Кн.2. Глава 30. Исход пророчества последнего атланта

Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова полностью опубликован здесь – https://www.litprichal.ru/users/gp436/ либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/

Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских «ястребов» во главе с Бжезинским, намеренных сорвать «разрядку» и вернуться к «холодной войне»: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.

Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая «дубль-два» в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.


Кн.2. Глава 30. Исход пророчества последнего атланта


Заладьева, пошатываясь, медленно шла по коридору в сторону своего кабинета, не замечая идущих навстречу сотрудников Управления, поэтому то и дело на них натыкаясь и неловко извиняясь после. Войдя в кабинет, она не стала зажигать свет и почти без сил опустилась на стул.
Удар был жестоким. Все ее усилия в Иране, едва не приведшие к ее гибели, но все же завершившиеся полной нейтрализацией американских баз в Тебризе и Мешхеде, теперь оказались напрасными, а то, что было содержанием зловещего пророчества последнего атланта, явилось человечеству и стало перед ним во всей своей красе.
«Но раскисать нельзя. Даже когда все надежды убиты, человек должен идти к своей цели до конца, не отвлекаясь на понимание ее очевидной недостижимости», - мысленно произнесла Заладьева.
Десяти минут хватило ей, чтобы досконально вспомнить то, чему ее учил индус Калишатха два тысячелетия назад. Восстановив в памяти нужный алгоритм, Валентина начала процесс медитации, плавно погружая свое сознание в инореальность.
На город уже спустился зимний сумрак, за окнами быстро темнело, и стены неосвещенного кабинета начали понемногу расплываться, хотя теряли они свои очертания медленно-медленно. Через какое-то время Заладьева ощутила себя в окружении пустоты, настоящего вакуума. А затем ее мысли мгновенно погасли, как у человека, погруженного во внутривенный наркоз.

Когда вооруженные всадники въехали в Гафут, их ждало жестокое разочарование. Поселение выглядело вымершим. Полная тишина и запустение и ни одной живой души. Воины заходили во все дома и покидали их с обескураженным видом: везде было пусто, и брать было нечего.
Что случилось с атлантами? Покинули свое поселение? Но окрестные персы такого массового исхода не видели. Вымерли? Но нигде не было видно ни одного трупа, ни одного скелета и ни одного захоронения. Разве что, пришельцы тоже кремировали своих умерших на манер персов.
Воинский начальник стоял в замешательстве, когда к нему подбежал один из его воинов и сообщил, что в одном из домов найден единственный живой человек, старик, который вот-вот умрет.
Бусва заспешил туда.
Одного взгляда на лежащего старика хватило, чтобы понять, что жить тому осталось последние минуты. Решив выжать для себя хоть какую-то пользу из этой поездки, перс обратился к умирающему:
- Старик, пока ты еще жив, скажи, что ждет меня в будущем?
Бросив на Бусву мимолетный равнодушный взгляд, последний атлант с трудом выговорил:
- Тебя минует смерть в бою, и ты доживешь до глубокой старости, среди богатства и окруженный уважением.
- А наш царь Кир?
- Он неизменно будет побеждать в битвах, станет самым прославленным из всех царей Персии и останется в памяти как Кир Великий.
- Как ты гладко стелешь, атлант, - нахмурился воинский начальник. – Мне будет хорошо, царю будет хорошо… А кому будет плохо?
- Вашим дальним потомкам и не только вашим, - прохрипел умирающий. – Через две с половиной тысячи лет люди истребят самих себя, вызвав к жизни дремлющие силы уничтожения. Человеческий род исчезнет.
Бусва, ошарашенный услышанным, даже лишился дара речи, и то же самое произошло с остальными стоящими рядом персами.
Старик на мгновение прикрыл глаза, потом вновь их открыл. Явно его уже оставляли последние силы. Но вдруг он заговорил снова:
- Девушка… Которая родится здесь, на земле Гафута, на двести одиннадцатом году Змеи в ночь на Праздник Винограда… Два раза появится на свет и два раза уйдет… Ее послание прочтут пятеро, в тот день, когда на землю прольется огненный дождь...
Воинский начальник ничего не понял. Причем тут какая-то девушка? И почему она два раза родится и два раза умрет?
- Дайте ему вина! – крикнул перс своим воинам.
Умирающий не захотел даже приблизить свои губы к вину, но у него хватило сил еще на одну фразу:
- Следы ее первой жизни будут стерты из памяти людей, но во второй жизни ей будет дано право просить о том же снова...
- А имя ее как? – спросил сотник Бусва.
Старик попытался что-то сказать, но сумел выдавить из себя лишь сдавленный хрип. Через мгновение он перестал дышать.
Последний атлант был мертв.
Несколько минут персы в замешательстве стояли у тела. Внезапно Бусва и остальные воины вздрогнули: наступившая тишина довольно быстро оказалась прервана чьим-то голосом:
- Кажется, я немного опоздала?
На пороге стояла незнакомая девушка. В первый момент персов даже пронзила дрожь: неужели кто-то из таинственного народа атлантов остался жив? Но это ощущение тут же прошло. Незнакомка никак не могла принадлежать к атлантам, потому что внешне была типичной персиянкой. Правда, довольно некрасивой: скошенный подбородок, глаза навыкате, непропорционально крупный нос, закруглявшийся наподобие колеса, совсем не изящная форма рта.
- Ты кто такая? Что тебе здесь нужно? – грубо спросил сотник.
- Я почему-то полагала, что упоминание обо мне здесь уже прозвучало, - ответствовала девушка. – Но для полной убедительности…
Она раскрыла ладонь.
В ее руке сверкал плоский изумруд, на котором было выгравировано изображение царя Кира. Предъявитель такого знака являлся выразителем высшей воли в стране – воли царя. И всем надлежало повиноваться ему, как самому царю.
Бусва и его воины мгновенно бросились на пол и несколько раз коснулись лбами холодного пола, что было положенным проявлением почтения к символу власти Кира и тому, кто держал его в руке.
«Опричнина чертова, - подумала девушка по-русски. – Вам бы еще впереди Малюту Скуратова на коне, метлу и шест с собачьей головой в качестве знамени».
Тут она впервые поймала себя на том, начала думать по-русски почти сразу с момента своего второго появления в Странном Мире два с лишним месяца назад.
- Подъем и на выход, - скомандовала она. – Дверь закрыть, всем стоять у входа в жилище, никого не впускать и не заходить, пока я не позову.
Персидские воины вскочили с пола, подобрали оружие и бросились к выходу. Последний из них плотно затворил за собой дверь.
В полумраке небольшого помещения остались только она и мертвый старик-атлант, лежащий на полу. Возле его головы вяло поблескивало пламя лучины, которую зажег кто-то из персов.
Девушка заговорила по-русски:
- Ну что ж, вот мы и пришли к тому, что называется «моментом истины». Ведь здесь сейчас меня нет, и мертвого старика тоже нет, и вообще ничего. Все это лишь театральная декорация, потому что никакого пророчества последнего атланта никогда не было, как не было вообще атлантов и самой Атлантиды.
А что же было? Ребус, который некая высшая и влиятельная в сравнении с людьми сила предложила разгадать одной случайной представительнице слабенького человеческого рода.
Предположим, что есть две земные цивилизации: высшая и низшая. Которые, существуя в разных физических и математических мирах, в отличных друг от друга измерениях, даже никогда не пересекаются, если не будет на то желания высшей.
Низшая – мы, люди. Высшая… В наших языках, наверное, и слова нет, чтобы ее правильно обозначить. Ладно, пусть условно это будут «атланты», хотя Атлантида – всего лишь миф.
Каждая из двух цивилизаций живет своей жизнью. Люди ничем не могут мешать атлантам в силу несоизмеримости тех и других.
А что атланты? Люди их особо не раздражают, атланты к ним безразличны, но иногда к «высшим» приходит кураж: желание позабавиться играми «низших». И… сделать ставки. Такой вот своеобразный тотализатор, азартная игра, в процессе которой игроки, сыграв очередную партию, уходят сделать перерыв в буфете - выпить там пива и обменяться светскими новостями.
А игра-то весьма адреналиновая и захлестывает еще как! Например, кто-то решил сделать ставку на самоуничтожение человечества в ядерной войне. Если так случится, атлантам от этого ни жарко, ни холодно. Не будет людей в их физическом мире – будет какая-то другая форма жизни, способная вполне комфортно существовать в условиях радиации и ядерной зимы, а атланты сделают объектом игры уже этих существ.
Впрочем, другой игрок интереса ради тут же принимает пари и делает ставку на избежание войны и выживание людского рода. А дальше соперники, разделенные шахматной доской, начинают пытаться переиграть друг друга, выискивая в ответ на изысканную комбинацию еще более изысканную.
Две тысячи лет назад кто-то из атлантов сделал свою ставку – и Римская держава двинула войско на восток, имея все шансы довести его до границ Китая. Другой игрок решил ее притормозить, выдвинув свой тезис: пусть Европа и Азия пока идут своим путем каждая. Началась партия двух «вершителей истории».
Но тут появляется третий и говорит: ребята, а хотите, я вам усложню игру? Оба, разумеется, согласны: ведь чем сложнее игра, тем она интереснее.
И пошел по странам Востока «индус Калишатха». Ведь для атлантов принять человеческий облик – как стакан воды выпить. Целью этого псевдоиндуса было найти ту самую зацепку, которая усложнит игру обеим сторонам. Понятно было, что он ее найдет.
Жила себе в Парфянском царстве девушка. Некрасивая, с несчастной судьбой, отвергнутая собственной семьей. Ничего вроде бы интересного, банальный сюжет для всех времен. Но у «индуса» возникла идея: пожалуй, сделаю я из нее ту самую фигуру, которая всем сторонам спутает карты и этим усложнит игру. Ей и парфян любить не за что, а можно ее еще и воспитать в ненависти к Риму. Пусть нанесет ущерб тем и другим. От этого игра становится куда запутаннее.
И вот итог: в Азии Рим разбит и откатился назад, раздельное развитие двух цивилизаций продолжилось. Запутанность игры оказалась на руку тому, кто ставил на такую Азию, которая, как кошка, гуляет сама по себе.
А у атлантов есть еще правило: убирать за собой, заметать следы своего воздействия. И эту погибшую девушку просто стерли из коллективной памяти как римлян, так и парфян. Словно не было ее вовсе.
Прошло две тысячи лет, игра уже затеяна на ином уровне. Быть ядерной войне или не быть. Тот, кто решил сыграть на выживание человечества, делает нестандартный ход и добивается того, чтобы люди-экспериментаторы выдернули из «архива» информационного поля Вселенной копию сознания этой давно умершей парфянки. И заселили в чью-то физическую оболочку.
Специально для «гостьи из прошлого» создается ребус, который ей предложено разгадать. Придумывается красивая легенда о «пророчестве последнего атланта», которого на самом деле никогда не было. Эта легенда предназначена только для нее. И суть игры сводится к тому, разгадает она этот ребус или нет.
Вот мы и подошли к главному, уважаемые «атланты». Если я вам еще не надоела своими разглагольствованиями, то делаю попытку разгадки, которая у меня всего одна.
Ключевая фраза в «пророчестве» следующая: «Память о ней будет стерта из истории, и она будет вправе потребовать сделать это вновь».
Если я, пользуясь данным вами правом, требую вновь убрать у людей память о моем появлении в двадцатом веке, то придется одновременно убрать и память о том, что стало причиной этого появления – о «Тебризско-Черноморском кризисе». Ведь причинно-следственная связь всегда двусторонняя, не так ли? Разве не правы софисты, создавшие учение о парадоксах?
Меня не станет – значит, и его стать не должно. Как будто не было ни меня, ни его. А шла себе и шла тихая вялая «разрядка». То есть, происходит полная смена коллективной памяти, изменение реальности в головах людей.
Ну что? Я попала в точку?
Правда, технически мне более-менее просто представить лишь стирание моей личности. Все, кто имел со мной контакты, об этих контактах полностью забудут. Тело, в котором я хожу, никуда не испарится, просто будет заполнено другой начинкой. Какая-то новая девушка, не имеющая ничего общего ни со мной, ни с настоящей Заладьевой, но с тем же паспортом и всем остальным.
И – с вымышленными воспоминаниями о событиях ее жизни, которых в реальности никогда не происходило. Я понимаю, что для меня все будет безвозвратно, третьей реинкарнации быть уже не может, мой лимит исчерпан.
А с миром что?
Как только все вдруг забудут про существующий кризис и грозные решения, которые вот-вот должны были быть приняты, что станет с доказательствами имевших места событий? Предполагаю, что люди в полубессознательном состоянии будут уничтожать эти доказательства, а тем, которые невозможно уничтожить, будет придаваться иное объяснение.
Подведем итоги, уважаемые атланты. Вы создали для меня ребус – я его разгадала. И теперь требую выполнения условия, которые вы сами для себя поставили. Моя личность должна быть стерта навсегда – а вместе с ней и кризис, чтобы уже через мгновение после этого изменения люди Земли снова жили так, будто «разрядка» не прекращалась.
Девушка замолчала. Она поняла, что главное сказано и – как она надеялась – услышано.
Лучина возле головы последнего атланта уже давно догорела, и теперь взгляд девушки с трудом угадывал очертания неподвижно лежащего тела.
Вдруг она заговорила вновь:
- И у меня есть последнее желание. На него имеет право каждый приговоренный к смерти, и неважно, что я приговорила себя сама. После того, как произойдет изменение реальности, на что очень хочется надеяться, я бы хотела прожить еще пять часов. Я прошу эту отсрочку для того, чтобы убедиться, что все произошло, как я хотела, но есть вторая причина. Хотелось бы кое с кем попрощаться, написав два письма. Тем более, что в «пророчестве» было упомянуто как раз о двух посланиях.
Девушка сделала шаг к порогу помещения и крикнула:
- Воины, сюда!
Бусва и остальные персы вбежали в жилище и застыли, ожидая приказаний.
- Правом, данным мне властью царя Кира, объявляю, что отныне под страхом смерти запрещается любое упоминание о пророчестве последнего атланта и о народе атлантов вообще. Любой, кто нарушит этот запрет, будет немедленно убит по приказу царя. Это вам понятно?
- Понятно, понятно, - поспешил согласиться сотник, а за ним и остальные воины.
«Не переборщила ли я с запугиваниями? Впрочем, это же мой родной Древний мир, тут по-другому не понимают. Да и бутафория это все, происходящее существует лишь в моем сознании».
Она вышла на улицу, а вслед за ней выскочил Бусва:
- Госпожа, что прикажешь сделать с его телом? Сжечь или закопать?
- Делайте, что хотите. Мне все равно. Ему тоже.
Не обращая ни на кого внимания, девушка пошла вперед, ощущая, как очертания окружающих предметов начинают расплываться. Инореальность, созданная путем медитации, выталкивала ее обратно в материальный мир, и последним, что она успела подумать, было:
«И что же я там увижу?»
В этот миг две чаши весов, определявших судьбу человечества, застыли в состоянии неустойчивого равновесия. А затем одна из чаш, перевесив другую, стремительно ушла вниз.

Палец полковника Брейнлоу все еще тянулся к клавиатуре, когда он и лейтенант Дюссен вдруг ощутили какой-то легкий толчок, причем почувствовали его даже не физически, а словно какими-то особыми рецепторами, фиксирующими погодные перепады, незаметные для тела в начале их возникновения.
Но это ощущение ни один из них не успел проанализировать, потому что Дюссен и Брейнлоу испытали одновременный шок от странной ситуации, в которой они по каким-то причинам оказались.
Руки полковника были стянуты за спиной ремнем, Мартин нажимал пистолетом ему на затылок, на дисплее пульта высвечивалась надпись «РЕЗЕРВНЫЙ КОД ПРИНЯТ», а еще горели три зеленые лампочки, обозначающие, что код запуска первой четверки баллистических ракет частично введен, причем – введен правильно.
«Что происходит?! – вопило сознание полковника. – Почему все это? Почему я набираю запуск?!»
Резко повернув голову и увидев направленный ему в лицо его собственный пистолет, Брейнлоу крикнул:
- Дюссен, вы что, рехнулись?! Почему вы меня связали и угрожаете пистолетом? Вы хотите под суд?!
- Я… не знаю, сэр, - невнятно промямлил Мартин, но пистолет от лица Брейнлоу почему-то отводить не стал.
- Немедленно развяжите меня и верните мне оружие! – рявкнул полковник.
К Мартину же начало приходить некоторое понимание. Он прекрасно помнил свой план, который строил многие месяцы: ворваться к Брейнлоу в кабину и под страхом смерти заставить его произвести запуск. Но это было возможно лишь в случае предельного обострения ситуации в мире, когда будет объявлена повышенная боевая готовность, а командирам ракетных расчетов спущены резервные коды разблокировки. Но ведь сейчас никакого обострения нет! Повышенной боевой готовности никто не объявлял, «разрядка» идет своим ходом.
Почему же он, Мартин, предпринял свою попытку без всякого основания?
Но…
Он бросил еще один взгляд на дисплей. А ведь резервный код разблокировки почему-то набран! И правильно набран, потому что система его не отклонила. Более того, три зеленые точки на экране говорили о том, что полковник даже правильно успел набрать три цифры сигнала запуска из четырех. И осталась всего-то одна.
А раз так – какая разница, как он сюда попал и решился на такой вот ход конем? Главное, что дело подошло к успешному завершению. Осталось набрать последнюю цифру сигнала запуска? Вот пусть Брейнлоу ее и набирает! Иначе будет застрелен.
Полковник по-своему пытался бороться с растерянностью. Понятно, что этот сумасшедший Дюссен ворвался сюда, оглушил его, связал ему руки и под страхом смерти заставил набрать резервный код разблокировки и первые три цифры кода запуска. Но, черт возьми, откуда мог взяться этот резервный код?! Его же никто не присылал! А он его набрал! Каким образом?
- Нажимайте последнюю цифру, сэр, иначе я выстрелю, - угрюмо сказал Мартин.
- Дюссен, я не помню! – выкрикнул Брейнлоу. Ведь он действительно ее не помнил
- А как же вы набрали все предыдущие? – холодно спросил лейтенант.
А откуда ему знать – как?
Сейчас надо было каким-то образом нейтрализовать этого психа, который ведь действительно выстрелит – в этом почему-то командир подлодки не сомневался. Недолго думая, Брейнлоу резко рванул головой вперед, попытавшись ударить ею Дюссена в подбородок.
Но не успел. Мартин машинально нажал на курок.
После этого Дюссен уже не обращал внимания на то, что из разнесенного выстрелом черепа полковника разлетелся в разные стороны мозг. Сейчас Мартина интересовало лишь одно.
Четвертая цифра сигнала запуска. Которой он не знал.
Придется действовать наугад. Вероятность - один к девяти. Но других вариантов нет.
Решившись, Мартин наугад нажал на «восьмерку». Мгновенно загорелась красная лампочка, три зеленых кружка на дисплее оказались сброшены, зато появилась надпись:
НАБРАН НЕВЕРНЫЙ КОД, ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ
За дверью уже были слышны крики, какое-то время в дверь били чем-то тяжелым, затем все стихло. Но очень быстро эта тишина закончилась, и Дюссен услышал звук, который было трудно с чем-либо спутать.
«Режут дверь автогеном».
Мартин поднял с пола пистолет. В это мгновение он почему-то вспомнил, как в подростковые годы отец заставил его прочитать «Американскую трагедию» и потом долго допытывался, сделал ли Мартин выводы из ошибок книжного героя Клайда Грифитса, в конце концов приведших его на электрический стул.
Получается, что не сделал. Но вот поджарить себя на электрическом стуле он тоже не позволит.
- Пошли вы все к черту, - устало проговорил Мартин, поднеся пистолет к виску, и после этого еще более замысловато выругался перед тем, как нажать на курок.