записки таксиста

Это просто записи того, кто перестал быть человеком. Я шел по жизни ровно, до некоторого предела, но потом свернул с проторенной дороги сильно влево, а может сильно вправо. В один момент я понял, что мне на х…й не надо, то фальшивое счастье, которое может предложить этот чудесный и жестокий мир.
Я работаю таксистом. Работаю по ночам. Я не люблю людей. Я живу на съемной квартире, в чужом городе, возвращаюсь под утро. Иногда покупаю бутылку водки, иногда покупаю шлюху. Кстати, шлюхи были первым звонком, раньше, мне было интересно знакомиться, флиртовать, соблазнять. Это всем знакомая игра, когда он и она хотят, но ритуал должен быть соблюден, ритуал соблазнения. Так вот, первый раз я переспал с женщиной за деньги, пару месяцев назад, для меня это было некоторым показателем потери интереса…, вообще интереса.
Я работаю ночами, днем сплю, мало с кем общаюсь. Люди мало мне интересны. Я терпеть не могу идиотское телевиденье с его отупляющим юмором, ненавижу интернет, обесценивающий все, что мне дорого - знания, дружбу, любовь и т. д. Мне не интересна рыбалка или охота, меня не интересует ни футбол, ни хоккей. Ненавижу алкоголь, противно смотреть на людей с бутылками пива в руках. Грустно видеть картину – мороз, заводская проходная, толпы людей у ларьков, замерзший трамвай и взрослые люди пьют пиво на остановках. Нет, лучше здесь не будет, плюс позорная нищета одних, и невообразимая роскошь других, цены на еду, бензин, да на любые мелочи. Плюс равнодушие людей, полное отсутствие взаимопонимания. В общем, выходишь на мороз, произносишь – бл…ь, выбрасываешь свою мечту в мусорку, засовываешь язык в одно место, и уебываешь, опустив глаза.
Я работаю таксистом, по ночам. Сегодня пятница – день таксиста, все богатства мира – в пятницу. Начиная вести дневник наблюдений, я хочу увидеть тот момент своей жизни, когда я перестал быть нормальным человеком, перестал к чему-то стремится, за что-то бороться, словом – вышел из игры. Принцип невмешательства, фраза не совсем верная, больше подходит фраза – я е…ал ваше счастье. Да вот такой я глупый и нелепый. Конечно, были и свои предпосылки, и свои причины.
Сколько себя помню, всегда хотел быть гангстером. Милая, поедешь со мной в солнечную Калифорнию, прямо сейчас. Так начинаются отличные фильмы. Примерно с таким настроем начинаются приключения и в жизни. Совсем по-разному заканчиваются эти приключения, кто-то бьет посуду семейного счастья, кто-то спивается, у кого-то все есть и он несчастлив, у другого, нет ни чего, а он доволен. Просто, одно дело, когда тебе приходит повестка из военкомата, и совсем другое, когда к тебе больше вообще ничего не приходит, и старые знакомые предпочитают переходить асфальт при встрече с тобой.
Я уехал из родного города, но это было не начало, а конец странствий, конец приключениям и мечтам. Я перебрался в соседний городок с вечно серым небом и серыми лицами горожан. В город, где главной достопримечательностью является дым, а главным достоинством средний заработок - выше среднего по области. Я переехал из одной дыры, в дыру чуть больше. Ни в поисках лучшей жизни, ни в поисках счастья, вообще ни в поисках. В общем, дело было не в том куда ехать, а в том откуда. На вопрос зачем, был всегда один ответ – незачем.
Ну, что ж, пора ехать. Как в прошлом, катался по ночному городу, обгоняя тоску, так и сейчас делаю тоже, но теперь это работа, с годами тоска не убывает, а
желание жить, где-то на уровне нуля.

Сегодня повезло, первый же клиент оказался человеком не безынтересным. Очень часто люди садятся и начинают диктовать свои правила, чтобы уютно провести свои 10-15 минут дороги, может для самоутверждения. Например, самостоятельно регулируют печку, или крутят магнитолу, - а че мы херню, какую–то слушаем, есть шансон. Я всегда по-разному реагировал на такие выпады, в зависимости от настроения, погоды и вида пассажиров. Забавно, но многие считают, что поездка в такси – это роскошь и раз они себе это могут позволить, то можно и вести себя так, словно все у них в жизни удалось. И плевать, что завтра ты будешь подрабатывать грузчиком, или сам будешь таксовать до зарплаты, а может, ты работаешь продавцом, или официантом, сегодня это не важно, сегодня ты король. Иногда я поддерживаю это ощущение в людях и веду себя учтиво, подшучивая и улыбаясь. Иногда, когда нет настроения, мне хочется разъебать в человеке его жлобство и тупость, хочется поставить человека на место. Это же так просто - ты едешь в такси, я тебя вижу насквозь, ты небольшой человек, ты, сука едешь в моей машине, прояви элементарное уважение. Мне даже смешно, ну как можно гордиться тем, что ты зарабатываешь на несколько тысяч больше, чем я. Ты же ни олигарх, ни магнат, ни арабский шейх, ни вор авторитет, ты такой же, как я. Не надо, за мой счет повышать самооценку. Иногда я объяснял это людям, предварительно увезя их в самые мрачные и отдаленные районы, но это бывало не часто, я не столь импульсивен, и нужно было постараться, чтобы довести меня до такого.
А сегодня, я слушал Боба Марли, и первый же клиент, сказал мне, что у Боба сегодня день рождения, и что он в такси первый раз слышит ямайского короля. Я тоже был рад, такие пассажиры для меня праздник. Мы поговорили, про реггей, джа, и корни травы. Я довез чувака бесплатно, разрешил курить в салоне, а он мне подарил косяк, сказав - после смены дернешь, брат. Просто интересно, такая глухомань, февраль, горы снега вокруг, мороз -30 и Боб Марли, сочетание не сочетаемых вещей бывает прекрасно. Дальше, хуже – мажорная молодежь из клуба в клуб, быдловатые мудаки, семейная парочка наркоманов, разговорчивый паренек - да я сам таксист, две престарелые шлюхи, трое рабочих. Кстати, рабочие. Один из них, самый веселый, рассказал мне шутку – почему у нас в стране пидорасов больше, чем голубых. Я, вообще уже не расположенный шутить, спросил, - а вы что гомофоб. Что тут началось. Слышь, как ты меня назвал, ты ****утый, что ли. И т. д. Кончилось тем, что я извинялся, мол, пошутил так, ничего дурного не имея в виду, ну и все такое. А когда они вышли, вдоволь насмеялся. Часа в три заявки кончились, до этого времени я почти не останавливался, работы было навалом. Припарковавшись в кармашке, я вылез из машины, спина уже порядком затекла, я вытянулся во весь рост и закурил сигарету. На улице стоял мороз, я курил и смотрел на ночной город, город был весь в огоньках и вокруг лежал свежевыпавший снег, еще не успевший стать серым. В три часа ночи, зимой, этот город может показаться сносным. В это время наступает волшебная тишина, машин почти нет, людей тоже, трамваи не ходят. Я постоял несколько минут, потом сел, посчитал деньги, вспомнил про косяк, и решил, что на сегодня хватит. Вернусь домой, включу психоделику, накурюсь и лягу спать. Так я и сделал, но спать не лег, я смотрел в окно на город, когда к груди подкатила грусть – тоска, я стал ходить из угла в угол, раздавленный одиночеством и разными воспоминаниями.
Ну и чего ты, сука, добился. На что ты, бл…ь, рассчитывал, на счастливый случай, на фарт, на то, что все будет хорошо само собой, на то, что тебя будут ждать на острове Итака, да вот х…й тебе. Ни надо только жалеть себя. Спать.

Сейчас я снимаю однокомнатную квартиру, почти в центре города, квартира в печальном состоянии, зато плачу я за нее сравнительно не большие деньги. Перебрался в этот город я пару лет назад, и этот переезд был скорее похож на побег. Первые три недели я жил в машине, прямо в своем студебекере, как я называю свой ваз. Я помню ту отчаянную осень, крупные желтые листья и бесконечные дожди. Днем я бродил по городу и оценивал перспективу остаться здесь на совсем. Спал тревожно, периодически заводил мотор и ездил по ночным улицам, чтобы не замерзнуть, потом дожидался, пока откроется какой-нибудь торговый центр. Там умывался и приводил себя в порядок. За эти три недели я не проронил ни звука, вообще не общался ни с кем. Пешком я не раз прошел весь город, включая окраины. Я все ходил и размышлял и город мне становился ближе, он как бы, относился с пониманием ко мне, и его серое небо целиком отражало мое настроение. Я все рассчитал, денег на съемную квартиру у меня было, где–то на полгода вперед, спать в машине было неудобно, а ночи становились все холодней. Тогда я нашел эту квартиру у одной бабули, чье единственное условие было, чтобы я не бил стекла. И это было странно, потому что ни в одном окне стекол не было, а были куски картона и фанеры. Первое время, я приводил квартиру в порядок, тогда же устроился в контору такси. Устроится работать в такси, было проще простого, мне даже не пришлось предъявлять водительское удостоверение, а не то чтобы сдавать экзамен на знания города или еще что-то в этом роде. В телефон установили программу, назначили позывной и посоветовали купить карту. График абсолютно свободный, никаких обязательств, никаких условий, то, что мне надо. Первое время работы в такси было много сложностей со знанием города, обязательно находился умник, который распознавал во мне приезжего, потому что здесь надо было свернуть в проулок и ехать по второстепенной, потом в арку, направо, вдоль 153-ей и мы на месте, а теперь нам крюк придется делать, я итак уже опоздал, потому что не по Ленина надо было ехать, а по К. Маркса и т д. Я начал обживаться и привыкать к одиночеству, не общаясь с людьми, не заводя приятелей или любовницы. В свободное время я возился с машиной или пытался немного облагородить жилплощадь, но чаще ничего не делал. Слушал портисхед или Эмми Вайнхаус, развлекался абсурдным чтением Кафки и Беккета, но в основном гулял. Когда лег первый снег, на душе стало полегче, за долгое время я впервые проснулся в хорошем настроении. В тот день я позвонил родителям и сказал, что у меня все хорошо, что мы с моим новым другом открыли свою фирму такси, что жизнь пошла в гору. Это один армейский приятель рассказывал, что когда работаешь таксистом, то надо всем говорить, что, мол, у меня свое такси, я вспомнил эту шутку, чтобы минимизировать обман.
Еще были проблемы такого типа, все денежные точки распределены и курируются какими–то высшими силами, и если тебя не знают, и ты никому не платишь, то стоять возле клубов, кабаков и проч. нельзя, также крупные остановки, вокзалы, аэропорт обрабатывают только свои. Этого я не знал, когда ко мне подошли два кавказца и сказали – вали отсюда, здесь свои только работают. Я, конечно, послал их вежливо и все такое. Мне угрожали разбить стекла, е…ло и пробить колеса. Я был уверен, что они сдержат обещанье, но ко мне подсела какая–то дамочка и, я поехал, услыхав только, что не думай сюда возвращаться. В ту ночь я туда не вернулся, где–то через четыре дня, я снова встал на той остановке, разговаривать со мной не стали просто мою машину обставили своими, и ко мне подсел уже знакомый делегат от партии - работа только своим. Требования были прежние, и я, решив, что упрямство достоинство ослов, уступил и уехал. Винил, конечно, себя за трусость, грыз потом долго, анализировал, проигрывал ситуацию, как надо было ответить повести себя и т д. Я всегда так, если, что–то не сделал сразу, потом долго еще размышляю, пытаясь реабилитировать себя в своих глазах.
Иногда я делаю исключения и работаю утром или днем. С некоторыми клиентами я наладил бартер, например парикмахер Ольга, два раза в месяц я прихожу к ней постригаться, иногда она делает мне маникюр, она же мне звонит и просит свозить ее в деревню к родителям. Я терпеть не могу делать покупки, но мне приходится закупать продукты, этажом ниже живет одинокая женщина, которая живет одна с десятью кошками и любит делать покупки. Два раза в месяц мы едем на рынок, я водитель, а она покупатель, я даю ей список продуктов необходимых мне и деньги, а сам спускаюсь к реке, если лето, а если зима - просто прогуливаюсь по улицам. Я даже даю ей ключи от машины, чтобы она могла сделать несколько заходов. Конечно, эгоистично заставлять женщину таскать мешки со жратвой, но, во-первых, ей нравится гулять по рынку, а, во-вторых, бартер. Где-то год уже, как я сплю с замужней женщиной. Мы встречаемся, занимаемся сексом, а потом обсуждаем историю древней Греции, или творчество Сальвадора Дали. Наши отношения начались морозной декабрьской ночью, когда я приехал на очередную заявку и прибывал в хорошем расположении духа, уже не помню почему. Из богатого особняка вышел пьяный мужчина и женщина с ребенком на руках, он высокий и крепкий, а она очаровательна. На руках у нее была прелесть, которой было всего три месяца. Он сел впереди и нес всякую чушь, про то, что его уважают, и он всего добился сам, человек он был совершенно неинтересный, как показалось мне. Она сидела, молча с ребенком на руках, и не обращала на него никакого внимания. Это мне понравилось, не люблю, когда жена стесняется мужа и пытается закрывать ему рот при посторонних. Только когда мужчина начал мне рассказывать, как он добился своей красотки, при этом пошло улыбаясь, она проронила фразу, что конечно стихов не читал. Сказала она это просто, без эмоции. С абсолютно ничего не отражающей интонацией. Ее голос понравился мне, такой спокойный и ровный, такой мягкий и твердый одновременно. Когда мы подъехали к их дому, выходя, мужчина сказал.
– Зая, рассчитайся с товарищем. Кстати, может, ты и насчет бассейна договоришься.
– Да, вы не могли бы с этого адреса забрать нас завтра в 10 часов и отвезти на ул. Жукова.
Она считала деньги в темном салоне, а он ссал у подъезда в кусты. Ее прелесть спала крепко, без звука, не возмущаясь, даже когда ее потревожили, совершая манипуляции с кошельком. Я повернулся и сказал, что с удовольствием ведь/ Что для тебя начало странствий,/ то для меня - конец войны/ и только шум в радиостанции/ мороз заснеженной зимы/ прости меня, дорога к дому/ обрывки европейских снов/ мы были, кажется знакомы/ на фоне крупных катастроф/ я помню дождь в начале века/ проспект, как обводной канал/ где ты была – мечта поэта/ мир разделен напополам/ среди руин прошедших лет/ я пробудился – отлегло,/ я представлял – декабрь, снег/ платок Полины Виардо/.
- Полинка, ну хуль вы там засиделись, да насрать на эту сдачу, пошли уже.
Она вышла, одарив меня улыбкой и сказав, до завтра. Снег шел крупными хлопьями, город заранее готовился к наступлению нового года и был украшен миллионами огоньков. Я ехал по ночному проспекту и думал, что моя машина летит в космос, пробираясь сквозь миллиарды звезд, что вот, вот должен кончится кислород, что мое обездвиженное тело найдут лет через пятьсот в соседней галактике. Еще я подумал тогда, что неужели это его дочь, неужели такое гавно могло быть отцом такого чуда, удивительный мир.

Воскресные вечера и ночи, как правило, неинтересны. После пятничных и субботних гуляний, народ отдыхает и готовится к понедельнику. Как только наступает понедельник, ночные улицы пустеют, и наш город печально ожидает утреннее начало трудовой недели. Существует еще такая закономерность – чем ближе 10 число каждого месяца, тем меньше становится пассажиров и тем больше становится таксистов. Это обусловлено тем, что большая часть населения нашего города работает на одном предприятии, а 10 число, это день зарплаты. То есть одни экономят и воздерживаются от ходьбы по гостям и развлекательным заведениям, а другие, что бы протянуть до зарплаты становятся таксистами.
Вчера было воскресение, заявок не много. Часа в два ночи, я уже стоял напротив городских курантов и наслаждался наступившим затишьем. В это время поступила хорошая заявка на 100 км. Я забрал двух девчонок и повез их в одну деревню. Девчонки были совсем молоденькие. Я неуместно спросил, про возраст. На что они хором ответили 18. Тогда я понял, что они видимо школьницы. Такие малолетки боятся, что их посчитают слишком молодыми и конечно пытаются выглядеть взрослее, вести себя развязней, ну это понятно. Вели они себя смело, и нагло, сразу начали на ты. Девочки стали высказывать мне претензии по поводу цены. Я начал объяснять, что цены устанавливает фирма, к тому же диспетчер заранее объявила, сколько будет стоить такая поездка. В ответ на возмущения я предложил им следующий вариант.
– Девчат, а хотите, я отвезу вас, и не возьму ни копейки. Они возмутились.
– Да как ты можешь мы не такие. За кого ты нас держишь. Они сидели на заднем сиденье и нелепо переглядывались. Я поспешил их успокоить. И пояснил, что мое предложение заключается в том, что я задам им три простых вопроса и если они ответят правильно, хоть на один, то денег с них не возьму. Я сидел и улыбался, а они согласились и ожидали подвох. Затеял я это, для интереса, дело в том, что совсем недавно я слушал по радио, про реформу образования. И один деятель высказывал, что молодежь от 10 до 20, это совершенно тупые люди, это потерянное поколение, которые не знают элементарных вещей. А у меня была своя теория и чтобы проверить ее, я задал одной девушке вводный вопрос.
– Скажите мне, Анастасия, сколько у вас друзей в контакте.
– Где то 700, а у тебя. С подозрением спросила она.
– У меня нет интернета, к сожалению или к счастью. Ответил я и не соврал.
– Ну что, начнем. Продолжал выпендриваться я.
– Итак, первый вопрос, я забрал вас с проспекта Ленина, скажите мне, чем известен этот человек, что в его честь назвали улицу. Они вроде воодушевились и начали отвечать.
– Ну, это этот, который воевал, вроде, ну ты нашел, че спросить.
– Ну, хорошо, скажите его имя и отчество.
– Да ты гонишь что ли, давай нормальные вопросы.
Честно, я был удивлен, просто шокирован, между мной и этими девчонками из контакта, была разница в возрасте не более 10 лет. Откуда мог взяться такой пробел. Я вел машину молча, а они довольно шушукались у меня за спиной. Они посовещались и Настя сказала.
– Слушай, давай нормальные вопросы, ну как в передачи, сначала легкие там, про Винни-пуха. Я удивленно спросил: в какой передачи? Они поведали, что есть такая передача - такси, где таксист, тоже задает вопросы. Я вспомнил, того диктора с радио, который говорил, что реформа образования окончательно угробит российское образование, а реформа в армии угробит и армию. В тот момент я подумал, что образование, наверное, должно начинаться в семье, а не так, что родители сбагрили дитя в школу и думают, что вечно нищие учителя сделают за них то, что они не сделали. Потом у меня мелькнула мысль про то, что если две мои пассажирки выучатся на учителей, то дальше будет вообще **ец полный и т д.
– Ну че ты замолчал, давай еще вопросы, сам предложил, мы не хотим платить.
– Ну, хорошо, вопрос легче легкого, про Винни-пуха. Я решил продолжить эту игру, хотя и без энтузиазма.
– Кто написал книгу про Винни, вы не знаете, наверное.
– Нет, конечно, - снова ответила Настя. Мы, как бы общались вдвоем. Подруга Насти молчала, видимо – думала. Я продолжил.
– Значит, так Алан Милн написал книгу Винни-пух и все, все, все. Написал он ее для своего сына, хотя потом ни разу ему ее и не читал, и вообще, мало обращал внимание на ребенка. Ну, там влияние братьев, жены, оскорбленное самолюбие и все такое, но это не важно. Я говорил быстро и в большей степени для себя, понимая, что история, тронувшая меня, едва ли интересна двум девочкам, которые сидели позади меня.
– В общем, вопрос, - продолжил я, – вопрос простейший, как звали сына Алана Милна?
– Ну, пи…дец, - произнесла Настя.
– Винни, - закричала ее подруга.
– Ай умница, ты прямо поразила меня, - не смог скрыть сарказма я, хотя какая-то логика в ее ответе присутствовала.
– Ну думайте, девчат, Винни - это такой медвежонок, игрушка одного хорошего мальчика, которого звали…
– Пух,- снова попытала счастье Настя.
– Его звали Кристофер. В этот момент я чуть не пропустил поворот на проселочную дорогу и резко дернул рулем, машину немного мотнуло в сторону.
– Следи за дорогой, умник, – зло сказала Настина подруга. Некоторое время, мы ехали молча, ехать еще было далеко, и я припарковался на обочине. Открывая дверь, я сказал с ухмылкой.
– Мне нужно в уборную.
– Че.- удивилась Настя.
– Посидите, я пойду поссать, отлить, освободить канистру, пометить территорию. Я курил и смотрел на звездное небо. Потом сел в машину, включил первую передачу, снял с ручника и мы продолжили движение.
– Слышь, а ты спроси нас про дом 2, мы хоть че скажем, - не унималась Настя.
Тут я задумался, но быстро вспомнил про Ксению.
– Кем был отец Ксении Собчак и какая трагедия с ним случилась? Время пошло. Они безнадежно замолчали. Мы некоторое время ехали молча, мне становилось, как-то стыдно за себя, за свое высокомерие и, вообще, такую уверенность. Да любой образованный человек задаст мне пару вопросов, а потом будет называть меня дебилом, считая свои вопросы элементарными. Но ждать не пришлось, подруга Насти спросила меня.
– А ты знаешь, что такое лсвкк?
Я замешкал и сказал, что это что-то связанное со жратвой или тряпьем. Она ухмыльнулась и сказала.
– Ну, вот и сиди молча.
Нужно еще отметить, что они были хорошо выпившие, что тоже влияло на их поведение. Так вот, девушка, которая поставила меня в тупик своим вопросом, сказала, что ей нужно покурить, я остановил машину, она вышла. Настя наклонилась ко мне и шепнула на ухо.
– На хер эти игры, давай, как приедем, я тебе минет сделаю.

В общем, когда я вернулся из армии, я был полон желания жить, жить на всю катушку. Первые дни я как дурак ходил с удивленной улыбкой на лице, радовался буквально всему. Вставал в шесть утра и шел прогуливаться, я ощущал легкость кроссовок, после сапог и армейских ботинок и эта легкость касалась всего вокруг.
– Давай к вокзалу и побыстрей, желательно. Пи…дец, жену нужно встретить, а я с девочкой всю ночь кувыркался и, прикинь, проспали, прикинь, моя звонит, говорит, что на вокзале, а у меня тут шампанское, бл…дь в постели, гандоны по всей квартире. Хорошо хоть вещей много, позвонила – встречай, а так пи…дец бы анекдот вышел. Я влюбился в нее за пару месяцев до армии, влюбился жестоко, прямо с первой встречи, ни спать, ни есть все мысли о ней. Ну, даже не хотелось спать с ней, так нежно к ней относился. Я думал о ней постоянно, когда что-то делал, то мне казалось, что это я делаю для нее, прикидывал, как бы она оценила тот или иной поступок. Злился на себя, что в такую зависимость впал от человека. Но успокаивался, видимо у всех так первое время, скоро пройдет.
– Щас так короче, едем на первомайскую, там подождешь минут десять, мы с пацанами поднимемся на хату, потом, либо обратно поедем, либо на веер скатаемся, по ходу решим. А ты вообще знаешь, где еще можно дерьмо взять.
– Не, ребят, я не знаю даже. Вру, конечно.
– Ну, ты даешь, че, недавно работаешь.
В общем, больше шести лет прошло, а я до сих пор каждый день о ней думаю, и там думал и когда вернулся и когда по стране мотался. И постоянно мне казалось, что она наблюдает за мной, да и сам я, лежа в окопе или взлетая на вертушке, думал, чем она занимается, какую книгу читает или какой фильм смотрит. В голове проигрывал наши диалоги будущие или прошедшие. Но все равно я был рад, что тем летом не просил ее ждать и все такое. Первое время там, я пытался выкинуть ее из головы, презирал себя за постоянные мысли о ней. А потом сдался и уже просто бредил ею. Нет, я был адекватным человеком, нормально функционировал и понял, что там всем необходимо о чем-то мечтать, на что-то надеяться, во что-то верить. Я наблюдал за старослужащими и видел, что у них уже искаженное понятие о реальной жизни, что все они сами себя обманывают, в итоге, я стал также обманывать себя. То есть чем тяжелее и опасней момент жизни, тем прекрасней кажется будущее. Ну и это было необходимо.
– Сколько ей уже, ну ниче так, бодренькая. Слушай, а че стоечки так запустил, жестко идет, я эти стойки на своей каждую пятнашку меняю, хули, раз купил, а задняя на второй день протекла, ну я в магазин ****ов, там всем вставил, ниче, обменяли, а я им говорю, ну и че мне опять за замену платить, хотя менял я сам, я уже за 10 лет все сам менял, своими руками, сцепление там коробку в одинокого вытаскивал. Мужик все должен уметь, короче, раз чую, тосол убегать стал, ну давай радиатор снимать, все уже разобрал, а там пробоина, ну решил запаять сам… Потом мне хотелось ее убить и опускался на дно из-за нее, водку неделями жрал с патаскухами какими-то, дрался без причин. Потом ее встречу и все снова по новой, нелепые попытки доказать женщине, что я ее достоин, женщине, которой это вообще не надо. Здесь я уже больше двух лет, и все равно мысли о ней преследуют. Сейчас не так постоянно, но с возрастающей силой, то есть редко, но. Сейчас уже стал думать, может, приворожила, сука, но для чего. Для чего давала основания полагать и т.д.
Первое лето здесь мне не фартило. Чтобы нормально заработать, я катался почти до полудня, часов в 7 вечера выезжал и часов в 12 заканчивал. По утрам бывают заявки, но машин много, все светофоры работают, утреннее солнце ослепляет и т. д., терпеть не могу работать утром или днем, особенно если и ночью не спать толком. То лето было невообразимо жарким. Я просто ездил и слушал радио, всякие новостные и аналитические радиостанции. Терпеть не могу, когда постоянно долбит танцевальная музыка, голова вообще перестает работать. То лето мне запомнилось несколькими событиями первое, из которых было то, что Басаев сдох, для меня, почему то это была новость номер 1. В это лето вся Европа и Америка изнывали от жары, и постоянно по новостям говорили, что люди на улицах калифорнии падают замертво. А у нас тоже асфальт плавился и ничего, я представлял, как добропорядочный янки идет искупаться в океане и не доходит, потому что жара и падает замертво. А тут люди в цехах впахивают, рельсы кладут, дороги ремонтируют и ничего - живы. Еще тем лето евреи жестко воевали, причем не только с Палестиной, но и с Ливаном, а все мировое сообщество просило их не убивать мирных жителей. А главные в этом сообществе англичане, долбили Афган, но мирных, конечно, не трогали, потому что там, наверное, вообще уже мирных нет, только ребенок родился - уже террорист. Ну и конечно падали самолеты, тонули корабли, горели леса и поезда сходили с рельс. Но, пожалуй, важнее всех этих событий, был заебавший всех футбол. Даже я слушал по радио, как итальянцы играли с французами и был очень не доволен поступком зидана, мне хотелось сказать ему – Зинидин, что ж ты так слабо ему въебал.
я тем летом слушал– я не живу, я слежу за собственной жизни развитием, или – зря ты думаешь о смерти и т.д. Читал пронзительные дневники японских камикадзе времен второй мировой войны, и в десятый, наверное, раз перечитывал Гончарова, но больше всего зацепила небольшая повесть про бойцовских петухов и отставного полковника, который крепится всю жизнь и являет собой образец твердости духа и принципиальности. Жара того лета, способствовала повышенному сексуальному влечению у женщин, у меня постоянно были новые партнерши, хотя сам я к этому не стремился. В этом я не азартен. Просто выходишь из машины покурить ночью, а красивая, соблазнительная девушка подходит и говорит, что ей так не хочется проводить эту ночь одной, ну и все, рабочая смена закончилась. Или девушка сидит рядом с тобой, и обнаженные ножки сложит тебе на колени прямо по ходу движения, и спросит, можешь ли ты быть с ней нежным сегодня. Вот так аномальная жара влияет на некоторых женщин.

– Здравствуйте, к ледовому и, пожалуйста, помедленнее. Давайте вообще через весь город крюк сделаем. Молодой парень, сказал удивительно мягко для его габаритов. Высокий и крепкий, с добрым и грустным выражением лица.
– Недавно вернулись? - Ненавязчиво спросил я.
– Да, нет, наверное, наоборот, будет. Мы ехали, медленно он тоскливо смотрел в окно, то ли пытаясь запечатлеть в памяти наш городок, то ли просто вспоминал какие-то моменты своей жизни, связанные с этими улицами. Потом мы подъехали к ледовому дворцу, он щедро заплатил, но не спешил выходить, будто сам, не знал нужно ли ему вообще идти туда. Тогда я не выдержал и сказал с бодрой интонацией.
– Да ладно, друг, все хорошо будет, смотри какой сегодня день солнечный, последний месяц лета впереди, не унывай, друг. Он улыбнулся, и между нами завязалась небольшая беседа. Он пространно объяснил, что на него все давят, что ему не дают самому принимать решения, что целыми сутками обрабатывают, одни одно говорят, другие другое и все якобы для него стараются. Выходя, он сказал, что в Финляндии он им сюрприз устроит. – Ничего, прорвемся. Он хлопнул меня по плечу и ушел. Ну и через полгода я его случайно по телевизору увидел, он молодец, действительно прорвался, он стал чуть ли не самым крутым хоккеистом в мире. Я хоккеем не интересуюсь, только знаю, что когда в городе игра, мимо дворца лучше не ездить – пробки невообразимые. Я стоял у окна, прикуривая очередную сигарету, как обычно один в этой пустой квартире. За окном вечер. Зима. Толпы людей проходят мимо, мне всегда было интересно, куда и зачем движется этот постоянный поток человеческих тел. Неужели все знают, для чего они совершают это движение от рождения к смерти, наполняют это движение смыслом, почти каждый, я уверен, ощущает себя избранным, единственным ярким персонажем в этой серой толпе. Я стоял и осознавал, как я уже наелся своим одиночеством. Одиночество входит в привычку и обучает многим вещам. Мне, в общем, никого не надо, но и быть один я тоже не могу. Я, конечно, всегда удерживаюсь от соблазна, жалеть себя, но порой эти аскетические вечера с чтением книги, прослушиванием Бетховена или, например нирваны, с просмотром кино или выпиванием водки – просто убивают меня. Но и нет желания выползать наружу из своей берлоги. Я одинаково не могу просидеть всю ночь в интернете и поехать на рыбалку, не могу стоять у ларька, часами вливая в себя ледяное пиво, вести дебильные разговоры и смеяться над идиотскими шутками, я просто не могу себе позволить это и еще многое. Не могу позволить, в этическом смысле и не потому, что я моралист или еще, что-то в этом роде, а потому что уперся, как осел, просто уперся рогом в свои принципы. Но мне не интересно проводить время в клубах, не интересно быть с людьми, только ради того, чтобы вообще с кем-то быть. Если я потерял лучшего друга, то другого у меня уже не будет, если нет той компании, где я бы чувствовал себя своим и всех бы считал своими, значит, буду один. Я предпочитаю одиночество, людям, к которым у меня нет искреннего, отчаянного интереса, в которых я бы не нуждался, так же, как и они во мне. Быть очередным потребителем кислорода, в общей очереди за кусочком земли, грустно, но собирать вокруг себя массовку из случайных прохожих, чтобы было веселей, не в моем стиле.

Сегодня мне запомнилась одна девушка, глаза ее выражали огромное разочарование. Она сидела на переднем сиденье и равнодушно смотрела перед собой. Внешний вид ее мне очень понравился, аккуратно одета, не вульгарна и почти без макияжа на лице. Решив, что таксист в России больше чем таксист, я прочитал ей стих про то, как хорошо на свете одному, идти пешком с шумящего вокзала. Она улыбнулась, и как-то между делом рассказала историю, как она съездила в Санкт-Петербург. Многим женщинам присуща одна черта, когда они видят возможность высказаться, они это делают. И неважно кто собеседник и неважно кто она сама. Из всех ее слов я понял, что есть такое место Вефиль, вроде центра независимого христианства, так вот побывав там эта женщина, как она сказала, почувствовала, что основания рушатся, и придется видимо переосмыслять всю свою жизнь. Я стоял у окна и медленно курил. Мне казалось, что очень смело признаваться себе, что вся твоя жизнь требует переосмысления. Что многие ценности оказываются ложными, а твои принципы необоснованны и глупы. Неуверен, что смогу проделать столь титанический труд, что смогу все переосмыслить и докопаться до корней. Но я знаю точно, что прежде чем начинать движение вперед, нужно очень внимательно оглянуться назад. Посмотри, не тащишь ли ты на спине покойника, вроде, как то так говорил Заратуштра. Горные вершины укрыты снегом. Я на вершине мира, воздух свободы опьяняет. Смотришь вниз, и захватывает дух. Смотришь на небо, и ничего в этом мире больше не надо. Ну, зачем я, что-то искал, суетился – все здесь. И так мал человек на фоне этих горных вершин, и такой глупый человек, а горы такие мудрые, такие величественные. Каким глупым я был, мечтая уехать оттуда, какой нелепой мне кажется моя тогдашняя жажда жизни. Толком и не помню чего я хотел, рядом были друзья, брезентовая крыша над головой, и не грамма фальши, никакой лажи, постоянное ощущение того, что вечность рядом, вот она. И люди рядом все родные были, проверенные, никогда не предающие, и ни о чем не просящие взамен. Я сижу на каком-то валуне, зачарованный окружающей красотой, мечтаю о будущем счастье, из оцепенения меня выводит грубый голос, за спиной - брат, тебе письмо пришло.
А ты так и останешься в моей голове, в моем сердце. В самых лучших фильмах, в самой настоящей музыке, в полотнах всех гениальных художников. Ты так и останешься героиней лучших книг. Ты будешь и соней Мармеладовой и Кармен и Лолитой, будешь и Лилией Бриг и Айседорой Дункан и Мариной Басмановой и Полиной Виардо. Ты будешь ездить со мной в вечерних трамваях, и просиживать в вечерних кафе, ты будешь со мной подниматься на вершину Эйфелевой башни, прогуливаться по Бродвею и танцевать самбу на бразильском карнавале. Ты будешь рядом солнечной весной, жарким летом, болдинской осенью и ледяной зимой. Ты будешь рядом в Европе и в Азии, в Америке, в Австралии, и на всех полюсах, на всех островах. Ты будешь рядом, даже когда меня не будет. Через двадцать лет ты будешь актрисой бродячего цирка, худая и постаревшая, но все также очаровательна, а я буду матросом на рыболовецком судне, ты будешь курить, элегантно – тонкие сигареты и мундштук, а я буду грубо кашлять, вдыхая дым трубки или обломка сигары. И по каким-то тайным знакам мы узнаем, друг друга, мы будем общаться так, будто не было этих двадцати лет, будто я спустился в магазин, купить кофе, сигарет и вина, и вернулся, когда ты еще не успела досмотреть свой любимый фильм.
Я купил бутылку минеральной воды и смывал блевотину с коврика. Сука, возишь людей, вежливо ведешь себя, а они блюют, сидя на заднем сиденье. Я просто закипал от злости, успокаивая себя тем, что надо быть готовым к таким поворотам, если работаешь гребанным таксистом. И если не везет, так не везет. Следующий пассажир оказался тоже в гавно пьяным мужиком. Мы поехали на поля орошения, один из самых отдаленных городских поселков. Мой пассажир сидел на переднем сиденье и болтался, как цветок в проруби. Мы въехали в поселок и тут, этот хер начал выкидывать фортеля. Он не знал точно куда ехать, пытался показывать жестами право – лево. Полчаса мы колесили, и он заявил, что я его вообще ни туда привез. Начал материть меня, угрожать. Достал сигарету и начал прикуривать.
– У меня не курят, грубо оборвал я.
– Да, конечно, бля, проигнорировал он меня. Тогда я выхватил у него изо рта сигарету и выкинул в окно.
– Ты сука, дай сигарету. Я, молча еду дальше.
– Ты бл…дина, сигарету мне дал. - Начал орать он. Я резко остановил машину и выскочил из нее. Потом открыл дверь с его стороны и грубо вытащил из машины моего пассажира. Он сначала упал, потом начал вставать, что-то кричал мне. Я не дал ему встать и пнул его голову, как футбольный мяч. Потом я стал его просто разьебывать, нанося удары то ногами, то кулаками. После я достал сигарету, и сказал – жри, тварь ****ная. Он отплевывался, но все, же я заставил его сожрать эту сигарету. Успокоившись, немного, я сел в машину и поехал домой. Купил бутылку водки. Время - часа три ночи. Сижу у окна, выпиваю. Конечно, паскудный поступок, тем более это может обернуться погаными последствиями для меня. Размышляю о том, что чувак, которого я избил, может легко вычислить меня. Я, конечно, не боюсь, мне и терять нечего, нечем рисковать. На душе стремно. Выпил пару рюмок, анализирую ситуацию. Зима, ночь, дальний поселок, человек совсем пьяный, да к тому ж я приложил его не слабо. С другой стороны мразь, ну так вести себя нормальный человек не должен, каким бы пьяным не был, ну если не контролируешь себя, не пей или запирайся в четырех стенах и на люди не показывайся. Но, как говорят буддисты – зачем мне такая карма. Моя карма и так напрочь испорчена. У меня есть правило – выпил – за руль не садись. Так вот, это правило работает до третьей рюмки, и всегда так было. Поэтому, я выпил третью рюмку, оделся и выбежал на улицу. Полчаса я колесил вокруг места происшествия, но моего пассажира не было, ни там, ни рядом. Я вышел из машины, хмель уже почти прошла, закурил сигарету и увидел вдали силуэт человека. Он двигался, неровной походкой, куда – то в сторону дальних огней.
– Садись быстрей. Мужчина сел в машину, и сказал,
– Отвези меня на гортеатр, у меня там тетка живет.

День святого Валентина заканчивался, следом за ним идет другой день, другая дата, куда более серьезная дата. Еще одна дата чудовищных последствий человеческой глупости. Заявок в этот странный западный праздник было много, часов в 12 ночи я подвозил очередную сладкую парочку из какого–то клуба. Они сидели на заднем сиденье, обсуждали прошедший день. Она была без ума от радости, потому что бой-френд подарил ей смартфон. Она посчитала нужным сообщить об этом таксисту, который плохо понимал, что это такое вообще, который терпеть не мог людей, слепо принимающих все западные ценности. Не то, что бы я считал, что все западное это плохо, просто я думаю сейчас, когда всего навалом, когда все есть и все можно, должен быть внутренний фильтр. Нужно уметь выбирать. Меня бесят люди, которые ведут себя, как герои голливудских фильмов или как герои идиотских ток–шоу. Сообщив мне о своем подарке, пассажирка начала сообщать об этом своим подругам. Чмоки–чмоки в обе щеки – отписалась ее подруга в какой-то социальной сети. Она, конечно, озвучила ответ и, я подумал, что для меня это очень важная информация. А это очень неприятно, когда вот такая фраза на албанском языке, застрянет в мозгу, и потом еще будет периодически всплывать. Спасибо вам барышня, подумал я, чтоб вам месяц без интернета сидеть, чтоб вас не в кратком содержании войну и мир прочитать заставили. Потом наступила пора мальчику рот раскрыть. Он говорил немного тише и скромней, говорил он своей пассии про мой автомобиль, какое это сраное корыто, потому что через месяц он получит права и возьмет себе бэху или мерин, будет катать ее по городу и все, сука, обзавидуются. Еще один поток информации совершенно лишний для меня, я пытался сосредоточиться на музыке, но там долбил клубняк, который нравился моим пассажирам и я не стал переключать волну. Я таксист и поэтому, молча, слежу за дорогой, я не могу отказываться возить всех, кто мне не нравится, я не могу на ходу выскочить из машины, потому что это обычная работа, работа для настоящих неудачников. Если бы мой пассажир родился на краю города в обычной бедной семье, если бы он в 13 лет вынужден был зарабатывать деньги, если бы в 18 лет его забрали и отправили на два года в самую жопу, если бы он в поисках работы оказывался где-нибудь в Новом Уренгое, если бы лет в 15 он начитался Достоевского, так что с людьми пропало бы желание общаться, то он бы на жизнь немного по-другому смотрел, и может быть, не был бы таким засранцем. Вот за такие мысли я себя терпеть ненавижу, потому что любая оценивающая мысль о ком-то, это, в общем, мысль о себе, тщеславие в чистом виде. Поэтому я стараюсь так - если думаю о человеке, как о дерме, то это не значит, что я дерьмо в меньшей степени. Я довез клиентов до места назначения и попрощался с ними и с днем святого Валентина, с американизированными ценностями, со смартфоном, с родителями, балующими своих детей, с соц. сетями и всем прочим мировым злом. Потом я помчался на следующую заявку. Мужчина средних лет сел впереди и попросил поставить свой диск. Я поставил, и мы отправились в музыкальный мир афганской войны. Мы поехали, а мой пассажир достал из кармана чекушку и рюмку, сказал – за пацанов, не вернувшихся с афганской войны - налил и выпил, абсолютно игнорируя мое присутствие. Мы слушали музыку, мне знакомую, но не симпатичную, нам ее ставили, чтобы поднять патриотические настроения. Уходим с востока, вновь ребят зовет дорога, патрон в патронник вог под ствол и прочие армейские песни разных времен. Он продолжал выпивать, запивая водку, какой–то газировкой. Начал завязываться разговор, мужчина был, в общем, мне симпатичен, несмотря на водку, газировку и несколько пафосные интонации в его голосе. Он рассказывал мне про кошмары Афганистана и про войну, которая закончилась, когда я еще и в школу не начинал ходить. Я начал с интересом спрашивать, какие парашюты они использовали при десантировании. Он ответил, что обычные, и от подробностей воздержался. Потом он рассказывал про свой родной калаш и все такое.
– А какой у вас был автомат акмс 7,62 или ак-74м 5,45 или другой модификации? Он отвечал, что-то невнятное, а я начинал сомневаться. И задал еще несколько общих армейских вопросов, и подумал, что он и в армии то не служил, а потом сказал: – так, а зачем ты пи…дишь, к чему этот фарс? Он помолчал и стал мне рассказывать, что его одноклассника вернули в цинке, многие ровесники воевали в Афгане, а его не брали в армию по здоровью. Он ходил в военкомат и просился, чтобы его отправили на войну.
– Тебе не понять, я не служил, но Афганистан всегда будет болеть в моем сердце. Он вышел из машины, когда мы доехали по адресу. А я только попросил его, на 2 августа такой комедии не ломать. Потому что многие могут очень жестко отреагировать на то, как он выражает боль своего сердца. Я остался один, и мне было грустно, я корил себя, что полез не в свое дело, не надо было строить из себя великого разоблачителя. Я решил не брать больше заявок, но домой ехать не хотелось.

Я вообще маниакальный таксист. Даже если у меня нет желания работать, то желание просто прокатиться по городу есть всегда. Бывает, ночами я не включаю программу в телефоне, а просто катаюсь по ночным улицам. Тогда я могу позволить себе ехать медленно в правой полосе, могу свернуть в интересные переулки, или проехаться по окраинам. Тогда я могу обращать внимание на всякие мелочи, успеваю увидеть гораздо больше, чем когда таксую. А в этот вечер первыми клиентами были две девушки с очень сексуальной внешностью. Я никогда не пытаюсь знакомиться или флиртовать с пассажирками, вроде кодекса у меня такого, потому что девушки садятся ко мне в машину не оттого, что я им нравлюсь или они ищут знакомства, а потому что они едут по своим делам, а я выполняю свою работу, и, что называется, не пользуюсь своим служебным положением. Поэтому же, я никогда не пялюсь на женщин, которых везу. Так вот, сегодня мои первые пассажиры вели очень откровенный разговор между собой, рассказывая эротичные подробности своих связей. Я молчал, но они здорово меня завели. И весь вечер мне сильно хотелось секса, а если так сильно хочется, то я уже не могу просто ехать домой. Похоть, либидо или животный инстинкт в такие моменты берут верх над разумом. Самый простой вариант в таком случае это снять проститутку, либо вызванивать любовниц. Но, ни тот, ни другой вариант этим вечером меня не привлекал. Меня привлекала случайная связь с незнакомой женщиной, которая бы действительно хотела секса. Последнее время я стал заниматься любовью только с Полиной, но с ней всегда трудно пересечься, где-то месяц мы не виделись. За этот период я два раза потратился на проституток. Некоторое время я покатался по ночным улицам, зашел в ночной магазин, там встретил двух девочек, которые покупали пиво, на выходе подошел к ним и спросил, не составят ли они мне компанию. Они отказались, сказав, что им и без меня хорошо. Я всегда по внешности определяю, нужно ли подходить к девушкам с такими предложениями. Я всегда боюсь оскорбить, такой стремной манерой знакомиться, но я всегда открыто показываю свои намерения. Мне не нужны никакие отношения, я не хочу влюблять, дружить, влюбляться и все такое. Поэтому и девушек я ищу соответствующих. Я не думаю, что в два часа ночи девушки прогуливаются просто так, мне всегда кажется, что они ищут каких-то приключений или встреч. В общем, женщин мужчинам трудно понять. Хотя и мужчин мужчинам трудно понять и вообще. Потом я ехал по городу и слушал рихтер фм, когда увидел на трамвайной остановке женщину. Она одиноко стояла и ждала трамвай, но в это время его уже было конечно не дождаться. Она стояла на противоположной стороне, и мне надо было проехать дальше, чтобы развернуться. Когда я возвращался, я увидел, как к моей цели подкатил какой-то Опель. Из окна машины высунулась рожа, видимо предлагал подвезти, я проехал дальше и, завернув на дублирующую дорогу, притормозил. В зеркало заднего вида, я видел, что девушка жестами отказала водителю Опеля, и он уезжает. Тогда я вышел из машины и пошел в сторону остановки. Я подошел к ларьку купил сигареты и презервативы. Потом подошел к девушке и, извинившись, спросил.
– Вы давно ждете? Наверное, уже не будет. Она была хороша собой, лет 28, немного пьяна.
– Да, минут 20 уже.- Улыбаясь, ответила она.
– Как же вы так опоздали на последний трамвай? Я продолжал разговор. Мы немного поговорили. Ее звали Наташа, так она мне сказала. Я предложил идти пешком, потому что ждать нечего, а на улице зима, хотя мороза не было. Я взял ее под руку, и мы пошли очень медленно, она так двигалась, будто мы прогуливаемся и идем, не имея конкретной задачи, куда-то попасть. Мы шутили, я предложил своей новой знакомой выпить, она отказалась, сказав, что ей уже достаточно. В общем, мы оказались у меня в машине, где я завел разговор о сексе, она сказала, что уже полгода обходится без него. Я стал объяснять, что это плохо, что воздерживаться вредно и в этот момент захотел просто отвезти ее домой, как она и просила. У меня в памяти всплыл Джон Траволта, который перед зеркалом говорит себе, что-то вроде того, едешь домой, дрочишь и ложишься спать. Но похоть взяла верх, я начал ненавязчиво разводить Наташу на секс, мне казалось, что ей тоже хочется, что я ей вполне симпатичен. Она говорила, что завтра ей рано вставать, что много дел и все такое. Короче мы оказались в дешевой гостинице. Я обычно не привожу женщин к себе, по многим причинам. Я быстро закончил свои дела, чем сильно разочаровал свою партнершу. Я был нежен и не торопился, но получилось быстро. Хотя эгоизм в сексе я не проявляю. Даже сам секс мне менее интересен, чем флирт или прелюдия. Но в этот раз получилось так. Я выкурил сигарету и начал одеваться. Я был неразговорчив и угрюм. Натали вышла из ванной и удивилась. Я сказал, что второго захода не будет и нам пора ехать. Она, конечно, разозлилась, в ней действительно было много скрытой энергии, и она долго сдерживала ее. И теперь ей хотелось удовлетворения. Но у меня пропал к ней интерес уже в процессе, у меня так часто бывает, не знаю почему. Короче, мы ехали молча, ей было стыдно и грустно, а мне было грустно и стыдно. Мы остановились у ее подъезда, и она уже собиралась выходить, когда я сказал ей, чтобы она не обижалась. В этот момент я снова возжелал эту женщину. Я отъехал в сторону и сказал ей, чтобы она пересела на заднее сиденье. Я имел ее прямо в машине, жестко, без прелюдий и долго. Потом мы сидели и курили, она надела джинсы, улыбнулась, поцеловала меня в щеку, и ушла. Я вернулся под утро и читал Платонова, в постели, пока не погрузился в мир сна.

Она сидит рядом со мной в машине. Летний вечер, 140 км/час, мы слушаем Дорз. Я включил ближний свет, бабочки, и прочие насекомые разбивают свои тельца о лобовое стекло. Она разулась и подогнула ноги. Она обняла свои загорелые колени и сидела, как в домашнем кресле. Такая близкая и такая далекая одновременно. Я смотрю на ее загорелые ножки, на ее улыбку и я почти счастлив. Мы едем на три дня в горы. Вдвоем, никаких друзей и подруг, только она и я. Три месяца мы не встречались, а сегодня утром она звонит и просит, чтобы я увез ее хоть – куда. Я говорю ей, что это лето прекрасно, но она в сотни раз прекрасней. Она улыбается, а я думаю, о том, как ей идет загар. Еще я думаю, что ее городские мальчики, даже костер в лесу развести не смогут. И сегодня я покажу, как нужно ставить палатку, готовить на костре и вообще продемонстрирую свои армейско-полевые навыки выживания на лоне природы. Я останавливаю машину на трассе, мы выходим и наблюдаем, как вечернее солнце садится за горы. Я стою, скрестив ноги, и закуриваю сигарету, а она обнимает меня и кладет голову мне на плечо. Остановись мгновенье ты... Мы добрались до места и переночевали в палатке. А утром должны были встать пораньше и в горы. Она была рада такой перспективе, а я был рад тому, что она улыбалась. Но утром она попросила увезти ее обратно, сказав, что ей это очень нужно. Когда мы ехали обратно я молчал, но не мог на нее обижаться. Я злился на себя, что как пацан повелся, вещи собирал, закупал продукты, машину всю отмыл и все такое. И, что пытался ей во всем угодить, за сутки даже матом не ругался ни разу. Но самое главное, что ее звонок наполнил смыслом мою однообразную жизнь, целый месяц я был угрюм и замкнут, а она выдернула меня из этого состояния. Она всю дорогу извинялась, а потом объяснила, что сегодня они всей компанией уезжают в Москву на все лето, и если вкатит, то она там останется.
– Понимаешь, три красотки плетут нити судьбы и за любую твою провинность или вообще по собственной прихоти, могут оборвать твою ниточку. Я, когда в детстве это читала, то мне так страшно становилось, ты не представляешь. Мы лежим на кровати, у меня в квартире и Полина, как всегда после секса, мне, что–то рассказывает, а я молчу, вдыхая дым.
– Родители, так любили друг друга, что на меня у них любви не хватало. И я, уже повзрослев, мечтала найти мужчину, который бы сильно меня любил. Мой муж, просто обожал меня до свадьбы, но потом он стал отдаляться и замыкаться в себе. А я готова с него пылинки сдувать, мне всегда хотелось его обнимать или повисеть на нем. А он только злился, когда я проявляла нежность. Ну, я думала, что это свойственно мужчинам, что им важно быть серьезными. Когда Оленька родилась, он вообще пропал, то есть он есть, конечно, но его нет. Теперь мне и за нее обидно, будто она без отца растет. А он даже не улыбается ей и на руки не берет. Полина интересная девушка, она очень элегантная и красивая, она в общем образованная и интересная, но ей все равно важно знать кто **** Бритни Спирс или Николая Баскова. Она сидит дома с ребенком, и телевидение отправляет ей в мозг секретные коды деградации. Она проводит много времени в одноклассниках и в контакте, вообще в интернете, копаясь в помойной яме, пытается найти драгоценности. Она смотрит всякие ток-шоу типа давай потрахаемся, смеется тогда, когда смеется голос за кадром отдающий незримый приказ, она смотрит низкопробные российские сериалы, она любит ходить по магазинам и скупать всякое барахло. Мне иногда ее жалко, такая классная девчонка, а ее муж превращает ее в тупую кухарку.
– И он уже вроде все сделал и война уже закончена, и всего он добился, а домой попасть не может, а его там жена ждет. Тем более он же правитель этой Итаки. Она действительно мне нравится, однажды я ее привожу в отель дешевый, а она мне на крыльце влепила пощечину, села в такси и уехала. Потом я сам искал встречи и подарил ей цветы, а она плакала и говорила, что я оскорбил ее, что в такие отели, только шлюх водят и была права. Началось все с того, что я начал возить ее с малышкой в бассейн по утрам, три раза в неделю. Во второй раз, я чтобы не ждать в машине, пошел с ними. И так получилось, что помог им раздеться, вернее пока Полина сдавала вещи в гардероб, я держал ее малышку на руках. Я испытал, что-то невообразимое, сокровище в возрасте трех месяцев смотрела на меня внимательными, изучающими глазами. Я попросился посмотреть, как она будет плавать, и Полина сказала, конечно, пойдемте. Мы стояли у бортика, а кроха плавала на руках у тренера. Мы разговаривали, я старался показать себя с лучшей стороны. Ей очень понравился стих про Полину Виардо, она допытывала меня кто автор. Тогда я разглядел в ее глазах какой-то странный огонек, и я понял, что в постели эта женщина будет просто пожар. Я видел в ней сексуальный голод, она выдавала его незначительными жестами и взглядом. Вот прелесть, думал я тогда, она ведь даже не понимает, что ее глаза могут так возбуждать мужчину. В следующий раз я снова напросился посмотреть, как они плавают. Мы стояли возле бортика, а я строил злобный план по соблазнению своей собеседницы. Поняв, что нужно действовать прямо сейчас, я попросил ее выйти со мной на одну минуту, что мне нужно ей кое-что показать. Мы вышли, а я прикидывал, что у нас есть полчаса. Перед входом в сам бассейн, был так называемый предбанник, где раздевали детей, и там в углу стоял массажный стол, никем не используемый. Я посадил ее на этот стол и начал ее целовать, ее губы моментально ответили горячим и страстным поцелуем. На этом столике мы первый раз занялись любовью. Как только мы закончили, в комнату вошла семейная пара с ребенком. Мы поправили одежду и вернулись в бассейн, все происходило молча. Только в машине она театрально закрыла свои глаза руками и сказала,
– О, боже мой! Мне так неловко чувствовать себя Анной Карениной.
– Да ладно, Поль, давай не будем об этом.
– Да тебе не понять, как это для меня важно, я всегда ненавидела тех, кто живет с мужем и спит где-то на стороне. Я, конечно, понимаю, что тебе не нужны серьезные отношения. Тем более у меня ребенок, которого я люблю больше жизни. – Полина, ну муж тебя обеспечивает, вы живете не бедно, тебе этого мало, что ли.
– Ты издеваешься, что ли. Я же не содержанка, я же хочу любви, неужели ты такого плохого мнения обо мне. Я все равно уйду от него, Оленька подрастет, и я найду работу, сейчас я не могу. Но ты не волнуйся, я тебе не буду навязываться. Буду снимать квартиру, многие в одиночку воспитывают детей. Все равно она растет без отца, у него-то работа, то рыбалка, то баня, то футбол, он вообще, такое ощущение, с нами не живет.
– Ты прости меня, но мне это не очень интересно, я понимаю, что у тебя дефицит общения, но давай о чем-нибудь другом.
– Ну а о чем ты хочешь поговорить.
– Ну не знаю,…а ты слышала, что Фидель в отставку ушел.
– Мне это вообще параллельно.
– А с Грузией отношения напряженные, как бы конфликта не вышло, в Белграде бардак.
– Ой, хватит, такие проблемы волнуют только тех, у кого своих проблем нет.
– Ты ли мне это говоришь, ты же мне все сплетни первого канала пересказываешь, кто с кем спит, кто с кем развелся и т.д. Давай про кино поговорим, ты видела сука - любовь…

Серые и печальные дни образуют долгую унылую жизнь. Снег грязный и рыхлый. Дороги разбиты. Мне говорят, что я очень медленно еду, мне говорят, что у меня нужно отобрать права, в моем присутствии говорят слово рашка, мне говорят, что я еду очень быстро, мне говорят, что я проехал на красный, в моем присутствии говорят слово пипец. У меня болит спина и еще одно место. У меня постоянно болит голова - сигареты, кофе и ночной образ жизни. У меня хорошее здоровье, меня еще можно долго эксплуатировать. Унылая жизнь не до человеков тянется от пятницы до пятницы, в пятницу устраивается пир во время чумы - праздник для бедных. Из огромного коттеджа выходит охранник и просит меня подождать пока наши хозяева соберутся. Они огородили себя высоченными заборами, они ездят в огромных машинах. Мне только интересно они не хотят показывать нам свою жизнь, или не хотят вспоминать о нашем существовании. Вечная грязь под ногтями у чернорабочих, вечно унылые лица по утрам у тех, кто бесконечной колонной тянется к серым проходным. Убейте меня, у меня что-то пропало желание жить в стране громил и шарлатанов. На дороге меня подрезают справа и слева, меня обгоняют и крутят пальцем у виска или показывают средний палец, а я только прикидываю - самые отвратные водители ездят на десятках или на копейках. Летом, самые лучшие люди нашей страны, высовывают голову из окон своих авто и кричат мне вслед – куда ты прешь, козлина. Мне очень нравится, как люди трепетно относятся к своему куску железа, как по три часа ожидают гаишников, из-за мелкой царапины или устраивают бойни на проезжей части. Нет, лучше мы жить не будем. И снова трос сцепления подвел меня, как назло с пассажирами на оживленном перекрестке. Когда в нашей стране научатся делать автомобили? Нет, когда будут делать для людей? Нет, когда мы перестанем быть безответственными? Не так. Я хочу, чтобы ко мне пришел какой-нибудь граф Толстой с бородой и научил меня жить. Мне говорят, что у меня в салоне накурено, мне говорят, что они будут курить, поскольку они всегда курят в такси, особенно зимой. Мне говорят, что я проехал поворот, мне говорят, что чурки лучше меня знают город. Чувак говорит, что он работает мерчендайзером. Мне говорят, что у меня не машина, а гроб на колесиках. Может быть включить русское поле экспериментов, чтобы вы в клуб пошли с хорошим настроением. Меня просят сделать по громче, меня просят включить шансон, мне говорят, что вчера прилетели из шерм эль шейха. Я останавливаю машину, прошу всех заткнуться. Говорю, что у меня башка взрывается. Я выхожу из машины, разгибаю спину, потом падаю пластом в грязный снег и уползаю в свою берлогу.

На пересечении проспекта Ленина и ленинградского проспекта, в ленинском районе, неподалеку от памятника Орджоникидзе, нетрезвый мужчина пытался найти такси. Я остановил свою машину и сказал ему садись. Мужчина был богато одет, и ему надо было ехать в другой конец города. Он был чем-то недоволен и говорил себе под нос про то, что его заебал всеобщий бардак и безразличие. Я ляпнул что-то пространное, одобрительное, но без интереса, поскольку не люблю в людях черту ныть и жаловаться. Мне даже кажется, что у нас у многих есть особенная, общая любовь винить в собственных бедах начальство, государство, мироустройство, погодные условия да что угодно. Или просто бывает необходимость пожаловаться кому-нибудь неважно о чем. Еще каждый считает, что его недооценивают, я раз сто слышал фразу вроде – вот я уйду, все здесь встанет без меня, ну и много всего в таком роде. Если человек богат – значит, людей обворовывает, а я бедный, зато честный и принципиальный. Если человек занимает должность – значит родственник чей-то, либо задницу лизал, но в любом случае бездарь и полный идиот. Когда я слышу такие разговоры, мне бывает стыдно за собеседника, а иногда грустно от него. А мой пассажир, резко отреагировал на мой равнодушный отзыв.
– Ну вам то, конечно, плевать, поколение то какое-то ваше ущербное, вот и живем в дерме.
– Вообще то, это ваше поколение сейчас всем здесь заправляет, и вы, блять, ответственны, что страну по частям разбирают. Я сказал это не резко, а спокойно, немного ухмыляясь.
– Да ты же ничего не понимаешь, у нас в стране такие мыслители были, вы же ничего не знаете, – мужчина выходил из себя, – ладно вы там про Достоевского и Толстого в школе слышали, а про Бердяева, Соловьева, Солженицына или Довлатова, да вы ж и не знаете ничего про русскую идею. Я терпеть не мог таких разговоров, и вместо слов, разгоняясь после светофора, правой рукой достал из бардачка недавно приобретенную книжку - Зона, Довлатова, и кинул ее ему на колени, а сам начал маневр по обгону плетущейся в правой полосе шестерки.
Мы сидим с Рустамом в каком-то кабаке и пьем водку. Ему немного за сорок, он начальник службы безопасности крупного предприятия. Я пью неохотно и без энтузиазма, веду беседу о русской идее, о международном положении нашей страны, о национальном вопросе и всеобщей деградации. Разговор ведет в основном мой собеседник, а я думаю, что проблема в том, что он уже был пьян и мне его не догнать. Я немного жалею, что моя смена закончилась раньше, чем я планировал. Но отказаться от предложения выпить водки и пообщаться, я не мог, так как не хотел обидеть Рустама. Он пьянеет и говорит о том, что его окружает очень много людей, а пообщаться не с кем, что даже жена его не понимает, что он рад встрече со мной. Он говорит, в общем, интересно, в основном правильные, на мой взгляд, вещи. Рустам спросил, где я служил. Я назвал город. Тогда Рустам, спросил меня, видимо, решив проверить или просто так.
– Значит, ты знаешь, что такое 33 отряд. Я отвечаю, что я не знаю, что это за отряд, но я знаю, в какую задницу его отправили весной 2001 года. Мы немного говорим про это. Но я перевожу тему разговора на то, что кино про Высоцкого снимают, а он отвечает, что там играть будет, наверное, тот же, кто и Иисуса, и Пушкина, и Есенина играл, и что фильм стремный будет, потому что наши снимать разучились. А я отвечаю, что спрос рождает предложение. Еще я говорю, что такими темпами они и до Бродского доберутся. С одной стороны хорошо, если массы будут знать о том, как советский недоучка стал уважаемым всем миром поэтом и нобелевским лауреатом, но с другой стороны, они же, снимут кино про алкоголика или уголовника или еще хуже - наделят его голливудской улыбкой и отправят спасать мир от третьей мировой войны. В общем, мы здорово напились и шли пешком, под крупным снегопадом. Я сразу предупредил, что петь, ой мороз, не буду. Он ухмыльнулся и со словами – звони в любое время, дал мне свою визитку.
– Захочешь ко мне на работу устроиться, или просто пообщаться, или прижмет кто - обращайся. Вообще, нам надо будет продолжить беседу. Я ответил, что обязательно позвоню, и мы попрощались.
Машину я бросил, на стоянке не далеко от своего дома, еще перед тем, как мы с Рустамом пошли в кабак. Дальше мы добирались на такси. Рустам выбрал недорогое питейное заведение, вблизи своей квартиры. И теперь, когда я остался один, встал вопрос, как добираться до дома. Трамваи уже не ходили, я решил пройти пару остановок пешком. Погода была хорошая, шел снег, было красиво и не морозно. Я шел и почему-то вспомнил о том, как я работал в Сочи. Я поехал туда в поиске денег и романтики. Деньги платили очень маленькие, зато романтики было сполна. Я жил там, где придется и часто менял работу. Всего я провел там почти пять месяцев. В одном месте мне платили зарплату каждый день, и мы с ребятами каждый вечер покупали домашнее вино и шли на пляж. Это продолжалось около двух недель и это были одни из самых счастливых дней моей жизни. Тогда я ощутил невообразимую легкость. Никакой перспективы на работе по производству шлакоблоков, никаких друзей рядом, вообще никакой перспективы, но такая невообразимая легкость. Я там шел на работу и улыбался, и постоянно у меня там было хорошее настроение. И моя любовь там меня не беспокоила, я, наверное, о ней даже не думал. Но это быстро закончилось. Во-первых, я поссорился с начальником, потому что он заступался за своего старого работника - грузина, который сказал, что маму мою е…ал, отчего у него из носа кровь пошла. Кстати, это был единственный человек кавказкой национальности, который выполнял физическую работу из всех, что там я видел. А звали его Самшит и был он не грузином, а абхазцем, как мне объяснили позднее, и он не хотел меня оскорбить, а фразу свою употребил, как междометие. Я это знал, просто он цеплялся к ребятам, что они плохо работают, и вообще, мне не нравился. Во – вторых, ребята меня разочаровали, когда я им предложил уволиться вместе и найти вариант получше, который у меня уже был. Они отказались, хотя эта работа была не для них, они были физически слабы. Нас было четверо, и самую тяжелую работу делал я, а получали от общего количества и делили поровну. Один раз мы поменялись рабочими местами и, в итоге, получили денег, почти вдвое меньше. Потому что на жаре они еле шевелились, но я ребятам не высказывал по этому поводу ничего, т.к. настроение было хорошее и, к тому моменту, я соскучился по тяжелой физической работе. Третьим признаком того, что праздник для меня закончился, было впервые мной прочитанное стихотворение, начинающееся так – дорогая, я вышел сегодня из дому, подышать свежим воздухом, веющим с океана. А заканчивающееся следующими строками – я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива. Я прочувствовал это стихотворение вечером того дня, когда уволился с блочного цеха, я его читал, сидя на берегу черного моря и моя тоска меня настигла. Дальше все было интересно, но без особых мгновений радости, тем более наступала осень, и я скучал по уральским просторам, и холодам. На остановке я сел в такси на заднее сиденье, так как мне не хотелось общаться с водителем. И я увидел, что водитель мне знаком. Я повыше натянул шарф на лицо и сказал,
– на 12 участок,
– пятьсот рублей, деньги вперед, - сказал шофер с кавказским акцентом. Я дал ему последние свои деньги и подумал, что они вообще охерели, такую сумму назначать. Когда мы приехали на место, я вышел из машины, таксист собирался сразу уехать, а я постучал в его окошко и сказал,
– слышь, у тебя заднее колесо спустило. - Он вышел из машины и в этот момент я нанес ему удар в лицо, потом еще несколько раз ударил его, он осел на снег.
– Работа только для своих, да, сука. Я сказал это и увидел, что он тянется рукой в карман. Я опередил его и вытащил из его кармана травматический пистолет. Потом я забрал у него свои деньги, а телефон разбил об асфальт.
– Скромней себя надо вести, не забывай, что ты, тварь, в гостях находишься. Он что-то говорил мне, а я заорал – вспышка, мразь, вспышка. И пнул его ногой. Он меня понял и лежа закрыл голову руками. Я сел за руль его машины и сказав, что корыто свое он найдет на советской армии, уехал. Я бросил его машину, где и обещал, потом прошел переулками и сел в другое такси. Из машины, я на всякий случай, вышел раньше, чем мы приехали к моему дому и оставшийся путь проделал пешком.

Февраль подходит к концу, а с ним и календарная зима. Вечера такие, что достать чернил и плакать. Уже надоели зимняя одежда, ветра и мороз, уже надоело водить машину с расчетом на гололед. В своей работе я не могу себе позволить попадать в аварии и нарываться на штрафы. Если меня останавливают будущие полицейские за нарушения, приходится договариваться на месте, не хочу, чтобы мне на родину приходили штрафные квитанции. Пока приходится иметь дело с ментами, а не с полисменами, поэтому всегда можно рассчитаться на месте, но для этого всегда нужно иметь с собой хотя бы тысячу рублей. Но денег восстанавливать машину после аварии, у меня нет, и не будет, поэтому надо ездить очень внимательно. Кроме одиночества и тоски, меня достает моя машина. Меня бесят постоянные поломки, копить и откладывать деньги не получается. Заработки у таксиста не велики – после смены всегда нужно заправить машину бензином, который невообразимо дорожает, плюс постоянные поломки. У нас в стране научились делать хорошие ракеты и танки, но вот машины – настоящее убожество. Мало того, что уровень комфорта нулевой, так еще и нет никакой уверенности, что мой автомобиль не подведет меня в какой-нибудь ответственный момент. Последнее время у меня две серьезные проблемы, первая – рвется трос сцепления, вторая – барахлит печка, что там конкретно не знаю. В багажнике у меня лежит новый тросик, я уже научился его менять, минут за двадцать – но это не решение вопроса, нужно покупать сцепление в сборе и загонять машину в сервис. Но зато, я умею ездить вообще без сцепления, для этого нужно иметь крепкие нервы и чутье, чтобы ориентироваться, когда переключать передачи. Вопрос денег вставал очень остро. Я смотрел на доставшийся мне пистолет и думал о том, что если огнестрельное оружие легализуют, то мы, наверное, перестреляем друг друга. Хотя иногда я думаю, что повысилась бы ответственность каждого человека за любое слово и за любой поступок. Но вряд ли, скорее море крови на наших унылых улицах. Мне одинаково не нравятся люди с полным набором вредных привычек и пессимистическим настроем, и люди с позитивным взглядом на мир, ведущие здоровый образ жизни. Меня бесят люди, паркующие свои машины, где придется, но и бесят эти столичные молодчики, что клеят идиотские наклейки на автомобили. У нас на Урале пока этого нет, да, наверное, и не будет. Город у нас маленький, люди заняты в основном выплатой кредитов, и мне кажется более жесткие. Вот когда я был в Петербурге, там я мог наблюдать, как голубые целуются прямо на улице, такое я даже в Сочи видел, и прохожие на это реагировали более менее сдержано. У нас я не могу такого представить, это говорит не о том, что у нас нет педиков, а о том, что у нас они не выставляют напоказ свою личную жизнь. Я не против гомосексуалистов или лесбиянок, но они так активно борются за свои права в мире, что два мужика живут вместе и их отношения регистрируют официально, ну это еще можно было стерпеть, но им надо больше. И уже в некоторых странах все эти меньшинства могут усыновлять детей. Похожая ситуация с мигрантами. Ярчайшие примеры Англия и Франция. У первых, - свои мусульманские гетто, куда англичане боятся заходить, а у вторых, - мигранты жгут машины и устраивают бардак на улицах. Толерантность – это медаль с двумя сторонами. Зато в нашей глубинке люди простые и порабощенные. Система ипотечного кредитования для большинства людей обернулась формой добровольного рабства. Конечно, проще управлять людьми, когда у них по три, четыре кредита или ипотека на двадцать лет. Когда я работал на заводе, то обратил внимание, как отличается поведение людей – тех, у кого долгов немерено, и тех, кто еще не успел залезть в кабалу. И мне грустно, когда люди злятся и говорят, что ё…ное государство и ё…ные банкиры, и также грустно, когда я слышу унылое нытье про то, что вариантов нет. Вопрос денег остро встал для меня. Но мне кажется, я знаю, как его решить, хотя бы на ближайшее время, на ближайшие нужды.

В нашем городе совершенно легально продают наркотики. Сильный наркотик, вызывающий зависимость и превращающий людей в шизофреников можно купить почти в любом ларьке и за совершенно маленькие деньги. Этот наркотик употребляют школьники, студенты, рабочие, бандиты, мажоры, да представители всех слоев населения. Я подвозил учителей, которые рассказывали, что ученики пятых – шестых классов позволяют себе приходить на занятия под действием наркоты. Взрослый мужчина говорил мне о том, что ему приходится тратить по четыре тысячи в день на эту дрянь, что он не может уснуть пока не скурит три пакета этого корма для рыбок. Это обычные ароматические смеси, одно время их продавали через интернет, потом в магазинах для животных, в табачных магазинах, сейчас все гораздо проще – подходишь к ларьку покупаешь пиво и несколько пакетов спайса. И не могут ни законодатели, ни правоохранители ничего с этим сделать. А угроза, как мне кажется серьезная, после девяностых годов, когда каждый ребенок знал, где и по чем продают героин, наркобизнес ушел немного в подполье. Многие мои сверстники в то время плохо кончили – кого-то закопали, кто-то сел. Криминал, наркотики и алкоголь проводили большую чистку, огромную роль в этой чистке сыграла первая и вторая чеченские компании. А сейчас все проще. Санитар из сумасшедшего дома, говорил о том, что палаты переполнены неадекватными молодыми людьми от пятнадцати до тридцати лет. А я, как таксист, видел эти ночные очереди на центральных улицах нашего города. Много раз я возил наркоманов от одного ларька до другого в поисках идиотского смеха и тупорылых взглядов. Я, конечно, часто нарушаю свое правило невмешательства, но теперь я решил нарушить его очень серьезно. Я задумал совместить приятное с полезным. Полезным мне было бы раздобыть денег. А приятным - совершить следующий поступок. Я собирался провести развед-диверсионное мероприятие по захвату документации и уничтожению расположения противника. Документацией для меня были деньги, а уничтожить я собирался любой ларек со спайсом. Хорошо было бы, конечно, произвести один выстрел из рпг, уничтожив и продавцов, и покупателей. Но у меня не было рпг и я собирался обойтись без человеческих жертв, короче, нужно было сработать чисто. Следующей ночью после событий с таксистом я дождался, когда откроется дверь в одном из самых популярных ларьков города. Торговля шла бойко, где-то часа в четыре, народу возле ларька поубавилось, кстати сказать - за час, что я там терся, два раза мимо проезжал милицейский уазик. Дверь открылась, из ларька вышел мужчина и начал отливать рядом, в кусты. Когда он возвращался, я вышел из тени и втащил продавца внутрь. Там еще находилась женщина, угрожая пистолетом, я потребовал деньги, мужчина возмутился, тогда я ударил его по голове рукояткой пистолета. Я был в армейских штанах и свитере, на лице у меня была медицинская маска, а в руке у меня был пакет. Продавщица отдала мне деньги. Мелочь я не брал, только тысячные купюры. Я достал из пакета стеклянные бутылки с бензином и начал их разбивать. Потом сказал продавцам, - выходите на *** отсюда и не дергайтесь. Взял спички с прилавка и поджог ларек. Вспыхнуло красиво. Я только сказал – будете продавать эту дрянь, в следующий раз, я вас постреляю. И побежал. Я добежал до мусорных баков и снял с себя свитер. Там у меня был свитер и старая фуфайка. Я надел это барахло и пошел переулками, шел я быстро и в голове у меня стучала мысль – зачем я на это пошел. Через пару километров движения с постоянно меняющимся направлением, я остановил такси. Сидя в машине, я почувствовал, как от меня пахнет бензином, и подумал, что это серьезный просчет. На лице у меня был шарф, но меня беспокоило, что остается много следов. Я просил водителя отвезти меня не туда, где была моя квартира, а вообще в другой район. Я рассчитался с водителем и прошел переулками еще несколько километров. Чувствовал себя глупо, потому что на улицах стали появляться первые люди, идущие на работу. Голова у меня работала плохо, и я думал, как мне попасть домой. Тогда я увидел парня в спортивном костюме, который совершал утреннюю пробежку. Я снял и выкинул фуфайку, и легким бегом направился домой по тротуарам центральной улицы.
Когда я ложился спать, рой мыслей кружил в моей голове, я вспоминал все подробности сегодняшней ночи. У меня было желание вернуться на место преступления, чтобы проверить, не слишком ли много я оставил следов. Я подумал, что сильно ударил продавца и вообще фантазировал всякую ерунду. Я не мог уснуть – сердце стучало быстрей обычного и тогда я начал винить себя – где твоя выдержка и хладнокровие. Дело копеечное, - ой, ты какой слабонервный, - ой, ты какой слабенький стал. Я курил лежа в постели, а за окном светало. Раскольников - херов. Потом я встал и решил пересчитать деньги, мне казалось, что пачка денег довольно плотная, но там оказалось всего тридцать тысяч рублей. Ну, можно месяц не работать - посмеялся я. Ну не собирался же я разбогатеть. Я взял деньги за свою работу. Нет, я просто стал наглядным примером того, что любые идеалисты, любые добровольцы, в итоге, становятся подвластны своим или чужим меркантильным интересам. Всякие разные борцы с педофилами или идеологи патриотических движений, так или иначе, продают свои идеи, либо переделывают их под свое поведение, свой образ жизни. Сон был нервным и тревожным. Снились мне взрывы и пожары, мне снилось, что рядом со мной разрывается граната, я вижу как она катится, но у меня нет сил убегать или отскочить, мое тело непослушное. Я только слышу, как за моей спиной знакомый голос орет – ну и хули ты замер, долбоеб, а я отвечаю – товарищ капитан, за время несения службы… В этот момент происходит взрыв. И я слышу, как мужчины смеются, а кто–то говорит – самая нелепая смерть из всех, что я видел. И снова смех. Я проснулся и достал сигарету. Оказалось, что я проспал целый день, за окном смеркалось. Я заметил, что меня все еще трясет. Руки ходили ходуном, когда я пытался прикурить, то выронил зажигалку. За стенкой играла песня – я по асфальту шагаю, первый раз за все время, что я здесь живу, соседи слушают хорошую музыку. Постель была мокрая. Чувствовал я себя погано, у меня был жар. Тридцать восемь и семь показал старый термометр. Лекарств у меня не было. Выпив рюмку водки с перцем и пожалев, что нет лимона, я лег в постель. Я включил телевизор, чтобы посмотреть местные новости. Показывали сгоревший ларек, комментируя, что это борьба конкурентов и, что нужно опасаться возвращения девяностых. Но мне, в общем, было плевать на то, что ни слова не сказали о том, что продавали в этой торговой точке. Голова у меня кружилась, и мне было одиноко, я был близок к тому, чтобы себя жалеть. Я лежал, как в бреду, часто пробуждаясь. Только часа в два ночи я поднялся, чтобы попить чай. Аппетита не было, тем более не было желания, что-то готовить. Я вспоминал, каким образом я оказался здесь. Я вспоминал, как после того как она уехала в Москву, я решил изменить свою жизнь. У моего друга, через неделю должен был быть день рождения, а мы не общались с ним уже два месяца. Между нами произошла небольшая ссора, и никто не шел на примирение. А друг этот был единственным и самым настоящим. Мы были друзьями с детства. Я пришел к нему рано утром и позвал его на улицу. Мы стояли во дворике и обменивались общими фразами, типа, - как жизнь.
– Саня, послушай меня, – начал я заранее подготовленный монолог, – ты меня прости, я, конечно, был не прав, но ты знай, что ты мой лучший друг и всегда им будешь, я ценю нашу дружбу и хочу, чтобы ты меня понимал, хотя я и часто бываю мудаком, - было начало лета, во дворе была тишина, мы даже слышали, как поют птицы, я продолжал, – Саня, у тебя день рождения скоро и, вот, я решил заранее вручить тебе подарок. Вот, возьми абонемент на прыжок с парашютом, я знаю, что ты мечтал прыгнуть. - Саня поблагодарил меня и сказал, что я тоже его лучший друг и, он все понимает, что мы меняемся и уже не те пацаны, что вместе играли в футбол во дворе, но в этом нет ничего страшного.
– Так ты проведешь мне мастер-класс, объяснишь, как вести себя.
–Нет.
– Саш, я завтра уезжаю в Сочи, поживу, поработаю там, не могу уже здесь.
– А, работа, что это ты надумал, - спрашивал он меня.
–Да уволился я, неинтересно мне, ни чем же не рискую. Ты не волнуйся, там тебе все объяснят, проведут инструктаж, вернее наземную отработку элементов прыжка, так это называется. Ну, правда, уже поскорее хочу съебаться отсюда.
Саня просил разъяснить,
– ты что, из-за зазнобы своей уезжаешь.
Я отвечал:
– Да, нет. Ну, лето, не хочу в городской пыли здесь. Делать мне нечего, семьи пока нет, а так я хоть в море покупаюсь, страну посмотрю. А то на север я мотался, теперь решил на юг. Да, в общем, скучно мне, романтики хочется – ухмылялся я.
Еще немного поболтав, мы расстались. Я менял работы от Туапсе до Пицунды, платили везде мало, но мне было, в общем, здорово, чувствовал себя хорошо, черноморский воздух шел на пользу. Дефицит близких людей компенсировал книгами. Осенью, однако, осточертело все и я вернулся обратно. Что-то тянуло меня на Урал. А дома меня ждала страшная новость. – Я тебя ненавижу. Вот все, что в слезах сказала мне Сашкина жена.

На второй день пришла Полина. Она начала суетится вокруг меня, – ну ты даешь, как же ты лечишься, на одних сигаретах, ты долго не протянешь. Она вычистила переполненную пепельницу возле кровати, – выглядишь очень плохо, ты решил бороду, что ли отрастить. Нет, к врачам ты не хочешь идти, ну до аптеки мог бы прогуляться. Жилище каменного века или это берлога снежного человека. Полина купила мне каких-то лекарств, потом приготовила бульон и заставила покушать, первый раз за два дня. Навела порядок и сказала, – выходи на улицу, тебе необходим свежий воздух, тем более там уже весна наступила. – Надо же какая неожиданность, – ответил я и посмотрел в окно. Там таял снег и ярко светило солнце. – Да это чужой праздник, меня на него не приглашали, – сказал я и лег в постель. Полина ушла, мне она казалась самым дорогим человеком на свете. Просто приятно, когда кому-то на тебя не наплевать. Еще сутки я провалялся в постели, но чувствовал себя гораздо лучше. Меня разрывало чувство вины, я же должен был проверить парашют сам, я мог быть там с ним, мог подробно объяснить, как действовать в любой нештатной ситуации. Жить мне тогда не хотелось. А она вернулась из Москвы. На протяжении недели она приезжала ко мне каждый день и рассказывала, как здорово в столице. Мы прогуливались по осенним паркам, она веселая, а я в состоянии прострации. Мы сидели на лавке, молча наблюдая осенний снегопад. Я медленно и монотонно произнес, – я тебя очень люблю, я хочу каждый день видеть тебя, хочу просыпаться рядом с тобой, хочу засыпать рядом с тобой. Неужели ты не понимаешь, какую боль доставляешь мне своим поведением. Ты так быстро меняешь свое отношение ко мне, что я никогда не могу понять тебя. Я не хочу быть бродягой, я устал быть кочевником, давай будем жить вместе, сыграем свадьбу, заведем детей. Она помолчала, а потом сказала, – это у тебя не любовь, а просто влюбленность, ты мне дорог, как друг, тем более я не планирую, в ближайшее время, становится женщиной, стирающей носки и готовящей обед мужу. Я только ответил, что редкая влюбленность длится больше трех лет. После, я почти месяц пил водку и курил траву в разных сомнительных компаниях и один. Мне было жаль моих родителей наблюдающих все это. Они думали, что самое страшное позади, ведь пока я был в армии, они ни одну ночь спокойно не спали, и внимательно смотрели сводки новостей. После очередной попойки, я проснулся с больной головой и сказал родителям, что один армейский друг зовет погостить к себе, так что я уезжаю в соседний городок. Я снял все деньги, что удалось скопить за лето, собрал вещи, подготовил машину и следующим утром отправился в путь. Все в этом городе мне причиняло боль. Ни оставалось ничего, чтобы держало меня здесь, только родители, которым было бы страшно смотреть на сына, потерявшего всякий интерес к этой жизни.

В город пришла ранняя весна. Я завтракал в кафе и смотрел на проспект. Мимо проходили люди, которые устали от холодов, и в первые дни оттепели поспешили надеть весеннюю одежду. Поэтому толпа была не серой, а пестрой и даже чересчур. Я был в отличном настроении, оправившись после болезни, я первый раз вышел из дома. С крыш капал тающий снег. Моя машина была в мастерской, где ее приводили в порядок. Автослесарь похвалил машину, сказав, что она ничего для своих годов. Видимо, на него тоже действовала весна, потому что он улыбался, объясняя мне, что поломки не такие и серьезные. Позавтракав, я пошел прогуливаться. Девушки ходили в мини-юбках, привлекая внимание мужчин, и мне это нравилось. Хотя, будь я в другом настроении, наверное, в половине из них я бы видел бл…дей. Я обошел несколько книжных магазинов, там я флиртовал с продавщицами и пролистывал книги интересующих меня авторов. Я купил книгу футбол 1860 г., которую читал давно, но которой у меня не было. Читать этот роман мне не хотелось, эта не то, что нужно читать в хорошем настроении. Я высказал недовольство продавщицам, двум молоденьким девушкам, что у них нет книг Набокова. Одна из них сказала, что Набоков – это сплошное извращение. На что я ответил, - мало кому удавалось писать так хорошо, как Набоков, а если вы видите в нем педофила, то вам лучше о литературе не рассуждать. Потом я еще торжественно сказал, - девушки, читайте Бунина и Набокова и ищите себе настоящих мужчин. Мы посмеялись и я ушел. Выйдя из магазина, я обратил внимание на черный лэнд-крузер и подумал в шутку, бабла заработал, можно типа и о духовном задуматься. Я забрал машину из сервиса и решил заехать на мойку. Я ехал, и мне нравилось, что можно было выжимать сцепление без страха, что лопнет трос. На светофоре я увидел, что за мной стоит та же машина, что я видел у книжного магазина. Я пил кофе и листал журналы, пока мыли мою машину. Но мне не давал покоя этот крузерок. Да совпадение просто, город маленький, вот и пересеклись. Я вышел на крыльцо и посмотрел по сторонам, закуривая сигарету. Вокруг не было ничего подозрительного. Вот так становятся параноиками, подбадривал я себя. Но когда я выезжал с мойки, в боковое зеркало я увидел, что за мной пристроилась все та же машина. Ну, милиция на таких машинах не катается. Я пытался понять, как меня вычислили, где я прокололся, может быть продавцы в ларьке меня узнали, или еще какая-нибудь случайность меня выдала. Я ехал и думал, как мне поступить, потом я понял кто это может быть, это крыша того таксиста, у которого я забрал машину покататься. Значит, он понял, кто я и вспомнил, где мы с ним пересекались. Я ехал по центральным улицам со средней скоростью, чтобы не показывать своим преследователям, что я давно их заметил. Я вспомнил про визитку у себя в кармане и решил позвонить Руслану. К моей радости он быстро ответил:
– Привет, Руслан, не узнал, мы пили с тобой на прошлой неделе, ты говорил, будут проблемы, звони.
Он назвал меня по имени, а потом произнес:
– Я плохо помню, но скажу вам одно, я не могу решать проблемы всех, с кем выпивал или просто знаком.
И он повесил трубку. Но честно сказать, я особенно на него не рассчитывал, панибратство по пьяному делу – вещь не серьезная. Между тем, я понимал, что еду на окраину города, как и надо было этим типам, преследующим меня. Они обогнали меня с лева и тот, кто сидел справа от водителя, высунул руку, показывая мне жестом, чтобы я остановился. Я терпеть не могу убегать и скрываться, поэтому припарковал машину на обочине. Они остановились впереди меня, и из машины вышло трое парней. Я посмотрел и подумал, что на быков они не очень-то похожи. Но один из них был с бейсбольной битой в руке, и это выдавало их намерения. Я тоже вышел из машины. Ко мне приближался тот, что был с битой, он сказал:
– Ты охуел, с моей женой спать, - и начал на меня замахиваться. Я достал из кармана пистолет, направил его в сторону этих парней и заорал:
– На месте всем стоять. Они испугались, а я продолжил, – ты, сел быстро в мою машину, а вы, клоуны, можете ехать за нами, но не надо героев из себя строить. Мы просто обсудим проблему, которая вас не касается в принципе. Так они и сделали.
Я за день устал и уже ложился спать. Хотя была пятница, и правильным было бы поехать таксовать. Но делать это не было никакого желания, мне не просто не хотелось возить людей за деньги, мне вообще не хотелось садиться за руль. Я немного беспокоился за Полину, но Отелло вроде бы успокоился, с трудом я нашел нужные слова объяснить, что между нами ничего не было. На самом деле я думал, что она ему все рассказала, тогда бы мне нечего было ему сказать. А оказалось, кто-то, где-то, что-то видел, в общем, слухи. Но настроение было испорчено моим страхом во время слежки. Я все-таки, хотел бы уехать из города. Была мысль перебраться в Питер или снова поехать в Сочи, в Сочи было бы легче, там были уже некоторые знакомства даже было бы, где поселиться на первое время. Но продолжать работать в такси было бы глупо, во-первых, пара было уже задуматься о нервах, а, во-вторых, мой студебекер такими темпами долго не протянет, и будет требовать все больших и больших вложений. Меня достало одиночество, мне осточертело чувство вины и грусть. Я хотел бы жить в другом обществе, в другом городе, в другой стране, на другой планете. Есть ли еще такие места, где все не так безнадежно, как в удивительной стране, где я родился и уже, поэтому люблю свою родину, но как было бы здорово, если хотя бы эта любовь была взаимной. Радует то, что, несмотря на все ужасные картины, все нечеловеческие условия, многие продолжают оставаться людьми. В нашей стране я бы поставил памятник человеческой стойкости и терпению. Мне охота, чтобы те, кто сидит наверху, кто имеет яхты и виллы, кто распоряжается всеми углеводородами страны по своему усмотрению, кто распилил и распродал богатство страны и народа…я бы очень хотел, чтобы они не испытывали нашего терпения, думаю, что гражданской войны нашей стране не пережить. Мои мысли прервал телефонный звонок. Я услышал знакомый, до боли, голос.
– Ну привет, ну куда же ты пропал мой родной.
– Привет, моя принцесса, я не пропал, я в соседнем городке работаю таксистом, а как ты поживаешь.
– Плохо мне, плохо без тебя, я сейчас переосмыслила свое поведение, ты прости меня. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты приехал и обнял меня.
– Я тоже, больше всего на свете хотел бы обнять тебя и никуда не выпускать из своих объятий.
– Пожалуйста, приезжай, мне очень нужен ты. Мне нужен человек способный на поступки. Я смотрю на фотографии и понимаю, что ты очень красивый и элегантный. Я просто заново влюбляюсь в тебя.
– А где же ты была все это время.
– Я была то в Москве, то в Петербурге, то возвращалась домой. Я все ждала, что ты вернешься или хотя бы дашь знать о себе. А сегодня пошла к твоим родителям и взяла твой новый номер и целый день, ты представляешь, не решалась позвонить. Я готов был сорваться прямо сейчас, рано утром я был бы уже у нее. Мне не было никакого резона оставаться здесь.
– Сердце стучит так сильно, что кажется я не доживу до утра. Да, я не переживу даже эту ночь, не то что до тебя дойти. Ты - единственный из встреченных мною мужчин. Я не знала, кто это были раньше и все вокруг, кто они? Чьи-то мелкие, покрупнее представители. Я, кажется, забываю как без тебя дышать. Конечно, это больно, но это сердце бедное, влюблённое, дрожащее, оно - тоже твоё.
– Мне кажется, я где-то это уже слышал, очень знакомая фраза откуда это.
– Я без тебя, и меня совсем нет. Я вся в ошибках, исправлениях, вся неправильная, плохая - без тебя я уже не целиком. Взгляд мой, ищущий нигде не останавливается. Сердце стучит так сильно, что, кажется, я не доживу до утра. Да, я не переживу даже эту ночь, не то, чтобы тебя найти. Вдруг здесь впервые я узнаю, как это расставаться.
– А, все, вспомнил, тогда я тебе вот, что скажу. И даже твоя душа, до которой ты допустила меня раза три, через все препоны, - осталась тут, воплотившись во все живые цветы и все неисправные телефоны. А ты боялась, что я тут буду скучать, подачки сам себе предлагая. А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать? Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая. Мы посмеялись, я воодушевленный и торжествующий лег спать, спланировав возвращение на понедельник, новую жизнь нужно начинать с понедельника.

Ночью я сижу на кухне, пью кофе и курю сигарету. Я стараюсь, чтобы дым не попадал в комнату, но его все равно затягивает в квартиру. Днем я вообще выходил курить в подъезд. Обычно я курю, где придется, у меня три самодельные пепельницы, но окурки все равно бывают раскиданы по всей квартире. Я не свинья, конечно, но когда долго живешь один, перестаешь следить за такими вещами. Вообще порядок в квартире отражает, во многом, внутренне состояние человека. Были моменты, когда я каждый день делал влажную уборку, когда по субботам проводил пхд, тогда я и сам пребывал в позитивном настроении. Но на долго меня не хватало, потому что это одни из тех вещей, которые можно было бы делать ради или для кого-то, но для себя заниматься такими вещами нет никакого желания. Наверное, нужно очень любить себя, чтобы жить просто ради того, чтобы жить. Не знаю, но я точно не склонен к самолюбованию. Поэтому-то и нахожу свою жизнь никчемной и бессмысленной. В моих мыслях царит хаос, я пью кофе и смотрю в беспросветную тьму за моим окном.
Я слышу, как за стенкой всхлипывает ребенок, слышу, как Полина тут же просыпается и успокаивает свою девочку, и в этот момент мое сердце сжимается. Полина выходит на кухню в черном пеньюаре и наливает себе стакан воды. Она говорит медленно и спокойно, но без капли нежности.
– Мучает бессонница? Не можешь спать в одной комнате с ребенком? Завтра я буду решать свои проблемы, поищу себе жилье. Ты не волнуйся – мы не собираемся вписываться в твою жизнь, нарушать твое одиночество. Пойми, мне нужно было от него уйти, отсидеться, что ли.
Я молчал. Она была обижена на меня за то, что днем я сказал, как ценю свое одиночество, за то, что днем сказал, что в понедельник уезжаю из города насовсем. Она даже не спросила зачем, куда, она так была занята сбором вещей. Я почти весь день ничего и не говорил, я просто растерял все свое красноречие, когда утром Полина позвонила и попросила, чтобы я их забрал, она рассказала мне, что призналась мужу в своей измене, что вообще давно разлюбила его. Я помог в переезде, помогал собирать вещи, но я даже не проявлял элементарной вежливости не то, чтобы сказать как я им рад, что это они мне оказывают великую честь, принять их в своей квартире. А я только пошутил, как дурак про то, что ее муж либо бандит, либо хорошо подворовывает у себя на комбинате, раз может себе позволить такой агрегат. Это была неудачная шутка, после этого Полина молчала и заговорила со мной уже ночью.
– Только ты не подумай, что это ты разрушил мою семью, дело вообще не в тебе, а в нем, просто мне нужно было куда-то уйти, мне нужна была твоя помощь. Завтра мы уедем, найдем угол, я прошу тебя помочь мне еще раз перевезти вещи. Ты мне очень нравишься и мне хорошо с тобой, но я не стану навязываться, я вижу, как тебе уютно в твоем панцире, в твоей берлоге.
Она стояла на кухне, такая беззащитная и произносила фразы, как плохая актриса. Я закурил сигарету и посмотрел на нее, но вновь не нашел нужных фраз. Она усталым голосом произнесла:
– Не кури, пожалуйста, ну я же просила, неужели ты не можешь изменить своим привычкам, хотя бы на сутки.
Я выбросил сигарету в окно, проследил за ее падением. Полина стояла посреди кухни, обеими руками сжимая стакан, а я сказал ей:
– Полечка, выпей воды, - потом, я добавил, - аренда уплачена до конца месяца, вы можете оставаться здесь весь март, как минимум, в понедельник я все равно уберусь отсюда.
В этот момент заплакала ее дочь, Полина вылила воду в раковину и вышла убаюкивать свою девочку. Я не ожидал от Полины такой решимости, что она вот так, соберет вещи, заберет дочь и бросит своего мужа. Я понимал, что все наши встречи добром не кончатся. Зачем же я зашел так далеко в этой любовной связи, не было у меня цели влюбить ее в себя и уж тем более влюбиться. Еще меня беспокоило, что я слишком привязался к ее дочери. Я вообще детей не люблю, я никогда не смог бы понять мужиков, которые сходятся с женщиной с ребенком, а потом еще и воспитывают чужого ребенка. Наверное, это сильно, но я бы так не смог. Странно, как я бы смотрел на эти события, если бы прошлой ночью не объявилась моя принцесса, моя мечта, любовь всей моей жизни. Я точно знаю, что тогда я бы не руководствовался чувством жалости, я бы не думал, что что-то должен Полине. Нет, наверное, я бы воспринял это как единственный шанс вернуться к жизни. Может быть, как подарок судьбы. Но и теперь судьба словно бы ставит меня перед выбором. Хотя ерунда это все. У меня в жизни так часто бывает, то несколько лет ты вообще никому не нужен и телефон твой молчит по полгода, то ты становишься нужен вдруг сразу всем, и обязательно одновременно. Больше всего мне хотелось оставить все как есть, чтобы не было никого рядом, чтобы таксовать до самой старости, или пока мое тело не найдут где-нибудь на полях орошения с гитарной струной на шее. Еще этой ночью я думал о том, чтобы перебраться в Сочи одному и жить там. Но жить дальше становилось сложнее, потому что возрастало количество воспоминаний и количество людей, которые участвовали в моей жизни, и в чьих жизнях участвовал я. Я не представляю, как живут старики, как тяжело им хранить в своих сердцах воспоминания обо всех людях и всех событиях происходивших в их жизни. Не знаю, как им, но мне уже тяжело от того, что многие яркие моменты никогда не повторятся, что многих людей я уже никогда не увижу. Я смотрел на черно-белые фотографии моих родителей и думал о том, что скоро будет время, когда и я останусь всего лишь пыльной, потускневшей фотографией человека, про которого никто ничего не знает. Сейчас идет 2008 год и от этой цифры у меня кружится голова, мне кажется это очень высоко. Я помню олимпиаду в Нагано, и мне не кажется, что это было давно. Но мне совершенно невозможно представить цифру 2018, это мне кажется очень много. Да, это слишком высокая цифра. Сегодняшняя ночь мне кажется одной из самых важных в моей жизни, я возвращаюсь к своей мечте. За стенкой Полина шептала, – все хорошо, солнышко, спи спокойно, все хорошо...