Картина

Картина.

В тот день Мила прибежала домой рано. Стас обедал, когда жена вбежала на кухню и поставила какой-то сверток на табурет. Сверток был внушительный, и Стас, изогнув бровь, вопросительно повернулся к жене. Та, выпутываясь из многочисленных шарфов, рассказала, что купила старинную картину в очень красивой рамке. Картина, правда, немного мрачноватая, но досталась Миле очень дешево, можно сказать, даром. И вообще, они теперь семейные люди, и им пора бросать общежитские привычки пришпиливать плакаты к обоям. Надо облагораживать себя настоящим искусством.
Произнося этот монолог, Мила успела раздеться, поставить чайник на газ, добавить свежей заварки и разгрузить сумку с продуктами. Стас, слушая жену, согласно кивал, и, доев сосиску, начал распаковывать картину.
Рамка была шикарная, прямо таки богатая. Тусклая позолота покрывала изящно переплетенные листья и грозди винограда. И от этого глухого сияния, казалось, что рама очень старая и даже торжественная, как в каком ни будь хорошем музее. А картина... То, что она мрачноватая было сказано в принципе правильно, хотя и довольно слабо. На большом, местами потертом холсте, была изображена неровная, по краям размытая, сельская дорога. Было видно, что дорога очень старая, заброшенная. По ее краям стояли мрачные, какие-то недобрые, по-осеннему голые деревья. Неизвестный художник изобразил то ли раннюю ночь, то ли позднее утро. Тусклое зарево поднималось над горизонтом, не в силах осветить это тоскливое место. А дорога неожиданно обрывалась в дали и было непонятно, то ли она уходила за горизонт, как ей и положено, то ли ее продолжением было предрассветное небо. И это наводило на какие-то нехорошие мистические мысли.
- Дорога в никуда, - прошептал Стас, разглядывая картину.
- Ну, зачем же так мрачно, - ответила Мила, - можно сказать, что это дорога на небо, или с неба, или просто – дорога в ночном лесу.
- Ты знаешь, дорога на небо мне представлялась более симпатичной, - ответил Стас, ставя картину на бок. - Пожалуй, мне эта картина очень не нравится.
- Привыкнешь, - ответила Мила, осторожно неся тарелку с супом к столу. – Написано хорошо, а рама просто бесподобна. И, кстати, вполне подходит к нашим желтым занавескам.

Участь картины была решена. Стас редко перечил жене и после недолгих препирательств, картину повесили в большой комнате над обеденным столом.
Постепенно к ней привыкли и на картину перестали обращать внимания. Знакомые бывшие в гостях у супругов, обычно сначала долго рассматривали необычное полотно и затем старались больше на нее не смотреть. Единственный, кто пришел от мрачной дороги в восторг, был Игорь. Он считался, мягко скажем, чудаком, и постоянно носился с какими то ненормальными идеями. В последнее время он совсем тронулся и всерьез увлекся черной магией.
Жизнь текла как обычно, одна неделя сменяла другую, когда Стаса неожиданно уволили с работы. А когда он шел домой, его сбил с ног мотоцикл. Стас отделался многочисленными ушибами и порванной курткой, и в этот вечер, впервые за многие годы, напился. Мила, встревоженная, хлопотала вокруг мужа, утешая его, как могла. Дело было совсем плохо. На ее зарплату они долго не протянут, тем более что в доме всегда водились деньги, и они уже привыкли жить безбедно. Уныло было в этот вечер в маленькой двухкомнатной квартирке, на 4 этаже 5-этажного панельного дома.
Неделю Стас хандрил, хорошей работы не попадалось, телевизор раздражал и в ход уже пошли сбережения, отложенные на черный день. А в понедельник в гости приехала Яна, любимая кузина Милы.
Мила очень обрадовалась сестре, она давно ее не видела и тут же засыпала вопросами. Яна, худенькая, светловолосая девушка, выложила подарки на стол и, подняв глаза на картину, нахмурилась:
- А это что?
Мила, удивленно посмотрев на стену, переспросила:
- Где? Ах, это... Это я картину на рынке у магазина купила. Выглядит как старинная, правда?
- Да она не просто выглядит. Ты у кого ее купила?
- А что, может она действительно старинная? Вот было бы здорово!
Яна внимательно посмотрела на сестру, на ее лице не было улыбки:
- Мила, постарайся вспомнить, у кого ты купила эту вещь?
- Хорошо, сейчас вспомню, - Яна присела на краешек стола, - ага, вот, у бабушки. Она всегда там стоит – лук, редиска и носки вязанные. А тогда была еще картина.
- И за сколько ты ее взяла?
Мила, улыбнувшись, назвала цену, и Яна еще больше нахмурилась:
- А глаза? Какого цвета у нее были глаза, ты можешь вспомнить?
Яна рассеяно потерла переносицу:
- Нет, не помню. Она была в таком большом платке, глаз не видно, один нос, большой такой, с бородавкой.
Яна, уже одеваясь:
- Пойдем! Ты мне ее покажешь.
Мила пожала плечами, все это ей не нравилось, но Янка всегда была главной среди сестер, и лучше ей не сопротивляться.
Пока они торопливо шагали к универсаму, Мила терялась в догадках, какая разница у кого ты что-то покупаешь? Почему имеет такое значение, какого цвета у продавца глаза, или что ни будь еще, мистика, какая то! Она знала, что Яна занимается именно такими случаями: сглаз, порча, еще что-то там, но при чем тут картина? Яна хорошо гадала на картах, но Миле отказала сразу. Сказала, что только не далекие люди пытаются предсказать свою судьбу. Дело в том, что перед нами огромное число вероятностей нашей дальнейшей жизни, и если тебе предсказали какую-то конкретно, то очень вероятно, что жизнь покатится именно по этой дорожке, а кто знает, как лягут карты? Мила не очень верила во все это, но на всякий случай опасалась. Особенно после того случая, когда Яна попала в больницу, после очередного сеанса. Она тяжело болела и, вернувшись, сказала, что порча на женщине была очень сильной, и ей пришлось часть взять на себя.
На пяточке возле магазина было людно. Короткий зимний уже угасал, на улице было морозно, и начинался наплыв покупателей с работы. Мила растеряно прошлась мимо бабушек торгующих всякой мелочью и сказала:
- Что-то, я ее не вижу, может, она сегодня не пришла?
Яна ответила:
- А ты спроси у соседок.
- Нет, - отозвалась полненькая старушка в большом тулупе и гигантских валенках, - я такой тут не помню. Нет, нет, я стою здесь каждый день и знаю всех бабок на перечет. И, что бы здесь картины продавались, такого при мне не было.
Домой возвращались медленно. Яна молчала, о чем-то, сосредоточенно размышляя, а у Милы голова звенела от вопросов. Что это за картина? Откуда она? Почему они не нашли женщину продавшую ее? Почему Яна так встревожилась?
Дома уже сидел хмурый Стас, переживая очередное фиаско с работой. Он сначала не узнал кузину жены, а потом обрадовался. И Яна, впервые за этот тяжелый месяц, увидела улыбку на лице мужа. Мила привычно раскинула скатерть в большой комнате, под картиной, но Яна категорически отказалась здесь сидеть и празднество переместилось на кухню. Быстро накрыли стол, сбегали за бутылкой вина, Стас не стал раздумывать, и купил хорошее вино - денег все равно мало, а Яна не каждый день приезжает.
Яна как знала, что в доме плохо с деньгами и вот она выкладывает на праздничный стол палку колбасы, кусок хорошей рыбы, несколько пачек заморского сыра. Гостья больше молчала, супруги сами рассказали ей свою горькую жизнь, и она лишь сочувственно качала головой, не забывая подкладывать взволнованному Стасу рыбки. Но, постепенно, молодость и вино оттеснили печали на задний план, и через полчаса, они все самозабвенно тянули: « Городу две тысячи лет, прожитых под светом звезды по имени Солнце…»
Когда Стас вышел курить, Яна повернулась к Миле. От былой улыбке на ее лице не осталось и следа. Мила вглядывалась в бледное, напряженное лицо сестры и страх сжимал ее сердце. Яна тихонько спросила:
- У тебя есть дома снотворное?
Мила поперхнулась чаем:
- Что? Зачем?
Яна внимательно смотрела на испуганную Милу и той, на мгновение показалось, что Яна намного старше, древнее что ли, чем она есть на самом деле:
- Надо, моя хорошая, это для Стаса – он у вас слабое звено.
Мила растерянно захлопала ресницами, слезы, как всегда некстати, навернулись на глаза. Яна подняла руку:
- Не надо, не спрашивай ни о чем. Пожалуйста, доверься мне и постарайся не бояться. Вспомни, когда ты брала картину из рук старухи, ты благодарила ее?
Мила уже вовсю всхлипывала:
- Конечно, сказала, что очень рада и это удачная покупка.
- А что она тебе ответила?
- Ну, как обычно, хотя нет, она сказала что-то о дорогом подарке, ну я подумала, что не поняла ее, и не стала переспрашивать.
Яна задумчиво помешивала чай в кружке:
- Понятно, плохо.
Мила осторожно положила чайную ложечку на край блюдца:
- Яна, ты меня пугаешь! Это все картина, да? Может ее снять и выбросить?
Яна не поднимала глаз:
- Нет, нельзя, уже нельзя. Из-за Стаса. Я тебя попрошу, ты положи таблетку ему в чай, надо, что бы сегодня ночью он крепко спал, а я буду ночевать в большой комнате.
Когда Мила разрывала упаковку с таблетками, над чашкой Стаса, руки ее так тряслись, что она пару раз роняла таблетку мимо чашки. И лишь через минуту, как сквозь туман, она увидела, что таблетка упала в чай и тихо зашипела.
Остаток вечера прошел комкано. Мила была на грани истерики, Стас постоянно зевал, и скоро все отправились на покой.

Мила думала, что теперь то она вряд ли уснет, но сон сморил ее сразу, как только она завела будильник. Спала она спокойно и проснулась как всегда, за 5 минут до звонка, с удивительно ясной головой.
Мила осторожно выключила будильник, посмотрела на безмятежно спящего мужа и вдруг всей своей кожей ощутила волну такого ужаса, что на секунду перестала дышать. Мгновенно похолодели руки и ноги, а все пространство вокруг как будто наэлектризовалось. Девушка сидела оцепеневшая, пытаясь унять бешеный стук сердца. Судорожно сцепив пальцы, она старалась успокоиться, боясь разбудить Стаса.
« Что это?» - билась мысль в ее голове. «Господи, что это?»
Все прошло через минуту. Вдруг стало так легко, что Мила чуть не упала, резко откинувшись назад. Звуки как будто стали громче, цвета ярче. И вместе с тем на Милу вдруг нахлынула такая тоска, что из глаз девушки брызнули слезы. Чувствуя, что она не сможет справиться с нахлынувшей дрожью, Мила тихонько сползла с кровати, и устроилась на полу, сжавшись в комок. Мысли исчезли, зубы сжались и не в силах справиться с собой, девушка тихонько заскулила, пряча губы в ледяных ладошках.
Сколько это было? И что это было? Мила смотрела на синяки на своих запястьях и боялась о чем либо думать. Впервые пришла мысль о церкви, и на миг стало легче. Одно Мила знала точно, она краешком своего сознания ощутило что-то очень страшное, что ЭТО едва задело ее своим черным крылом.

Мила услышала из соседней комнаты какой-то шум, потом резкий удар и что-то многочисленное посыпалось на пол. В следующую секунду девушка была на ногах, пытаясь вдеть сразу обе руки в рукава халата.
Когда она распахнула дверь большой комнаты, на нее пахнуло волной сладковатого смрада. От неожиданности она закрыла глаза, пытаясь ногой нащупать пол впереди. Когда она, закашлявшись, остановилась, что-то защелкало у нее справа, и Мила услышала хриплый голос Яны:
- Стой! Не ходи дальше. Стой, где стоишь, я сейчас!
Мила открыла глаза, щурясь от резкого зловония. В комнате было темно, тяжелые шторы были плотно закрыты, и трудно было представить, что на улице день и яркое солнце. В глубине зала стояла на коленях Яна. На ней было что-то белое и длинное, сильно измазанное красным. Она крепко держала в руках большой крест, вращая им вокруг себя. Лицо ее было страшно, огромные, безумные глаза, открытый в крике рот, неживая бледность лица. А вокруг ее хрупкой фигурки шевелились и перетекали какие-то темные фигуры. Потом что-то обернулось к Миле, и девушка едва не задохнулась от зловония нахлынувшего на нее. Она сделала шаг назад и тут, Яна швырнула крест в самую гущу нечисти. Что-то булькнуло, сверкнула вспышка света и Мила услышала такой крик, что нервы ее не выдержали, и она как подкошенная, упала на пол.

Открыв глаза, она увидела Яну, тревожно глядящую на нее. Увидев, что Мила открыла глаза, Яна облегченно вздохнула и покачала мокрыми волосами:
- Ну, сестренка спасла ты меня. Если бы не ты... Ладно, одевайся, нам надо многое успеть.
Мила растеряно огляделась:
- А как же Стас?
Яна нетерпеливо махнула рукой:
- Он спит, и, слава Богу, будет спать еще долго.

На зимнем, бодрящем воздухе Миле стало лучше. Шагая по хрустящему снежку, она, наконец, пришла в себя. Яна бежала впереди, не давая возможности расслабиться. Мила только успела спросить:
- Куда мы так бежим?
Яна, не оборачиваясь, крикнула:
- Увидишь, прибавь шагу!
В большом универмаге Яна долго ходила по отделам, пока не остановилась перед зеркалами. Мила стояла в стороне, все отчетливее ощущая, что это сон, плохой сон, который должен скоро закончиться. Она смотрела на деятельную Яну, которая примерялась к зеркалам, и старалась не уплыть из этого безумного бытия. Зеркало, грузчики, ожидание машины. Потом Милу чуть не забыли в магазине. Яна, внимательно посмотрев на нее, крепко тряханула ее за плечи и Мила, вскрикнув, наконец заплакала.
Дома Милу усадили за стол, налили крепкого чая, и она безучастно наблюдала, как неутомимая Яна, с озадаченным Стасом, пристраивают новое зеркало в квадратной рамке, напротив картины. Зеркало приладили точно напротив картины и теперь, если стоять посередине комнаты, то и справа и слева была мрачная дорога, уходящая в неизведанное.
Пообедав, Яна засобиралась домой. Она еще раз сходила посмотреть на зеркало и почти удовлетворенная, вернулась на кухню:
- Не расстраивайся, сестренка, прорвемся.
Мила, рассеяно кивая, подняла глаза на осунувшееся лицо кузины, и вдруг, слезы снова покатились по ее лицу. Яна гладила ее по волосам, давая выплакаться, и мягко говорила:
- Ничего, ничего, это может случиться со всеми. Зло постоянно ходит вокруг нас и только ждет своего случая, а тех, кто может бороться с ним, почти не осталось. Пришли плохие времена. Но ты не паникуй. Пошлой ночью я все-таки успела получить ответ. Во всяком случае, зеркало, это наиболее оптимальный вариант. Зло не боится ничего, кроме своего отражения. Стоит ему увидеть себя в зеркале, и оно уже ничего не может сделать. Ты только зеркало, ни в коем случае, не перемещай и почаще, протирай от пыли. Не плачь, возможно, худшее уже позади.

Яна уехала. Потекли ровные будни. Мила сначала очень переживала, ненавидела картину и даже подумывала устроить в квартире пожар. Но потом, совсем неожиданно, Стас нашел работу, да еще с такой оплатой, что они с первой получки, весьма безболезненно для бюджета, сходили в ресторан. Стас купил жене шубу – мечту всей ее жизни, стиральную машинку-автомат, и зачем-то компьютер. Затем Мила получила совершенно невероятную премию, и теперь она повела Стаса в ресторан. И страхи отступили. Жизнь явно налаживалась, вот только войти ночью в комнату с картиной, Мила не смогла бы уже никогда.
Летом они съездили на юг. Стас предложил купить новую мебель. О Яне ничего не было слышно. Что было совсем не удивительно. На письма она не отвечала, говорила, что нет времени. И если звонила, то это было большим событием. Но если случалась беда, Яна возникала сама, без зова.

Жизнь пошла кувырком, когда Мила увидела на улице женщину, очень похожую на Яну. Девушка даже остановилась, с удивлением глядя на высокую худенькую блондинку.
- Яна? – почти прошептала Мила, вглядываясь в прекрасные зеленые глаза.
Девушка вопросительно подняла брови:
- Что? Нет, Вы ошиблись.
- Простите...- голос сел почти до хрипоты, Мила пыталась улыбнуться, - Извините меня.
- Ничего, бывает.
На работе она отпросилась пораньше и домой пошла пешком. Стаса еще не было, и Мила принялась хлопотать на кухне, пытаясь заглушить плохое предчувствие. Уже совсем вечером, дверь вдруг распахнулась, и Стас преувеличенно громко закричал:
- Милка, к нам гости! И знаешь кто? И-и-и-горь!
Ложка выпала из рук Милы. Этого придурка еще не хватало! Но Стас был навеселе, он был с гостем, и перечить ему сейчас не следовало.
Игорь тоже был слегка пьян, но в отличие от Стаса, от выпивки он становился только молчаливее. Если супруг Милы хохотал над каждой ерундой, то Игорь лишь кривил губы то ли в усмешке, то ли в оскале. Мила слушала пьяный, лишенный всякого смысла разговор мужчин, и понимала, что если сама не выпьет, то выгонит их к чертовой матери. А портить настроение мужу она не привыкла.
Стол, фрукты, приличный выбор вин. Мила задумчиво потягивала хорошее вино и думала о том, как хорошо они стали жить. Теперь, она не задумываясь, могла выбросить палку колбасы или приличный кусок сыра, только потому, что их вид ей не нравился. Часто шли в мусор еще хорошие фрукты, лежалые бананы. Сейчас они могли позволить себе все только свежее.
Мила улыбалась мужу, стараясь не смотреть на Игоря. Тот совсем помрачнел. Синие глаза стали стеклянными, лицо побледнело. Неужели Стас этого не замечает? Муж пытался рассказать какой-то анекдот, но начинал смеяться в самом начале, и никак не мог добраться до финала, где было действительно смешно.
Игорь рванул ворот рубашки. Мила растерянно смотрела, как по столу покатились оторванные пуговицы. Даже Стас замолчал. Удивленно приоткрыв рот, он спросил:
- Ты чего?
- Жарко, прохрипел Игорь, здесь так жарко!
- Жарко? – Стас повернулся к Миле, рассеяно тыкая вилкой в жаркое.
Мила не отрывала глаз от безумного лица Игоря. Она чувствовала, что атмосфера накалилась до предела. Несколько секунд стояла такая тишина, что Мила, не выдержав, зажала уши. А Игорь, рванув на себя скатерть, вдруг выгнулся и, мотая головой, вскочил. Посыпалась на пол посуда, а Игорь бешено крутанулся на месте и, схватив стул, швырнул его в стену. В стену, на которой висела зеркало.
Мила словно в замедленной съемке наблюдала, как осколки большого зеркала вылетели из рамы, и Игорь, в последнюю секунду успевший заслониться правой рукой, получил всю дозу. В лицо, в грудь, в руки. По картине стекали капли темной крови. Стас вскочил, Мила истерично визжала, а Игорь упал, очень неудачно, обливаясь кровью. Дальнейшее Мила помнила плохо. Скорая, бинты, нашатырь. Ее уложили, дали какую-то таблетку, и она провалилась в забытье.

А в далеком городке в маленькой квартирке взорвался телевизор и Яна, ослепшая от взрыва, упала на пол истекать кровью. Взрыва, выбившего стекла, никто из соседей не слышал, и труп молодой девушки нашли уже днем, когда он почти остыл.

Ночью Мила почувствовала, что Стас встает с постели:
- Ты куда?
- Лежи, лежи, я сейчас!
- Куда ты? – она попыталась подняться, но муж уже одевал тапочки:
- Я быстро, спи!
Мила собрала всю свою волю и почти села на постели, но голова была такой тяжелой, а подушка такой уютной, что она снова упала на постель, не в силах открыть свинцовые веки.

Проснулась она поздно. Было муторно, очень хотелось пить. Она повернулась на бок, и рука наткнулась на пустоту. Мила открыла глаза:
- Боже, как больно! Ой-ой, моя голова!
Постель рядом с ней была пуста. Она в панике пощупала простыни. Холодные! Где Стас? Она села, и закрыв глаза, переждала приступ тошноты. Что за таблетку ей дали вчера, такое впечатление, что она выпила литр спирта. В квартире было очень холодно. Мила коснулась батареи и отдернула руку, горячо! Почему же такой мороз? Мысли в голове вращались со скрипом, как ржавые шестерни. Где же Стас? Сегодня суббота, может он на кухне?
Стаса не было нигде. Мила, подавляя панику, посмотрела вещи мужа. Все на месте, даже его любимый халат валялся на кресле. Где же он? Где, где, где? Девушка, сжав ледяные пальцы, металась по комнате, повторяя бесконечное: Где? Где? Где?
В голове рождались самые безумные предположения, когда она, запнувшись об длинные полы халата, упала, больно стукнувшись локтем. Мила села, тихонько скуля от обиды. Она подняла заплаканные глаза и увидела картину. В ярком утреннем свете рама сияла как золотая. Она была так красива, что девушка забыла на миг про ушибленный локоть. Казалось, рама светилась изнутри, плавно окаймляя темную картину.
Когда глаза привыкли к огненной позолоте, она взглянула на полотно, и закричала. На дороге, почти на самой середине, был нарисован человек. Он был спиной к Миле, и, казалось, очень спешил. Мужчина шел по дороге босиком, совершенно голый. Глядя на знакомую сутулую спину, Мила по звериному завыла, и швырнула халат на пол. Под ним, на кресле, лежали синие, любимые плавки Стаса.
Слезы брызнули из глаз девушки, она вскочила и бросилась к картине, и уже теряя разум, сбила в кровь кулаки, колотя по ненавистной картине и зовя мужа. Сильно ударившись головой о стоящий рядом шкаф, она ускользающим сознанием поняла, что Стас уже не на середине дороги, а почти у горизонта, там, где проклятая дорога уходила из нашего мира.
Размазывая кровь по лицу, Мила захохотала, вырывая пряди своих золотых волос. Ее согнуло пополам от хохота, перешедшего в рвоту, и она поползла на кухню, оставляя части своего скальпа по дороге. Скользкие от крови пальцы долго не могли повернуть вентили газовых горелок. Но когда газ вовсю шипел на маленькой кухне, Мила, с почти нормальным лицом, взяла в руки спичечный коробок.

Через неделю, когда улегся первый шок от случая взрыва газа в квартире, на пяточке перед большим магазином появилась новая бабушка. Теплый тулуп, большие валенки, платок до самых глаз. Скромно встав в конце тротуара, она поставила перед собой завязанную в холстину ношу. Две женщины, проходя мимо, остановились:
- Что это у Вас?
- Фамильное наследство, картина.
- А можно посмотреть?
- Конечно, вещь очень старинная.
Она развернула полотно, и женщины замолчали. Потом заговорила первая:
- Дорога какая-то. Очень уж мрачная!
Вторая:
- Но ты посмотри, какая рама! Просто блеск! Это точно старина, я нутром чую. И сколько Вы за нее хотите?



КОНЕЦ.