Ты просил? Я расскажу о себе...

Милый, ты пытаешься взять с меня обещание, что все тебе буду рассказывать... Только уверен ли ты, что все это хочешь услышать? Сможешь ли все воспринять, понять и не свихнуться от услышанного? Пережить все вместе со мной, вслушиваясь в тихий убийственный монолог, стреляющий в пространство? Уверен? Ну так слушай...
Знаешь, как страшно просыпаться ночью и осознавать, что уже давно живешь не по людским законам, а когда уйдешь, не заперев дверь, оставив ключи на стиральной машине, кто-то хватится и будет верить, что вернешься еще? Плакать, ждать, спрашивать - «А где моя мамочка?»... А мамочка канула в сумерки...
Знаешь, как весело представлять собственные похороны, которые несколько лет назад обсудила со смертью, вместе составили сценарий, только зал и машина еще не заказаны? Успею ли? Смогу ли дать все, что способна, тем, кто в этом нуждается?
Знаешь, как путаются мысли, кадры и образы, когда несешься в машине с открытым окном, и воздух, перенасыщенный чем-то, от чего задыхаюсь, сам врывается в легкие, не могу вдохнуть и выдохнуть, и даже голову повернуть, ответить тебе на твой вопрос тревожный - «Любимая, что с тобой? Тебе плохо?»...
Знаешь, как больно понимать, что ничего святого в жизни не осталось, и даже человеческая жизнь — всего лишь игральная карта в большой колоде... только не детская, которая единственно имеет вес... К детской смерти иммунитет так и не выработался... «Милая, что ж ты смотришь в одну точку», - меня спрашиваешь... А я просто не научилась еще проходить мимо беды с детскими глазами, переполненными слез и отчаяния в ожидании финала игры не начатой. И тонкая ниточка чисто-белая обрывается, которой еще ни единого стяжка не сделали, ни единую заплату на порванном теле земли не поставили...
Знаешь, как мерзко прокручивать в мыслях, воспаленных и объятых какой-то вязкой жгучей массой, которая раньше была обезболивающим, да испортилась со временем, сюжеты из прежней жизни... Больница, шприцы, люди в белом, ну прям ангелы, только способны убить нерожденного... алкоголь, черт, как много алкоголя... виляющая дорога... троллейбус... улыбающиеся лица тех, кто смотрит на тебя с видимым восхищением и слушает все, что ни скажешь, взахлеб, а сам думает: девочка, тебя бы да в ближайшие кусты, или в машину со стеклами тонированными, и по прямому назначению... А потом подъезд грязный, и без лишних вопросов, отказы не принимаются, не помню лица, но он сильнее, даже когда я в бешенстве... просто руки за спину, и ты уже не имеешь права выбора... а дальше - синяки по всему телу и грязь такая, что хоть остаток жизни под душем простой, не отмоешься... Кричать нельзя, и на помощь не позовешь: у отца сердце больное, а мама... каждый новый год думаешь, до следующего доживет ли... И ногти в ладони до кровавых подтеков, а слезы давно закончились, высохли, в сердце впитались — не выдавишь... А потом неверным шагом, как зомби, до квартиры, ключ в замок, два оборота в противоположную разуму сторону, заходишь в ванную, смотришь в зеркало, и мерзко до кровавой рвоты... Бредешь в комнату, сбрасываешь с себя вещи, садишься спать ,чтоб голова не кружилась, и как компьютер сломанный, отключаешься... Просыпаешься по будильнику - «С добрым утром, мамочка! Как спалось? Что снилось?»... а сама думаешь — не дай бог, чтобы тебя, милая, так кошмары по кровати метали... И до кухни с улыбкой масочной... а содрал бы кто маску, жить расхотелось бы... День за днем...
Знаешь, как я ненавижу зиму, которая холодом внутри все заполняет, расползается, как по небу туши пятно, до первых листьев, первых цветов, первых бордовых вкраплений в зелени, а потом все заново... И тот, кто виделся хоть каким-то темным спасением, в гроб прежней жизни вбивает последний гвоздь кулаком, с отрешенной улыбочкой, а дальше - несколько месяцев каждое утро бездушное тело с холодными мыслями лишь выполняет живущих функции, расстраиваясь каждое утро от того, что проснулась...
Знаешь, как страшно, Родной, все это тебе рассказывать, тебе, не пережившему ни одной собственной смерти, и слава богу... Я молить Его готова, Его, с которым в последние годы лишь тремя вопросами разговариваю - «Почему?», «Куда ты смотрел?» и «Как ты мог это допустить?», чтобы тебе в боли и грязи, которой пропитана донельзя, искупаться не пришлось, даже ног замочить, ни на секунду, ни на немое мгновение, в вечности цепенеющее... Стрелки часов не побегут быстрее времени, но и ход не замедлят... Место потерянное искать, не находить нигде, теряться, разрываться между мирами в панике... И мне страшно, повернувшись лицом к тебе, и гладя в глаза распахнутые, лить в твою душу этот грязной боли и больной грязи поток... Ты один из двоих людей на земле, ради которых я все еще здесь, на поверхности. Ты, воскресивший из горстки пепла промокшего меня, меня-новую... Жаль, что воспоминания не сотрешь, ну да пусть, все пережито-перемолото в большой мясорубке, с внутренним миром вместе. Взгляд многократного трупа надеюсь, не погасит твой внутренний свет, не запачкает твоих крыльев, Ангел мой...
Знаешь, как невыносимо думать, что однажды ты не выдержишь и оставишь ту, что родилась заново, когда ты пришел? Хорошо, не буду... лишь об одном прошу... не предавай меня...