153. В.Агошков. Тросна-Ефратово тожь. Вера Королёва. СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ,

153. В.Агошков. Тросна-Ефратово тожь.


Вера Королёва.
СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ, МИТРОПОЛИТ АЛМА-АТИНСКИЙ И КАЗАХСТАНСКИЙ



Проведя в заключении более двух лет, и освободившись 16 сентября 1927 года, владыка Николай был назначен на Орловскую кафедру. В Орле Владыка служил до следующего своего ареста, который произошёл 27 июля 1932 года. Некоторое время, предшествующее аресту, по причине трудности жизни и служения в Орле, Владыка, как указано о том в уголовном деле, пребывал на покое.

Вместе с ним было арестовано и проходило по делу ещё 128 человек. Епископа Николая обвиняли в том, что он, при содействии 5-и человек орловского духовенства, "явился руководителем и организа-тором контрреволюционной церковно-монастырской организации "Ревнители Церкви", направлял контрревллюционную деятельность на борьбу против Сов. власти и колхозного строительства. Для пополнения рядов контрреволюционеров организации организовал два подполь-ных монастыря, проводил пострижения в монашество, т.е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР".
На допросах в ГПУ Владыка дал такие показания:


"Антисоветская деятельность моя была проявлена при индиви-дуальном моём разговоре среди духовенства и мирян в следующем виде: я принимал у себя и оказывал приют репрессированным Сов. властью за антисоветскую деятельность. Так, по приказу высланному в г. Орёл [не разборчиво] Назарию предоставлял квартиру и материаль-ную помощь. Я пересылал деньги через близких родственников нахо-дящимся в ссылке за антисоветскую деятельность архимандриту Пан-телеимону и Льву Адамову.

Оказывая материальную помощь, я считал их страдальцами за веру, укреплял их морально, укреплял их способ-ность бороться за дело религии. Из мест заключения духовенства я получал известия об их жизни и в свою очередь сообщал о своей.
Как я уже показал ранее, я болел душой за закрытие Сов. вла-стью монастырей... [не разборчиво].

Моими единомышленниками были игумен Алексий и игумен бывшего мужского орловского монастыря Ипполит Носик, которые стремились организовать вокруг церкви монашество и пополнить мо-нашество глубоко верующими людьми, стремящимися послужить ре-лигии. Я стремление их поддерживал. Подбирали для этого подходящих [людей] и я благословлял игумена Ипполита на постриг их в монашест-во. Всего с моего разрешения постриглось до 20-и человек.

Таким пу-тем мы пополняли монашество новыми свежими кадрами. И вопреки запрещениям Сов. власти организовывали монашество вокруг церк-ви, по сути создали монастыри. Для более успешного объединения во-круг церкви религиозных крестьян практиковали постриги схимниц, которых имеется в Орле несколько. Они своим схимничеством извест-ны далеко за пределами Орловского района.

К ним на поклон приходили крестьяне из других селений. При-ходившие крестьяне задавали всевозможные вопросы, в том числе и о колхозном строительстве. Помню случай, и меня спрашивали — всту-пать в колхозы? Я на это отвечал, что это дело безбожия, я могу давать ответы на вопросы, связанные с религией. Мой ответ, конечно, не мог удовлетворить спрашивающего. Но, в то же время, в колхозы ходить не следует, как в безбожную организацию. С духовенством г. Орла я ино-гда беседовал о плохой нашей жизни при Сов. власти, что я и пережи-вал с наложением на меня больших налогов, что частично и послужило моим уходом на покой.

Следователь, конечно, спросил меня, почему я был настроен против погрома — ведь, как сказал он, христиане не любят евреев за то, что они распяли Христа. Я ответил ему, что это неправильное пони-мание христианства. Ведь мы, христиане, не имеем права осуждать никого, тем более целую нацию. Если у кого-то есть вина перед Богом, то Господь Сам и осудит Своим судом, а нам дана заповедь: "Не суди, да не судим будешь".

Да, евреи предали и распяли Христа, но ведь Господь по плоти родился от еврейки, и Апостолы тоже были евреи, и первые христиане, которые уверовали во Христа после проповеди Апостола Петра тоже были евреями. И не силой оружия мы должны проповедовать Христа, а любовью к Богу, к ближнему и чистотою сво-ей жизни, поэтому я и запретил это безумное кровопролитие. А крови на фронтах в то время и без того много проливалось.

Шло время. Белые войска сменили красные, затем снова в Чернигов вошли белые войска. Однажды ночью, в одну из таких пере-мен, будит меня мой келейник и говорит, что какой-то неизвестный человек в кожаной одежде, с большим пистолетом на боку просит ме-ня принять его. Наскоро одевшись, я вышел. Передо мной стоял чело-век именно такого вида, как описал его мой келейник. На его фуражке была нацеплена красная звезда. Он поздоровался со мной, но под бла-гословение не подошёл.
– Чем могу служить? – спросил я его.
Незнакомец …волновался, чувствовалось, что ему нужно было переступить какой-то внутренний барьер, чтобы заговорить со мною.
– Я – большевик, комиссар, — наконец сказал он, – но я попал в такую ситуацию, что вынужден обратиться к Вам за помощью. Я про-шу у Вас убежища. Я не смог уйти со своими и сейчас меня обнаружи-ли белые. Если я выйду от Вас, то буду сразу арестован и расстрелян.

Я распорядился, чтобы келейник устроил пришельца в комнате для гостей, накормил его и приготовил постель. Пожелав ему спокой-ной ночи, я удалился. Три дня пробыл комиссар под кровом архиерей-ского дома. Я несколько раз разговаривал с ним. Я задавал ему во-прос, почему новая власть так категорично и жестоко настроена про-тив религии?

Но мой собеседник только и мог сказать в оправдание своей политики, что "религия – опиум для народа, а раз опиум, значит – вред и поэтому большевики должны избавить народ от этого "опиу-ма". На третий день он, сопровождаемый монахами, был переправлен к своим. Перед уходом он дал мне записку со своим именем, фамили-ей, названием должности и части, в которой он служил, и сказал, что если понадобится, он так же отплатит мне добром за добро.
В дальнейшем я часто вспоминал этого человека. И хотя запис-ка была давно утеряна, но все данные о нём запечатлелись в моей памяти, так как случай этот был совершенно необыкновенный.

Когда следователь узнал об этом, то мне показалось, что он даже обрадовался. Через три месяца следователь вызвал меня и сказал, что это время ушло на проверку рассказанных мною фактов, что те-перь всё доказано и даже есть собственноручно написанные показа-ния того комиссара, которого мне пришлось приютить.
Когда следствие подошло к концу, мы со следователем расста-вались друг с другом с сожалением. Он доверительно сказал мне:

– Я рад, что хоть какую-то пользу принёс Вам своим расследо-ванием, что мне удалось доказать правильность Ваших показаний, а это для Вас немало значит – теперь Вам переквалифицируют статью и дадут не больше пяти лет, вместо ожидаемых десяти.
– За что же мне дадут пять лет? – невольно вырвалось у меня.
– За вашу популярность. Таких, как Вы на некоторое время на-до изолировать, чтобы люди забыли о Вашем существовании. Вы имеете слишком большой авторитет среди народа и Ваша проповедь имеет большое значение для народа. За Вами идут!
Неожиданно было для меня услышать оценку моего служения из уст представителя данного учреждения, но это было именно так.

– Господи! Слава Тебе! Слава Тебе, Господи! Я, грешник, как умел, так и служил Тебе! – только и мог я произнести от радости, на-полнившей мое сердце. Теперь уже никакой срок не будет страшить меня".
Вера Королева. Святитель НИКОЛАЙ, МИТРОПОЛИТ АЛМА-АТИНСКИЙ И КА-ЗАХСТАНСКИЙ.
http://krotov.info/history/20/1940/1945mogilev2.htm


(С) В.И. Агошков.



© Copyright: Василий Иванович Агошков, 2014
Свидетельство о публикации №214020701348