Кавказ туда и обратно

«Кавказ - туда и обратно»

Кaukasus - hin und zuriick» («Кавказ - туда и обратно») - так не без иронии и горечи говорили немецкие солдаты, когда все уже было позади. Оккупация Кавказа немцами длилась полгода; в августе 1942 г. они захватили огромную территорию на Кавказе с такой же быстротой, с какой в январе - феврале 1943 г. им пришлось убраться оттуда.
Их поспешная эвакуация с Кавказа явилась, конечно, прямым результатом окружения немецких войск под Сталинградом и последующего занятия Красной Армией бассейна Дона. Если бы в январе 1943 г. советским войскам удалось закрыть Ростовскую горловину или, что было бы еще лучше, занять также и Таманский полуостров - этот путь отхода немцев в Крым через Керченский пролив, - все немецкие войска на Кавказе попали бы в ловушку. В последние пять месяцев 1942 г., когда все внимание было сосредоточено на Сталинграде, советская печать уделяла относительно мало внимания событиям на Кавказе, причем и потом в течение многих лет о боях в этом районе писали очень мало. Первый этап этой кампании был одним из самых тяжелых для советского командования, тем более что ему предшествовала потеря Ростова в конце июля 1942 г. Несмотря на сталинский приказ «Ни шагу назад!», части Красной Армии отступали на Кубани и на Северном Кавказе на протяжении всего августа так же поспешно, как в самые тяжелые дни 1941 г. В августе сообщения были весьма нерадостными; ясно было, что русские оставляют Кубань, богатейший сельскохозяйственный район, который оставался у них по эту сторону Урала, «под давлением превосходящих сил противника». К 20 августа группа армий «А» фон Клейста захватила огромную территорию. Теперь в руках у немцев была уже вся Кубань; они вторглись на территорию собственно Кавказа, а на западе после захвата главного города Кубани, Краснодара, и третьего по значению нефтяного центра на Кавказе, Майкопа, стали пробиваться дальше, к Черноморскому побережью. На востоке они продвигались к обоим самым крупным нефтяным центрам - Грозному и Баку.
Когда в начале августа советским войскам не удалось остановить немцев на Дону, наступление немецких войск на Кубани приняло характер самого настоящего блицкрига. Немцы имели подавляющее превосходство в танках и авиации, и лишь кое-где, особенно на водных рубежах, части Красной Армии вели арьергардные бои, хотя и без особого успеха. Дороги были забиты тысячами беженцев, пытавшихся вместе со своим скотом укрыться в горах или штурмовавших поезда на всех железнодорожных станциях, однако наступление немцев развивалось так быстро, что эвакуироваться удалось, вероятно, очень небольшой части гражданского населения157. По той же причине оказалось почти невозможным эвакуировать промышленные предприятия, и максимум, что удалось сделать в Майкопе, - это взорвать буровые вышки и другие сооружения и уничтожить еще оставшиеся запасы нефти; немецкие инженеры-нефтяники, которые вскоре прибыли туда, установили, что пройдет очень много времени, прежде чем Майкоп снова сможет давать нефть.
Потеря Кубани и северных районов Кавказа была особенно тяжелой, и все же почти все немецкие авторы, описывавшие кавказскую кампанию, сходятся в том, что русские предприняли тот разумный шаг, который только и оставался для них в создавшихся условиях, а именно: не дав быстро продвигавшимся немецким войскам загнать себя в ловушку, они отошли в горы, обеспечивавшие относительную безопасность.
Как оказалось, немецкий план захвата Кавказа был чересчур претенциозным. Это была одна из самых неудачных идей, осенивших Гитлера. Первоначальный его план, как мы уже видели, со стоял в том, чтобы вначале захватить Сталинград, причем гораздо более крупными силами, чем он направил туда в конечном счете, а затем занять весь Кавказ, начав с его прикаспийской стороны. «Объектом № 1» этого наступления должны были стать Грозный и Баку. После того как Гитлеру легко удалось захватить Ростов, он вообразил, что русские настолько слабы, что он может разделить свои силы на две части, из которых одна займет Сталинград, а другая захватит Кавказ. Он давно уже заглядывался на кавказскую нефть и считал, что, перерезав волжский путь снабжения и захватив три кавказских нефтяных центра, он в очень короткий срок может полностью вывести из строя экономику СССР. Захват Бак: намечался на середину или конец августа.
Безусловно, немцы недооценили способность Красной Армии к сопротивлению; на Кавказе, как и повсюду, они пытались добиться сразу слишком многого: а) на востоке - прорваться к Грозному, затем по Каспийскому побережью к Баку; б) в центре - прорваться к Владикавказу, пересечь Главный Кавказский хребет по Воев но-грузинской дороге и выйти в Закавказье, а одновременно, может быть, двигаясь по параллельной Военно-осетинской дороге, также дальше на запад через горные перевалы - Клухорский, Мгрухский и Санчаро - прямым путем выйти к Черноморскому побережью между Сочи и Сухуми, откуда фашистские войска мог л двинуться в Закавказье с запада и дойти до турецкой границы в) на западе - прорваться к Черному морю у Новороссийска и дальше к югу (что было гораздо важнее) у Туапсе, откуда они могли дойти по Черноморскому побережью до самого Батуми.
Командующий Закавказским фронтом генерал И.В. Тюленев писал впоследствии, что, если бы немцы сосредоточили свои основные силы на востоке, вместо того чтобы пытаться одновременно наступать на многих направлениях, они могли бы пробиться к Грозному и даже к Баку. Вместо этого они твердо решили захватить также и Черноморское побережье, отчасти чтобы уничтожить советский Черноморский флот, которому пришлось бы затопить свои корабли, а отчасти для того, чтобы втянуть Турцию в войну на стороне Германии. Тюленев прямо говорит, что часть вторгшихся на Кавказ немецких войск держалась в резерве для операций на Среднем Востоке и «для соединения с генералом Роммелем, действовавшим в то время в Египте!». Вряд ли приходится удивляться тому, что Черчилль очень беспокоился по поводу наступления немцев на Кавказе и предложил Сталину крупные силы англо-американской авиации для «обороны Кавказа». И, как мы видели, Сталин не отверг этого предложения сразу.
Советское командование, видимо, считало угрозу прорыва немецких войск к Грозному весьма реальной. В течение всего августа и сентября 90 тыс. человек, мобилизованных из гражданского населения, день и ночь работали на строительстве укреплений, орудийных окопов, противотанковых рвов и т.п. в Грозном, Махачкале, у «Дербентских ворот» на Каспийском побережье, а также в самом Баку, вокруг которого было построено десять линий оборонительных сооружений. Фактически, однако, наступление немцев было остановлено у Моздока, примерно в 100 км к западу от Грозного, и советские войска ценой недель и месяцев напряженных боев не дали немцам расширить захваченный ими на южном берегу Терека плацдарм и отсюда двинуться дальше, на Грозный. Полной неожиданностью для немцев было то, что, помимо войск, который удалось от них оторваться, у Красной Армии оказались на Кавказе достаточные резервы, чтобы остановить их у Моздока - города, название которого, как и название Сталинграда, впервые появилось в сводке Совинформбюро 25 августа и продолжало фигурировать в последующих сводках вплоть до самого января.
Советские войска в районе Моздока входили в так называемую Северную группу Закавказского фронта генерала Тюленева. Части, отступившие с севера на юг, были из состава двух фронтов - Южного и Северо-Кавказского. 28 июля они были объединены в Северо-Кавказский фронт под командованием маршала Буденного, а 1 сентября преобразованы в Черноморскую группу Закавказского фронта под командованием генерала Черевиченко. Эта группа удерживала побережье и близлежащие горы между Новороссийском и Сочи. Советское командование не только располагало на Кавказе значительными резервами, которые остановили немцев на самых решающих участках, после того как было истрачено все или почти все, что допускали стратегические расчеты, но начиная с сентября и до самого конца кампании оно сумело доставлять на Кавказ очень большие подкрепления, несмотря на огромные трудности с транспортом. Через Каспийское море из Краснове дека в Баку, а оттуда по железным и шоссейным дорогам доставлялись войска и огромное количество тяжелого оружия (орудий, танков и т.п.); советские войска на западе снабжались в основном в таком же порядке. Минометы, стрелковое оружие, боеприпасы и многое другое поступало с импровизированных фабрик и мастерских Закавказья. Закавказье в большой мере снабжало также войска Кавказского фронта необходимым им продовольствием. Войска и продовольствие доставлялись также морем из Батуми в Туапсе.
В течение всего августа наступление немецких войск было, несомненно, очень эффективным, а в сентябре немцы добились дальнейшего успеха на северо-западе, захватив весь Таманский полуостров и военно-морскую базу в Новороссийске. Эффективно использовать этот порт они, правда, не могли, ибо противоположная сторона бухты оставалась еще в руках советских войск, которые держали порт под артиллерийским огнем. Отчаянные попытки немцев пробиться дальше на юг, к Туапсе, который был подлинным ключом к Черноморскому побережью, оказались совершенно безуспешными. Генерал Тюленев объясняет этот провал несколькими факторами: стойкостью советских солдат и моряков, естественными оборонительными рубежами на пути к Туапсе (горы и леса), но больше всего, пожалуй, огромной подготовительной работой, проделанной солдатами и гражданским населением, которые строили огневые позиции, копали противотанковые рвы, а в отдельных случаях валили вековые деревья на дороги, которым угрожала опасность. Эта работа велась не только на путях, ведущих к Туапсе, но и на высокогорных перевалах, по дороге на Баку и на всем протяжении Военно-грузинской и Военно-осетинской дорог, пересекающих главный горный хребет.
Тюленев особенно хвалит командующего инженерными войсками Закавказского фронта генерала Бабина, которому удалось «наглухо закрыть подступы к горам Кавказа для танков и пехоты врага». Он сумел добиться этого, невзирая на крайне трудные условия, создавшиеся в связи с нехваткой оборудования и взрывчатки158.
Таким образом, немцам не удалось прорваться к Грозному на востоке и к Туапсе на западе. В центре они пытались пересечь Кавказский хребет по трем знаменитым горным перевалам, но, хотя они и могли видеть Черное море с вершин Кавказского хребта, их наступление сдерживалось и здесь. Тюленев описывает особенно ожесточенные бои, которые велись высоко в горах в течение всего сентября, и огромные трудности, связанные с доставкой туда припасов для войск на маленьких самолетах У-2 и на ишаках. Еще более сложной проблемой была эвакуация раненых. Бураны, которые начали свирепствовать в горах в начале октября, вынудили немцев отказаться от попытки прорваться к Черному морю через высокогорные перевалы.
В начале ноября немцы сделали последнюю попытку прорваться к Грозному и Тбилиси другим путем, обойдя советские войска в Моздоке с юга. 2 ноября они захватили столицу Кабардино-Балкарии Нальчик и двинулись дальше, на столицу Северной Осетии Владикавказ, на северном конце Военно-грузинской дороги, и на Грозный с юго-запада. Но у советского командования хватило времени перегруппировать свои силы, и всего в нескольких милях к западу от Владикавказа они нанесли наступающим немецким танковым колоннам сокрушительный удар и в конце концов отбросили их обратно к Нальчику. Вокруг Владикавказа были построены три линии обороны, хорошо укомплектованные живой силой, и, действуя отсюда, советская артиллерия и танки нанесли немцам тяжелое поражение. По оценкам русских, потери немцев за пять дней боев составили 140 танков, 2500 автомашин и много другой боевой техники, а их людские потери достигли 5 тыс. только убитыми.
Во всяком случае, после этого немцы уже не предпринимали наступательных операций и перешли к обороне как у Моздока, так и у Нальчика. Они надеялись возобновить захват Кавказа новыми силами весной, если все пойдет хорошо под Сталинградом.
Как мы видели, этого не случилось. В начале января войска Сталинградского фронта, который был переименован в Южный фронт и из подчинения Еременко передан под командование Малиновского, продвигались в обход Котельникова в направлении Сальска и Тихорецка, ставя конечной задачей захват Ростова, чтобы закрыть Ростовскую горловину для немецких войск на Кавказе. Задачей Черноморской группы было двинуться на Восток с Черноморского побережья в направлении Краснодара и Тихорецка и соединиться там с войсками Южного фронта, чтобы не только закрыть Ростовскую горловину, но и отрезать немецкие войска на Кавказе от Таманского полуострова - их пути отхода в Крым. По целому ряду причин советскому командованию не удалось полностью осуществить этот план. Немцы быстро перебросили с Кавказа в район Зимовники, Сальск, Тихорецк большие танковые силы, чтобы сдержать наступление русских в направлении Ростова и Тихорецка. После тяжелых боев, начавшихся с наступления Манштейна на Котельниково, войска Южного фронта нуждались в танках и другом снаряжении, а новые танки, которых они просили, поступали медленно. Поскольку Сталинградский железнодорожный узел все еще находился в котле, железнодорожной связи с центральными районами страны не было, а подвоз по шоссейным дорогам требовал много времени, к тому же они были слишком растянуты (около 350 км от ближайшей базы снабжения). Что касается Черноморской группы, которой теперь командовал генерал Петров, то и у нее были трудности со снабжением: штормы на Черном море сделали ненадежными ее главные пути подвоза, а ливни и наводнения сильно тормозили продвижение войск к Краснодару. Краснодар был освобожден только 12 февраля, то есть через месяц с лишним после начала наступления Красной Армии.
Сейчас, говоря об отходе немецких войск с Кавказа, немецкие и советские комментаторы сильно расходятся: по словам немцев, это был «плановый» отход, тогда как русские называют его «беспорядочным отступлением». В частности, советские источники много говорят о полной деморализации румынских и словацких частей, участвовавших в немецком наступлении на Кавказе, и указывают на то, что при поспешном отступлении немцы оставляли множество материалов и техники на некоторых узловых железнодорожных станциях, например в Минеральных Водах, где советские части захватили 1500 вагонов с грузами. Но фактически имеется мало доказательств, что в ходе преследования отступавших немцев войскам Северной группы Закавказского фронта (среди которых были и части, сражавшиеся под Моздоком уже несколько месяцев) удалось захватить много пленных или нанести немцам значительные людские потери. Большей части немецких войск на Кавказе удалось уйти либо через Ростовскую горловину, либо на Таманский полуостров. По словам немецких комментаторов, у Гитлера была мысль удерживать этот полуостров как можно более крупными силами в качестве трамплина для нового завоевания Кавказа в будущем. Сегодня этот план считают одной из роковых ошибок Гитлера; вместо того чтобы оставаться в бездействии на Таманском полуострове, эти войска, численностью 400 тыс. человек, могли бы перетянуть чашу весов в пользу немцев в последующих боях на Дону и в восточных районах Украины159.
Немцы отступали с Кавказа поспешно, но все же не настолько, чтобы не применять широко и здесь свои методы «выжженной земли». Отступая, они полностью или частично уничтожили множество сел и деревень. Ранее, в период их оккупации Кубани, они конфисковали или «закупили» у населения огромное количество продовольствия и скота.
Вторгаясь на Кавказ, немцы очень рассчитывали на «нелояльность» кавказских народов к Москве. Советские органы власти также беспокоились по поводу Кавказа, и особенно проживавших там мусульманских народов. Беспокоили их отчасти и некоторые мусульманские народы Средней Азии, хотя представители этих народов храбро сражались с врагом. Некоторые из самых стойких солдат Красной Армии были казахами; в целом на протяжении всей войны казахи проявили себя с самой хорошей стороны, а в самом Сталинграде среди лучших солдат были представители среднеазиатских народов - киргизы, казахи и башкиры. Очень хорошо показали себя также татары - не крымские, а волжские.
После потери в первые же недели войны таких нерусских районов, как Прибалтийские республики, война велась на русской и украинской территории, население которой можно было считать полностью - или почти полностью - лояльным. Но когда немцы прорвались на Кавказ и стали приближаться к границам Азии, советские власти столкнулись с множеством новых проблем. Их опыт с крымскими татарами был весьма неприятным, и теперь возник вопрос, как поведет себя Кавказ.
Нет необходимости говорить, что патриотическая советская пропаганда среди кавказских народов началась сразу же после захвата немцами Кубани. По всему Кавказу проводились антифашистские митинги. Очень много писалось об энтузиазме, с которым все кавказцы шли на эти митинги; особенно широко советская печать осветила многолюдный антифашистский митинг, состоявшийся в конце июля во Владикавказе. 1 сентября в «Правде» был напечатан крупным шрифтом следующий призыв:
«Горские народы… братья, храбрые джигиты, рожденные в горах Кавказа и на вольных просторах Дона, Кубани, Терека и Сунжи, в степях Калмыкии и Ставропольщины. Поднимайтесь на смертный бой!… Пусть равнины Северного Кавказа и подступы к Кавказским горам станут могилой для немецких разбойников!»
3 сентября в статье, озаглавленной «Народы Кавказа и Сталинская конституция», «Правда» писала:
«Тускло мерцала в старые времена жемчужина народов - Кавказ. Теперь она ярко сверкает в советском созвездии культур».
6 сентября в связи с другим антифашистским митингом, на этот раз в Закавказье, газета писала:
«…для гитлеровских подлецов народы Кавказа - «туземцы». Гитлеровское чудовище… хочет разорвать связь между всей страной и Кавказом. И точно так же враг стремится разорвать братские узы, которыми спаяны народы Кавказа со всей семьей советских народов».
Все это ясно говорило о том, что советские власти беспокоила немецкая политика на Кавказе. Это беспокойство, как оказалось, было в значительной мере необоснованным, тем более что немцы пробыли на Кубани и на Северном Кавказе очень недолго, а их политика была, мягко говоря, путаной и противоречивой. Тем не менее известная почва для таких опасений все же имелась.
Нам незачем останавливаться здесь на различных грандиозных «планах» немцев в отношении Кавказа - планов Розенберга и других; всем им суждено было остаться на бумаге. И все же немцы сделали несколько довольно непоследовательных попыток сыграть на «контрреволюционном прошлом» казаков. На Кубань были доставлены такие ярые враги большевиков времен Гражданской войны, как казачьи генералы Краснов и Шкуро, которые должны были помочь убедить казаков стать «коллаборационистами». Хотя Розенберг выразил мнение, что казаки, по существу, те же русские и что поэтому с ними надо обращаться более жестоко, чем с украинцами (которых в отличие от рейхскомиссара Украины Эриха Коха он не считал «недочеловеками»), немецкая армия проводила такую политику, что казаки являются-де ее потенциальными «друзьями» и их не следует относить к «недочеловекам»; казаков по мере возможности следовало вербовать в ряды немецкой армии. Как мы уже видели, в Котельникове, например, которое считалось казачьим или наполовину казачьим селением, немцы воздерживались от массовых зверств, хотя они фактически ничего не сделали для того, чтобы расположить к себе здешнее население, а, наоборот, относились к нему крайне презрительно. Что касается «реформ», например ликвидации колхозов, то немцы не пошли дальше туманных обещаний.
Примерно то же самое происходило и на Кубани, если не считать, что здесь некоторые германские офицеры создали экспериментальный «казачий округ» с населением около 160 тыс. человек. Немцы давали населению всякие обещания. Хотя вначале министерство Розенберга и эсэсовцы возражали против этого эксперимента, армия продолжала его вплоть до января 1943 г., когда немцам пришлось убраться с Кубани.
«Была набрана местная полиция. В январе 1943 г. было намечено расширить границы (казачьего) округа и назначить командующего казачьей армией… Намечались коренные реформы в области сельского хозяйства, хотя на практике сделано было очень мало. Были также планы набора 25 тыс. казаков-добровольцев для участия в войне на стороне немецкой армии, но для реализации этих планов также не хватало времени»160.
Эта «реалистичная» политика армии имела целью, как говорит Александр Даллин, обеспечить как можно больше пушечного мяса для немецкой армии. Он также утверждает, что эксперимент должен был доказать, что, если «дать советскому населению возможность самостоятельно разрешать свои проблемы… оно в общем склонно будет более охотно сотрудничать с немцами».
Но при всем этом из рассказа Даллина достаточно ясно вытекает, что подавляющее большинство казаков Дона, Кубани и Терека не сотрудничало с немцами и что многие казаки оказывали им пассивное, а иногда и активное сопротивление. Казачьи партизанские отряды действовали во многих районах, и некоторые из них в феврале приняли активное участие в освобождении Краснодара. Даже если немцам и удалось набрать 20 тыс. казаков - или псевдоказаков - в большом районе с населением численностью несколько миллионов человек, то это «достижение» можно расценивать скорее как неудачу. Уже сам факт, что многие из этих «казаков» только «выдавали себя за казаков», говорит о том, что число настоящих казаков Дона, Кубани и Терека, примкнувших к немцам, было невелико.
С начала войны в рядах Красной Армии сражалось свыше 100 тыс. казаков, и некоторые их части, такие, как знаменитый корпус Доватора, в течение нескольких недель изматывавший немцев в боях под Москвой, завоевали себе почти легендарную славу. Тысячи и тысячи казаков, включая большинство бойцов корпуса Доватора, погибли, сражаясь с немцами.
Рассчитывать, что такой зловещей фигуре эмигранта-авантюриста, как глава Центрального казачьего управления в Берлине генерал Краснов, удастся перетянуть казаков на свою сторону и, выражаясь словами другого казака-авантюриста, немецкого наемника Василия Глазкова, «убедить их признать фюрера Адольфа Гитлера верховным диктатором казачества», было по меньшей мере наивно.
Немногочисленные так называемые казачьи отряды, которые немцам удалось сколотить для своей армии, впоследствии отличились, особенно на Украине, своими бандитскими действиями.
Заигрывание немцев с мусульманами на Кавказе было частью сумасбродных планов Гитлера, направленных к тому, чтобы втянуть в войну Турцию и через Кавказ проникнуть на Средний Восток; на Кавказе предполагалось создать мусульманские войсковые части для участия в операциях, которые имели бы целью втянуть в орбиту Германии весь Средний Восток. С другой стороны, Гитлер, видимо, крайне скептически относился к розенберговским теориям создания «оси Берлин - Тбилиси». В декабре 1942 г. он заявил:
«Не знаю, как поведут себя грузины. Они не принадлежат к тюркским народам. Надежными я считаю только мусульман… Я считаю формирование этих чисто кавказских батальонов чрезвычайно рискованным делом, но не вижу опасности в создании чисто мусульманских частей… Несмотря на заявления Розенберга и военных, я не доверяю также и армянам»161.
Вопрос, стали бы или нет сотрудничать с немцами грузины, армяне и азербайджанцы, так и не пришлось уточнить на практике: нам известно лишь, что осенью 1942 г. из представителей этих национальностей было сформировано несколько дивизий для участия в боях в составе Красной Армии, хотя было, конечно, и некоторое число эмигрантов, которые прибыли на Кавказ с немецкой армией и ожидали вступления немецких войск в Баку, Тбилиси и Ереван.
Но немцы все же установили контакт с некоторыми мусульманскими элементами на Северном Кавказе, а также и с буддистскими элементами среди калмыков к востоку от Кубани. Их столица Элиста в редко населенных калмыцких степях была оккупирована немцами около пяти месяцев, и эмигранты, вроде печально известного князя Тундутова, всячески старались сколотить какое-либо подобие калмыцких отрядов для немецкой армии. По отношению к тем горцам Северного Кавказа, среди которых преобладали мусульмане - чеченцам, ингушам, карачаевцам и балкарцам, - немецкая армия проводила «либеральную» политику. Им давали обещания ликвидировать колхозы, открыть мечети и церкви и уплатить за реквизированные товары, причем доверие народа намечалось завоевать «образцовым поведением», особенно по отношению к женщинам. В Карачаевском районе был создан Карачаевский национальный комитет. То же самое происходило и в Кабардино-Балкарии. Хотя немцам не удалось проникнуть глубоко в Чечено-Ингушскую АССР (к югу от Грозного), среди этих двух народностей нашлись отдельные элементы, сочувствовавшие немцам.
Немцы, видимо, сумели набрать среди своих мусульманских друзей на Кавказе лишь очень немного солдат, а когда немецкая армия стала отступать на север, самые активные коллаборационисты, естественно, последовали за ней. Грандиозный план завоевания Среднего Востока с помощью кавказских горцев провалился.
11 февраля 1944 г. Верховный Совет СССР принял постановление о «ликвидации» мусульманских районов. В 1946 г., когда я посетил Кисловодск, Нальчик, Владикавказ и другие города Северного Кавказа, там все еще говорили о «ликвидации» чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев. В течение нескольких дней все граждане этих народов были погружены в железнодорожные вагоны и отправлены на восток, как сказал мне в Нальчике один кабардинец. «Страшно было видеть, как их всех отправляют - мужчин, женщин и детей; но организовано это было очень здорово - да, да, ужасно здорово». - «А как с кабардинцами?» - спросил я. «Знаете, - сказал он, - нам удалось отделаться несколькими синяками и шишками. Некоторые из наших людей тоже делали глупости. Одному кабардинскому князю, который жил высоко в горах, не пришло в голову ничего лучшего, как послать великолепного белого коня самому Гитлеру».
Этим пяти народам после смерти Сталина было разрешено вернуться домой162.