«Распад Вмёрзлазии»: часть третья, действие четвёртое

Окливий


Великая Поэма «Распад Вмёрзлазии»


Часть третья: «Начало смуты»


Действие четвёртое: «Наваждения Марикантины»


Неосторожный, робкий шелест монотонный
Сопровождающий проказливое эхо девичьих шагов,
От глаз людских скрывался в тускло освещённой
Вселенной коридорной, чья вечность создана из типовых углов,
Шершавых стен и отдающих желтизною потолков.
Он влился в общество шипящих сквозняков.
Распространился, возгордился;
Стал вдохновляться лязганьем замков.
Возник. В Историю проник.
Но через миг,
Как и положено – забылся.
Потом опять: подсуетился, возродился.
Замкнулся цикл. Умолк дверной засов.
Не слышно более замочных скважин сиплых голосов.
Звук и разбудившее его движение –
Есть безусловное прямое порождение
Попытки проявить себя. Хоть где-то… в чём-то…
Попытки обусловить след отсчёта,
Оспаривая о движенье заблуждение.
Попытки, вызывающей у Времени одно пренебрежение;
Попытки, мы заметим, крайне вздорной…
Шаг… шелест… шаг… Верховный Жрец Вселенной коридорной
Повсюду следует с решимостью упорной
За теми, кто присутствием своим намеревался осквернить
Утробу башни «Лефортваль».
Верховный Жрец страх собирался посетителям привить;
Стремился жуть на впечатлительность людскую наносить
Таким же образом, как на металл людьми наносится эмаль.
Марикантины поступь еле слышная слегка озорничала:
Она присутствие своё изобличала
Неосторожным шелестом (что у́честь эха горькую не облегчало! –
Отнюдь! Оно аукнулось разо́к-другой и… отзвучало!).
Марикантина шла по небольшому коридору круговому,
Ведущему к проходу лестничному винтовому.
Шаг… шелест… шаг… тихонько шла – подобно домовому.
Пред внутренним её разгорячённым взором
Мерцал дурманящим фантомом
Образ Кларэния: он был эфирным… невесомым.
Он колыхал цветочные головки грёз приветным ветром.
Туч мрачных разгонял массивы – метр за метром;
За шагом шаг… за шелестом… неосторожным томным…
Сей образ озарял сильней давно подобранным ответом
Внезапно вспыхнувших надежд укромный луг.
Перекликаясь с гулким эхом коридорным,
Он нагнетал одновременно нежность и испуг…
Ступив прелестною ногой на чисто вымытую тёмную ступеньку,
Марикантина медленно (как говорится – «помаленьку»),
Направилась наверх. Она почти бесшумно поднималась на этаж,
Где находилось ей предоставленное помещение.
Марикантину в башне «Лефортваль» знал каждый страж.
Она поддерживала деловые отношения
Как с рядовыми стражниками, так и с их начальством.
И не являлось это показным лукавством,
Поскольку административная рутина,
Опутывала, обволакивала будто тина
Влюбившуюся нашу героиню. Ох, до чего ж противна
Тина болотная, трясинная: скрывающая серость смрадных вод.
И вдруг… о, синий, ясный небосвод! –
Ах, замечтавшаяся Аннабэль-Марикантина!
Будь осторожна! Кларэний – ядовитый плод!
Не знаешь ты, какая у созревшего означенного пло́да сердцевина!
Ведь не за спелость зачисляют в высший сорт!
В том помещении, которое Марикантине предоставили, имелось
Всё, что ей требовалось (ну и отчасти то, чего хотелось).
А именно: рабочий (пусть довольно скромный) кабинет,
(Где, кстати, среди прочей мебели увидим мы кровать),
Малюсенькая кухня, кабина душевая, туалет.
Тут можно было (и не без удобства) ночевать.
Что наша героиня нередко и осуществляла.
Особенно в те дни, когда работу завершить не успевала.
Её отец – начальник комплекса тюремного – был в целом
Доволен дочерью. Он в своей жизни почитал первейшим делом
Заботу о тюремной башне, о её благоустройстве.
А равно и заботу (здесь речь идёт о пошлом бытовом позёрстве!)
Об узниках, попавших в «Лефортваль». В своём стремлении
Действительность тюремную немного приукрасить
(Верней, не приукрасить, а – исказить, подделать, перекрасить! –
Дабы сменила черноту в отчётах, фигурально выражаясь, белизна),
Он позаботился о своевременном предоставлении
Марикантине обособленного помещения,
Где при необходимости она могла бы допоздна
С документацией работать. Нет-нет! – не до изнеможения!
Работать методично, но не лишать себя заслуженного сна.
Отец намеревался в будущем (желательно – пораньше)
Ввести единственную дочь в состав администрации. А дальше,
Кто знает? – наверняка ему и удалось бы протолкнуть
Её на должность заместителя начальника.
То бишь, себя. (Не надо крошкам отпадать от пряника!).
Вполне обыденный для наших мест карьерный путь.
Не правда ли? Стакан – наследник подстаканника!
Сколь ни тряси его, а не отважишься вверх дном перевернуть!
Ну а со временем, глядишь, Марикантина
И кресло бы (обитое не самым скверным сортом дерматина!),
Начальственное заняла.
Сперва набравшись, правда, опыта и страха!
Зато наследственную б должность обрела.
Должность начальника тюремного барака…
Точнее – комплекса. О-ла! –
Сей дом казённый как ни назови, по существу одно: обитель мрака!
Таким вот образом, добавив красками словесными штришков
Картине, созданной Окливием (носящим титул поэтического мага!),
И, соответственно, набравшись вдоволь смысловых вершков,
Мы устремляемся за звуками шажков
Марикантины. Взлетаем вверх, невольно смахивая малые песчинки
С бетонной винтовой тропинки
(Понятней объясняя – с лестницы, довольно-таки узкой, винтовой),
И вскоре сквозняком уже кружимся возле молодой
Взволнованной особы (роняющей от оного волнения слезинки).
Она по-прежнему ступает медленно, не прекращая восхождения
На расположенный изрядно высоко этаж.
Ступает, в раздумья погружённая, в общение
С самой собой. Её преследует навязчивый мираж…
Верней – виде́ние Кларэния. Марикантина не оступается, идёт,
И внутренний гнетущий диалог ведёт…
Да! – со своим же пробудившимся, вторым, малознакомым «я»,
От коего ни спрятаться, ни убежать нельзя.
Подслушаем же диспут их занятнейший, друзья:

Марикантина (поглядывая на тускло освещённые ступеньки, ведущие вверх):
«Невероятно!.. Непостижимо!.. Но случилось же такое!
Мужчина сказочный!.. о, нет! – их было двое!
Мужчина… женщина… и оба столь прекрасные и молодые!
Кларэний, Фелистэлия. Ах, дни мои пустые!
Как жаль, что никогда я раньше не встречала
Таких очаровательных мужчин… Кларэний…
Не суетностью мне ли докучала
(Лишая удовольствий, увлечений)
Необходимость в башне постоянно находиться?
Необходимость и… дочерний долг.
К чему ж вотще вздыхать да тяготиться
Ущербностью теперешних тревог?
Удел печальный – сожалеть о нереализованных мечтах.
Об отсыревших месяцах,
Где не присвоено дождливым вечерам
Какого бы то ни было обозначения.
Где налагается восьмёрками тремя ограничение
На суточный круговорот. Позор свечам!
Позор электролампам (да и их лучам)! –
Дающим нам иллюзию борьбы с неукротимой тьмой;
Дающим нам продлить дня предосеннего осколок световой.
Я маюсь в башне этой, словно в заточении.
Томлюсь, печалюсь… откуда вы берётесь, огорчения?
Я маюсь, украдкой подыскать не смея
Волнительным порывам применение.
О, задержавшийся посыльный Гименея!
Не ты ль мне некое представил откровение,
Когда Кларэний мною чудом был замечен?
Невероятно! Нежданная, случившаяся в тёмном коридоре встреча!
Случившаяся… поверить в это трудно! – всего лишь полчаса назад!
Ах, обращающийся в бегство беспокойный вечер!
Ты оставляешь моих рыцарей у неприступных врат!
К несчастью ли он (вечер нынешний) недолговечен?
К несчастью ли… столь переменчив, слаб?
Он также зауряден и конечен
Как коридорная Вселенная, наполненная звуками шагов.
Как свет свечей иль свет электроламп,
Самовлюблённость тешащих наивных дураков
И отдающихся последним – женщин-вамп…
Причём ведь тешащих – на протяжении веков!
Прискорбно, но уж мир таков…».

Марикантина продолжает восхождение.
И приведённые чуть выше рассуждения
Лишь раззадоривают её внутреннее, чересчур мечтательное «я».
Оно («я» внутреннее), откровенно говоря,
Шалит, проказничает иногда чрезмерно:
То вторит девушке, мол, «да-да-да», то возражает непременно.
Шаг… шелест… шаг… ступенькам, кажется, нет ни отдохновения,
Ни, разумеется, конца. И нет от мыслей избавления!

Марикантина (дотрагиваясь ладонью до шершавой стены):
«…Кларэний… мужчина бесподобный и роскошный.
Как его облик… его взгляд меня к себе мани́т!
Я помню: стражник осторожный
Предупреждал: красавец юный очень родовит!
Да! Родовит! Симптом, к несчастью моему, совсем не ложный.
Поскольку мне похвастаться отменной родословной
Увы, нельзя. Я из семьи происхожу довольно скромной.
Да! – из обычной!.. да! – из приличной, полной…
Но… лишь высокое родство
Является фундаментом удач, является возможностей залогом.
Скорей всего… до той поры, пока в сём мире процветает кумовство
(Не признающееся большинством людей пороком),
Рассчитывать мне не на что. Да разве ж я и смею?
На что рассчитывать мне впредь?..
На что?.. На что?.. Я загораюсь, пламенею
От обольстительных фантазий… уходит из-под ног земная твердь!
А, обольстившись, холодею, каменею.
Страшусь в час подходящий оробеть!
Да только… выпадет ли шанс? И… сколько его нужно ждать?
Простолюдинам не из чего… нет… отважусь правильней сказать:
Простолюдинам не из кого зачастую выбирать!
Ужасно! Гадко! Отвратительно! Терзает разум едкая обида.
А если я была бы родовита?
А? Что тогда? Я стала б солнечного украшением зенита?
Тогда б счастливою звездой моя сверкала бы планида?
Мне в этом случае иначе удалось бы век прожить?
Мне довелось бы и мужчинами себя совсем иными окружить?
А, соответственно, и выбор я сумела б совершить
Из их числа. Я предпочесть могла бы кавалера
Меня достойного! О, подлая, о, леденящая, живучая химера!
Зачем ты существуешь? Зачем ты омрачаешь мои сны?
Насколько стены данной башни невыносимо мне сейчас тесны!
Они так да́вяще бранятся эхом площадны́м между собой,
Что, вероятно, прочь прогонят сон грядущий, сон ночной.
Не дорог им мой ожидаемый, предполагаемый покой!
Кларэний!.. какой же голос у него чудной!
Грудной. Загадочный. Не резкий.
Причудливый и будоражащий; похожий чуточку на… женский.
Он не перестаёт звучать в моих ушах!
Ах! Я чуть не оступилась! Ах!
Откуда… вяжущая дрожь взялась в ногах?
И отчего сильнее сердце бьётся?
Неужто ли я… влюблена? И чувство это быстро не уймётся?
Так что ж? Не мне приходится одной
Играть то ль в прятки, то ли в поддавки с судьбой!
Кларэний!.. Ты… пропал!.. Пропал!.. Ты… будешь мой!
С усами ли, с испанской бородой…
Безусый… гладко выбритый ли… то есть – вовсе безбородый…
Мне безразлично. Прощайся же! Прощайся со свободой!
Я попытаюсь обольстить тебя! Дворняжки не гнушаются породой!
Бессмысленно пренебрегать природой!
Влюблю тебя в себя! А далее… да мало ли? – что́ после будет?
Природа всё равно к любви… прину́дит!..

Марикантина удаляется.
Шаг… шелест… шаг…
Затем от силуэта её тень скрывается.
Тень обращается во мрак.
И шелест от шагов неотвратимо во Вселенной растворяется.
Уже не в коридорной, правда, а в иной:
В ступенчатой Вселенной. В лестничной. В спиральной. В винтовой.
Преследовать Марикантину мы, пожалуй, не решимся.
Ибо прогневать её, признаём, страшимся.
Нам лучше героиню размечтавшуюся – отпустить, оставить.
А любопытство (нам присущее) перенаправить
На прочих персонажей. Ну и на прочие (и тоже зна́чимые!) сцены
Сей увлекательной Поэмы.
Да-да! Внимание нам нужно уделить
И остальным, довольно-таки ярким персонажам!
Ведь все они (мы жаловать их просим, и… щадить!) –
Находятся под нашим патронажем.
А через пару Действий (написанных легко – по вдохновению!)
Мы возвратимся вновь к Марикантине и Кларэнию.
К любви… верней, к её (любви) возникновению…


Действие четвёртое завершено.


Продолжение следует…


Третья декада Сентября 2023-го года от времён Первых Строек на Прекрасных Сугробах