Путешествие из Москвы в Питер

Путешествие из Москвы в Питер

Это не стёб и не прикол, просто небольшой рассказ о том, как я добирался до Питера. Ещё в школе проходили по литературе "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева, но всё это мимо ушей пропускал, учил в основном стихи, которые нужно было рассказать. Не переваривал в школьные годы лит-ру, терпеть не мог сидеть на этих нудных уроках, и кто вообще в такие годы такое понимать мог? Так кто читал ударником и не помнит уж о чём, кому нужна эта поэзия.

И вот недавно ознакомился с произведением, наткнувшись, будучи у подруги дома. Случайно, а может и не случайно, кто знает. Сейчас, читая Радищева, уже не так, конечно, психологически относишься к этой книге, как люди конца 18 столетия. Времена были другие, со своей суровостью, и не так просто представлять полноту тех дней.

Пушкин, Александр Сергеевич, - современник и коллега Радищева, называл его революционно-пропагандистские мысли "горькими полуистинами" и "дерзкими мечтаниями". Как говорится - "всему своё время", а ведь красивые и глубокие строчки же:

Обратил взоры мои во внутренность мою - и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы.

Не знаю на сколько прямо взирала Екатерина Вторая на такие строчки, но явно не так. Смертная казнь была бы Радищеву обеспечена, если б не влиятельные друзья его, которые повлияли на смягчения наказания. Пришлось отправиться на 10-летнюю ссылку в Сибирь, хотя Александр Николаевич печатал свои книги у себя дома, пользуясь указом Императрицы о вольных типографиях. А вот Император Павел возвернул Радищева обратно, непростая и сложная судьба. Очень трудно было оставаться на своём в таком устое общества, но мир всё больше расшатывался идеями. Появлялись у него слушатели, ученики, последователи. Это приводило к очередным гонениям и угрозам со стороны власти, а он всё оставался на своём:

В областях истины, в царстве мысли и духа не может никакая земная власть давать решений и не должна;

В корне такой, не обошел несчастья и болезни, устал и покончил жизнь самоубийством. А мы всё мотаемся между "третьим Римом" и "северной столицей":

Оставь глупое на волю суждения общего; оно тысячу найдёт ценсоров.

Собравшись в Питер, я сменил шлёпанцы на уже разносившиеся желтые кроссовки и покинул гостеприимство друзей. Сонным, но хорошо соображая, вместе с коллегами по помятым лицам, ещё пришлось ждать открытия метро. Бабуля отворила прозрачные двери, и мы скоростной толпой влились и заполонили край подземной платформы в сторону центра. Время тут поджимало, и надо было успеть на первую электричку до Твери. Уже в 06:22 с Ленинградского вокзала нынешней столицы перескочив сломанный турникет за какой-то женщиной, начался мой "собачий" маршрут. Такая рань, а иначе никак не добраться таким ходом за один день. Можно, конечно, сесть на поезд или, ещё быстрее, самолётом, но это уже другая тема. И, к тому же, это требует финансовых затрат, а лайнером - ещё более значительных затрат. Ладно, время есть, да и интерес в этом. Не я первый, а может кто, прочитав сие, тоже надоумится так смотаться.

Вот она, зелёная, только теперь не пахнет колбасой, как в том анекдоте-загадке. Теперь в ней всё чаще запахи шаурмы, а колбаса нынче в каждой провинции провинций продаётся. И не знаю, к счастью ли это, но запах явно не тот. Я ещё успел застать край тех времён и немного помню эти мясные батоны.

Глубоко дыша от пробежки, я выбрал вагон, и он, в составе зелёных близнецов, тронулся вместе со мной. Хорошо успел, и всё идёт как надо. Выдалось светлое утро, тепло, и впереди неизведанный день пути.

До Твери пришлось два раза перебегать контролёров. Ух, как я их не перевариваю! Ненавижу, когда у меня что-то проверяют. В таких моментах настигает меня чувство потери свободы. Ну что ж поделаешь, так устроена частная лавочка огромных РЖД. Для тех, кто не знает, что такое перебегать контролёров. Это когда нет билета на проезд иль проездного, в общем, заключённого договора с РЖД. И приходится на подходящей остановке электропоезда перебегать вагон иль вагоны, где находятся проверяющие работники.

Обычно пассажиры перебегают из-за плохого финансового положения или от нежелания давать взятку. Таких было много и в первую и во вторую пробежку. И это обычные люди, нормально выглядящие. Не какие оборванцы и не ободранцы, это мы, это наша жизнь.

Прям физика. Люди, как молекулы, при реакции набились плотно в тамбур и, поглядывая на проверяющих, с непроверенной стороны в яром ожидании ждали открытия дверей. Чтобы побыстрее перебежать и сесть на своё уже забитое место иль на какое-нибудь свободное. И почувствовать радость победы над резко взвинтившимися ценами на проезд или халявы.

Граждане в недовольных обстоятельствах и,кажись, уже никто не видит этого светлого будущего. Безстремлённость и пофигизм. Многие мучаются, даже большинство. Потому как цены несопоставимы с достатком. И это касается далеко не только передвижения на транспорте. Приходится экономить и терпеть. Смотреть на обладающих достатком, как на врагов и воров народа. Теперь ещё и турникетов понаставили, а рядом с каждым чуть ли не по охраннику. Кепки им выдали, как у полицейских в американских фильмах. Стоят, умничают, а у самих морды деревенские. Фуражку свою гопнически задерут на затылок, и - в оба. Им бы ещё семки и Приму в зубы. Вообще, практически не знаю людей, которые хотя бы периодически ездили бы по полному билету. Это реально дебильно и эту дебильность создали не дебилы. Похоть, это что ли какая. И так изо дня в день. Мотается народ то на работу, то учиться, то куда и зачем ещё.

Оказалось, ехать до Твери всего два сорок, и в девять я уже был там. Вываливавшийся народ, положив на безопасность, водопадом спрыгивал с платформы и, перебегая через рельсы, втекал в город. Оптимизм народа не угасает и терпения хоть отбавляй. Остальные, как полагается, выходили через турникеты. И так повсеместно. Не по-человечески это. Ужасно.

Видно, тверчане на порядок беднее москвичей, я уже не говорю про задворки земель. Точнее даже, не беднее, просто страдают от нехватки финансов. Страдают, хотя богатство же не деньгами измеряется. А где же их взять, где они, любимые и вечно ожидаемые? Такой затяжной момент истории сложился. Уверен, настанет то время, когда не будет денег, не будет границ. Финансовая система сойдёт на нет. Границ-то и так не существует, это всё выдумки. Задумки скрытников. Всё будет общее и всего будет в достатке. Весь мир и все станут одним целым, взаимопонимание и единство возьмёт верх. Вот это будет настоящая свобода и родство. Дружба миллионов и миллиардов. А пока, видать, что-то этому мешает и не те условия, чтобы это было, главным образом, востребовано. Время, как и прежде, опять покажет, только смотри.

Вот как Радищев уже два с лишним века назад предвидел Интернет:

Если свободно всякому мыслить и мысли свои объявлять всем беспрекословно, то естественно, что всё, что будет придумано, изобретено, то будет известно; великое будет велико, истина не затмится. Не дерзнут правители народов удалиться от стези правды и убоятся; ибо пути их, злость и ухищрение обнажатся. Вострепещет судия, подписывая неправедный приговор, и его раздерёт. Устыдится власть имеющий употреблять её на удовлетворение только своих прихотей. Тайный грабеж назовётся грабежом, прикрытое убийство - убийством. Убоятся все злые строгого взора истины. Спокойствие будет действительное, ибо закваску в нём не будет. Ныне поверхность только гладка, но ил, на дне лежащий, мутится и тмит прозрачность вод.

И сейчас не без мути, да и поверхность не так гладка. Сколько всего изменилось за это время. Сколько начинаний и достижений. Кто как на это смотрит, кто доволен, а кто и нет. Знал бы Александр Николаевич, что в 1861 отменят крепостное право, и знал же, что так будет, и стало. Вторую и уж точно, наверняка, последнюю монархическую династию сменил блуждающий по Европе коммунизм, а потом и он сменился. И теперь в неразвитой демократии, во всяком случае, у нас в России, как и прежде, ищутся новые пути. Наряду с этим, хоть и существуют пережитки недавнего и далёкого прошлого, но уже, конечно, не так значительно и влиятельно.

Идейных истин много, и, с течением времени, остаётся самоё истинное. Как семечки в чашке при встряске. Самые крупные оказываются на поверхности. Они-то и первыми оказываются заапетитенными. Кто какую семку грызёт? И гранита науки уже до того нагрызлись, что без созданных условий никуда. И всё не хватает технологий. Всем же надо. Как ещё сберечь время и увеличить КПД? Применить идеи и возрадоваться реализованным планам? Только всех пока одновременно не затрагивает, а пока распространяется, что-то новое или обновленное зарождается - новым и, в то же время, постепенно стареющим, расползающемся слоём. И далее может сливаться с параллельными слоями или их частями тех одноуровневых мест, либо отталкиваться. Многослойность или широкослойность остаётся самым универсальным или истинно нужным. Подходящем или подошедшим. Во какая философия.

Философия, в принципе, любые рассуждения (мысли) - это всё философия. У кого чего на уме. Вот придумал же кто-то сделать железнодорожный вокзал в Твери овальным. Оригинально наверно было в те времена, а теперь он какой-то весь блеклый. На платформах в расщелинах поросла трава. Клумбы осокой и клевером произвольно заросли. Меж высокой и низкой платформой памятник стоит одинокий без надписи. Тоже весь блеклый и покрыт непонятной ржавчиной. Погодные условия и время истории всегда в действии.

Подумал: памятник Чехову, что ли, иль Маяковскому, ан нет, оказывается "Всесоюзному старосте", Михаилу Ивановичу Калинину. Точно. В советские времена же Тверь Калинином называлась. В 1925 году Михаил Иванович высказался резко против того, чтобы один из уездов назвали его именем, полагая, что оценка полит.деятелей по праву принадлежит потомкам, а в 1931 сам подписал постановление о переименовании г. Твери в г. Калинин. Вот как деятельность изменяла его. Значимый человек, народный. Был одним из организаторов и участников расширенного заседания ЦК РСДРП (б) 16 окт., принявшего резолюцию о вооруженном восстании, после Октябрьского переворота стал кандидатом в Учредительное собрание. Возглавив гор. Думу, Калинин боролся с саботажем чиновников, обеспечивал продовольственное и топливное снабжение, являлся инициатором переселения рабочих в квартиры "буржуазии" и т.д. В 1919, после смерти Я.М. Свердлова, Калинин, олицетворявший, по мысли В.И. Ленина, союз крестьян (по происхождению) и рабочих (по специальности), был избран председателем ВЦИК, с 1922 - ЦИК СССР. А в 1937 вообще стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР, хотя по правде являлся декоративным президентом, не имея реальной власти, и всегда выполнял волю Сталина. А теперь лежит он у кремлёвской стены и памятник ему без надписи забытый пропадает, только, как и прежде, опять в Твери. Не прокатило, и зюгановцам, по ходу, дела до него нет. Может, придёт, время Сабаевым город назовут. Травы хоть на платформах не будет, и вокзал покрасят, раз такое дело. Шучу.

Странно. Обычно на территории вокзалов цены на товары и продукты завышены, нежели в обычных магазинах. Особенно в столицах и областных городах, а тут "цены коммунистические". Остатки влияния Калинина, что ли, осталось. Чай в здании вокзала 7 рублей, кофе "три в одном" 12. Пирожки у тетушки в курортной шляпке торгующей под тентом у платформы по 6 рублей, беляши 16.

Перерыв между электричками в часик и в 10:12 снова безбилетным пассажиром, я уже отправился в Бологое. Очень хотелось зайти в гости к тверчанину Всеволоду Иванову, моему любимому художнику. Всё не выберусь, и сейчас по времени не сложилось. Что ж надеюсь будет ещё, заеду погостить.

Проехали высокую Волгу, и Тверь осталась позади. А вдоль рельс всё тянется зелёный забор, и по другую сторону тоже, от Москвы до самого Питера. Ещё пару лет назад, помню, когда ездили на концерт Роллингов, забор выглядел свежее цветом, а теперь выцвел и местами стал облупляться. Тянется в клетку на 45 градусов, как сеть на осетра, и проходов практически нет. Животных видать много было, щас-то не знаю, и, чтоб не мешались, их отгородили. А как же им по родной местности передвигаться, у них же и там среда обитания. Пару проходов заметил, но в них явно не пройдёт лось. Цивилизация сама по себе и для себя.

По ту сторону забора потрясающе красивый лес. Ёлочки, берёзки, сосны как спички, плотно растущие друг к другу. Перелетающие птички, сколько их и не счесть. Хочется спрыгнуть и прогуляться от засиденья.

Впрочем, ждать долго не пришлось, чтоб прогуляться, но не по траве, а из-за очередных контров по электричке. Вдоль вагона потёк народ в сторону головы и студентами мы столпились в тамбуре. На стене кто-то подправил восклицательное "Не курить!" на вопрос "Че покурить?". Я не знал, но оказалось правдой. Общительная женщина, курившая в тамбуре, поведала, что в тамбурах тут не проверяют. Но видать штрафуют за курение, так как ей недовольно пришлось бросить в нижнюю щель закрытых дверей недокуренный бычок. Добродушные контролёры прошли мимо в следующий тамбур соседнего вагона, и даже не взглянув на нас. Может, на них так станция Лихославль влияет.

Я опять зашел в вагон, и опять, смотря то в окно, то, поглядывая на пассажиров электропоезда, ехал дальше. День в разгаре, но солнца уже становилось меньше, и тучи сдвигались плотнее, а ещё ехать и ехать.

Чуть подальше была станция с угарным названием Бухаловский проезд. Реально удивительно кругом лес и один дом с огородом. Интересная, наверное, история этого очень малонаселённого пункта, одно название чего только стоит. И живёт же кто-то, за огородом следят. Всё как надо, деревья садовые, грядки овощные, кусты ягодные. А так диковатое место и на машине сюда навряд ли подъедешь.

Небо всё мрачнело, и акцентно выглянув, солнце попрощалось и, кажись, уже скрылось надолго. На этой развивающейся ноте, в низких полутонах, добрались до Вышнего Волочка. Вполне знакомый городок со сказочным названием. Проезжали его как-то года полтора назад, когда ехали с концертом группой Вячеслава Добрынина "Доктор шлягер" в дальне соседнюю Удомлю. Ухоженный и уютный городочек со сверкающим новым ДК в центре. Основное население которого занимается обслуживанием стратегического объекта Калининской атомной электростанции, состоящей из трёх энергоблоков с реакторами электрической мощностью 1000 МВт. Выступали в день зимнего солнцестояния 2006 года. Удачно получилась калымно-музыкальная халтура, народ подпевал и все пошли в пляс. На то он и мэтр Добрынин, что написал такие песни.

А мой путь всё продолжался, тянулся со стуком металлический колёс о рельсы, меж леса и поперёк речек и рек, словно нетронутой природы. Ромашки, лютики всякие, так и гляди из леса Александр Невский выйдет и рать его. Ходили в походы, путешествовали по необъятной Руси и задолго до Радищева. И что их глаза видали. Пробирались по лесам и болотам, покоряли и осваивали пространства огромной равнины. Тысячелетия истории позади и как мало до 21 века дошло, да и этого мало кому надо и мало интересно.

Почти полвторого с задержкой прибыли в Бологое. Пол-пути пройдено, и я вышел, пробравшись по глубокому, жуткому и тёмному переходу к вокзалу. Он точь-в-точь как тверской, овальный, или наоборот, только поконтрастнее цветом. Уж не знаю, какой первый из них построили.

Побродив по вокзалу и поспрошав у жителей, убедился, что дальше надо ехать электричкой до Окуловки. Как не огорчайся, а по расписанию, правильность которого подтвердила сотрудница РЖД, до следующего пункта аж два с половиной часа. Огромный перерыв, и я пошел гулять на ихний централ.

Что сказать, дороги как в деревне, в селе, порой, и то лучше бывает. Провинция между двумя столицами, но и тут эротическая реклама золота висит с физиономией Романа Трахтенберга и грудью его волосатой во весь банер. Ходят люди по центральной улице, любуются, словно в галерее под открытом небом. Кто-то, видать, тут в магаз за золотом ходит, но, кажись, внутри ток зевающая продавщица.

Купил у бабушки семечек, она продавала порции по шесть и, почему-то, семь рублей. Ну, вот такие у неё стаканчики в мешочке. Один чуть больше другого. Взял на десятку, чтоб мелочь металлическую не таскать. И так на плече набитая сумка, а у бабульки рубль к рублю. Говорит не одной пережаренной, так они все оказались недожаренные. Ладно не стал негативиться, ходил плевался.

В центре у озера, тянущегося вдоль централа, вечный огонь и памятник со звездой и табличкой со списком погибших героев Второй Мировой. Много коренных полегло, и кто теперь помнит эти заслуженные геройские звёзды. У моих сверстников в голове места явно этому нет. Подальше бы держаться от такой истории предков и поближе к тёплым и весёлым местам. Увы, так сложилось, и дела нет до стариков и их тяжких нужд, такую войну пережили, значит, и любые напастья переживут.

Чуть подальше небольшой рынок, супермаркеты и другие магазины, здание администрации и сразу суд по соседству, сквер и пожарная часть. Ленин, как полагается, тоже стоит, ток уже не в блеске, как раньше. Всё рядышком и через дорогу друг от друга.

Забрёл в музей краеведческий, он в старом доме, в котором ещё несколько организаций. Поднялся по старой лестнице, ища нужную табличку на дверях, и со скрипом ввалился в неизведанное. В аренду сдают остальные помещения, что ли, выживают, а в музее хоть мячом для тренировок беременных женщин кати. Ни души посетителей. Один я, болтающийся, коротая время. Удивил своим присутствием кассиршу и экскурсовода в одном лице. За десятку она вручила мне взрослый билет и поверхностно рассказала, где и чего, и показала куда идти. Сходить в музей всё равно, что семечки купить. Может, и тут меня какой подвох ожидает? Что уж не корову проигрываю. Билет ещё с советских времён, и, поверх старой цены в копейках, она написала синей пастой "десять рублей".

Тут и так всё понятно: одна дверь, а там всего три комнаты, из основной, в которой другой сотрудник музея монтировал выставку картин. Кажись, в музее всего два сотрудника и, поинтересовавшись у второго, я узнал, что это работы местного художника Леонида Константиновича. Картины мне понравились, некоторые даже очень, и я их тоже пофоткал. Классная графика на старинно русские языческие и христианские сюжеты. У нас бы в Александрове их повесить, думаю, многим бы пришлось по глазу, да и глаз наверняка побольше б в разы увидело.

В других комнатах плотно, вперемешку, экспозиции музыкальных инструментов, всяких различных старинных домашних принадлежностей быта, старой мебели, она сохранилась со времён жившего тут купца, и жженный запах, он точно с тех же времён дореволюционной России. Тут и красный уголок с макетами обитателей местной флоры и фауны, по соседству с красным периодом ленинской и сталинской эпохи. Фотографии, вырезки из газет, афиши, одёжа, и т. д. Изображения Ленина. В моральном кодексе он смотрит, как фараон на нравственные принципы строителя коммунизма, которые включают в себя:

- преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, и странам социализма;
- добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не есть;
- забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния;
- высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов;
- коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного;
- гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку - друг, товарищ и брат;
- честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни;
- взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей;
- непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству;
- дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни;
- непримиримость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов;
- братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.

В последней осматриваемой мной комнате музея, на полу размещались два каменных креста. Каждый где-то с метр в высоту. Интересна история одного из них. Где-то в окрестностях, вспахивая поле, наткнулся на него тракторист. Надо же было кому-то его веками ранее туда притаранить! Теперь вот в музее валяется в смуглом и сыром углу.

Насмотревшись и начитавшись, с журчанием в желудке, я пошел искать столовую. Обнаружил их в центре две, к которым мне объяснили, как пройти. В одной оставалась только окрошка и залежалый салат. Не решился этим насыщаться, так как хотелось горяченького, да и до закрытия оставалось минут пятнадцать. Пошел в другую столовую, там, в принципе, как и в той, тоже всё с советских времён, но значительно лучше и просторнее. Всё, как и 20-30 лет назад, только в меню добавили Сникерс и Баунти.

Взял пол-порции солянки, сколько ж народу за эти десятилетия из этой тарелки ело и не счесть! Едя покоцанной алюминевой ложкой, вспоминал рассказ Макаревича из его книги "Сам овца" про столовую тех лет и ничего - сохранилось всё до наших дней. А перестройка всё идёт, значит, но всё ли идёт по плану? После взял ещё компота в народном гранёном стакане, и риса с подливой, а по радиоприёмнику как раз дядь Андрей затягивает:

Лейся, песня, на просторе,
Не грусти, не плачь, жена!
Штурмовать далеко море
Посылает нас страна.

И с повтором. Потом напоследок ещё чайку, тут, правда, ещё одно небольшое новшество, чай в пакетиках, но стакан всё тот же. Не было маленьких ложечек, чтобы размешать сахар в чае, и молоденькая повариха, видать, дочка той, что постарше поколением, посоветовала размешать вилкой. Так я и сделал.

Быстро и интересно пролетело два с гаком часа и, наевшись и напившись на полтинник, я вернулся на вокзал. Хотел узнать, но пучеглазая кассирша вокзала не сказала мне номер платформы до Окуловки и, ухмыльнувшись, сказала: "Сперва купи билет". Я намекнул, что я, типа, так, тогда она угрозила позвать сюда контроль. На что я ответил: " А что, я здесь без билета находится, не могу?" Она сдалась и сказала: "Можете". Моя взяла, турникетов-то тут нет. Тогда я пошел в зал ожидания, снял кроссовки и ещё непахнущими ногами повалил их на противоположное кресло. После объявили для всех номер платформы, и я выбрал в короткой электричке подходящий вагон по центру, чтоб было удобнее перебегать в случае злых контролёров.

Электричка была чистенькой с голубо-пластиковыми сиденьями. Я сел и в противоположное окно вагона через окно вокзала видел эту кассиршу. Не знаю, заметила ли она меня, но пускай и остаётся в своём окне. Её мысли не сошлись с моими, хотя, она, видимо, считала себя правее и справедливее. Видать, верит в правильность начальства и их истинные дела умозаключений.

Время подошло и к 16:00 мы тронулись из Бологое. Только отъехали, как тут внезапно вышло солнце. Настроение после пучеглазой поднялось, и с ветерком из тёплых форточек третий поезд вёз моё тело, душу, ауру и разум дальше.

В минутах 15-20 от Бологое ещё одна станция с необычным названием Березайка. Толи от "берёзы", толи от "зайка", наверно, в здешних берёзовых лесах много зайцев. А весело ведь звучит, когда местного где-нить спрашивают - ты от куда? - Я из березайки. Что сказать, малонаселённая и, наверняка, безработная ветка. Красивые и глухие места, я их и с высоты 10 км видал, пролетая поблизости. Все станции и столбы выкрашены в желто-коричневые и бордовые цвета, тускнеющие и облупляющиеся, как бесконечный забор, от времени.

Через полтора часа электропоезд прибыл в Окуловку, так и не показав своих контролёров. Что ж, хорошо. Не пришлось лишний раз напрягаться. Машинист объявил, что после получасовой стоянки, поезд тронется до Малой Вишеры. Я обрадовался. Что ж опять хорошо. Не нужно никуда пересаживаться, и к шести мы тронемся.

Прошли блюстители порядка, просверкав погонами. Двое в кепках и один в пилотке. Он, видать, старше званием и в голубой рубашке. А после две уборщицы в годах по вагонам. Тоже посверкали, но своими желтовками, точнее даже красновками или оранджевками. Жилетами вообщем. Рефлекс у меня от ГОРМОСТа остался.

По схеме станций, на стене у двери в тамбур, до Питера-то ещё две с половиной сотни км, а уже темнеет, и лёгкая одинокость уже в бессолнечном вечере всё более не в лучшую сторону меняла настроение. Тем не менее, контролёры отыгрались, не много, но всё же. Не было перебегающих коллег студентов, да и не хотелось одному перебегать платформу. Тем более, они в этом месте уменьшающихся километров все низкие. Нагрели меня на 21 рубль. Ну и сумма, заплатив, нумерологически подумал я, теперь зная, что в этих тамбурах проверяют. Очко.

Погода опять и всё резче портилась. Блин, совсем стало пасмурно и пошел дождь. Окна с той стороны от скорости и угла столкновений покрылись полосками капель. Всё, машинист объявил Малую Вишеру, и время уже подходило к пол-восьмого вечера. Возникла тревога, успею ли на заключительную электричку до северной столицы или нет.

Тревога спала, когда спросил у напротив сидящей женщины с букетом огородных цветов и большой сумкой притянутой резинкой к тележке. Она сказала, что тоже до Питера и надо пересесть на другую платформу, где уже стоит поезд. В итоге, я помог ей спустить тяжелую сумку к низкой платформе. На ещё один мой вопрос, но уже с юморком - вы, что в сумке кирпичи везёте? Она тронулась юмора и сказала, что банки, огурцы там и всё такое. Кажись, продумывая, где она всё это будет расставлять дома и, уже тоже не так важно волнуясь, успеет ли на электричку. Этим я как-то сам себя развеселил, и был рад, посмотрев ещё раз на часы, что в запасе минимум пять минут. Не до нового года конечно, но Людмила Гурченко всё же вспомнилась песней:

В пять минут решают люди, иногда,
Не жениться ни за что и никогда!
Но бывает, что минута все меняет очень круто!
Все меняет, раз и навсегда!

Со всех вагонов народ стал ломиться на другую электричку. Я торопился энергичнее торопливой толпы вдоль зелёной и внимательно обходил неповоротливых. У одного мужика при спускании со ступенек вагона выпала чекушка на асфальт, но не разбилась. К тому счастью, что не водка пропала бы, в другом месте это может и несчастьем быть, а мог кто и пораниться.

Дождь лил не слабый и, ещё нужно было перебраться через пару пар рельс. Все промокали и перебирались, кто с сумками, кто с тележками, кто с чем, и не голосили матом в честь составителей расписания. Окно в Европу давным-давно прорубили, а логику так и не развили. И так изо дня в день, но, вроде, все успели. Что же, вся наша жизнь в препятствиях, суете и проблемах, сами себя гоняем-загоняем.

Всё, я ворвался в практически пустой вагон заключительной собаки, хотя казалась от толпы, что будет битком. Может, оттого, что вагон был моторный, и основной люд расселся в первых и последних вагонах. Их стало больше раза в два. Сел у самого сухого окна, как ни странно, оно во всём вагоне было одно сухое. А соседнее что ещё более необычно и юморно, меж двух стёкл залилось сантиметров на пять водой. И от движений электропоезда эта вода как в аквариуме стала переливаться и пускать волны, то из одного конца в другой, то из другого в тот.

Изрядно поднадоело ехать, и коротаю дорогу с пером, а то б совсем утомился. А так и спать не особо тянет, но зад всё равно отсидел. И надо ж, дождь закончился, впереди появились просветы, и стальная темень потихоньку стала пропадать.

В окне интересная картина и родившиеся фантазии к ней. Ржавеющий трактор, уже без стёкол и с открытой дверью, погряз в болоте. Одинокий и круто наклонившийся вбок. Его бы его в чер-мет сдать, веса много, да, видать, вытащить затратнее. Кто ж на нём туда запоролся, по пьяни что ли, так и остался пропадать.

На часах девятый час и впереди видно как заканчивается эта, казалось бы, бесконечная туча. Вдалеке уже видно голубое небо и немного проходящего света сквозь белую окраину слоя тучного массива. В вагоне становилось всё теплее, словно приближались к костру, а ну так конечно, это ж Волхово, с Чудовым за ним. Совсем высохли окошки, и в Померанье солнце во всю красовалось, чуть ли не в зените, и слепило глаза. За ним сразу Любань. Эх! Потом Соколов ручей, солнце ещё стало ярче, словно утро настало. Небо голубое, а в поле лошади. Эх, ещё раз! Красота кругом и настроение стало круче, чем за весь день.

Так разрадовался и тут бац! Опять попрошайки. Во заколебали! Ходят со своими переносными кассами. Ну, хоть уже 14 рублей заплати. Везде плати. Я что, сын Абрамовича? Хотя было б прикольно. Купил бы себе эту электричку. Представляю, сижу тут сыном Абрамовича, они ко мне подходят, а я им: "это моя электричка. Платите за проезд!" Лан, настроение моё уже не испортить. Питер на подъезде. Я сказал, что заплатил в предыдущей электричке, и тётушка в черном прикидке кондуктора от меня отвязалась.

Ближе к Питеру стало хорошо ловить радио, ехал и слушал свой мини радиоприёмник. В Тосно поймал передачу Миши Башакова с его гостем и коллегой Тимуром Ведерниковым. Вот говорят тет-а-тет мельком про Машину и Воскресение, блин и без меня: "эти коллективы что-то между рок-группой и ВИА". Интересная формулировка, а термина, кстати, такого кажись и нет. Может ВИРГами их называть? - вокально-инструментальная рок-группа. Хотя, для меня они просто - отцы русского рока. И это не просто.

Тимур рассказывает про фестиваль "Мамакабо" продюсером, которого он является. Еду и вспоминаю те классные концерты в Коктебеле и в московском "Мире" с хедлайнерством Томми Эммануэля. Как я его обожаю, уникальный артист и наивиртуознейший гитарист. Вот так вот, выходит на сцену, берёт гитару и играет, словно оркестр, и не наслушаться.

Вот ещё блин! Недослушал передачу. Перебили эти, опять они, ну, сколько можно, это уж точно последние. Народ подтягивается, и я перемахнул вагон с каким-то недотёпой, который увязался и сел со мной. Разговорились. Он едет из Тулы, через Москву и Питер в Петрозаводск к жене. Так у них сложилось, судьба, тоже непростая. Во, чудак. В Туле, говорит, делать нечего, работы нет, а от самого запашок, видно, скитается. Отдал ему последний домашний чебурек. Он обрадовался, поблагодарил, попрощался и слез на пересадочной станции. Ему ещё ехать и ехать.

Сколько таких по миру мотается, Земля круглая и угла не найти. Напомнил мне про белые ночи, а я их как раз в предыдущие разы, питерствуя, не заставал. Всё равно, как-то для меня это необычно, и сегодня как раз в этой необычности я побываю, да уже, в принципе, в ней. Двадцать минут одиннадцатого, светло, как днём, и солнце ещё видно.

Через станцию - Московский вокзал, и так хочется скорее выйти и пройтись по славному и любимому городу-герою. Два года тут не был и очень соскучился, словно родине какой. Двери открываются, и я выпариваю на платформу, осталось только перескочить турникет. По билету за 21 рубль не удалось выйти в город, и улыбка не помогла. Ну, что делать, обходить платформу слишком долго и пришлось ловить момент. Раз - два и готово, цаплей перешагнул и нырнул в московский вокзал, к Петру, где меня уже ждала..

Здравствуй Питер! Поездом ехать часов 8-10-12, а я с пересадками за 14 добрался и всего лишь за 21 рубль.


Антон Сабаев, 2009г.