Реализм

Нет. Всё это достаточно обидно и несправедливо….
Живёшь-живёшь, суетишься, подпрыгиваешь, изредка влюбляешься, ещё реже делаешь вот так – кулаком снизу вверх с коротким выдохом: «Есть!»
А потом вдруг, ни с того ни с сего, возьмёшь, да и задумаешься вот над этим самым – есть! А кто же ты есть-то на самом деле, так сказать в натуральном своём виде – без штанов, очков и зелёной метрики?!

Как только ты об этом подумал, с тобой тут же приключается ипохондрия.
Тем не менее, что-то бубня себе под нос, ты безжалостно отбрасываешь всю эту агитационную муть – хомо сапиенс, мыслящее прямоходящее, и то, что всё это непременно должно звучать гордо!

В мусор всё это, в мусор…
И первым делом хватаешься за психологию, потому как где-то там, в тёмных закоулках сознания, всё же считаешь себя высшим существом.
Ни к чему хорошему это, как правило, не приводит, так как истины банальны, но недоступны, а шокотерапия губит аппетит и убеждённость в самодостаточности.

Осознав это, ты опускаешься на ступеньку ниже, чтобы изучить «себя любимого» с биологической точки зрения. Так сказать с истоков! Тогда-то вот и выползают наружу те обидные несправедливости, о которых я говорил вначале, и, подмигивая хитрым глазом, раздельно произносят: «Ку-ку!»

Стараясь не обращать на это внимания, ты всё же настырно углубляешься в познания микроскопические. И вдруг с ужасом начинаешь понимать, что никакой ты не Вася Пупкин, (обладатель трёхкомнатной квартиры и пивной талии), а вместилище всех этих невидимых глазом митохондрий, лизосом и, прости господи, ядрышек, копошащихся в махоньких клеточках твоего естества.

И, что всем им по большому счёту, до тебя нет никакого дела! Причём самое пугающее во всём этом, то, что вся эта клеточная шушера постоянно делится. Ежедневно, а то и ежеминутно умирая и рождаясь вновь.

Представив же себе всё это в тёмной комнате с закрытыми глазами можно даже слегка запаниковать.
«Смотрите! Вот он я! Текучее желеобразное, с постоянно меняющейся формой и содержанием. Не имеющий никакого представления, о хотя бы минутном постоянстве!»

Однако здесь могут представиться и некие дивиденды.
К примеру, поднимая трубку телефона, ты можешь смело говорить без стыда и боязни быть уличённым во лжи: «Алло! Вам кого? Васю? Пупкина? Извините, но того Васи уже нет.… Ах, Вы разговаривали с ним два дня назад, и он задолжал Вам денег?! Ничем не могу помочь! Тот Вася уже наполовину умер!»
О-хо-хо….
Во всей этой мешанине радуют только мозги. Говорят, что их хитрые нейроны могут прожить с тобой с рождения до старости. Но и здесь есть обидные несовершенства – в лучшем случае лишь половина из этих «друзей детства» старается для тебя что-нибудь сделать, вторая же половина «курит»!

В связи со всеми этими печальностями, мне даже как-то неловко за всех этих художников, что рисуют красавцев-дядек и красавиц-тётек, при этом называя себя реалистами. Потому как реалистичным полотном, на сегодняшний день, должен быть портрет, изображающий расплывчатое существо с половинчатыми мозгами. Всё же остальное вымысел, крайне далёкий от нашей реальности.

***
Совещание продолжалось уже два часа.
Начальствующий благодетель, то переходил на крик, в запале оплёвывая подчинённых, то стучал ладонью по столу, пуча глаза, добиваясь от них зловещего сверкания.

Когда он повернулся к доске и начал размашисто чертить графики взлётов и падений, я опять вытащил свой «конспект», и продолжил рисовать на нём чёртиков.

Мой же приятель, наклонившись ко мне, прошептал,
- Слушай, как же достал этот говорун!
Я дорисовал очередного красавца и ответил,
- Да, плюнь ты на него, в самом деле. Тот хам, что начал весь этот балаган пару часов назад, уже на четверть помер. Ну а с младенца, какой спрос?