Старый катер и потерянные сокровища Агры

Васильева Светлана

СТАРЫЙ КАТЕР И ПОТЕРЯННЫЕ СОКРОВИЩА АГРЫ.




На стрелке Васильевского острова видела я как-то ожившее чудо – старый катер с синей полосой. Похоже, именно его преследовал когда-то Шерлок Холмс, пытаясь догнать Джонатана Смолла. Катер из любимого фильма ожил. Дымила высокая труба, валил густой дым. Счастливые японцы щелкали фотоаппаратами, улыбались. Японцы залезли на палубу и очень быстро стали чумазыми и потеряли весь свой лоск, но как же они были счастливы. Они видно тоже смотрели «Знак четырёх», а может, быть вспомнили что-то хорошее, связанное с похожим раритетом, а может быть, это память предков. Что там японцы, все прохожие улыбались, глядя на дымящий, как паровоз катер.
И сразу я вспомнила, что был у нас в семье баркас. Передавался он от отца к сыну. Ходили на этом баркасе на острова и форты Финского залива, ловили рыбу. Пётр Ι когда-то раздавал баркасы бесплатно жителям Петербурга, чтобы приучить их к морю. Моих предков как видно приучил. Отдал мой дед свой баркас для нужд фронта в 1941 году. Говорят, власть насильно отбирала все плавсредства у населения. Может быть и так. Только все знакомые нашей семьи, отдавали с радостью свои судёнышки, лишь бы только помочь фронту. Уплыл баркас деда в небытие. Лежит где-то на дне залива. А так хотелось бы, чтобы он был.
Уплыла «Аврора» с синей полосой по далёкой Темзе в вечность. Этот наш питерский катер, совсем не из «Знака четырёх», просто похож немного. Да и называется он по-другому. Сколько их таких осталось. Один, два… На этом много не заработаешь. Какой с него доход? Он сам, скорей всего, сплошной расход. Да и для экологии от него один вред. Только у души человеческой свои представления об экологии, о прибыли и убытках. Нет катера, и преследует человека чувство потери.
Исчезли гранитные столбики возле въездов во дворы. Защищали они когда-то дома от колёс экипажей. Нет теперь экипажей, но разбиты углы проездов легковушками и грузовиками, осиротели без них подворотни. Исчезли кованые, красивые ворота, изготовленные в стиле дома, въезд в который они защищали. Когда-то закрывали их дворники на ночь, а с запоздавших горожан брали плату. Почти не осталось теперь тех ворот. Сломаны печи и камины. Камины можно увидеть разве что в комиссионке. А витражи? Удивительные, горящие разноцветным огнём стёкла подъездов исчезли навсегда. Нет их больше в нашем городе. А были когда-то оправленные в свинец рубиновые, изумрудные, лазоревые стёкла детства и юности. Были. Исчезли старые двери, бронзовые тяжелые ручки. Двери в Петербургские дома стали родными братьями гаражных ворот. Домофоны, кодовые замки, краска с преобразователем ржавчины. Удобства не заменят своеобразия и красоты, не вернут неожиданного чуда. Никогда не забегут наши дети, погреется в чужой подъезд, не замрут, поражённые изяществом горящих на морозе от солнечных лучей удивительных цветов. Не смогут наши дети насладиться витражами модерна. Мир лишённый прекрасных маленьких открытий – чужой мир, чужих интересов. Остались ещё в городе заповедные уголки, правда, осталось только то, что не украсть. Всё, что можно было украсть, уже украли. Хотя бы эти остатки надо сохранить, сберечь, не дать разрушить. Плохо будет нашим потомком в безликом мире пластиковых окон, железных дверей, вездесущего ширпотреба и очень стандартного евро стандарта.
Исчезают бесценные сокровища города в водах реки времени. Исчезают безвозвратно, как исчезли навсегда сокровища Агры, разбросанные безжалостной рукой Джонатана Смолла с борта удивительного катера с синей полосой.
24. 10. 05

Напечатан в «Невском альманахе»