ШУТ

Беспечный шут, на ярмарке балясник,
Побасенник, дворцовый безобразник,
На княжеский роскошный званый пир
Принёс напиток чудный - эликсир.
Дурманящим разлился ароматом,
Обрушился душистым водопадом,
Поплыл в палатах запах неземной,
Густой окутал, ласковой, волной.
Потир отставил князь рукой небрежно,
Спросил: «Чем дивно пахнет?" - безмятежно.
Втолкнули слуги в ближний круг шута,
Весёлого и ловкого плута.
«Ответь мне, скоморох, какое зелье,
Как ладан для души, дало веселье?» -
Спросил его сурово старый князь,
На дурня подозрительно косясь.
«Великий государь, я буду честен,
И сказ, откуда зелье, интересен.
За морем был я много лет назад,
Случайно там попал в прекрасный сад.
В нём алые цветы благоухают,
И бабочки над ними там порхают,
В фонтанах бьёт прохладное вино,
В тени лежит под пальмами руно.
На нём сидит красавица - девица,
Одета как персидская царица.
Взглянула удивлённо на меня,
Вскочила, ожерельями звеня.
Спросила грозно: «Кто ты, чужестранец?
Как в сад попал ты, мерзкий оборванец?
Я евнухов сейчас могу позвать,
Велю им палачу тебя отдать!»
«Не погуби, прекрасная княгиня!
Я пилигрим, волшебная богиня!»
Воскликнул громко: «Не зови пажей!»-
И стал я на колени перед ней.
«Прости меня, в пути я заблудился,
В саду твоём случайно очутился.
По царствам я хожу, чтобы успеть
На свете чудеса все посмотреть.
Как много в дальних странах их укрыто,
От глаз дорогой долгою сокрыто.
И если пожелаешь - то тебе,
Что знаю, расскажу я о земле.
Волшебные в песках узрел я виды -
Построены в пустыне пирамиды.
Стоят под жарким солнцем три горы,
Как белые огромные шатры.
А рядом Сфинкс покой их охраняет,
Похож на льва - чем страх он всем внушает.
Когда и кем построены они,
Ушедшие в века лишь знают дни.
Но есть другое чудо за морями:
Под горкой порт с морскими кораблями.
Над входом в гавань статуя стоит -
Колосс с венцом лучистым вдаль глядит.
Под идолом триера проплывает,
В его руке огонь всю ночь пылает.
На солнце бронза светлая горит,
Он остров Родос бережно хранит.
Еще познал в Элладе чудо света,
Когда пришел в Эфес, на склоне лета.
Огромный храм близ города стоит,
На нём, как знак, печать судьбы лежит.
Там Артемиде молятся, богине,
Их многогрудой жертвенной святыне.
Внутри картинами украшен храм,
Но там есть память и земным богам:
Картина с Македонским в нём сияет -
Он молнией с неё всех осеняет.
Огонь, как Зевс, подняв над головой,
Вулкан пылающий держа рукой.
На свете славных мест еще немало,
Где бедных пилигримов не бывало.
Преграды ручейку в природе нет,
За ночью яркий вновь придёт рассвет.
Дойти до них уж старость не позволит,
В небесный рай мне путь она готовит.
Найдется в мире странник молодой,
Пройдёт туда неведомой тропой».

"Факир, постой! - сказала мне девица. -
Такой рассказ не мог тебе присниться.
Я слышала про эти чудеса,
Раскрыл мне звездочёт на них глаза.
Томлюсь, как птица в золочёной клетке,
Запутав крылья в серебристой сетке.
В гарем большой попала я давно,
В серале жизнь прожить мне суждено.
Но раз судьба к тебе благословенна,
С тобой я тоже буду откровенна.
Возьми пиалу и отпей вина,
В твоей душе распустится весна.
Я в тайну посвятить тебя желаю,
В печали от нее здесь погибаю.
Нельзя о ней чужим мне говорить:
Прознают - сразу могут и казнить.
Ты, путник, видел многое на свете,
Но, видно, не слыхал ты о секрете.
Хранит его уже сто лет наш хан -
Великий повелитель Амирхан.
С морского дна, была где Атлантида,
Достали мудрецы чудного вида
Кадах в кувшине дивного вина:
Кто выпьет - молодеет после сна.
Хан Амирхан два раза пил напиток,
Ему сто лет, а он, как ива, гибок.
На женщин же не действует бальзам.
Решила я, его тебе отдам!
Состарюсь, хан жену возьмёт другую.
Я не хочу судьбу себе такую.
Мечтаю страстно только об одном:
Уснуть с любимым вместе вечным сном».
Мне отдала кувшин большой хрустальный.
Слезой омылся взгляд её прощальный.

Без остановки шёл две ночи я,
Не замечая зноя и дождя.
Найдя пещеру, на пол в ней свалился
И, выпив зелья, в сон я провалился.
Уснул старик - проснулся молодой,
Кудрявый отрок, сильный, удалой.
На руки посмотрел я удивлённо,
На тело молодое изумлённо.
В арыке отразился удалец,
Видавший в жизни многое юнец.
Собрав котомку, вновь пошёл беспечно,
Ведь время, как дорога, бесконечно.
В предгорьях повстречал я мудреца,
Идущего в Бенгалию жреца.
Сказал он: высоко под облаками,
За снежными высокими горами,
Лежит вдали волшебная страна,
Но Шамбала не каждому видна.
Дойти туда лишь чистый сердцем может,
В душе кто злобу, алчность уничтожит.
В Твердыню Знаний сможет он пройти,
Обитель Света в темноте найти.
Молился я два лета еженощно,
Среди камней ютился осторожно.
Питался дикой ягодой, травой,
Пока не просветлился я душой.
В один из дней тропинка показалась,
В скале отвесной щель образовалась.
Протиснулся в неё я, помолясь,
Неистово на тёмный лаз крестясь.
Раскинулась у ног моих равнина,
Цветущая, зелёная долина.
Среди деревьев башни и дворцы,
В которых проживают мудрецы.
Стоит перед чертогами палата –
Построенный Храм Жизни из базальта.
Встречали все там радостно меня,
С улыбкой, будто ближняя родня.
Там годы промелькнули безмятежно,
Ведь время там бескрайне и безбрежно.
Случайных я не видел там людей,
Нашёл же много верных я друзей.
Либерия там - кладовая знаний,
Хранят в ней свитки, записи преданий.
На полках - книги, карты - на столах,
Как дьяк, сидит над ними там монах.
Лежат дощечки плоские из глины,
На них писалом клинышки набиты.
Читают их ночами мудрецы,
Почтенные, учёные чтецы.
Отшельники все трудятся усердно
И счастливы от этого безмерно.
Сады цветут, засеяны поля,
За этот труд и кормит их земля.
Источники горячие в долине
Тепло дают живущим на равнине.
Я видел, как железная звезда
С небес спустилась около пруда.
Земля дрожала в пламени гудящем,
В луче спустился карлик, весь в блестящем,
Надет на голове стеклянный шар.
Наставнику поднёс он что-то в дар.
Земли, учителя там не касаясь,
Парят над ней, как птицы, наслаждаясь.
То, сидя, пропадают среди дня,
То в воздухе являются, вися.
Чудес достигли силой книжных знаний,
Молитвами и долгих лет исканий.

Однажды Чоэпэл - наставник мой,
Великий гуру, весь как лунь седой, -
Призвал меня в Храм Жизни на беседу,
Чтоб ближе стать мне к Знанию и Свету.
Монах молчал, смотрел лишь на меня,
Но слышал я его, как шум дождя.
Потоком чистым лились его мысли,
Пленяли разум, растворяясь в выси.
Во власти ясных дум я был всю ночь,
Как людям, чтоб понять, в беде помочь.
Душа моя от счастья трепетала,
Была легка, как пёрышко, летала.
"Я знаю, что ты с севера пришёл,
Дорогу сердцем к нам свою нашёл.
За эти годы повидал немало,
Но этот путь - лишь к знаниям начало!
Тебе открою тайну я одну,
Про северную дальнюю страну.
Давным-давно земля была другою:
Росли цветы на полюсе весною,
Вода не замерзала никогда,
Паслись на травах тучные стада,
В зеленых рощах соловьиной трелью
Свирель звучала и звала к веселью.
Прародина, единая для всех,
Праматерь жизни всем дала успех.
Царил век золотой в стране у моря,
Где слух ласкал ленивый шум прибоя.
Звалась Гипербореей та страна,
В далекие, седые времена.
До листопада не скрывалось солнце,
Спускаясь лишь, как прясло веретёнца.
Гиперборея - колыбель землян,
Как колос хлебный для своих семян.
Одной семьёй ведь были все народы,
Дышали свежим воздухом свободы.
Счастливчики, блаженствуя в любви,
Не знали, что беды шаги близки.
Топор сверкнувший вскинула судьба,
Большое горе кликнула беда.
Однажды по весне семь солнц взошло,
И стало жарко, все леса зажгло.
Кипящий пар с водой в морях бурлящих
Всю землю залил и людей кричащих.
Потоп всемирный наступил в раю,
В цветущем, теплом, сказочном краю.
Спасло лишь то, что люди до потопа
Смогли уйти из общего чертога.
По всей земле, скитаясь, разбрелись,
В традициях языческих сошлись.
Создали государства и народы,
Осилив вместе многие невзгоды.
Потоп затем всё сразу изменил:
Жестокость, злобу, жадность породил.
Менялся мир, и стали все другими,
Прародину единую забыли.
Пришли болезни, горе и война -
Тяжёлые настали времена.
До сей поры всё в мире неизменно,
Вернуть всем счастье нужно непременно.
Создать опять прародину отцов,
Людьми забытых подлинных творцов.
Твой долг - помочь вернуть Гиперборею,
Чтоб матерью назвать могли своею
Народы, что живут сейчас в беде,
И мир вновь возродился бы везде.
Тебе на Русь вернуться нужно вскоре,
У князя поселиться в большом доме,
Ему пересказать наш разговор,
На север повернуть нойона взор».

Собрал котомку - в ней зерно в дорогу,
Монаха дал учитель на подмогу.
Напиток дивный взял в кувшине я
И в тряпочке кресало для огня.
В полночный край три лета пробирались,
В дороге с лиходеями сражались.
Монах в бою весьма искусен был,
Врагов коварных много он побил.
Пустой ладонью бронь им пробивал,
В прыжке ногой из сёдел вышибал.
Косой плетёной бил, как булавой,
Вертя при этом быстро головой.
Он братом стал моим в дороге дальней,
В пустыне жаркой и степи бескрайней.
На Итиле хазарская стрела
Защитнику погибель принесла.
Опасная на Русь была дорога.
Добравшись до заветного порога,
Шутом придворным в терем я вошёл,
К правителю дорожку сам нашёл.
У князя стал потешником-кривлякой,
Для слуг был безобидным я гулякой.
Узнал, что князь суров, но справедлив
И ум его по-прежнему пытлив.
Желая сделать пользу государству,
Всех жителей чтобы вести к богатству,
Готов он слушать даже чудака,
Но может и казнить он дурака.
Дождавшись пира в честь победы славной,
Пришёл на зов к его руке державной.
«Стою я, государь, перед тобой,
Тебе я предан телом и душой,
Монахам обещал я из Тибета
Дойти сюда с другого края света».
Продолжил шут учтиво разговор,
И княжеский поймал пытливый взор:
«Опять чтоб возродить Гиперборею
И вровень стать в истории бы с нею,
Ты должен сделать много трудных дел.
Сначала надо, чтоб ты повелел
Охотников, и рудознатцев славных,
И дьяков с ними честных, благонравных
На север как разведчиков послать -
Пещеру со столпом там поискать.
Сияют на столпе из злата знаки,
Картинки полыхают, словно маки.
Под сводами укрыт он на века,
От глаз людских хранят его снега.
В нем тайна возрождения сокрыта,
Дорога к славе для тебя открыта.
И лишь когда пещеру ту найдут,
К ней из Тибета мудрецы придут.
Еще поступок смелый должен сделать:
Порядки в государстве переделать.
Не должен человек иметь рабов,
Закованных в сословности оков.
Рабам и слугам подарить свободу,
Крестьянам землю, вольную народу,
Детишек всех наукам обучить,
Плетьми мздоимцев крепко проучить,
Неродовитых - дьяками назначить,
Налогами богатых озадачить,
С соседями все войны прекратить,
Тогда ты сможешь триста лет прожить.
Тебе отдам я эликсир волшебный -
Последний, что остался, драгоценный».
Что скажет князь? Шут волновался, ждал,
Правитель лишь загадочно молчал.
Бояре зашумели недовольно,
Кричали, что их честь задета больно.
Учить шут захотел уму бояр,
Паяц, болтун и уличный фигляр.
Телами, как щитом, загородили
На выход из палаты потащили,
Толкая кулаками в спину, в грудь,
Не смог чтобы и слова он шепнуть.
«Шута верните!» - окрик вдруг раздался,
Боярский "щит" стремительно распался.
Взглянув ему угодливо в глаза:
«Вернись», - просили ласково шута.
За плечи к трону мягко развернули,
Колпак цветной с бубенчиком вернули.
«Я видел сон, он правду говорит!
Наш север тайну ту давно таит, -
Сказал всем тихо в задумчивости князь,
В резном кресле величаво развалясь.-
Секрет хочу я этот разгадать
Опять настала чтобы благодать.
Пусть долг исполнит, даст мне свой напиток,
От мудрецов тибетских древний свиток».
Бояре невольно побледнели,
На князя с опаской посмотрели,
Проход освободили скомороху,
Тревожную прервали суматоху.
Бегом помчался к князю скоморох,
Боярский не почувствовав подвох.
Служака Еремеич, воевода,
Подставил ногу, не страшась народа.
Коварный умысел достигнул цель,
И, как плетёный маленький кошель,
Споткнувшись, шут по полу покатился,
Кувшин хрустальный на куски разбился.
Искрясь, разлилось дивное вино,
Земля сквозь щели выпила его.
«Какой ты сиволапый недотёпа,
Не видели глупее мы холопа!»-
Бояре с облегчением кричат
И посохами по полу стучат,
Ладонью пот под шапкой вытирая,
Победно на шута толпой взирая.
«Хотел князь молодым владыкой стать,
Мы до утра могли бы подождать.
Тебе свиней пасти нельзя доверить,
Ведь государь хотел тебе поверить.
За это батогов тебе дадим,
Дурь быстро выбьем, если захотим!»
«Пошли все прочь! - сказал правитель старый,-
Шута оставьте, он умишком слабый».
Закончилась история шута,
Весёлого и ловкого плута.

Июнь – август 2015 года

Балясник – забавник, шутник.
Потир – чаша.
Пилигрим – паломник, странник, путешественник, по разным странам.
Паж – личный слуга у знатной особы.
Сфинкс – В древнеегипетском искусстве животное с телом льва и головой человека.
Колосс – гигант, титан, исполин.
Триера – у древних греков судно, на котором гребцы располагались в три яруса.
Эллада – название Греции на греческом языке.
Эфес – древний город на западном побережье Малой Азии.
Факир – бездомный аскет, род бродячих монахов – дервишей.
Сераль – в странах Востока дворец мусульманского правителя.
Амирхан - главный руководитель (тюрко-араб.).
Атлантида – легендарный остров или даже континент, опустившийся в один день на дно океана в результате землетрясения и наводнения, вместе со своими жителями – атлантами.
Кадах – устар. мера емкости в арабских странах.
Бенгалия – исторический регион в северо – восточной части Южной Азии.
Шамбала – мифическая страна в Тибете.
Либерия – библиотека, от лат. liber - «книга»
Чоэпэл – процветание буддизма (тибетское имя).
Гуру – достойный, великий, утвердившийся в истине, учитель, мастер.
Гиперборея – легендарная северная страна.
Нойон – господин, князь (монг.)
Итиль – устар. Название реки Волга.
Столп – устар. то же, что и столб.
Фигляр – плут, ловкий обманщик, притворный, двуличный человек.
Кошель - крестьянская котомка из лыка, бересты.
Недотёпа – неуклюжий, неловкий человек.
Батоги – толстые прутья для телесных наказаний.