщей, до чесотки извёлся, ворочаясь по ночам на вонючей от пота простыне в сладостных думках о ней.
Я положу левую ладонь на её загорелую шейку, мягко поддерживая сзади, чтобы не опрокинулась навзничь в обессильной истоме – когда столько месяцев мы рядом как тени бродили, стреляли глазами, шептали словами - и вот в отражении наших зрачков мы друг во дружке, во счастье осязаемой близости – легко упасть ему под ноги, целуя опечатки босоногих следов.
Потом прикоснусь боязливыми пальцами к мочке левого ушка её, к той крылатой серёжке что сей миг улетит в поднебесье, обнажая оголяя бесстыдно хозяйку – и приблизив свой нос с лошадиными вздутыми ноздрями, я яро вдохну женский зпах вожделенный, и внизу ворохнётся край платья от мощи дыханья.
Но нельзя; так нельзя сразу выказать любимой и любящей жадное хотенье своё; обязательно нужен окорот естества, потому что не все мы тревоги снесли, мало радостей вкушено нами – мы, нами, для нас это впервые всё вместе и надо продлить познаванье любви.
И вот поцелуй. Я уже трепетной бабочкой скользнул по ресничкам, по стыдливо румяным щекам – омахнул весь цветок, и вытянув хобот присаживаюсь пить нектар – божественную амброзию из сладчайших уст. А потом, теряя сознание, валюсь к подножию обнимая крыльями листья, стебель и завязь материнских плодов.

Каким буду я королём при ней – обожаемой королеве?
Обязательно добрым, потому что созерцание её утреннего счастья после лёгкого пробуждения – словно жёлтая бабочка, вроде уснувшая, тут же вспархивает от махонького касания за её промокашные крылья – приводит меня в детский восторг, будто получил я от вельможного царственного отца живого коника под седлом, и теперь вместе со свитой могу сам скакать на охоту.
Я стану для подданых своих справедливым правителем, любящим даже – оттого что ну как можно отказать людям в ласке и нежности, когда она мне своё сердце отдаёт не честясь, и не сберегая комочки любви вдруг на чёрный день, где они плесневеют в сердечном чулане.
Вот моё первое признание. Иду я к ней с букетом и коробкой конфет. А прежде лёгкие, впрок заготовленные слова, тяжело пихаются в горле, меняясь местами – и от этого ёмкий любовный смысл красивых фраз становится разухабисто наглым; или застенчивым, что ещё хуже. Со лба пот течёт – одеялкой не собрать; а к спине будто прилипла забытая мокрая простыня, в которой я ворочался целую ночь, позабыв про спать и сны видеть.
Вот первое любовное свидание. Ноги я оставил внизу у подъезда, и теперь с натугой ползу, цепляясь за поручни да отдыхая на каждой площадке. Как последнее желание смертника я вымолил эти короткие минуты у палача, просительно отдаляя тот страшный миг – но и сам, светозарно не веря, понимаю что избежать казни уже нельзя.
Первая близость. И так уже в полусумраке комнаты, она ещё и попросила меня отвернуться, стесняясь себя не такой как в девичьих мечтах – но взгляд мой, туго набитый своими страстями и её пленительным телом, не может удержаться на пустой стенке и трусливо по-воровски мечется, рикошетя из угла в угол. А повернувшись, я вдруг становлюсь нежным зверем, до краёв наливаясь бычьей животной кровью – и мне хочется стать в этот миг трёхголовым трёхчленистым змеем драконьей породы, чтоб не раз, и не два, а стократно ублажить своей мужеской мощью дивную эту красу.

Когда уже будем мы вместе, то она меня спросит, обязательно спросит тихонько:- Что ты думал обо мне в первые дни нашей встречи, ещё не мечтая и даже не смея взглянуть?
А я ей отвечу:- Глупенькое моё солнышко. Да я тогда тыщу лет уже прожил с тобой, сто детей нарожал, мильён раз поимел как мужик. Моё чуткое и сладостное воображение привело тебя за руку к сердцу, и едва прикоснувшись ко мне, ты до самой последней мыслишки, до клеточки мне отдалась, как в купели христу отдаются младенцы – ты верою в крест мой давно обрялась. И до смерти – и смерти после - рядом со мною будешь.
====================







Голосование:

Суммарный балл: 10
Проголосовало пользователей: 1

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:


Оставлен: 29 ноября ’2014   20:40
Уже читала.....

Оставлен: 30 ноября ’2014   07:58
да, Солнышко. Раньше я всё это вырезал из больших рассказов мелкими миниатюрками - а теперь печатаю полностью



Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

170
Судьбу не обмануть…

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
"Судьбу не обмануть" новая песня)
Спасибо, друзья!!

https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/music/shanson/2606862.html?author

170

Присоединяйтесь 







© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft