Водяной. Детективный рассказ.

Водяной.

Рассказ.

Все имена, события и названия вымышлены. Любые совпадения являются случайными.


Сэр Томас Генри снял очки в тонкой стальной оправе, и близоруко поморщился.

Изящным (наверняка, годами отработанным) движением вынул из кармана пиджака носовой платок со скромной консервативной монограммой в уголке, и неторопливо протёр стёкла. Проверил на свет. Подышал, и протёр ещё раз. Водрузил очки на нос, и посопел, принюхиваясь.
Плохо. Что запах, что вид нисколько его не удовлетворяли.

Перевёл взор на женщину, стоявшую рядом.

Пышные каштановые волосы выгодно подчёркивают белизну нежной кожи круглого лица. Стан, конечно, немножко отличается от консервативных аристократических кондиций - вовсе не сухопарый. Зато какие бёдра!.. И очень милая открытая улыбка. Она у него - прелесть!
- Дорогая, - обратился сэр Томас к новоиспечённой миссис Томас Генри, - Я прошу извинить за несколько …э-э… необжитой вид нашего, так сказать, Родового Гнезда. Дело в том, что я здесь не был, если мне не изменяет память… Ну да - со дня похорон дяди Рэндолла. То есть, девять лет. Конечно, с тех пор здесь всё… пришло в упадок.

Но ничего - надеюсь, ты поможешь нам с Мерчиссоном обустроить эту мрачную громадину, и превратить её в уютное семейное гнёздышко !

Супруга с двухмесячным стажем, в девичестве Каролина (Кэролайн, как она именовала себя на американский манер) ВанЭйрих, достала косметичку, пока муж занимался своей оптикой.
Но в отличии от него она пыталась поднять себе настроение припудриваясь и подкрашиваясь. В чём, собственно, её румяное и жизнерадостное личико нисколько не нуждалось, а вот душа - несомненно требовала таймаута. Так что ответная улыбка оказалась несколько натянутой…
Вид этой грязно-чёрной руины, которую её супруг именовал почти с гордостью «Родовым Гнездом», нисколько повышению настроения не способствовал. Скорее, наоборот. Даже ей было ясно с первого взгляда, что замок очень стар. И даже плющ, ярко-зелёным полотнищем практически полностью укрывавший его неплохо, в-принципе, сохранившийся фасад, нисколько не скрашивал впечатления запущенности и… скуки.

Да, наверняка в этой сельской глубинке ужасающе скучно - как днём, так и долгими, мрачно нависающими над равниной, вечерами. Ближайшая деревня, которую они проехали, добираясь сюда, состояла всего из десяти-двенадцати домиков, кстати, выстроенных из такого же, лишь слегка обработанного, местного камня, и своим чёрно-унылым видом отнюдь не способствовала возникновению желания преодолеть отделяющие её от замка две мили.
Конечно, с полным правом «громадой» монолит замка назвать нельзя. Но и маленьким это сооружение не было - в ширину фасад простирался не меньше, чем на шестьдесят ярдов. В высоту же весьма напоминавшее слегка переделанную средневековую крепость строение имело всего два этажа - но очень высоких.
Протопить зимними вечерами не менее чем пятиярдовые в высоту покои, как почему-то сразу подумала Кэролайн, будет нелегко.
Разумеется, отдавая дань традициям архитектуры и аристократизма, передняя часть замка выходила на приветливую лужайку с фонтаном, вокруг которого и шла, собственно, подъездная дорожка, и деревья старого парка стояли редко, и почти ничего не затеняли. Однако в глубине, за замком, явно виделся густой и не слишком ухоженный лес - с левой его стороны. С правой же - густые заросли камыша и кустов скрывали явно что-то вроде небольшого озера… Возможно, остатки оборонительного рва вокруг владений древних феодалов.

Высоченные двери из старого, и тоже почти чёрного дуба дрогнули, скрипнув.

Одна из створок медленно и торжественно распахнулась, открыв взору всё ту же настораживающую черноту. Неторопливо в проёме возникла гротескно прямая фигура, и по ступеням сошёл пожилой мужчина. Его осанка, отработанная за долгие годы, сказала бы ей кто он, даже если бы на нём не было отлично сидящей и почти новой ливреи.

- Дорогая… - сэр Томас слегка запнулся, давая дворецкому подойти. - Позволь тебе представить Мерчиссона, нашего, так сказать, фамильного дворецкого. Мерчиссон - это миссис Томас Генри, она теперь полноправная хозяйка «Большого озера»…

Сэр Томас оглянулся на таксиста, уже выгрузившего из багажника пять чемоданов, две сумки и шляпную коробку, и поторопился добавить:

- Мерчиссон! Будь любезен позвать Ганса, и приказать ему перенести в комнаты наш багаж.
Мерчиссон, которому новоиспечённая хозяйка вежливо и слегка испуганно улыбнулась, склонился в глубоком поклоне. И только выпрямившись, глубоким и торжественным голосом ответил:

- Очень приятно, миссис Томас Генри! Для меня будет честью служить столь очаровательной Хозяйке, - он развернулся к хозяину, и намного сдержанней произнёс, - Слушаюсь, сэр. Немедленно распоряжусь, - после чего сделал приглашающий жест, пропуская приехавших в замок.

Переглянувшись, молодожёны вошли, поднявшись по трём широким, но сильно выкрошившимся ступенькам. Сэр Томас старался бодрым видом хоть как-то поднять явно упавшее настроение своей супруги, гордо сообщив:

- Этот замок начали строить в тысяча четыреста шестьдесят четвёртом году. А закончили только через сорок лет!
- Знаешь, дорогой… В это я запросто могу поверить. Если бы ты сказал, что он стоит ещё со времён норманнов, я и то поверила бы! - нескрываемое разочарование «родовым гнездом» сквозило не только в тоне новоиспечённой хозяйки, но и в нервном движении точёного плечика.
Мерчиссон, войдя сразу за ними, закрыл дверь, после чего позвонил в колокольчик, лежавший на трёхногом, скорее уж похожем на этажерку, столике. Почти мгновенно появилась горничная в белом и отлично накрахмаленном переднике.
- Майра, - в тоне Мерчиссона звучала гордость и удовлетворение, словно это лично он выбрал хозяину такую красавицу в жёны, - проводи миссис Томас Генри и сэра Генри в их апартаменты.

Мерчиссон удалился, очевидно звать на подмогу Ганса, горничная вежливо поклонилась.
После чего ничуть не смущаясь, буквально впилась глазами в молодую женщину.

Однако Кэролайн не обиделась - во взгляде Майры читалось неприкрытое восхищение - видно было, что новая госпожа произвела впечатление. Голос у девушки оказался звонким:

- Прошу сюда, миссис Генри… и вы, сэр.- она провела их по правой части монументальной, и украшенной помпезными балясинами, парадной лестницы, на второй этаж.

Если в прихожей было темно и тихо, и витал явственный запашок пыли веков, то на втором этаже ощущение, что люди всё ещё живут здесь, пересиливало общее впечатление запущенности.

Пыли не лежало нигде - даже на развешанных по стенам старинным алебардах и мушкетах. А в воздухе даже витал еле уловимый запах смеси для полировки - что-то с воском и канифолью... Майра повела их в правое крыла замка по широкому коридору. Примерно посередине он делал крутой поворот - очевидно, замок был построен в виде буквы «П» - после чего продолжался ещё добрых сорок ярдов. Впрочем, комнаты супругов оказались практически посередине бокового крыла, и так далеко идти не пришлось.

Гостиная Кэролайн оказалась светлой и уютной. Стены, судя по всему, недавно, оклеили новенькими обоями в светло-зелёном тоне: гирлянды полевых цветов на них неплохо смотрелись. Правда, общее впечатление несколько портили высоченные потолки - в высоту почти квадратная комната явно была больше, чем в длину и ширину. Огромнейший камин, расположившийся у боковой стены, недавно выбелили, и своим почти двухярдовым тёмным зевом он придавал помещению консервативности - как бы в противовес легкомысленным цветочкам обоев.

Интерьер составлял диван и два кресла, вполне в стиле прошлого века - с изогнутыми и резными ножками и спинками. Ткань обивки соответствовала обоям. Старинное бюро, располагавшееся в углу, впрочем, реставрации не подвергалось, и сиротливо чернело потускневшим деревом.

Вызывающе контрастируя с общим торжественно-старинным духом, напротив дивана висел огромный экран модернового телевизора, а в углах стояли колонки.
Кэролайн, повинуясь смутной догадке, подошла и постучала по стене костяшками пальцев. Сэр Генри, с полуулыбкой наблюдавший за действиями супруги, подтвердил её догадку:

- Совершенно верно, моя дорогая! Всё обшито свежими досками, и уже затем оклеено обоями! А старый почерневший резной дуб только придавал бы мрачности твоему будуару. Посмотрим спальню?

Что бы ни подумала молодая женщина про столь странное обращение с достоянием предков, она попридержала это при себе, пройдя в спальню, уверенной лёгкой походкой.

Спальня оказалась гораздо больше - в длину не менее семи ярдов. Её украшали обои уже в голубом тоне, с морскими мотивами - русалки, рыбы, парусники…

По центру дальней стены возвышался монументальный памятник эпохе королевы Виктории - массивная и очень широкая кровать под высоченным балдахином, со всех сторон завешенная газовыми занавесями. Сбоку от кровати располагалась дверь - как сразу догадалась молодая женщина, в спальню её супруга.
Второй простенок занимала картина, потемневшая от времени и довольно большая - не меньше ярда в ширину, и двух - в высоту. Резная рама, да и смутно проглядывавшая на ней фигура совершенно почернели, хотя сама резьба потрясала великолепием - вот уж были раньше мастера!
Остальная мебель была вполне в духе будуара - с гнутыми и резными ножками, спинками и подлокотниками. Туалетный столик оказался ничуть не меньше обеденного стола - на нём запросто поместились бы все коробочки и флаконы, которые Кэролайн привезла, и ещё можно было бы улечься самой, если бы возникло такое желание. Правда, зеркала могли бы быть и не столь тусклыми. Зато, как, видя её интерес, не без гордости сообщил супруг - «Настоящие венецианские!»

- Ну, что скажешь, дорогая? Не зря плотники и декораторы старались два месяца? - в тоне Сэра Генри сквозила неподдельная гордость. Он действительно старался скрасить ей невольное заточение хотя бы радостными тонами и экзотикой - но в комплекте с современными удобствами.
Да, за дверью у кровати оказалась именно ванная комната, а вовсе не спальня сэра Генри, и она была оборудована прекрасно : тут был и бассейн - иначе эту громадину и не назовёшь! - и душ, и раковина со всеми полочками и зеркалом с подсветкой… Зелёно-голубой кафель был уложен мозаикой в стиле греко-римских бань.

Всё было бы превосходно - вид несколько портила огромная колонка для подогрева воды, занимавшая целиком один из углов. Хотя её и раскрасили под цвет кафеля, она не слишком вписывалась в интерьер.
Видя, что супруга чуть наморщила носик, сэр Томас поспешил пояснить:

- Извини, Кэролайн. У нас ведь нет горячего водоснабжения. Зато есть газ. Так что воду тебе придётся брать отсюда, - он постучал по железному мастодонту, - а включать его будет Майра. Только говори ей хотя бы за полчаса - быстрее вода не нагреется.

Ну… как тебе…, - он обвёл рукой как бы охватывая и обе её комнаты, и ванну, и весь замок в целом, - не слишком… э-э… мрачно?
Кэролайн действительно по-достоинству оценила масштаб усилий, предпринятых для того, чтобы удобно устроить её, коренную жительницу Амстердама, со всеми возможными удобствами здесь, в почти средневековой берлоге. Поэтому она ответила вполне искренне:

- Милый, спасибо. Всё действительно чудесно. Я поражена твоему… революционному подходу - не каждый решился бы столь радикально отойти от… традиций Прошлого. Я думаю, что смогу подождать полчаса, - она тоже похлопала колонку, - А всё остальное - просто великолепно.
- Я так рад, что тебе понравилось… - он нежно привлёк её за мягкую талию и чмокнул в ушко.

- Мне всё понравилось. Ну что, пойдём теперь посмотрим, как там что у тебя? Чтобы я уж в полном масштабе оценила подвиг, на который ты согласился, переделав мои интерьеры?

«Милый» расплылся в довольной улыбке:
- Конечно, дорогая! Идём.

В спальне раздались тяжёлые шаги, стук чего-то большого, опускаемого на пол, и вздох явного облегчения. Когда Кэролайн с супругом вернулись в спальню, они обнаружили четыре её чемодана, поставленные у огромного шкафа. Крупный мужчина, стоявший спиной, резко повернулся, и, увидев выходящих из ванной комнаты супругов, сказал:

- О, прошу прощения, миссис Генри, и вы, сэр… Я постучал - но никто не ответил. Вот я и позволил себе… - он показал рукой на то, что и так было ясно.

- Ничего, Ганс, всё в порядке… Дорогая, это - Ганс. Он у нас и шофёр, и секьюрити, и…ещё много чего. Ганс - это твоя новая хозяйка!

- Очень приятно, миссис Томас Генри. - Ганс вежливо поклонился. Прочесть какие-либо эмоции на его явно скандинавском лице было невозможно, но глаза блестели с хитрецой, - Я, с вашего позволения, пойду, сэр? - это был полувопрос-полуутверждение, обращённый к сэру Генри.

- Да, Ганс… Спасибо. - показалось Кэролайн, или её муж чуть заколебался, прежде чем поблагодарить Ганса, которому, честно говоря, больше подошла бы должность вышибалы в каком-нибудь ночном клубе? Шофёр-секьюрити-и-ещё-много-чего, сохраняя каменное выражение на лице, но поклонившись вполне вежливо, удалился.



Покои сэра Томаса являли, «так сказать, исторически сложившийся интерьер» поместья «Большое озеро».

Кэролайн долго водила руками по великолепной резьбе панелей стен, поражаясь трудолюбию мастеров, и неумолимому действию времени: дуб стал совсем чёрным, и крошечные редкие дырочки - работа жуков-точильщиков - только подчёркивали его прочность.

Сами комнаты были почти точной копией её апартаментов. Не было только великолепного двуспального «королевского ложа» - его заменяла простая и скромная кровать из ДСП, обшитого плёнкой под дерево. Кэролайн почесала в затылке:

- Я смотрю, дорогой, ты подготовился ко всему… Даже - к «королевской немилости»!
- Ну что ты, сокровище моё! Должен же я был на чём-то спать, пока мы не встретились! - А как же… это монументальное ложе - там, у меня?

- Ну уж нет… Спать под балдахином! Да ещё на пуховых перинах… Нет, настолько я не избалован! Да и вообще - я же говорил, что последний раз был здесь девять лет назад - вот тогда я и спал на этой кровати. В детстве, конечно, мы жили здесь с матерью года три… Ну а потом я уехал учиться. И работать.

- Зато теперь ты уж точно можешь не работать! И вести, «так сказать», праздную жизнь родовитого аристократа! Устраивать Приёмы, фуршеты, охоту… Или, на худой конец - литературные вечера. Вот только кто сюда приедет, в нашу глушь.

С одной стороны, сэру Генри было приятно, что пусть глушь - но уже «наша». Но с другой - его супруга права. Кто захочет забираться к ним, пусть и в Родовое Гнездо со всеми ветхими, хотя и высокохудожественными атрибутами, преодолев для этого пять миль отвратительной дороги.
- Кэролайн! - он подошёл и взял её руки в свои, - Конечно, я хотел бы, чтобы мы вели тот же образ жизни, что и до свадьбы… Думаешь, я не понимаю, что такая юная и очаровательная девушка не должна прозябать здесь, в ужасной дыре?.. И, разумеется, тебе нужны подруги, коллеги, студенты. Здесь, к сожалению, преподавать действительно некому.
Но - я тоже согласился на жизнь здесь не с лёгким сердцем. Ты же помнишь - это просто один из пунктов Завещания - что как только я женюсь, то очередной наследный сэр Томас Генри должен появиться на свет только в стенах «Большого озера!..« Ну что мне прикажешь делать - эта замшелая традиция соблюдалась почти пять веков!- он тяжко вздохнул, гладя её руки, и не смея взглянуть в глаза. В таком положении была особенно заметна его начавшая лысеть макушка.

Кэролайн усмехнулась про себя - пусть он старше её на девять лет, но временами напоминает затюканного ребёнка. Все эти «родовые традиции», »дворянская честь» и прочие атрибуты английских аристократов не слишком впечатляли её. Хотя, как человек широких взглядов, и вполне толерантный член общества, она признавала саму возможность весьма значительного влияния всего этого на жизнь и поступки заложников пресловутого «Фамильного долга»…
- Не расстраивайся, милый. Пока есть мобильный телефон, - она похлопала по сумочке от «Дольче и Габбана», - подруги никуда не денутся! Да и не так уж страшно тут у вас. Подумаешь, немного пахнет тиной… Где-то чуток пыли, или паутины. Ерунда! Два-три месяца, пока малыш не проявится сильней - мы с Майрой уж подсуетимся! Будет у тебя то ещё «родовое гнёздышко!»
- Спасибо, драгоценная жемчужина в короне моего герба! Ты проливаешь мне на душу просто целебный бальзам! - он торжественно воздел руки к небу. Потом опустил их и хмыкнул, - Ну а если серьёзно - я очень рад, что ты согласна взять, так сказать, в свои нежные ручки бразды правления этой дырой. Честно скажу - как управлять такой громадиной, я даже не представляю… Ты же видела, во что я превратил свою квартиру.

- Ничего, сэр Генри, ничего… Даст бог, методом постепенного приближения мы ограним и отшлифуем этот запущенный и забытый на фоне Шотландских лугов и болот бриллиант.
- Спасибо, дорогая…Я знал, что ты у меня умница! Да ещё и какая хозяйственная!

Ну что, пойдём посмотрим веранду внизу? Она выходит прямо в парк, и там можно устраивать летние завтраки, так сказать, почти на лоне девственной… - обняв супругу за ещё не начавшую расплываться «приятную на ощупь» по его неоднократным заверениям, талию, сэр Генри вывел её из своих покоев вновь в коридор, и голоса затихли.

В опустевшей комнате, не прошло и пары минут, послышалось редкое, а затем и уверенное тиканье - очевидно, жуки-точильщики снова взялись за многовековую неустанную работу.



Веранда понравилась Кэролайн. Она была не слишком большая - шесть на три ярда, зато с отличной крышей, и прекрасным видом - пусть на сильно запущенный, но самый настоящий лес. Располагалась она в противоположном от спального крыле замка. Сам замок, конечно, знавал и лучшие времена, но всё же при ближайшем рассмотрении носил следы кропотливой работы, и обжить его было вполне реально.
Понравился ей и обед, сервированный в огромном нижнем «парадном» зале.

Повар у сэра Генри был пусть пожилым, но уж настолько профессиональным: такой кухней не смогли бы похвастаться десятки пыжащихся и пиарящихся в борьбе за клиентов, работающих «под аристократизм» новомодных отелей и гостиниц, которые они посещали, пока длился довольно долгий период «ухаживания».

По её настоянию весьма объёмного в поясе кулинара пригласили в обеденный зал, и миссис Томас Генри лично выразила ему своё восхищение вкусом приготовленных на обед блюд.

Пробормотав что-то вроде «благодарю, миледи», повар поклонился, и упятился, стараясь не поворачиваться к ним задом. Сказать, остался ли он доволен похвалой, или наоборот, было невозможно - широкая борода и грозно нависшие валики кустистых бровей совершенно скрывали выражение очень - ну, очень - широкого лица.

Попросив «дорогого» прийти «пожелать ей спокойной ночи» не раньше, чем она приведёт себя в порядок - то есть часа через два - она отправилась в свои весёленькие покои.

Вставив зарядное устройство телефона в розетку (насущная необходимость!), новоиспеченная аристократка добрый час после обеда посвятила «задушевному» разговору с самой заклятой подругой, всю жизнь мечтавшей о благородном и богатом муже. Ну, уж Кэролайн, хоть и хлопала по ногам, ругаясь вполголоса на гудящую гвардию налетевших комаров, не упустила случая надавить, как бы невзначай, на пару самых любимых мозолей:
- Да, дорогая… Сказал, что предки собирали четыре века - и мушкеты, и эти… алебастры, и мечи… О, конечно - развешано по всему замку! Нет, я сама, разумеется, ничего в этом не понимаю, но Томас приглашал эксперта-оценщика из Глазго… Пятьсот тысяч, по самой скромной оценке… Нет - фунтов, конечно… Нет, немного скучновато. А комаров тут - ты не представляешь!.. Да, озеро прямо под окном… Нет, купаться-то уж точно нельзя - зато ну очень похоже на феодальный замок, как их рисуют на всех картинах!..

Следующий час она, не вызывая, разумеется, никакую Майру, осваивала бассейн.

Ночь, проведённая на кровати с балдахином в объятиях ласкового и слегка постаревшего, но - в полной мере «мачо», вселила в её душу необходимую дозу оптимизма.

Заодно она оценила и необходимость газовых занавесей - мириады комаров, поналетевших с болотистых полей почти нетронутого сельским хозяйством края, своим гулом вначале сильно раздражали. Но окна приходилось держать открытыми - сэр Генри ещё не озаботился установкой кондиционера. По его словам, это могло повредить «микроклимату» замка – начали бы коробиться картины, гобелены, рукоятки «алебастр» и т.п...

Зато потом, когда они уже уставшие, лежали, мирно переругиваясь об имени будущего наследника, оказалось,что под этот гул замечательно спится…

Теперь Кэролайн уже не планировала, как в начале, разрешиться от бремени «очередным наследным сэром Генри», и мирно покинуть ещё лет эдак на двадцать «родовое гнездо», чтобы жить во вполне современных квартирах Лондона, которых ей дедушка оставил сразу две.
Нет, она уже почти с энтузиазмом обдумывала, какой бы мебелью обставить их жилые комнаты, и где бы ещё подреставрировать, чтобы не стыдно было показать друзьям и зал со старинным оружием - настоящий филиал музея, и сильно обветшалую оранжерею с чахлыми фикусами. Не помешало бы и навести порядок в неухоженном цветнике, приютившемся между двумя боковыми крыльями замка. А уж про жуткое болото, которое её супруг гордо именовал «озером» и говорить нечего - вероятно, его нужно просто засыпать. Может, тогда и комаров не станет…



К сожалению, третью ночь в её новом «владении» Кэролайн пришлось проводить одной.
Сэра Генри вызвали в город - ещё бы!.. После того, как Председатель правления банка «Стандарт полис…чего-то там» (она не запоминала) два месяца отлынивал от своих основных обязанностей, пусть и по столь уважительной причине, как медовый месяц, »очень важных дел» накопилось немало! Так что «дорогой» отправился «повышать материальное благосостояние» их молодой семьи, Кэролайн же решила полежать подольше в постели.

Только теперь, когда несколько улеглось волнение и суета последних трёх-четырёх месяцев, она могла, наконец, спокойно оглянуться назад, и трезво взглянуть на ситуацию.

А что - неплохая, в-принципе, ситуация.

Вот она лежит, простая голландская преподавательница английской филологии в университете Амстердама. Конечно, она могла бы жить, сдавая в аренду две Лондонских квартиры, что оставил по завещанию дедушка… Или даже на небольшую, но стабильно поступающую ренту, оставшуюся от матери.

Но ведь она же жаждала свободы и независимости!.. Как знать - если бы она не преподавала, может, их пути с Томасом никогда и не пересеклись.

Конечно, он вначале скрыл, что Наследник, Председатель, и все прочие свои данные великолепного кандидата в «принцы на белом коне»… Однако её он заинтересовал не своими даже отменными физическими кондициями. Нет, скорее уж она влюбилась в его спокойствие - непоколебимое и монументальное - почти как эта самая кровать! - и немодные, редкие, и совершенно уникальные манеры рыцаря двенадцатого века! Ах, это вызывало такую приятную ностальгию…

Словно читаешь роман Вальтера Скотта!

Конечно, с юмором у Томаса было бедновато. Но кто же знал тогда, что он руководит Банком - должность, не слишком-то располагающая к шуткам и смеху. Да и потом, пусть он на девять лет её старше, но - если не считать некоторой… склонности к облысению - внешне они почти ровесники! И так приятно было слушать нотки раздражения, и с трудом скрываемой зависти в голосе Белинды… Вот её-то она точно пригласит, когда вычистит все углы и выметет паутину. Выбравшись из постели, Кэролайн направилась к громаде шкафа.

Да, вот уж мебель, так мебель! Прослужит ещё лет триста. Что же одеть?..

Она остановила свой выбор на сером фланелевом костюме, явно не пострадавшем бы, даже если бы она и нашла и раскопала многовековые залежи этой самой пыли…

Завтрак в одиночестве в огромном обеденном зале несколько напряг её - хотя Майра и весьма приветливо обслуживала её, чувствовать себя под готическим сводом пятиярдовой комнаты хозяйкой всего этого… было как-то непривычно и странно. Однако она мужественно продолжала игнорировать монументальные готические своды над головой, и мило улыбаться.

Не столько для Майры, сколько для самой себя. А чего ей нервничать? Она - Хозяйка!

Начать работу над поместьем, придётся, наверное, всё же с оранжереи. Туда она и проследовала - да, теперь ей по рангу полагается не ходить, как прочим смертным, а «следовать», или «почтить своим присутствием»: она же - мать их! - Аристократка!..

Оранжерея, пристроенная к торцу одного из боковых крыльев дома, сохранила остеклённую крышу. Но кое-где были видны потёки от явно протекающей дождевой воды. Хм. Значит - придётся установить новые прокладки взамен сгнивших. Это дешевле, чем ставить новую алюминиевую раму и стеклопакеты… Уж в этом-то она разбирается.

Так, теперь грунт. Поковыряв его стоящей тут же, в углу, лопатой, она убедилась, что грунт слежался, и истощён. Ну, заменить его тоже не столь дорого. А вот растения…

Четыре агонизирующих фикуса, все в перьях засохших веток, явно подъёму настроения не способствовали. Так, а это что было?.. А, ирисы. Нет уж. Пусть лучше будут тюльпаны. А если не тюльпаны - так хотя бы гвоздики.

Но в целом помещение размером десять на шесть ярдов ей понравилось - оно точно придаст уюта и аристократичности их Поместью. Что ж, с этим понятно. Теперь посетим парк.

Парком Кэролайн осталась довольна куда меньше. Он нуждался в подсадке молодых деревьев вместо засохших и сгнивших, а так же в хорошей дорожке, мощёной плиткой… или хотя бы асфальтированной - иначе «прогуливаться» после дождей придётся по колено в грязи.

Ещё час ушёл на осмотр внутренних помещений. Посетила она даже кухню - чем насупившийся шеф-повар уж точно обрадован не был. На её вопрос, он, впрочем, вежливо ответил, что «ничего в интерьере он изменить не желал бы, и его отца и деда вся планировка, и даже старинные печи, вполне устраивали, значит - и его устраивают!» Предложение помыть окна без энтузиазма восприняла уже Майра, тоже находившаяся на кухне.

Вернувшись к себе в кабинет, после обхода всех цокольных и подвальных помещений, часть из которых, впрочем, оказалась заперта, Кэролайн облегчённо вздохнула.

Сняла костюмчик, действительно сильно пропылившийся. Одела роскошный восточный халат, в котором ещё не красовалась здесь ни перед кем. Зеркало, хоть и было тускловатым, её юной прелести и стройности не скрывало. Конечно, стиль не Коро*, а скорее, Рубенса*… Но – она хороша. Даром, что ли – такой аристократ «клюнул»!.. Повертевшись, она прошла в спальню - к картине.
*Коро, Рубенс – художники.

Она давно хотела рассмотреть её получше, но всё не получалось - ночью она была занята в … другом месте. А днём отсветы солнца делали поверхность просто белёсым отсвечивающим пятном. И вот теперь, слегка занавесив ближайшее окно, она оценила древний шедевр по достоинству
На заднем плане густой лес… Было легко понять, что это лес, хотя всё давно превратилось в сплошную тёмную массу. На переднем же стояла женщина в нижнем бельё - догадаться, что это ночная рубашка, легко можно по отсутствию сборок на талии, и по отделке ворота…

Лицо женщины опущено книзу. Так, что длинные волосы пышной копной падали почти до колен. Однако лицо отражалось в воде пруда, или озера, на самом краю которого женщина стояла.

Выражения, которое художник придал отражению в воде, рассмотреть почти невозможно.
Но почему-то Кэролайн казалось, что на нём написан дикий ужас - глаза расширены, рот сведён судорогой… Или это - причуды померкших и растрескавшихся красок?.. И почему женщина стояла, опустив голову, раз уж её переполняли столь сильные эмоции?..

Хотя - не придумала ли она сама себе всего этого! Как можно судить о чувствах по искажённым рябью чертам? Да и лицо было расположено наоборот - вверх ногами - с чего бы это она домыслила… или придумала такое?!..

Словом, странная картина. Написанная явно с отступлением от традиций 17-18 веков…
Проведя по поверхности рукой, она убедилась, что пыли нет, и вся поверхность покрыта тонкой сеткой патины. Нет, реставрировать её она не будет - скорей уж отправит в зал с оружием, а сюда повесит… хотя бы натюрморт. Ну, или свой портрет - с ребёнком на руках! Осталось только родить его.

Ужин-обед прошёл совсем не так весело, как ей хотелось бы. Вроде, она ничего не делала, но ощущала усталость. Хорошо, хоть можно позвонить дражайшему супругу.

- …нет, моя радость, ещё не разобрался… Да, как-нибудь переночую у себя… Наверное, задержусь ещё на пару дней!..
Как же, «на пару!..» Знает она эти обещания ответственных работников!..

Ещё одна ночь в одиночестве, пусть и на подлинно королевской кровати вовсе не вдохновляла её. Посидев перед экраном настенного телевизора в гостиной, она решила, что кормить местных комаров больше не желает.

В постель, за занавеси, забралась с книгой.
Однако чтение почему-то не шло. Казалось ей, или странная картина немного… сместилась? Нет, висит, как всегда. Но что - не так? Нет, она выяснит!..

Включив весь верхний свет в дополнение к боковым светильникам, она встала прямо перед картиной. Ага, вот с этой точки изображение не отсвечивает…
Чёрт!..
Но разве такое возможно?! Ведь только сегодня днём она внимательно…

Странно. Она могла бы поклясться чем угодно, что днём, когда она разглядывала картину, лица фигуры видно не было - всё его закрывали волосы, и только в отражении в воде…

Но теперь часть лица видно было и в верхней части картины - словно женщина медленно, преодолевая страшную тяжесть, пытается поднять голову, и взглянуть на неё… Вот, пожалуйста - стал виден подбородок… нос и лоб.

Правда, пока сильно искажённые, но - однозначно подбородок, нос и лоб!

Впрочем - почему «пока?» Она что же, в самом деле думает, что женщина поднимет лицо полностью?!..

Чушь какая…

Подойдя ближе, она придирчиво ощупала раму. Хм… Нет - рама - та самая! Она отлично запомнила вот эти и эти завитушки, и трещину - вот здесь. Никакой речи о подмене быть не может.
Да и кому это надо?! И… зачем?

Ох уж эти старинные замки с их кровожадными и коварными владельцами… И дурацкими легендами. Она была точно уверена - попроси она Томаса, и он расскажет что-нибудь «родовитое» и трагически-мистическое про эту самую… дальнюю прародительницу! Типа, мол, несчастная любовь… Поруганная честь… Пахнет суицидом… Нет уж! Не будет она ничего спрашивать.

А если захочется страшилок - вон, есть Стивен Кинг, Лавкрафт, и прочие борзописцы… А ещё море фильмов - достаточно включить дивиди-проигрыватель.

Выключив верхний свет, она фыркнула, и забралась в кровать.

Вот чёрт, опять все икры искусали… Придётся взять крем - иначе будут болячки там, где она чесала…

Больше она не читала, но уснула вполне… быстро.

Утро не способствовало бодрости духа и подъёму настроения.

За окнами было серо, и слышно было, как ветер завывает в высоченных каминных трубах на крыше. Подойдя к окну, она убедилась, что накрапывает дождь. Ладно, надо одеваться и завтракать.

Даже после завтрака она не почувствовала себя бодрее. Энергия, переполнявшая её вчера при взгляде на доставшееся фамильное чудо, которое надо преобразить на зависть соседям и друзьям, куда-то испарилась. Поэтому она походила по гулким и тёмным коридорам первого и второго этажей в своём роскошном халате, и пошла смотреть телевизор. Через полчаса, убедившись, что несмотря на триста каналов, ловимых немаленькой тарелкой, смотреть практически нечего. Значит, придётся заняться полезным делом.

Она прошла в гараж. Ганс, кажется, нисколько не удивлённый её появлением, оставил что-то огромное и механическое на козлах, напоминавшее мотор автомобиля, которым занимался, и перетащил сравнительно целый шезлонг в оранжерею.

Плед и подушки она принесла сама.

Порывшись в одном из своих чемоданов, Кэролайн нашла, что хотела.

Полусидя-полулёжа она где-то с час мужественно вязала пинетки для крошечных ножек - вот спасибо бабушке, что научила в своё время. Мерзкая погода за это время нисколько не улучшилась. Хорошо хоть, дождь не лил сплошным потоком, а налетал потоками мелких брызг с порывами ветра.
Так что крыша пока держалась, и на неё не капало.

Но через час она сдалась - выждав время обеденного перерыва, позвонила мужу.

- Дорогой! Не хочу тебя расстраивать, но… Словом, если сегодня не приедешь ночевать - я тут с ума сойду… Нет, не нервничаю… Чёрт!.. Говорю же - никаких истерик!.. Словом - жду!

«Дорогой» действительно соизволил прибыть.
Да ещё на восстановленной, наконец, машине.
Так как поливало уже словно из ведра, оценить всю сомнительную прелесть «эксклюзивного» Астон-Мартина пятьдесят восьмого года она смогла только в гараже. А там не больно-то обойдёшь вокруг хромировано-причудливой мокрой железяки.

Впрочем, когда на её наивный вопрос сэр Генри сообщил, что такой вот коллекционный экземпляр стоит почти полмиллиона, она согласилась, что да, пожалуй, такой автомобиль способен придать солидности Председателю правления получше, чем даже навороченный «Майбах»…


Ужин прошёл куда веселей, чем два предыдущих.
С подозрением оглядев картину (ничего не изменилось), она забралась в постель, и «дорогой» не заставил себя ждать… И не разочаровал её.

Однако ночью она внезапно проснулась - словно кто-то толкнул её в бок.

Дождь прекратился, и в комнате витал чудесный запах мокрой земли и зелени. Даже комары заткнулись. Но вот опять - или это ей почудилось?..

- Эльза… - тихий женский голос явственно раздавался из-за окна, и она была уверена, что этот самый зов и разбудил её.
Она глянула на Томаса. Он вполне мирно спал, повернувшись, как и положено примерному супругу, носом к стене. Нет, она не станет будить его… мало ли, что там кажется беременным! Может, у неё - вот именно! - слуховые галлюцинации?

- Эльза!..

Кажется ей, или голос стал громче и настойчивей?!
Выбравшись из-под полога и засунув ноги в тапочки, она подошла к окну.

Гос-с-споди!!! Теперь ещё и глюки!.. Она отлично видит - вон, фигура в белом!

Отчётливо маячит на дальнем берегу болота-озера, чернеющего прямо под окнами её спальни. Видны даже протягиваемые к ней руки!.. Невольно она кинула взгляд на картину.

Да, будь оно неладно! Фигура - один в один!.. Но - там, на берегу?! Мысль её спросоня никак не могла сосредоточиться на чём-то одном: то ли разбудить Томаса, чтобы он взглянул…

То ли разобраться как-то самой (но - как?!). То ли… просто плюнуть на всё, и лечь спать дальше.

Подумав, она всё же тихонько, а когда не возымело действия, и громко, позвала:

- Милый! Томас… Да Томас же - чтоб тебя!.. - милый заворочался, и уставился на неё ничего не понимающим взором из-под занавесей. - Ну-ка, подойди сюда!

Молодец. Он не стал переспрашивать, или возражать, а просто встал и подошёл к ней, прихватив с тумбочки очки.
- Посмотри туда, - она указала пальцем, хоть это и не принято в приличном обществе, - Ты там… что-нибудь видишь?

Фигура с протянутыми к ней руками, как ни странно, никуда не делась. Но Томас или очень удачно притворялся, медленно водя взглядом по дальнему берегу, либо и вправду никого не видел. О чём и сказал ей вполне честно:

- Дорогая… В чем дело? Я ничего не вижу ничего… э-э… необычного. Что конкретно ты имеешь в виду?

- Ну… мне показалось…Вон там, - она снова ткнула пальцем, - Стоит, вроде бы, какая-то белая фигура! Женщина в ночной рубашке. И ещё она как бы зовёт: «Эльза!..» Не слышишь?.. – глаза сэра Генри почти сделали финт «выпучивания», словно у краба, затем «дорогой» взял себя в руки.
Снова придирчивым взглядом осмотрел панораму, открывавшуюся из окна, после чего куда внимательней осмотрел жену. В тусклом свете ночника она несколько… бледновата.
Огромные же выразительные глаза были почти черны, и словно занимали поллица. - Послушай, любовь моя… Я действительно никого там не вижу… Только ради бога, не расстраивайся - ты в таком положении, - он подчеркнул эти слова, - Быть может, я был неправ. Знаешь, давай я завтра же увезу тебя в город - поживёшь в гостинице. Тогда и мне не надо будет возвращаться сюда - сможем ночевать прямо там!
Кэролайн мягко выскользнула из его объятий, и снова взглянула в окно.

Меньше всего ей хотелось, чтобы её муж подумал плохо о её психическом состоянии… Словно оно неустойчиво. Нет - она в порядке!.. Но вот до неё дошло - она ведь смотрит прямо туда, где только что… Но - никого там уже нет!
- Ф-фу-у!.. - она перевела дух. - Нет, мне уже лучше. Тьфу ты, чего только не померещится в ваших болотах!.. Нет, я уже никого не вижу! А представляешь - я так удивилась, что даже забыла испугаться!.. - Но что… Что ты видела?
- Вот эту женщину! - Кэролайн ткнула указующим перстом прямо в ненавистную картину. - Это была она! Она стояла на том, дальнем берегу, и звала меня… Нет, она звала какую-то Эльзу. А кто это - Эльза?.. Да и кто… сама эта женщина? - от намерения не расспрашивать о фамильных байках не осталось и следа, но она этого уже не осознавала.

Томас поморщился, словно от зубной боли.
Потом чертыхнулся: «Я же просил их!.. Болтуны чёртовы…»
- Да нет же, дорогой! Мне никто ничего не рассказывал. Так что не надо никого ругать. Это правда - мне никто ни о чём не говорил… Да я и не расспрашивала, собственно, ни о чём, и - никого. Так - что?.. Поведаешь очередную «роковую легенду старого Замка»?! - в её тоне уже появилась ирония, а на лице - пусть осторожная, но - улыбка. Правая бровь чуть приподнялась - приглашая…


«Дорогой» ещё попытался отвертеться, бормоча что-то вроде: «Может, лучше не надо?», «Не люблю я эти старые страшилки…» и «Ну за каким шутом это нужно ворошить - прошло же двести шестьдесят лет…»

Но уж если женщина чего-то хочет…

Женщину на портрете звали Рэчел. Вернее, её девичье имя было Рахиль, и происходила она из семьи, где каким-то боком затесались еврейские (впрочем, вполне преуспевающие!) предки… Но благодаря неповторимой красоте и недюжинному уму она произвела столь сильное впечатление на наследного лорда Томаса Генри, что он смело проигнорировал все ворчливо-стереотипные возражения остальных членов семьи, и женился-таки.
В первые годы шла, разумеется, настоящая, (называя вещи своими именами) грызня.
Но весьма быстро Рэчел, как все теперь называли её, доказала,что её советы приносят как мужу, так и семейному клану только пользу. Это она предложила вложить деньги в производство шотландского «скотча», и затем построить огромное хранилище для выдерживания дубовых бочек на срок в пять лет… (кстати, дорогая, завод и склады до сих пор приносят неплохой доход!). Это по её предложению сэр Генри прикупил земель, и тонкорунных баранов и овец на племя, и построил первый заводик по производству высококачественных тканей. И, между прочим, это ей захотелось оранжерею. Да и вообще - много чего ещё при ней было сделано и преобразовано. И всё - в толк!

Только одна женщина так до конца и не смирилась с плебейским происхождением миссис Генри - мать её мужа. Вот её-то и звали Эльза.

Да, согласен - странное имя для старинного шотландского рода. Возможно, назвали в честь пра-пра-бабушки. Её чуть ли не один из крестоносцев привёз из похода. И была она из германок…

Ну а её далёкая пра-пра… и так далее, внучка, ну вот никак не могла смириться с еврейкой.

Согласно легенде, она-то и погубила бедняжку!
Нет, дорогая, я сам ничего не думаю. Я просто рассказываю, как ты просила то, что передавалось из поколения в поколение… Что ты! Записей никаких нет! Да и чем тут гордиться?..

Тем, что мои предки вели себя подобно членам кружка рукоделия в любом заштатном городишке?.. Вот-вот, интриги, сплетни, откровенная клевета, ссоры с соседями, вероломные нападения на них, и их йоменов... Ну, раньше все феодалы так развлекались. Живи я в то время - и мне бы пришлось. Вот именно: - Ох-хо-хо!.. Ну а фрау… Пардон - леди Эльза…

Всё не могла успокоиться. Её сын был женат уже около двадцати лет. И трое сыновей росли крепышами и были весьма умны и образованы… для аристократов. Старший уже был в Итоне, младших учили пока на дому. Заслуга, кстати, целиком Рэчел. И ещё была дочь - Оливия. Красавица - вся в мать. Ну, ей-то, собственно, вся эта история не повредила: её удачно пристроили замуж, и позже она уехала в Америку.

Так вот, когда отправили в Кембридж второго сына, Эльза пригласила письмом к себе дальнюю родственницу… С сыном. Обедневший дворянский род, и всё такое. Ну а сыну было около сорока, и он был вдов. Не скучно ещё?..

Ну да что тут рассказывать - ты и сама уже обо всём догадалась. Точно - как не была Рэчел благоразумна, Эльза смогла оклеветать её, и подстроить так, чтобы сын застал парочку на якобы свиданьи. Да нет, просто леди Эльза вызвала сноху в парк, под каким-то предлогом, а затем туда пришёл и этот… оболтус-бездельник.

Ну а сэру Генри достаточно было и показать их из окна спальни.

Рэчел, разумеется, оправдалась. Гостей… вежливо попросили убраться, но не раньше, чем сэр Генри сделал в бедре обидчика отличную дырку своей рапирой. Что?.. Нет, по-моему, этот гад (пардон!) выжил…
Но Эльза же - не успокоилась. Что там было вторым инцидентом не помню подробно - что-то, вроде, с укрыванием, и передачей части прибылей своим родственникам. Сэр Генри в бухгалтерии был не силён - возможно, и поверил. Но был и третий эпизод - уже вопиющий.

Когда муж Рэчел стал… э-э… несколько сдавать позиции, та решила восстановить его способности - знала она какой-то фамильный рецепт, ну, там, травы всякие, порошки, зола чего-то сожжённого. Словом, когда она готовила очередной такой состав, её и застукали. Ох, не вовремя это было - как раз в наших краях свирепствовал церковный Трибунал, и могло и для сэра Генри всё кончиться весьма печально. Могли и за детей взяться, и поместья лишить…

Но Рэчел не стала этого дожидаться - утопилась вот в этом самом озере. Оно тогда было, конечно, куда больше и глубже. Да, вот прямо в ночной рубашке и утопилась.

Нет, дорогая. Всё это только красивая легенда - пра-пра-дед говорил, что она просто скончалась от сердечной болезни.

Тем не менее, с тех пор местных девушек, не сохраняющих… э-э… невинность до свадьбы пугают: «придёт Рэчел, заберёт на дно глубокое, замажет глазки похотливые илом вонючим, заткнёт глотку травой водяной, и оставит в озере навеки - хороводы ночами водить, да путников поздних с ума сводить…».

Нет, этот стишок я выучил ещё лет в пять. Он вроде дразнилки у всех окрестных детишек. Ну, ты же знаешь - дети обожают пугать тех, кто младше…

А ещё местные говорят, что иногда согрешившие девицы и зов слышат… Народ тут довольно тёмный, и кроме своих наделов да овец ничем и не интересуется - вот и травят да поют байки по праздникам в кабаках, да на посиделках в гостях… Как с музыкой? Не знаю, не слыхал! Извини. Да ладно тебе, не сердись! Говорил же, не надо всякий бред слушать. А мне - рассказывать
Ну - иди сюда… Нет уж: раз разбудила - тебе не отвертеться… А чей это ротик?.. А ножка?

Больше сказано почти ничего не было, но некие действия возлюбленного помогли Кэролайн неплохо… отвлечься! Хоть где-то подспудно заноза неудовлетворённости и осталась…



Утром «дорогой» снова отчалил, уже не на вызванном такси, а на своей драгоценной коллекционной руине. И не жалко же гробить на таких дорогах!.. Да ещё - размякших и грязных!

Кэролайн встала пораньше - она проголодалась. Может, в этом виноваты были вчерашние волнения и игрища, или плод просил больше еды - но на завтрак она попросила не два тоста, а три, и кофе - двойную порцию. Майра ничего не сказала, но посмотрела на её чуть наметившийся животик очень выразительно.
Сегодня Кэролайн решила прямо с утра обойти злополучное озеро, в честь которого, собственно, и называлось всё поместье. Прогулка пешком много времени не отняла.

За полчаса она осмотрела и поросшие камышом пологие травянистые берега, и сам мелкий и почти полностью покрытый ряской и листьями кувшинок, водоём.

Ну ни на грош в нём не было таинственности и мистицизма. Запах тины раздражал, но она к нему уже немного попривыкла…
И, конечно, никаких следов во влажной глине она не нашла.
Скорее, рассерженная, чем удовлетворённая, она вернулась в свою гостиную, и с полчаса честно пыталась отвлечься с помощью телевизора.
Сосредоточиться, однако, никак не удавалось. В голову всё время лезла вчерашняя сцена - женщина в ночной рубашке, тянущая к ней руки с дальнего берега озера…

Но ведь она - не сумасшедшая! Не могло же ей всё - присниться?! Привидеться? Или - могло? Не сама же она себе всё внушила, насмотревшись на картину?..

Что за чушь! Позвала же она к окну супруга, и он осматривал озеро, и лес… Нет, спросоня, конечно, он мог и не заметить что-нибудь, скажем, тёмное, или маленькое.

Но ведь женщина-призрак была в белом. И не худенькая какая-нибудь - а ростом, наверное, с неё саму. Или - даже Майру, с её метр восемьдесят. Всё это очень странно.

Фыркнув и вздёрнув голову, она прошла в спальню.
Чёрт! Чёрт! Ч-е-е-р-т!!! Или, может, он и этого не заметит?! Но… Хм.

Нет, вначале осмотрим раму и полотно - может, всё же это - только глупый и жестокий розыгрыш?!

Но зачем кому-то разыгрывать её? Да ещё беременную? Ведь сэру Генри явно нужен наследник. Да и остальные должны понимать - как ни привержен её супруг традициям рода, но если что-то будет раздражать или пугать его беременную супругу, он увезёт её, а поместье, за ненадобностью, может и сдать в аренду… Или даже продать!

Нет, весь «окопавшийся» и пообвыкшийся персонал вряд ли заинтересован остаться без крыши над головой, и прибыльной и не слишком обременительной работы.

Вернувшись в гостиную, она достала мобильный. Всё-таки почти семь мегапикселей. А ну-ка…

С третьего раза получилось найти нужную точку, и занавеску пристроить так, чтобы всё было освещено. Трясущуюся не то от старания, не то от злости руку она вынуждена была поддержать второй рукой. Ну вот, теперь получилось резко. Готово.

Она ткнула кнопку, подождала. Нет - мало антенны. Ах, вот вы как со мной!..

Ладно - как с этим бороться, мы знаем… Она высунула руку с телефоном в окно.

А теперь - отправка. Осталось… подождать.
Ждать сидя она не смогла, и так и ходила по кабинету, покусывая губы, и кидая взгляды в окно. Проклятый пруд был как на ладони - сегодня он весело отблёскивал солнечными зайчиками.

Но вот и звонок! Надо постараться, чтобы голос звучал как всегда.

- Да, дорогая?.. Привет! Нет, у меня всё нормально. Видишь - даже переслала тебе фото картины, которая висит у меня в спальне…
Возмущение в голосе подруги было неприкрытым:
- Это такие картины у тебя в спальне ?!.. И как же ты можешь рядом с таким спокойно спать?! Ах, никак… Только сегодня заметила? Хм!.. Вот как?!.. Говоришь, лица не было видно… Ну, не знаю, не знаю - вот если бы ты догадалась заснять вчера… или когда приехала. Нет, мне такие изменения в картинах не встречались. Никогда! Но я бы уж точно с такой рожей рядом не легла!.. И даже не встала… А что говорит твой муж? Ещё не звонила… А собираешься?.. Тягостный разговор продолжался ещё минут пятнадцать, после чего Кэролайн не выдержала - сослалась на головную боль и закруглилась.
Зря она позвонила. Теперь задолбает напускной озабоченностью… Тоже мне, подруга.
А чего она ещё могла ожидать от этой дуры? Конечно, та не эксперт по старинным холстам и рамам. Да и она сама - ничего в этом не понимает. Но… всё - и рама и холст - вроде, то же, что и вчера, и позавчера…
Кроме того, что изображено.

Ну-ка, отошлёт она эту картинку мужу!
Его звонок раздался почти сразу.

- В чём дело, дорогая? Зачем ты прислала мне эту картину?
- А ты сам не видишь?
- Э-э… нет.

- То есть как - нет?! Тут же ясно видно приподнимающееся лицо! И глаза - вот чёрт! Они такие мертвецкие, жуткие… Неужели ты не помнишь - раньше их не было!!!

В тоне супруга проскальзывало теперь почти неприкрытое беспокойство и озабоченность:
- Дорогая! С тобой всё в порядке? Хочешь, я приеду немедленно? А хочешь - привезу и врача? В твоём положении лучше поберечься!
Уже чувствуя себя глупой истеричкой, она как могла спокойно, ответила:

- Нет, милый, не надо. Я знаю - у тебя сегодня важное совещание. Вот и проводи его. Я как-нибудь разберусь сама с… этой картиной и своим самочувствием. - ощущая вину за грубоватую отповедь, она всё же добавила, - Но я не буду сильно возражать, если ты вечером захватишь какие-нибудь пирожные… и ещё - кальмаров. Что-то меня на морепродукты потянуло!..
Милый облегчённо вздохнул, и поспешил уверить, что он… Разобьётся в лепёшку… И т.п.

Уже успокоившись в достаточной степени, она всё же заставила себя вернуться в спальню, и ещё раз придирчиво и почти спокойно осмотрела предмет своих терзаний.

Странно. Нет же - рама точно эта же самая: тут трещинка, и тут - пятно от восковой свечи. Холст… Да нет - он покрыт точно такой же патиной, как и раньше. Чёрный лес. Отражение лица в озере. Хм. А если…
Придвинув стул, она забралась на него, и поковыряла ногтем краску на лице фигуры.
Ничего! Краска явно старая. И трещинки на месте. Никто тут ничего не подрисовывал. Да и трудно представить, чтобы Майра, Ганс, или шеф-повар ковыряли что-то кистями в мольберте, и подправляли старинный «шедевр»…

Тем не менее, мертвенно-блёклое лицо с белёсыми глазницами явно раньше не существовало. А сейчас оно нахально и злобно пялилось провалами с поволокой словно в самую её душу.

Чувствовалось какое-то мерзкое и кровожадное предвкушение в этом безликом взоре. Рот искажала кривая и недобрая ухмылка.
Нет, так не пойдёт. Особенно в «её положении»!

Ганс если и удивился её очередному приходу, весьма умело это скрыл.

Зато не смог остановить непроизвольного приподнимания бровей, когда она сказала, чего хочет. Вытерев руки от машинного масла, и сняв резиновые сапоги, он проследовал за ней из гаража на второй этаж, а затем и в спальню.

Ни стул, ни ящик с инструментами ему не понадобились.
Придирчиво осмотрев картину сзади, он просто приподнял её и опустил на пол. Буркнув что-то вроде «Подумаешь, всего один штырь!», он перехватил тяжеленную раму поудобней, и с некоторыми усилиями вынес в коридор.

- Да, замечательно! - прокомментировала Кэролайн, когда картина была подвешена на почти такой же штырь, запримеченный ею раньше в одной из комнат нижнего этажа. - Пусть так и висит! Спасибо.

- Всегда к вашим услугам, миледи. - в тоне Ганса вообще ничего нельзя было почувствовать. Но если он и подумал что-то про капризы и нервозность хозяйки, вслух, естественно, об этом не сказал. После того, как маньяк-автомеханик ушёл к своей железяке на подставочке, Хозяйка замка с некоторой долей мстительности буркнула:
- Вот здесь тебе самое и место! - после чего гордо развернулась, и «проследовала» к себе.

«Дорогой» с видимым удовольствием наблюдал, как она с неподдельной жадностью расправляется с немаленьким кальмаром. После того, как тот побывал в волшебных руках шеф-повара, его резиновое мясо почти можно было есть.
Кэролайн отметила не без удивления, что у неё даже раздуваются ноздри: с таким аппетитом - вернее даже, вожделением - она раньше не относилась ни к одному деликатесу.
Нет, это точно - беременность изменяет её в самом непредсказуемом направлении. Отужинав, она поковыряла и пирожное, но больше половины не одолела - «жор» прошёл.
Ладно. Теперь-то тебе, милый, не отвертеться… Она провела его к картине.

Картину сэр Генри рассматривал с неподдельным интересом. Покачал головой:

- Знаешь, дорогая… Я должен тебе честно сознаться - этой картины я у дядюшки не помню. Собственно, когда я бываю в твоей спальне, тоже не слишком-то смотрю по сторонам. Да и вообще - рассматривать там что-то кроме тебя - глупо и… и по-крайней мере невежливо! Ты - моё самое совершенное произведение искусства!
Так что извини - если она и изменилась, я ничего не заметил. И какой она была - не помню.

Вот паршивец. - вяло подумала она. - Отмазался. Эстет чёртов. Ладно, ночью ему не отвертеться!

А картина… Чёрт с ней. Пусть висит здесь - назад уж точно сама не придёт!



Утром дорогой уехал чуть свет - даже её не будил. Да и правильно - нельзя будить уставшую женщину. Так что встала она в десятом часу.

Ну что? Будем придерживаться предписаний мужа и доктора?

После завтрака она погуляла - на этот раз по лесу. Не-е-т, с ним точно надо что-то делать. Конечно, он и тенист, и пахнет грибами, и мох просто замечательный… Но уж больно стыдно такой показывать будущим гостям.

Набежавшие тучи заставили её вернуться в дом. Пошёл дождь.

Удобно расположившись с книгой - вязание она сегодня отложила - в оранжерее, она подумала, какая молодец была эта Рэчел - и хозяйственная, и мужественная. Ещё бы - столько времени терпеть нападки свекрови, и всё ещё желать добра её сынку. Да и всему роду…


Ей в этом смысле повезло: мать Томаса возвращаться из своего швейцарского шале явно не собиралась никогда. Так что хоть с этим всё в порядке: замок хоть и запущенный, но - полностью в её распоряжении. Чтение всё никак не шло. Она то прислушивалась к тому, как порывы ветра кидают крупные капли на стекло потолка, то невольно морщилась, разглядывая скрученные листья фикусов-пальм. Вот, решено: она посадит здесь бананы. Говорят, они даже плодоносят.

Просидев до обеда, она всё же не выдержала.
Вот уж синдром синей Бороды: если чего-то нельзя, или - лучше не делать, и знаешь, что лучше не делать - так ведь изведёшься, пока не сделаешь!..
Лицо на картине не изменилось. Но поскольку висела она теперь внизу, и окна крыла у леса были частично затенены, видно всё тоже было похуже. Чувствуя себя идиоткой, она проследовала в обеденный зал, и позвонила. Майра сказала, что на обед - суп со спаржей, и ирландское рагу.
Отлично. Вкус оказался восхитителен. Или… Впрочем, так вот, сразу, она свои привычки вряд ли изменила бы... Значит - точно, это плод! Сегодня ему подавай мяса!..

После обеда она завалилась как была - прямо в роскошном халате и турецких туфлях - на старинное покрывало, и занялась телефоном. Да, она, конечно, свинья - но она ведь была так занята!
СМС трём подругам, звонок бывшему однокашнику… Звонок бабушке.

Всё прошло традиционно. Она пожаловалась на скуку, и некое запустение своего нового «Родового логова». Впрочем, про странную картину рассказала только однокашнику - бабушку волновать зря не хотелось. Поэтому ей она рассказывала про старинные гобелены первого этажа.
Потом телефон как-то сам прилёг рядом с ней на постели. И глаза почему-то стали слипаться… А что - она здесь Хозяйка! Может и поспать прямо так.
Проснулась она уже в девятом часу, от стука в дверь. Со второй попытки крикнула:

- Войдите! - и стала соображать, сколько же она проспала? Ого - пять часов! Что же она будет делать ночью? Нет, что будет делать - понятно. Но вот как же потом уснуть?

- Привет, ласточка моя! - дорогой был в плане комплиментов не оригинален, и новых ласкательных прозвищ не искал (Странно, да? Председатель правления банка - и так мало воображения!..), да и выглядел уставшим, - Ну, как мы сегодня? - он указал глазами на её животик.

- Привет, милый! Мы сегодня… изволили откушать супу. А рагу - даже попросили добавки. - она, зная, что ему будет приятно, погладила то место, куда он смотрел, - А ещё - мы спали!

- Ну, превосходно. А ужинать мы собираемся?
- Да, собираемся. А что там на ужин?
- Как - что? Ты же заказала украинский борщ и котлеты по-киевски?.. Ну, Эндикотт и постарался - не одну книгу рецептов перерыл. Идём?

- Идём! - не то, чтобы предложение снова есть вызвало бурный энтузиазм, но она знала - поужинать надо. Не хватало ещё бегать по замку ночью, и искать в холодильнике, чем бы заглушить сосущее чувство в кишечнике!.. А так бывало иногда, когда она не ела на ночь.

На лёгкую головную боль она решила внимания не обращать, приписав её необычному послеобеденному сну. Сэр Генри торжественно подал ей руку, и она, войдя в роль, с королевской грацией соизволила покинуть монументальное ложе.



Ужин сегодня, для разнообразия, проходил при свечах - так распорядился Томас.

Ей не слишком понравилось - и так высокие потолки было плохо видно, а сейчас они словно вообще исчезли - одна чернота наверху. Словно сидишь в глубоком, пусть фамильном, но - склепе. (Тьфу-тьфу!)

Оживляли обстановку лишь отсветы в гранях роскошных семейных фужеров, куда Майра подливала: хозяину - сухое вино, хозяйке - сок.

Вяло поковыряв в вожделенном ещё шесть часов назад борще, Кэролайн, однако, весьма бодро разобралась с котлетой - мясо так и таяло во рту.
Дорогой, который хмурил брови, пока они ели первое, приободрился, глядя, как последняя крошка мяса была обглодана с обязательной косточки.

- Отличная котлета! - Кэролайн не скрывала энтузиазма, - Но добавки попросить не рискну… А то спать не смогу! Майра! Будь добра - передай мою благодарность Шефу!

- Обязательно, миледи! Ему будет приятно! - лицо самой Майры, впрочем, улыбалось явно механически. «Миледи» приписала это усталости и мерзкой погоде. Впрочем, дождь уже прошёл.

В спальне она немного постояла перед пустующей стеной. Нет, натюрморт повесить придётся - стена без ничего выглядит глупо.

Пока они ужинали, окна оставались закрытыми, и сейчас ей захотелось вдохнуть пусть влажный, но хотя бы не спёртый воздух. Она распахнула створки обеих окон.

Стоять, облокотившись о подоконник, и нюхать запах, оставшийся после дождя, было приятно. Хоть здесь и скучно, и ощущается отрыв от цивилизации, но… Свои прелести есть и в «дыре».

Её философствования нарушил «дорогой», явившийся сегодня даже раньше обычного.
Решив, что сам напросился, она «смело» загнала его на кровать.

- Эльза… Эльза! - вот чёрт, ошибиться нельзя! Голос тот же, и звучит словно бы ближе - как будто прямо из-под окна.

Кэролайн не была напугана - скорее, раздражена. Она только-только провалилась в полудрёму, и уже только когда голос зазвучал, поняла, что спит. Вот ведь дерьмо...

Обидно. Почти два часа она ворочалась, считала овец, играла в слова и перемывала кости подругам и родным… И - всё насмарку!

Подойдя к окну, она не удивилась, увидав фигуру в рубашке посреди озера, словно бы парящую над водой, и сказала довольно сердито, словно соседке в метро:

- Женщина, вы ошиблись! Никакой Эльзы здесь нет!
Чёрт!.. Показалось ей, или… фигура сильно растерялась?! Плечи дёрнулись, и руки чуть опустились… Ночная визитёрша даже замолчала, оставшись стоять с чуть приоткрытым ртом. Отлично. Придётся добить:
- И вот ещё что. Я хотела бы вас попросить - чтобы вы не приходили больше! Я не могу вам ничем помочь. А если не прекратите свои «посещения», я просто уеду. И мужа заберу.

Странно. Теперь фигура опустила протянутые руки, и словно бы выругалась. Причём - по-немецки! Почему это еврейка - разговаривает на немецком?!..
Поразмышлять над этим вопросом Кэролайн не удалось - под ягодицы её подхватила чья-то мощная рука, другая рука придержала её за плечо - и вот она уже летит прямо через окно!

Головой вниз она вонзилась в омерзительно холодную и вонючую воду. Только-только успела вдохнуть перед тем, как погрузиться! Проклятье! Никак, её хотят утопить?! Ладно, разбираться будем потом! Сейчас главное - выплыть! Шок и, вероятно, маленький помощник там, в её животе, не позволили впасть в панику, а заставили быстрей работать руками, в могучие гребки вкладывая волю к жизни, к материнству!..

Но что-то, или кто-то, схватив её снизу за подол ночной рубашки, не давал ей подняться к поверхности, упорно утягивая вниз - к тьме и тине, к смерти…

Сильно лягнув ногой, она почувствовала босой пяткой скользкую и холодную резину, и сделала ещё попытку вырваться, упёршись уже обеими ногами в эту ненадёжную опору!

Что-то разорвалось, она чуть продвинулась… Но тут воздух в горящих огнём лёгких закончился, и ей пришлось вдохнуть мерзкую воду - потому что ничего другого вокруг не было…



Джексон неторопливо оглядел всю так называемую деревню.
Руки он продолжал держать на руле, и даже выйти из машины не соблаговолил.

Констебль О,Рафферти буркнул:

- Всего четырнадцать человек. Да и те - сплошь старики.

Джексон кивнул. Равнодушным тоном поинтересовался:
- Здесь все дома заняты? В-смысле, во всех живут?- даже деревенскому полицейскому было понятно, что на самом деле горожанину глубоко наплевать на трудности местного быта, и он спрашивает только чтобы как-то поддержать не слишком интересный разговор.

О,Рафферти покачал головой:
- Нет. Вон тот… и тот - пустуют уже давно, лет шесть, и, значит, восемь. Хозяева умерли, а дети из города вселиться не спешат.

- Хм. Не могу их за это винить. - Джексон говорил ровно, и как-то бесцветно. - После города здесь точно будет скучновато…

Он тронул машину, и медленно, явно оберегая подвеску, проехал через большую лужу прямо на окраине. Впрочем, он не слишком гнал и всю дорогу. Спокойно и не торопясь осматривал окрестности. Если что-то интересовало - спрашивал. Но констебля это уже слегка напрягало - складывалось впечатление, что его собеседник не слишком-то и прислушивается к тому, что ему отвечают.
Так что к концу получасовой поездки они не беседовали, а перебрасывались редкими и весьма банальными фразами. Конечно, когда Джейсона не интересовал местный быт.
- От деревни до поместья около двух миль? - О,Рафферти видел, что Инспектор уже глянул на спидометр, и, следовательно, всё выяснил, и спрашивает только из вежливости. Поэтому он тоже довольно равнодушно подтвердил:

- Да.- видя, что расширенного комментария не последует, Джексон решил уточнить: - То есть, если даже кричать изо всех сил, в деревне криков не услышат?

- Ну… Скорее всего, нет. Разве что ветер будет дуть именно в ту сторону…

Джексон кивнул головой:

- Понятно.

Припарковался он не доезжая до крыльца, под старым, и с частично обломанными ветвями, дубом. Всё так же не выходя, спокойно огляделся.

Только потом открыл дверцу, и, внимательно глядя под ноги - явно, чтобы не перепачкать дорогие туфли глиной - аккуратно вылез. О,Рафферти тоже вышел из машины.

- Значит, кроме повара, шофёра и горничной здесь всё это время никто не жил?

- Точно. Они и присматривали за поместьем все девять лет. Ну, правда, месяцев пять назад начались перестройки - готовили комнаты к приезду молодой миссис Томас Генри. Вот тогда здесь проживало пять строителей. Я отлично это знаю - у одного из них были просрочены въездные документы, и мы возили его в участок, а затем ему пришлось ехать даже в его посольство - продлить визу. Я и отвозил его до станции. Иначе - только пешком.
- И - как?.. Продлили ему визу?

- Да. Он потом зашёл показать. И поблагодарить.
- Понятно. А не припомните, как была его фамилия?
- Ещё бы не припомнить! У нас и в протоколе есть… Шмидт Андреас.

- И, значит, все строители были из одной фирмы?
- Да.

- И закончили работы месяц назад?

- Да.

- Отлично. - равнодушный тон инспектора немного не совпадал со значением этого слова.

Они как раз добрались, обходя редкие лужи, до массивной двери, и Джексон постучал в неё дверным молотком. Через полминуты створка отворилась.

- Добрый день, джентльмены.

- Добрый день, Мерчиссон. - О,Рафферти, уже побывавший в доме с утра, вежливо кивнул, - прошу вас… Это - Мерчиссон, дворецкий сэра Томаса Генри. А это - инспектор Джексон, из Скотланд-Ярда.
Инспектор вежливо кивнул, Мерчиссон, не изменив каменного выражения лица, тоже. Протянуть руку для приветствия никто из мужчин не удосужился.

- Прошу прощения, джентльмены, - введя посетителей в холл, Мерчиссон как бы успокоился, - Сэр Генри будет только после семи. После того, как… забрали тело, и констебль всё осмотрел, - снова вежливый кивок. - он поехал в город. У него Совет Директоров.

- Понятно. - инспектор неторопливо осматривал интерьер, - Но нам, собственно, сэр Генри пока и не нужен. Я приехал не только побеседовать с ним, но и осмотреть - извините, констебль. - вежливый поклон О,Рафферти, - помещения.
- Понятно. Прошу вас…- Мерчиссон явно замялся, но привычка победила. - сэр. Куда хотите пройти? Я провожу вас.

- Благодарю, Мерчиссон. Если не возражаете, я бы хотел начать с покоев леди Генри, после чего и решу - что мне понадобится осмотреть ещё.

Попав в гостиную, Джексон прошёл в первую очередь к окну. Осмотрел затянутый ряской пруд за ним. Повернулся к дворецкому:

- Мне бы хотелось осмотреться внимательней. Поэтому не смею вас, Мерчиссон, задерживать - как только мы всё закончим, я спущусь к вам сам.
Лицо пожилого дворецкого не изменилось, но в глазах что-то промелькнуло.

- Да… сэр. Буду ждать вас внизу. - он медленно вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

О,Рафферти достал было сигарету, но под брошенным на него сразу же предостерегающим взглядом поспешил засунуть её обратно в пачку.

- Констебль. - что звучало в голосе инспектора - равнодушие или привычка, определить было трудно, - Прошу вас присесть в это кресло, и по-возможности расслабиться. Я предпочитаю осматривать всё так, как привык.

Следующие двадцать минут О,Рафферти вначале с интересом, а затем и с иронией наблюдал за, вроде бы бессистемными переходами городской ищейки: от бюро - к дивану, и от телевизора - к окнам. В довершение инспектор с хорошей лупой осмотрел полы у дверей, и подоконники.

Затем они перебрались в спальню. Констебль продолжил наблюдения из другого кресла, куда был снова вежливо усажен.
В спальне они задержались чуть дольше - инспектор большее внимание уделил подоконникам и… углам. В одном из них он даже постоял, почти прижавшись носом к стене, и дольше обычного глядя вверх.

Постель заинтересовала Джексона куда меньше - он даже не заглянул под неё.

Покои сэра Генри вообще не привлекли его внимания - бегло обойдя обе комнаты, инспектор сразу прошёл на первый этаж, и попросил констебля показать «ту самую картину».
Предмет мистических беспокойств молодой хозяйки О,Рафферти изучил ещё утром, поэтому мельком скользнул по ней равнодушным взором, куда больше внимания уделив тому, как инспектор возится с какими-то ватными тампонами, во что-то их обмакивая, проводя по раме и полотну, и пряча назад в контейнеры-тюбики.

В завершение осмотра Джексон попросил помочь ему, и они вдвоём аккуратно сняли картину, после чего инспектор придирчиво осмотрел её оборотную сторону. Заняло это три минуты, включая сюда и манипуляции с тампонами. После чего картину вернули на штырь.
В кухне, куда инспектор зашёл уже в сопровождении Мерчиссона, он осмотрел печи (снова манипуляции с тампонами) и окна. Вопрос шеф-повару он задал только один:

- Когда всё отопление и топки плиты перевели на газ?

- Пять лет назад.

Повернувшись к Мерчиссону, инспектор уточнил:
- Трубу провели от восточного газопровода?
- Да… сэр.

- А сэр Томас Генри перебрался из восточного крыла в западное недавно?

- Э-э… Да, сэр. Но он не перебирался. Он ведь здесь не жил. Комнаты оборудовали, когда он собрался жениться. Сам въехал, и ремонт в покоях… леди Генри. Тогда и велел всё переделать.

- Но ведь в том крыле не проведено отопление. Не проще ли было отремонтировать комнаты здесь, над кухней? - Н-не знаю, сэр. Он… Может быть, боялся, что кухонные запахи будут… Э-э… Нет, не знаю. Сэр Генри не обязан делиться с нами своими планами.

- Хорошо. Эндикотт, спасибо. Не буду вас больше отрывать от дел.
Инспектор с констеблем вышли. Шеф-повар, мрачно поглядев им в след, переглянулся с дворецким, и вернулся к огромной плите, на которой что-то шипело и пузырилось. Мерчиссон торжественно проследовал за представителями Закона.

В комнате Майры было буквально не повернуться - там еле помещалась постель, шкаф и стол со стулом. Сама хозяйка, когда инспектор с констеблем вошли, стояла возле изголовья кровати, сцепив руки на груди.

Джексон оценил свежесть накрахмаленного передника - он выглядел так, словно его специально готовили к их с О,Рафферти приходу.
Констебль, на правах старого знакомого (знакомство состоялось ровно пять часов назад), представил инспектора. Майра кивнула, но сказать что-либо не спешила.

- Скажите, Майра, - инспектор наконец взглянул прямо в лицо женщины, - сэр Генри когда-нибудь ругался с вашей молодой хозяйкой?

- Что вы, сэр! - Майра даже подалась назад. Брови её взлетели. - Никогда! Они оба всё это время жили буквально душа в душу!
- А что это за история с картиной? Из-за неё они не спорили?
- Ну… Нет. Они не спорили. Просто… леди Генри захотела убрать её, так как ей было очень страшно - ну, страшно держать такую дрянь в спальне. Вот уж вкусы были у предыдущего… Простите. И тут я хозяйку очень даже понимаю! Я бы такую… Простите ещё раз, сэр.- она перевела дух, - Они не спорили: хозяйка просто позвала Ганса, и он перенёс эту… картину прямо вниз, в малую гостиную.

- А вы не заметили, леди Генри в последние два-три дня не нервничала?

- Как же не заметить! Ещё как нервничала! Да она, даже после того, как эту штуку убрали из спальни, раз пять всё равно ходила вниз, и смотрела - словно боялась, что картина вернётся на место!.. И ходила по дому вся какая-то сама не своя - бледная, сердитая… Это, конечно, не моё дело, сэр, но надо было сэру Генри увезти её ещё позавчера - ну, хоть в гостиницу…
Инспектор покивал. Заложив руки за спину, он приподнялся на носки, и снова опустился.
- А что - сама картина? Вы не заметили, чтобы изображение… изменилось?

- Да господь с вами, сэр! Как картина могла измениться?!.. Это же - картина!..

Вокруг пруда Джексон и О,Рафферти ходили довольно долго - минут сорок. Солнце уже успело спуститься к самой кромке горизонта, и освещало всё своими косыми лучами, придавая и без того не слишком весёлому пейзажу оттенок ранне-осенней грусти.
Мерчиссон, снова отосланный, наблюдал за действиями полицейских из-за занавесок комнат второго этажа - из гостиной леди Генри. Он старался не подходил к занавесям - похоже, стеснялся своего любопытства, и не хотел выдавать своего присутствия их колыханием.
Много, впрочем, увидеть ему не удалось. Обзор частично закрывали кусты и заросли камыша. Но по крайней мере однажды - он был уверен - инспектор что-то сфотографировал на свой телефон, и отобрал в какой-то тюбик немного почвы.
К моменту возвращения полиции Мерчиссон уже был внизу.
- Скажите, Мерчиссон, где бы мы могли подождать сэра Генри?

- Думаю… в библиотеке, сэр. Прошу за мной.


Библиотека не могла похвастаться обилием книг. Здесь стоял массивный почерневший стол, три стула, явно из позапрошлого века, и три шкафа, заполненных, как было видно сквозь застекленные створки, древними фолиантами. Складвалось впечатление, что здесь не часто кто-либо бывал, или, тем более - работал. Впрочем, Джексон отметил, что пыль Майра регулярно вытирает. После того, как они расположились на стульях, инспектор нарушил ставшее почти традиционным, молчание:
- Скажите, констебль, вы ведь служите в этом округе уже пятнадцать лет?

- Да, инспектор. И ни разу не сталкивался со столь… ужасным случаем. У нас обычно тихо - ну, может быть, ребята в кабачке у Джо передерутся… Но чтобы кто-то от этого умер - никогда.
- Понятно. Но я не совсем это имел в виду. Скажите, при старом хозяине - при сэре Рэндолле, здесь, в поместьи, было больше прислуги? И она была той же самой?

- Нет… сэр. Всех слуг сэра Рэндолла молодой сэр Генри сразу рассчитал. А на их место взял тех, что вы видели. Странно - вот вы сказали, и я вспомнил. С ними ещё был Аткинс - так сказать, мастер на все руки. Он присматривал за всем этим… О,Рафферти обвёл глазами по кругу, - техническим оборудованием - водопровод, газ, отопление, крыша… И я не слышал, чтобы он был уволен. Только две недели назад он приезжал в Норхуд, где и мой участок. Что-то забирал из лавки мистера Брауна - Аткинс всегда выписывает какие-то детали или материалы по каталогам.

- А почему мы его сегодня не видели?
- Ну… затрудняюсь сказать. Может, всё же уволился.
- Хорошо. - хотя что же тут было хорошего, констебль по непроницаемому лицу понять не смог. Вместо этого он сам спросил:
- А вы, сэр…не сочтите за бестактность… давно служите?
- Ничего… Двадцать один год.
- Чёрт! По вам никогда бы… Сколько же вам лет, сэр?
- Сорок шесть. - тут их беседу нарушил звук подъехавшего автомобиля, и сигнал клаксона - сэр Генри требовал открыть ему дверцы гаража.
Джексон поднялся со стула, и подошёл ближе к окну, хотя что он мог увидеть в почти полной темноте снаружи, да ещё из ярко освещённой электричеством комнаты, сказать было сложно.
Немного погодя он вернулся на свой стул. А вскоре открылась дверь, пропуская самого сэра Генри, а придерживающий её Мерчиссон торжественно объявил:

- Господа! Сэр Томас Генри!
Вид у сэра Генри был не слишком хороший - под глазами мешки, во взгляде боль. Впрочем, привычки и статус делали своё дело: держался он с достоинством и костюм на нём сидел безупречно.
Констебль представил сэру Генри инспектора:
- Инспектор Джексон, сэр, Скотланд - Ярд.
Аристократ довольно крепко пожал руки обеим полицейским, не стесняясь разницы в общественном положении, и не делая попытки избежать явно неприятного предстоящего разговора.
Они, следуя приглашающему жесту хозяина, снова опустились на стулья.

- Прошу вас, инспектор, спрашивайте. Ведь у вас наверняка есть вопросы.

- Да, сэр… Если позволите, я прежде всего хотел бы выразить вам своё глубочайшее… - Благодарю. Да, я до сих пор поверить в это не могу… Если бы не работа, мне бы… - он отвернулся. Затем снова посмотрел в глаза представителю Закона, - Но - прошу вас! - Благодарю. - теперь уже инспектор вежливо поклонился, - Простите меня - но вы сами понимаете сложность ситуации… и положения полиции: когда ни с того ни с сего молодая, жизнерадостная женщина вдруг… решает покончить с собой - наша обязанность выяснить обстоятельства и причины, побудившие её… Разумеется, есть то, что я в данной ситуации могу узнать только от вас, сэр.
Все помолчали, сэр Генри кивнул, как бы соглашаясь с инспектором.

- Скажите, сэр, вы были знакомы с леди Томас Генри около полугода?

- Да. Мы познакомились в конце февраля, на симпозиуме лингвистов в Гааге. Она… Словом, я попросил одного общего знакомого представить меня. Потом мы перезванивались какое-то время. Ну а где-то через месяц… Я пригласил её провести её отпуск, две недели, в Картино,д,Ампеццо, в Альпах, и мы… После этого практически жили вместе.

- Знакомила ли она вас в этот период с кем-нибудь из близких, или подруг?

- Да, разумеется. Правда, вначале, конечно, были подруги - Эрика ВанБюйтен… Белинда Крулл… и… м-м... Не запомнил точно имя - но все звали её Рут, а вот фамилия…Кажется, Дзорба.
Ну а родственники… Хм. Со своей бабушкой, миссис Либерманн, она меня познакомила уже после помолвки. Это было месяца три назад. Ну а с отцом мы увидались только на свадьбе - точно не скажу, но, как мне кажется, она до сих пор не простила ему развода с её матерью. Сэр Генри снова посмотрел куда-то в угол. Инспектор спросил:

- Скажите… Ещё раз прошу прощения за бестактный вопрос. Вы не заметили у миссис Либерманн каких-либо… странностей в поведении? Ну, скажем, немотивированной агрессии, замкнутости, депрессий, или чего- то в этом роде?
- Это у бабушки-то?! Да что вы, трудно даже помыслить о таком! - сэр Генри сделал слабую попытку улыбнуться, - Миссис Либерманн - воплощённый ангел! Если бы вы её видели, вам бы сразу стало понятно, что с ней без всякого дополнительного грима можно снимать фильм про добрую волшебницу… Она обладает отличным здоровьем, неистребимым оптимизмом и огромным чувством юмора. Нет, бабушка у Кэролайн - первый сорт, если позволите так сказать… - Благодарю. Ну, а что вы можете сказать про её отца?
- Отец… Я его ни до свадьбы, ни после, собственно, и не видел. Но он, без всякого сомнения - очень представительный мужчина. Великолепная осанка, мужественные черты лица. Он в свои пятьдесят четыре выглядел, ну… лет на сорок пять, не больше. Не сомневаюсь - кое-что Кэролайн взяла у него… Но что касается его характера… Не могу ничем вам помочь - просто не знаю.
- Понятно. Теперь, если позволите, вопросы уже о самой Кэролайн. Она не возражала, когда вы привезли её сюда?
- Ну, как вам сказать. Она, конечно, не хотела ехать сюда, в глушь. Если бы не её беременность, мне бы, наверное, не удалось уговорить её уехать в место поспокойней. Да и прибыв сюда она… честно скажу - первое время была не в восторге. Место тут. - он чуть дёрнул плечом, - не из весёлых…

Ну а потом, когда она походила везде, присмотрелась… Даже захотела кое-что подремонтировать, подреставрировать, посадить в оранжерею новых растений - словом, обустроить наше, так сказать, гнёздышко, поуютней.
- Скажите, сэр Генри, когда она в первый раз попросила вас посмотреть на пруд, вы сильно удивились?

- Н-нет. Она так долго рассматривала эту картину - будь она неладна! - что я даже буквально приказывал ей отойти от неё. Есть один момент, о котором я ужасно сожалею: это то, что я вначале сам не приехал сюда, не осмотрел всё, и не приказал убрать этот чёртов портрет куда подальше… Я так и подумал, что он произвёл на неё сильное впечатление.
- А как этот портрет вообще оказался в этой комнате?
- Он просто всегда висел здесь - ещё при дяде Рэндолле, и его отце, и деде… Это портрет написал кто-то там знаменитый, по заказу древнего пра-предка, а его вдохновила эта дурацкая легенда. Ну, вы должны понимать, инспектор: любая фамильная фишка делает наш род… э-э… более экзотическим и уважаемым среди остальных местных наследных аристократов.
- Понятно. Не могли бы вы, хотя бы вкратце, передать суть этой… легенды?

- Разумеется. Но вкратце - не смогу. Это - как зазубренный навсегда - а так и было - урок: раз начав, нужно выложить его без запинок и пропусков. Так сказать, на автопилоте… Слушайте.
Рассказывал, впрочем, сэр Генри вовсе не механически, а с мягкой напевностью и не хуже профессионального актёра. О,Рафферти почему-то вспомнился «Гамлет», которого он однажды, ещё подростком, смотрел в Ливерпулльском Театре.
После того, как легенда закончилась, некоторое время царила тишина.

Прервал молчание Джексон:
- Благодарю вас. Сэр Генри, когда вы смотрели на пруд во-второй раз… Вы абсолютно уверены, что там никого не было? Может быть, кто-то мог спрятаться, скажем, за заросли камыша? Лечь в траву? - Нет-нет, инспектор, это абсолютно невозможно. Светила полная луна, и если бы там был кто-то в белом, он чётко выделялся бы даже в камышах! Да и сама она говорила, что фигура не пряталась, а, скорее, наоборот!
Инспектор покивал головой.
- И последний вопрос. Когда вы услышали всплеск, и подбежали к окну, она не пыталась как-то… спастись, выбраться из озера?
- Нет. Когда я подбежал к окну, уже видны были только круги… И звуков никаких не было. Это я уже сам догадался, что она кинулась… Я, конечно, сразу бросился за ней… Но нашёл и достал только минуты через три - тут, под окнами, довольно глубоко. Откачать не смог. И искусственное дыхание - я умею, но тут… Не помогло. - желваки на челюсти сэра Генри напряглись.
- Понятно. - повторил инспектор, - Ещё раз прошу меня простить за то, что вынужден причинять вам боль. Благодарю за готовность к сотрудничеству. У меня всё. Так что, если вы не возражаете, мы с констеблем откланяемся.
- Э-э… Хорошо. Прощайте, инспектор. Констебль… - сэр Генри попрощался снова за руку с обеими полицейскими.
- Кстати, ещё раз прошу меня извинить… Если мы с констеблем пришлём венок на похороны, вы не будете возражать?.. Когда они состоятся?

- Э-э… вероятно, послезавтра в полдень. Раньше родные миссис Генри не успеют приехать… Впрочем, у неё их немного - не то, что моих. Да, моих… Придётся вызвать всех. Ну - вы понимаете: «ноблесс облидж»*
* Положение обязывает (лат).

В свете фар дорога казалась ещё отвратительней, чем днём.
Традиционное молчание прервал О,Рафферти:
- Извините за бестактность, сэр… Вот вы не задали сэру Генри практически ни одного вопроса помимо тех, что уже были заданы на предварительном допросе… Почему?!

Инспектор оторвался от дороги,и взглянул на констебля. Определить выражение его лица всё равно было невозможно. Вернув взгляд на дорогу, он бесцветным голосом сказал: - Мне и не нужно было узнавать ничего нового. Я хотел просто увидеть его реакцию на мои вопросы и некоторые ключевые слова.
- И… что же это вам дало?!
- Практически всё, что мне было нужно.
- То есть?..
- То есть то, что смогли бы увидеть и вы, если бы прошли курс под названием «Психомоторные и мимические реакции преступника».

Суть его такова, что человек может контролировать при лжи почти все значимые части своего организма, но - именно «почти»…
Кое-что остаётся. И хотя эта идея сильно дискредитирована фильмом «Солги мне», инстинктивные реакции организма, что лежат в её основе, всё равно будут проявляться в том или ином виде. Нужно только знать, где искать их.
Словом, я не столько слушал, сколько - смотрел. И ещё кое-что… Возможно, вы тоже обратили внимание - он не разу не назвал жену по имени.
Констебль… почесал в затылке. Потом всё же решился:
- Так вы с самого начала… Значит - сэр Генри?!..
- Не будем забегать вперёд, констебль. Такие вещи решает суд. Мы же - лишь ищейки, вынюхивающие и раскапывающие факты для следствия! - коротко глянув на констебля, инспектор добавил:
- И последнее. Я рассчитываю на вашу сдержанность.



Высадив инспектора у его дома в Норхуде, инспектор, воспользовавшись улучшившимся покрытием дороги, выжал из своего подержанного «Ягуара» под пятьдесят, а затем - и под семьдесят. Было ещё довольно рано, но движение по шоссе здесь, в глуши, практически замерло.
Поглядывая иногда в зеркало заднего вида, он чуть усмехнулся. Фары преследовавшей его машины не приближались более, чем на четверть мили.
До своего дома под Лондоном инспектор добрался к полуночи.
Припарковав машину на стоянке перед многоквартирным домом одного из пригородов, он запер её и вошёл в подъезд. Поднялся на третий этаж, отпер дверь. Включил свет на кухне.
Пройдя к странному устройству в углу, установил что-то на панели управления, и… вышел из квартиры.
Поднявшись на крышу, Джексон дошёл до крайнего подъезда, и спустился до подвала. Отпер своим ключом неприметную железную дверь. Вошёл, щёлкнул выключателем.
Тусклые редкие лампы осветили длинный тоннель с кабелями на стенах и лужами на полу. Заперев дверь за собой, он прошёл с полмили, после чего выбрался на поверхность через подвал почти такого же дома.
Теперь от своей квартиры он был отделён тремя домами и автостоянкой.

Пройдя ещё дальше, он сел в ожидавшее его неприметное такси. Водитель, ни слова не сказав, двинулся, даже не зажигая фары. Мотор работал ровно и бесшумно - чувствовалось, что он и форсированный, и чужой.
До Даунинг-стрит добрались за каких-то сорок минут.
Уже не таясь, «инспектор» вошёл в неприметную боковую дверь скромного двухэтажного особняка. Про его путешествие по очередному подземному коридору, лифту и встречу с двумя морскими пехотинцами, проверившими документы и вежливо отдавшими честь, рассказывать долго.
Опустившись на триста метров под здание МИ-5, и снова встретившись с морпехами, Джексон прошёл в малый Оперативный Центр. Его уже ждали.
- Что, разучился быстро ездить? - руку ему пожал дежурный, майор Крэг Саммерс.

- Нет. Не хотел сильно отрываться - вдруг они потеряли бы меня.

- Ага. Понятно. - Крэг кивнул на огромный центральный монитор, - Ладно, пошли. Покажу всё, что нарыли.
Нарыли, действительно, неплохо.
- …а вот это - запись со спутника Р-Зет 45/7. Вчера, в ноль два сорок пять.

Джексон молча просмотрел запись, не проявляя, как, впрочем, и всегда, никаких эмоций.

А их бы следовало проявить.
Изображение с тепловизора спутника было немного смазанным, но на нём чётко были видны все участники драмы.
Фигура женщины, стоящей на каком-то помосте посреди озера, фигура аквалангиста, совсем размытая из-за воды и гидрокостюма, и яркая вспышка - вылетевшая из окна девушка, к которой сразу устремился подводный пловец, и полуфигура мужчины, высунувшаяся затем из окна, и через минуту прыгнувшая туда же, в озеро.

Было хорошо заметно, что оба мужчины удерживали девушку под водой не менее пяти-шести минут. После чего вытащили её на берег, и, поделав что-то с её головой, разошлись: аквалангист добуксировал что-то вроде плота, на котором стояла женщина, до берега, и уплыл под дом, скрывшись, вероятно, в подводном тоннеле. Другой же мужчина дождался женщины, и они прошли в дом через открытую кем-то дверь.

- Звонок 911 сделан только через пятнадцать минут, - сердито буркнул Саммерс. - Не могу смотреть на это… - он сидел за пультом, перекатывая карандаш по его поверхности.
- Понятно. - отозвался Джексон, не изменившийся в лице. - А что с этими двумя домами?
- Они используют только один. Вот. - майор включил другую запись, - Это уже с американского, - три дня назад, и сегодня утром, до того, как приехал этот чёртов констебль, но - после того, как уехала скорая, забравшая тело. В… э-э… ноль пять десять.

На ночной записи трёхдневной давности было видно, как двое мужчин заносят в пустующий дом деревни большой плоский предмет, и выносят и грузят в машину другой, тех же очертаний, но более тёмный - то есть более холодный.
Утренняя запись показывала, как производится повторный обмен большими плоскими предметами, и выгружаются и прячутся в доме мешки, и что-то железное.

- Отлично. Похоже, мы знаем, где картина-легенда и акваланг. Позаботься об ордере… И группу захвата - на утро. В шесть ещё темно? Значит, к полшестого… Дай-ка карту - я покажу, где им дислоцироваться до моего сигнала…
Через час Джексон был снова «дома».
Таймер уже отключил свет, и распахнул окно. Но ни спать, ни ужинать Джексон не стал.

Из дома он вышел всё тем же способом, и к полшестого утра «такси» уже подъезжало к деревне перед «Большим озером». Остановив машину примерно в миле от усадьбы, за холмом, инспектор поднялся на гребень. В доме не горело ни огонька. Он поднёс к лицу микрофон:
- Отоприте склад, контейнер со стеклом прибыл.
Первые пять минут ничего видно не было. Даже в хороший тепловизор, который красовался на голове Джексона. Затем вокруг дома стали появляться светлые тени - это они в приборе были светлые, обычному же человеку заметить чёрные костюмы в темноте было совершенно невозможно. Через ещё пару минут несколько теней вошли в пруд, и скрылись из поля зрения прибора. Ждать пришлось около шести минут. Затем парадная дверь распахнулась. Джексон вернулся в машину, и сказал только:
- Поехали!
Остановили машину прямо перед парадным. Джексон вошёл.
Командир группы уже встречал его. Он отрапортовал, коротко козырнув:

- Всех взяли, сэр! Их и правда было четверо. Согласно вашему приказу, сразу обездвижили электрошоком. Томкинс уже сделал им уколы, и через минуты три можно будет всех увезти.
Джексон ответил на приветствие, сказав:
- Благодарю за отличную работу. Как только снотворное подействует, грузите и - прямо к капитану в лабораторию. Начните с зубов. А что там сканнер?..

- Сканнер показал у каждого по импланту в бедре.
- Вот как. - «инспектор» помолчал. Затем принял решение. - Тогда пусть Томкинс вначале удалит их здесь, на месте, и оставьте импланты в их постелях. А сейчас выделите мне сапёра с резаком, и двух бойцов.
В первую очередь Джексон прошёл в подвал правого крыла.
Теперь вскрыть фамильный склеп, ключи от которого «утеряны» труда не составило - он уже был открыт. Причём - изнутри.
Внимательно инспектор осмотрел люк в полу и железную трубу колодца, ведущего вниз, в серо-зелёную мутную воду. Боевые пловцы сильно взмутили её.

- Люк был заперт?
- Да, сэр. Пришлось резать.- отозвался сапёр, указав на лежащий рядом ацетиленовый резак. Сам он снял ласты, но всё ещё остававшийся в чёрном гидрокостюме, - И линолеум нам пришлось скатать. - он указал на объёмистую трубу у стены.

Джексон снова кивнул. Затем прошёл в следующую «фамильную» комнату. Она была оборудована под оперативный центр. Серые экраны мониторов, когда капрал всё включил, ожили, и показали и спальню Кэролайн - из её угла - и кабинет, и коридоры, и все подходы к дому, и оранжерею… Здесь же находились и видео- и аудиоприборы для записи происходящего. - Благодарю за оперативность. - Джексон коротко кивнул, капрал отдал честь:

- Есть сэр!
- Что искать, вы знаете. Приступайте.
- Так точно, сэр! - не прошло и десяти минут, как взрывное устройство было найдено.

Больше в доме инспектор ничего не осматривал.
Отдав необходимые распоряжения командиру группы, он вернулся в «такси», и выехал обратно. В рацию он сказал только:
- Заприте склад.


К моменту его приезда в Управление оба его преследователя, так и остававшихся «на страже его покоя», были обезврежены прямо в своей машине с помощью газа, и размещены по камерам.
Разумеется, и они были просканированы, но никаких имплантов, или скрытых в пломбах ампул с ядами найдено не было.
«Инспектор» поднялся из подвала наверх, и прошёл в приёмную шефа оперативного отдела. Здесь ему пришлось подождать, пока закончится планёрка.

Через полчаса он, поздоровавшись с вышедшими из кабинета офицерами, предстал пред ясные очи Руководства.
Слушая обстоятельный доклад, оно изволило хмурить брови, нервно дёргать краем рта, но сам доклад не прервало ни разу.
Через пятнадцать минут, когда он был закончен, последовала ещё минутная пауза. Затем генерал всё же решил уточнить: - Значит, коммандер, хотя все они были завербованы в Германии, вы считаете, что они работают на… ?
- Да, сэр. Это наиболее вероятное предположение, учитывая насколько сейчас эти господа… усилились и активизировали работу в Англии. И, разумеется, они выбирают людей с типично европейской внешностью. Я, разумеется, допрошу всех. Но… Они и сами могут не знать, на кого в действительности работали.
- Да. Это возможно. Даже - вероятно. Что ж. Вы неплохо… То есть, отлично справились. Что там с похоронами?
- Все родственники, кроме бабушки, прибудут завтра, к полудню. У нас всё готово. - Как… дублёры?
- Неплохо. Тренируются. «Сэр Генри» уже вполне на уровне. Правда, коллеги по банку могут… что-то заподозрить.
- Хм… Пожалуй. Тогда пусть он сразу возьмёт недельный отпуск - это в данных обстоятельствах не вызовет подозрений. А мы сможем спланировать наши дальнейшие действия. - Есть, сэр.
- Что ж. Тогда всё в порядке. Мои поздравления. Докладывайте сразу, как будет ещё что-то существенное.
- Да, сэр. Благодарю, сэр.- Джексон встал и щёлкнул каблуками. После чего вышел.

Хмуро пошевелив бровями, генерал потянулся и снял трубку телефона без диска.

Равнодушно осмотрев привязанного к стальному креслу нагого мужчину, Джексон прошёл и сел на стул по другую сторону стола.
Положил перед собой папку с листками, открыл её. Достал из кармана диктофон и положил перед собой так, чтобы мужчина его видел. Нажал кнопку. Раздался диалог на немецком, который можно перевести приблизительно так:
- …нет, он не похож на инспектора полиции.
- Скажешь тоже - не похож! - голос принадлежал женщине, - Больно много ты видел за эти девять лет «инспекторов полиции!»
- Нет, конечно не много (вот уж - не приведи бог!)… Но этот уж больно подозрителен… Суди сама: тут такое дело! Молодая, красивая - и вдруг, вроде ни с того, ни с сего - утопилась. Любой полицейский рыл бы носом, а этот… Слишком спокоен - тут что-то нечисто.
- Да и хрен с ним, спокойным таким! Хорст всё продумал - нам, даже если будет рыть хоть носом, хоть - бульдозером - ничего не грозит!
- А картина? Это же - улика! Может, лучше было всё же сжечь её - как он предлагал? - Чушь! Откуда они узнают, что она в кладовке, да ещё в двух милях отсюда?..

Джексон нажал кнопку, и диалог прервался.
Всё так же равнодушно он взглянул в глаза человеку, сидящему напротив.

- Этот диалог записан на кухне «Большого озера» вчера, после того, как я вышел оттуда… Будете отвечать на мои вопросы?
- Нет! - откровенное злобное презрение не позволяло усомниться в решении аристократа. - Очень жаль. Если бы вы сделали это добровольно, у вас были бы шансы… остаться в живых. Не передумаете? - в тоне коммандера не было нажима. В нём вообще ничего не было.
- Нет! - повторил мужчина всё так же агрессивно, но по выступившим бисеринкам на лбу было видно, что он всё же сильно нервничает.
- Очень жаль, - повторил Джексон и нажал кнопку под столешницей.

Дверь открылась, мужчина в зелёном халате и с такой же маской на лице, вкатил стол с инструментами и медицинским оборудованием. Он разместился за спиной привязанного.
- Начинайте. - сказал Джексон, не отрываясь глядя на допрашиваемого.

Протерев правое предплечье мужчины, доктор вколол ему что-то из маленького шприца. После чего все молча подождали пять минут.
За это время глаза допрашиваемого прошли все выражения: от ненависти - до страха, растерянности, и - апатии…
Доктор проверил пульс и зрачок мужчины. Молча кивнул головой, и выкатил свой столик. - Ваше настоящее имя. - Джексон говорил медленно и тщательно выговаривал слова.
Спрашиваемый отвечал на немецком:
- Рупперт фон Циглер.
- Когда вам сделали пластическую операцию?
- Тринадцать лет назад.
- А когда и где произошла подмена?
- Одиннадцать лет назад, в Цюрихе.
- Смерть сэра Рэндолла Томаса Генри - ваша работа? Или это сделала другая группа? - Нет. Он умер от естественных причин.
- Остальные члены вашей группы уже жили здесь к моменту смерти баронета?

- Нет, только Хайди и Невилл. Хайнс и Дитрих въехали из Франции.

- Кто руководитель вашей группы?
- Хайди.
- Кто приказал вам познакомиться и жениться на Кэролайн?

- Центр.
- Для чего?
- Не знаю.
- Какие ещё действия выполняла ваша группа?
- Я регулярно отсылал через электронную почту сведения обо всех финансовых операциях моего банка. Про остальных ничего сказать не могу.
Джексон долго смотрел на обмякшего мужчину. Затем спросил:

- Вы помогали Хайнсу топить Кэролайн?
- Нет. К тому моменту, как я выпрыгнул, она уже была мертва - я сразу понял.

Джексон взглянул вбок - туда, где часть стены была забрана бронированным зеркальным стеклом. В его сторону он и сказал:
- Капитан. Продолжайте допрос. Что нам нужно, вы знаете. - после чего встал. На мужчину на стуле он больше не взглянул.
С невысоким подтянутым капитаном он встретился уже в дверях.



Следующая камера, куда вошёл коммандер, ничем не отличалась от предыдущей.

Но здесь привязана к креслу была женщина.
Вот она никак не подходила под описание спокойной или готовой к сотрудничеству.
Увидев входящего, она стала ругаться и даже плюнула в сторону коммандера - плевок, разумеется, не долетел.
На этот раз Джексон начал с того, что прошёл за спину женщины, и оставаясь вне досягаемости, прощупал её могучие бицепсы. Неторопливо усевшись за стол, он сказал :
- Рупперт и Невилл нам уже всё рассказали. Будете пытаться сохранить себе жизнь?
- Нет! Вы гнусный… - далее последовал весьма длинный поток площадной и иногда изысканной брани, описывающий как сами секретные службы в целом, так и «хитрозадого» коммандера в частности. Упоминались и их Страна, и родственники.

Джексон не стал дожидаться окончания, а потянулся, и нажал кнопку.

Ждать пришлось минут восемь - то ли доза была рассчитана неверно, то ли Хайди отчаянно боролась, пытаясь адреналином нейтрализовать химикат. Не помогло. Врач кивнул и вышел. Джексон долго и пристально смотрел в потускневшие глаза, до этого буквально светившиеся фанатизмом. - Ваше настоящее имя?
- Хайди… Хайди Гейдрих. - коммандер понял по секундной заминке, что допрашиваемая ещё борется. Поэтому он выждал ещё пару минут:
- Сколько вам лет?
- Тридцать девять.
- Когда въехали в Соединённое Королевство?
- В 2… году, - Джексон прикинул: да, тринадцать лет назад.
- Ваше настоящее имя?
- Хайди Эшенбах.
- Что вам было приказано сделать в отношении Кэролайн ВанЭйрих?

- Задействовать нашего сэра Томаса Генри, чтобы она вышла за него замуж. Оформить брачный контракт так, чтобы две её Лондонские квартиры перешли к нему в случае её смерти. Ликвидировать её так, чтобы создать видимость самоубийства. Оборудовать её квартиры под оперативные командные центры.
- А что дальше?
- Не знаю.
Джексон не настаивал - она, вероятно, и правда не знала, что дальше, но он мог легко это домыслить сам: первая из квартир находилась в доме над важнейшим подземным тоннелем с кабелями правительственной связи, а вторая - в непосредственной близости к зданию МИ-5. - План с использованием картины придумали вы?
- Да.
- Что навело вас на эту мысль?
- В архивах сэра Генри нашлась копия судебного Протокола. Там его далёкого предка обвиняли в попытке доведения до самоубийства его второй жены. В тексте были практически все подробности. Мы нашли и отреставрировали все три картины ещё восемь лет назад.
- Вина предка сэра Генри была доказана? Он был осуждён?
- Нет. Он нанял отличного адвоката. И подкупил свидетелей.
Джексон покачал головой - ох уж эта фамильная… наглость. Если подлое и низкое деяние сошло с рук, аристократ отнюдь не старается уничтожить все следы преступления. Напротив: он начинает им… Гордиться. - Почему вы форсировали убийство Кэролайн?
- Она совершенно не пугалась. И отослала фото картины мужу. Мы побоялись, что она отошлёт его ещё кому-нибудь. Это могло стать уликой против нас.

Джексон не стал говорить, что практически так и произошло - спутник перехватил то, что Кэролайн отсылала своей подруге. Изображение… произвело впечатление - у работников секретных служб сильно развито чувство опасности. И интуиция.

После этого и началась операция «Малый блэйд». Жаль, что они всё же опоздали.

Но, по-крайней мере, отмщение всё ещё в их возможностях…
- Теперь расскажите мне всё о вашем Центре. Как вы получаете указания. Где он расположен. Кто является связным…
Почти рассеянно он задавал нужные вопросы, память автоматически фиксировала ответы, навсегда откладывая их в нужном ящичке его тренированного мозга.

Но хотя его и учили отметать эмоции, он не мог не возвращаться снова и снова к сцене, зафиксированной спутником.



- Допрос Хайнса и Дитриха почти ничего не добавил к уже известным нам фактам. Невилл в курсе только технического обеспечения всех действий. За всеми выявленными адресами установлен оперативный контроль. Разумеется, вся прослушка - только дистанционно. Хотя вряд ли это много нам даст. Контрольное время выхода на связь было сегодня в 9-00, и поскольку мы опоздали, всё крысиное гнездо наверняка разбежалось.

Двое же из машины практически бесполезны - наёмные детективы из нашего же частного агенства, нанятые для обычной слежки.
Чело генерала покрывали глубокие морщины. Он сказал:
- Ладно, пусть в лаборатории Шелл поработает с их памятью, и - можете отпустить.

Теперь об агентах. Все, кто жил, или приходил по явкам, разумеется, идентифицированы? - Разумеется. Их фото и данные во всех аэропортах, портах и полицейских участках всех городов. Но пока результатов нет.
- Понятно. - генерал был недоволен. - Ладно, будем считать, что один орех мы раскололи, а другой - расплющили паровым молотом. Всё равно - неплохо. Нет сомнения, что у них есть другие резиденты и явки. Теперь нам лучше понятна методика их работы и вообще… Пусть Аналитический Отдел сделает программу и запустит поиск по стране. Результаты будут - в этом сомненья нет.
Вопрос только - когда. Повторение случившегося недопустимо.

Вам коммандер, я объявляю благодарность за максимально оперативные действия.

- Благодарю, сэр.
- Теперь об этой несчастной… Пусть для всех родственников заключение коронёра так и останется: самоубийство в состоянии аффекта. Подумаем, как нам разобраться с сэром Генри.
Нет смысла внедрять дублёра в банк вместо него. Так что после возвращения из «отпуска» он нам не нужен. А его квартиры - нужны. Жду ваших предложений… скажем - послезавтра, в одиннадцать.




Констебль О,Рафферти лично отвёз на траурную церемонию в крохотную церковь Норхуда прибывший из Лондона венок «от друзей».
Если он и заметил, что сэр Томас Генри выглядит несколько необычно, виду не подал. И никому, разумеется, о своих подозрениях не сообщил.
До пенсии ему оставались считанные месяцы - он искренне надеялся, что больше ничего столь экстраординарного в их глубинке не случится…
Жаль только бедняжку Кэролайн… Забрал проклятый Водяной её тело.

Зато душа - он был уверен - на Небесах!
Что остальным участникам трагедии не светит уж точно…

Ад ждет их уже здесь, на земле.