16+
Графическая версия сайта
Зарегистрировано –  123 268Зрителей: 66 370
Авторов: 56 898

On-line21 307Зрителей: 4214
Авторов: 17093

Загружено работ – 2 120 771
Социальная сеть для творческих людей
  

Как я стал известным советским писателем

Литература / Проза / Как я стал известным советским писателем
Просмотр работы:
28 марта ’2010   19:07
Просмотров: 26616


Маститый сочинитель, отрастивший боевые рога еще в стародавние советские времена, со значением смотрит на приятеля и приступает к неторопливому повествованию:

- Каждый пишет, как может. Существуют наработанные приемы, схемы, план, так сказать...

– Как в школьном сочинении? – заинтересованно спрашивает приятель.

– Вроде того... Я делал так. Начинал с длиннющего вступления, в котором описывал обстановку избы, дома или квартиры.

Не торопясь, сползал к описанию одежды главного героя, не забыв упомянуть, во что одеты второстепенные персонажи.

Не забывал также о возрасте, внешности, склонностях, чертах характера и основных вехах трудовой биографии. Глядишь, вот уже треть написана.

Потом главный герой у меня начинал с чем-то или с кем-то бороться. Борьба изнуряла героя. Настолько, что он утрачивал всяческий интерес к противоположному полу, всецело сосредотачиваясь на борьбе.

Борьбе уделялось немало страниц бесценного романного пространства.

После ряда перипетий, в финале, победоносное добро, естественно, торжествовало. Зло неизменно бывало наказано, а носитель его подыхал жестокой смертью, падая с высоты в бочку с дерьмом или сгорая на костре из рваных американских джинсов и диссидентских книг.

В особых, психологически тонких случаях отрицательный персонаж под влиянием коммунистических идей исправлялся и с бригадой комсомольцев-передовиков отправлялся в Сибирь возводить на Енисее ГЭС или ехал в Среднюю Азию строить новую поточную линию по производству черепаховых пуговиц.

Иногда, чтобы оживить сюжет и придать ему драматического динамизма, приходилось жертвовать главным героем. Погибал главный герой исключительно красиво, на каком-нибудь возвышенном месте и непременно при большом стечении скорбящего народа.

Разумеется, перед тем, как загнуться, умирающий герой в перерывах между конвульсиями в течение некоторого времени делился с читателем размышлениями о том, каким замечательным будет его село после того, как он даст дуба, какие современные свинофермы будут возведены и как жаль, что всего этого он не увидит.

Мог быть еще и такой вариант. Умирающий герой подробно и с воодушевлением рассказывал о скрытых мотивах своих благородных поступков, а в конце произносил ключевую фразу, дающую ответ на вопрос, а зачем вообще автор романа взялся за перо.

Последний мой роман заканчивался, помнится, так: «И тогда трелевщик Ипполит вдохнул израненной грудью сырой воздух тайги и душераздирающий голосом выкрикнул: «Всё остаётся людям!»».

– Очень трогательно...

– При этом я всегда в качестве учебного пособия держал на рабочем столе вместе со словарями Ожегова и Даля романы Тургенева и Шолохова. А также книги своих потенциальных конкурентов, всяких там писателей-деревенщиков, которых у нас тогда было до черта и больше. Они помогали мне, когда бывала заминка с развитием сюжета.

Знаешь, бывает, зазеваешься, отвлечешься на пьянку или бабу, и работа вдруг останавливается, и не знаешь, что писать дальше. А так почитаешь и такого, брат, наберешься от них ума-разума, что потом тебя и не остановить...

Таким макаром я накатал двенадцать романов, три из которых были удостоены государственных премий, и я едва не стал гертрудом...

– Читал я эти твои романы...

– Мне не по душе тон, каким ты говоришь о моем творчестве!

– Перебьешься! Искренность за искренность! Плачу той же монетой! Когда я читал твои опусы, меня охватывало странное чувство: мне казалось, что с каждой страницей я становлюсь ниже ростом. Чтобы разобраться в том, что ты пишешь, мне приходилось вжимать голову в плечи, иначе я бы все время ударялся башкой о воображаемый потолок. В твоих романах нет простора, воздуха, фантазии, полета! А значит, нет жизни. Твои романы – мертворожденные дети. Так и кажется, что ты писал свои книжки, умышленно заточив себя в непроветриваемый подвал с низкими сводами или в разваливающийся от старости деревянный сортир. Тебе самому-то нравилось то, что ты писал?

– Нравилось.

– А сейчас?

Писатель медлит с ответом.

– Не очень...


(Фрагмент романа «Дважды войти в одну реку»)







Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:



Нет отзывов

Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи

Трибуна сайта
Лишь поцелуй меня спасёт и мой огонь потушит!.

Присоединяйтесь 



Наш рупор
Оставьте своё объявление, воспользовавшись услугой "Наш рупор"

Присоединяйтесь 






© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal
Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft