О красоте

Существует мнение, что некрасивых женщин не бывает. Правильней, наверное, было бы сказать - некрасивых людей не бывает. Но, поскольку, мужчин волнует только женская красота, а своя собственная им как бы и ни к чему и даже как бы и не к лицу - все эти ямочки, ресницы, завлекательность форм и линий. Женщинам же, напротив, своя собственная красота и важна, и нужна, и дорога, и желанна. Для женщин собственная красота имеет значение. А раз это так, поскольку это так, то и пусть красота будет монополией женщин.
И так - некрасивых женщин не бывает. Правда, если мы внимательно посмотрим вокруг, то сможем увидеть много некрасивых женщин, некрасивых мужчин, некрасивых детей и некрасивых стариков. И всё-таки - некрасивых женщин не бывает, при условии, конечно, что психика их не заморочена благоглупостями, обусловленными человеческой бестолковостью, человеческим идиотизмом и человеческой убогостью.
Как мы определяем что красиво, а что нет? А просто - то, что нас впечатляет, восхищает, завораживает и зачаровывает, то для нас и красиво. И чем большее впечатление оно на нас производит, чем больше оно завораживает и зачаровывает, тем более привлекательным и красивым оно нам представляется.
Мы различаем красоту неодушевлённой природы - флоры и неорганики и красоту одушевлённой природы - фауны. Неодушевлённое поражает, впечатляет, завораживает, зачаровывает своими линиями, формами, пропорциями, красками - своей яркой, великолепной внешней сущностью. Одушевлённое также поражает, восхищает, завораживает, зачаровывает великолепием своего внешнего вида, внешнего содержания, но одушевлённое, в отличии от неодушевлённого, обладает ещё и психофизической сущностью, психофизическим содержанием.
Неодушевлённая природа бывает великолепна своей внешней сущностью, она также может быть ласковой, приветливой, уютной, комфортной, благодатной в своих проявлениях, но, при всём своём великолепии, при всей своей благодатности, она не может мяучить, требуя чтобы её накормили; не может хрюкать, выражая свое удовлетворение, или мурлыкать; не может восторженно визжать, имея подходящее для того настроение; не может приласкать и приласкаться. А живое может, живое эмоционально, чувствительно, восприимчиво, живому даны ощущения, дано настроение, дано приласкать и приласкаться.
Неодушевлённая природа благодатна лаской солнечного тепла и света, лаской ярких красок, лаской своего благополучия. Живое, одушевлённое к этой благодатности добавляет ласку взаимодействия, общения живого с живым - ласку внимания, участия, содействия, сострадания, утешения, ободрения; ласку заботы, поддержки, помощи, заступничества и ласку веселья.
Благодатное, ласка благодатного приносят нам ощущения восторга, восхищения, радости и завораживают, зачаровывают. Благодатное и его ласка - это красиво, а местами изумительно как красиво.
Задымился вечер, дремлет кот на брусе.
Кто-то помолился: «Господи Исусе».
(С. Есенин)
Тихий, тёплый вечер, несущий в душу ощущения уюта, комфорта, покоя, умиротворённости; несущий в душу очарование безмятежного, благоприятного, благодатного - разве это не красиво? Ещё как красиво. Если же вечер холодный, неуютный, то тогда его не спасают даже великолепные краски заката. Закат своими красками, переливами красок завораживает и зачаровывает - закат красив, а вот сам вечер, с его холодом и не уютностью, некрасив для нас.
Кошка, когда она демонстрирует свою кошачью пластику и грацию, когда она доверчиво ластится и мурлычет, когда она пушистая и благополучная удивительно красива. Та же самая кошка, когда она истошно мяучит, когда она испуганно шарахается и топорщит шерсть, уже не так красива.
А человеческие души? Когда они приветливы, доброжелательны, искренны и открыты, тогда им дано приласкать и приласкаться всем этим. Когда они многое знают, умеют и могут, тогда им дано быть яркими, интересными, умелыми, толковыми, заботливыми, способными помочь, поддержать, защитить и заступиться и, соответственно, им дано приласкать и приласкаться ярким, интересным, а также помощью, поддержкой, заботой и заступничеством. Когда они многое поняли, прочувствовали, ощутили, осознали, тогда им дано быть внимательными, участливыми, сострадательными, и дано приласкать и приласкаться вниманием, участием, состраданием, утешением, ободрением.
А когда человеческим душам есть чем приласкать и приласкаться, то тогда им дано быть красивыми.
Человеческим душам дано быть симпатичными, привлекательными, притягательными своими линиями, формами, пропорциями, статью, своим внешним видом - дано быть красивыми физически. Но им также дано быть симпатичными, привлекательными, притягательными, красивыми своими умениями, знаниями, навыками, понятиями, представлениями, ощущениями, своим восприятием окружающего мира, своим состоянием духа - дано быть красивыми психофизически.
Казалось бы, как можно быть красивым знаниями, восприятием или же состоянием духа? А вот можно. Благодаря знаниям человеческие души многое могут и умеют, а благодаря тому, что они могут и умеют им дано приласкать и приласкаться тем, что они могут и умеют, им дано быть благодатными тем, что они могут и умеют, им дано большее благополучие, чем тем, кто не знает, не умеет, не может. Благодатное же и благополучное, в свою очередь, радостно, приносит в души живого радостные ощущения, создаёт им радостное настроение. Благодаря знаниям, умениям, навыкам; благодаря понятому, осознанному и осмысленному человеческим душам дано быть благополучными, дано быть благодатными, дано создавать радостное настроение себе и другим. А способность создавать радостное настроение себе и другим разве это не симпатично, не привлекательно, разве это завораживает и не зачаровывает?
Хорошее настроение, весёлое настроение, радостное настроение, благополучное настроение - это то, что нам нужно всегда; то, к чему мы стремимся всегда; то, что мы всегда хотели бы иметь. А для хорошего, весёлого, радостного, благополучного настроения нам необходимо приобщение к благодатному - к благодатному физического и к благодатному психофизического.
К благодатному физического мы можем приобщиться во дворе, в поле, в лесу, на лугу, на речке, в горах и т.д. Ясное небо, солнце в вышине, зелень деревьев и травы, голоса птиц, жужжанье насекомых, шум ветра, шелест листьев, плеск волны, разнообразие цвета и красок, простор, ширь, высота, глубина. Когда погода благоприятна, здесь всё чирикает, жужжит, стрекочет, летает, прыгает, ползает, плавает, радуется жизни и от всего этого веет такой мощью благополучия, благоденствия, процветания, что мы забываем о своих досадах, обидах, расстройствах чувств и восторженно внимаем этому великолепию благодатного.
Благодатное психофизического мы находим в общении, взаимодействии живого с живым. Взаимодействие благодатно само по себе - когда субъекты живого одушевлённого взаимодействуют, тогда они большее могут, тогда они сильнее, успешнее, благополучнее, толковее. А кроме того взаимодействие это интересно, это весело, это радостно, поскольку одушевлённое может быть ярким, интересным, приятным, симпатичным, милым; поскольку одушевлённое на всё может отозваться лаской участия: на горе отозваться лаской сострадания; на обиду, боль, тоску, отчаяние - лаской сочувствия, утешения, ободрения и заботы; на неудачу, беду, несчастье - лаской содействия, помощи и поддержки; на тревогу, беспокойство, страх - лаской защиты и заступничества; на уныние - лаской оптимизма и задора; на скуку - лаской яркого и интересного; на хмурость - лаской приветливости; на враждебность - лаской доброжелательности; на равнодушие - лаской внимания; на веселье и радость - лаской ответного веселья и радости.
Другое дело, что не так-то это просто быть ярким, интересным, приятным, симпатичным, милым, ласковым; не так-то это просто отзываться ласковым. Для того чтобы общение, взаимодействие было привлекательным, симпатичным, милым, ласковым, живое одушевлённое должно быть благополучным. Привлекательное, симпатичное, милое, ласковое - это всё категории благополучия, это свойства благополучия. Привлекательного, симпатичного, милого, ласкового вне благополучия не бывает. А для того, чтобы живому одушевлённому быть благополучным, ему нужно много чего знать, уметь, понимать, мочь; нужно много чего усвоить, освоить, осознать, осмыслить, воспринять.
Все свои знания, умения, навыки, понятия, представления, манеры, привычки, образ жизни и действий, а также культуру радостного, благодатного общения мы перенимаем у окружающих, у тех, кто уже знает, умеет, понимает и может. Мы всё перенимаем у окружающих и прежде всего у тех, кто нам наиболее близок. Поэтому хорошо, когда они есть те, кто нам наиболее близок, и хорошо когда у них есть то яркое, радостное, симпатичное, привлекательное, благодатное, что можно перенять Хорошо, потому что тогда наша психика формируется среди уютного, комфортного, светлого, радостного; формируется под защитой участия, внимания, сочувствия, сострадания, содействия, помощи, поддержки, заступничества и заботы - формируется среди благополучного, благоприятного, благодатного.
Живое одушевлённое эмоционально, чувствительно, восприимчиво. Состояние тревоги, беспокойства, боли, страха, состояние веселья, радости, восторга, зачарованности - всё это отражается, проявляется в глазах, мимике, голосовой тональности живого и воспринимается, «читается» теми, кто находится рядом. Когда мы, например, слышим тревожный визг поросёнка, тогда тревога и беспокойство приходят в нашу душу. Мы знаем, что это не наш поросёнок, чужой поросёнок, но всё равно тревога и беспокойство приходят в нашу душу. Слыша испуганный тревожный визг, мы с тревогой и беспокойством думаем: «Чего он визжит? Что там случилось?» - мы приобщаемся к неприятным ощущениям. Когда же мы слышим удовлетворённое хрюканье поросёнка, мы понимаем, что у него хорошее настроение и таким образом приобщаемся к его хорошему настроению. А когда всё тот же поросёнок игриво тычется нам в ноги, приглашая нас поиграть с ним, мы улыбаемся и говорим ему что-то вроде:
- Отстань засранец.
Ничего весёлого и забавного в его поведении нет, а мы улыбаемся, потому что приобщаемся к его игривому настроению.
Живое одушевлённое восприимчиво настолько, что ему дано воспринимать чужие ощущения, дано ощущать чужие ощущения. Когда мы ощущаем тепло, холод, жару, сухость, сырость, жесткое, мягкое и т.д., то здесь всё понятно - мы прикасаемся к чему-то и ощущаем. А вот когда кто-то стукается обо что-то, а мы, видя это, морщимся как будто это нам больно, то это уже удивительно. Хотя с другой стороны ничего удивительного в этом нет, поскольку у нас есть память, благодаря которой мы помним все свои ощущения, помним какими они бывают. Помним, и поэтому человеческим душам дано морщиться от чужой боли, печалиться чужой печали и радоваться чужой радости и поэтому им дано воспринимать, ощущать, «читать» настроение и состояние духа живого одушевлённого по его глазам, мимике и голосу. Дано приобщаться к чужому настроению, к чужим эмоциям через отображаемое в глазах, мимике и голосе.
А чего только не отображается в глазах, мимике и голосе живого одушевлённого?
Там эмоции, чувства, ощущения, настроение, характер, осознание, затеи, устремления, надежды и ожидания души живого-одушевлённого. Там отображается переживаемое настоящее и пережитое прошлое. У нас есть память, а память обладает свойством запечатлевать и сохранять прошлое. Благодаря памяти, наше прошлое присутствует в нашем настоящем. Благодаря памяти, наше прошлое перемешивается с нашим настоящим.
А что представляет собой наше настоящее? Это текущее мгновение, в котором что-то происходит и мы это что-то ощущаем, воспринимаем, осознаем, и это что-то происходящее имеет своё прошлое, известное нам и не известное нам; мгновение, в котором могут присутствовать или не присутствовать другие души живого одушевлённого со своим, известным и не известным нам, прошлым и естественно в этом мгновении присутствуем мы сами со своим воспринятым и запечатлённым прошлым.
А что такое наше прошлое? Это бесчисленное количество мгновений происшедшего, воспринятого, осознанного, осмысленного, пережитого. Многие и многие из этих мгновений мы не помним, забыли и основательно забыли. Но то, что мы их забыли, не означает, что они стёрлись, исчезли из нашей памяти, из нашего сознания. Нет, всё забытое остаётся при нас, просто оно становится не осознаваемым для нас. То, что мы помним - это наше осознаваемое прошлое, то, что мы забыли - это наше не осознаваемое прошлое.
Многое из забытого мы уже никогда не вспомним, но многое можем и вспомнить, поскольку наша память обладает ещё и свойством воспроизводить прошлое по ассоциации с настоящим. Многое и многое в настоящем говорит нам о прошлом, вызывает у нас воспоминания о прошлом. Мы что-то увидели, услышали - и вспомнили, вспомнилось. Казалось бы, всё это давно и намертво забыто, но нет, вспомнилось, всплыло откуда-то из глубины сознания. Вспомнилось, ощутилось заново и тут же отразилось в глазах, мимике и голосе, отразилось на настроении и состоянии духа.
Ощущения от воздействия тусклого, унылого, скучного, досадного, обидного, грустного, тоскливого, горького, страшного и ощущения от воздействия яркого, интересного, уютного, комфортного, светлого, радостного, весёлого, безмятежного - ощущения переживаемого настоящего накладываются на ощущения из прошлого пережитого, перемешиваются с ощущениями из прошлого пережитого и создают живому, одушевлённому тысячи и тысячи вариаций, нюансов, оттенков настроения и состояния души, духа.
И все эти вариации, нюансы, оттенки настроения, состояния души отражаются, отображаются в глазах, мимике и голосе живого одушевлённого.
Особенно в глазах - в глазах как нигде. Толстой глаза определил как «зеркало души», а Гоголь, говоря о способности женщин волновать, впечатлять, завораживать и зачаровывать своим взглядом, улыбкой, голосом, своими манерами и поведением, своей женской сущностью, о глазах женщин заметил: «Одни глаза их такое бесконечное государство, в которое заехал человек - и поминай, как звали!» В глазах, как нигде, отображается всё, что запечатлелось в душе в её настоящем и в её прошлом - недавнем прошлом, давнем прошлом, давно забытом прошлом; как нигде, отображаются устремления, надежды и ожидания души и, как нигде, отображается внимание и интерес данной души к чему-либо.
Хотя глаза - зеркало души, но отображается в них всё довольно неопределённо, размыто, поскольку в них отображаются устремления, надежды и ожидания души, известные и понятные только ей самой; отображается прошлое души, известное и понятное только ей самой.
А вот в мимике отображается в основном текущее-настоящее. Прошлое в мимике тоже присутствует, но оно где-то там, сзади на втором, на третьем планах, плохо видимое. А на переднем плане отображение ощущений, эмоций текущего-настоящего и поэтому отображаемое мимикой понятно, ясно, определённо, конкретно, не смотря на то, что мимикой много и много чего отображается. Одной только улыбки мы имеем десятки и десятки разновидностей, подразделений, градаций - это и добродушная улыбка, и приветливая, и ласковая, и вежливая, и милая, и саркастическая, и унылая, и весёлая, и злая, и злобная, и брезгливая, и гаденькая, и улыбка омерзения, и омерзительная улыбка, и улыбка ведьмы и т.д., и т.д., и т.д. А ещё есть гримасы: гримасы боли, страха, досады, недовольства, обиды, ярости и пр. И всё это, в большей своей части, отображается мимикой внятно, конкретно, чётко, без какой-либо смутности и неопределённости.
У голоса свои краски, свои возможности для отображения того, что мы чувствуем, ощущаем, воспринимаем; для отображения настроения и состояния духа. Краски голосовой тональности и краски интонационности - ух, как же может звучать и звенеть в голосе, в его тональности и интонациях переживаемое настоящее или же пережитое прошлое, когда его доводится вспомнить.
В глазах, мимике и голосе отображается благополучное или же неблагополучное состояние, содержание души, духа, психики живого одушевлённого и через глаза, мимику и голос мы имеем возможность приобщиться как к благополучному - весёлому, светлому, радостному, благодатному, так и к неблагополучному - унылому, досадному, обидному, печальному, тоскливому, горькому, страшному.
Приобщение к неблагополучному нас не радует, более того нам хотелось бы с неблагополучным никогда не встречаться. Да вот только никто нас не спрашивает хотелось бы нам с ним встречаться или же не хотелось и спрашивать не собирается. Неблагополучное есть и никуда нам от него не деться, в силу ряда наших человеческих недостатков, обусловленных нашим человеческим несовершенством, а также в силу того, что природа бывает не только ласковой, приветливой, благоприятной, благодатной - она ещё бывает суровой, жёсткой, жестокой, враждебной.
Но к радости для нас помимо неблагополучного есть и благополучное, и, соответственно, есть приобщение к благополучному.
Приобщение к благополучному означает приобщение к светлому, радостному, весёлому, приятному, симпатичному, милому, ласковому и означает приобщение к красивому, поскольку благополучное, так же как и благодатное - это красиво. Мы можем видеть какими привлекательными бывают взгляд, выражение глаз, улыбка, голосовая тональность, интонация, когда в них отображаются радостные ощущения, радостные эмоции, радостное, восторженное восприятие сущего - отображается благополучное, благоприятное, благодатное состояние, содержание души, духа, психики.
В глазах, мимике и голосе отображается восприятие происходящего-сущего и отображается отклик на происходящее-сущее. Отклик содержанием души, отклик тем, что накопилось, отложилось, запечатлелось в душе у живого. Понятно, что чем больше в душе у человеческой души запечатлевается, оседает, накапливается яркого, интересного, уютного, комфортного, светлого, радостного, благополучного, благоприятного, благодатного, тем большей лаской эта душа может, способна отозваться на всё: и на весёлое, радостное - благополучное; и на невесёлое, унылое, печальное, тоскливое, горькое, страшное - неблагополучное.
Отклик лаской, ласковым дорогого стоит - отклик ласковым ложится на душу живого ощущениями веселья, радости, уюта, комфорта, восторга; ощущениями блаженства, завороженности и зачарованности. А когда то, что мы видим в глазах; то, что мы видим в отображаемом мимикой; то, что мы слышим в голосе, ложится на душу ощущениями ласки веселья, радости, уюта, комфорта, восторга, завороженности, зачарованности, то тогда мы говорим об очаровании глаз, об очаровании мимики и об очаровании голоса. Тогда мы говорим об очаровании и красоте психофизического.
«Не то мило, что красиво, - гласит поговорка, - а то красиво, что мило.» По отношению к неодушевлённому утверждение этой поговорки не справедливо, поскольку неодушевлённое мило нам именно своей внешней привлекательностью, мило теми ощущениями восторга, зачарованности, которые мы испытываем при виде великолепия линий, форм, пропорций, красок. А вот по отношению к живому одушевлённому это утверждение весьма и весьма справедливо, поскольку живое-одушевлённое помимо физической привлекательности обладает ещё и психофизической привлекательностью – привлекательностью отклика ярким, интересным, благополучным, благоприятным, благодатным. Привлекательность же психофизического имеет для нас гораздо большее, намного больше значение, чем привлекательность физического, т.к. привлекательное психофизического приносит в нашу душу гораздо больше восторга, радости, завороженности, зачарованности, чем привлекательное физического.
Внешний вид живого одушевлённого имеет для нас значение, на внешний вид мы обращаем внимание в первую очередь, более того привлекательный внешний вид располагает нас к носителю этой привлекательности, но, при всём при том, от живого одушевлённого мы ждём прежде всего психофизической привлекательности. И мы можем видеть, что как только эти наши ожидания не оправдываются, так сразу резко тускнеет, блекнет, куда-то начинает исчезать очарование, обусловленное привлекательностью внешнего вида, и мы разочарованно говорим:
- Ну да, конечно же, этот человек красив, но красота у него какая-то кукольная, красота холодного, неодушевлённого.
А если ещё он и неприятен, если он вызывает чувство досады, раздражения, недовольства; вызывает чувства отчуждения, отторжения, то тогда вся его привлекательность, всё его великолепие внешнего вида уже не имеют никакого значения. Оно - это великолепие линий, форм, пропорций, стати - остаётся при нём, при ней, оно никуда не девается - но потянуло холодом неприятия, отчуждения и быть рядом с этим человеком, быть вместе с этим человеком нам не хочется и всё тут. И никакое великолепие внешних данных здесь уже ничем помочь, ничем выручить не может.
В то же самое время, если человек мил... если женщина мила очарованием своих глаз, очарованием своей мимики, очарованием своего голоса, да к тому же мила очарованием своей грации, пластики, элегантности, то тогда то, что у неё линии не такие, то, что у неё пропорции не пропорциональные, то, что у неё внешние данные не задались ничуть не мешает ей быть и красивой, и ослепительно красивой.