Без названия

Когда мой отец умер, мне было всего 12 лет...
Еще за три месяца до его смерти я знал, что его не вытянуть, что его просто оставили умирать. Я всегда был эгоистом и не задумывался о том, как больно моему отцу оставаться здесь, в мире живых, но непрестанно просил его продержаться еще чуть-чуть...Каждый день я приходил к нему и часами сидел рядом, надеясь на то, что когда его сердце остановится, то остановится и моё.
Мать особо не интересовалась ни мной, ни отцом. Однажды я услышал, как она молится и просит Бога поскорее забрать к себе душу несчастного Зигберта, чтобы он не мучился сам, и ее не мучил.
Потом начались звонки из школы. Учителя и школьные психологи не хотели понимать, что тот мир, в котором мне было уютно и безопасно, рушится. Держался он только на жалости врачей, которые уже и сами не знали, почему продолжают бесплодные попытки победить одну из самых коварных и беспощадных болезней.
- Я умру сегодня, - это прозвучало так, как будто он сказал мне о том, что сегодня вечером мы снова пойдем в парк, на тренировку. - Береги маму, это все, о чем я прошу.
В тот день я впервые не стал упрашивать его остаться, а просто молча кивнул.
Вряд ли я смогу вспомнить те две недели после его смерти. Кровать, потолок, стена, окно, странный танец теней ночью и тяжелое серое небо, отражающееся в небольшом зеркале на стене днем. Мне стал безразличен мир, а миру стал безразличен я. Мать по-прежнему не обращала на меня никакого внимания и даже не пыталась изображать печаль по поводу смерти мужа. На меня махнули рукой даже в школе. Не раз ко мне приходила одна и та же ужасная мысль о собственной смерти, я ведь совсем никому не нужен...И только данное отцу обещание заставляло меня держаться. Тем не менее, мать свою я так и не сберег.
Когда она привела в дом другого мужчину, я понял, что уже не сдержал данного слова. Тогда я и не знал, что мне долгие два года придется жить бок о бок со своим самым худшим врагом. Уничтожить его оказалось проще простого, но решиться на этот шаг стоило невероятных усилий.
Его звали Отто. И лучше бы я никогда не узнал этого имени, которое стало для меня настолько ненавистным