Подвох. Рассказ

Рассказ
ПОДВОХ
- Здорово были, лодыри сибирской деревни! Знатца, здравствуйте, господа!- как всегда весело приветствовал продавцов Митрич, и все свободные от кассовых аппаратов тут же попрятались за стеллажами и витринами торгового зала. Только долговязый Пашка, новичок в торговле, остался стоять истуканом. Весь вид его выражал удивление тому, как быстро исчезли из его поля зрения коллеги.
Не знал Пашка, что Митрича надо бояться хуже огня; ему об этом не говорили.

Оценив обстановку, Митрич подошёл к стоявшим на полу пластиковым бутылкам с рафинированным подсолнечным маслом и стал перебирать одну за другой, бурча что-то под нос. Прошло минут семь, в течение которых в магазине самообслуживания воцарилось безмолвие.

Пашка всё также стоял, ничего не понимая; да если бы и понимал, до лишних движений он был не очень охочим. Митрич между тем на пятый раз переставляя бутылки, бурчал всё громче. Наконец недовольная его речь долетела до Пашкиных ушей, и тот, вспомнив наказ вежливо обращаться с покупателями, подошёл к Митричу.

- Может, чем помогу? – спросил, волнуясь.
Для волнения у него причины были. Инструктируя три дня назад, строгая заведующая магазином предупредила Пашку, впервые после школы устроившегося на работу, о возможной провокации со стороны покупателей.

- Бойся, - начитывала она Пашке, - людей, которые себе на уме. Такие ходят-ходят с утра до вечера, как неприкаянные, высматривают-вынюхивают, а потом строчат кляузы на плохое обслуживание во все инстанции, вплоть до президента, будто ему без нас делать нечего. А мы получаем пинком по одному месту. Так что бди, дорогой, оправдывай доверие старших товарищей.

Старшие товарищи сейчас бдили в ожидании дальнейших событий.
На первый Пашкин вопрос Митрич демонстративно не отозвался, слова отлетели от него, как от стенки горох.

- Вы чего-то ищете? - снова и также неуверенно обратился Пашка к Митричу.
Тот, не разгибая спины и продолжая переставлять бутылки, ответил, делая вид, будто разглядывает очередную этикетку:

- Принцесса моя ненаглядная, Марфа моя разлюбезная, дай бог ей сто лет прожить в согласии с ним и со мной столько, и даже дня на три дольше, послала меня к вам маслица купить. Блинов, знатца, откушать ей захотелось, да не каких-нибудь заморских, а самодельных, домашних. И чтоб непременно на подсолнечном масле.

- Так ведь масло перед вами, товарищ, как вас, извините, по имени и отчеству…

- Зови просто, но с достоинством – господин Митрич! Масла много у вас, нам с Марфушей за год не скушать, но всё оно без холестерина. - он подал Пашке бутылку.

Пашка поправил фирменный галстук-бабочку, покрылся испариной, будто ему только что вручили конверт с повторным заданием на ЕГЭ за одиннадцатый класс, а у него при этом в кармане ни одной шпаргалки, и, бормоча, принялся водить пальцем по этикетке. Будь он внимательным, заметил бы озорной взгляд из-под густых бровей Митрича.

- Ничего не понимаю. - молвил тихо Пашка. - Что я должен был тут увидеть?
- Не свою, знатца, кралю ненаглядную, конечно. Во всех бутылках масло без холестерина, а я от такого дурею, на людей могу броситься. Ты вот хочешь, чтобы я тебя после завтрака укусил?

- А меня-то зачем? - удивился Пашка, но на всякий случай отступил от Митрича на шаг. - У меня и мяса-то нет, только кости.
- Без разницы - мне же тебя не жевать, а только укусить! Болезнь приключается, знатца, такая! Ты уж похлопочи, дорогой, чтобы я мог у вас купить масло с холестерином.

Пашка вместе с Митричем принялся переставлять бутылки с маслом, надеясь отыскать хотя бы одну с холестерином. Спросить, как такой продукт отличить, он боялся, а на этикетках нужной строки не находил. «Вдруг, - размышлял Пашка, - это подстава, о которой заведующая предупреждала. Накатает кляузу, и выгонят взашей с работы. Не на ферму же подаваться быкам хвосты крутить!»

Знатца, вчера только президент в один голос с премьером говорили по телеящику, что такое положение дальше нетерпимо, что всех подряд наказывать будут. А сегодня что я вижу? Скорее – чего не вижу? - Митрич сделал многозначительную паузу, пристально посмотрел на Пашку. - Не до вечера же мне в вашем магазине торчать! Того и гляди, Марфуша моя ненаглядная, генерал в юбке, в розыск меня объявит. Хочешь со мной в милицейскую хронику попасть? Не видать тогда тебе премии, как в кармане Абрамовича его кошелька.

Не желавший лишиться премиальных Пашка с готовностью пошагал в подсобку и несколько минут не появлялся.

От зоркого глаза Митрича не ускользнуло, что из-за стеллажей за ним наблюдают продавцы, а Маруся пересказом деревенских новостей придерживает у кассы редких в этот час покупателей.

Наконец, объявился вспотевший от волнения Пашка:
- Извините, господин Митрич, на складе всё масло тоже без холестерина. Но я написал в заявке; в пятницу приходите – привезут из города.

Митрич слегка улыбнулся, почти одними глазами:
- Хорошо, я Марфуше так и передам. Знатца, пусть денёк-другой на пельменях со сливочным маслом посидит. А про тебя заведующей скажу, мол, внимательный, обходительный паренёк; пускай все с тебя пример берут.

И тут в магазине раздался хохот, сопровождаемый аплодисментами.
Митрич строевым шагом прошествовал к кассе, а ничего не понимающий и от этого растерянный Пашка остался стоять, как вкопанный.

- Ну, дядька Митрич, - воскликнула Маруся, знавшая про его выходки, - рассмешили вы нас! Вы приходили-то зачем? Хлеба купить?
Митрич достал пятисотенную купюру, положил на прилавок, прихлопнул мозолистой рукой, будто бил по назойливой мухе:
- А за настроением, Марусенька моя ненаглядная! Мне на все, пожалуйста!

- Чего на все? – удивилась всё ещё улыбающаяся Маруся, не улавливая подвоха.

- Как так, чего? Настроения! Вчера оно было по 500 рублей за килограмм. А нынче дешевле будет? Всё-таки ночку отлежало у вас под прилавком. Или опять подорожало - за хранение с меня возьмёте?

- Будет тебе, Митрич! – вышла к нему продавщица Любовь Петровна. – А то и Марусю с панталыку собьёшь. Говори, чего надо, а то люди смотрят, как на клоунов.

- Замётано! У матросов, знатца, нет вопросов! – засмеялся Митрич. – Коль у вас настроение залежавшееся, разносите его сами в сумках по своим домам.

А мне продайте сметанки для Марфуши. Хочу доказать ей, что городская сметана в магазине слаще домашней. Никак не уговорю дорогушу сбыть коровёнку со двора. Перестала, знатца, доход домой приносить.

- Кто? Марфа Дмитриевна? – уточнила продавщица.
- Тьфу на тебя! Бурёнка моя, конечно же! На выпасах оводы из неё весь доход высасывают.

- Тебе сколько сметаны, Митрич? Пятьсот граммов хватит? Или полкилограмма?

Лицо Митрича медленно, совсем как в замедленном мультике, стало вытягиваться, глаза изобразили неподдельное непонимание. Он тронул себя за лоб, из-под ладони посмотрел на продавщицу:

- А что, учёные уже доказали разницу? Правду гутарят: век живи - век учись.

Ага, и тебя на крючок можно поймать! - засмеялась Любовь Петровна. – Если бы часто сметану покупал, знал бы, что по пятьсот граммов продаём в тетрапаках, а полкилогамма отпускаем в тару покупателя. Кастрюлька с собой? – она посмотрела на Митрича, лицо которого ещё не приняло исходного положения: - Так тебе скока в граммах, Митрич?

Тот вдруг схватил свою пятисотку и затрусил к выходу.
- Так ты зачем приходил-то, родной? – крикнула ему вдогонку Любовь Петровна, но Митрич только рукой махнул.

- Тебя пригвоздили, что ли, к паркету, холестериновый ты наш? - позвала Пашку продавщица. - Хватит глазами торговать, за работу принимайся. - Посмотрела на Марусю: - Наверное, двоечником в школе был? Этак он магазин на посмешище выставит.

Вскоре вся деревня знала, как Пашка с холестериновым маслом оконфузился перед Митричем, а Митрич перед продавцами со сметаной, чего случилось с ним впервые.

- На курсы повышения квалификации надо бы у вашего председателя отпроситься, - шутил в кругу мужиков Митрич. – Да только кто меня в хлебоуборку из колхоза выпустит? Со скуки без меня на второй день пропадёте под тяжким бременем трудового капиталистического героизму!
Что правда, то правда – безработный Митрич вносил в скучную деревенскую жизнь хоть какое-то разнообразие. И там, где он появлялся, люди по обыкновению ждали от него подвоха, и радовались, если повод для этого находился.

Иван СКОРЛУПИН, Петропавловский район Алтайского края.