Птичья история

Николай Воронов не был чувствительным человеком. Скорее наоборот, он был деловым и жестким, ибо всю свою жизнь, начиная с тридцати лет, посвятил делу: создал свою компанию. И если он испытывал нежные чувства, то только к этой своей маленькой империи, которую, как и подобает настоящему императору, он холил и лелеял, тратя все умственные и физические силы на то, чтобы она расширялась и процветала. Работа отнимала у него такое количество времени, что на личную жизнь, хобби, театры, пикники и прочие вещи, ради получения которых, собственно, человек и стремится заработать побольше денег, у него не оставалось. Семьею он не обзавелся, поскольку до тридцати он об этом не думал – хотел нагуляться всласть, а позже у него просто не стало времени на бурные романы, на то, чтобы красиво добиваться чьей-то руки, а по другому, тихо, скромно он не мог, т.к. по натуре своей был завоевателем.
Жил, тем не менее, Николай не один. Его вечерние просиживания за компьютером оживлял ворон. Когда Коля был студентом, как-то раз он и его тогдашняя девушка, Лена Голубева, целуясь на скамейке перед главным корпусом института, услышали навязчивое карканье. Оно было так противно, что в конце концов испортило молодым людям романтический отдых. Раздосадованный Коля обошел скамейку несколько раз, прежде чем нашел под ней маленького одноглазого вороненка. Появление растрепанного найденыша вызвало в Лене Голубевой приступ ликования. Коля сразу смекнул, что теперь он сможет видеться со своей любимой девушкой гораздо чаще, чем раньше, если Карлуша (так назвала найденыша Лена) будет жить в его комнате. Вскоре вороненок стал любимцем не только Лены, но и всего общежития. О его проделках ходили легенды. Кроме разбойничьих налетов на столовую, куда он проникал через задний ход пролетая над головами перепуганных насмерть поварих, он, питая нездоровый интерес к представительницам женского пола, причем не к своим, пернатым, а к человеческим, волочился за каждой юбкой, причем амурничал он, в основном, не со студентками, а с преподавателями. Увидит женщину в ярком платье – и мгновенно пикирует по направлению к ней, повергая несчастную бегство, не взирая на ее ученую степень и пост. Поначалу у Коли были большие неприятности из-за хулиганских выходок питомца. Николая несколько раз вызывали в деканат и к коменданту общаги, и он клятвенно обещал избавиться от нарушителя порядка. Где он только не пытался пристроить Карлушу: в лесу, на стройках, на рынке... Однажды даже занес на кладбище, где гнездились его сородичи. Но тот, абсолютно не проявляя интереса к воле, пугался нового места, садился Коле на плечо и ни в какую не хотел улетать. И снова выговоры, вызовы в деканат... Но мало-помалу страсти улеглись. Карлушины «дамы сердца» научились задабривать его печеньем и прочими вкусностями, принесенными из дому. Проходя по коридорам во время перемен, Коля не раз слышал, как одна преподавательница хвастается перд другой проявлением внимания к ее особе со стороны Карлуши, намекая на то, что она и есть его настоящая дама сердца. Комендант тоже простил ему все прегрешения, так как Карлуша не только доблестно разогнал огромную стаю ворон, что обитала в районе студенческого городка, но и выжил из общаги всех тараканов и грызунов. За те же заслуги директор столовой поставил его на довольствие. А когда Карл вступал в поединки с другими воронами, на это зрелище сбегались посмотреть и преподаватели и студенты, потому что их любимец сражался красиво, виртуозно исполняя в воздухе фигуры высшего пилотажа. Он всегда выходил из подобных дуэлей победителем, чем Коля страшно гордился.
Поскольку у Николая не было времени на то, чтобы встречаться со старыми друзьями или писать им письма, он зарегистрировался в Одноклассниках. В его случае это было удобно. Работает он с деловой почтой, а тут вдруг бац – и сообщение. Намного лучше, чем по телефону, потому что по нему Николай обычно разговаривал с деловыми партнерами, к тому же частенько он попросту не мог придумать, что сказать своим бывшим одноклассникам, ибо проблемы, да и сама жизнь были у них настолько разными, что обсуждать, собственно говоря, было нечего . Карлуша, которому сейчас было примерно восемнадцать, растолстел и остепенился. Он больше не волочился за дамами, не устраивал воздушных боев с сородичами, и только изредка подворовывал, принося хозяину какую-нибудь ерунду с соседских балконов: прищепки, болты, гайки и прочую дребедень. Когда Николай садился за компьютер, Карлуша, как правило, взгромождался на стол, где у него был свой угол, и играл с визитками, перекладывая их из одной коробки в другую.
Нельзя сказать однозначно, обрадовало или огорчило Николая сообщение от Лены Голубевой, но только в тот момент, когда он увидел мигающий огонек рядом с ее фото, сердце его вдруг забилось часто-часто, как при первом с ней свидании, и видно так громко, что ворон бросил свои карточки, вытянул шею, наклонил голову и, широко разинув клюв, уставился на хозяина одним глазом, будто стараясь понять, что с ним творится.
Расстались они давно, еще до выпускных экзаменов. Коля вдруг ни с того ни с сего, хоть и не полностью, к ней остыл, а та, вместо того, чтобы подождать немного, пока он разберется в своих чувствах, возьми, да и выйди замуж за своего давнего поклонника. Николай переживал, но недолго. Вскоре он завел новый роман, который, впрочем, по накалу страстей не шел ни в какое сравнение с предыдущим. Распределение разбросало их по разным уголкам страны. До Николая доходили слухи о рождении у Ленки дочери, о неудачном браке, но все это было далеко, за пределами его бытия, как будто во сне, и так же, как сны, вспоминалось с трудом, урывками. Более того, Николай гнал от себя воспоминания, поскольку считал, что оглядываться назад – вредно, что прошлое может засосать, оттянуть назад и тем самым навредить настоящему.
Он хотел ее отшить сразу, сославшись на занятость, но она начала говорить такое... Ленка говорила то, что наверное стеснялась высказать тогда, в юности. А ведь тогда сказанное имело бы для страдавшего от неуверенности в себе Николая огромное значение и наверняка благотворно повлияло бы на развитие их отношений. Она открыто и просто восхищалась его достоинствами: умом, остроумием и даже красотой. Она говорила то, что он сам о себе всегда знал, но редко слышал от окружающих. Они либо отмалчивались, либо льстили так грубо и неприкрыто, что Воронову становилось противно. Ленкины комплименты по какой-то причине звучали необыкновенно искренне и по-детски наивно. Она, вопреки опасениям Воронова, не пыталась листать пожелтевшие страницы их романа, не старалась вызвать в нем сожаление о прошлом и их несбывшихся мечтах, вспоминала только то, что было связано с учебой: однокашников, преподавателей, экзамены. О себе не рассказывала, но на вопросы Николая отвечала охотно, с юмором. Говорила она интересно, удачно вплетая в свою речь немного иронии, немного лирики и все это звучало красиво, немного витиевато, но от этого ее слова слов становились еще весомее и приятней.. Николай же отвечал бессвязными фразами, невпопад, пытался делать ответные комплименты, но они звучали так неуклюже, так прозаично, что Воронов смутился, и сославшись на внезапный телефонный звонок, закончил разговор.
Придя в себя после неожиданного общения, он торопливо выкурил сигарету, потом другую и снова сел за компьютер. Но вместо того, чтобы вернуться к работе, нашел в Одноклассниках страничку Лены Голубевой и начал внимательно рассматривать ее фото, коими Карлуша, кажется, заинтересовался не менее, чем хозяин. Он бросил свои визитки, примостился перед самым экраном и уставился в него, то поднимая, то опуская голову, то поворачивая ее влево и вправо. Казалось, он внимательно изучает разноцветные картинки,пытаясь узнать в полноватой скромно одетой школьной учительнице предмет своего обожания. А может он и вправду ее узнал? Воронов вдруг вспомнил потешные Карлушкины ухаживания за Ленкой. Карл начинал биться о дверь еще до того, как Ленка появлялась на пороге. Когда она входила, ворон садился ей на плечо и вымогал конфеты, беззвучно открывая клюв перед ее хорошеньким личиком. Получив свое, он вприпрыжку устремлялся под Колину кровать и оттуда доставал и приносил ей в клюве всякую гадость в виде окурков, сломанного железного колечка, ручки от вилки, металлической пуговки с якорьком и прочих богатств, что хранились в его тайнике за плинтусом, и благоговейно клал у ее ног. Причем положив на пол очередной презент, он каждый раз поднимал голову, и повернув к Лене свой едиственный глаз, наблюдал за ее реакцией. И Лену, и всех остальных его «ухаживания» приводили в неописуемый восторг. В те счастливые времена Коля называл Карлушу «сыном», Ленку «мамой», а однокашники, учитывая их «родственные» связи и птичьи фамилии , дали всем им с Ленкой прозвище Птицы.
Теперь они общались довольно часто, примерно раз в неделю. И каждый раз, еще до того, как прилетало сообщение, Карлуша усаживался Николаю на плечо, топтался на нем, громко каркая хозяину прямо в ухо. Кажется, питомец был рад этим весточкам куда больше, чем хозяин. Николай же злился на себя и никак не мог понять, почему он продолжает это ненужное общение. Когда их очередной разговор подходил к концу, он твердо давал себе слово распрощаться с прошлым в Ленкином лице раз и навсегда, но как только его бывшая зазноба начинала «плести» свои кружева из слов и фраз, он, как завороженный, следил за тем, как она плетет очередной «узор», и забывал обо всем. Так же, как в юности, в самом начале их романа, когда он, расталкивая соперников, только начинал завоевывать ее расположение, тело захлестывала горячая волна, а сердце начинало биться так, будто он только что пробежал стометровку. Лишь звонки партнеров могли вывести его из этого странного состояния и вернуть его в реальность. Вот тут бы и прекратить всю эту лобуду, но Ленка словно угадывала его намерения и как только он отвечал на звонок, прощалась поспешно «убегала».
Прошло два месяца. Воронов смирился с тем, что у теперь у него есть постоянный пенфренд. В конце концов, Ленка не нарушала его привычный ритм жизни, не задавала глупых вопросов, не умничала, не давала советов и не жаловалась на жизнь, хотя по фотографиям было видно, что живется ей несладко. Николаю показалось, что Ленка знает свое место и не претендует на большее. Поэтому сообщение о том, что она приезжает в Москву на несколько дней было для Воронова неожиданным и вызвало в нем приступ раздражения. Сначала Николай сделал вид, что не заметил ее сообщения о дате, сроке пребывания и гостинице, где она забронировала номер, но, чувствуя, что она ждет от него хоть какой-то реакции, кое-как изобразил подобие радости и попросил телефонный номер, по которому может с ней связаться. Согласился показать Карлушку. Она страшно обрадовалась, дала все возможные координаты, а Воронов с ухмылкой на лице, под недовольное ворчание ворона, для которого компьютер в последнее время стал лучшим другом, стирал ее сообщения. Единственное, чего боялся Николай, что она попросит его дать ей свои координаты, но к его великой радости, она промолчала.
Все те дни, что Голубева должна была провести в отеле, Воронов старался о ней не думать. Нельзя сказать, чтобы его совсем уж не мучили угрызения совести. Конечно же, время от времени они возникали, но он легко усмирял их мыслями о том, что бывшая зазноба вползла в его душу, словно змея, хочет охомутать его, а он ее совсем не любит, она не в его вкусе, ему нравятся молодые женщины, намного моложе него, гламурные, длинноногие, а такие, как она, полные, в очках, с кошелками его вообще не интересуют. Тем более учительница. Да они только и знают, что жалуются на нищенскую зарплату, на правительство...
Сегодня ночью она должна была улететь, и Воронов, еще находясь в офисе ни о чем больше домать не мог, то и дело поглядывая на часы, ожидая, когда стрелки вернут его к прежней спокойной жизни без Голубевой, учащенных сердцебиений и слезливых воспоминаний о прошлом.
Дома Николая ждал неприятный сюрприз. Сначала он подумал, что в квартире побывали воры. Начиная с прихожей, паркет был усеян разными предметами – ключами, рожками для обуви, шарфами, конвертами, бумагами, сувенирами, сметенными с полок и шкафов. Впечатление усилилось в гостиной, где на полу валялись растерзанные газеты и журналы. Такое варварское отношение грабителей к печатным изданиям породило в Воронове догадку, которая подтвердилась, как только он перступил порог кабинета. Весь пол был завален бумагами, а на компьютерном столике восседал Карл и погружая клюв в свою любимую коробочку, ничуть не стесняясь присутствия хозяина, разбрасывал визитки вокруг стола. Воронов гркнул на него и попытался согнать с места преступления. В ответ птица каркнула «во все воронье горло», запрыгнула на компьютер, распростерла крылья и, опустив шею вниз, угрожающе уставилась на Воронова единственным глазом. Так Карлуша обычно делал, когда собирался атаковать соседского кота. Но на этот раз его жертвой стал компьютер. На глазах у хозяина Карл начал долбить его своим огромным клювом. Воронов прикрикнул на него и замахнулся, но от этого стало только хуже. Карл поднялся в воздух и начал махать крыльчми над головой хозяина. Воронов сбегал на балкон за шваброй и принялся ею гонять разбушевавшегося разбойника. Но тот ничуть не испугался. Он сел на люстру и стал ее раскачивать, да так, что сам не удержался и слетел. Покружив немного по гостиной, он подлетел к окну и, выставив вперед мощные лапы, начал биться в окно, причем удары были так сильны, что Воронов испугался, что взбесившийся ворон либо пробьет стекло, либо погибнет сам. Николая подскочил к окну и попытался поймать его. Но тот неожиданно оставил окно в покое, полетел по направлению к прихожей и начал биться в дверь. «Что, погулять захотел? Так и скажи! Зачем вещи ломать, тварь ты неблагодарная!» едва Воронов приоткрыл дверь, как карлуша с криками протиснулся в подъезд. Он отлично знал дорогу. Но входная дверь была закрыта и ворон начал назойливо кружить перед самым носом хозяина. «Да сейчас, сейчас Чего пристал? Открою....»
На дворе был трескучий мороз, и Николаю пришлось задержаться в прихожей, чтобы надеть дубленку, ботинки и шапку. Все это время Карлуша сидел на подоконнике и орал так, будто дворник Карим воплотил, наконец, в жизнь свою давнюю урозу и как следует поддал ему метлой за все пакости. Пока Воронов спускался, птица неистово билась в железную дверь.
Первое, что увидел Воронов, выйдя из подъезда, была машина скорой. Она как раз включила сирену и отъезжала, преследуемая большой черной птицей. Воронов хотел вернуть Карлушу, но пробежав метров десять, понял, что это невозможно и остановился, провожая взглядом скорую. Вдруг он услышал, как кто-то из группки людей, стоявших рядом со скамейкой, откуда только что отъехала скорая, трагически произнес: «Ворон каркает. Ох, как бы не померла голубушка.». « Это не ворон, а наш Карлушка. И ничего плохого он не накаркает! Врач же ясно сказал: угрозы для жизни нет! Просто переохладилась» - раздраженно откликнулся другой голос, который явно был знаком Николаю. «Надежда Васильевна...» Не успел он задать вопрос, как соседка сама подскочила к нему и затараторила: «Коля, да где ж тебя черти носят? Знакомую твою только что на скорой увезли, Леной зовут, я ей подъезд открывала. Несколько раз поднималась. Карлушка твой чуть дверь не раскурочил, орал, как резаный. Он ее вроде... признал. Я ее приглашала к себе погреться, а она ни в какую. На скамеечке, говорит, подожду. А ты давно с работы пришел? И как вы могли разминуться? Видно, когда ты подъехал, она уже заснула, вот и не увидела тебя Я ей телефон твой давала. Она, что, не позвонила? Странная она какая-то, бедняжка».
Разрезая дорожные пробки черным авто, Воронов представлял себе, как будет держать в своих волосатых ручищах ее маленькие пухлые ручки и дышать на них, стараясь изо всех сил отогреть, а рядом будет сидеть их Карлуша и вертеть головой, стараясь понять, что же на самом деле происходит и что еще может произойти между двумя дорогими ему людьми.