МЕТЕЛЬ

МЕТЕЛЬ






Двое зажиточных мужиков, одетых в собачьи шубы, ехали в город на санях, запряжённых гнедой кобылой. Погода быстро портилась. Поднялся ветер. Стал падать крупный снег.
- Эх, брат Лукьян, - сказал тридцатипятилетний Козьма, держась за вожжи и погоняя лошадь плетью. -Видать, не поспеем мы сегодня к маклеру в контору. Другие люди имение старухи Денисовой выкупят. А потом в древне нашей свои порядки наведут и леса под топоры пустят. Сколько нам ещё до города?
- Вёрст пятьдесят, - ответил сорокалетний Лукьян, осмотревшись по сторонам. – Не меньше.
- Что, если мы наискоски поедем. Поворотим гнедую вон к той опушке, а там уж вспольем до реки. Морозы нынче крепкие стоят. Река, поди, встала. Перемахнём.
- А коли не стоит река, что делать станем? – спросил Лукьян и, не дождавшись ответа, прибавил: - То-то. Держись дороги, брат. Так вернее.
- Не зря, Лукьян, про тебя народ в деревне сказывает, что ты мужик только с виду здоровый, а риску боишься пуще, чем бабы мышей трусят.
- Да нешто это риск в метель через реку ехать, - проговорил Лукьян, обидевшись. – Это дурость. Самая что ни есть дурость.
- Дурость в объезд пятьдесят вёрст катить и не докатить. Смотри, как закручивает. Того гляди, метель поднимется. Может, свернём? Сходим на риск. Авось повезёт. Проскочим. И от метели уйдём, и в город поспеем.
Лукьян сидит в санях, молчит, бороду гладит. Думает.
- Будь по-твоему, Козьма. Повертай к реке. Только того гляди, пока не проверим, на лёд на санях не суйся.
- Ничего, пройдём!
Лукьян, воодушевившись, тянет за вожжи. Кричит кобыле. Та, подчинившись, поворачивает к опушке. Сани проваливаются в снег. Но идут. Хорошо идут. Мягко.
Вовсю распоясавшаяся злая метель и вошедший в силу мороз настигли Козьму и Лукьяна неподалёку от реки. Лошадки их, уставшая от бега по глубокому снегу, продолжает двигать сани вперёд. Не то, что дороги, направления из-за снега уже не разберёшь.
- Тпру, шельма! – кричит Козьма, потянув за вожжи. – остановись! Тпру!
- Увидел чего? – спросил его Лукьян, приподнявшись в санях.
- Кажись, из реки торчит что-то. Али, кажется.
- Похоже на сани, - проговорил Лукьян, всматриваясь вперёд. – Это сани! Гони к реке! Скорее!
- Но! Пошла!
Остановив лошадь у самой реки, они, сойдя на берег, увидели наполовину провалившиеся под лёд сани и лошадь, пытающуюся выбраться из плена.
- Не ступайте на лёд! – кричал сквозь ветер старик, стоявший вместе со старухой на другом берегу реки. – Хрупкий! Потонете!
- Что он кричит? – спросил Козьма, не разобрав слов старика, перебиваемых порывистым ветром.
- Кричит, что лёд хрупкий, - ответил Лукьян, с вниманием оглядев сани стариков. – Нужно помочь им выбраться.
- Но как?
- А мы их сани за копыл привяжем верёвкой к нашим и велим лошади тянуть. Как только задняя часть саней поднимется из реки, их лошадь потянет, а мы тем временем свою осадим.
- А если их сани наши под лёд утянут? – спросил Козьма, не хотевший рисковать.
- Не утянут. Мы не дадим.
Лукьян, не дождавшись одобрения товарища, берёт из саней верёвку. Один конец передаёт Козьме, а с другим идёт к реке и, нисколько не сомневаясь, встаёт на лёд. Козьма, наблюдая решительность Лукьяна, торопливо привязывает конец верёвки к саням.
- Помёрзнем без тебя, сынок! – прокричала старуха. – Сами не выберемся.
- Помалу, иди! - крикнул старик. – Помалу. Там полынья.
Посмотрел Лукьян на стариков, улыбнулся, да и двинул ногу по льду с опаской. Затем вторую.
- Ну, что там, Лукьян? – спросил Козьма, испуганно взглянув на присыпанные снегом сани и круп лошади.
- Пол сажени осталось.
В следующее мгновение Лукьян, провалившись под лёд, успевает ухватиться за выскочившую из рук верёвку. Козьма в растерянности. Стоит, не шевелится.
- Батюшки! – завопила старушка.
- Тяни верёвку! – крикнул Лукьян, пытаясь самостоятельно выбраться из воды.
Козьма подбегает к лошади. Хватается за вожжи и вытягивает Лукьяна из воды.
- Ведь знал же я, что это добром не кончится, - сказал Козьма, подойдя к товарищу. – Знал. Но тебя послушал. Ничем мы этим старикам помочь не можем. Там, за рекой, в семи верстах город. Пусть идут. Небось, доберутся. А мы, ежели промедлим и на дорогу не вернёмся, то вместе с ними тут под снегом сгинуть можем.
- Они не дойдут, - возразил Лукьян, выливая из валенок воду и выжимая штаны.
- О себе лучше подумай и о детях малых, которые дома дожидаются. Старики свою жизнь прожили. А нам жить!
- Гнилой ты человек, Козьма. Как был гнилым, так и остался.
- Ты со мной? – спросил Козьма, подойдя к саням и отвязав от них верёвку.
- Нет!
Ударив лошадь со всего размаху плетью, Козьма уезжает. Посмотрел Лукьян вслед бывшему товарищу, сплюнул и, обув валенки, поднялся на ноги.
- Ничего, отец. Ничего, мать. Выберемся. И не из такого выбирались, - проговорил он, смотав на руку верёвку.
А после, осмотревшись, принимает решение перебраться на противоположную сторону реки. Для чего отошёл по берегу, лёг на живот и не спеша преодолел реку. Старики, стоя возле спасённых из саней инструментов и вещей, радуются подошедшему к ним высокому и сильному мужчине, вселяющему надежду.
- Как же нам быть-то теперь, милок? – спросила его старушка. – Лошадка твоя ушла.
- Ничего, мать. Выберемся, - ответил Лукьян, подняв с земли пилу и посмотрев на видневшуюся за метелью опушку леса. – Пошли, отец. Подсобишь.
Скользя копытами, лошадь стариков, впряжённая в сани, держалась из последних сил. Казалась, что ещё немного и она упадёт, позволив саням утащить её в воду.
Вместе со стариком Лукьян быстро повалил берёзу. Отпилил трехметровое бревно с двумя суками и принёс его к реке. Затем, взяв топор, вышел на реку и, выбрав место в нескольких метрах от берега, начал рубить лёд.
- Щас, мать. Щас, — сказал он замерзшей старушке, вернувшись за бревном.
- Може подсобить? – спросил его старик.
- Я один управлюсь. Нас обоих лёд может не выдержать, - ответил Лукьян, обвязав верёвкой бревно и потащив его к проделанной им проруби.
Он старался действовать не спеша, боясь провалиться в воду и тем лишить стариков шанса на спасение. Опустил бревно в прорубь. Привязал к саням верёвку. И, собравшись с силами, стал накручивать верёвку на бревно. Лошадь, точно поняв замысел человека, потянула сани, но усилий Лукьяна было недостаточно.
- Подсоблю! – крикнул старик и спустился на лёд.
Вместе им удалось помочь лошади сдвинуть сани и вытащить их на берег.
- Как звать тебя, сынок? – спросила его старуха, не сумев сдержать от радости слезы. - Скажи. Молиться за тебя со стариком станем. Свечку в церкви поставим. Спас ты нас. Как есть от смерти уберёг.
- Лукьяном зовите. Только это я вас благодарить должен. Уберегли вы меня от глупости и от человек подлого.
Не теряя более времени, все трое сели в сани и поспешили в город.

Конец.