Вальс

Он ни на кого не похож, только понимание этого факта запоздало ко мне. И теперь мы всё дальше друг от друга и нам не стать уже ближе.

Некоторое время назад я думала, что эти отношения: как у нас с ним - это самое высшее из чувств и лучшего просто не ищи. Не суйся.

Для меня это было похоже на связь, которая может возникнуть между пианистом и певичкой в каком-нибудь баре. Она поёт, он играет и смотрит на нее с такой нежной улыбкой, будто пришел сюда заменить ей отца. А все слова ее песен лишь ему. Ближе к закрытию заведения они наслаждаются друг другом: ей уже можно не смотреть в зал и не заигрывать взглядом с мужчинами, а ему уже можно не так чисто играть. Между ними, в эти моменты бесконечности нежности. Оба спокойны как никогда.
Но в моём с ним случае, наше выступление было слишком короткое: на пару песен. И на сцене мы лишь играли, потому что так было нужно: будто все мужчины в этом баре по сценарию должны были быть в меня влюблены и он, конечно, тоже. После он закрыл крышку старого пианино и ушел в зал пить виски. И он не один в зале. А с не одинокими посетителями бара нельзя заигрывать глазами. Им можно по-доброму улыбаться, как детям, которых ты видишь на улице. А я осталась одна на сцене и мне включили фонограмму. И мне придется любить что-то или кого-то под эту "музыку", потому что мне потом за это заплатят. Или я потом за это заплачу. Это сейчас он не один. А раньше он доигрывал программу до конца и провожал до дома. Мы много шутили и ржали до боли в грудине. А потом мы стали откровеннее друг перед другом. Эта откровенность всё и испортила.

Поделом мне: слишком много побегов было.
Я всю жизнь хотела, что бы меня догоняли. Догоняли и уговаривали остаться. Попеть еще немного. И кто-то этим занимался, но, то мне бар не подходил, то вместо пианино рояль и гости не те. А порой, и пианист был слеп и его пальцы слишком часто фальшивили.
Мой пианист сначала вообще играть не умел, и я не разглядела, что именно он - самый талантливый и сможет научиться игре гораздо быстрее, чем я научусь петь.