Случайный прохожий

СЛУЧАЙНЫЙ ПРОХОЖИЙ


Домой с работы Галя возвращалась затемно. Хрупкое, неприметное создание. За окном троллейбуса не видно ни зги. И все же, несмотря на то, что женщины их цеха каждый раз возмущались, ей было удобнее выходить на смену к шести утра, чем оставаться после пяти вечера еще на пару часов. В семь заканчивали, почти битый час Галя добиралась домой, по своей улице шла почти одна: редко кто в такое время теперь слонялся здесь - глухой октябрь, жуткий для этой поры холод, а дома приятное, убаюкивающее тепло, сладкий лепет непоседливой восьмилетней дочурки, бабушкина забота...
Галя всматривалась в чернеющие силуэты за окном троллейбуса, иногда заслоняемые желто-дымчатым отражением салона, и думала о том, как тяжело бы ей, наверное, пришлось, если бы в такую трудную минуту рядом с ними не оказалось матери.
И правильно она сделала, что перевезла ее к себе. Теперь вот и задержаться на работе может, и подкалымить, когда есть возможность; а так попробуй-ка проживи одна на скудную зарплату при таких непомерных ценах.
Думала и о том, что правильно поступила, приняв решение развестись и уехать из до чертиков надоедливого, чужого, по сути, ей, маленького городка, в который по воле случая забросила когда-то ее судьба и где она обрела, казалось, счастье.
Но так только казалось тогда. Сейчас Галя понимает (и никто не переубедит теперь в обратном), что маленькие, с виду тихие и безмятежные провинциальные местечки подобны клоаке адовой, потому как ни освобождения духа, ни свободы поступков, ни уединения от посторонних глаз никогда не давали и не дадут. Большие деревни, в которых, если на одном конце аукнется, на другом откликнется. Вязкое болото, из которого ни вырваться невозможно, ни вздохнуть вольно.
Так и ее семейную жизнь это болото съело. Галя еще как могла пыталась с ним бороться, но то ли устала за десять лет до невозможности, то ли чужая, нездешняя была и не смогла понять местных обычаев, принять их и прижиться, сдалась и бросила всё, сбежала на радость клеветников и завистников, оставив совершенно спившегося мужа гнить со своими собутыльниками и потаскухами в осточертелом до рвоты, неуютном и, надо признаться, никогда не нравившемся ей его доме.
Но вот и ее остановка. Галя сошла по ступеням на влажный асфальт, и полы ее худенького демисезонного пальто сразу же приподнял ветер. Какой же он был стылый и промозглый, какой безжалостный! Галя съежилась и подняла небольшой воротник. Скорей бы домой, в тепло, в уют.
Перейдя на другую сторону, Галя пошла мимо длинной, уже светящейся большинством глазниц окон пятиэтажки. Хоть от нее на тротуар падал какой-то свет, а то она и не знает даже, как бы добралась к себе: ни на одном из столбов вдоль дороги не горели фонари. Разве так можно? Куда только власти смотрят? И так вокруг глухая темень, а ступи на шаг в сторону - вообще черная дыра.
Жестокий сырой ветер вырывал из рук сумочку, норовил поднырнуть под пальто. Галя запахивалась сильнее и старалась идти как можно быстрее. К тому же, если признаться честно, было немного страшно, хотя она и не была из робких. Но, прежде всего, она была женщиной. И как всякая женщина, относилась с опаской к темноте.
Галя шла, пригнувшись, почти не поднимая головы. Ветер был встречным и сильным. Но успокаивало то, что идти оставалось минут десять-пятнадцать, а там хоть снег мети - она уже будет дома.
Галя снова подумала о своей теплой уютной квартире, о маленькой дочурке, листающей сейчас, наверное, крохотные книжки с яркими красочными картинками, которые она купила ей на днях; подумала о том, что бабушка, скорей всего, давно приготовила ужин и ждет не дождется, когда она вернется с работы, чтобы вместе, в кругу их небольшой, но сплоченной семьи поужинать и потом как всегда вместе усесться у телевизора и посмотреть какой-нибудь глупый, но увлекательный сериал, в котором нет работы по десять часов и в выходные, нет проблем, как одеться и обуться, и уж тем более что поесть. А её это тревожит чуть ли не каждый день: как выжить, как протянуть от зарплаты до зарплаты.
Задумавшись, Галя едва не столкнулась с мужчиной, в такую малоприятную погоду бредущем, на удивление, неторопливо в противоположном направлении.
Незнакомец прошел мимо нее, как показалось ей, словно лунатик, не поворачивая головы, не замечая никого и ничего вокруг. Казалось, он мог бы так спокойно пройти и сквозь кусты, и сквозь деревья, и даже сквозь любое строение, попавшееся ему на пути.
В другой бы раз Галя рассмеялась, увидев такую странность у встречного, но теперь ей было не до смеха: неожиданная встреча заставила екнуть сердце.
Во-первых, каким-то внезапным оказалось его появление, хотя изредка Галя, вопреки ветру, все же поднимала голову и всматривалась в силуэты домов.
Во-вторых, - и это самое страшное - подобной встречи она ждала и предчувствовала, так как совсем недавно увидела её во сне. И там Галя так же поздно вечером возвращалась с работы; так же, как там, сошла с троллейбуса, и так же, как в том кошмарном сне, была мокрядь и тусклый свет отраженных окон, и тот же мрачный сгусток движущейся навстречу тени. Только потом та тень, едва она её миновала, неожиданно остановилась, стала расти и двигаться назад, вслед за ней.
Во сне Галя испуганно побежала от неё, неудержимо надвигающейся; с трудом передвигая ноги, так, словно упавшее и выпавшее сердце, барахтаясь где-то сзади на длинных неразрывных артериях, налилось не кровью, а тяжелой ртутью. Но не пробежала она и десяти метров, как тень быстро разрослась и одним рывком проглотила её. Галя только и успела что крикнуть...
Неожиданное появление случайного прохожего как наяву вызвало сон. Все кошмары той ночи сразу окружили её. Галя, то и дело инстинктивно оборачиваясь, заторопилась. Предательская слабость в ногах взбесила: не хватало только осесть где-нибудь или споткнуться. Сердечко забилось сильнее, когда она заметила, как мрачное пятно позади на мгновение остановилось и, как в кошмарном сне, двинулось обратно. Уж этого-то Галя не могла предвидеть!
«Хоть бы кто-то оказался рядом,- завертелось в голове,- вышел из подъезда, подъехал на автомобиле, выглянул в окно, в конце концов! Кто-нибудь!»- зажужжали в мозгу пчелы страха. Но улица по-прежнему оставалась пустынной, подъезды глухими, окна глядящими внутрь. И по-прежнему безостановочно за ней двигалось зловещее пятно случайного прохожего и ужаса.
Был бы у нее пистолет, подумала Галя, не колеблясь выпустила бы в своего преследователя всю обойму. Но пистолета не было, а была только злость и досада, что вот идет она ночью, одна, и случись что, ничего ведь сделать не сможет: ни защититься, ни защитить кого. Как тут можно в такое время с детьми ходить?
И снова Галя порадовалась тому, что у нее есть мать, на которую можно оставить маленькую дочь.
На мгновение Гале показалось, будто преследователь ускорил шаг. Пошла быстрее и она. До родного дома рукой подать, но ноги едва несут.
«Ах вы подлые, неповоротливые ноги, на вас никогда нельзя положиться!»- сердилась Галя, ощущая, что сапоги будто налились свинцовой тяжестью.
Но вот, слава Богу, и её подъезд. Как ошпаренная, заскочила в него Галя. Не понимая даже как, со скоростью света набрала шифр кодового замка. Но каким облегчением стал привычный щелчок его задвижки! И хотя в подъезде было ничуть не светлее, чем на улице, Галя почувствовала себя самым счастливым человеком на свете: она дома, она ДОМА! Вон её квартира на первом этаже – вторая справа,- Галя вслепую найдет эту дверь, а там уже никакой психопат, никакой маньяк её не достанет. Пусть только попробует!
Успокоенная такой мыслью, Галя вздохнула облегченно, оторвалась от металлической двери, переступила невысокий порог тамбура и... зашлась в истошном крике: прямо под ногами в огромной чернеющей луже крови с задранной до живота юбкой и оголенными ногами лежала молодая истерзанная девушка.